Текст книги "Когда случились мы (ЛП)"
Автор книги: И. Б. Солис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
Глава 16
ГЕНРИ
Музыка становится громче, когда я выхожу во внутренний дворик. Мои шаги легки, сердце трепещет от открывающихся возможностей. Я осматриваю сад, бассейн и несколько укромных уголков, разбросанных повсюду. Наконец, я нахожу единственную женщину, которую ищу, занимающуюся тем, чего я от неё не ожидал.
Луна в тихом уголке, наедине с другим мужчиной. Она стоит слишком близко к нему, пока он сидит в кресле. Я мгновенно узнаю его. Оливер Форд. Он играет за "Манчестер Юнайтед" и известен тем, что встречается – и спит – с великолепными женщинами.
Я загораживаю дверной проем, останавливая поток посетителей вечеринки. Мне не по себе.
– Я же тебе говорил, – говорит Тревор. В его тоне нет торжества, как будто он просто констатирует факты. Чарли, как всегда оптимистична, тянет меня за руку.
– Не слушай его. Ты же знаешь, какой он.
Она улыбается, ничуть не беспокоясь. Но я услышал это. Сомнение. Нерешительность.
Луна двигается, как будто собирается обернуться. Я жду. Она не поворачивается. Вместо этого она наклоняется к нему ещё ближе.
– Пошли. Давай поздороваемся, ладно? – Чарли улыбается и снова тянет меня за руку.
Мои ноги снова двигаются. С каждым шагом вперед опасения и неуверенность растут.
Тревор сейчас несет чушь. Практически называет её золотоискательницей. Прежде чем он успевает произнести ещё хоть слово, моя рука оказывается у него на груди. Я бросаю на него взгляд, и что бы ещё он ни собирался сказать, он держит это при себе.
Ещё несколько шагов, и Тревор снова что-то бормочет. Теперь он не купился на "ложь” о том, что Луна не знала, кто я такой, когда мы впервые встретились. Я игнорирую его.
Оливер улыбается. Луне. Моей Луне.
В глубине моего живота нарастает странное ощущение. Живой, дышащий монстр, который маленький и незначительный, но с каждым шагом становится всё больше и яростнее. Ярость исходит от него волнами, жгучая ненависть к этому человеку накатывает до тех пор, пока не начинает казаться, что она вот-вот поглотит меня целиком.
Раздувая ноздри, я отстраняюсь от Чарли. Через два шага у моей кузины хватает ума остановить меня.
– Что, по-твоему, ты делаешь? – шипит она сквозь стиснутые зубы. Улыбка, которую она натягивает на лицо, явно противоречит предупреждению, сквозящему в её словах.
Я не отвечаю, но извивающийся, кипящий монстр продолжает бушевать.
– Я знаю этот взгляд, – огрызается она. – Ты злишься. Но почему?
Она не может поверить, что я вот-вот сорвусь. Я должен быть спокойным, рациональным. Она ожидает подобного поведения от Тревора или даже от нашего младшего брата Рекса, но не от меня.
– Ты серьезно собираешься сказать мне, что ревнуешь к этому парню?
ДА.
Мои глаза прищурены, брови нахмурены так, что между ними образуются две маленькие складки. Чарли не видела такого взгляда с тех пор, как я обычно провожал её в частную школу и обратно, отбиваясь от пристававших к ней хулиганов.
– Ты не в себе, – выражение её лица суровое, но голос срывается.
Испуганный тон вырывает меня из жестоких мыслей. Ничто из этого не направлено на неё.
– Ты права, – я киваю, громко выдыхая. – Прости.
– Да, права, и тебе должно быть жаль, – практически рычит она. – Ты сказал мне: «Они просто ждут, когда мы допустим ошибку. Только одну. Это всё, что нужно. Второго шанса у нас не будет». Помнишь это?
Да, я помню, что говорил это.
Потом они будут злорадствовать. Как будто с самого начала знали, что мы облажаемся. Слова, которые сказали нам мои родители, когда люди начали обращать на нас внимание, когда мы больше не были для них невидимками.
– Не забывай, ты злишься не на меня, – продолжает Чарли. – На неё ты тоже не злишься. Ты даже не злишься на того мерзавца, с которым она. Спроси себя, почему ты так злишься, – с этими словами Чарли уходит.
Она права. В основном. Я не сержусь на неё или Луну. Однако этот придурок…
Я в ярости на себя, хотя и по ряду неподвластных мне причин. Оставлять Луну одну на несколько часов, проводить время в клубе, в котором я не хотел быть, танцевать с женщинами, которые меня не интересовали, притворяться, что я отлично провожу время. И вдобавок ко всему, почти преподнес Луну папарацци на блюдечке с голубой каемочкой!
Хотя я знаю, что папарацци не избежать, хотя я признаю, что их камеры – часть моей работы и моей жизни, временами это невероятно расстраивает. Особенно сегодня вечером, когда я ожидал, что эта ночь пройдет по-другому.
Возможно, у меня и не было особого выбора в том, как развивались события до сих пор, но я могу решить, как пройдет остаток ночи. С этой мыслью я направляюсь к Луне, мой брат Тревор следует за мной.
Приближаясь, мы слышим, как голос Луны звучит одновременно обиженно и раздраженно.
– Я же сказала тебе, мне насрать, кто ты! – она безуспешно пытается вырваться. – Отпусти. Ты делаешь мне больно.
Затем всё происходит быстро. Тревор, слишком ошеломленный услышанным, застывает на месте и недостаточно быстр, чтобы помешать мне броситься за придурком, вцепившимся в мою девушку.
Голубые глаза Оливера расширяются от замешательства и страха, когда я рывком поднимаю его со стула. Я вижу узнавание на его лице, когда хмуро смотрю на него. Разъяренный, я сжимаю в левой руке его черную рубашку и галстук, в то время как правой крепко сжимаю его горло.
– Отпусти её! – рычу я, мой голос становится опасно низким, яростным.
К этому времени Оливер уже отпустил запястье Луны и пытается ослабить мою железную хватку на его шее. Я не отпускаю его, даже когда он издает задыхающийся булькающий звук. Луна, опасаясь, что я сделаю что-нибудь, о чём потом пожалею, делает шаг вперед.
– Генри, – умоляет она, держа руку, которую я только что отвел для удара. – Генри, посмотри на меня.
Луна тянется к моему лицу, направляя мой взгляд к себе. Её зеленые глаза встречаются с моими впервые с тех пор, как мы были в вестибюле отеля.
– Он того не стоит, – говорит она мне. – Отпусти его.
– Он не отпустил тебя, – возражаю я, всё ещё в ярости. Я сжимаю сильнее.
– И именно поэтому ты другой, – напоминает она мне.
Кажется, это помогает. Я отталкиваю Оливера с такой силой, что он спотыкается и падает лицом на пол патио. Все в саду смотрят.
С противоположных концов просторного двора к нам направляются несколько человек. Среди них Майя, Хейзел и Чарли.
– С вами, ребята, всё в порядке?
– Братан, какого хрена?!
– Генри, что случилось?
Но каждый вопрос, каждый недоуменный взгляд игнорируется. Я слишком занят осмотром запястья Луны. Оно уже выглядит опухшим, и я уверен, что скоро появится синяк.
При виде этого по моим венам разливается ярость иного рода. Я почти снова бросаюсь на футболиста. Трев останавливает меня.
– Ты не хочешь этого делать, – рычит мой брат низким голосом мне на ухо.
Он неправ. Я хочу. Абсолютно. Я отталкиваю от себя брата, но Луна встает у меня на пути.
Всё, что она делает, – это легонько касается тыльной стороны моей ладони своими пальцами и шепчет моё имя, но это так, словно она потрясла меня изнутри. Я не могу объяснить спокойствие, которое охватывает меня, когда её губы изгибаются. Это слабая улыбка, но она адресована мне, и это успокаивает убийственную ярость, бушующую внутри.
Когда она убирает руку, я не отпускаю её.
– Тебе больно? – спрашиваю я. Беспокойство в моем голосе, в моих глазах и в моих прикосновениях невозможно скрыть. Мои пальцы нежно и бережно касаются её кожи.
– Я в порядке, правда, – обещает Луна, смотря на меня так, словно я здесь единственный человек. – У тебя получилось, – шепчет она, её зеленые глаза гипнотизируют.
Я не могу думать ни о чём другом, кроме как о том, чтобы завладеть этим прелестным ротиком.
Я уверен, Луна точно знает, в какой момент я собираюсь её поцеловать. Мой взгляд смягчается, уголки губ чуть приподнимаются, и я почти незаметно наклоняю голову вправо. Любой, кто не стоит перед нами, мог бы не заметить едва заметных изменений, но она заметила. И как бы сильно ей ни хотелось поцеловать и меня, она прекрасно понимает, что большинство людей всё ещё смотрят на нас, включая придурка, который затеял всю эту драму и теперь отряхивается.
– Спасибо, Хэнк, – говорит она, подчеркивая прозвище Хейзел.
Странно слышать, как она называет меня так, но это делает своё дело, возвращая меня в настоящее. Неохотно я отпускаю её руку, кивнув один раз, благодарный за напоминание о том, что мы не одни. Но я всё ещё жажду увидеть её, и мой взгляд пожирает её лицо.
– С тобой всё в порядке?
– Теперь да, – отвечает Луна, и это звучит правдоподобно.
Она всё ещё выглядит удивленной, что я действительно здесь, всего несколько секунд назад держал её за руку, мои пальцы нежно двигались, скользя по нежному месту. Часть меня, возможно, хотела бы, чтобы она позволила мне поцеловать себя, но рациональная часть знает, что я бы пожалел об этом. Не важно, что я сожалел бы только о тех неприятностях, которые это ей причинит.
– Что, чёрт возьми, происходит?! – Ава требует ответа. Затем она рявкает на всех в саду. – Не лезьте не в свое дело. И никаких телефонов!
Все они делают вид, что делают то, что им сказали. Те, у кого есть телефоны, быстро их отключают. Ни одно фото или видео не стоит пожизненного запрета на посещение одной из вечеринок Авы Нозава.
– Ты, – она указывает на Тревора. – Объясни мне, пожалуйста.
Это звучит как просьба. Это не так.
Тревор смотрит на меня. Я киваю. В любое другое время он бы сказал этой девушке, потому что она выглядит намного моложе его, не лезть не в своё дело, но он знает, кто она такая.
Ава Нозава. Невероятно талантливый, востребованный режиссер. Влиятельное лицо в Голливуде и Лондоне. И, по сути, мой нынешний босс.
– Когда мы приехали, мы подслушали, как она, – он указывает подбородком на Луну. – Сказала ему, – показывает указательным пальцем на Оливере палец. – Что ей насрать, кто он такой, и что он причинял ей боль. Мой брат вмешался, чтобы помочь.
Взгляд Авы обращается к Оливеру.
– Объясни, – приказывает она.
– Отвали, – соизволяет ответить Оливер, поправляет галстук и исчезает в доме.
Когда Ава смотрит на двух аккуратно одетых, с впечатляющей мускулатурой женщин, стоящих поблизости, они следуют за ним. Затем Ава поворачивается к Луне.
– Он причинил тебе боль? – спрашивает она, но то, как Луна потирает своё запястье, говорит ей всё, что ей нужно знать. – Следующего раза быть не должно, но если он будет, врежь этому ублюдку. Поняла?
– Поняла.
– Тебе следует приложить лёд, – Ава хмурится, по сути, отпуская её, прежде чем переключить своё внимание на меня.
Майя делает шаг вперед, чтобы отвести Луну в дом. Хейзел ругается позади них.
Я готов уйти. Но остальные – нет.
Луна всё ещё внутри. Трев разговаривает по телефону с Мичом, ожидая, когда появится новость. Её пока нет. Чарли танцует у бассейна.
Адвокаты доктора Харриса заверяют меня, что Оливер Форд не будет выдвигать обвинений, но всё равно передают мне визитку. Ава дает мне один совет: не получай ударов по лицу, потому что на следующей неделе начинаются первые съемки.
Когда Луна возвращается на улицу, играет тихая музыка, и только полная луна и мерцающие огни освещают сад. Она застает меня копающимся в телефоне, сидящим в тихом уголке, в котором я видел её ранее.
– Привет.
Когда я поднимаю взгляд, моё сердце буквально замирает.
– Привет.
Моя ухмылка представляет собой смесь облегчения и восторга. Кажется, что я не видел её много лет. Она…абсолютное совершенство. Её яркие глаза, её теплая улыбка. Затем мой взгляд перемещается на её запястье, и моё возбуждение исчезает.
– Как ты себя чувствуешь?
– Всё в порядке, – уверяет она меня. – Одна из подруг Авы, которая работает в спортивной медицине, предложила помощь.
У меня во рту что-то стянуто, и я не могу избавиться от этого.
– В чём дело? – спрашивает она, садясь рядом со мной на диванчик.
Пространство между нами кажется слишком большим, как будто нас разделяет океан.
– Ничего.
– Не похоже, что это так, – отвечает она, придвигаясь ближе, пока её бедро не касается моего. – Ты расстроен из-за чего-то в своём телефоне?
Я качаю головой.
– Потому что этот идиот был идиотом?
Я поднимаю глаза, внимательно наблюдая за ней.
– Если ты думаешь о том, о чём я думаю, тогда ты должен знать, что это не твоя вина, – начинает Луна. – Вовсе нет. Мне следовало надрать ему задницу в тот момент, когда он схватил меня за руку.
– Почему ты этого не сделала? – и, возможно, это вопрос, на который я не могу ответить.
Луна всегда казалась такой способной. Почему она не постояла за себя и не поставила этого говнюка на место? Луна пожимает плечами.
– Потому что я была тупой. Я не хотела устраивать сцену. Я не хотела, чтобы кто-нибудь из вас плохо выглядел из-за меня.
Гнев отражается на моём лице.
– Чувак, только не ты, – бормочет она. – Хейзел уже обругала меня на трех разных языках.
Я поднимаю бровь. Луна принимает это за недоверие.
– Она это сделала! На английском, корейском и испанском, которые, как она всегда утверждает, она не знает, – прикусив нижнюю губу, она придвигается ближе. – Ава сказала, что наложит на меня пожизненный бан, если я когда-либо позволю чему-либо подобному случиться в её доме снова.
– Хорошо.
Наши взгляды надолго встречаются. Луна первой отводит взгляд.
– Как на самом деле твоё запястье?
– Больно, только когда я двигаю им, – она ухмыляется, толкая меня в плечо.
Я понимаю, что она пытается поднять настроение. По правде говоря, ей не нужно особо стараться. Она здесь, рядом со мной. Для меня этого более чем достаточно.
– Я не привыкла видеть тебя таким, – шепчет она, поднимая руку. Неуверенные пальцы разглаживают складку между моими бровями. Обычно она не прикасается ко мне на людях. – Я рада, что ты здесь, – уверяет она меня мягким голосом. Я смотрю на неё из-под ресниц.
– Рада? – я не хочу говорить ей, что приревновал, когда впервые увидел её с этим болваном. Но это ревновал, и теперь мне неловко за это. – Сегодняшний вечер прошел совсем не так, как я хотел, – признаюсь я со вздохом.
– Мы можем это изменить, – говорит она, одаривая меня самой любимой улыбкой, с ямочками на щеках и всем прочим.
– Мы можем? – у меня на секунду перехватывает дыхание.
Я не из тех, кто бросается во что-либо, но с Луной часто кажется, что у меня заканчивается время. Я так много хочу испытать с ней, и всё же жизнь продолжает вставать у меня на пути.
Луна наклоняется ко мне, её рука на моем бедре для равновесия. Её груди касаются моей руки, в то время как губы касаются моего уха. Дышать невозможно.
– Хочешь знать, что я подумала, когда увидел тебя в вестибюле отеля?
– Хмм?
Мы так близко, что я почти чувствую её вкус. Между нами закипает предвкушение.
– Несмотря ни на что, я поеду с ним домой сегодня вечером.
Где-то происходит яркая вспышка. Я замечаю это только потому, что золотисто-коричневая кожа Луны отражает внезапную вспышку света.
Когда она откидывается назад, румянец на её щеках заставляет моё сердце биться чаще. Я знаю, что на моем лице самая широкая улыбка.
Ещё одна вспышка.
– Ты это видела? – спрашиваю я, не отрывая от нее взгляда.
– Кто-то сделал снимок. Даяни Гамадж, я полагаю, – на улыбается, не сводя с меня зеленых глаз.
– Известный фотограф из Шри-Ланки?
Ещё одна вспышка.
– Она работает с Авой. Знаешь, твои глаза на свету похожи на теплый мед, – добавляет она.
– Да?
Раздается её смех.
– Я не знаю, почему я это сказала.
– Хочешь убраться отсюда?
– Да.
Между нами возникает головокружительное возбуждение, и мы одновременно встаем, чтобы разойтись в разные стороны на поиски наших друзей.
Дорога в отель проходит как в тумане. Нервная энергия и растущее предвкушение кружатся между нами, вокруг нас и внутри нас, как живая, дышащая сила. Тем не менее, мы сохраняем дистанцию, проходя через вращающиеся двери. Мы идем порознь, пока направляемся к лифту.
Для всех остальных мы просто два человека, которые движутся в одном направлении. Вот и всё. Только это. Мы не разговариваем. Мы даже не смотрим друг на друга.
Луна входит в лифт первой, и несколько секунд спустя я делаю то же самое. Мы одни, стоим в противоположных концах небольшого помещения. Оба смотрим вперед, мы ждем, наблюдая, пока двери не начинают закрываться. Когда они закрываются, моё сердцебиение ускоряется, и чертовы бабочки порхают в животе.
Когда двери соприкасаются, отделяя нас от внешнего мира, мы врезаемся друг в друга. Наши губы соприкасаются с такой интенсивностью, что ни один из нас не останавливается, чтобы вспомнить о видеокамере в углу.
На одно блаженное мгновение мои руки оказываются в её волосах, её руки обвиваются вокруг моей талии, и наши губы медленно двигаются от нахлынувшего желания. Лифт останавливается, и мы отрываемся друг от друга, улыбаясь и тяжело дыша.
На этот раз коридор пуст, и я не трачу время на сомнения в нашей удаче. Луна открывает свою дверь так быстро, как только может. Только оказавшись в безопасности внутри, она оглядывается на меня через плечо. Легкая улыбка тронула уголок моего рта. Как только я вхожу в её комнату, я запираю за собой дверь.
Наконец-то мы одни.
Глава 17
ГЕНРИ
Сидя на краю кровати, Луна снимает туфли. Всё ещё стоя у двери, я снимаю пальто и скидываю обувь. Наши глаза не отрываются друг от друга.
Пока я раздеваюсь, в комнате становится теплее. Луна подходит ко мне, её босые ноги бесшумно ступают по ковру. Улыбаясь, я иду ей навстречу, завладевая её ртом в тот момент, когда она оказывается в пределах досягаемости.
Мои руки скользят по её щекам, и я прижимаюсь губами к её губам снова и снова, смакуя её вкус. Сладкий. Вызывающий привыкание. Я стону ей в рот.
Она расплывается в улыбке, обнимая меня руками и кладя ладони мне на спину.
– Что тут смешного? – спрашиваю я хриплым голосом, когда она притягивает меня к себе, крепко прижимая.
– Всё. Ничего, – она качает головой. – Я даже думать не могу.
Смотря в эти зеленые глаза, я обнимаю её лицо и целую в губы, кончик носа, обе щеки. Я не останавливаюсь на достигнутом. Я целую её подбородок, спускаюсь по плавным линиям шеи, обнаженному плечу и верхней части груди.
Луна ищет мой рот, заявляет права на него, владеет им. Он принадлежит ей. Я отдам ей всё. Ей даже не нужно просить.
Её руки опускаются на мой живот, затем скользят вверх, к воротнику рубашки. Когда я начинаю расстегивать пуговицы рубашки, она удерживает мои руки в своих.
– Генри, – стонет она между поцелуями. – Подожди.
Тяжело дыша, я отстраняюсь, беспокойство отражается на моём лице, когда я вспоминаю про её запястье.
– Я сделал тебе боль?
– Нет, я в порядке, – её дыхание учащается. – Я бы хотела… – Луна замолкает, сглатывает, внезапно смутившись. Её пальцы заменяют мои на второй пуговице. – Позволь мне?
Понимая, что она собирается сделать, я криво улыбаюсь ей, и мои руки опускаются в стороны. Я стою, ожидая её, желая, чтобы её руки были на мне, её губы на моих. Моё дыхание учащается, когда она расстегивает пуговицу за пуговицей, моя грудь поднимается и опускается в унисон с её. Эта потребность сводит с ума.
– Луна, – практически рычу я, нетерпение берет надо мной верх. Дразнящая усмешка встречает меня, доводя моё желание до непревзойденных высот. Желание прикоснуться к ней, потребность, чтобы она прикоснулась ко мне. – Л, пожалуйста.
Она, должно быть, слышит это в моём голосе, почти диком от желания. Луна прикусывает нижнюю губу.
– Терпение.
Она ухмыляется, стягивая с меня рубашку, разворачивая меня, как подарок, наслаждаясь моментом. Темная шелковистая ткань соскальзывает назад, обнажая мой торс, обнажая руки.
Голод в её глазах растет, как и моё возбуждение. Рубашка опускается, кончики её пальцев целуют мои бицепсы, предплечья. Луна приподнимается на цыпочки, протягивая руку, чтобы поймать мой рот, когда рубашка падает на пол.
Как только её губы соприкасаются, моя сдержанность исчезает. Я хватаю её за талию, прижимая к себе. Луна охотно поддаётся, вздыхая, когда я целую её снова и снова. Мои руки обхватывают её бедра.
Время останавливается на мгновение, кажется, только для нас. Но мы этого не замечаем и не заботимся об этом. Мы полностью поглощены друг другом, и ничто другое не имеет значения.
Сначала мы двигаемся медленно, мои руки повсюду. Спускаются по всей длине её тела. На её полные груди, на её пышные бедра, сжимают её божественную задницу.
Руки Луны не менее требовательны, они горячо скользят по моей коже. Скользя по моей груди, вниз по животу…ниже. Когда она обхватывает меня поверх штанов, которые всё ещё на мне, всё становится нетерпеливым. Затем я нахожу молнию на её платье.
– По-моему, ты слишком нарядно одета, – я ухмыляюсь, покусывая её нижнюю губу, пальцы чешутся расстегнуть молнию. Не желая случайно испортить одолженное платье, Луна отрывается от моих губ и делает шаг назад.
– Думаю, ты прав, – соглашается она с игривой улыбкой. – Но я могу это исправить.
Затем расстегиваются обе молнии – на её платье, на моих брюках. Наши сердца учащенно бьются, наши взгляды встречаются, оскорбительная ткань растекается у наших ног.
Стиль платья, с открытым плечом, требовал наличия бюстгальтера, которого, по её словам, не было в гостиничном номере Луны, поэтому она обошлась без него. Теперь, когда мой взгляд жадно перемещается с её лица на обнаженную грудь, я рад этому.
– Луна… – шепчу я благоговейным тоном, мой взгляд восхищается каждым кусочком мягкой, красивой коричневой кожи, которую я вижу.
Её яркие глаза и полные губы, волны её розовых волос и сочные изгибы, созданные для того, чтобы поместиться в моих объятиях…Я никогда так не хотел другого человека.
Стараясь не смущаться, Луна наблюдает, как я наблюдаю за ней. Встречает мой оценивающий взгляд, голод в моих глазах. Я упиваюсь ею, и всё же не могу насытиться. Не желая больше ждать, я заключаю её в свои объятия.
– Ты выглядишь как мечта, – шепчу я ей в кожу, говоря на полном серьезе.
Я не из тех мужчин, которых легко вывести из себя, но ей удалось сделать это с самого начала.
Страстно и нежно одновременно, я обнимаю её с величайшей осторожностью. С её губ срывается звук, когда я провожу языком по её ключице, продолжая спускаться ниже, оставляя восхитительные поцелуи на её разгоряченной коже. Мои губы встречают сначала изгиб её груди, затем нижнюю часть. Она восхитительна, кожа как шелк. Я глажу её руками, пока мой язык кружит вокруг одного коричневого соска, затем другого. Я облизываю каждый чувствительный кончик, прежде чем нежно пососать. Выгибаясь от моего прикосновения, Луна проводит пальцами по моему затылку и притягивает меня ближе.
Я становлюсь экспертом в том, как сводить её с ума дразнящими прикосновениями, заставляя её стонать, когда я оставляю влажные поцелуи на её груди. Мне нравится, как она дрожит от предвкушения и запускает пальцы в мои волосы.
Медленно, когда наши губы снова находят друг друга, она ведет меня к кровати, где мы оба ложимся – она на матрас, я на неё.
Ленивые поцелуи сменяются более интенсивными, горячими и требовательными. Мы оба хотели этого, нам было любопытно узнать секреты тела друг друга. Наши руки свободно блуждают, не останавливаясь. Она изучает острые углы, а я мягкие изгибы.
Обхватив одной ногой мою талию, Луна стонет мне в рот, когда чувствует мой твердый член у неё между бедер. Я прижимаюсь к ней, заставляя нас обоих содрогаться от желания. Мешает только тонкий материал нашего нижнего белья.
– Генри, – всхлипывает Луна. В её голосе слышится такое нетерпение; ей требуется мгновение, чтобы перевести дыхание. Глядя мне в глаза, она гладит меня по щеке. – Ну вот, ты чересчур одет, – дразнит она, дергая за пояс моих боксерских трусов.
– Правда? – я смеюсь, поворачивая голову, чтобы поцеловать внутреннюю сторону её ладони. – Как грубо с моей стороны.
Я соскальзываю с кровати, чтобы достать кое-что из кармана пальто.
– На этот раз не забыл, – заявляю я с дерзкой ухмылкой.
Стоя в ногах кровати, я снимаю последнюю одежду. Внешне я мог бы казаться расслабленным, даже уверенным, когда мой взгляд устремлен на неё, но внутри накапливается немного страха и тревоги.
Бессмысленный секс – это всё, что я позволил себе на какое-то время. Доверять кому-то, впускать его в свою жизнь так быстро – это не то, чем я часто занимаюсь. И не в течение очень долгого времени. Не до Луны. Но то, как она смотрит на меня, не только с дымкой похоти в глазах, но и с почти боготворящим восхищением, одновременно волнует и соблазняет. Я забираюсь обратно на кровать и становлюсь на колени между её ног.
Её губы изгибаются, глаза полны растущего желания, когда они осматривают меня целиком. Я наблюдаю, как она сильно краснеет, закусывая губу, и желание поцеловать её слишком велико. Я наклоняюсь к ней, мой рот мгновенно прикасается к её губам. Я целую её в губы раз, другой, медленно и нежно, вкладывая в поцелуй все эмоции, которые я испытываю. Луна прижимается ко мне с той же отчаянной тоской, с тем же алчным голодом.
Вместе мы снимаем с неё нижнее белье, и моя рука заменяет его. Она такая мягкая, такая чертовски влажная. Я стону ей в шею. Я не могу дождаться, когда окажусь внутри неё.
Но сначала я провожу пальцем по её складочкам, и она дрожит. Я хочу проделать тот же путь языком. Когда я собираюсь сделать именно это, она останавливает меня.
– Поцелуй меня, – умоляет она, и я подчиняюсь, требуя её рта, смакуя её губы и язык. – Прикоснись ко мне, – шепчет она, направляя мою руку обратно себе между ног.
Я рычу, отчаянно желая её, но мои пальцы нежны, они движутся медленными кругами, скользя к её клитору. Луна извивается подо мной и стонет моё имя, отдаваясь тому, что я заставляю её чувствовать.
Когда я ввожу один палец внутрь, она издает хриплый вздох, похожий на вой сирены. Моё тело дрожит. Болезненно сильно я трусь о гладкость её бедра, чтобы получить некоторое облегчение.
Когда я ввожу внутрь второй палец, её бедра приподнимаются.
– О чёрт, – ругается она, когда её веки закрываются.
Я двигаю рукой, входя и выходя, каждый раз немного глубже. Я дразню её своим ртом, покрывая медленными, влажными поцелуями каждую из её полных грудей и дерзких сосков. Эти тихие звуки, которые она издает, симфония её удовольствия, подстегивают меня.
Луна близко; я чувствую, как она сжимается вокруг моих пальцев. Когда она двигает бедрами, я обвожу большим пальцем её клитор. Чувственный стон вырывается из её горла. Её ногти впиваются в мои плечи, когда она разваливается на части, задыхаясь и выгибая спину, когда кончает мне на руку.
Я наблюдаю за ней, восхищенный удовольствием, омывающим черты её лица. Её тело покачивается, движения замедляются. Она сногсшибательна, абсолютно великолепна в своём экстазе.
Я вытаскиваю свои пальцы, блестящие от её возбуждения, затем провожу ими вверх по её телу. Её глаза распахиваются, и взгляд следует за моей рукой.
Мои пальцы обводят один сосок, оставляя его блестящим. Я вылизываю языком дорожку досуха. Её зеленые глаза вспыхивают.
– Такая сладкая, – говорю я ей, точно так же обводя другой сосок, обводя его языком, снова пробуя её на вкус. Луна сглатывает.
– Иди сюда, – шепчет она, её щеки краснеют, когда она тянется ко мне, её руки скользят вверх по моей спине и вниз, пока она не обхватывает одной рукой мой член.
У меня вырывается прерывистый вздох. Луна целует меня, пробуя себя на вкус моим языком. Она что-то бормочет между небрежными, влажными поцелуями. Её рука движется вверх и вниз, и я дрожу.
– Генри. Генри…пожалуйста.
Я знаю, чего она хочет. Я хочу того же.
– Терпение, – поддразниваю я, повторяя то, что она сказала ранее, но я тоже не хочу ждать.
Откидываясь назад, я натягиваю презерватив так быстро, что она смеется надо мной. Я тоже улыбаюсь. Но стоит мне погладить себя, как весь юмор улетучивается.
В её глазах вспыхивает желание.
– Сделай это снова, – шепчет Луна.
Снова обхватывая член рукой, я глажу себя от основания к кончику и обратно. Она издает сдавленный звук и двигает бедрами.
Восторг разливается по моим венам, когда я забираюсь на неё сверху. Нервное возбуждение отражается на наших лицах, когда я устраиваюсь между её ног.
Луна медленно поднимает на меня взгляд, пока наши взгляды не встречаются. Моё сердце бешено колотится в груди. И тут меня осеняет. Кое-что, что я знал в глубине своего сердца, но мой мозг и остальная часть меня должны были наверстать упущенное.
– Я…
Я почти говорю это. Что я чувствую. Что она заставляет меня чувствовать.
Затем она тянется, чтобы поцеловать меня, долго и глубоко. Я стону ей в рот, начиная скользить в блаженные глубины её тела. Это пример абсолютной эйфории.
Но мне приходится остановиться, чтобы перевести дыхание. Чтобы дать ей время привыкнуть ко мне. Я провожу губами по её подбородку, носом по шее, вдыхая её запах.
Каждая клеточка моего тела горит, а сердце бешено колотится. Я открываю глаза и вижу, что у Луны они всё ещё закрыты. Её темные ресницы касаются розовых щек, а губы кажутся более полными, припухшими от моих поцелуев. Она прекрасна. Такая мягкая, теплая и податливая подо мной. Нет другого места, где я бы предпочел быть, и нет никого, с кем я бы предпочел быть.
Словно услышав мои мысли, Луна внезапно поднимает на меня взгляд. На её лице появляется мечтательное выражение, глаза полны удивления.
– Ты в порядке? – спрашивает она меня, касаясь моей бородатой челюсти.
Эти три слова вертятся у меня на кончике языка, но я проглатываю их обратно и киваю, прежде чем вместо этого прижимаюсь губами к её губам.
Ещё слишком рано, напоминаю я себе.
И поэтому я пытаюсь дать ей понять, что я чувствую, своими действиями – нежными поцелуями, нетерпеливыми руками и очень податливым телом.
Когда я толкаю бедра вперед, Луна всхлипывает, на её лице отражается боль.
– Подожди… помедленнее… – выдыхает она.
Она стонет мне в рот, когда я двигаюсь, как она просила. Медленно. Осторожно. Но она такая чертовски горячая, такая тугая. Когда я погружаюсь ещё немного, она ругается.
– С тобой так хорошо, – скрипит мой голос ей в ухо, и она хнычет в ответ.
Я хочу наполнить её. Опустошить её.
Вместо этого я дышу. Сосредоточен на звуках, которые она издает, хриплых вздохах, произнесении моего имени. Мне это нравится. Когда я наклоняю голову, чтобы поцеловать её в затылок, нежно посасывая чувствительную кожу, Луна сжимает мои плечи, шире раздвигая для меня бедра. Её пальцы перемещаются, чтобы погладить мой затылок и зарыться в волосы, в то время как её левая нога высоко обхватывает мою талию, приглашая меня погрузиться глубже, где я растягиваю её самым восхитительным образом. Луне трудно дышать ровно, а я вот-вот сойду с ума.
Когда я оказываюсь глубоко внутри и мы оба тяжело дышим, её бедра двигаются подо мной раз, потом другой, и это пытка. Опасная, сводящая с ума пытка.
