Текст книги "Когда случились мы (ЛП)"

Автор книги: И. Б. Солис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 26 страниц)

– Луна?

– Мне нужна минутка. Я хватаю свой телефон и исчезаю в туалете.

Глава 34

ЛУНА

Вам знакомы эти ужасные кошмары, от которых просто невозможно убежать, невозможно пошевелиться, как бы сильно ни старались? Те, где что-то ужасающее так чертовски близко, подкрадывается к тебе, и ты парализован страхом? Вот что я чувствую прямо сейчас, сидя на полу в ванной Генри.

Я нашла пару его спортивных штанов и рубашку на тумбочке. Не уверена, чистые они или грязные, но они на мне. Я знаю, что должна поговорить с ним. Вместо этого я сижу в своём телефоне.

Хотя Генри никого не целовал, на этот раз, я не могу перестать видеть это. Что только заставляет меня думать, что даже если этого не случилось сегодня, это обязательно произойдет. Он…Генри. Великолепный, веселый, милый и талантливый. Он нужен стольким людям. Кто-то неизбежно привлечет его внимание. Кто-то выше и стройнее? Может быть, какой-нибудь другой актер?

Он может влюбиться в одну из своих коллег. Разве такое дерьмом не случается с актерами постоянно? И он уйдет, а я буду опустошена. С ним всё будет в порядке, а я никогда уже больше не буду в порядке.

Вопреки здравому смыслу, я просматриваю его Instagram, его Twitter, статью за статьей о его фильмах и его личной жизни, пока у меня не затуманивается зрение и меня не одолевает тошнота. Только после этого я выключаю свой телефон.

Чувствуя себя хуже, чем я ожидала, я смотрю на своё отражение в зеркале. Проходят минуты. Может быть, часы. Я знаю, что я должна сделать.

Когда я открываю дверь, там стоит Генри, в одних пижамных штанах, низко сидящих на бедрах. Он босой, скульптурная грудь и живот обнажены. Почему он всегда выглядит как чертова супермодель?

– С тобой всё в порядке? – он проводит пальцами по волосам, озабоченно хмуря брови. Мышцы его живота искушают меня подойти ближе.

– Я думала.

Обычно, когда я вижу его, у меня поднимается настроение. Но не сейчас. Не после того, как я не знаю, сколько времени провела, блуждая по кроличьей норе в Интернете, и просматривая фотографию за фотографией Ми-Ча. Корейско-американская модель, ставшая актрисой во всей своей красе, которая явно неравнодушна к Генри. Я ничего не могу сделать, кроме как свирепо смотреть на него.

Я стараюсь не думать о различных сайтах, посвященных тому, как их персонажи начинают встречаться, или о том, что нет фотографии, на которой она не выглядит потрясающе, или статьи, в которой она не говорит о нем, или о том факте, что Генри подписан на нее в Instagram, а она подписана на него. Потому что прямо сейчас его карие глаза прикованы ко мне, а уголки губ слегка приподнимаются, как будто он никогда не был так счастлив видеть меня.

– Поговори со мной, – настаивает он низким, манящим голосом.

– Я погуглила тебя, – признаюсь я, выходя из ванной.

– Ты гуглила меня? – его удивление меняется, и он ухмыляется, как будто знает что-то, о чём ему не терпится мне рассказать.

– У нас день рождения в один день.

Он подходит ближе.

– Да, в один день.

Теперь каждый день рождения я буду думать о нём. И я буду гадать, где он и с кем…

– Почему ты просто не рассказал об этом? – в моих словах сквозит раздражение.

– Я не знаю, – он выглядит смущенным, и я сожалею о своем тон. – Полагаю, я мог бы рассказать. Это было неожиданно. Обновлял страницу и проверил твоё имя несколько раз. Каковы шансы? Я не хотел портить тебе это открытие.

От того, как он мне улыбается, я на самом деле забываю о красивых моделях и актрисах. Я позволяю ему обнять меня.

– Гугл подсказал тебе что-нибудь ещё?

Я никогда не наслаждалась никем в своем личном пространстве больше, чем присутствием Генри. Смотря на него снизу вверх, я облизываю губы.

– Ты родился в Лондоне. Окончил Кембридж. Дебютировал в театре "Глобус”, – я не упоминаю истории, обвиняющие его в измене своей последней девушке. – И вы с Чжон Ми-Ча подписаны друг на друга в Instagram.

На последней фразе его брови сходятся вместе. На долгую секунду он выглядит сбитым с толку.

– Я слежу за всеми моими коллегами по фильмам. И за людьми, с которыми я работал. Тебя это беспокоит?

– Неа, просто подумала, что это интересно.

– Что интересно?

– Просто…интересно.

Он не сводит с меня глаз. Через некоторое время напряжение спадает с моего лица, но я все равно высвобождаюсь из его объятий. Он не пытается сопротивляться. Я знаю, что ревную. Раньше я никогда не ревновала. Когда-то я доверяла безоговорочно. Но это было давно. Честно говоря, я не знаю, как справиться с этим.

– Ты…ревнуешь? – его глаза расширяются от осознания. Стоя там, он почесывает свою бороду.

Иногда мне хочется, чтобы он не был таким открытым и не говорил всё, что у него на уме.

– Луна, тебе не стоит ревновать. Совсем. Я здесь, с тобой. Я бы остался прямо здесь. В этой комнате. С тобой. Весь день и всю ночь, если бы мог.

Ладно, может быть, иногда то, что он такой открытый, говорит всё, что у него на уме, тоже хорошо.

Генри подходит и приподнимает мой подбородок.

– Как часто ты заходишь в Instagram?

Я растерянно моргаю, смотря на него.

– В последнее время нет. За исключением сегодняшнего дня, но я не смотрела на свою страницу.

– Ты откроешь приложение?

– Зачем?

– Пожалуйста?

Я делаю, как он просил.

– Проверь свои запросы на сообщения.

Я проверяю.

– Ты видишь запрос, отправленный две недели назад?

Он от него. Две недели назад он подписался на меня. Две недели назад мы случайно столкнулись в офисе.

Я нажимаю на него.

– Вот здесь, это я, – он ухмыляется, указывая на своё имя. – Я подписан на тебя, – добавляет он. – Мы не подписаны друг на друга взаимно, потому что ты ещё не сочла меня достойной.

Не глядя на него, я нажимаю на его аккаунт, чтобы подписаться на него. Именно тогда я замечаю количество его подписчиков. Это безумие! Я не уверена, как не заметила этого раньше.

– Генри! Четыре миллиона подписчиков?

Четыре с половиной миллиона, если точно.

Он пожимает плечами и посмеивается, как будто это не имеет большого значения.

– Мне повезло с ролями, которые получил.

– Чувак, когда ты собирался мне сказать?

– Я думал, ты знаешь.

– О, потому что все знают? – я стараюсь говорить непринужденно. Не уверена, что мне это удается.

– Нет, потому что это имеет значение, только если ты знаешь.

Когда я проверяла в последний раз, у меня было чуть больше сорока тысяч. Это ничто по сравнению с ним. У Ми-Ча одиннадцать миллионов. Эти чувства неуверенности и неполноценности возвращаются.

Тревога и опасения, связанные с его престижной профессией, тоже возвращаются, и я не могу удержаться, чтобы не выпалить:

– Я возвращаюсь в Лос-Анджелес!

– Ты возвращаешься? – он пошатывается. – Когда?

– Номер в отеле забронирован до завтра.

Затем он расслабляется.

– Останься здесь. Со мной, – от тепла его легкой улыбки мне становится холодно. – У меня осталось ещё больше месяца съемок.

– Я знаю.

– Дом достаточно большой, чтобы тебе не приходилось всё время торчать со мной, – он одаривает меня самоуничижительной усмешкой. – Мне нравится быть с тобой, – говорит он, беря меня за руку. – Люблю проводить с тобой время. И, эй, ты можешь писать здесь, – предлагает он, его взгляд прикован к моему. – В офисе есть огромный стол, – его глаза блестят. – И во всём доме отличное освещение.

Это невероятно милый жест, но в то же время он снова вызывает панику в моей груди. Мои мысли не принадлежат мне, и всё, что я продолжаю видеть, это Генри с Ми-Ча и Генри с Лиамом, и внезапно всё это становится слишком невыносимым. Слишком много всего. Больше, чем я могу вынести.

Без объяснений я отстраняюсь от него. Его брови взлетают вверх – ему больно.

– Это…Послушай, я…я не думаю, что смогу. Жить вместе?

Звучит замечательно! До прошлой ночи я бы согласилась. Сейчас всё по-другому. Наступила реальность, и я знаю, что мы не можем быть вместе.

Постоянные фотографии и истории в таблоидах, необходимость прятаться, притворяться? Я не приспособлена ни к чему из этого. Моё сердце бешено колотится, разум в панике.

Я не знаю, что ещё сказать, поэтому ничего не говорю. Я вела себя как идиотка. Отрицая, притворяясь, что это было не совсем то, что было. Что это на самом деле.

– Послушай, я думала, мы просто развлекаемся, – говорю я, не в силах встретиться с ним взглядом. Это похоже на худшую ложь.

– Конечно, но… – начинает он отвечать, затем останавливается.

От боли в груди у меня перехватывает дыхание.

– Что ты хочешь этим сказать? – спрашивает Генри.

– Что ты хочешь этим сказать? – повторяю я.

Он изучает моё лицо. Я ничего не выдаю. Подойдя ко мне, он снова берет мою руку в свою.

– Я знаю, мы не так давно знаем друг друга, – его пальцы скользят вверх по моей руке, по плечу, прежде чем коснуться щеки. – Ты делаешь меня счастливым, Луна.

Нет. Пожалуйста, не надо.

– Ты делаешь меня таким счастливым…

Я вижу правду его слов по его лицу.

– И я просто…Я тоже хочу сделать тебя счастливой. Если ты мне позволишь.

Я качаю головой. Розовые кудри взметаются в воздух.

– Ты позволишь мне попробовать? – шепчет он, прижимаясь своим лбом к моему.

Я застываю на месте и не могу отодвинуться. Когда он прижимается губами к моим, я не отстраняюсь. Он вкладывает в поцелуй всё, что, кажется, чувствует. Мои губы приоткрываются для него, и Генри углубляет поцелуй, прижимая меня невыносимо близко.

Когда поцелуй заканчивается, карие глаза изучают мои. Лунный свет льется через открытое окно, и воздух холодный. Когда Генри улыбается, я знаю, что мне нужно уйти.

– Я люблю тебя, Луна, – его буквально распирает. И он выглядит таким счастливым. Всё это так ясно написано у него на лице, на всём его теле.

Я слегка дрожу.

– Такое чувство, что я всегда любил тебя.

Мне очень хочется заплакать, потому что, даже не осознавая этого, я ждала и хотела услышать, как он скажет это вслух. И я ждала и хотела сказать это в ответ.

Желание повалить его на кровать и зацеловать до бесчувствия, пока мы оба не почувствуем себя измотанными и такими безумно счастливыми, что заснем с улыбками на лицах, огромно. Но я не могу. Что-то внутри не позволяет мне. Образ того, как он целует свою коллегу по фильму…Неизбежность потери…Гребаный засранец, который уничтожил моё сердце много лет назад…Всё это выходит из-под контроля в моём сознании, и я не могу мыслить здраво.

Я ненавижу себя в этот момент, потому что, как обычно, не могу выразить, что я чувствую. Хуже того, я не могу дать ему то, чего он хочет. Всепоглощающая, изменяющая мир любовь, которую обещает его выражение лица, – это не то, на что я могу ответить взаимностью.

– Мне жаль, – я качаю головой, полностью отстраняясь от него. – Я не могу.

Комната внезапно становится слишком маленькой, и я не могу отойти достаточно далеко, достаточно быстро. Генри тоже движется, приближаясь ко мне. Я не могу смотреть ему в лицо. Я не хочу видеть, как причиняю ему боль.

Я опираюсь на комод, чтобы не упасть, когда он подходит ко мне сзади. Мои глаза закрыты, пока я отчаянно пытаюсь собрать остатки мужества внутри.

– Ты же не всерьез, – шепчет он. Боль в его голосе привлекает моё внимание к нему. – Ты можешь.

Он тянется к моей руке. Я вздрагиваю, снова отворачиваясь от него.

– Луна, пожалуйста, посмотри на меня.

Я не хочу смотреть ему в лицо, но смотрю. Он изучает выражение моего лица, молча умоляя меня.

– Л, поговори со мной, – шепчет он. – Скажи мне, что происходит. Пожалуйста. О чём ты думаешь?

– Генри, мне очень жаль.

Он почти незаметно качает головой. Он выглядит абсолютно опустошенным, как будто мир больше не имеет смысла. Его глаза опасно близки к слезам.

– Жаль? Потому что ты не чувствуешь того же или потому что боишься, что чувствуешь?

Моя челюсть напрягается, а глаза сужаются.

– Всё в порядке, если это так. Я имею в виду, страшно. Мне тоже, – признается он с нервным смешком. Теперь он обхватывает моё лицо обеими руками. – Но потом я думаю об альтернативе…

Он слишком хорош, чтобы быть правдой.

– Ты нужна мне в моей жизни, Луна. Я не могу жить без тебя.

– Остановись, пожалуйста, – шепчу я, отходя от него.

Но он не сдается.

– Всё, через что мы прошли, привело нас к этому моменту. Разве ты этого не видишь? – он стоит прямо у меня за спиной, проводя рукой по затылку, я не уверена, что он даже осознает это нервное движение. – Как ещё парень из Лондона мог познакомиться с самой потрясающей девушкой из Лос-Анджелеса?

Теперь на его глазах появляются слезы. Он много думал об этом, и слова просто льются из него потоком.

– Тот факт, что ты написала свой первый роман, по твоей книге сняли фильм… – он ходит взад-вперед, затем останавливается, чтобы снова посмотреть на меня. – Меня не приглашали на прослушивание – это первый раз, когда меня не пригласили на прослушивание. Мне предложили роль по твоей книге! – Генри плачет. – Нам суждено быть здесь, Луна. Вместе.

Всё, что он говорит, звучит так правильно. Но в глубине моего сознания звучит этот ужасный, бессердечный, полный боли голос, от которого я не могу убежать, который я не могу игнорировать. Это напоминает мне, что рано или поздно всё развалится, особенно с таким человеком, как он. Красивый и обожаемый, с бесконечными возможностями встретить кого-то другого. Он уйдет. Однажды он оставит меня. Все так делают.

– Всё, что с нами случилось, – продолжает Генри, подходя и становясь рядом со мной. Его руки поднимаются к моим плечам, как будто он хочет вбить в меня немного здравого смысла. – Это было для того, чтобы мы могли встретиться в этот момент нашей жизни. Как ты можешь отрицать эту правду?

Я не отвечаю, не утруждаю себя каким-либо ответом.

Отступая на шаг, Генри проводит руками по волосам. У меня возникает глупая мысль протянуть руку, чтобы поправить густые пряди, которые он растрепал, но я держу руки по швам.

– Если только… – он поднимает на меня взгляд, нахмурив брови, на его лице появляется страх.

Я видела этот взгляд раньше, когда мы были в самолете, застигнутые грозой, боялись, что разобьемся насмерть.

– Если только я всё неправильно понял, если дело только во мне…

– Это не так, – слова вылетают прежде, чем я успеваю их остановить, и я вижу, как они освещают его красивые черты. Я тут же жалею, что что-то сказала, но мой рот думает сам за себя и продолжает говорить. – Всё…всё в тебе потрясающе.

– Тогда я не понимаю, – признается он, наконец, снова подходя и становясь рядом со мной.

Жар его груди, прижатой к моей, и нерешительность, пробегающая по нему, я чувствую всё это. Он выглядит так, словно хочет протянуть руку, но сдерживается.

– Я не могу. Прости, – бормочу я, чувствуя себя такой же потерянной, какой, уверена, выгляжу.

Когда я поднимаю взгляд, в карих глазах стоит мучительный вопрос.

– Генри…

Мы оба слышим нерешительность в моём голосе, то, как он дрожит, неуверенный. Его руки снова на мне. На моей талии, руках и лице.

– Я не хочу доходить до того момента, когда ты перестанешь это чувствовать.

Это неизбежно. Что-то или кто-то случится, и мечта, которой я считала его, станет кошмаром. Тот, кто преследует меня, тот, кто способен уничтожить меня. Звучит чересчур драматично, но всё это слишком реально. Я уже была в таком состоянии раньше. Тогда я едва выжила. Потеря Генри стала бы для меня концом.

Выражение, которое появляется на его лице, нечитаемо. В нем боль, недоверие, но мои слова доходят до него.

Думаю, теперь до него доходит. Его плечи напряжены. Мне не нравится, как опускаются его губы, или разочарование на его лице. Мне приходится отвести взгляд.

Генри прочищает горло, прежде чем заговорить.

– Итак, из-за того, что может…

– Случиться.

Это произойдет.

– Луна.

Его голос звучит так печально, так невыносимо подавленно.

Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Я ненавижу, как он произносит моё имя. Ненавижу это. Ненавижу, как сильно мне нравится, как оно звучит из его уст.

– Не всё… – начинает он, затем останавливается.

Мы оба долго молчим. Он хочет поспорить со мной, но, должно быть, видит решимость на моем лице. Понимает, что это проигранная битва. Он это знает, и я это знаю.

– Как закончились твои последние отношения? – спрашиваю я, зная, что он не любит говорить об этом.

Генри отпускает меня, почти шокированный тем, что я заговорила об этом. Он пару раз прошелся по комнате, прежде чем сесть на кровать, неуверенность не отпускала его.

Сейчас я смотрю на него, поражаясь тому, как один человек может быть таким болезненно красивым. Я хочу, чтобы всё было по-другому, потому что я не могу перестать думать о том, что он заставляет меня чувствовать – своими словами, руками, губами и телом. Какой он мягкий, какой нежный. И в то же время такой голодный и требовательный. Восхитительный баланс, которого я никогда раньше не испытывала, о существовании которого я даже не подозревала. То, как он видит мир – с открытым оптимизмом, всё ещё веря в присущую миру доброту, – я хотела бы быть больше похожей на него.

– Она думала, что я изменил ей.

Воздух покидает моё тело от его признания. Я едва держусь прямо.

– Ты сделал это? – я настаиваю, потому что сейчас мне нужно знать.

Я читала истории в интернете. Я знаю, что говорят другие люди. Я должна знать, что он хочет сказать.

Генри вздрагивает, как будто я нанесла ему физический удар. Обида, отразившаяся на его лице, почти заставляет меня извиниться, но я прикусываю язык и молчу.

– Нет, я этого не делал, – его голос решителен. Он не терпит возражений.

– Тогда почему…

– Почему она так решила?

Я киваю, и он продолжает.

– Потому что история, полная лжи, была написана для привлечения внимания. Как реклама. Я, блядь, не знаю, Луна!

В этот момент он может возненавидеть меня, и, хотя мне больно, я продолжаю ворошить старую рану. Потому что мне нужно, чтобы он понял.

– Почему она не поверила тебе, когда ты сказал ей правду?

Теперь в его глазах опасность. Как будто он боится взглянуть в лицо реальности. Когда он отвернется от меня, я уверена, он уйдет. Просто встань и выйди. Всё его тело говорит ему бежать, и я хочу, чтобы он прислушался к этому. Я едва держусь.

– Потому что… – он прерывисто вздыхает. – Потому что я никогда не любил её. Я был…одинок. На её месте мог быть кто угодно, – его голос такой слабый. – И…она знала это, – он разочарованно проводит рукой по волосам, по лицу. Наконец, его взгляд снова перемещается на меня. Когда он встает, он выглядит совершенно побежденным. – Она хотела поверить в ложь, чтобы было не так больно.

Он долго стоит там.

– Я сожалею о том, как обошелся с ней.

– Это она пыталась нажиться на твоём имени, верно?

Его глаза встречаются с моими – вероятно, ему интересно, откуда я это знаю.

– Чарли кое-что упоминала. Как одна девушка использовала тебя. Она не назвала никаких имен, но… – я замолкаю, отмахиваясь от этой мысли, потому что это не имеет значения. – Ни у кого не бывает счастливого конца, Генри.

Я подхожу к нему. Всё, что я хочу сделать, это обнять его и не отпускать, пока это отвратительное осознание не исчезнет, но я сохраняю дистанцию. Единственное, что я могу сделать, это одарить его грустной, жалкой улыбкой. Когда его правая рука поднимается, чтобы погладить меня по щеке, мне приходится приложить все усилия, чтобы сдержать слезы.

– Я в это не верю, Луна, – его большой палец гладит меня по щеке. – До тебя я никогда не думал, что существует подходящий для меня человек. Никогда по-настоящему не верил, что родственные души существуют.

У меня перехватывает дыхание.

– Как я мог познакомиться с кем-то новым в каком-то странном месте, где я никогда не был, и почувствовать себя как дома? Я не мог понять этого, пока не встретил тебя. Ты из тех людей, которые меняют жизнь настолько, что пути назад нет, – он подходит ближе, его пальцы пробегают по моим волосам. – У нас будет счастливый конец, когда мы найдем нашу вторую половинку, Луна, и я нашел свою.

Как он может вот так раскрывать своё сердце? Его голос полон надежды, возможностей и обещаний. Его глаза полны…

У меня сжимается горло.

– Л, мне нужно знать, – начинает он. – Ты любишь меня?

Отчаяние заставляет карие глаза заглянуть в мои, чтобы узнать правду. Слезы наворачиваются на глаза. Я сдерживаю их. Потому что я знаю, что у него не может быть сомнений, и его нужно полностью убедить. Даже…даже если моё сердце кричит "да".

– Нет, – отвечаю я, не отрывая от него взгляда.

Морщинка между бровями Генри становится глубже, и его рука безвольно опускается. Его красивые губы сжимаются в прямую линию, когда он делает шаг назад.

– Ты лжешь.

Глава 35

ГЕНРИ

Темно-серое небо и нескончаемый дождь отражают тяжелую тоску в моём сердце. Лондон – идеальный город для того, чтобы чувствовать себя несчастным.

Правда в том, что моя жизнь превратилась в дурной сон. Уныние и погружение в отчаяние, одинокие и беспокойные ночи, бесконечные и дезориентирующие дни. Переезжая из дома, который я хотел делить с ней, в трейлер, который кажется пустым без неё, на съемочную площадку, где её слова и её персонажи заполняют всё пространство. Я не могу убежать от неё.

Хуже всего то, как бы это ни было печально и жалко, я не хочу это. Я понимаю, что Луна не верит мне, не доверяет ни мне, ни самой себе, но я продолжаю думать, что мог бы придумать, как нам пройти через это. Если бы только она осталась в Лондоне.

Я не знаю, в Лос-Анджелесе ли она уже. Она ничего не выкладывала в интернет – ни фотографий, ни историй, ничего. Я просматриваю её старые посты. Ищу скрытый смысл, гадаю, есть ли какой-нибудь тайный для меня. Она не отвечает на мои сообщения и звонки. Это ночной кошмар.

Её друзья каждый день на съемочной площадке. Каждый день я хочу спросить их о ней. Каждый день мне приходится активно и неоднократно останавливать себя от расспросов.

Прибыли её книги, те самые, которые я тайно купил для неё во время автограф-сессии. Мы прошлись по книжному магазину, и Луна указала на несколько своих любимых книг, некоторые из которых она хотела прочитать, но у неё не было возможности или времени, а другие просто привлекли её внимание. Желая удивить её, я заказал доставку. Коробка стоит на третьем этаже, и каждый раз, когда я смотрю на неё, новая волна горя угрожает поглотить меня целиком.

Иногда по ночам я представляю, как лечу в Лос-Анджелес. Нахожу маленький многоквартирный дом, о котором она мне рассказывала, недалеко от центра города. Умоляю её дать мне ещё один шанс. Я поклянусь не говорить о любви, потому что это то, что напугало её. Я не буду поднимать эту тему. Я не хочу снова всё испортить.

Вот только…дело было не только во мне. Я был слишком честен, а она недостаточно.

– Это не сработает.

– Это чушь собачья, Л. У нас всё получается, и именно это тебя пугает.

Она покачала головой, словно пытаясь прогнать мои слова.

– Это. Ты и я. Это не сработает, Генри.

Я не мог стоять там и слушать, как она лжет не только мне, но и самой себе. Итак, я ушел. Мне нужно было прочистить голову и подобрать правильные слова, чтобы она поняла, чтобы заставить её остаться.

Но мне вообще не следовало уходить. Когда я вернулся домой, Луны уже не было.

И теперь она вернулась в Лос-Анджелес. Уехала из Лондона, из моей жизни.

Я поднимаюсь в нашу комнату…мою комнату. Простыни пахнут нами, они пахнут ею. Я зарываюсь лицом в её подушку, и слезы текут градом.

Я долго смотрю на неё. Даже с опущенным лицом она выглядит красивой в тусклом свете спальни.

– Почему ты сдаешься до того, как у нас появился шанс начать по-настоящему? – мой голос срывается.

– Я не сдаюсь. Я принимаю реальность такой, какая она есть.

Я отталкиваюсь от стены, вторгаюсь в её личное пространство. Её дыхание наполняет мои легкие; её аромат витает вокруг меня.

– Мне всё равно, кто или что было до этого, – я провожу руками по волосам, желая вырвать пряди. – Я не понимаю, почему ты это делаешь.

– Вот чего ты не понимаешь, – вздыхает Луна. – Дело не в чем-то или ком-то другом. Это я, – уверяет она. – Я не хочу этого.

Она действительно этого хочет, мысленно утверждаю я.

Я чувствовал её желание, видел это. Но слова – сокрушительный удар. Слова из её уст режут мне сердце, разбивают душу сильнее, чем любые другие слова до этого. Всё причиняет такую боль. Я не могу сдержать слёзы.

Как она может стоять здесь и лгать? Как она может заявлять, что не хочет этого? Как она может говорить, что не хочет меня, когда я почувствовал это на себе – по тому, как она прикасалась ко мне, как она смотрела на меня? Я не понимаю.

– Я люблю тебя, Луна. Я хочу быть с тобой, – это звучит отчаянно, жалко даже для моих собственных ушей. Я отворачиваюсь от неё и устало, измученно тру лицо. – Я думал…Я думал, ты тоже. Но я понимаю, что, возможно, ошибался, – я вытираю лицо.

Разочарованный и становящийся всё злее и злее, я больше не могу там стоять. Не могу оставаться там, зная, что она недостаточно заботится обо мне, чтобы быть честной. Что бы это ни было, мы можем справиться с этим вместе. Если бы только она впустила меня. Если бы только она поговорила со мной. Но она отказывается. Хуже того, она готова лгать мне, вместо того чтобы разобраться с истинной проблемой.

– Луна, посмотри на меня, – я делаю шаг к ней. – Пожалуйста, посмотри на меня.

Её взгляд устремлен в пол между нами.

– Я не могу.

– Пожалуйста, не делай этого, – в моих словах звучат слёзы.

– Мне очень жаль, Генри. Это не сработает.

После всего, о чём мы говорили, зная всё дерьмо, через которое мы прошли, я не могу ей поверить.

Она сделала то же, что и все они. Обнаружила, что мне чего-то не хватает, и ушла. И я в полном беспорядке.

Я набираю сообщения, которые никогда не отправляю. Я столько раз чуть не позвонил ей; меня это больше не удивляет. В конце концов я оказываюсь в отеле, надеясь встретить её, но слишком поздно вспоминаю, что она вернулась в Лос-Анджелес.

Невыносимо, как сильно я хочу чувствовать ненависть. Ненавидеть и презирать её за то, что она так со мной поступила, ненавидеть её за то, что она разрушила меня. Я хочу возненавидеть её.

Она просто…сдалась. Она не боролась за меня, не боролась за нас.

Но я не ненавижу. Я не ненавижу её, но я хочу.

Чушь.

Я люблю её. Чертовски сильно. Она – всё, чего я когда-либо хотел. Проблема в том, что я взял и влюбился в того, кто не хочет любить меня. Это чертовски больно. Достаточно плохо чувствовать себя обделенным в чем-то, но когда человек, которого ты любишь больше всего, не хочет любить тебя…нет ничего хуже.