Текст книги "Когда случились мы (ЛП)"

Автор книги: И. Б. Солис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)

Глава 28

ГЕНРИ

Разочарование, исходящее от Авы, ощутимо. Это заполняет съемочную площадку, как густой туман, и заставляет всех отводить глаза, делая вид, что смотрят в свои телефоны. Причина? Сири недовольна этой сценой. Снова.

– Обратно в начало!

Все возвращаются к началу кадра. Мы с Сири бежим в дом, спасаясь от начавшегося на улице легкого моросящего дождя. Она говорит первой.

– Строчка! – выкрикивает она, давая всем понять, что не знает, что должна сказать.

– Снято! – рычит Ава, вскакивая со стула.

– Приготовиться! – кричит Тадаши.

Мы остаемся на месте. Похоже, мы скоро возобновим съемки.

По правде говоря, это трудная сцена. Героиня Сири, Вивиана, смиряется с потерей своих родителей, пытается восстановить связь со своим бывшим братом, планируя свадьбу с Бенджамином, моим персонажем.

Пока Тадаши обсуждает дела с Авой, я подхожу к Сири.

– С тобой всё в порядке?

Враждебность на её лице удивляет меня.

– Держись от меня подальше, – шипит она, убегая в противоположном направлении.

– Прошу прощения?

Она продолжает идти.

Не уверен, откуда это взялось. Она не первая моя коллега, с которой у нас практически нет ничего общего. Однако она первая, кто питает ко мне явное презрение.

Пока настраивают освещение для сцены, Сири возвращается ко мне.

– Прости, это было грубо. Не знаю, известно ли тебе об этом, но я была влюблена в тебя без памяти в течение многих лет.

Я не ожидал этого и могу только моргать, глядя на неё.

– В любом случае, – продолжает она. – Теперь мой парень драматизирует и всё такое. Не хочет, чтобы я с тобой разговаривала, и что бы там ни было, – она закатывает глаза. – Я сказала ему, что слышала, что ты гей, понимаешь, чтобы он успокоился, чёрт возьми, и…

Её слова прерываются тем, что кто-то входит в вольфрамовый свет и раздается громкий звон бьющегося стекла. Её слова, её пренебрежительный тон, они беспокоят меня.

Я знаю, что лучше не реагировать и не обижаться. Чарли постаралась бы преподать ей урок. Тревор послал бы её подальше. Рекс, вероятно, попытался бы переспать с ней. Обычно я пускаю всё на самотек. По какой-то причине на этот раз я не могу.

– На самом деле я би, – просто заявляю я.

– Ох, – она долго смотрит на меня. – Это было дерьмово с моей стороны, – шепчет она, пятясь, пока не выходит через боковую дверь.

– Куда она идет? – спрашивает Ава в истерике.

Я провожу руками по волосам. Это будет долгая съемка.

ЛУНА

Генри достал нам билеты в "Шекспировский Глобус". Пару недель назад я осмотрела здание снаружи и прошлась по сувенирным магазинам, но чтобы посмотреть представление вживую? С Генри? Да, чёрт возьми, за исключением того, что это будет не сегодня. Генри всё ещё на съемочной площадке, а я в его трейлере. Объявление о начале "Двенадцатой ночи" было больше часа назад. Ni modo (с исп. Ничего не поделаешь).

Пока я жду его, подумала, что воспользуюсь этим временем с умом, но это бесполезно. Я перепробовала всё, что смогла придумать. Ничего не помогает.

Работать на ноутбуке? Не-а.

Делать заметки в телефоне? Нет.

Ручка и бумага? Tampoco. (с исп. Тоже нет)

У меня закончились слова. Мой мозг не может придумать новых. Судьба моих персонажей не определена. Вторая книга проваливается. Я мошенница.

Может быть, это из-за амнезии?

Я сажусь в кровати. Это сбивает меня с толку?

Раньше я каждый вечер смотрела теленовеллы с моей абуэлитой, и это был один из моих любимых сюжетов. Несчастный случай, потеря воспоминаний, все эти недоразумения и неразбериха. Мне нравится это дерьмо! Так что я действительно не думаю, что дело в этом. Es otra cosa. (с исп. Дело в другом)

Лежа на спине на кровати Генри, глядя в гладкий серый потолок и пытаясь понять, откуда взялся этот блок, я засыпаю.

– Луна?

Ммм…мой любимый звук – голос Генри. Он как будто укутал меня теплым одеялом холодной зимней ночью, угостил меня горячим кофе мокко и почитал «Как вода для шоколада». Может быть, «Гордость и предубеждение». Или Убеждение.

Я чувствую, как он скользит в кровать позади меня, обнимает меня за талию и притягивает к своему телу. Затем зарывается носом в мои волосы.

– Мне жаль, что съемки затянулись.

Мои веки слипаются, и когда я открываю их, в трейлере темно. Генри только что из душа, и я жалею, что не проснулась раньше, чтобы присоединиться к нему.

– Всё в порядке, – бормочу я, потираясь о него задницей. Я была в самом разгаре очень хорошего сна с очень обнаженным Генри в главной роли. Он стоял передо мной, а я стояла на коленях и смотрела на него снизу вверх…

– Который час? – спрашиваю я, сглатывая, когда он начинает целовать моё плечо.

– Слишком поздно смотреть представление.

– Всё хорошо. Как ты себя чувствуешь?

Он утыкается носом в изгиб моей шеи, его руки скользят по моим бедрам.

– Устал, – бормочет он позади меня. – Расстроен. Разочарован.

– Хочешь поговорить об этом? – я пытаюсь перевернуться, но он крепко держит меня.

– Не сейчас.

Что-то случилось на съемочной площадке. Что-то плохое.

– Генри, que paso? (с исп. Что случилось?)

– Давай поговорим об этом позже?

Я немного подождала, прежде чем ответить.

– Конечно.

– Спасибо, – его низкий голос грохочет во мне. – Единственное, что меня поддерживало, это знание, что ты здесь, ждешь меня.

Он ослабляет хватку, и я поворачиваюсь. От его красивого лица у меня перехватывает дыхание.

– Привет, – улыбаюсь я.

– Привет.

Его теплое дыхание касается моих губ. У меня сжимается горло.

– Хочешь поговорить об этом сейчас? – я провожу пальцами по его бороде.

Генри усмехается, отрицательно качает головой, затем целует меня, эффективно отвлекая.

– Как прошел твой вечер? – спрашивает он, прижимая меня ближе, его губы прижимаются к моим. – Работа над книгой продвигается хорошо?

– Не совсем, – вздыхаю я.

– Чем я могу помочь? – шепчет он, покрывая легкими, как перышко, поцелуями мой подбородок. Его руки скользят по моей пояснице, чтобы сжать мою попку.

– Давай прогуляемся? – он быстро целует меня, прежде чем скатить нас с кровати.

– Ты уверен? У тебя был отстойный вечер, – возражаю я, пока он помогает мне подняться. Генри обычно откровенен во всём. Боюсь, его что-то беспокоит, и я не знаю, как ему помочь.

– Хочу забыть этот день, – говорит он мне, обнимая меня, и когда я нахожусь в его теплых объятиях, когда его сильные руки обнимают меня, я сделаю всё, что он захочет. – Кроме того, я слышал, что писателей следует поощрять жить. Мы можем делать и то, и другое, – этот хрипловатый тон, а также его дразнящая улыбка должны быть запрещены законом.

Он хочет куда-нибудь пойти, так что мы пойдем. Я ухмыляюсь этим красивым карим глазам и тоже обнимаю его.

– Куда пойдем?

Генри смеется, веселый и полный энергии. Прежде чем я успеваю повторить свой вопрос, он разворачивает меня, прижимая к стене, и целует так, словно никогда не отпустит. Восхитительная дрожь пробегает по мне, когда он хватает мои руки и поднимает их над головой. Затем он прижимается своим ртом к моему.

– Кое-кто из актеров “Двенадцатой ночи” собирается пропустить по кружечке пива, – говорит он между поцелуями. – Ты идешь со мной, – добавляет он, прежде чем я успеваю возразить.

– Сколько у нас времени? – спрашиваю я, меняя наши позиции так, чтобы он оказался спиной к стене. Генри улыбается мне в губы.

– Достаточно.

Просовывая руки под его свитер, я жадно и нетерпеливо исследую его кожу. Упругие линии его живота, твердые, горячие мышцы груди.

– Но мы должны вести себя тихо.

Снаружи проходят люди, одни направляются к своим трейлерам, другие – домой. Охрана часто патрулирует и ночью.

Пока Генри снимает свитер, я расстегиваю пуговицы на его брюках. Всё моё тело, кажется, вот-вот взорвется от предвкушения. От пульсации между ног, наверное, уже намокло нижнее белье. Но мне всё равно. Я хочу Генри. У себя во рту. Сейчас.

– Можно? – спрашиваю я, прокладывая дорожку из поцелуев вниз по его телу, по сексуальным V линиям, которые исчезают под боксерами, к паре мощных бедер. Я отчаянно жду того, что ждет меня между ними.

Я опускаюсь перед ним на колени, наблюдая за выражением его лица, пока он осмысливает происходящее. Генри сглатывает, его кадык ходит вверх-вниз.

– Ты не должна так смотреть на меня, Лу.

– Как я смотрю на тебя? – спрашиваю я, скользя ладонями вверх по его бедрам.

Его взгляд прикован к моим губам, когда он проводит большим пальцем по моей нижней губе, а затем по верхней, так же медленно.

– Как будто тебе не терпится обхватить этими прелестными губками мой член.

Теплый холодок пробегает по моему телу от его слов, от того, как он смотрит на меня.

Нервничая и нетерпеливо, я стягиваю с него штаны, а затем и боксеры. Пемберли оживает у меня на глазах, длинный, толстый и совершенный.

– Это то, чего ты хочешь? – спрашивает он, обхватывая свой член рукой. Я облизываю губы.

– Да.

Сердце колотится, дыхание учащается, я встречаюсь с ним взглядом.

– Ты – то, чего я хочу.

Это не то, что я хотела сказать. Во всяком случае, не вслух. Его глаза прикованы к моим, и мне нужно отвлечь его, пока я не испортила момент.

Ухмыляясь, я открываю рот и высовываю язык. Я облизываю его от основания до кончика. Карие глаза закрываются, и его голова откидывается к стене с громким стуком. Необходимость соблюдать тишину забыта.

Я покрываю его член влажными поцелуями, и Генри ахает. Я облизываю его снова и снова, пока не добираюсь до головки. Мой язык кружит обводит кончик, заставляя его бедра подергиваться. Есть что-то особенное в том, чтобы видеть, как он затаил дыхание, крепко зажмурил глаза, наслаждаясь тем, что я с ним делаю. Я наслаждаюсь звуками, которые он издает, прежде чем взять его в рот.

– Луна, чёрт возьми…

Мне нравится ощущать его на своем языке. Я пытаюсь вместить его в рот целиком, но начинаю паниковать, когда понимаю, что не получается. Он слишком большой. Я делаю паузу, чтобы приспособиться к его размеру. Обхватив пальцами основание, я двигаюсь снова, и он снова стонет.

Его пальцы порхают по моей голове.

– Ты в порядке? – спрашивает он напряженным голосом.

– Мммм, – мычу я, обхватывая его член, и он стонет моё имя, его рука сжимает мои волосы.

Мне нравится его вкус, ощущение. Когда я поднимаю взгляд, он смотрит на меня сверху вниз со смесью желания, жара и похоти.

Обе мои руки лежат на его бедрах, когда я беру его в рот ещё глубже, чувствуя, как он касается задней стенки моего горла. Мои глаза наполняются слезами, я задыхаюсь, но не останавливаюсь. С его губ слетают невнятные проклятия. Он совсем не тихий.

– Так хорошо, Л, – стонет он, не отрывая от меня взгляда. – Ты так чертовски хороша.

Пульсация между моих ног продолжает нарастать, и я увеличиваю темп, убирая руки с его бедер, чтобы обхватить его задницу. Он улыбается и стонет моё имя. Его рука нежно проводит по моей щеке.

– Я, я близко…

С его предупреждением у меня было более чем достаточно времени, чтобы отодвинуться, помочь ему кончить рукой, но я этого не делаю. Я хочу попробовать его всего.

Обхватив одной рукой основание, я сосу сильнее. Это идеальное сочетание тепла и трения, которое заставляет Генри застонать, звук низкий и гортанный, когда он изливается в мой рот. Его бедра беспорядочно двигаются, пальцы крепче запутались в моих волосах, и он бормочет что-то по-французски. Волна удовольствия, захлестывающая его, затягивает, когда я сглатываю.

Mío. (с исп. Боже)

Тяжело дыша, Генри прислоняется спиной к стене, выглядя совершенно удовлетворенным. Я наблюдаю за ним из-под полуприкрытых век, когда встаю. С ленивой улыбкой он берет моё лицо обеими руками и осыпает поцелуями.

– В следующий раз у меня получится лучше, – бормочу я, чувствуя себя застенчивой и смущенной.

– Что…о чём ты говоришь?

Я оглядываюсь по сторонам, но не могу встретиться с ним взглядом.

– Ты крупнее, чем я думала, – признаюсь я со смущенным видом. – Я имею в виду, я знала, что ты большой, но… – тихо произношу я. – Я не смогла бы поместить всего тебя в рот…

– Луна, – перебивает он меня. – Это было великолепно, – застенчивый смех срывается с его губ. Я поднимаю на него глаза.

– Я всё ещё думаю, что в следующий раз у меня получится лучше.

– Буду честен, с удовольствием жду следующий раз, – улыбается он, целуя меня в губы. – Но мне понравилось и в этот раз. Очень, очень сильно.

Мои глаза встречаются с его.

– Да?

– Да, чёрт возьми.

Многие театральные актеры, которых Генри знал годами, в конце концов оказались в маленьком пабе всего в нескольких кварталах отсюда. Они дружелюбны, но не задают мне слишком много вопросов. Возможно, именно поэтому он ведет себя с ними по-другому. Как-то более непринужденно.

Со второй кружкой пива в руке Генри упоминает о моей книге. Только один из его друзей слышал о ней. Но все они обещают купить экземпляр.

– Я словил вас на слове, – предупреждает их Генри, указывая своей уже опустевшей кружкой на каждого человека, сидящего за столом.

Включается неизвестная мне песня в стиле панк-рок, и они вскакивают со своих мест. Большинство спешат на танцпол, который представляет собой небольшое пустое пространство в центре паба.

– Давай, – Генри смеется, ожидая моей руки. Я отмахиваюсь от него.

– Давай ты. Я посмотрю.

Он обиженно дуется, но друзья утаскивают его. Вскоре начинается шумиха, и я быстро теряю его из виду. Именно в этот момент к столу возвращается один из его друзей.

– Ты та самая новая подружка?

Не утруждая себя ответом, я просто киваю один раз. Что-то в нем заставляет меня чувствовать себя неуютно. Возможно, это то, как он смотрит на меня с видом превосходства.

– Прости, – говорю я. – Я не расслышала твоего имени.

– Лиам.

Он оглядывает меня с ног до головы, и, судя по выражению его лица, я его не впечатляю. Я улыбаюсь. Итак, это Лиам. Он не один из друзей Генри. Это его засранец бывший.

Глава 29

ЛУНА

Музыка звучит громко, но наш столик находится в углу, где легче поддерживать беседу. Не то чтобы я хотела этого в данный момент.

Выглядя незаинтересованной, я оцениваю его. Лиам. В нем нет ничего особенно примечательного. Кто-то может посчитать его симпатичным мужчиной, но всё, что я вижу, – это человека, который позволил Генри уйти, а затем попытался наказать его за это.

– Ты знаешь, что мы были вместе? – Лиам улыбается мне, и его тонкие губы и острый подбородок немного смягчаются, когда он это делает.

Я этого не ожидала. Я не думала, что он поделится какой-либо информацией. Но презрение в его тоне ранее и сейчас имеет смысл.

– Ты не можешь этого знать, – продолжает Лиам, едва заметно скривив губы. – Но он действительно хорош в сосании члена.

Какого хрена. Quien se cree? (с исп. Кем он себя возомнил?)

Внезапно мои уши начинают гореть. В животе у меня тоже что-то сжимается. Мне хочется подойти и стереть с его лица это глупое, снисходительное выражение. Может быть, плеснуть в него своим напитком, но это всего лишь вода. Очевидно, он пытается вызвать у меня реакцию. Я не клюну на крючок. Это всё, что я знаю.

Медленно выдыхая, я моргаю, глядя на него, выглядя совершенно уставшей от него и всего этого разговора. Однако внутри я с удивлением обнаруживаю, что ревную. Мне ненавистно осознавать, что этот человек знает Генри так, как я никогда не узнаю.

Я ухмыляюсь, в основном, чтобы скрыть свою панику и растущую неуверенность.

– Послушай, э-э, Леон, верно?

Я нарочно называю его неправильным именем. Его глаза сужаются до щелочек.

– Лиам, – поправляет он, и я вижу, как на мгновение теряется его уверенность.

Генри действительно не упоминал обо мне? ему, должно быть, интересно.

Это дает мне достаточно времени, чтобы начать мыслить здраво.

– Верно, Лиам, – я соизволяю улыбнуться ему, прежде чем продолжить. – Я тоже хорошо сосу член, – крошечная часть меня шокирована тем, что я действительно произнесла эти слова вслух, а другая часть наслаждается презрительным взглядом, которым он одаривает меня. – Я делаю это при каждом удобном случае, – гладко вру я. Это было всего один раз, на самом деле меньше часа назад, но этому прохвосту не обязательно знать подробности.

– Ты хочешь сказать мне, – Лиам наклоняется вперед, опершись локтем о край стола. – Что тебя не беспокоит то, что ты узнала это о нем? – он старается, чтобы вопрос прозвучал непринужденно. Не получается. Я слышу едва сдерживаемую ярость в его словах.

– А должно ли? – возражаю я. – С моей стороны довольно лицемерно расстраиваться, зная, что он хорош в том, в чем хороша и я. Тебе так не кажется?

Лиам пристально смотрит на меня. Его ноздри раздуваются, когда он вдыхает, а когда он выдыхает, он откидывается назад, подальше от меня, натягивая на лицо натянутую улыбку. В свете лампы позади него его светло-каштановые волосы становятся светлыми, а голубые глаза ясными и блестящими. На мгновение мне кажется, я знаю, что увидел Генри, когда посмотрел на него. Уверенный. Решительный. И, да, в каком-то смысле даже красивый.

От этого у меня в животе зарождается нечто похуже ревности. Впервые у меня возникает иррациональная мысль, что я не могу соперничать с этим мужчиной. Я должна бороться с укоренившимся убеждением, с которым я выросла, что люди, похожие на него, лучше, чем люди, похожие на меня. Даже при том, что мне стыдно за то, что я позволила себе снова погрузиться в пучину ненависти к самой себе, из которой давным-давно вырвалась, даже на мгновение, я не позволяю этому проявиться. Ни сомнениям, ни отвращению к себе.

Всё это в прошлом. Я усердно работалп, чтобы пройти через это.

Вместо того чтобы ждать ответа, который, возможно, никогда не придет, я наклоняюсь ближе, как будто хочу поделиться секретом со своим новым лучшим другом.

– Ты не можешь этого знать, но он действительно хорош и в том, чтобы лизать киску.

Шокированный и отталкивающий взгляд, мелькающий на лице Лиама, оживляет меня. В этот мимолетный момент я понимаю, что знаю Генри так, как этот мужчина никогда не узнает.

И…Лиам тоже это знает. Я вижу это по тому, как меняется выражение его лица. Его светло-голубые глаза становятся холодными, и я вижу в них настоящую ненависть.

Рациональная часть моего мозга знает, что Генри – это гораздо больше, чем просто сексуальные услуги. Намного важнее и гораздо более особенный, чем просто секс. Эта рациональная часть оскорблена за Генри. О нем не следует говорить таким образом. Но иррациональная часть не хочет позволять этому глупому человечишке претендовать на победу, какой бы маленькой она ни была. И поэтому я играю в его оскорбительную игру, потому что я человек и чувствую угрозу.

– Итак, что случилось? – я бросаю вызов, всё ещё наклоняясь вперед. – Между тобой и Генри?

– Генри? – выплевывает он, приподнимая бровь. – Ты называешь его Генри? Как странно.

– Это его имя, – отвечаю я, глядя на него так, как будто он еще больший идиот, чем я изначально думала. – Как ты его называл?

Словно раздумывая, стоит ли делиться со мной этой ценной информацией, Лиам долго не отвечает. Я смотрю на толпу на танцполе. Она стала ещё больше. Я не могу найти Генри в массе прыгающих и врезающихся друг в друга тел.

Я не хочу, чтобы он подходил. Не сейчас.

– Джон.

Я перевожу взгляд обратно на Лиама. Мне не нужно говорить, О, ты всё ещё здесь, потому что моё лицо делает это за меня.

– Из-за его фамилии.

– Да, я поняла, – я почти закатываю глаза, но мне удается сохранить самообладание. Я делаю глоток воды.

– Следи за его руками, – предупреждает меня Лиам с блеском в глазах. – Особенно после пары кружек пива.

Моё сердцебиение учащается. Я не уверена, чувствую ли я больше обиды или зависти из-за того, что он знает эту маленькую деталь, а я нет. В конце концов, мы с Генри никогда не пили. До сегодняшнего вечера я даже не знала, что он любит выпить. Это заставляет меня осознать, что я ещё так много о нём не знаю. Может быть, это всё, чего хочет добиться этот скользкий идиот – заставить меня усомниться в том, что у нас есть.

– Хей.

Мы с Лиамом отворачиваемся друг от друга, чтобы посмотреть на Генри, который вытирает пот со лба тыльной стороной ладони. Он останавливается по другую сторону стола, оставляя его в качестве буфера между своим прошлым и настоящим. Из-за танца он весь покраснел и учащенно дышит – примерно так он выглядит после секса. Меня бесит, что Лиам, вероятно, тоже это понимает.

Не в силах сдержать любопытство, я совершаю ошибку и смотрю на человека, из-за которого Генри чуть не остался в Лондоне. Голод в этих ледяных голубых глазах подстегивает меня проклинать и швырять вещи. Желательно в его глупую физиономию.

– Всё в порядке? – спрашивает меня Генри с озабоченным выражением лица.

– Да. Всё хорошо, – я заставляю себя улыбнуться. Я становлюсь настоящим мастером вранья. – Твой друг Лиам подошел поздороваться.

– Я ему не друг, – огрызается Лиам, в то же время Генри говорит мне:

– Он мне не друг.

Когда Лиам встает, оба мужчины смотрят друг на друга. Я стараюсь не показывать, что это меня беспокоит.

– Ты рассказал ей обо мне? – спрашивает он Генри. В его голосе есть что-то требовательное, контролирующее.

Меня от этого тошнит.

Генри первым отводит взгляд от более высокого мужчины. Его теплый взгляд возвращается к моему.

– Мы говорим только о важных вещах, – просто отвечает Генри, но его тон пренебрежителен.

Интересно, он тоже притворяется?

Вот тогда я чувствую, как холодные голубые глаза метают кинжалы в мою сторону. Как бы сильно я ни хотела увидеть, как он страдает, я отворачиваюсь к танцполу.

– Готова? – спрашивает Генри, демонстрируя мне свою ослепительную улыбку.

Я качаю головой.

– Пока нет. Если я встану прямо сейчас, мои ноги не выдержат.

– У тебя есть мой номер, – напоминает Лиам Генри, обходя стол и проходя мимо него. – Я остановился в Челси. Позвони мне.

Это открытое приглашение заставляет меня почувствовать невероятную горечь и ещё большую неуверенность, что, я уверена, не единственное намерение Лиама. Под столом мои руки сжимаются в кулаки.

Генри ничего не отвечает, не утруждает себя и вторым взглядом. Вместо этого он обходит стол, приближаясь ко мне. За всё это время его карие глаза ни разу не отвели взгляда от моего лица.

– Ты в порядке? – спрашивает он, когда мы остаемся одни.

Когда Генри садится, он тянется к моей руке. Они всё ещё сжаты в кулаки. Меня удивляет, когда я позволяю ему разжать их.

– Со мной всё будет в порядке, – я киваю, пытаясь убедить нас обоих.

– Я не знал, что он появится. Понятия не имею, как он узнал, что я здесь.

Тут я замечаю, что кое-кто из присутствующих возвращается к столу, и улыбаюсь Генри. Это не искренняя улыбка, и я думаю, он знает, но я не собираюсь доставлять тому, кто звонил Лиаму, удовольствие от осознания того, что они достали меня. Они провалились в своей попытке.

Заправляя выбившуюся прядь розовых волос мне за ухо, Генри молчаливо извиняется, нежно поглаживая мою щеку. На мгновение это заставляет меня забыть о тех расчетливых голубых глазах.

– Нам пора идти, – говорю я, всё ещё натягивая как можно более естественную улыбку, стараясь казаться в полном порядке. Остальным будет казаться, что я отлично провожу время.

Генри неуверенно кивает. Как только он встает и берет меня за руку, он уже не отпускает её. Ни когда мы прощаемся, ни когда выходим на улицу, ни когда ловим такси. На заднем сиденье он обнимает меня обеими руками.

– Прости за всё, что он сказал, – шепчет Генри мне на ухо. Он целует меня в висок и крепко прижимает к своей широкой груди.

Я смеюсь. Но этот смех лишен веселья.

– Он не сказал ничего…негативного.

Генри наклоняется вперед, пытаясь заглянуть мне в лицо.

– Что он сказал? – спрашивает он низким голосом.

Мой взгляд блуждает, и я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы заметить, что водитель такси наблюдает за нами в зеркало заднего вида.

– Ничего особенного, – уверяю я Генри.

Я кладу голову ему на плечо. Меня сейчас стошнит.

Я веду себя неразумно – я могу это признать. Но неразумно это или нет, мне нужно пространство. Генри мне его не дает.

– Я не понимаю, – говорит он. – В такси ты сказала, что всё в порядке.

– Потому что таксист наблюдал за нами! Я не знала, записывал ли он наш разговор! Или снимал тебя!

– Значит, всё не в порядке? – медленно спрашивает Генри, пытаясь понять. – Я не понимаю.

– Знаешь что, – отвечаю я голосом выше и громче обычного. – Тебе и не нужно. Я просто…Прямо сейчас я хочу побыть одна.

У меня слишком сильно давит на веки, но я беру себя в руки и сдерживаю эмоции. Я не хочу плакать. Не сейчас. Не из-за идиота, который не имеет значения. И всё же эти нежелательные чувства неуверенности, ревности всё ещё присутствуют, навязчивые, всепроникающие. Сама того не желая, я продолжаю видеть эти голубые глаза, эти почти светлые волосы, бледную кожу, тонкие губы…Мужчину, которого Генри когда-то любил.

Но почему? Почему кто-то такой блестящий и талантливый, такой добрый и удивительный, как Генри, любил этого парня? Это не имеет смысла, и у меня в животе всё переворачивается. Я не хочу ни говорить, ни объяснять. Часть меня хочет побыть в одиночестве. Другая часть хочет похоронить себя в комфорте и привязанности, которые предлагает Генри. Но я этого не сделаю.

Он будет спорить. Я знаю, что он не любит оставлять что-то недосказанным. Он предпочитает, чтобы всё было открыто. При обычных обстоятельствах это для меня сложно.

– Пожалуйста, Генри, просто… – я смотрю на дверь.

Нахмурившись, он проводит руками по волосам, выглядя беспомощным. Я отворачиваюсь.

– Могу я сказать одну вещь?

Опустив глаза в пол, я киваю.

– Он не имеет значения. Ты и я, Луна, мы важны.

Генри громко выдыхает и, бросив прощальный взгляд, выходит из кабинета. Я слышу, как он поднимается по лестнице и возвращается в свою комнату.

Он не кричал. Он не хлопал дверью. Он ничем не швырялся.

Это я повысила голос. Это у меня возникло желание что-нибудь бросить. Плюхаясь на диван, моё зрение затуманивается, и я не утруждаю себя сдерживанием слёз. Разочарование выплескивается из меня, потому что я осознаю, что есть так много вещей, от которых мне нужно отучиться.

Час спустя, после того, как я написала Сол и своему младшему брату Винни, после того, как я выплеснула всё это дерьмо, я действительно чувствую себя немного лучше. Но я всё ещё в офисе, лежу на диване и смотрю в потолок, в то время как Генри наверху, в своей комнате.

Чувствуя себя довольно несчастной без него, я хочу пойти к нему, прижаться к его телу, не говоря ни слова, и заснуть в его объятиях. Но я знаю, что это было бы неправильно.

ГЕНРИ

Я не смог заснуть. Даже после короткой тренировки и душа я ворочаюсь с боку на бок. Я даже пытался обнять её подушку. Ничего не помогает. Луна внизу, она расстроена из-за того, кто не важен. Хуже всего то, что я не знаю, как это исправить. Ей нужно пространство, и я даю ей его, но это так трудно.

Что ещё хуже, я не знаю, кто позвонил Лиаму. Это беспокоит меня. Очень. Они должны быть моими друзьями. Я всё ещё считаю их таковыми. Возможно, это чувство больше не взаимно…

Тихий стук в дверь заставляет меня сесть в постели. Я даже не слышал, как она поднималась по лестнице, но очертания её фигуры видны благодаря свету внизу.

– Ты не спишь? – неуверенно шепчет Луна.

– Ага, – облегчение наполняет каждый дюйм моего сердца. Я улыбаюсь в темной комнате.

– Ещё не поздно поговорить?

– Никогда не бывает слишком поздно.

– Я имела в виду, что у тебя завтра съемки.

– Со мной всё будет в порядке, – уверяю я её. Кровать скрипит, когда я двигаюсь. – Ты не против, если я включу свет?

– Эм, нет, всё в порядке.

Маленькая лампа на прикроватном столике наполняет комнату мягким, теплым светом.

– Я разбудила тебя.

– Я не спал. Я надеялся, что ты придешь поговорить со мной.

Если бы Луна посмотрела на меня, она бы увидела, что я абсолютно честен. Но её взгляд опущен на свои руки.

– Я не злилась на тебя, – начинает она. – Просто…Я не ожидала, что он будет там. И…ему не нужно было говорить ничего из того, что он сказал. Я просто…не знала, что чувствовать.

– Что он сказал?

Теперь мой взгляд прикован к одеялам передо мной, но я слышу, как она переминается. Она отвечает не сразу, и тишина затягивается.

Что бы ни сказал Лиам, это не могло быть ничем хорошим. Я боюсь, что бы это ни было, это могло повлиять на Луну, каким-то образом настроить её против меня. Нам с ней так хорошо вместе. Я не хочу терять её. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, – напоминаю я ей. Тогда мы сможем оставить это в прошлом.

– Он сказал, что ты хорошо сосешь член.

Я бормочу себе под нос серию оскорблений.

– Что ты сказала? На это? – дышу я, испуганный, в ужасе от того, что она чувствует. Лиаму не нравилось, что я би, он часто расспрашивал меня, пытался пристыдить меня за это.

Зеленые глаза устремляются на меня, а затем так же быстро отводятся. Луна несколько раз прочищает горло.

– Ну…Я сказала, что, эм, ты тоже хорош в ласкании киски, – бормочет она, но я понимаю её достаточно ясно. – Послушай, Генри, прежде чем ты расстроишься, просто знай, что я знаю, что не должна была этого говорить. Это оскорбительно на многих уровнях. Он просто…выводил меня из себя своим глупым выражением лица, и я называю его Джоном! – добавляет она насмешливым тоном. – Я просто хотела, чтобы он заткнулся на хрен.

Я ничего не отвечаю. Я слишком занят, пытаясь сдержать смех. Я бы заплатила хорошие деньги, чтобы увидеть выражение лица Лиама, когда Луна сказала ему эти слова.

– Так что… – она снова прочищает горло. – Мне действительно жаль. Это было глупо и незрело и…

В мгновение ока я вскакиваю с кровати и заключаю её в огромные объятия. Я заключаю её в свои объятия, благодарный, испытывающий облегчение. Когда я открываю рот, чтобы объяснить, что я чувствую, я останавливаюсь, делаю глубокий вдох, а затем крепче обнимаю её. Потому что принятие Луны значит всё.

– Л, тебе не за что извиняться. Он был мудаком.

– Да, был, но мне не следовало говорить о тебе таким образом.

Я поднимаю её с пола. Как она может думать, что обидела меня? Это не так. Абсолютно. То, что она сделала, намного лучше. Она защищала меня единственным способом, который могла придумать. Несмотря на намерения Лиама, она не отвергает меня, не презирает за то, кто я есть. Вместо этого она беспокоится, что расстроила меня, обеспокоена тем, что оскорбила меня. Если бы я уже не был влюблен в неё с первого взгляда, то влюбился бы сейчас.

Я улыбаюсь ей, моё сердце переполнено. Осторожно кладу Луну на кровать и забираюсь следом.

– Ты правда так думаешь? – спрашиваю я, стягивая с неё свитер через голову.

– Да, это оскорбительно…

– Нет, я имею в виду, – я прочищаю горло, продолжая раздевать её. – Ты действительно думаешь, что я хорош в ласкании твоей киски?

– Ох, – она сглатывает. – Ты про это? ДА. Очень.