Текст книги "Когда случились мы (ЛП)"

Автор книги: И. Б. Солис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц)

Глава 8

ГЕНРИ

Всё ещё находясь в центре Таймс-сквер, мы спускаемся по красной лестнице и переходим улицу. Луна исчезает в магазине одежды, пока я жду повторения рекламы. Хочу записать это и показать своей семье, прежде чем выложить в интернет.

Это безумие – видеть себя на этом огромном рекламном щите. Не могу дождаться, когда отправлю это. Ответы приходят сразу же, даже от мамы и папы. Они все взволнованы, счастливы и горды. Я публикую это в своих историях.

Когда я отрываю взгляд от телефона, мир замедляется. Луна направляется ко мне, распуская волосы. Розовые волны струятся на ветру, каскадом ниспадая ей на плечи. Она оборачивается, чтобы посмотреть назад, как будто улыбка, расплывшаяся по моему лицу, могла быть адресована кому-то другому, а затем останавливается рядом со мной.

– Снова показывают?

– Да.

На её лице появляется улыбка, когда она протягивает мне вязаную шапочку.

– Взяла это для нас. Чертовски холодно.

Тепло наполняет меня повсюду. Улыбаясь, как идиот, я пропускаю пушистый материал между пальцами.

– Но это единственный цвет, который у них был, – извиняется она, прежде чем натянуть на голову такую же серую вязаную шапочку.

Милый – неподходящее слово. Что может быть более очаровательным?

Я смотрю, не в силах остановиться. Луна переминается с ноги на ногу.

– Тебе…не нравятся шапочки?

– Нравятся.

По правде говоря, я склонен с самого начала понимать, к чему клонят люди. Луна застала меня врасплох. Не говоря уже о том, что я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то, не являющийся моим родственником, с кем я не работал, делал мне подарок.

– Спасибо, – шепчу я, затем прочищаю горло и натягиваю вязаную шапочку на голову. Это мгновенно помогает. – Эй, хочешь сделать селфи?

Зеленые глаза осматривают окрестности.

– Ты уверен?

– Конечно, я уверен, – я легонько дергаю за один из её розовых локонов. – Иди сюда.

Обвивая руками её талию, я прижимаю Луну к себе, её спина прижимается к моей груди. Всё время, пока она пытается повернуть телефон так, чтобы запечатлеть как можно больше нас, я улыбаюсь. Самое приятное, что она тоже улыбается.

Я понимаю, что мы только что встретились. Дело в том, что это не то, что я чувствую.

Луна делает несколько снимков, затем показывает мне фотографии. На одном фото мы смеемся, выглядя очень уютно друг с другом. На другом я прижимаюсь носом к её подбородку, и она краснеет. И на моём любимом, наши глаза закрыты, наши щеки прижаты друг к другу, и она обхватывает моё лицо ладонями. Мягкие улыбки на наших лицах рассказывают всю историю.

Когда я спрашиваю, могу ли отправить фотографии себе, она позволяет мне взять свой телефон.

– Теперь перейдем к другой вещи, которую я собирался тебе показать.

Я подмигиваю, и теперь она густо краснеет, когда я притягиваю её к себе. Прежде чем я успеваю продолжить дразнить её, я замечаю их.

– Не возражаешь, если мы возьмем такси? – спрашиваю я, уводя её подальше от папарацци через улицу. Она их не видит.

Поскольку у Луны осталось всего около часа до возвращения в аэропорт имени Джона Кеннеди, мы едем на метро в сторону Нью-Йоркского университета за суши. Когда мы добираемся туда, оказывается, что заведение закрыто на ремонт.

– Всё в порядке, – она усмехается и тянет меня в другую сторону. – Мы можем попробовать что-нибудь ещё.

– Дай угадаю…пицца?

– Вообще-то, я бы с удовольствием съел бургер “In-N-Out”. Как насчет королевского тако или такое Коги?

– Еда, которая доступна только в Лос-Анджелесе? – я смеюсь.

– Причины первая, вторая и третья, почему Лос-Анджелес должен быть твоим любимым городом, – она ухмыляется. Её смех раздается, когда я пытаюсь поцеловать её, но она отворачивается и идет впереди меня. – Чего бы тебе хотелось?

Тебя, чуть не говорю я.

– Я что-нибудь найду, – подмигиваю я.

Пока я разговариваю по телефону, подыскивая поблизости хорошее место с тако, Луна ведет нас мимо ряда зданий и таунхаусов. Пользуясь каждой драгоценной минутой, мы всё время разговариваем.

Когда я спрашиваю о её семье, она рассказывает, что потеряла обоих родителей, когда ей было одиннадцать. Её бабушка по отцовской линии приехала из Мексики, чтобы заботиться о ней и её братьях и сестре. Луна замолкает после того, как упоминает, что они никогда не встречались с семьей её мамы в Бразилии. Мы идем в тишине.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, зная, что задаю глупый вопрос.

– Да, – она прочищает горло, поднимая на меня глаза. Кажется, они говорят: «Пожалуйста, больше ни о чем меня не спрашивай». Вот почему, когда она меняет тему, я обнимаю её за плечи и отвечаю.

Мы спорим о том, какая выпечка вкуснее. Для нее – сладкий хлеб "кончас". Для меня – круассаны с маслом "Паризьен". Потом она спрашивает о моей работе.

– Тебе нравится? – спрашивает Луна, изучая меня. – Играть?

– Нравится ли мне? – на моём лице расплывается улыбка.

Не припомню, чтобы меня спрашивали об этом раньше. Вопросы, которые я обычно слышу, касаются льгот. Денег. Славы. С кем я встречаюсь. Никто не рассматривает другую сторону. Потеря приватности. Назойливые поклонники. Папарацци. Это может быть утомительно.

Однако возможность играть приносит невероятное удовлетворение. Награды. Оно того стоит.

– Нравится.

– Какая роль была твоей любимой?

– Мне нравятся все. Я серьёзно, – добавляю я со смешком, когда она скептически прищуривается. – А вот детектив Прескотт в "Титанах воздушного корабля" – это было забавно. Это была роль второго плана. Эпоха стимпанка. Весь опыт—

Я ловлю, что она улыбается мне. Чувственный изгиб её губ зажигает огонь. Под моей кожей. В моих штанах. Везде.

Её взгляд находит мой.

– Весь этот опыт…

Но это не имеет значения. Я притягиваю её в свои объятия, стирая всё расстояние между нами. В нетерпении я провожу ладонями вверх по её талии.

Луна не двигается с места, и в городе остаёмся только мы. За прохладным ветерком следует пара велосипедистов.

Отступая назад, Луна берет меня за руку.

– Пойдём дальше, – говорит она, и наш разговор не прекращается. Как будто мы уже делали это раньше.

Она спрашивает, чем бы я занимался, если бы не был актером. Я говорю ей, что, поскольку я не могу быть футболистом, я бы с удовольствием стал продюсером.

– Я бы поделился историями, которые ещё не были рассказаны. Теми, о которых нужно знать и говорить.

Она останавливается, чтобы посмотреть на меня. Что-то мелькает в её чертах, но она прячет это прежде, чем я успеваю понять, что именно. К тому времени, как мы останавливаемся под аркой в парке Вашингтон-сквер, я раскрываю о себе больше, чем обычно. Быть рядом с ней легко. И она мне нравится. Мне нравится всё, что я знаю о ней. Я ловлю себя на том, что хочу услышать всё, чем она готова поделиться. Всё о её жизни, её семье и происхождении, информацию, которая только подпитывают моё увлечение ею.

Луна изучает мраморные узоры над нами.

– Я всегда хотела увидеть это вблизи. Это так красиво, – бормочет она.

– Это точно, – соглашаюсь я, обводя взглядом нежные очертания её лица.

Луна улыбается, и её пухлые губы требуют моего внимания. Полного. Каждую частичку. Вожделение, которое так долго кипело, с ревом пробуждается к жизни.

– Тебе обязательно уезжать сегодня вечером? – желание, голод очевидны в моем голосе.

– Да, я…что?

Я качаю головой.

– Не обращай на меня внимания, я не могу нормально мыслить.

Она собирается что-то сказать, когда звучит её будильник. Наши два часа почти истекли. Нет, мне нужно больше времени. Я хватаю её за талию. Хочу прижаться к ней, чувствовать её так, как не мог раньше.

Луна облизывает губы. Её взгляд останавливается на мне сразу после того, как она выключает будильник на своем телефоне.

– Мне, наверное, пора идти, – говорит она, но не делает ни малейшего движения, чтобы уйти.

– Луна…

– Поцелуешь меня?

Жар разливается по её чертам, когда я обхватываю ладонями её лицо. Она прекрасна. Её соблазнительный рот приветствует мой.

Луна отрывается, чтобы поцеловать меня в подбородок, в те части шеи, которые видны над рубашкой. У меня вырывается приглушенный стон. Я снова ищу и нахожу её губы. Проходят минуты. Часы. Времени недостаточно. Порыв холодного воздуха проносится мимо нас. Напоминание. Предупреждение.

Я не хочу, чтобы она уходила. Я не хочу, чтобы это заканчивалось. Когда она замолкает, она нежно прижимается своим лбом к моему.

– Я хотела сделать это всю ночь, – шепчет она. – Это всё, о чём я думала.

– Не уходи.

Мне не следовало этого говорить.

– Генри…

– Останься со мной, – мои слова ласкают её губы. Она сказала, что дело не только во мне. – Я бы забронировал билет и полетел с тобой, но у меня завтра работа. Это то, что я не могу пропустить.

– Генри, – выдыхает она. – Я тоже работаю завтра, – я вижу, как она сглатывает. – Но, может быть…

Я прижимаю её ближе.

– Может, ты останешься?

Лёгкая улыбка начинает обретать форму, но момент испорчен вспышкой света с другой стороны фонтана. Затем ещё одна вспышка. И ещё одна.

Глупо. Я должен был быть в курсе того, что нас окружает.

– Пошли, – бормочу я.

Её рука в моей, и мы спешим по улице. Нам нужно такси. Немедленно.

– Генри, сюда! – крикнул голос.

– Кто эта новая подружка, Генри?

Чёрт.

Их всего десять, может быть, чуть больше, но они неумолимы. Я могу использовать своё тело, чтобы защитить Луну от худшего. Я думаю. Надеюсь.

– Генри! Всего одна фотография!

Она напрягается в моих руках. Я чертовски беспомощен перед серией ярких вспышек, направленных на неё. Я никогда не чувствовал себя более беспомощным.

Когда один парень подходит к ней слишком близко, я чуть не срываюсь.

– Назад, мать твою! – рычу я.

Мы убегаем в безопасное уединение припаркованного такси. Камеры продолжают нацеливаться на нас.

– Бруклин, – рявкаю я, и таксист вливается в поток машин. Почти обезумев, я поворачиваюсь к Луне. – Я сожалею об этом. Они повсюду, – когда я тянусь к её руке, она выскальзывает из моей хватки. – Я должен был быть внимательнее. Мне жаль.

Она что-то бормочет. Звучит так, будто она говорит, что это не моя вина.

– Луна? – я нежно беру её за подбородок, пока наши глаза не встречаются.

– Я в порядке, – повторяет она, опускает взгляд и снова отстраняется. И отодвигается. – Я не ожидала…Я просто была удивлена.

Не похоже, что это всё, но я не настаиваю.

– Что в Бруклине? – спрашивает она.

– Мой дом.

Её тело напрягается. Настороженным взглядом Луна осматривает улицы. Полагаю, в поисках папарацци.

– Мы оторвались от них. Мы в порядке, – заверяю я её.

Луна кивает, выглядя испуганной. По правде говоря, она выглядит так, будто в любую секунду может сбежать.

– Остановите такси!

Что за фигня.

С визгом шин водитель съезжает на обочину.

– Что мы делаем? – спрашиваю я, расплачиваясь за поездку и выходя за ней.

– На метро быстрее, – отвечает она, не глядя на меня, и практически бежит к станции метро.

– Луна, подожди.

Я бегу трусцой, чтобы догнать её, я тянусь к её руке, и она останавливается. Когда она поднимает глаза, чтобы встретиться со мной взглядом, её брови сведены вместе.

– Я не могу остаться.

У меня замирает сердце.

– Хорошо, – я пытаюсь улыбнуться. Она стоит передо мной, но уже кажется, что она далеко. – Сколько времени потребуется, чтобы добраться до аэропорта? – спрашиваю я.

Луна качает головой.

– Это плохая идея.

Я знаю её недолго, но прощание причиняет боль. Осознание того, что она уходит, подобно физическому удару, и я почти не могу отдышаться.

Она роется в своем рюкзаке. Не уверен, ищет ли она что-то или она просто не хочет смотреть на меня.

– Что заставило тебя передумать? – мой голос звучит напряженно.

Кажется, что время останавливается. Мимо не проезжают машины, мимо не проходят люди, даже солнце или луна не продолжают свой бесконечный танец в небе. Всё ждет, когда Луна что-нибудь скажет, хоть что-нибудь.

Её глаза встречаются с моими.

– Может быть, так и должно было быть. Несколько часов, полных…приятных вещей.

– Я в это не верю.

– Я верю.

– Почему? – спрашиваю я. Мы стоим рядом. Она смотрит на меня. Мои руки болят от желания прикоснуться к ней. Как я могу объяснить, что хочу больше, чем несколько часов с ней? Больше, чем несколько дней.

– Мне пора идти, – отвечает она.

Этого не может быть.

– Что, если…

– Береги себя, Генри.

– Давай я провожу тебя до станции метро.

Теперь я умоляю? Она не хочет, чтобы ты был рядом, приятель.

Когда зеленые глаза поднимают взгляд, я вижу это. Дело не в том, что она не хочет, чтобы я был рядом, а в том, что хочет. Надежда наполняет мою грудь, и я вытягиваюсь.

– Можно? – спрашиваю я, сокращая расстояние, собираясь взять её за руку.

Если это "нет", я больше не буду навязывать ей своё присутствие. Но если да…Если всё, что у меня будет, – это еще несколько минут с ней, я хочу растянуть их, чтобы они продлились.

Закусив нижнюю губу, Луна делает глубокий вдох, затем неуверенно кивает мне.

– Хорошо.

Я бы спросил её, кто причинил ей боль, но я знаю. Никчемный придурок, который не заслуживал её времени, не говоря уже о её сердце.

Медленно я провожу своими пальцами между ее. Тихий звук срывается с её губ. В моей голове мелькают образы её рта, её рук, её тела на мне.

Мы вместе спускаемся по лестнице, затем находим свободную скамейку. Я сажусь и притягиваю её к себе. Луна стоит у меня между ног.

– Занял для тебя место, – ухмыляюсь я.

После короткого колебания она опускается мне на бедро.

– Как долго ты пробудешь в Лондоне? – шепчу я, обнимая её за талию, но не так крепко, как хотелось бы. Она может встать и с легкостью отойти, если захочет. Луна наклоняется ко мне.

– Недостаточно долго, – отвечает она, не сводя с меня глаз. Кончики её пальцев касаются моей челюсти, пробегают по бороде и порхают по губам. – Как долго ты пробудешь в Нью-Йорке?

– Слишком долго.

Она грустно улыбается мне, когда мы переживаем этот момент вместе, смотрим друг на друга, запоминаем, уже сожалея. По крайней мере, я.

Луна обнимает меня за плечи. Уткнувшись лицом в изгиб её шеи, я вдыхаю её пляжный аромат. Я хочу попробовать легкий привкус ванили.

Приближается грохочущий звук поезда метро. Я сжимаю её крепче, ближе. Я не хочу отпускать. Шум становится сильнее, и вагон метро, которые собирается увезти её от меня, останавливается.

– Генри… – голос Луны мягко звучит у моего уха. Её губы касаются моих на мимолетную секунду, а затем она уходит.

Глава 9

ЛУНА

Он попросил меня остаться с ним. Генри попросил меня остаться. И я могла бы. Стоило ли?

Я оставила его стоять на станции метро, с грустным и удрученным видом. Что со мной не так? Честно говоря, я не знаю, как мне удалось уйти. Как будто это было легко, как будто все это ничего для меня не значило. В животе урчит от страха.

Вся поездка в метро была пыткой. На каждой остановке мне хотелось выйти и вернуться обратно. Каждый раз, когда я этого не сделала? Как удар под дых. Что-то продолжало уходить у меня из-под ног. Воздух не доходил до легких.

Хотя я и предполагала, что всё между нами, скорее всего, закончится с моим отъездом, я никогда не представляла, что это произойдет таким образом. Крошечная, тайная часть меня надеялась, что это вообще не закончится. Определенно не сегодня вечером. Определенно не так.

К тому времени, как я добираюсь до терминала, я вся дрожу. Мне чертовски холодно. Мне не хватает воздуха, как будто я задыхаюсь от собственной глупости.

Не следовало уходить. Не следовало и позволять себе увлекаться.

Чёрт.

Я не уверен, что происходит, но…ты тоже это чувствуешь?

Когда он произнес эти слова, это прозвучало так, словно он имел в виду именно это. И я…

Дело не только в тебе.

Я действительно сказала ему это. Я. Человек, который пытается подавить свои чувства и вести себя так, как будто их не существует. Как будто у меня их нет. Человек, который никогда даже не произносил вслух слова «Я люблю тебя». Я просто…Я не делюсь подобными вещами.

Иногда я задаюсь вопросом, изменило бы это присутствие родителей в моей жизни дольше десяти лет. Возможно. Quién sabe? (с исп. «Кто знает»)

Когда папарацци появились из ниоткуда, конечно, они напугали меня своими постоянными криками и бесконечными яркими вспышками фотоаппаратов, но Генри удивил меня ещё больше. Никто не обнимал меня так, как он в тот момент. Собственнически. Защищая. Как будто он отбился бы от них всех, от всего Манхэттена. Просто чтобы обезопасить меня.

Я не могла смотреть на него. Я была уверена, что он сможет прочитать каждую мою мысль и каждое чувство, которые я испытываю. Именно тогда я поняла, что моё желание переспать прошло. Именно тогда я поняла, что не могу остаться с ним. Не в том такси, определенно не на выходные. Иначе я бы никогда не смогла оставить его.

Он хотел хорошо провести время, а я бы усложнила ситуацию влюбленностью…Остановись.

Мы знаем друг друга меньше дня! Учитывая это, эти бурные и противоречивые эмоции, бушующие внутри меня, неожиданны и очень сбивают с толку. Я больше не из тех, кто цепляется или тоскует, и всё же почти внутренняя боль наполняет мою грудь, в то время как слёзы продолжают щипать глаза. Это не закончилось бы для меня хорошо. Я это знаю.

Из этого бы ничего не вышло. У меня такое не получаются. Я давно отказалась от подобных вещей – отношений и всего, что с ними связано.

Вот что происходит, когда я теряю бдительность. Чушь вроде этой.

Крепко обхватив себя за талию, пытаясь держать себя в руках, я вхожу в самолет. Мои ноги дрожат. Эти чувства, что я недостаточно хороша, я испытываю не в первый раз. Два года назад, этот мудак. Я не осознаю, что слёзы текут по моему лицу, пока не вытираю то, что капает с моего подбородка.

Когда я проверяю свой телефон, меня ждет слишком много сообщений. Я сообщаю своим братьям и сестре. Я в порядке. Ложь. Плавный полет. Ещё одна ложь.

Качая головой, я убираю телефон, но потом передумываю и пишу сестре.

Луна: Он попросил меня остаться в Нью-Йорке.

Сол: И что же…

Луна: Я не осталась. Я сейчас в самолете.

Сол: Сеструха

Мне чертовски стыдно сказать ей правду. Что я запаниковала. Что я, блядь, сбежала. Я скажу ей. Обязательно. Позже. Прямо сейчас я просто не могу, иначе я сломаюсь из-за принятия еще одного идиотского решения.

Сол: Ты в порядке?

Нет.

Луна: Я в порядке.

Сол: mentirosa (с исп. Лгунья/врушка)

Луна: Я напишу, когда приземлюсь.

Сол продолжает писать, но я засовываю телефон в рюкзак.

Я знаю, что не должна, но продолжаю прокручивать в голове всё, что произошло.

Его поцелуи. Его слова. То, как, казалось, загорались его глаза, когда он смотрел на меня…

– Чёёёрт, – стону я.

Но пока это продолжалось, было весело. С ним было весело. И спонтанно. И чертовски сексуально! Образ Генри, только что вышедшего из душа, в одном этом полотенце, навсегда останется жить в моей голове.

Прекрати. Пожалуйста, остановись.

Но мои мысли принадлежат не мне. Я не могу контролировать или остановить шквал образов, которые он вызывает в моём сознании. Потому что он был таким чертовски очаровательным. И очень хорошо целуется. И он попросил меня остаться. Тепло окутывает меня, когда я просто думаю о нём, о его голосе, об этом акценте…

Прекрати. Злясь на себя, я качаю головой.

После того, как я пристегиваю ремень безопасности, я снимаю обувь, не заботясь о том, что от неё воняет на весь чёртов самолет. Рядом со мной никто не сидит, и я надеюсь, что так и останется. Залезая в рюкзак, я понимаю, что у меня нет книги. Чёрт возьми. Должно быть, я забыла её в другом самолете. Mierda (с исп. Дерьмо/Чёрт).

Это была книга моей мамы. Мой папа подарил её ей. Я действительно только что потеряла последний подарок, который он ей подарил? Чёрт. Не плачь, не плачь. Этот день не мог стать хуже.

Снаружи Атлантический океан похож на лужу черных чернил. Небо темное и чистое, но мне всё равно. Раздраженная всем и вся, я задернула штору на окне.

Я планирую проспать весь полет. Не важно, что это океан, который я никогда не пересекала. Не имеет значения, что я приеду в город, в котором никогда не была. Всё это не имеет значения. Надеюсь, когда я проснусь в Лондоне, я забуду всё, что произошло сегодня. Я не хочу ничего из этого вспоминать.

Глава 10

ЛУНА

Резкий толчок, когда самолет приземляется, заставляет меня проснуться. Прогуливаясь по Хитроу, я чувствую себя странно, как будто мне здесь не место. То же самое в метро. То же самое, когда я прогуливаюсь по дороге к отелю «The Savoy». Я чувствую себя по-другому. Как будто я – больше не я.

Где-то над Атлантикой я признала, что совершила огромную гребаную ошибку. Мне не следовало никогда соглашаться на ужин или на тот гостиничный номер, или держать его за руку. Мне не следовало утруждать себя разговорами с ним. Жизнь лучше, когда я держусь особняком, когда я не позволяю своей вагине принимать решения, и когда я не похотливый монстр, вожделеющий горячего парня. Самого горячий парень.

Мне просто нужно помнить это. Это работало последние два года, и я в порядке. В полном порядке. Я пытаюсь не обращать внимания на острую боль в груди.

Я отбрасываю все мысли о Генри прочь, когда вхожу в отель. Я так много слышала о «The Savoy», но не испытываю ни малейшего восторга. Предполагается, что отель сам по себе впечатляет. Начиная с позолоченных вращающихся дверей на входе, заканчивая клетчатым полом в вестибюле и вежливыми лицами всех на стойке регистрации. Я просто выполняю формальности.

Не успеваю опомниться, как оказываюсь в своей комнате с огромным окном, кроватью размера "queen-size" и маленьким диванчиком. Занавески, кажется, повсюду. Картины тоже. Но я полюбуюсь всем этим позже. Прямо сейчас это плюшевое одеяло завладело всем моим вниманием.

Я бросаю свой рюкзак у двери, раздеваюсь до нижнего белья и забираюсь внутрь. Я не преувеличиваю, когда говорю, что это материал мечты – мягкий, удобный и уютный. Все мои планы – поесть, осмотреть достопримечательности, выпить – вылетают в трубу, и я мгновенно засыпаю.

Проснуться в Лондоне – это как раз то, что мне было нужно. Чувствовать себя отдохнувшей, обновленной и помолодевшей. Я люблю Лондон!

Прошлой ночью я забыла задернуть шторы, поэтому солнечный свет врывается в окно, возвещая о наступлении нового дня. Когда я вскакиваю с кровати, мой желудок требует еды. Вид за окном останавливает меня, потому что вау. Тот, кто спроектировал это место, гениален! Я стою в своей комнате в нижнем белье, но снаружи открывается панорамный вид на Темзу и Лондонский глаз. Насколько это чертовски круто?

Спасибо вам, доктор Харрис!

Я не буду посылать ей ещё одно письмо с благодарностью за то, что она наняла меня, но мне действительно этого хочется. В любом случае, я не могу дождаться, когда окажусь там. Прошлой ночью я ни на что не обращала внимания. Ни на реку, ни на улицы, ни на какие-либо места. Я хочу гулять, или бегать трусцой, или танцевать рядом со всем! И я буду. Позже. Теперь я заказываю доставку еды и напитков в номер, узнаю, что здесь стирают белье (да!), заряжаю телефон и ноутбук (упс!), принимаю обезболивающее от головной боли, а затем приходит время быстро принять душ.

К тому времени, как я заканчиваю, я полностью проснулась. В плюшевом белом халате, с волосами, обернутыми самым белым полотенцем, которое я когда-либо видела, и ногами, обутыми в пушистые слипоны, я могу расслабиться.

Приносят еду, и всё выглядит достойным для инстаграма. Круассаны и кофе, плюс фрукты и гарнир из яиц. Жаль, что мой телефон не заряжен, чтобы я могла сделать снимок и опубликовать его, но это будет в другой раз. Прямо сейчас я не жду. Я наслаждаюсь этим.

Когда я проверяю свой телефон, там целая куча пропущенных сообщений, звонков и голосовых сообщений. В основном от моей семьи, некоторых с работы и довольно многих из числа людей, которых я не узнаю.

Сначала я отправляю своей семье сообщение, сообщая, что со мной всё в порядке и я в Лондоне. Это делается через наш семейный чат, поэтому мне не нужно отвечать ни на что конкретное. Я игнорирую остальные их входящие сообщения. Грубо? Pues si (с исп. Ну да). Но есть слишком много вопросов, на которые у меня не хватает терпения ответить.

Затем я звоню Дженнифер в «Casa Raza Books», но попадаю на голосовую почту. Она всегда отвечает, вот почему мне требуется секунда, чтобы вспомнить, что между нами разница в восемь часов, и она, вероятно, спит. Я приношу ей свои извинения и оставляю лишь короткое сообщение, сообщая, что благополучно добралась до Лондона, и заверяю её, что буду ждать электронное письмо в понедельник утром.

Наконец, я совершаю ошибку, нажимая на одно из голосовых сообщений от незнакомого номера. Только потому, что их так много, и я думаю, что это может быть кто-то из дома. Я мгновенно узнаю этот голос. У него глубокий, сексуальный баритон с британским акцентом. Он запыхался, извиняется и просит меня перезвонить ему. Я вешаю трубку до того, как сообщение заканчивается.

Текстовые сообщения. Голосовые сообщения. Все от Генри. Я подумываю удалить чат, даже не взглянув. Меня так и подмывает удалить все без исключения голосовые сообщения, потому что зачем вообще снова идти по этому пути?

Но я этого не делаю. Я просто отключаю звук, потому что не могу справиться с этим прямо сейчас, а затем выключаю свой телефон.

Услуги прачечной потрясающие! Через три часа у меня есть вся моя одежда – чистая, аккуратно сложенная и индивидуально завернутая в бумагу, как будто она совершенно новая. Я быстро понимаю, что мне нужно купить больше. Джоггеры, толстовки и футболки не подойдут для месячной рабочей поездки. К сожалению, мне больше не хочется никуда выходить. Прилив энергии, с которым я проснулась, испарился при звуке его голоса.

Даже несколько часов спустя, после того как я проверил свою электронную почту и поговорила с Винни и Сол, я отчетливо слышу слова Генри.

“Луна, возможно, мне не следовало этого делать, но я не могу перестать думать о тебе. Перезвони мне. Пожалуйста. Я буду в Лондоне в…”

Вот тогда я перестала слушать.

Но…Я хочу услышать остальную часть его послания. Всё.

На секунду я задумываюсь, откуда у него мой номер, а потом вспоминаю, что он отправил себе фотографии, которые мы сделали на Таймс-Сквер. Вопреки здравому смыслу, я смотрю на них сейчас. Он выглядит таким красивым в серой шапочке, его руки обнимают меня, ослепительная улыбка ярче, чем окружающие нас рекламные щиты. Хорошие фотографии. Я абсолютно предвзята, но мы хорошо смотримся вместе.

Я не могу поверить, что он попросил меня остаться. И я не могу поверить, что на самом деле хотела этого.

Сидеть здесь, желая невозможного, глупо с моей стороны, поэтому я переодеваюсь в ту же одежду, в которой приехала. Когда я выхожу на улицу, я делаю двойной вдох, потому что первый человек, которого я вижу – Майя Акоста. Мы встретились в доме доктора Харриса в Малибу и сразу же поладили. Поскольку мы оба писатели, она отправила мне по электронной почте кое-что из своих материалов в качестве доказательства. Несмотря на то, что она предложила просмотреть мою работу, я никогда никому не позволяю читать то, что я пишу, пока не внесу правки, и, вероятно, это совсем не похоже на первый черновик, поэтому я всегда отказываюсь.

Она выходит из комнаты напротив, одетая в милое красно-черное платье в цветочек. Она напоминает мне мою сестру. Загорелая кожа и янтарные глаза. Хотя её светлые волосы отличаются от тех, что у Сол, сейчас ярко-голубые волосы.

– Луна? – она поправляет очки. – Привет! – она улыбается, явно удивленная моим появлением.

– Привет, Майя.

Она обнимает меня и приглашает на ланч.

– Ты потеряла свой багаж?

– Да, – в довершение ко всему пропали два моих чемодана. В настоящее время аэропорт занимается их поиском. – Там была всего лишь рабочая одежда. Ничего особенного.

Майя предлагает мне одолжить свою, но у нас разный размер. Абсолютно. Она не только намного выше меня, но и довольно стройная. Я невысокая и с пышными формами. Это круто. Я давно примирилась со своим ростом. И в большинстве случаев мне нравятся мои изгибы. Хотя для этого потребовалось время. Когда я училась в средней школе, я ходила по магазинам, и ничего не подходило. После того как я не раз приходила домой со слезами разочарования, жгущими мне глаза, моя абуэлита научила меня пользоваться её швейной машинкой. Теперь я просто перешиваю одежду по своей фигуре. В любом случае, моя задница или бедра ни за что не впишутся ни в один из нарядов Майи. Когда я говорю ей об этом, она одаривает меня слабой, полной надежды улыбкой.

– Означает ли это то, о чём я думаю?

– Поход по магазинам?

– Obvio (с исп. Очевидно)! Можно мне пойти?

– Конечно! Но сначала кофе. О, и мне нужно заехать в производственный офис. Ассистент доктора Харрис должен был встретить меня там.

– Она тебе не написала? Её рейс задержали. Она всё ещё в Панаме.

– Правда?

У меня сводит живот. Я могла бы остаться.

– Что?

Я сказала это вслух?

– Ничего. Мне нужно немного кофе.

Согретые горячим мокко и полуденным солнцем, мы прогуливаемся вдоль Темзы. Обычно тихая, Майя сейчас в разговорчивом настроении, рассказывает мне о детстве в Аргентине, хотя она родилась в Майами, и о своей любви к футболу.

– Кстати, здесь это тоже называют футболом, – сообщает она мне. – Они ненавидят, когда его называют соккером, и они поймут, что ты американец, если ты это сделаешь, – шепчет она о нашей национальности, как о чем-то плохом.

– Футбол. Поняла.

– Знаешь, нам стоит пригласить Хейзел, – предлагает Майя, присаживаясь на ближайшую скамейку, чтобы перевести дух.

– Потому что она тоже любит футбол?

Майя хихикает.

– Нет, потому что она выросла в Лондоне. Её мама из Ливерпуля, а папа из Южной Кореи. Она наверняка знает лучшие места для покупок.

Так мы втроем оказываемся в разных маленьких бутиках неподалеку от отеля. Рабочая одежда для меня, одежда для вечеринки для Майи.

– Луна, что с ними такое? – Хейзел хмыкает, жуя резинку и указывая на мои кроссовки для бега трусцой. – Перешла на бохо-шик?

Она смеется над собственной шуткой. Снова. Признаю, некоторые из её шуток бывают забавными. Некоторые из них немного безвкусны, но она никогда не бывает жестокой. Что отстойно, так это то, что я даже не могу посмеяться над ней, потому что она выглядит круто.

Прямые, длинные черные волосы Хейзел ниспадают ниже талии. Может, она и ниже меня ростом, но её осанка и четырехдюймовые каблуки делают её намного выше. А если серьезно, то эти две женщины великолепны и выглядят готовыми сидеть в первом ряду на показе мод или участвовать в нем. Я же выгляжу так, словно готова ко сну.

После того, как я закупаю достаточно одежды для своего пребывания в Лондоне, мы останавливаемся пообедать. Я случайно спрашиваю, как они познакомились, и Хейзел отвечает прежде, чем Майя успевает ответить.