Текст книги "Тайна Святой Плащаницы"

Автор книги: Хулия Наварро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 29 страниц)

46

В церкви сильно пахло ладаном: служба закончилась совсем недавно. Аддай быстрым шагом направился к самой дальней от алтаря исповедальне, находившейся за углом, в стороне от любопытных глаз.

Аддай надел парик и церковные одеяния. В руки он взял молитвенник. Нужный ему человек должен был прийти в семь, так что оставалось еще полчаса. Аддай предпочел бы явиться сюда точно в назначенное время, однако ему пришлось больше двух часов бродить по окрестным улицам, чтобы проверить, не следят ли за ним.

Сидя в исповедальне, он думал о Гунере. Было заметно, что Гунер нервничает и испытывает неловкость как перед ним, Аддаем, так и перед собой. Ему, видимо, все это уже порядком надоело, как надоело и ему, Аддаю.

Никто не знал, что он находится в Милане, даже Гунер. Пастырь Баккалбаси получил от Аддая распоряжение провести операцию, целью которой было прикончить Мендибжа. Однако и он, Аддай, также собирался кое-что предпринять, о чем не знал никто из его людей. Человек, которого он ждал, был наемным убийцей. Не просто убийцей, а профессионалом, работавшим в одиночку и не разу не опростоволосившимся. По крайней мере, до сего момента.

Аддай узнал об этом наемном убийце от одного человека из Урфы, принадлежавшего к их Общине и несколько лет назад приходившего к нему просить о прощении грехов. Этот человек эмигрировал в Германию, а оттуда – в США. Ему, по его словам, не удалось найти нормальную работу, и кривая судьбы постепенно привела к тому, что он стал довольно преуспевающим наркоторговцем, наводнившим героином улицы Европы. Да, он грешил, но при этом всегда оставался преданным Общине. Возвратиться в Урфу его заставила тяжкая болезнь. Жить ему оставалось недолго, ибо диагноз врачей был однозначным: у него была раковая опухоль, расползавшаяся по его внутренним органам. Теперь уже не помогли бы никакие операции. Именно поэтому он решил вернуться в свой дом – дом, где он провел детство, – и попросить о прощении грехов у пастыря, а заодно сделать существенный взнос в казну Общины, желая помочь укрепить ее могущество. Богатеи всегда думали, что путевку в рай можно купить за деньги.

Этот человек хотел поучаствовать в той священной миссии, которая была возложена на Общину, но Аддай отверг его помощь. Нельзя было допускать грешного человека, пусть даже и члена их Общины, к участию в исполнении этой священной миссии, хотя Аддаю, как пастырю, и надлежало утешить этого человека в последние дни его жизни.

Однажды во время одной из их бесед, являвшихся своего рода исповедью, этот человек передал Аддаю листок бумаги с номером почтового ящика в Роттердаме, сказав при этом, что, если ему, Аддаю, когда-нибудь потребуется, чтобы кто-то выполнил для него очень трудную, практически невыполнимую работу, ему следует отправить запрос на адрес этого почтового ящика. Теперь Аддай так и поступил. Он направил на адрес этого почтового ящика конверт с листком бумаги, на котором написал номер мобильного телефона, купленного им по приезде во Франкфурт. Через два дня ему позвонил неизвестный. Аддай уже продумал, где они смогут встретиться, о чем и сообщил ему. И вот Аддай сидел здесь, в исповедальне, дожидаясь прихода наемного убийцы.

– Хвала Пречистой Деве Марии.

Раздавшийся голос заставил Аддая вздрогнуть. Он не заметил, что кто-то уже зашел в исповедальню.

– В ее непорочном зачатии.

– Вам следовало быть осторожнее. Вы потеряли бдительность.

– Мне нужно, чтобы вы убили одного человека.

– Это то, чем я занимаюсь. Вы принесли информацию о нем?

– Нет. У меня нет ни информации, ни фотографий. Вам нужно будет разыскать его самому.

– Это увеличивает плату за работу.

В течение примерно пятнадцати минут Аддай объяснял наемному убийце, что от него требуется. Затем тот поднялся и исчез в полумраке церкви.

Аддай вышел из исповедальни и направился к одному из сидений, стоявшему поближе к алтарю. Присев, он закрыл лицо руками и заплакал.

* * *

Баккалбаси сел на край дивана. В этом доме в Берлине он был в безопасности: Община еще никогда не использовала этот дом. Ахмед сказал ему, что этот дом принадлежит подруге его сына, уехавшей в отпуск на острова в Карибском море. Девушка оставила ключ, чтобы сын Ахмеда время от времени кормил и поил оставшегося в доме кота.

Ангорский кот встретил незнакомца мяуканьем. Баккалбаси не любил котов, у него была на них аллергия, а потому он тотчас же начал кашлять и почувствовал зуд во всем теле. Но он решил терпеть. Нужные ему люди вот-вот должны были приехать.

Этих людей он знал с детства. Трое из них были родом из Урфы и принадлежали к их Общине, но работали в Германии. Двое других приехали из самой Урфы, причем каждый своим маршрутом. Все они были преданными членами Общины, готовыми при необходимости пожертвовать ради нее своими жизнями, как это уже делали их единомышленники и родственники в прошлом.

Их сильно угнетала возложенная на них задача – убить одного из их собратьев. Однако пастырь Баккалбаси уверил их, что, если они этого не сделают, тайна существования Общины будет раскрыта, а потому другого выхода просто не было.

Пастырь Баккалбаси также объяснил им, что дядя отца Мендибжа вызвался нанести этому юноше смертельный удар ножом. Его предложение было принято, однако необходимо было кое-что предпринять, чтобы все прошло удачно. Им нужно было организовать слежку за Мендибжем с того самого момента, как он выйдет на свободу, а еще нужно было выяснить, не использует ли его полиция, чтобы добраться до Общины.

Они могли рассчитывать на помощь членов Общины, живущих в Турине, однако не должны были при этом слишком рисковать, чтобы ни в коем случае не раскрыть себя. Их задачей было лишь следить за этим юношей, не более того. Однако если бы кому-нибудь из них вдруг представился удобный случай убить Мендибжа, то следовало воспользоваться этим случаем без тени сомнения и убить его, хотя честь сделать это, как сказал Баккалбаси, уже была предоставлена родственнику этого парня.

Каждый из этих людей должен был добраться до Турина таким способом, каким захочет, но предпочтительно на автомобиле. Отсутствие границ между странами, входящими в Европейский Союз, позволяло переезжать из одной страны в другую, не оставляя никаких следов. По приезде они должны были отправиться на Мемориальное кладбище Турина и найти там могилу под номером 117. Там нужно было взять маленький ключ, спрятанный в подставке для цветочного горшка, стоящего рядом с входной дверью в склеп. Это был ключ от двери в склеп.

Войдя в склеп, нужно было привести в действие тайный механизм, открывающий доступ к потайной лестнице, скрытой под одним из саркофагов, и, пройдя по подземным туннелям, ведущим к собору, добраться до самого жилища Тур гута. Подземелье должно было стать их пристанищем на все время пребывания в Турине. Они не должны были останавливаться в какой-либо гостинице и, следовательно, сообщать там свои данные: им необходимо было остаться невидимками. На это кладбище редко кто-то приходил, хотя иногда сюда и забредали любопытные туристы – посмотреть на надгробные памятники в стиле барокко. Смотритель кладбища был членом Общины. Это был старик, сын эмигранта из Урфы и итальянки, такой же хороший христианин, как и все они, всецело преданный Общине.

Старый Тургут при помощи Исмета подготовил для них подземное помещение. Там их никто не мог найти, потому что никто не знал о существовании туннеля, начинающегося под могилой на кладбище и заканчивающегося у самого собора. Этот потайной туннель не был обозначен ни на одном плане. Именно в этом туннеле они должны были спрятать труп Мендибжа. Их немому собрату предстояло обрести покой в Турине. Вечный покой.

47

– Вам все понятно? – спросил Марко.

– Да, Марко, – почти в один голос ответили Минерва, София и Джузеппе. Антонино и Пьетро кивнули.

Было семь часов утра, а потому у них были заспанные лица. В девять немого должны были выпустить на свободу.

Марко самым тщательным образом разработал механизм слежки за Мендибжем. Им должна была помогать группа карабинеров и ребята из Интерпола. Однако больше всего руководитель Департамента произведений искусства рассчитывал на своих людей, особенно на ядро своей команды.

Они сидели и ждали, когда им принесут завтрак. Гостиничное кафе только что открылось, и они были в нем первыми посетителями.

София, сама не зная почему, сильно нервничала, и, как ей показалось, Минерва тоже была не очень спокойной. Даже Антонино сжал от напряжения губы. Однако Марко, Пьетро и Джузеппе оставались спокойными. В них чувствовалась закалка полицейских, для которых слежка за подозреваемым была самым обычным делом.

– Марко, я пыталась найти ответ на вопрос, почему столько людей из Урфы имеют то или иное отношение к Плащанице. Этой ночью я перелистала Апокрифические Евангелия и еще кое-какие книги, которые купила на днях. Эти книги посвящены истории Эдессы. Возможно, это глупости, но…

– Я слушаю тебя, София. Точнее, мы все тебя слушаем. Расскажи нам, к какому выводу ты пришла, – сказал Марко.

– Не знаю, согласится ли со мной Антонино, но если учесть, что Урфа – бывшая Эдесса и что для первых христиан Эдессы погребальный саван Христа имел большое значение, ибо он исцелил их царя Абгара от проказы, а также то, что они хранили этот саван как святыню на протяжении веков, пока ее не отнял у них император Роман Лекапин… Вполне возможно, что они решили вернуть ее себе.

София замолчала и задумалась. Ей хотелось облечь свои мысли в как можно более точную словесную форму.

– Так что ты хочешь этим сказать? – спросил Марко.

– Что, хотя совпадения и бывают, ты, тем не менее, прав: уж слишком много совпадений. Столько людей из Урфы имеют то или иное отношение к Плащанице! Более того, мне кажется, что наш немой парень тоже приехал из этого города, причем явился сюда именно за Плащаницей, так же как и все остальные немые. Я не уверена, но вполне возможно, что пожары должны были лишь прикрывать попытки выкрасть и увезти отсюда Плащаницу.

– Какая глупость! – воскликнул Пьетро. – София, не нагружай нас с утра пораньше абсурдными предположениями и волшебными сказками.

– Послушай, Пьетро, я уже слишком взрослая для волшебных сказок! Я, безусловно, высказала довольно-таки невероятное предположение. Тем не менее, я не утверждаю, что оно полностью соответствует действительности. Так или иначе, у тебя нет никаких оснований безапелляционно отвергать все, что не совпадает с твоим личным мнением.

– Успокойтесь, ребята! – стал увещевать их Марко. – То, что ты говоришь, София, – отнюдь не глупость. Это вполне возможно. Хотя, конечно, все это больше похоже на сюжет детективного фильма… Просто не знаю, что и сказать… Это означало бы, что…

– Это означало бы, – вмешалась Минерва, – что в Урфе есть христиане. Кстати, все те выходцы из Урфы, с которыми мы сталкивались в Турине, ходят в церковь, женятся по церковному обряду, да и вообще ведут себя, как настоящие католики.

– Христианство и католицизм – не тождественные понятия, – вмешался Антонине.

– Я это знаю, – ответила Минерва. – Однако, попав сюда, им имеет смысл вести себя так, как ведут себя местные жители. А молиться Христу можно и в Туринском соборе, так же как и в любом другом месте.

– Мне жаль, София, – вмешался Марко, – но я не вижу в этом никакого смысла.

– Да, ты прав, это было дурацкое предположение. Извини, Марко, – сказала София.

– Не нужно извиняться. Нам следует учитывать все варианты, прислушиваясь к тому, что говорит наша интуиция, и не отказываясь даже от самой невероятной версии. Я лично не вижу смысла в том, что ты говоришь, но мне хотелось бы, чтобы все присутствующие высказали свое мнение.

За исключением Минервы, все члены команды согласились с мнением Марко, а потому София не стала упорствовать.

– Я думаю, – сказал Пьетро, – что мы имеем дело с преступной организацией, скажем, воровской шайкой, возможно, связанной с Урфой, но без какой-либо исторической подоплеки.

* * *

Далеко-далеко от Италии, в Нью-Йорке, была ночь. Шел сильный дождь. Мэри Стюарт подошла к Умберто Д'Алакве.

– Ох, как я устала! Однако президент так любезен, что уйти прямо сейчас было бы невежливо. Что ты думаешь о Лэрри?

– Умный человек и чрезвычайно радушный хозяин.

– Джеймс того же мнения, но лично мне не нравятся эти Уинстоны. Да и этот ужин… не знаю, по-моему, уж слишком тут все роскошно.

– Мэри, ты хоть и англичанка, но уже знаешь, как ведут себя американцы, когда празднуют победу. Лэрри Уинстон обладает незаурядным умом, он – король морей, и его торговый флот – самый мощный в мире.

– Да, я знаю. Но это меня отнюдь не впечатляет. Кроме того, в их доме нет ни одной книги, ты разве этого не заметил? Меня удивляют дома, в которых нет книг. Что можно сказать об их хозяевах?

– Ну, он, по крайней мере, не относится к лицемерам, которые держат у себя дома образцово-показательную библиотеку и при этом не собираются прочесть из нее ни одной книги.

К ним подошла супружеская чета, и завязался разговор ни о чем. По общему оживлению присутствующих было видно, что прием продлится еще как минимум несколько часов.

Уже за полночь семерым мужчинам удалось, держа бокалы с шампанским в руках, собраться вместе, поодаль от остальных гостей. Они курили превосходные гаванские сигары и, как казалось со стороны, говорили о коммерческих делах. Старший из них что-то рассказывал остальным.

– Мендибжа вот-вот выпустят из тюрьмы. Все идет так, как было запланировано.

– Меня беспокоит сложившаяся ситуация. У пастыря Баккалбаси имеется в общей сложности семь человек, Аддай нанял наемного убийцу, а в распоряжении Марко Валони – целая толпа людей и куча всякого снаряжения. Мы не слишком раскрываемся? Может, было бы лучше, если бы они сами там разобрались? – спросил француз.

– У нас есть преимущество, заключающееся в том, что мы знаем обо всех планах Валони и Баккалбаси и сможем незаметно для них следить за каждым их шагом. Что касается убийцы, нанятого Аддаем, то это не проблема. Он уже под нашим контролем, – ответил старик.

– Я тоже считаю, что в данном сюжете участвует слишком много людей, – сказал мужчина с акцентом, по которому было трудно определить его национальность.

– Мендибж представляет проблему и для Аддая, и для нас, потому что Марко Валони уж слишком серьезно взялся за это дело, – упорствовал старик. – Но еще больше меня беспокоит эта журналистка – сестра представителя Европола в Риме. А еще доктор Галлони. Выводы, которые они обе уже начинают делать, могут привести их уж слишком близко к нам, и это опасно. Анна Хименес была у Элизабет МакКенни, и та передала ей некое досье – итог своей работы. Вы об этом уже знаете. Чувствую, что нам нужно принять какое-то решение, потому что и леди Элизабет, и эта журналистка, и доктор Галлони превратились для нас в проблему. Все эти три девчонки – очень умные и сообразительные, а потому они для нас опасны.

Наступило тяжелое молчание. Все семеро мужчин как бы невзначай бросали друг на друга испытывающие взгляды.

– И что ты собираешься делать?

Этот прямой вопрос, в котором чувствовался вызов, был задан человеком, говорившим с легким итальянским акцентом.

– То, что необходимо сделать. Как ни жаль.

– Нам не следует слишком торопиться.

– Мы и не торопились, однако эти люди в своих расследованиях зашли дальше, чем хотелось бы. Пришло время их остановить. Мне нужен ваш совет, а также ваше согласие.

– А мы не можем подождать еще немного? – спросил человек с военной выправкой.

– Нет, не можем, иначе подвергнем себя слишком большой опасности. Было бы глупостью идти на такой риск. Мне жаль, действительно жаль. Мне не по душе принимать подобные решения, так же как и вам, но у нас нет другого выхода. Если считаете, что другой выход все-таки есть, скажите мне какой.

Мужчины молчали. Они все в глубине души понимали, что старик прав. Они отслеживали каждый шаг этих трех женщин, а потому знали о них практически все. Им была известна каждая буква, написанная леди Элизабет за последние несколько лет. Они тайно подключились к ее компьютеру, прослушивали телефоны редакции журнала «Тайны», установили микрофоны в помещении редакции, в доме этой женщины и даже в ее инвалидном кресле.

Напрасными были все огромные расходы Поля Бизоля на обеспечение безопасности. Им было известно все о том, что делалось в этой редакции, так же как – вот уже несколько месяцев – им было известно все о Софии Галлони и Анне Хименес, начиная с того, какими духами они пользовались, и заканчивая тем, что они читали по вечерам, с кем разговаривали, кому симпатизировали. В общем, все, абсолютно все. Они знали буквально о каждом их движении, даже во сне.

А еще вот уже несколько месяцев они знали все, чем живут сотрудники Департамента произведений искусства: их телефоны – как стационарные, так и мобильные – прослушивались, и за каждым из них была установлена тщательная слежка.

– Ну, так что? – спросил старик.

– Я с трудом могу себе представить…

– Я понимаю, – перебил старик мужчину с итальянским акцентом, – понимаю. Не говори ничего. Ты не будешь участвовать в принятии решения.

– Думаешь, это успокоит мою совесть?

– Нет, думаю, что нет. Но это, тем не менее, поможет тебе. Мне кажется, тебе нужна помощь, моральная помощь, чтобы суметь перестроиться изнутри. Мы все в нашей жизни переживали подобные моменты. Это было нелегко, но мы ведь не выбирали себе легкий путь – мы выбрали путь, идти которым почти невозможно. Именно в таких ситуациях и проверяется, достойны ли мы возложенной на нас миссии.

– После того, как вся моя жизнь была посвящена… ты считаешь, что мне все еще нужно доказывать, достоин ли я возложенной на нас миссии? – спросил человек с итальянским акцентом.

– Нет, я не думаю, что тебе нужно это доказывать, – ответил старик. – Я вижу, как ты страдаешь. Тебе необходимо как-то утешиться, поэтому тебе хочется поговорить о своих чувствах. Но не здесь, не с нами. Я понимаю, что ты испытываешь мучения, но, прошу тебя, положись на наше благоразумие и предоставь это дело нам.

– Нет, я с этим не согласен.

– Я могу временно отстранить тебя от дел – до тех пор пока тебе не станет легче.

– Да, ты можешь сделать это. А что еще ты собираешься предпринять?

Остальные участники этого разговора начали проявлять беспокойство. Напряжение внутри их группы все возрастало, и они поневоле могли привлечь к себе любопытные взгляды других гостей. Мужчина с военной выправкой решил вмешаться.

– На нас смотрят. Разве можно так себя вести? Мы что, совсем потеряли рассудок? Давайте отложим эту дискуссию на более позднее время.

– У нас уже больше нет времени, – ответил старик. – Я прошу, чтобы вы дали мне согласие.

– Да будет так, – ответили все мужчины, кроме одного, который, сжав губы, отвернулся.

* * *

София и Минерва находились в управлении карабинеров Турина. До девяти часов оставалось лишь несколько минут, и Марко только что сообщил им, что уже открываются засовы тюрьмы. Они увидели, что немой парень вышел на свободу. Он шел медленно, глядя прямо перед собой. Железная входная дверь с лязгом закрылась за его спиной, но он даже не оглянулся. Пройдя двести метров до автобусной остановки, он стал ждать. «Его невозмутимость просто поразительна, – услышали София и Минерва голос Марко, говорившего через спрятанный за отворот его пиджака микрофон. – Он как будто даже и не рад тому, что вышел на свободу».

Мендибж стоял и думал о том, что, по всей видимости, за ним следят. Он не видел тех, кто за ним следил, однако чувствовал, что они где-то рядом и смотрят на него. Нужно было избавиться от них, но как? Он попытается реализовать план, разработанный им еще в тюрьме. Он доберется до центра города, станет бродить там по улицам, переночует на скамейке в каком-нибудь парке. Денег у него было мало, их едва хватило бы на три-четыре дня, чтобы платить за ночлег и питаться бутербродами. Он также сменит свою одежду и кроссовки: хотя, осмотрев их, он не нашел ничего подозрительного, интуиция подсказывала ему, что неспроста у него забирали одежду и обувь и вернули одежду выстиранной, а кроссовки – помытыми.

Он хорошо ориентировался в Турине. Аддай в свое время прислал его сюда за год до того, как он должен был попытаться выкрасть Плащаницу, чтобы он мог хорошо изучить этот город. Мендибж тогда четко выполнял наставления Аддая – беспрестанно бродить взад-вперед по Турину. Это был самый лучший способ изучить город. А еще он тщательно изучил все автобусные маршруты.

Наконец Мендибж оказался в центре города. Приближался решительный момент: ему предстояло оторваться от тех, кто за ним следил.

– Похоже, что мы не одни. Тут еще две «птички».

Голос Марко доносился через передатчик в кабинете, служившем штабом всей операции.

– Точно не знаю, но, похоже, это турки.

– Турки или итальянцы, – послышался голос Джузеппе. – Они похожи на нас: черные волосы и смугловатая кожа.

– Сколько их? – поинтересовалась София.

– Пока что двое, – сказал Марко, – но может быть и больше. Молодые ребята. Немой вроде бы ничего не замечает. Бродит без какой-либо определенной цели, смотрит прямо перед собой. Так же погружен в свои мысли, как и прежде.

Затем было слышно, как Марко дает инструкции карабинерам, чтобы те не потеряли из виду двух «птичек».

Ни Марко Валони, ни другие полицейские не обратили внимания на хромого старичка, торгующего лотерейными билетами. Не высокий, не низкий, не толстый, не худой, этот старичок был одет совершенно невзрачно и органично вписывался в окружающую его действительность – квартал Крочетта.

Но сам старичок внимательно наблюдал за всеми. Этот наемный убийца, нанятый Аддаем, обладал орлиным взором и уже успел заметить двоих полицейских, а также четверых человек, посланных пастырем Баккалбаси.

Старичок злился: тот человек, который нанял его, не предупредил, что на хвосте у немого будут и полицейские, и другие люди – такие же, как и он, наемные убийцы. Теперь ему придется быть еще осторожнее, а впоследствии нужно будет потребовать повышения гонорара – он ведь сейчас рискует гораздо больше, чем предполагалось. Кроме того, все эти люди мешали ему выполнить свою работу так, как он запланировал.

Еще один замеченный им человек сначала вызвал у него подозрения, но затем старичок счел их напрасными. Похоже, это был не полицейский, да и на турка он не был похож, а потому, скорее всего, не имел никакого отношения к происходящему. Хотя то, как он двигался… Неожиданно этот человек куда-то исчез, и наемный убийца успокоился. Без сомнения, это был просто случайный прохожий.

В течение целого дня Мендибж бродил по городу. Он передумал ночевать на скамейке: это было бы ошибкой. Если кто-то хочет убить его, это будет как раз очень легко сделать, когда он будет спать где-нибудь посреди парка. А потому он направился в приют Сестер Милосердия, который заметил еще утром, бродя по Турину. В этот приют приходили бродяги и нищие, чтобы получить немного еды и место для ночлега. Там Мендибж будет в большей безопасности.

Марко, уже изрядно устав, передал Пьетро руководство операцией после того, как узнал, что немой поужинал простенькой монашеской похлебкой и получил тюфяк, на котором ему предстояло переночевать в общем зале под присмотром монахини, следящей, чтобы между посетителями ночлежки не возникло каких-нибудь ссор.

Марко был уверен, что этой ночью немой никуда не денется из ночлежки, а потому решил пойти в гостиницу и немного отдохнуть, а заодно предложил сделать то же самое и своим людям – всем, кроме Пьетро и новой смены карабинеров, состоявшей из трех человек. Этих людей было вполне достаточно, чтобы обеспечить слежку за немым, если тот решит выйти на улицу.

София и Минерва устроили Марко в гостиничном ресторане настоящий допрос. Они хотели знать все и потребовали от него буквально поминутного отчета о том, что происходило в этот день на улице. А еще они обе просили разрешения лично поучаствовать в слежке за немым по городу, но Марко решительно отказал им.

– Вам нужно координировать эту операцию. Кроме того, вы обе слишком заметны.

* * *

Анна Хименес ожидала в аэропорту Парижа ночной самолет на Рим. Оттуда она поедет в Турин. Анна явно нервничала: она уже пролистала переданное ей Элизабет досье и постепенно приходила в ужас от его содержимого. Если хотя бы четверть того, что она прочла, правда, положение весьма серьезное. Она решила вернуться в Турин, потому что фамилию одного из людей, фигурировавших в этом досье, она видела и в другом досье – в том, которое Марко Валони давал читать ее брату Сантьяго. Если Элизабет сказала ей правду, то этот человек был одним из магистров современного ордена тамплиеров и имел непосредственное отношение к Плащанице.

Анна приняла два решения: во-первых, поговорить обо всем этом с Софией, во-вторых, явиться в резиденцию епископа, чтобы попытаться застать отца Ива врасплох. Первое ей пока не удавалось сделать: она в течение почти всего дня неоднократно пыталась связаться по телефону с Софией, но в гостинице «Александра» ей каждый раз отвечали, что София ушла рано утром и пока еще не вернулась. Анна оставляла Софии различные сообщения, но так и не получила на них ответа. С Софией просто невозможно было связаться. Что касается отца Ива, то Анна решила пойти к нему на следующий день.

Элизабет была права: она, Анна, приблизилась к чему-то опасному, хотя сама еще толком не понимала, к чему именно.

* * *

Людям Баккалбаси все же удалось ускользнуть от карабинеров. Один из них остался присматривать за входом в приют Сестер Милосердия, а другие разошлись в разные стороны. Когда они снова собрались на кладбище, уже наступила ночь, и смотритель кладбища ждал их с явным нетерпением.

– Давайте быстрее, мне нужно уходить. На будущее я дам вам ключ от ворот: вдруг вы в следующий раз придете так поздно, что я не смогу вас дождаться.

Он проводил их к склепу, у входа в который стояла фигура ангела с мечом в руках. Парни вошли внутрь, освещая себе путь фонарем, и исчезли в подземелье.

Исмет уже ждал их в приготовленном для них подземном помещении. Он принес им воды, чтобы они умылись, и немного еды. Они были голодными и уставшими, им очень хотелось спать.

– А где Мехмет?

– Он остался возле входа в дом, в который зашел Мендибж, на тот случай, если Мендибж вдруг выйдет оттуда ночью. Аддай был прав: эти люди хотят, чтобы Мендибж привел их к нам. Они прекрасно организовали слежку, – сказал один из парней, служивший в Урфе в полиции, как и еще один из их группы.

– Они вас заметили? – озабоченно спросил Исмет.

– Нет, вряд ли, – ответил другой парень. – Хотя, может, и заметили, их ведь там много.

– Нам нужно быть осторожными, и, если вы вдруг заметите, что за вами следят, вы не должны приходить сюда, – сказал Исмет.

– Мы это знаем, знаем. Не беспокойся. Пока что за нами не следят.

* * *

В шесть часов утра Марко уже стоял неподалеку от входа в приют Сестер Милосердия. Он приказал увеличить число участвовавших в операции карабинеров и поставил им задачу организовать слежку также и за «птичками» – теми двумя парнями, которые, как было замечено, тоже следили за немым.

– Постарайтесь, чтобы они вас не заметили, потому что мне нужно, чтобы они действовали, ни о чем не догадываясь. Если они следят за немым, значит, они из какой-то организации, точнее как раз из той организации, которую мы пытаемся раскрыть. Стало быть, их придется задержать, однако нам не следует с этим спешить.

Его люди были с ним согласны. Пьетро настоял на том, чтобы и он участвовал сегодня в операции, хотя ему пришлось бодрствовать всю прошедшую ночь.

– Я в состоянии это выдержать, уверяю тебя. Если я почувствую, что больше не могу, то сразу тебе об этом скажу и пойду спать.

София прослушала на своем мобильном телефоне начитанные взволнованным голосом сообщения Анны. В гостинице ей также сказали, что Анна звонила ей пять раз. Софии было немножко совестно, что она так и не перезвонила Анне, однако у нее сейчас не было времени на болтовню с журналисткой. Она перезвонит ей, когда закончится это дело, а сейчас она сосредоточила всю энергию на выполнении распоряжений Марко. Она уже выходила из гостиницы, направляясь в местное управление карабинеров, когда посыльный гостиницы поспешно подбежал к ней.

– Доктор Галлони, доктор Галлони!

– Что случилось?

– Вас зовут к телефону. Срочно.

– Я сейчас занята. Пусть оставят сообщение и…

– Мне сказали, что звонит сеньор Д'Алаква и что это очень срочно.

– Д'Алаква?

– Да. Именно он и звонит.

София – под удивленным взглядом Минервы – резко повернулась и направилась к дежурному администратору гостиницы, перед которым стояло несколько телефонов.

– Я – доктор Галлони. Мне вроде бы кто-то звонит.

– А-а, доктор Галлони! Весьма кстати! Сеньор Д'Алаква очень просил разыскать вас. Один момент.

В голосе Д'Алаквы чувствовалось какое-то с трудом скрываемое волнение, что весьма удивило Софию.

– София…

– Да, это я. Как у вас идут дела?

– Мне хотелось бы увидеть вас.

– Я бы с радостью, но…

– Никаких «но». Мой автомобиль приедет за вами через десять минут.

– Сожалею, но мне нужно идти работать. Сегодня я не могу с вами встретиться. А что, что-то случилось?

– Да. Дело в том, что у меня есть к вам предложение. Вы знаете о моей страсти к археологии. В общем, я еду в Сирию. Там у меня есть концессия на разработку месторождения, и в ходе работ были найдены кое-какие древние предметы. Мне хотелось бы, чтобы вы оценили, что это за предметы. А еще по дороге туда мне хотелось бы поговорить с вами: я хочу предложить вам работу.

– Я вам весьма признательна, но в данный момент я не могу никуда поехать. Извините.

– София, существуют возможности, которые представляются только раз в жизни.

– Я это знаю, однако существуют и обязательства, которыми нельзя пренебречь. Я в данный момент не могу бросить то, чем занимаюсь. Вот если бы вы могли подождать два или три дня, тогда, пожалуй, я…

– Нет. Думаю, что я не смогу ждать три дня.

– А что, для вас так важно уехать в Сирию именно сегодня?

– Да.

– Жаль. Возможно, я смогла бы поехать с вами через несколько дней…

– Нет, так не получится. Я прошу вас согласиться поехать со мной сейчас.

София задумалась. Она была в некотором замешательстве от этого неожиданного предложения Умберто Д'Алаквы, да и от его безапелляционного тона.

– Что произошло? Скажите мне…

– Я уже вам сказал.

– Мне жаль, но я действительно не могу поехать с вами прямо сейчас. К тому же мне нужно идти: меня ждут люди, и я не могу заставлять их долго ждать.

– Желаю вам удачи.

– Хорошо. Спасибо.

Почему он пожелал ей удачи? София совсем запуталась: ей был непонятен смысл этого звонка Умберто Д'Алаквы, а еще у нее вызывал удивление отрешенный тон, каким он пожелал ей удачи. Удачи в чем? Он что, знал об операции «Троянский конь»?