Текст книги "Тайна Святой Плащаницы"

Автор книги: Хулия Наварро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц)

Хулия Наварро
Тайна Святой Плащаницы

Предисловие

Роман Хулии Наварро предоставляет читателю возможность коснуться одной из величайших загадок не только христианства, но и мировой истории. Аура таинственности окутывает Святое Полотно (его еще называют Плащаницей) с момента его появления. Погребальный саван Иисуса на протяжении тысячелетий является предметом поклонения христиан. С1578 года Полотно хранится в Туринском соборе (отсюда и название – Туринская Плащаница), к нему на поклон непрерывным потоком стекаются верующие со всего мира. Для кого-то оно становится последней надеждой на исцеление, кто-то черпает в нем жизненную силу. Множество историй свидетельствует о чудодейственных свойствах Плащаницы.

До сих пор ученые, даже применяя новейшие методы исследования, не могут объяснить, каким образом на полотне запечатлелся лик человека, снятого с креста, очертания его тела, оттиски монет, которые кладут на веки умершего, символы, буквы, составляющие слова. Не менее поразителен и необъясним другой факт: исследования, проведенные различными научными лабораториями мира, установили, что полотно было изготовлено в промежутке между 1260 и 1390 годами, то есть намного позже смерти Христа, и это до последнего времени практически невозможно было опровергнуть. После признания погребального савана Христа святыней появились многочисленные копии Святого Полотна, часть из них была освящена Церковью. Возникло предположение, что Туринская Плащаница – одна из таких копий. Но совсем недавно были получены результаты новейших исследований, говорящие о том, что некоторые вещества, обнаруженные на Плащанице, могут быть датированы более ранним периодом.

Святое Полотно побывало во многих местах мира. Существует предположение, что на протяжении нескольких веков его хранителем был орден тамплиеров – могущественная организация, созданная в Средние века и, возможно, действующая и поныне.

История Святого Полотна положена в основу романа Хулии Наварро. Помимо прочего это еще и история противоборства двух сил – не утративших и в наше время своего могущества тамплиеров и христианской общины турецкого городка, куда после смерти Христа попала Плащаница. И те и другие утверждают, что Плащаница по праву должна принадлежать им. События, происшедшие в древности, продолжаются и в современном мире, в них вовлекается большое количество людей – полицейские, журналисты, историки, служители Церкви, религиозные фанатики… Зачастую сложно отличить исторические факты от легенд, отделить историю от вымысла – настолько увлекателен детективный сюжет романа. Как это часто бывает, прикосновение к тщательно оберегаемой тайне для многих людей заканчивается трагически. Роман «Тайна Святой Плащаницы» – это история самопожертвования истинных христиан, трагическая и захватывающая.

* * *

«Тайна Святой Плащаницы» – первый роман Хулии Наварро – известной испанской журналистки, политолога, автора ряда публицистических книг.

Посвящается Фермину и Алексу… ибо мечты иногда становятся явью

Выражаю благодарность Фернандо Эскрибано, который открыл для меня туннели Турина и всегда был «под ружьем», когда это было необходимо его друзьям.

Я также многим обязана Хиану Марии Никастро, проведшему меня по тайным местам Турина, его родного города. Он был моими глазами в этом городе и, кроме того, снабжал меня – быстро и щедро – всей той информацией, о которой я его просила.

Кармен Фернандес де Блас и Давид Триас по-своему содействовали написанию романа. Спасибо им.

А также благодарю Ольгу – чудесный голос в «Рэндом Хаус Мондадори».

Есть и другие миры, но мы находимся в этом.

Герберт Уэллс

1

«Абгар, царь Эдессы, шлет привет Иисусу, славному Спасителю, появившемуся в Иерусалиме.

Прослышал я о тебе и о том, что ты исцеляешь людей без зелья и лечебных трав.

Говорят, ты даешь прозреть слепым, поднимаешь лежачих и очищаешь прокаженных, изгоняешь нечистых духов и демонов, исцеляешь страдающих застарелыми болезнями и воскрешаешь мертвых.

Когда я услышал все это о тебе, то уверился в своих мыслях: либо ты Бог, сошедший с небес, и совершаешь это, либо же ты Сын Божий и потому творишь такие чудеса.

Поэтому я и пишу к тебе с мольбой потрудиться прибыть ко мне и излечить от болезни, которой я страдаю.

Слышал я также, что иудеи ропщут на тебя и хотят предать тебя мучениям.

Поэтому знай, что город мой хоть и очень маленький, но весьма достойный и его хватит для нас обоих» [1]1
  Из Апокрифических Евангелий


[Закрыть].

Царь положил перо, впившись при этом взглядом в человека – такого же молодого, как и он, – который неподвижно и с благоговейным видом ждал в другом конце комнаты.

– А ты уверен, Хосар?

– Господин, поверьте мне…

Человек приблизился быстрыми шагами и остановился возле стола, за которым писал Абгар.

– Я верю тебе, Хосар, верю. Ты мой самый преданный друг еще с того времени, когда мы были детьми. Ты меня никогда не подводил, Хосар, однако ты рассказываешь про этого иудея настоящие небылицы, и у меня возникает опасение, что желание помочь мне затуманило твой рассудок…

– Господин, вы должны мне верить, потому что спастись могут только те, кто верит в этого иудея. Царь мой, я сам видел, как Иисус одним лишь прикосновением пальцев к глазам слепого вернул ему зрение. Я также видел, как некий убогий паралитик коснулся края одежды Иисуса, и тот, посмотрев на него умиротворенным взглядом, велел ему встать и пойти, и, к всеобщему удивлению, этот несчастный поднялся, и его ноги зашагали не хуже ваших. Я видел, царь мой, как изуродованная проказой женщина наблюдала за этим Назаретянином, спрятавшись в тени улицы, потому что все от нее шарахались прочь, а Иисус подошел к ней и сказал: «Ты исцелена!», и эта женщина, с трудом веря, закричала: «Я исцелена! Я исцелена!», потому что ее лицо снова стало нормальным, а руки, на тот момент сильно изгнившие, вновь стали здоровыми… А еще я своими собственными глазами видел, – продолжал Хосар, – самое невероятное из всех чудес. Я шел вслед за Иисусом и его учениками, и вдруг мы услышали горестные стенания: в одной семье оплакивали умершего родственника. Иисус вошел в их дом и сказал умершему, чтобы тот поднялся, и в голосе Назаретянина, должно быть, прозвучала Божья воля, потому что – клянусь тебе, о, царь мой! – умерший открыл глаза и приподнялся, причем он сам поразился тому, что ожил.

– Ты прав, Хосар. Чтобы вылечиться, мне нужно верить. Да мне и хочется верить в этого Иисуса из Назарета, который и впрямь Сын Божий, если способен воскрешать мертвых. Но захочет ли он вылечить царя, который страдает из-за страстного желания?

– Абгар, Иисус исцеляет не только тела, но и души. Он уверяет, что для того, чтобы быть прощеным Богом, вполне достаточно раскаяться, искренне захотеть вести достойную жизнь и больше не грешить. Грешники находят себе утешение у Назаретянина…

– Пусть будет так… Но я не в силах простить себе свою похоть в отношении Ании. Эта женщина сделала меня больным – больным и душой, и телом…

– Откуда ты мог знать, мой господин, о надвигающемся недуге и о том, что подарок царя Тира – ловушка? Как ты мог догадаться, что она принесет семена болезни и заразит тебя? Ания была наикрасивейшей женщиной из всех, кого мы когда-либо видели, и от желания обладать ею любой мужчина потерял бы голову…

– Но я – царь, Хосар, и не должен был терять голову из-за танцовщицы, пусть даже и очень красивой… Сейчас она расплачивается за свою красоту, потому что следы болезни начинают портить белизну ее лица. Я же, Хосар, ощущаю постоянную испарину, и взор мой туманится, а больше всего я боюсь, что из-за болезни начнет разлагаться моя кожа и…

Чьи-то осторожные шаги заставили обоих мужчин насторожиться. Женщина с изящной фигурой, смуглым лицом и черными волосами приблизилась к ним с легкой улыбкой на устах.

Хосар посмотрел на нее с восхищением. Да, он восхищался совершенством ее изящных черт и веселой улыбкой, так часто появлявшейся на ее лице. Он также восхищался ее преданностью царю и тем, что ее губы ни разу не произнесли, ни одного упрека по поводу того, что ей предпочли Анию, танцовщицу с Кавказа, женщину, которая заразила ее мужа этой ужасной болезнью.

Абгар не позволял никому дотрагиваться до себя, так как боялся, что от него могут заразиться и другие. Он все меньше и меньше появлялся на людях.

Но он был не в силах воспротивиться железной воле царицы, которая настояла на том, что она должна лично за ним ухаживать. Кроме того, она также вселяла в его душу желание верить в то, что рассказывал Хосар о чудесах, творимых Назаретянином.

Царь посмотрел на нее с грустью.

– А, это ты… Я разговаривал с Хосаром о Назаретянине. Он отвезет ему письмо с приглашением приехать сюда и разделить со мной мое царство.

– Хосару надо бы выделить сопровождающих, чтобы с ним ничего не случилось по дороге и чтобы он смог благополучно доставить письмо Назаретянину…

– Я поеду в сопровождении троих или четверых человек, этого будет достаточно. Римляне недоверчивы, им не понравится, если они увидят целый отряд солдат. Иисусу это тоже не понравится. Я надеюсь, госпожа, что смогу справиться с этой задачей и убедить Иисуса приехать сюда со мной. Я возьму, конечно же, быстроногих лошадей, чтобы можно было прислать вам весточку, как только я прибуду в Иерусалим.

– Я пока допишу письмо, Хосар…

– Я выеду на рассвете, царь мой.

2

Огонь начал пожирать скамейки для верующих, и дым все больше окутывал погруженный в полумрак центральный пролет. Четыре фигуры, одетые в черное, спешили к боковой часовне, а у двери, расположенной рядом с главным алтарем, стоял человек, в отчаянии заламывавший руки. Все ближе и ближе раздавался пронзительный вой пожарных сирен, уже через считанные минуты в храм должны были ворваться пожарные, а это могло означать очередной провал того, что задумали люди в черном.

Да, пожарные были уже рядом. Стоявший у двери человек поспешно сделал несколько шагов к фигурам в черном и стал убеждать этих людей немедленно последовать за ним. Один из них продолжал идти вглубь помещения, в то время как другие, перепутавшись, отступили от огня, бушевавшего уже и справа, и слева. Время для них словно остановилось. Огонь распространялся гораздо быстрее, чем можно было ожидать. Человек, упорно идущий вглубь помещения, был уже со всех сторон окружен языками пламени. Огонь мешал ему идти и, казалось, пытался сорвать с него капюшон, которым он прикрывал свое лицо. Его товарищи попытались подойти поближе, но не смогли: повсюду уже бушевал огонь, а дверь собора трещала под натиском пожарных. Люди в черном бегом направились к человеку, который, дрожа, ждал их у боковой двери. Они выбежали через нее в ту самую секунду, когда вода из пожарных шлангов хлынула в собор. Одинокая фигура, окруженная со всех сторон огнем, уже загорелась, не издавая при этом ни единого звука.

О чем не знали беглецы – так это о том, что еще один человек, прятавшийся в тени одной из церковных кафедр, внимательно следил за каждым их шагом. В руке у него был пистолет с глушителем, из которого он так и не выстрелил.

Когда люди в черном вышли через боковую дверь, он спустился с церковной кафедры и еще до того, как пожарные смогли его увидеть, привел в действие тайную пружину в одной из стен и исчез.

* * *

Марко Валони затянулся дымом сигареты, который смешивался в его горле с дымом пожара. Он вышел подышать воздухом, пока пожарные заканчивали тушить тлеющие угли, все еще дымившиеся возле правого крыла главного алтаря.

Площадь была оцеплена заграждениями, карабинеры сдерживали любопытных, пытавшихся выяснить, что же произошло в соборе.

В это время дня Турин буквально кишел людьми, и всем им хотелось знать, не пострадала ли хранящаяся в соборе святыня – Священное Полотно, или, как его еще называли, Плащаница.

Марко попросил журналистов, явившихся сюда, чтобы получить информацию о происшествии, успокоить людей: святыня совсем не пострадала.

Он, однако, умолчал о том, что в огне погиб человек. Кто он такой, пока было неизвестно.

Итак, еще один пожар. Огонь буквально ополчился на старый собор. Марко не верил в случайности, к тому же собор в Турине пережил уж слишком много происшествий: и попытки совершения ограбления, и, насколько Марко помнил, уже целых три пожара. После одного из них, случившегося вскоре после Второй мировой войны, были найдены обгоревшие трупы двоих мужчин. Вскрытие показало, что обоим было лет по двадцать пять и что они, не считая того, что обгорели, были убиты выстрелами из пистолета. Кроме того, был установлен еще один жуткий факт: у обоих отсутствовали языки, словно их вырезали посредством хирургической операции. Но с какой целью? И кто их застрелил? Тогда так и не удалось выяснить, кто они такие. Это оказалось безнадежным делом.

Ни верующие, ни общественность не знали, что святыня за последние сто лет в течение долгих периодов времени находилась вне собора. Возможно, именно поэтому ей удалось избежать стольких напастей.

Сейф Национального банка служил для святыни надежным пристанищем, и оттуда ее забирали только для торжественных мероприятий, да и то непременно с повышенными мерами безопасности. Именно благодаря этим пресловутым мерам безопасности в некоторых случаях святыня и подвергалась опасности. Очень серьезной опасности.

А еще Марко помнил о пожаре 12 апреля 1997 года. И как он только сумел его запомнить? Он ведь в то раннее утро был вдрызг пьян, как и его товарищи из Департамента произведений искусства!

Ему тогда было пятьдесят лет, он только что перенес сложную операцию на сердце. Два инфаркта и одна операция, в ходе которой он был на волосок от смерти, послужили достаточными доводами в пользу того, чтобы согласиться с Джорджо Маркези, его кардиологом и шурином. Тот настойчиво советовал Марко предаться dolce far niente [2]2
  Dolce far niente ( ит.) – блаженное безделье.


[Закрыть]или же, как поступают многие, выхлопотать себе какую-нибудь спокойную бюрократическую должность, из тех, которые позволяют почитывать в рабочее время газетку, а в середине дня сходить выпить чашечку капуччино в близлежащем баре.

Несмотря на слезные просьбы своей супруги, он выбрал второй из этих двух вариантов. Паола вообще-то настаивала на том, чтобы он ушел в отставку. Она льстила ему, утверждая, что он и так уже поднялся до наивысшей должности в Департаменте произведений искусства (он был его директором), что он сделал блестящую карьеру, уже достигшую своего пика, и теперь вполне мог пожить в свое удовольствие. Однако Марко упрямился. Он предпочитал ходить каждый день в офис, далеко от дома, чтобы в пятьдесят лет не превратиться в развалину-пенсионера. Тем не менее он все же решил оставить пост директора Департамента произведений искусства, и в тот день, когда это случилось, несмотря на протесты Паолы и Джорджо, пошел поужинать и попьянствовать с друзьями. С теми самыми, с которыми за последние двадцать лет он работал бок о бок по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки, преследуя мафиози, занимавшихся контрабандой произведений искусства, разоблачая подделки и тем самым защищая великое культурное наследие Италии.

Департамент произведений искусства был специальным органом, подчинявшимся одновременно и министерству внутренних дел, и министерству культуры.

Его штат составляли полицейские (или, как их называют в Италии, карабинеры), а также большое количество археологов, историков, специалистов по средневековому и современному искусству и по обрядам… Он посвятил этому департаменту лучшие годы своей жизни.

Ему стоило больших усилий подняться вверх по социальной лестнице. Отец Марка работал на бензоколонке, а мать была домохозяйкой. Они жили в бедности. Ему пришлось учиться там, где давали стипендию, а еще пришлось подчиниться настояниям матери, которая хотела, чтобы он нашел себе надежное место работы, а именно – устроился работать в государственное учреждение. Друг его отца – полицейский, заправлявший машину на бензоколонке, где работал отец, – порекомендовал его для участия в конкурсе на получение должности в корпусе карабинеров. Марко приняли в корпус, однако он не чувствовал никакого призвания к работе в полиции, а потому, придя с работы, учился до глубокой ночи, благодаря чему сумел получить ученую степень лицензиата в области истории, и попросил перевести его в Департамент произведений искусства. Опираясь на эти две специальности – полицейского и историка, – он постепенно, благодаря упорному труду и везению, поднимался по служебной лестнице и, в конце концов, достиг ее вершины. А сколько он путешествовал по своей стране! И сколько раз он бывал за границей!

В Римском университете он познакомился с Паолой. Она изучала средневековое искусство. У них быстро возникло взаимное чувство, и через несколько месяцев они поженились. С тех пор они прожили вместе уже двадцать пять лет, у них было два сына, и они считали себя, что называется, счастливой парой.

Паола преподавала в университете и никогда не упрекала мужа в том, что он проводит дома слишком мало времени. Лишь один раз в жизни они серьезно поссорились. Это было, когда он вернулся из Турина весной 1997 года и сказал ей, что передумал и не уйдет в отставку, хотя уже и не будет работать как раньше, не будет разъезжать с места на место, а будет лишь обычным управленцем, «бюрократом». Джорджо, его врач, заявил, что он не в своем уме. А вот кто обрадовался его решению – так это его коллеги по работе. Изменить свое первоначальное решение его заставила убежденность в том, что тот пожар в соборе не был случайностью, хотя он сам и уверял газетчиков в обратном.

И вот теперь Марко занимался расследованием еще одного пожара в Туринском соборе. И это при том, что каких-нибудь неполных два года назад он расследовал попытку совершения кражи здесь же, в соборе! Тогда по чистой случайности удалось схватить вора. Впрочем, он так и не успел ничего украсть, по-видимому, просто не успел. Священник, проходивший возле собора, заметил мужчину, который испуганно бросился прочь под шум сигнализации, зазвонившей посильнее любых колоколов. Священник кинулся вслед за этим человеком, крича: «Держи вора! Держи вора!», и с помощью двух случайных прохожих – двух парней – сумел после ожесточенной борьбы скрутить преступника. Но у того так и не удалось ничего выяснить, поскольку у него не было языка (он был вырезан), да и отпечатки пальцев у него снять не удалось: на подушечках всех его пальцев были ожоги. Это был, можно сказать, человек без роду-племени, да и без имени, и он до сих пор еще прозябал в тюрьме в Турине, причем из него так и не удалось выудить никакой информации.

Нет, Марко не верил в совпадения, да и не могло быть совпадением то, что у посягавших на Туринский собор грабителей языки были отрезаны, а кожа на подушечках пальцев – выжжена.

Огонь явно ополчился на Плащаницу. Он постоянно фигурировал в ее истории: с тех пор как это полотно стало принадлежать Савойской династии, обычно называемой Савойским домом, оно пережило несколько пожаров. Например, в ночь с третьего на четвертое декабря 1532 года ризница в часовне, в которой Савойский дом хранил Священное Полотно, вдруг вспыхнула ярким пламенем, и огонь чуть не добрался до самой святыни, лежавшей тогда внутри серебряного ковчега, подаренного Маргаритой Австрийской.

Столетие спустя еще один пожар чуть было не испепелил здание, где хранилось Священное Полотно. Два человека были застигнуты на месте преступления, но оба погибли, бросившись в огонь и сгорев, не издав при этом ни единого звука, несмотря на ужасные мучения. Может, у них тоже не было языков? Об этом никто никогда не узнает.

С тех пор как в 1578 году Савойский дом поместил Священное Полотно в Туринский собор, инциденты следовали один за другим. Ни одно столетие не обошлось без попытки совершения кражи или поджога, причем в последние годы информация о виновниках, всегда содержала одну жуткую деталь: у них не было языков.

А есть ли язык у того трупа, который уже перевезли в морг?

Чей-то голос вернул Марко к действительности.

– Шеф, кардинал уже здесь. Он только что приехал. О том, что произошло, уже знают в Риме… Он хочет поговорить с вами. Похоже, происшедшее произвело на него сильное впечатление.

– Неудивительно. Ему что-то не везет: за последние шесть лет много чего случилось – собор горел, два года назад его пытались обокрасть, а теперь еще и этот пожар.

– Да, кардинал сожалеет, что согласился тогда на проведение работ по модернизации собора. Он говорит, что это делалось в последний раз, что этот собор простоял сотни лет, а теперь – из-за всех этих нововведений и некачественно выполненных работ – одни только неприятности.

Марко вошел через боковую дверь в одно из служебных помещений. Три или четыре священника ходили из стороны в сторону, явно взволнованные; две пожилые женщины, сидевшие за столом в небольшом кабинете, казалось, были всецело поглощены своей работой, в то время как несколько агентов из команды Марко осматривали стены, брали образцы, сновали туда-сюда. Молодой священник – лет тридцати – подошел к Марко и протянул ему руку. Рукопожатие было крепким.

– Я – отец Ив.

– А я – Марко Валони.

– Да, я знаю. Пойдемте со мной. Его высокопреосвященство ждет вас.

Священник открыл массивную дверь, за которой оказалась большая комната. Это был кабинет, отделанный ценными породами деревьев, украшенный картинами эпохи Возрождения: «Мадонна», «Христос», «Последняя вечеря»… На столе Марко увидел распятие из узорчатого серебра. Марко прикинул, что этому предмету, пожалуй, как минимум триста лет. У кардинала было приветливое выражение лица, но было заметно, что он крайне озабочен случившимся.

– Присаживайтесь, сеньор Валони.

– Спасибо, ваше высокопреосвященство.

– Расскажите мне о том, что произошло. Уже известно, кто погибший?

– Еще неизвестно, ваше высокопреосвященство. Пока что все указывает на то, что произошло короткое замыкание при проведении работ и это вызвало пожар.

– Уже в который раз!

– Да, ваше высокопреосвященство, уже в который раз… С вашего позволения, мы проведем детальное расследование. Мы здесь задержимся на несколько дней. Я хочу осмотреть весь собор – снизу доверху, заглянуть буквально в каждый уголок. А еще я и мои люди переговорим со всеми, кто находился в соборе в последние часы перед пожаром и в последние несколько дней. Я хотел бы попросить ваше высокопреосвященство оказать содействие…

– Безусловно, окажу, сеньор Валони, безусловно, я ведь помогал вам и в других случаях, а потому делайте свое дело столько времени, сколько потребуется. То, что произошло, – настоящая катастрофа, ведь при этом погиб человек. Кроме того, среди сгоревших предметов были невосполнимые произведения искусства, и огонь чуть не добрался до Священного Полотна. Я просто не знаю, что было бы, если бы пожар уничтожил его.

– Ваше высокопреосвященство, Священное Полотно…

– Я знаю, сеньор Валони, знаю, что вы собираетесь мне сказать: исследование с использованием углерода-14 установило, что оно не может быть тем полотном, которым укрывали тело Господа. Однако для многих миллионов верующих Священное Полотно – подлинное, что бы там ни говорили про углерод-14, и Церковь одобряет поклонение ему; кроме того, ученые еще не могут объяснить, как возник отпечаток туловища, которое мы считаем телом Господа, и…

– Простите, ваше высокопреосвященство, я не хотел подвергать сомнению религиозную ценность Плащаницы. Лично меня она сильно поразила еще тогда, когда я увидел ее в первый раз, и запечатленный на ней образ продолжает волновать меня и по сей день.

– Так что вы хотели сказать?

– Я хотел спросить вас, не происходило ли за последние месяцы, а особенно в последние дни что-нибудь экстраординарное, что-нибудь такое, пусть даже кажущееся мелочью, что привлекло ваше внимание?

– Да нет же, отнюдь. Со времени последнего переполоха, когда имела место попытка кражи из главного алтаря, прошло два года, и мы уже успокоились.

– Подумайте, ваше высокопреосвященство, подумайте. – О чем, по-вашему, я должен подумать? Когда я нахожусь в Турине, я провожу ежедневную мессу в соборе в восемь утра. По воскресеньям – в двенадцать. Я некоторое время был в Риме, и сегодня сообщение о пожаре застало меня в Ватикане. Паломники со всего мира приезжают посмотреть на Плащаницу, и две недели назад, до того как начались работы, здесь была группа французских, английских и американских ученых, проводивших новые исследования, и…

– Кто они такие?

– А-а! Группа профессоров, все – католики, считающие, что, несмотря на исследования и категорический вердикт, основанный на использовании пресловутого углерода-14, Священное Полотно – подлинный погребальный саван Христа.

– Кто-нибудь из них привлек чем-либо ваше внимание?

– Нет, отнюдь. Я их принял в своем кабинете в Епископском дворце, мы проговорили около часа, я предложил им немного подкрепиться. Они изложили мне некоторые из своих выкладок относительно того, почему они считают, что методика, основанная на использовании углерода-14, не внушает доверия. Вот, собственно говоря, и все.

– А кто-нибудь из этих профессоров не вел себя как-то необычно?

– Видите ли, сеньор Валони, я уже несколько лет принимаю здесь ученых, изучающих Плащаницу, и вы знаете, что Церковь всегда открывала перед ними двери и содействовала проведению их исследований. Эти профессора – весьма симпатичные люди, и только один из них, доктор Болард, вел себя очень сдержанно, разговаривал меньше своих коллег и нервничал по поводу того, что мы проводим реставрационные работы в соборе.

– А почему?

– Что за вопрос, сеньор Валони?! Потому что профессор Болард – ученый, посвятивший многие годы вопросу сохранения Плащаницы, а потому он боится, что она подвергается неоправданному риску. Я его знаю уже много лет. Это серьезный человек, скрупулезный ученый и хороший католик.

– А вы не припомните те случаи, когда он приезжал сюда?

– Таких случаев было много. Я ведь уже сказал вам, что он сотрудничает с Церковью в вопросах, касающихся сохранности Плащаницы, и так уж повелось, что, когда приезжают другие ученые для изучения Плащаницы, мы его все время приглашаем, чтобы он принял необходимые меры для того, чтобы Священное Полотно не подвергалось опасности повреждения. Кроме того, мы храним в архиве списки всех ученых, которые нас посещали и изучали Плащаницу, в том числе людей из НАСА, а также того русского – как же его звали? – не помню… да и ладно! А еще всех этих знаменитых докторов – Варне, Хайнека, Тамбурелли, Тите, Гонеллы. Да мало ли! Никак не могу забыть Вальтера МакКроуна – первого ученого, заявившего, что Священное Полотно не является погребальным саваном Господа нашего Иисуса Христа. Этот ученый, правда, умер несколько месяцев тому назад, царствие ему небесное!

Марко задумался о докторе Боларде. Точно не понимая почему, он чувствовал, что ему нужно узнать об этом профессоре как можно больше.

– Расскажите мне, когда именно доктор Болард бывал здесь.

– Хорошо, хорошо, но зачем? Доктор Болард – видный ученый, и я не знаю, какое он может иметь отношение к вашему расследованию…

Марко понимал, что с кардиналом не имеет смысла говорить об интуиции. Кроме того, несомненно, глупо пытаться узнать что-либо о человеке, отличающемся исключительной молчаливостью. Поэтому Марко предпочел попросить у кардинала список всех ученых, изучавших Плащаницу в последние годы, а также информацию о том, когда именно они приезжали в Турин.

– Начиная с какого времени? – спросил кардинал.

– Если возможно, за последние двадцать лет.

– Вот как! Вы хотя бы скажите мне, что вы, собственно, ищете?

– Я еще не знаю, ваше высокопреосвященство, еще не знаю.

– Вы же понимаете, что должны объяснить мне, зачем вам нужна информация о пожарах, причинивших вред этому собору, в котором хранится Плащаница, и об ученых, изучавших святыню. Вы уже многие годы утверждаете, что происшествия, случившиеся в нашем соборе, связаны со Священным Полотном, и я, дорогой Марко, в чем-то с вами согласен. Но кто может хотеть уничтожения Плащаницы? И зачем? Что касается попыток совершения кражи, то вы знаете: любой предмет в соборе стоит целое состояние и есть много негодяев, которым наплевать на то, что это – храм Божий. Поэтому мерзавцы, пытавшиеся обворовать храм, вызывают у меня беспокойство. Впрочем, я непрестанно молюсь о них.

– Вы, несомненно, правы; однако согласитесь со мной – весьма странно то, что в некоторых из этих инцидентов с возгоранием фигурируют люди с вырезанными языками и выжженными кончиками пальцев.

– Это все действительно странно, и Церковь, между прочим, занимается этой проблемой. Я несколько раз навещал, правда, тайно, того несчастного, который пытался совершить в соборе кражу несколько лет назад. Сидя передо мной, он вел себя очень спокойно, как будто не понимал совсем ничего из того, что я ему говорил. Ну да ладно, я скажу моему секретарю – молодому священнику, который привел вас сюда, – чтобы он разыскал необходимые вам данные и передал их вам побыстрее. Отец Ив – весьма толковый человек, он работает со мной уже семь месяцев – с тех самых пор, как умер мой прежний помощник, – и я должен признать, что он для меня – настоящая опора. Он умный, сдержанный, благочестивый, говорит на нескольких языках…

– Он француз?

– Да, француз, но, как вы могли убедиться, отлично говорит на итальянском. Он также владеет английским, немецким, ивритом, арабским, арамейским…

– А кто вам его порекомендовал, ваше высокопреосвященство?

– Мой хороший друг, помощник заместителя госсекретаря Ватикана – монсеньор Обри, весьма своеобразный человек.

Марко подумал, что большинство церковников, которых он знал, являются весьма своеобразными людьми, особенно те, кто прошел через Ватикан. Однако он промолчал, пристально глядя на кардинала – этого, по крайней мере, с виду, неплохого человека, гораздо более проницательного и умного, чем он пытался казаться, к тому же обладающего даром дипломатичности.

Кардинал поднял трубку телефона и попросил, чтобы пришел отец Ив. Тот незамедлительно явился.

– Проходите, отец, проходите. Вы уже знакомы с сеньором Валони. Он хочет, чтобы мы предоставили ему список всех делегаций, которые приезжали взглянуть на Плащаницу, за последние двадцать лет. Необходимо это сделать побыстрее, потому что моему другу Марко этот список нужен уже сейчас.

Отец Ив внимательно посмотрел на Марко Валони, а затем задал ему вопрос:

– Извините, сеньор Валони, но не могли бы вы сказать мне, что именно вы ищете?

– Отец Ив, сеньор Валони еще не знает точно, что он ищет. Дело в том, что он хочет выяснить, кто имел отношение к Плащанице за последние двадцать лет, а мы ему в этом поможем.