Текст книги "Легенда о воре (ЛП)"

Автор книги: Хуан Гомес-Хурадо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 36 страниц)

XXXIII

Было три часа пополудни, только что закончилась вторая смена гребли, когда в люке появилась голова боцмана, чтобы отдать роковой приказ, который привел к настоящей катастрофе. Не было никаких сомнений, что если бы не гордыня капитана, всё сложилось бы совсем по-другому.

Уже некоторое время моряки находились на взводе, и их состояние передалось всему кораблю. Заключенные подслушивали их разговоры через люки и трещины в палубе, и им совсем не нравилось услышанное. Боялись, что в этом году "Сан-Тельмо" впервые встретит праздник Успения, не захватив никакой добычи. Прошли уже две трети охотничьего сезона, и для военного корабля, привыкшего к победам, было позором оставаться к такому времени пустым. Не говоря уже о бесчестье, грозящем офицерам корабля из-за потери доходов за захват груза и продажу выживших пиратов в рабство.

Казалось, "Сан-Тельмо" настигла настоящая полоса невезения. Четырежды они подплывали к прибрежным деревушкам, чтобы найти лишь дымящиеся после чужого нападения руины. Капитан галеры наметил круговые маршруты вблизи мест на побережье Леванта, до которых врагам было легче всего добраться, но, хоть его догадки и были точны, времени им не хватало. Каждая рыболовная лодчонка, с которой они встречались, каждая сторожевая башня, подававшая им сигналы, сообщали одно и то же: они опоздали совсем ненадолго.

За неделю до Успения на горизонте появились треугольные паруса шебеки, и левый борт галеры просел под весом возбужденной команды, которая бегала, выкрикивая непристойности и радуясь, что им наконец-то улыбнулась удача. Корабль опасно накренился, капитан приказал всем вернуться на свои места и начал погоню.

Мавры оказались превосходными противниками. Осознавая, что не могут соревноваться с галерой, которая вдвое крупнее их корабля и обладает намного большей огневой мощью, они держались вне досягаемости "Сан-Тельмо" за счет лучшей маневренности. Погоня длилась восемь дней, не раз шебека исчезала из поля зрения, и ее снова находили лишь благодаря чистой случайности и упрямству капитана. Наконец, утром 17 августа благодаря сочетанию ветров и приливов тунисская шебека оказалась между побережьем и пушками преследователей. Без единого дуновения воздуха паруса были бесполезны, а восемьдесят толкавших шебеку гребцов неизбежно проигрывали двум сотням испанских.

Первая утренняя вахта гребли наполовину сократила разделявшую их дистанцию. Шебека остановилась первой, было около одиннадцати часов. Она находились чуть более, чем в пятистах саженях, следуя вдоль береговой линии и пытаясь поднять паруса, чтобы сбежать, но безуспешно. Грязно-зеленый флаг безжизненно висел на грот-мачте. Вынужденные полагаться лишь на греблю, тунисцы затеяли очень опасную игру со своим преследователем. Следовало очень бережно распоряжаться силами гребцов.

"Сан-Тельмо" тоже остановился. Капитан корчился от нетерпения, но знал, что шебека уже у него в руках. Если они не доберутся до нее за вторую вахту гребли, то сделают это за третью. На каждом борту тунисский корабль нес десять пушек меньшего калибра, чем пятнадцать испанских, хотя едва ли у пиратов хватило бы времени больше, чем на один залп. До абордажа они успеют выпустить не больше семи-восьми ядер. А потом в игру вступят шпаги, которых на галере было втрое больше, чем у противников.

Они отдыхали всего полтора часа. Был час пополудни, когда шебека снова пришла в движение.

– Они боятся, сеньор, – сказал боцман капитану.

Тот помолчал, прежде чем ответить. Во время последней остановки пришлось высадить в порту старшего помощника, которому раздробила ногу плохо закрепленная неосторожным моряком пушка – еще одно событие, истолкованное командой как плохое предзнаменование. Хотя боцман сейчас был вторым по значимости на борту, капитан всегда относился к нему с определенной долей высокомерия из-за простонародного происхождения и фламандской фамилии.

– Правильно боятся. Продолжаем погоню.

Два часа спустя вражеский корабль остановился. Он по-прежнему двигался вдоль побережья и вот-вот должен был обогнуть мыс Марсан, когда снова сделал остановку. Капитан обрадовался.

– Чертовы идиоты. Если бы они миновали мыс, то смогли бы использовать течения, чтобы выиграть дистанцию.

– Это лишь отсрочило бы неизбежное, сеньор.

– Конечно, конечно. Пусть гребцы получат порцию вина и мяса. Им нужно восстановить силы.

– Сию минуту, сеньор.

– Через два часа мы уже будем отправлять мавров в ад, – сказал капитан, не отрывая взгляд от шебеки. Она находилась менее, чем в двухстах саженях. Еще шестьдесят, и они окажутся на расстоянии пушечного выстрела, хотя расположение не позволит тунисцам лечь в дрейф перед испанцами, это означало бы для них верную смерть. В таком случае "Сан-Тельмо" нужно было лишь продолжить идти прямо и протаранить их борт. Удар на нужной скорости потопил бы вражеский корабль за несколько минут.

Боцман быстро и решительно отдал приказы. Моряки начали спускать вниз бурдюки с вином, а солдаты приготовили мушкеты и пистолеты. На всей палубе царила суета и нервозность. Угрозы и молитвы смешивались с лязгом затачиваемой стали.

На палубе противников, наоборот, царила полная тишина. Людей не было видно, а члены экипажа, появлявшиеся на бортах и мачтах, не производили ни малейшего шума. Боцман заметил это с растущей тревогой, но у него совсем не было времени поразмыслить, потому что шебека внезапно пришла в движение. Боцман взбежал на мостик к капитану, который склонился над картой, прикусив губу.

– Сеньор! Они двигаются!

– У меня тоже есть глаза, боцман.

Тень шебеки уже вырисовывалась на фоне мыса, образованного в большей своей части гигантской каменной скалой тридцати метров в высоту. Волны вспенивались, со свирепой силой разбиваясь там, где камень погружался в море.

– Не понимаю, сеньор. Они не дали отдохнуть гребцам. Они сразу же выдохнутся. В этом нет смысла.

– Может быть, они осознали, что находятся в считанных саженях от течения к северу от мыса, – сказал капитан, лицо его внезапно стало встревоженным. – Возможно, они думают, что если мы будем ждать, то поднимется ветер и они смогут поднять паруса.

– Но это просто смешно, сеньор.

– Я не собираюсь рисковать. Прикажите начать греблю, боцман. Мы последуем за ними хоть в самый ад, если понадобится.

– Но, сеньор...

Суровый взгляд капитана оборвал все протесты молодого моряка, униженный, тот отправился выполнять приказ. Если бы решал он, то дал бы шебеке час форы, а затем пустился в погоню. На небе не было ни облачка, ни следа хотя бы малейшего движения воздуха, которое помогло бы преследуемым. Получить свой пост капитану помогло благородное происхождение, а не его способности как моряка. К несчастью, он был еще и высокомерным человеком, который никогда не внимал доводам здравого смысла, и у боцмана не оставалось другого выхода, кроме как исполнить приказ, который вне всякого сомнения был ошибочным.

Моряки едва успели разнести треть дополнительных порций еды, когда им пришлось прервать свое занятие и взбежать по трапам наверх с бурдюками вина и горшками с мясом. Это вызвало бурный взрыв протеста. Гребцам так редко удавалось попробовать мясо и вино – за исключением Рождества и Успения – что объявить об раздаче еды и затем прервать ее было худшим из возможных вариантов. Тут же возникли драки между последними, кто получил свои порции, и теми, кто остался ни с чем. Остальные просто обезумели и начали вопить.

Ворон утихомирил бы протесты на корню, но вместо этого замер, подняв голову вверх с выражением крайнего изумления на лице.

– Они не продержатся более получаса, – пробормотал он, указав хлыстом назад.

– Это приказы капитана. Мы уже очень близко. Могли бы догнать их, миновав мыс, – сказал боцман, не сумев скрыть, что сам же ни капли не верил в эти слова.

Надсмотрщик раздраженно цокнул языком, поскольку ему тоже не дали доесть, и щелкнул хлыстом в воздухе.

– Одежду прочь, сучьи дети! У нас мавры на мушке!

За его словами последовало гробовое молчание. Заключенные не были в курсе происходящего, но приказывать им трогаться снова, когда они уже дважды гребли по адской жаре, было безумием. Многие даже не успели натянуть обратно штаны. Другие массировали ноющие руки и, как могли, пытались хоть немного отдохнуть на скамьях. Несмотря на весь их страх перед Вороном, мало кто пошевелился, чтобы взяться за весло.

– Я сказал – прочь одежду, – надсмотрщик понизил голос до ледяного шепота, почти выплевывая слова между сжатыми зубами. – Мы в бою, сукины дети. Первого же, кто даст мне повод, я даже вешать не буду, а всажу ему в брюхо шесть дюймов.

Он щелкнул пару раз по абордажной саблей, которую тем утром прицепил на пояс. Прикованные к нему взгляды гребцов наполняла столь лютая и примитивная ненависть, что Ворон почувствовал укол страха. Ему придется быть особенно осторожным, чтобы не споткнуться во время столкновения с врагом, или его не спасет даже беспощадная репутация. Только не от того, что отражалось в четырех сотнях глаз.

– Скоро вы вдоволь нажретесь и напьетесь. А сейчас – всем грести, а не то я перережу вам глотки. И начну с тех, кто меньше всех мне нравится.

При этих словах он взглянул в сторону Санчо. После короткой паузы надсмотрщик снова щелкнул кнутом в воздухе, и несколько каторжников начали занимать позиции для гребли. Остальные тут же последовали их примеру, и "Сан-Тельмо" снова сдвинулся с места, медленно, но уверенно.

Через четверть часа галера уже маневрировала рядом с мысом, так близко, что моряки могли разглядеть яйца в гнездах чаек. В тот же миг дозорные оповестили, что шебека остановилась и подняла весла. Боцман был занят наблюдением за глубиной и рифами, поэтому не следил за перемещениями противника. Увидев же происходящее, он не поверил своим глазам.

На борту галеры все взревели от радости. Было очевидно, что шебека собиралась сдаться. Капитан уже смаковал победу, на лице его отразилась лихорадка жадности. Захват неповрежденного корабля с полным экипажем сулил им добычу намного большую, чем они воображали. И теперь он замер не более, чем в ста саженях от мыса, при поднятых веслах.

– Словно девственница с раздвинутыми ногами в первую брачную ночь, – пробормотал капитан. – Боевая скорость, боцман! Покажем этим безбожникам, на что мы способны. Когда мы до них доберемся, они будут целовать кресты.

– Да, сеньор! – ответил боцман, воодушевленный настроением командующего. Он даже чуть не упал, стремительно спускаясь с мостика. Скрепя сердце, он признался себе, что нарастающее в нем в течение всего дня беспокойство было связано с необходимостью вступить в бой. Капитуляция шебеки высвободила это напряжение и превратила его в эйфорию, и с остальной командой произошло то же самое. Он заглянул на нижнюю палубу и прокричал:

– Боевая скорость! Последнее усилие!

Ворон ускорил темп, хотя ему пришлось для этого прибегнуть к свистку, так как поддерживать ритм на боевой скорости только при помощи голоса было невозможно. На лавках уже не осталось мужества для сопротивления, даже перед лицом этого нового, совершенно невыполнимого требования. Гребцы погрузились в работу, пот и прерывистое дыхание размыли и задушили коллективное сопротивление. Они двигались с такой скоростью, какую многие показывали только во время тренировочной недели. Многие сбивались с ритма и разбивали носы и зубы, потому что опускали голову, когда весло поднималось. Ворон не обращал внимания на эти раны, сосредоточившись на тех, кто слабел. Определить таких было очень легко, потому что их соседи по скамье тут же начинали возмущаться, заметив, что тяжесть на их плечах увеличилась. Надсмотрщик бегал туда-сюда по проходу между скамьями, не глядя раздавая удары направо и налево. Недостаток точности компенсировался его повсеместным присутствием.

Поднимавшиеся из трюма завывания и крики от усилий и боли заглушили веселье, что слышалось наверху. "Сан-Тельмо" развил почти максимальную скорость, его нос уже пересекал мыс. Радостный боцман запомнил это мгновение для своего отца. Как он будет горд через несколько недель, когда сын вернется домой с добычей, со своей первой победой и с шебекой на буксире.

Вдруг что-то на борту шебеки привлекло его внимание. Тунисец на мачте энергично размахивал красным флагом. Боцман не понял, какого черта там делает этот человек, пока не обернулся в ту сторону, куда сигналил мавр. По его спине пробежали мурашки, а волосы на затылке зашевелились. Он хотел закричать, предупредить окружающую его возбужденную команду, которая смотрела в противоположном от опасности направлении, но его горло сковал страх, как в кошмарном сне, он потерял голос. Боцман протиснулся сквозь толпу моряков, и один из них возмущенно повернулся, увидев то же самое, что и боцман, и отчаянно взвыл.

– Капитан! Враг на горизонте!

– Нас атакует корабль, сеньор, удалось выговорить боцману, однако его голос прозвучал тускло и вяло.

Оказалось, что в бухте скрывалась вторая шебека, защищенная с севера мысом, пока "Сан-Тельмо" весь день преследовал первую. Теперь эта шебека на полной скорости бросилась им наперерез. Свежие, отдохнувшие гребцы работали споро, и на "Сан-Тельмо" стало ясно, что столкновения не избежать, как бы они ни старались наддать ходу. Шебека неслась на всех парусах, а на носу у нее был установлен огромный бронзовый таран, покрытый зеленой патиной.

Боцман ошеломленно застыл, пораженный коварством тунисцев. Прекрасно зная, что им никогда не одолеть "Сан-Тельмо" в открытом бою, они несколько дней маячили на горизонте, заманивая галеру в смертельную западню. В то время как одна шебека выступала в роли приманки, изображая позорное бегство, вторая караулила в укромном месте, выжидая, покуда самодовольные испанцы ринутся в атаку, предвкушая легкую добычу. И в нужное время с первой шебеки подали своим товарищам сигнал к нападению.

Команду охватила паника, парадоксальным образом вернув боцмана к жизни, и он попытался возвратиться на мостик. Ему пришлось протискиваться, раздавая тычки, потому что для подготовки к абордажу нужно было расчистить пространство.

– Стоп! Сушить весла! – закричал он, подбежав к люку.

Капитан стоял в съехавшей набок шляпе и с дурацким удивленным выражением на лице, словно ребенок, которого лишили обещанной конфетки. Он выкрикнул приказ рулевому, и тот совсем запутался.

– Лево руля, парень! Лево руля!

– Сеньор, я приказал сушить весла!

– Черт возьми, нет! Сменить курс! Мы не можем допустить столкновения!

– Тогда они атакуют с кормы, сеньор! – ответил боцман, перед лицом близкой смерти забывший о своей обычной боязни вызвать неудовольствие капитана. – Прикажите бросить якорь!

Пока на капитанском мостике шел этот спор, первая шебека перестала изображать пугливую жертву, и на палубу высыпали десятки берберов, сверкая обнаженными саблями и завывая, словно одержимые. Некоторые из них, зарядив аркебузы, открыли огонь по "Сан-Тельмо". Хотя они были слишком далеко, чтобы попасть, однако цели своей достигли. Охваченные паникой матросы заметались во все стороны, мешая остальным.

Но было уже слишком поздно, потому что нос вражеской шебеки неумолимо надвигался.

XXXIV

Тем временем в трюме Санчо разминал натруженные мышцы, положив локти на весла и свесив голову между плеч. Когда поступил приказ остановиться, все пали духом, и даже у Ворона сбежала с лица неизменная полуулыбка, с которой он всегда орудовал кнутом. И тут один из пятых гребцов левого борта, на стороне Санчо, в ужасе закричал, вскочил на скамью и попытался отодвинуться от борта, однако ему помешала цепь, и он упал за весло, обхватив его руками. Надсмотрщик застыл, настолько ошеломленный, что забыл даже про свой кнут. Сраль тоже выглянул в отверстие для весла, и началась паника.

– Корабль! Нас атакуют!

– Мы все погибнем!

Мертвяк и Сраль тоже поднялись и стали требовать, чтобы с них сняли кандалы, рыдая и дергая за цепи. Санчо, охваченный ужасом, как и все остальные, едва не бросился бежать, однако Хосуэ удержал его за руку.

"Нет. Помоги мне втащить весло".

Ничего не понимая, парнишка послушался и стал помогать другу затаскивать внутрь весло, конец которого уже показался над настилом. Ворон, еще не успевший прийти в себя после всего пережитого, наконец-то увидел, как они тащат весло, и бросился к ним.

– Эй, хватит! Что вы, черт возьми, вытворяете, шлюхины дети?

Размахнувшись, он со всей силы хлестнул Хосуэ по спине. Однако негр, даже не дрогнув, продолжал тащить весло внутрь. Санчо обернулся как раз вовремя, чтобы встретить взгляд надсмотрщика, полный торжествующей ненависти – охваченный этим безумным торжеством, он даже не заметил нависшей над ними опасности.

– А теперь, дружок, разберемся с тобой, – произнес он, улыбаясь. Недолго думая, он заткнул кнут за пояс и выхватил саблю.

Санчо понял, что сам дал Ворону повод расквитаться с ним за свое унижение перед боцманом, и что спасения нет. Он повернулся к надсмотрщику лицом; теперь он, по крайней мере, мог больше не скрывать, что думает об этой гнусной скотине. Пусть знает, что Санчо его не боится.

Маневр боцмана не полностью достиг цели, но всё же не дал второй шебеке ударить прямо по центру корпуса, как она собиралась. Удар тарана пришелся ближе к носу "Сан-Тельмо". Сами корабли столкнулись несколько мгновений спустя. Некоторые испанцы прыгнули на вражеский корабль, хотя их было слишком мало, чтобы представлять реальную опасность для тунисцев, которые тотчас же всех перерезали. Затем на шебеке снова опустили весла, которые вытащили прямо перед атакой, она дала задний ход и отошла, чтобы понаблюдать, как гордая, смертельно раненная галера постепенно погружается в Средиземное море.

Всё происходило так спокойно, словно кто-то рассказывал о столкновении кораблей, сидя на мысе Марсан. Однако для тех, кто находился в жарком и вонючем брюхе "Сан-Тельмо", эти краткие минуты перед смертью превратились в неописуемый ужас.

Ворон занес над головой Санчо саблю, и мир развалился пополам. Галера резко дернулась, послышался оглушительный треск, когда в трюм ворвался огромный зеленый таран с кованным наконечником в форме сокола, убив или покалечив всех гребцов первого и второго ряда у левого борта, врезавшись в доски помоста и приподняв их. Когда корабли столкнулись бортами, таран протащил мертвецов наружу, разрывая отделяющие трюм от палубы доски и носовую переборку.

Однако резня на этом не закончилась, ибо, когда борт вражеской шебеки ударился о галеру, разбитые в щепу весла брызнули во все стороны тысячей острых осколков, ранив многих гребцов. Санчо в ужасе подумалось, что, если бы Хосуэ не втянул внутрь весло, сейчас бы им не поздоровилось. В любом случае, хитрый трюк негра помог им выгадать лишь несколько лишних минут жизни, поскольку через огромную дыру, пробитую тараном, уже неукротимым смерчем хлынула вода. Но даже ужасающий рев этого потока не смог заглушить стоны раненых гребцов, крики уцелевших, требовавших, чтобы с них сняли цепи, и ржание лошадей, которые помещались в кормовом отсеке трюма. Почуяв опасность, животные принялись бить копытами в стену, лишь усиливая переполох.

Но надсмотрщик ничего этого видеть уже не мог. От столкновения он потерял равновесие и свалился на одну из скамей, в самую гущу гребцов. В него тут же вцепилась дюжина рук, а их владельцы, даже позабыли о своем страхе, чтобы наконец-то отвести душу и расквитаться с ненавистным надсмотрщиком, который не заслуживал ничего иного. Ворон отчаянно боролся, пытаясь высвободить руку, в которой сжимал саблю, но противников было слишком много. Первый удар острой деревяшки пришелся в шею, второй – в правую руку. Последнее, о чем он успел подумать, прежде чем на всех обрушился водяной смерч, было то, что умирать, оказывается, намного больнее, чем он предполагал.

– Хосуэ! Мы должны разбить цепь!

Негр яростно закивал и тут же наклонился вперед, стараясь ухватить обломок весла. Однако длины его рук не хватало; Санчо оказался ближе к обломку, но и ему, чтобы дотянуться, пришлось забраться под переднюю скамью и проползти под ней, извозившись в дерьме, чтобы подвинуть его поближе к негру. Обломок весла был ростом с самого Санчо и весил немногим меньше; Хосуэ удалось его закрепить между цепью и скамьей. Он наступил правой ногой на конец цепи и жестом велел Санчо сделать то же самое; но для того, чтобы разорвать цепь, было нужно, чтобы Мертвяк и Сраль подвинулись, освободив место.

– Эй, вы, – повернулся Санчо к презираемым соседям по скамье. – Вы хотите выбраться отсюда или нет?

Оба каторжника, сидевшие на скамье с побелевшими от ужаса лицами, молча кивнули.

Когда цепь оказалась достаточно длинной, чтобы обернуть ее вокруг весла, негр навалился всем весом на импровизированный рычаг резким толчком. Хотя она и была закреплена, все почувствовали, как кандалы впились с лодыжки, сдирая кожу, но никто не возмущался. Хосуэ попытался снова, и на сей раз одно звено цепи слегка разошлось. С третьей попытки оно окончательно сломалось, и все гребцы дернули за цепь, освободившись. Сраль и Мертвяк помчались к дыре, которая теперь уже полностью находилась ниже уровня моря. Вода втекала уже не с такой силой, но всё равно безостановочно, так что корабль накренился к носу и разворачивался с мрачным скрипом.

Санчо уже собирался последовать за ними, когда Хосуэ коснулся его руки и принялся быстро жестикулировать. Последнее слово в их безмолвном языке отсутствовало, однако юноша прекрасно понял его значение.

"Я не умею плавать".

Санчо вырос в половине лиги от реки Хениль, он и помыслить не мог, что кто-то не умеет плавать. Мысленно выругавшись, он огляделся, ломая голову, где найти предмет, который поможет другу удержаться на поверхности. Наконец, он увидел кое-что на носу, рядом с помостом надсмотрщика.

– Неважно. Иди за мной!

"Я боюсь утонуть".

– Думаешь, если ты останешься здесь, сможешь этого избежать? За мной!

Уверенный, что друг последует его примеру, он перепрыгивал со скамьи на скамью, проталкиваясь между ранеными. Теперь наклон галеры стал таким значительным, что ему пришлось спускаться как по лестнице, чтобы добраться до последней. Другие гребцы, увидев, что они освободились, отчаянно молили о помощи, чтобы разбить оковы. Санчо мгновение поколебался, взглянув на Хосуэ, но потом понял, что если они останутся на корабле еще хоть минуту, то он утащит их на дно. Возможно, даже для них было уже слишком поздно. Скрепя сердце, он не обратил внимания на призывы о помощи.

Когда они добрались до пробоины, Санчо обнаружил, что помост надсмотрщика полностью затоплен, и больше сотни крыс возятся на поверхности воды, расплываясь во всех направлениях. Некоторые инстинктивно нашли путь к палубе через люк, и Санчо испытал искушение последовать за ними, но тут же понял, что это не годится, поскольку люк оказался полностью заблокирован.

Не раздумывая, Санчо нырнул в гущу крыс, погрузившись, пока не достал ногами до помоста, пока не нащупал узел веревки, связывающей бочки с переборкой. Он потянул, три большие бочки всплыли, и Санчо схватил одну из них, которая с силой вынырнула на поверхность.

– Поторопись, Хосуэ! – крикнул он, подняв голову в сторону друга, который зубами и ногтями вцепился о скамью. – набери воздуха, а потом изо всех сил прыгай на бочку, когда я дам команду!

Он приблизился к борту галеры, как можно ближе к пробоине. С гримасой отвращения Санчо заметил, что по всему телу ползают крысы, пытаясь взобраться по нему повыше.

– Сейчас!

Негр глубоко вздохнул, вытаращив глаза и раздувая щеки, и бросился на бочку, притопив ее. Санчо вслепую толкнул ее в сторону, как он надеялся, пробоины. Он почувствовал, как его отталкивает поток воды, а потом течение сменило направление, и они начали со всей скоростью подниматься к поверхности.

Санчо и Хосуэ всплыли, держась за бочку, на небольшом расстоянии от галеры, кашляя и чихая, хотя, по счастью, без отвратительной компании крыс, которые не выдержали скорости подъема.

Корма "Сан-Тельмо" уже поднималась над водой, обнажив тысячи присосавшихся к корпусу моллюсков. Передняя часть корабля продолжала погружаться в водоворот из розоватой пены, и Санчо с ужасом понял, что цветом она была обязана крови всех тех, кого переломало при столкновении. На палубе прозвучал единственный печальный выстрел, а потом раздавались лишь крики умирающих и тех, кто цеплялся за борта и высокую палубу, в отчаянии пытаясь спрыгнуть в воду. Многие моряки не умели плавать, так что могли с таким же успехом остаться на борту галеры, потому что падая в воду, камнем шли ко дну и больше не появлялись на поверхности. Для тех, кто смог удержаться на плаву или найти предмет, за который они могли удержаться, будущее выглядело ненамного лучше. Мавры уже маневрировали, чтобы отрезать "Сан-Тельмо" от берега и выловить рабов, которых прибавили бы к своей добыче.

Санчо тут же понял, что там их не ждет спасение. Одна из шебек огибала галеру, ее команда уже спускала на воду шлюпки, снабженные большими жердями, чтобы вылавливать из воды выживших и всё остальное сколь либо ценное.

– Давай, Хосуэ, – прошептал Санчо. – Нужно постараться доплыть до берега раньше, чем нас заметят.

Это было легче сказать, чем сделать. Сколько бы они ни старались, но не могли управлять бочкой. Внутри оставалось еще немного жидкости, что придавало бочке большую плавучесть, но оставляло их на милость течений, толкавших точно в руки пиратов. Санчо посмотрел в сторону берега, который практически весь состоял из отмелей и скал, еще более опасных, чем пираты. Лишь в одном месте, примерно в сотне саженей, была зона с более привлекательным побережьем и маленьким пляжем – их единственная надежда на спасение.

Они гребли изо всех сил, но бочка то и дело вертелась, и они кружили вместе с ней.

– Проклятье, это не сработает. Мы только отдаляемся от берега.

Хосуэ окинул его серьезным взглядом, и несмотря на боязнь расстаться со своей шаткой опорой, показал два знака.

"Плыви один".

Санчо понял, что будет гораздо проще добраться до побережья вплавь, отпустив бочку, но Хосуэ не сможет последовать за ним, а он не собирался бросать друга.

– Не бойся, мы доберемся туда вместе или пойдем ко дну.

Вскоре ему пришла в голову идея. Он набрал полные легкие воздуха и нырнул под бочку в поисках пробки или отверстия. Ему пришлось проделать это пару раз, пока он, наконец, ее не нашел, чуть выше нижнего обруча. Пальцы несколько раз соскальзывали, но в конце концов он ухватился за пробку, потянул и смог открыть. но не раньше, чем поднырнул к самому дну.

– Помоги ее развернуть, – сказал он Хосуэ, показавшись на поверхности.

Они повернули ее так, чтобы отверстие размером с небольшое яблоко оказалось на одном уровне с поверхностью воды. Мало-помалу они начали заполнять бочку водой, и Санчо задавался вопросом, сколько понадобится жидкости, чтобы придать бочке равновесие. Повинуясь чутью, он прекратил наполнять бочку, когда вода дошла до половины.

– Лучше больше не наливать воду, а то наше путешествие закончится.

В то же мгновение они услышали крики и заметили, как команда одной из шлюпок, спущенных на воду, чтобы схватить выживших, машет руками в их направлении, направляя лодку так, чтобы отрезать им путь. Они начали грести изо всех сил, хотя теперь бочкой стало гораздо проще оправлять, и дистанция до пляжа потихоньку сокращалась. Санчо уже представлял, как встает на ноги на песке, когда услышал звук выстрела и отскочившей от скалы пули. Один из мавров встал на ноги на носу шлюпки с аркебузой в руке. Первый выстрел не попал в цель, но тунисский пират уже засыпал в ствол порцию пороха и проталкивал его шомполом.

– Скорее, Хосуэ!

Вторая пуля подняла небольшой столб воды слева от них. С каждым разом Санчо всё больше ощущал вес оставшейся на ноге скобы, черпая энергию из собственного страха. Когда они оказались от берега на расстоянии броска камня, течение начало оттаскивать бочку в противоположном направлении, к бурунам слева. Санчо уже не воображал, как поставит ноги на песок пляжа, а видел лишь их тела, разодранные об острые скалы.

Тунисец в лодке отчаялся попасть в головы беглецам, которые то поднимались, то опускались на волнах, и выбрал более простую цель. Он загнал шомполом пулю в ствол аркебузы и поднес ее к плечу. Глубоко вздохнув, он подождал, пока шлюпка на секунду замрет, и спустил курок.

Тяжелая пуля вошла в заднюю стенку бочки, расщепив древесину. Санчо и Хосуэ продолжали за нее цепляться, но дыра от пули была слишком большой, и через несколько мгновений бочка пошла ко дну. Хосуэ вытаращил глаза и отчаянно забарахтался.

"Черт побери! – подумал Санчо. Обидно было бы утонуть в двадцати шагах от берега".

– Спокойно! Посмотри на меня! Посмотри на меня, я тебе говорю!

Хосуэ так испугался, что не в силах был прислушиваться к Санчо. Тот положил ему руку на плечо, а другой ударил по физиономии. Это было как влепить пощечину камню, но юноша почувствовал, что Хосуэ немного успокоился и обратил на него внимание.

– Двигай ногами, как раньше. Вот так! А теперь руками – вот так и вот так!

В конце концов Хосуэ смог держаться на плаву и последовать за Санчо. Шлюпка прекратила их преследовать, без сомнения, тунисцы опасались, что кто-то на земле услышит выстрелы и придет испанцам на подмогу. Освободившись от бочки, беглецы в считанные минуты добрались до того места, где смогли встать на ноги. Спотыкаясь и еле волоча ноги, совершенно вымотанные, оба растянулись на пляже.