Текст книги "Ринальдо Ринальдини, атаман разбойников"

Автор книги: Христиан Вульпиус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– А моего отца ты не знаешь?

– Я надеюсь, тебе посчастливится обрести его.

– Ты не хотел остаться на Лампидозе?

– Я хотел, но не вышло. Варвары чинили помехи моему покою, и я избегал их преследований, подвергаясь серьезной опасности. Вот что побудило Меня покинуть Лампидозу. Корабль доставил меня к этому острову, а случай привел к скиту, в котором я все еще живу… Барон мой друг. Он почтил меня своим доверием, Изотта тоже доверяет мне.

– Добрые люди! Ах, среди вас стоит разбойник… – застонал Ринальдо.

– Изотта не должна этого узнать. Побереги мать! – посоветовал барон.

– Побереги мать, всех нас и себя самого. Мы не водим дружбу с разбойником. Мы любим нашего друга и ничего знать не знаем о его жизни, – сказал Онорио.

– Твоя мать считает, что ты в бегах из-за поединка, и поэтому же, думает она, ты должен покинуть остров. Она хочет уйти с тобой, – продолжал барон.

– Куда? – удивился Ринальдо.

– Вечная весна улыбается всем на счастливых Канарских островах, – сказал барон.

– Туда, туда! О, хоть бы мы уже были на море! Чтобы я с драгоценным грузом в своих объятиях радостно спрыгнул на берег и воскликнул: «О, райская обитель, счастливый сын ведет к тебе свою мать!..» Далеко за мной осталось бы место моих преступлений, и новая жизнь возродила бы меня для нового мира…

Онорио и барон на следующий день все обсудили с Изоттой. Она с радостью согласилась покинуть Сардинию с сыном. Поединок оставался предлогом, который Ринальдини должен был выставить. Изотта тоже оделась паломницей, и они делали вид, что хотят предпринять паломничество к чудотворной иконе Святой Девы Спасительницы в Бабато на Мальте.

Барон позаботился об одежде и пополнил кошелек сестры. И вот он уже нашел корабль, и день отплытия был установлен. Скорбным было расставание брата и сестры. Тусклые глаза Онорио блестели от слез. Все громко всхлипывали и не находили слов, кроме глухого «прощайте!»…

– Счастливого плаванья! – кричал барон, вырываясь из рук, его обнимающих.

– Счастливого плаванья! – повторил Онорио.

– Прощайте! – всхлипнула Изотта.

– Прощайте! – простонал Ринальдо.

Изотта и Ринальдо уже были на корабле. Якоря подняли, попутный ветер надул паруса. Корабль вылетел из гавани в открытое море.

И вот уже замок где-то вдалеке, башни стали маленькими, земля исчезла.

Остров подобно облаку лежал за спиной отъезжающих. Корабль, окруженный беспредельным морем, объятый сводом небес, весело скользил по спокойным волнам. Свежий юго-восточный ветер надувал паруса, киль быстро рассекал бурные волны.

Ринальдо взял гитару. В нем опять пробудилась любовь к пенью, он был в полном восторге, и вот он заиграл и запел.

– В самом деле, – сказал капитан, – песенка мне понравилась. Господин поет очень хорошо. Нам надобно распить бутылочку кипрского.

Так они и сделали. Капитан рассказывал о всевозможных приключениях на море. Команда на корабле была бодрой и веселой.

Радость эта, однако, длилась всего день-другой. Совершенно неожиданно вечером разразилась буря и сбила корабль с его пути. Корабль пролетел средь Липарских островов, мимо Пальмарии. Напрасно пыталась команда попасть в какой-нибудь порт. Три дня буря швыряла корабль из стороны в сторону. Наконец команде удалось с великим напряжением бросить якорь у Капо ди Каларо на Сицилии.

Изотта заболела, ее пришлось вынести на берег. Опечаленный, следовал за ней Ринальдо в Синагру, в знакомую ему местность.

– Вот я опять там, где некогда был! – воскликнул он. – Сюда должен я проводить мать, где мною уже столько исхожено. Опять в Сицилии! Опять в местах, которые знали меня некогда разбойником! И здесь я останусь неузнанным? Но мать я бросить не могу. Пусть будет со мной так, как задумано Всевышним!

Капитан должен был через два дня выйти в море, уже без Ринальдо.

Состояние Изотты ухудшилось. Синагра была слишком близко у моря, больную следовало перевезти дальше от берега.

– Ах, – вздохнул Ринальдо. – Это столь хорошо знакомые мне горы Рематы.

Он снял небольшой сельский дом и нанял сиделку для больной матери.

Изо дня в день бродил он по окрестностям и не мог запретить себе побывать в знакомых местах.

Весь дрожа, поднялся он как-то раз в горы и глянул на замок, из которого его в тот раз, когда Дианора мнила себя рядом с ним счастливой, изгнало его же собственное признание.

– Вот этот замок! – вздохнул он. – Я вижу стены, мост, башню… и смотрю на все со страхом и тревогой.

Медленно пошел он дальше и уже приблизился к горе, на гребне которой возвышался замок. Золотые флажки на башнях сверкали, приветствуя его.

У подножия горы он лег под дерево, не осмеливаясь идти дальше. Погрузившись в размышления, он незаметно задремал. Его мучили жуткие сны. Он видел Дианору, видел своего сына, который занес над ним кинжал. Ринальдо во сне закричал:

– Стой! Я твой отец. Не убивай меня! Ради моей матери не убивай!

Он проснулся, отер пот со лба, поднял глаза и испуганно вскочил.

– Что это?! – закричал он. – Боже правый! Тебя… тебя ли вижу я здесь?

Перед ним стоял старец из Фронтейи в крестьянской одежде. Он подошел к Ринальдо.

– Ты в Сицилии?

– Буря и несчастье пригнали меня сюда, – ответил Ринальдо.

– Надеюсь – в гавань. Во всяком случае, в объятия друга привела тебя вечно царящая над нами судьба. Моя квартира в двадцати шагах отсюда. Следуй за мной.

– Сын мой! – начал старец, когда они пришли к его дому, – в этом маленьком доме я приветствую тебя! Как мечтало о тебе мое сердце! Из-за тебя я пролил немало слез.

– О! Но можем ли мы считать себя счастливыми! – вздохнул Ринальдо.

– А разве мы не счастливы?

– О! Кто знает, какое новое несчастье докажет, что нам нет счастья!

– Чего не желаешь, о том и думать не стоит. Я живу уже немного дольше тебя и знаю, что следует делать человеку, чтобы жить спокойно. Ты видишь меня сельским жителем, и все, что окружает меня, – сельская жизнь. Здесь надеюсь я умереть, или, по крайней мере, если где-то и в других местах, то в такой же обстановке. Хотя с самого рождения я больше лежал на пышных подушках, чем на простом ложе сельского жителя.

– Ты князь, как говорят?

– Выслушай мою историю и узнай, кто я. Даю тебе слово, что услышишь чистую правду. Не хочу ничего скрывать от тебя, ты узнаешь все.

Старец начал медленно рассказывать:

– Против воли и желания отца отвага бросила князя Ансельмо Сансовини в пекло войны. Бешено колотилось его сердце в мечтах о военных подвигах. Он служил и сражался как аристократ, не раскрывая своего имени, против турок. В одной горячей битве он был ранен и взят в плен. Случайно его увидел сераскир. Образованность Ансельмо приглянулась ему, он принял в Ансельмо участие, повелел его лечить и послал к великому визирю. Тому пленник доставлял столько же удовольствия, сколько и сераскиру. Визирь часто беседовал с ним, восхищался его знаниями, его разумом и был к нему весьма благорасположен.

В ту пору сам султан приехал в армию, и визирь представил своему суверену пленника. Султан тоже был милостив с Ансельмо и, когда отбыл из армии, взял его с собой в Константинополь.

Я опускаю все подробности и скажу совсем коротко, что Ансельмо стал любимцем султана и в конце концов даже близким его другом.

В Адрианополе ему представился случай много ближе, чем ему дозволялось, узнать одну из сестер султана. Их запретному общению вскоре стал грозить болтливый свидетель, что усугубило затруднения любящих. Ансельмо и Фардина бросились к ногам султана и сделали его доверенным своего счастья и несчастья.

Султан в безудержном гневе уже схватился было за саблю, дабы самому наказать обоих, но Фардина выкрикнула слова из Корана: «Бог милостив, а люди – его точное подобие!» Султан услышал слова Пророка, отнял руку от сабли и объявил им иной приговор.

Ансельмо посадили на венецианский корабль, и он уплыл на Мальту, откуда выступил в крестовый поход.

Фардину отправили в Сирию. В Дамаске она родила сына, которого паша отдал греческому священнику. Когда мальчику было восемь лет, его послали в Грецию. Здесь ребенка отдали старцу, который соединял в себе мудрость старого и нового времени, он нашел, что его воспитанник такой способный, о каком можно только мечтать.

Семнадцать лет было воспитаннику, когда он со своим учителем пустился путешествовать. Они обошли всю Грецию, отправились в Египет, прошли пустыни, заглянули в оазисы, в храмы Аммона, восхищались великолепием пирамид и изучали под развалинами Фив мистерии Цереры и Прозерпины.

И мальчик этот – я. Я и есть Никанор, сын султанши Фардины.

Возникла короткая пауза, после которой старец продолжал рассказ.

– Мне было двадцать лет, когда мой учитель привез меня в Дамаск и передал паше. Тот раскрыл мне тайну моего рождения и привел к моей матери.

Ринальдо глубоко вздохнул. Старец вопросительно глянул на него и продолжал:

– С какой нежностью встретила меня моя добрая мать! Но ах, она была больна.

– Больна? – воскликнул Ринальдо.

Старец опустил глаза и срывающимся голосом продолжал:

– Она умерла у меня на руках и оставила мне свои сокровища.

В глазах его блестели слезы. Глаза Ринальдо тоже увлажнились; в глубоком волнении смотрел он в землю. Наконец, старец взял себя в руки и продолжал:

– Я оставил Сирию, прошел всю Индию и Персию, изучал теологию браминов и научные положения Зенд-Авесты, сочинения древних персов. Я и весь Китай исходил. И вернулся в Европу.

В двадцать шесть лет я пришел на Мальту и бросился в объятья отца. Он снабдил меня рекомендательными письмами и отправил в Рим. К сожалению, вскоре за мной туда последовало сообщение о его кончине. От моих родителей мне не осталось ничего, кроме все еще святой для меня памяти о них и их сокровища.

Рим оказался неподходящим местом для моего духа, для моих научных познаний. Я отправился во Флоренцию. Там я познакомился с молодой дамой, которую родители прочили в монахини. Мы виделись, мы любили друг друга. Бдительность родителей мы перехитрили и… были счастливы, чтобы стать несчастными… Ее брат вступился за поруганную честь их семьи. Он не стал ничего слушать, отверг мои просьбы – позволить мне жениться на его сестре. Он принудил меня к поединку. И нашел свой конец… Я бежал в Швейцарию, дабы уйти от преследований его семьи. Потом отправился во Францию, прошел всю Испанию и Португалию и в конце концов через шесть лет вернулся в Италию. В Венеции я узнал, что моя любимая стала матерью, родила сына. Ее отец с семьей уехал из Флоренции. Я же поспешил туда. Старая няня моей любимой заверила меня, что сын воспитывается в деревне. Куда девалась его мать, она не знала. Напрасно искал я двенадцать лет жену и ребенка! Я не смог их найти! Я повсюду искал сына со всей своей отцовской любовью и наконец… нашел его.

– Ты его нашел? – переспросил Ринальдо.

Старец продолжал:

– Да! Я нашел его… во главе шайки разбойников. Ты… мой сын. Этим объясняется все, что я для тебя сделал и чего не смог для тебя сделать!

– Отец! – простонал Ринальдо.

– Сын мой! На моих руках умерла моя добрая матушка. Судьбе угодно, чтобы я умер на руках моего сына!

– Ах, отец! Ты не знаешь, не подозреваешь даже…

– Я знаю, что мы с тобой отныне никогда не расстанемся. Твои руки закроют мои глаза…

– О, матушка! – вздохнул Ринальдо. – О, Изотта!

– Что? Изоттой называешь ты свою мать?

– Изотта Моньерми.

– Это ее имя. Она жива? Где она живет?

– Неподалеку отсюда. Приехала сюда со мной.

– В Сицилию? Радость меня молодит. Я больше не думаю о смерти. Изотта жива? Я буду жить для нее! Веди меня к ней! Я перейду через горы, я поспешу к ней, я прижму ее к моей груди!

Ринальдо описал ему состояние матери и попросил внезапным появлением не свести ее в могилу. Никанор согласился, что свое нетерпение увидеть Изотту должен умерить, и они обсудили, как подготовить ее к его появлению, к их встрече.

Они разошлись, и Ринальдо поспешил к матери.

Когда он пришел, она сказала, что беспокоилась из-за его долгого отсутствия. Он успокоил ее, рассказав, что встретил старого знакомого.

На следующее утро Никанор встретил его уже на полпути к назначенному месту. Он дал ему набор трав и какое-то снадобье.

– Приготовлению этого снадобья, – сказал он, – я научился у одного старого коптского [19]19
  Копт – египтянин-христианин.


[Закрыть]священника, он умел даже еще говорить по-коптски и жил, таясь, под развалинами Фив. Там его посещали только больные. Травы, какие я даю тебе, растут среди кустов хенны на пестреющих цветами полях. Но растут они и вокруг ручьев Нила. Абиссинец, с которым я познакомился в Мекке, приобщил меня к их целительным силам. Используй и питье, и травы, подкрепи свою мать, подготовь ее и позволь мне вскоре обнять мою дорогую Изотту. Надежды и желания волнуют мою грудь, как юноше. Чудеснейшие грезы нашей жизни обвивают вновь венком из цветов мака все мои чувства, я выговариваю волшебное слово «любовь» с восторгом, и все мои чувства умиротворяются от сладостной нежности! О сын мой! Страстное желание убьет меня, если не прижму я мою верно любимую к этому бьющемуся сердцу. Поспеши! Отнеси моей любимой эти целительные капли, а вечером мы поговорим с тобой на этом же месте.

Ринальдо выполнил пожелание отца. Изотта выпила напиток и погрузилась в глубокий сон. Через несколько часов она проснулась, значительно окрепшая, и чувствовала себя хорошо.

С этим известием просветленный сын поспешил к отцу. С радостью взял тот его руку и воскликнул:

– Скоро я буду счастлив!

Ринальдо поднял взгляд к знакомому замку и вздохнул:

– И я некогда был счастлив!

– Воспоминание о былом дарит нам радость. Оно походит на луну, которая заменяет нам солнце, – сказал Никанор.

– А этот замок обитаем?

– Я думаю, что да, но не знаю наверняка. Давай поговорим о твоей матери, Ринальдо! Завтра она встанет с постели; ты ее немного подготовишь, и я появлюсь.

– Не так быстро! – воскликнул Ринальдо.

– Будь спокоен! Я знаю силу снадобья, на вот, возьми еще этот эликсир. Он доведет дело до конца. Ничего более укрепляющего не создала природа, это квинтэссенция всех ее врачующих трав.

Так все и случилось. Изотта на следующее утро поднялась и забыла о своей болезни.

– О сын мой! Откуда у тебя эти чудесные капли?..

– Мне дал их один старый друг, которого я неожиданно встретил в этих горах.

– Благослови его Господь, он спаситель моей жизни, он вернул тебе мать. Я должна поблагодарить его, своди меня к нему! Спасенный больной лучше всех сумеет отблагодарить своего врача. Как зовут этого друга?

– Никанор.

– Никанор? Как? Никанор? Ах! Это имя говорит мне, что он мог стать моим спасителем. Никанор – так звали того человека, который был радостью моего сердца. Никанор – так звали твоего отца. Ради этого имени люби его, сын мой!

– Он очень опытный человек, и его знания родом из стран восходящего солнца, – заметил Ринальдо.

– Их знал и твой отец. Они были его колыбелью. Там он вырос, и там… покоятся… как говорят… его останки.

– Ты это наверняка знаешь? Быть может, он еще живет в тех странах?

– Наверняка я не знаю. Если бы он был жив… Этого желает мое сердце, но не верит этому.

– Если мы его где-нибудь найдем, если живет он на тех счастливых островах… Ты нашла сына, дай мне найти отца!

– О, питай эту надежду! Я от нее отреклась… Отведи меня к твоему другу! Никанор! Сладкий случай дал тебе это имя, а твою науку – Господь Бог. Этот человек родился в этой стране? Называет он себя просто Никанором? – осведомилась Изотта.

– Никанор Сансовини, – так зовет он себя.

– Изотта Сансовини? Никанор Сансовини? Сын мой! Он твой отец!

Неожиданно к ним вошел Никанор. Не говоря ни слова, прижал ее к груди, и слезы покатились по его щекам. Изотта плакала слезами радости, и с ней Ринальдо. Тихо было вокруг, пока наконец не заговорил Никанор.

– Мать плакала, найдя сына, она плачет, когда находит супруга, и мы плачем вместе с ней. Это слезы встречи. Об истине наших чувств свидетельствуют слезы. Они – старейший магический знак правды, закладная, которую выкупают сердца и вручают глаза.

Никанор и Изотта остались одни, Ринальдо отправился в горы.

– О золотое солнце, смею ли я, сердечно радуясь, – воскликнул Ринальдо, – тебя вновь приветствовать? Оживят ли эти мощные лучи радостными надеждами мое сердце, или это тоскливые ожидания, которые заставляют сильнее биться мое сердце. Ты улыбаешься так ласково, доброжелательный свет мира! Ах, ты улыбаешься и мне!

Ринальдо спустился в долину и поднялся на ту гору, где стоял замок.

Он уже подошел к подъемному мосту. Там милый мальчик играл с пестрыми камешками, а рядом шалил щенок левретки.

Мальчик смело посмотрел на чужого человека и спросил:

– Что тебе надобно, незнакомец?

Ринальдо не в силах был отвечать. Слезы душили его, а сердце грозило разорваться в груди. Мальчик стал приветливее и сказал:

– Не плачь! Я принесу тебе хлеба и денег.

С этими словами он побежал по мосту в замок. Ринальдо бросился на землю и громко всхлипнул:

– О мое сердце, разбейся! Глаза мои, растопитесь от слез! Вы видели моего сына!

Он поднялся и посмотрел на небо, губы его дрожали.

Мальчик принес ему хлеба и денег и сказал приветливо:

– Вот, держи! Господь тебе поможет.

– Милый, добрый мальчик! – пробормотал Ринальдо. – Ты не знаешь, кому принес дары! Благодарю тебя.

– Ты бедный человек.

– Да! Я бедный человек! Но эта минута сделала меня бесконечно богатым.

– Денег, что я тебе даю, немного, это последние, что у меня остались. Завтра я получу еще, и если ты придешь опять, то получишь больше.

– Доброе дитя! И этого уже мне чересчур много, чтобы меня осчастливить.

– Откуда ты пришел?

– Издалека, из-за моря.

– А что ты ищешь здесь?

– Сына. Такого же большого, как ты, и ровесника тебе.

– Он, наверное, заблудился где-то далеко! Я всегда держусь у замка и никуда не ухожу.

– Лионардо? – позвал женский голос.

– Это зовет тетя, – сказал мальчик и побежал по мосту обратно в замок.

Ринальдо, словно его преследовали, поспешил в долину через горы, к себе домой.

Изотта дремала. Никанор шагнул к Ринальдо навстречу:

– Что с тобой?

– Отец! Я видел сына!

– Твоего сына?

– Этот хлеб, эти деньги он подал мне, считая меня нищим, и не понимал, каким же богачом был я в эту минуту.

– Ты видел сына наедине?

– Да. Господь увидел его сердце – сердце благотворителя. О щедрый, добрый мальчик!

– Ты ходил в замок?

– Нет. Я говорил с мальчиком у подъемного моста. Отец! Мое сердце! Я видел сына.

– Не будь опрометчивым!

– Может ли быть опрометчивой отцовская любовь?

– В твоем положении – да! Не открывайся мальчику, ты можешь его потерять, можешь разбить свои чудеснейшие надежды.

– Мой Лионардо! И тебя я не должен прижать к своей груди?

– Только не слишком поспешно! Мальчик ведь не только твой.

– Я его отец.

– А это принесет мальчику счастье?

– Это – мое счастье.

– Так не разрушай его счастья! Возьми себя в руки, успокойся, а потом поговорим о мерах, которые ты должен принять. Здесь непозволительно спешить. Нужно все рассчитать наверняка. В этом случае поспешная игра будет проиграна. Пойдешь медленным шагом, так еще, может, выиграешь. Еще раз, сын мой, обдумай все и не торопись.

Ринальдо едва дождался утра. И поспешил в замок.

Милый Лионардо сидел, играя со своей левреткой, у подъемного моста. Едва Ринальдо к нему приблизился, как он вскочил, подошел к нему и дал ему денег.

– Вот тебе больше, чем я мог дать тебе вчера, – сказал он.

Ринальдо поблагодарил и, глядя в землю, сказал:

– Ты играешь красивыми, пестрыми, блестящими камешками.

– Хочешь их получить? – быстро спросил мальчик.

– Ах нет! – ответил Ринальдо. – Но хотел бы их получше разглядеть.

Говоря это и перебирая камешки, он сунул в кучку кольцо. После чего еще поговорил с мальчиком, пока тот, устав от вопросов и ответов, опять не стал играть с камешками. Мальчик нашел кольцо, посмотрел на него с удивлением и спросил:

– Что это? Это же кольцо?!

– Отнеси его твоей тете, – сказал Ринальдо. – Она очень обрадуется.

– Верно! – воскликнул мальчик и побежал в замок.

Ринальдо вынул из кармана порошок и с его помощью сделался еще более неузнаваемым, чем был. Лионардо вернулся с тетей. Он показал на незнакомца, лежащего у моста, и сказал:

– Вот, он был при этом! Кольцо лежало средь камешков.

– Милый человек! – позвала дама. – Подойдите же сюда!

Ринальдо поднял голову. Это Виоланта пришла с мальчиком. Он сказал спокойно:

– Я все видел. Мальчик нашел кольцо среди этих пестрых камешков.

Виоланта подошла ближе, посмотрела на него испытующе и спросила:

– Мальчик нашел кольцо?

– Нашел.

– А ты… не претендуешь на него?

– Оно не принадлежит мне.

– Но ты же вроде бедный человек?

– Я бедный человек, но и богатый тоже.

– Ты кто?

– Паломник.

– Он ищет сына, – сказал мальчик. – Приехал сюда издалека, из-за моря, чтобы найти сына. Это он рассказал мне еще вчера.

– Еще вчера? Друг мой! Говори. Что ты здесь ищешь? О чем говоришь с ребенком? Почему пришел сегодня опять? У нас есть средства заставить тебя признаться, если ты не хочешь говорить. Здесь вокруг много дурных людей, а твоя одежда… весьма малоутешительна в этом смысле.

– Милая тетя! Не будь такой сердитой. Этот бедный человек ведь несчастен. Дай ему что-нибудь и отпусти, – вмешался мальчик.

– Так ты не будешь говорить?

– Я? Бог мой! Синьора! Разве несчастье подозрительно? Вы и представить себе не можете, каково мне. Не будьте же такой жестокой!

– Он плачет. Бедный человек! Я дам ему еще чего-нибудь. Смотри, тетя! Смотри! Он плачет! – волновался мальчик.

Виоланта оглянулась, помахала рукой, и к ним подошли двое слуг.

– Схватите этого нищего! – приказала она.

– Отпустите его! – закричал Лионардо, вырвался из рук Виоланты и встал между Ринальдо и служителями.

– Чего же ты хочешь? – сердито спросила Виоланта, оттащив его.

– Ребенок, – сказал Ринальдо, – знает, видимо, что делает. Небо внушает ему мысль вступиться за невинность. Синьора! Не торопитесь. Люди не всегда те, кем они кажутся. Так обстоит дело и со мной.

– У вас есть тайны…

– Разрешите мне иметь их. Если я уважаю ваши тайны, то уважайте и мои. Это тайны несчастного человека, который, однако, вовсе не тот, за кого вы его принимаете.

– Это кольцо ваше!

– Я увидел его только тогда, когда мальчик его нашел.

Тут к ним подошел старец из Фронтейи, он был в роскошном испанском костюме, и, обратившись к Ринальдо, сказал:

– Ну вот, теперь я знаю, кто ты! Ты без возражений последуешь за моими людьми, или ты пропал.

Мальчик попросил:

– Ах, не делайте ничего этому бедняку!

Старец поцеловал ребенка и приветливо сказал:

– По твоей просьбе я отпущу его без заслуженного наказания.

– Вы его знаете? – спросила Виоланта.

– Я его знаю, – сказал Никанор и указал рукой в сторону гор.

Ринальдо понял его приказание и медленно побрел прочь. Лионардо крикнул ему вслед:

– Прощай, бедный человек!

Ринальдо простер руки к нему и крикнул:

– Да благословит тебя Господь!

Никанор взял Виоланту за руку и пошел с ней в замок. Ринальдо посмотрел им вслед. Мост подняли.

Ринальдо пришел домой, умыл лицо и поговорил с матерью спокойно, но несколько рассеянно, как она заметила. Скоро он вышел из дома, сел под дерево, стоящее перед домом, и, задумавшись, стал смотреть куда-то вдаль. Он не заметил, как к нему подошел какой-то человек, внимательно его разглядывающий.

В конце концов взгляд Ринальдо упал на человека, глазеющего на него. Он спросил:

– Что ищешь ты здесь?

– Ничего не ищу, – был ответ, – кроме сокровища.

– Ну, его ты вряд ли здесь найдешь.

– Прошлой ночью я во сне видел, что сокровище – под этим деревом, а я должен его взять.

– Так тебе надо копать.

– Сначала поговорю об этом с капуцином. Если в дело черт замешан, так надо изгнать его заклинаниями, иначе мне ничего не достанется.

С этими словами он ушел, а Ринальдо вскочил, бросился навстречу отцу, который, опять одетый в крестьянское платье, шел к нему.

– Отец! – вскричал Ринальдо. – Вы не чужой в замке, вы знали обо всем и ничего мне не сказали!

– В свое время ты все узнал бы.

– Дианора в замке?

– После смерти князя делла Рочелла она покинула Лопари и приехала сюда.

– Она знает, что я здесь?

– Нет. Но узнает. Через три дня ты с ней поговоришь. Я раскрыл ей свое настоящее имя и положение; я сказал ей, что нашел свою супругу, и понял, что добрая эта душа готова сесть с нами на корабль и отправиться на Канарские острова. Завтра я поведу твою мать в замок. Виоланте я все рассказал. Ты с ней сам поговоришь. А теперь пойдем к твоей матери. Она еще не должна ничего знать о том, что происходит. Все остается между нами.

На следующий день Никанор повел супругу в замок к Дианоре. К подъемному мосту вышла Виоланта. Радостно бросился к ней Ринальдо, взял ее руку и прижал к сердцу.

– Милый друг! Вот где мы опять встретились! В этом замке я нашел вас однажды, вернул вас в мир и подруге, которая вашу дружбу подвергла испытанию и сочла ее доказанной.

– О несчастный! Меня трогают твои страданья! Ты не вправе был называться отцом, и вот принял подаяние от сына. Голос естества прозвучал громко. Сын встал между мной и тобой и вступился за тебя с детской приязнью. Он не знал, кто тот человек, которого он защищал. Его чувство говорило в пользу несчастного человека, а тот… был его отцом!

– У него доброе сердце! Подумайте, как же был я тронут. Скоро я посмею назвать его сыном, а его мать прижму к этому бьющемуся сердцу.

По горам проходили охотники.

Виоланта пошла в замок. Ринальдо последовал за ней.

Беседуя, стояли они во дворе замка, когда Лионардо крикнул матери:

– Вон стоит тот бедный человек и разговаривает с тетей.

Дианора подошла к окну прежде, чем Никанор этому воспрепятствовал. Она выглянула и громко вскрикнула:

– Это он!

И упала на руки Изотте.

Никанор позвал Виоланту. Ринальдо последовал за ней. Аионардо громко плакал:

– Мама испугалась!

Сам не понимая, что делает, вошел Ринальдо в комнату, когда Дианора только-только пришла в себя.

Никанор кивком подал всем знак выйти из комнаты. Затем он тоже покинул замок и приказал поднять мост. Ринальдо и Дианора остались в комнате одни. Он стоял перед ней на коленях. Она нежно смотрела на него, а сердце ее бешено колотилось. Наконец она сказала:

– Вот мы все-таки опять увиделись!

Тут быстро вошла взволнованная Виоланта и сказала:

– В долине мы увидели солдат. Они наблюдают, как кажется, за замком.

Ринальдо вскочил и крикнул:

– Ну вот! Теперь, когда я счастлив, вам, чтобы быть счастливыми, не хватает только моей смерти.

– Что ты говоришь! – ошеломленно воскликнула Дианора.

Вошел Никанор.

– Ты кому-нибудь, – спросил он, – кроме нас доверился?

Ринальдо рассказал, какой случился вчера у него разговор с незнакомцем.

– И ты ничего не заподозрил? Этот тип тебя знает, был, возможно, некогда одним из твоих людей, а сокровище, о котором он говорил, это – ты. Тебя хочет он взять.

– Он просчитался. Я понимаю, что мое существование постоянно будет ввергать вас в несчастье, и знаю, как мне умереть.

– Не торопись! Какое-то мгновение ничего не должно решать.

Никанор вышел из комнаты. За ним последовала Виоланта. Дианора же осталась в объятиях Ринальдо. Какие слова могли бы что-нибудь добавить к этой немой сцене?!

Солдаты стояли у замка. С ними капуцин и тот тип, что хотел получить сокровище. Офицер потребовал, чтобы его впустили. Его спросили, что ему здесь надо. Он ответил, что у него есть ордер на обыск замка и он покажет им приказ.

Никанор вышел на башню и заговорил с офицером.

– Мы знаем, – сказал наконец офицер, – что Ринальдини скрылся в этом замке. Мы его ищем. Среди нас есть люди, которые его знают.

– Сын мой! – сказал Никанор, входя в комнату. – Тебя предали. Не знаю, что сейчас нам делать. Возьми себя в руки и подумай.

Дианора без сил опустилась на диван. Виоланта и Изотта поспешили к ней. Никанор и Ринальдо вышли в зал.

– Что ты думаешь делать? – спросил Никанор.

– Я хочу умереть! – ответил Ринальдо.

– Смерть остается, если все остальное пропало.

Вбежала Виоланта. На поясе у нее звенели ключи, в руках она несла две горящие свечи. Едва увидев ее, Ринальдо вскричал:

– Как мог я забыть, что Виоланта спасет меня! Отец, открывай ворота замка. Солдаты меня не найдут.

– Уходи! Уходи! – кричала Виоланта.

Ринальдо взял у нее ключи. А старец спросил:

– Так мы опускаем мост?

– Опускайте! – сказал Ринальдо. – Они не найдут меня.

Виоланта протянула ему пакет с продуктами и коротким кинжалом, дала огниво, свечи и лом, проводила до лестницы и вернулась к старцу.

Читателям знакомы эти подземные ходы замка, в которых Ринальдо некогда нашел Виоланту. Теперь он сам оказался тут.

Входную дверь Ринальдо запер за собой и задвинул засов. Так же поступил он с дверью у выхода из подвала. По второму подвалу он проследовал мимо темницы Виоланты, поднял железную опускную дверь, взошел по винтовой лестнице и попал в ту одинокую башню, что стояла особняком на одной из самых отдаленных вершин горы, на которой высился замок.

Меж зубцами башни он разглядывал местность. Кругом было пустынно и тихо. Только блеянье и мычанье пасущихся стад доносилось до него, и вдали слышны были свирели пастухов.

Наконец зазвонили к вечерней мессе колокола соседних монастырей, и солнце, пылая золотым огнем, клонилось к морю. Стало еще тише, легкие вечерние облака взлетали на горы.

Ринальдо посмотрел назад на замок и вздохнул:

– О, Дианора! Ах, мой Лионардо!

У подножия горы двигались человеческие фигуры. Луна взошла, светлая и чистая, поднялась она в светоносном эфире и посеребрила ручьи в долине. В амбразурах сторожевой башни гнездились горлицы. Легкий взмах их крыльев оглашал звуками тишину ночи.

– Вот супруг воркует подле супруги, – вздохнул Ринальдо, – укрывает любимый выводок нежными крылами, и тихий покой овевает любящую парочку!

Он поднял глаза вверх.

– Там плывешь ты, тихий спутник ночи! Твой лик радостный, а нежные лучи твои освежают поля и луга. Почему не освещаешь ты мои тропы в мирных равнинах счастливых островов, где никто не знает изгнанника?

Ринальдо посмотрел вниз. У подножия горы поблескивали ружья.

Он покинул башню и вернулся в темные подземные ходы, через которые пришел. Перед второй дверью он услышал какой-то шорох. За ней говорили:

– Еще одна дверь! Она тоже заперта изнутри. Взломайте ее!

Инструменты были пущены в ход.

Ринальдо взлетел вверх по лестнице, захлопнул за собой опускную дверь и опять вышел на башню.

Здесь он вытащил из пакета, который дала ему Виоланта, веревочную лестницу, укрепил ее и спустился по ней с башни.

– Посмотрите, уважаемый господин! – сказал экскурсовод, водивший посетителей по замку. – Видите? Это замок графини Мартаньо, несчастливицы, полюбившей атамана разбойников Ринальдини. Вот башня, с которой он спустился, когда его искали.

За этим кустом терновника, где стоят деревья алоэ, он упал и испустил дух. Он хотел спуститься с горы. Солдаты у подножия горы увидели в лунном свете, что тут что-то движется, они выстрелили, Ринальдо упал, и жизнь ушла из него вместе с кровью. Ну а раз ничто больше не шевельнулось, стрелявшие решили, что тут бродил какой-то пещерный зверь и что не стоит больше им заниматься.