Текст книги "Темный долг"

Автор книги: Хлоя Нейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Злость понизила мой голос до рычания.

– Не называй меня котенком.

С криком больше животным, нежели человеческим, я провела ногтями по лицу Бальтазара, оцарапав его, как загнанное в угол животное.

Он выругался по-французски, низким, гортанным звуком возмущения, что я посмела отказать ему.

– Ты маленькая дрянь, – произнес он, пытаясь схватить мои руки. – Когда я буду контролировать твой Дом, когда я буду твоим Мастером, мы посмотрим, как ты будешь использовать эти коготки.

– Я не Персефона, – ответила я, снова царапая ногтями его лицо. – Я уже вампир, и ты не сможешь навредить мне!

– Мерит!

– Прекрати использовать его голос! – прокричала я во всю силу своих легких, влепив ему пощечину со всей силы, и ударила бы снова, вот только почувствовала изменения в мертвой хватке вокруг моих запястий, и звук другого голоса, скатывающийся, как ледяная вода.

– Мерит! Прекрати!

Мир неожиданно хлынул обратно, накрывая и душа меня, пока я пыталась пробраться сквозь смятение и вырваться наружу.

Так же внезапно, как все началось, я вновь оказалась в нашей спальне. Я сидела на груди Этана, его руки обхватывали мои запястья, его лицо было исполосовано там, где мои ногти оцарапали его кожу.

И его глаза были расширены от страха.

Глава 12
ПРАВДА И ПОСЛЕДСТВИЯ

Я издала животный звук, пытаясь вырвать запястья из его хватки.

– Я тебя поранила. О Боже, я поранила тебя. Отпусти, – крикнула я, и его руки отстранились.

Я выкарабкалась с кровати и попятилась к углу комнаты. Я не останавливалась, пока спиной не почувствовала холодную стену.

Я сползла на пол, положив руки на колени, пальцы были окровавлены оттого, что поцарапала его, цвет, видный даже при тусклом освещении комнаты. Я таращилась на кровь на моих руках, пока тело не начало трясти от эмоций, которые я не могла назвать. Страх? Оскорбление? Обида, что навредила человеку, который отдал за меня свою жизнь?

– Мерит, что случилось?

Мой взгляд метнулся к Этану. Царапины уже начали исчезать, но они все еще были. Издеваясь надо мной. Напоминая мне.

– Я поранила тебя.

– Со мной все хорошо, – сказал он, отбрасывая одеяло и вставая. – Что случилось?

У меня задрожали руки, и я скрестила их на груди, прижимая их к бокам.

– Бальтазар. Он был здесь. Я была с ним.

Взгляд Этана заметался по комнате.

– Здесь никого не было. Он бы не смог пройти защиту.

Я покачала головой.

– Он меня куда-то забрал. Вместе с собой. В комнату, в старинную комнату, во французскую комнату. Она была старомодной. А потом он стал похож на тебя. – Мой голос задрожал, зазвучал как издалека. – Он был собой, а потом стал похож на тебя.

Этан выглядел так, будто хотел прикоснуться ко мне, хотел подойти поближе, но я покачала головой.

– Стой. Оставайся на месте.

Я чувствовала, что снова накатывает паника, наполняя грудь металлом, сжимая мои легкие, как будто я никогда снова не вдохну воздуха.

– Дыши, Страж.

Но я покачала головой. Не ослушиваясь, а в знак протеста. У меня закружилась голова, зрение начало терять четкость по углам, поскольку меня захлестнула паника.

– Страж. – Голос Этана, его тон были как пощечина по моему разуму. – Я отдал тебе прямой приказ и ожидаю его исполнения. Дыши!

Я втянула воздух сквозь до боли сжатые легкие.

Он сделал шаг ближе, заметно вздрогнув, когда я отстранилась еще дальше.

– Стой.

– Я не подойду ближе, – пообещал он. – Но я протяну руку. Ты сможешь взять ее, когда будешь готова. С каждым вдохом сжимай ее. И с каждым выдохом тоже сжимай. Хорошо?

Я кивнула. Этан протянул руку. Потребовалось усилие, но я медленно подняла свои трясущиеся пальцы, чтобы встретить его руку.

– Медленно вдохни, – сказал он, и я сжала его руку, когда втянула воздух.

Этан, наблюдающий за мной, кивнул.

– И медленно выдохни.

Я кивнула и выдохнула воздух сквозь сжатые губы.

– Снова, – мягко произнес он.

Прошло какое-то время. Не знаю, сколько. Секунды. Минуты. Все это время он стоял там, протягивая руку, но не делая никаких движений, чтобы вторгнуться в границы, которые я пыталась восстановить. Человека, столь властного, как Этан Салливан, это, должно быть, убивало.

Когда мое дыхание, наконец, нормализовалось, я отобрала руку и вытерла влагу о свои пижамные штаны.

Царапины Этана уже исчезли, но страх из его глаз нет.

– С тобой все в порядке? – спросила я.

– Я напуган до чертиков.

Я кивнула и попыталась проглотить комок в горле.

– Мне нужна… минутка. – Опираясь рукой о стену для поддержки, я медленно поднялась, удостоверилась, что мои дрожащие коленки выдержат мой вес, а затем пошла к ванной и включила свет.

Я всегда была бледной, но в зеркале я казалась действительно противоестественной с синими кругами под глазами. И на левой стороне моего лица был слабый красный кровоподтек от руки Бальтазара, куда он ударил меня.

Нет, не только это – где он пометил меня.

Где бы мы ни находились, что бы мы ни делали, он смог прикоснуться ко мне. Причинить мне боль. И если бы я не нашла выход из того места, когда я…

Я покачала головой. Сейчас я здесь. Я здесь, а он нет. Я справилась там, где бы я ни была и теперь должна с этим разобраться.

Я должна найти способ разобраться с этим.

Перво-наперво: будь я проклята, если он пометил меня. Я включила кран, пальцами проверила температуру и стала плескать холодную воду себе на лицо снова и снова, пока воспоминание и отметина не исчезли.

Я выключила воду, прижала полотенце к лицу и, когда опустила его, увидела, что в дверях стоит Этан.

Выражение его лица было ужасно собственническим и очень беспокойным.

– Расскажи мне, что случилось.

Я кивнула, но прошла мимо него в спальню, почувствовав вину за то, что избегала прикосновений к нему. Но он не стал заострять на этом внимание.

Я села на край кровати и сцепила руки на коленях. Этан остался в дверях, но повернулся ко мне лицом, между нами пролегло неловкое расстояние.

В моей голове творился кавардак из слов и мыслей, но я попыталась собрать кусочки в хронологическом порядке.

– Я была в кровати в старомодной комнате. Думаю, эта комната была похожа на ту, в которой ты был раньше. С ним. Может, постоялый двор? На нем была старомодная одежда, и на мне тоже. Он хотел поговорить обо мне, о тебе, о себе. Он пытался быть разумным, соблазнить меня. – Я помолчала. – А когда это не сработало, он вдруг стал тобой.

Этан стал очень, очень неподвижным, и даже гул магии вокруг него, казалось, заледенел.

– Он выглядел, как ты. Пах, как ты. – Снова навернулись слезы. – Я пыталась выбраться, но там не было ни одной двери, а окно было закрыто, и я не смогла вытащить скобу. – Быстро накатила паника, стрельнув холодом из живота в голову, и я зажмурила глаза, пытаясь стереть из памяти насилие от рук Этана. Расскажи, – приказала я себе. – Расскажи, и дело с концом, и тебе не придется это повторять.

– И он пытался меня поцеловать. – Слова вылетели, словно испуганные голуби. – Он прикасался ко мне. Он пытался… – Я покачала головой, снова полились слезы. – Ну, он пытался.

Снова вспыхнула холодная магия.

– Он причинил тебе боль, Мерит? – Каждое слово было подобно треснувшей в темноте ветке – резкий, неожиданный звук. И его глаза не оставляли сомнений относительно его намерений: если бы прямо сейчас с нами в комнате был Бальтазар, он бы не выбрался отсюда живым.

– Нет. Нет, – повторила я, когда Этан стал выглядеть так, будто готов броситься к двери. – Он прикасался ко мне, но не… – Инстинктивно я скрестила руки на груди и проглотила образовавшийся в горле ком. – Таким способ он не причинил мне боли. На самом деле, я даже не знаю, мог ли он.

Этан изо всех сил пытался понять.

– Ты хочешь сказать, что это был сон?

– Это был не сон. – Его голос был ласковым, вопрос благонамеренным. Но это меня подкосило, и мой голос задрожал в защите.

Я покачала головой, взяла себя в руки и обрела голос.

– Это был не сон, – снова сказала я. – Это было по-настоящему. Не знаю, насколько это было реально, но оно так и было.

Он нахмурился.

– Почему ты так уверена?

Я подняла пальцы к своей щеке. Я не хотела говорить ему, что сделал Бальтазар, спровоцировать его, ровно чего, по моему предположению, Бальтазар от меня и хотел, но он заслужил правды. И, что еще важнее, нам нужно понять, что произошло.

– Он ударил меня. Я видела отметину в зеркале в ванной.

Снова вспыхнула та холодная магия, но Этан оставался абсолютно безмолвным, явно держа себя в руках.

Я окинула взглядом спальню, казалось бы прочные стены, удостоверилась, что на мне все еще были майка и пижамные штаны, а не белая льняная сорочка, которую на меня напялил Бальтазар. Но это ощущалось реальным. Донельзя реальным.

– Это не имеет значения, – сказала я.

– Это не имеет значения? – Теперь его тон стал ледяным, та ярость с трудом сдерживалась, его глаза стали походить на холодное зеленое стекло, практически прозрачные и несомненно смертоносные. – Не имеет значения, что он причинил тебе боль? Что он напал на тебя?

– Для Бальтазара, – пояснила я. – Для Бальтазара это не имеет значения, потому что я ничего не значу для Бальтазара. Я его не волную. – Я посмотрела на него. – Он использовал меня, чтобы добраться до тебя. Чтобы показать, какой он могущественный. Чтобы доказать, что он все еще может причинить тебе боль. Чтобы доказать, что он может сделать со мной то же, что и с Персефоной. Что он может разрушить еще что-то твое, заставить тебя действовать против него.

– Причинением тебе боли он ничего не добьется.

– Но это так, – сказала я. – Он не думает, что на этот раз ты сбежишь, а что останешься и будешь бороться, потому что любишь меня сильнее, чем любил Персефону. Он убежден, что он победит, Этан. Что он убьет тебя и будет претендовать на Дом. Он решил, что хочет его, что он имеет на него право и получит его любыми возможными способами.

Раздался стук в дверь. Этан пошел открывать. Вбежала Мэллори, за ней Катчер, оба были в футболках Кадогана. На ней были пижамные штаны; на нем джинсы. Должно быть, Этан позвал их, когда я была в ванной.

– Что произошло? – спросила она. Должна сказать, она обдумывала, не прикоснуться ли ко мне, не обнять ли, но сдержалась.

– На нее напал Бальтазар. Он добрался до нее в этой комнате, в этом Доме, и я хочу знать, как это произошло.

– Напал на нее? – Она осмотрела меня, глаза расширились от беспокойства. – Боже, Мерит. Что произошло?

– Он добрался до нее, – повторил Этан, – пока она спала в нашей постели.

Мэллори посмотрела на меня, затем на наружную стену комнаты. Выражение ее лица сменилось с ужаса на полное замешательство.

– Прости, но я не понимаю, что ты имеешь в виду. В защите нет никакого разрыва. Он не мог сюда попасть.

– Это невозможно, – сказал Этан. – Она сказала, что это был не сон.

Не говоря ни слова, Мэллори поднялась, повернулась к стене и вытянула руку. В считанные секунды без очевидных усилий в ее руке появился светящийся желтый шар. Это было что-то новенькое. Раньше, чтобы это осуществить, ей бы потребовалось закрыть глаза и сконцентрироваться. Она стала лучше управлять своими силами или, по крайней мере, научилась заставлять выглядеть процесс не требующим усилий.

Мэл щелкнула пальцами, и шар полетел в сторону стены, как фастболл[55]55
  Фастболл (Fastball) – прямая подача, при которой упор делается на скорость полёта мяча, является наиболее распространённой подачей в бейсболе.


[Закрыть] из руки питчера. Он соприкоснулся с ней с электрическим шипением, ярко-зеленый цвет замерцал на стене, на защитном заклинании, словно блеск солнечных лучей на дне бассейна.

Когда свет померк, она посмотрела на нас.

– Защита на месте.

Это казалось неоспоримым, но Этана это не удовлетворило, и его слова прозвучали резко и зло.

– Если защита на месте, то как он прошел мимо нее?

Катчер сделал шаг вперед.

– Тебе бы лучше последить за своим тоном, Салливан.

– А тебе лучше удостовериться, что ваша магия действует так, как должна.

– Какого хрена, – произнес Катчер. – Ты видишь заклинание так же, как и она, и оно не было разрушено. Ты разве не видишь, что она истощена?

Я посмотрела на Мэллори и впервые увидела темные круги у нее под глазами.

– Защитное заклинание такого большого здания не работает автоматически, – сказал Катчер, на этот раз спокойнее. – Для его поддержания затрачивается энергия.

Но Этан ничего не видел сквозь свой страх.

– Если защита на месте, то как он до нее добрался? Как, мать вашу, он добрался до нее?

– Этан, – мягко произнесла я, – он не проходил сквозь защиту.

– Может, это был просто плохой сон, – сказал Катчер. Теперь покровительство Катчера делало его глупцом.

– Ты правда думаешь, что я не могу отличить плохой сон от кого-то в моей голове? Кого-то, кто нападает? Потому что, должна сказать, есть довольно большая разница.

– Успокоились, – проговорила Мэллори, и когда Катчер пробормотал проклятие, ударила его по руке. – Я сказала успокоились! Всем сделать шаг назад. Сегодня ночью здесь произошло что-то ужасное, и вы знаете, что Мерит не подняла бы ложную тревогу. Если она говорит, что это было, значит так оно и есть. Поэтому вместо того, чтобы ворчать по этому поводу, мы выясним, что, черт возьми, это было. Все поняли?

Когда никто не ответил, она ткнула Катчера в руку пальцем.

– Все поняли?

– Поняли, поняли. Проклятье, женщина. – Он сделал шаг назад и провел рукой по своему остриженному скальпу.

Мэллори кивнула и тяжело вздохнула.

– Защита на месте. И все же Бальтазар напал на Мерит. Получается, если он не нападал на нее физически…

– То атака в первую очередь должна была быть психической, – закончила я. Я не была в комнате во Франции, и Бальтазар определенно не был здесь с нами. Какая-то психическая связь – достаточно сильная, чтобы оставить физический след – была единственной оставшейся возможностью.

– Вампиры не могут… – начал спорить Катчер, но Мэллори прервала его взглядом.

– Предположим, – произнесла она, – что никто не слышал о том, что что-то подобное прежде случалось. Тем не менее, сегодня это произошло, так давайте обсудим каким образом. – Она посмотрела на Этана. – Полагаю, ты не знал о том, что он это умеет, когда вы были друзьями?

– Мы не были друзьями, – огрызнулся Этан, но после быстрого взгляда на меня гнев исчез с его лица. – И нет, я никогда не слышал, чтобы такое случалось раньше, ни с ним, ни с кем-либо другим.

– Ладно, а какой предел у вампирской психической силы? – спросила Мэллори, смотря на нас.

– Гламур и способность призывать, ослаблять сдерживание, – ответил Этан. – Это довольно распространенные психические способности. Способность Линдси довольно необычна. Она эмпат. Она умеет читать эмоции. Транслировать их, если можно так выразиться.

Мэллори посмотрела на меня.

– Он пытался заставить тебя что-нибудь сделать? Убить Этана, передать ключи от Дома или что-то такое?

Я задумалась.

– Нет. Он хотел секса. Естественно он его не получил, потому что я начала отбиваться, а Этан позвал меня по имени, и тогда я очнулась. Он стал выглядеть как Этан, пытался использовать это, чтобы произвести на меня впечатление. Он хотел причинить Этану боль через меня.

– Секс. Ночные кошмары. Гламур. Похоже на инкуба[56]56
  Инкуб (инкубон, инкубониус, лат. incubus, от incubare, «возлежать сверху») – в средневековых легендах распутный демон, ищущий сексуальных связей с женщинами. Его также называют: нем. alb, итал. folleto. Соответствующий ему демон, появляющийся перед мужчинами, называется суккуб.


[Закрыть], – провозгласила Мэллори.

Инкубы – еще одни обитающие ночью сверхъестественные, похотливые создания, которые добиваются секса с женщинами, пока те спят. Или насилуют их. И будучи студенткой оккультных наук еще до своего магического становления, она это знала.

Я не была уверена, что инкубы существуют, но она говорила дело. Похотливость. Соблазнительная сила. Это все признаки из мифа о инкубах, а я видала и более странное за свой год бытия вампиром.

Я поглядела на Этана.

– Это возможно?

– Инкубов не существует, – решительно ответил Этан. Он присел на уголок консоли. – Но у вампирских сил – психических, стратегических, физических – может быть своя изюминка. Как то, что Линдси является эмпатом.

Этан оглянулся и расставил три предмета на консоли – рунический камень, маленькую каменную фигурку медведя и бейсбольный мяч с автографом, который он когда-то подарил мне, а сейчас устроенного среди безделушек – в прямую линию, каждый предмет на равном расстоянии друг от друга.

– У большинства вампиров силы средние. – Он выдвинул рунический камень перед остальными. – Иногда вампир может стать умеренно сильным в двух категориях, но особо сильным в одной. – Теперь он выдвинул к руническому камню медведя. – А иногда у вампира может быть два сильных показателя – сила и оказание психического воздействия – и иногда особенность этих черт переходит в разряд сексуальных.

– И вот так и возникло понятие – инкубы, – сказал Катчер.

– Точно, – подтвердил Этан, кивнув. – Бальтазар любит все плотское, сексуальное и все в таком роде. Его способность к гламуру всегда была сильна, как мы видели в моем кабинете, но я бы не сказал, что он очень силен психически.

– Почему нет? – спросила я.

Этан нахмурился, как будто пытаясь объяснить свое предположение.

– Думаю, я всегда считал его скорее физическим деятелем, нежели метафизическим. Он предпочитает соблазнять женщин при помощи своих чар – и повышать самооценку посредством достижения успеха.

– Может, это не просто его личная сила, – сказала Мэллори. – Возможно, в этом также есть какая-то магия или гламур.

– Или, может быть, я просто никогда не хотел этого видеть, – произнес Этан, затем поглядел на меня. – Я еще только учился быть вампиром под его началом. Особенно в первые годы вампиры не слишком много думают о силе или распределении по категориям.

Я кивнула.

– Так, если у него есть такая способность, или он получил ее, пока восстанавливал свои силы, то что нам делать, чтобы не позволить ему пробраться сюда? – Я посмотрела на Мэллори. – Вы можете как-нибудь скорректировать защитное заклинание?

Они переглянулись, нахмурив брови, словно вели мысленное обсуждение.

– Не думаю, что это так уж и невозможно, – произнес Катчер. – Если мы можем создать физический барьер, почему бы и не попытаться сделать то же самое и с психическим?

Мэллори покрутила прядь голубых волос.

– Ага, мне нужно подумать, немного покопаться в библиотеке, если вы не против?

– Меня устраивает, – ответил Этан. – Как думаешь, ты сможешь придумать что-нибудь сегодня вечером? К рассвету?

– Не узнаю, пока не попробую, – ответила Мэллори. – Но я примусь за дело и буду держать вас в курсе.

Этан кивнул.

– Нам нужно съездить в Наварру, чтобы поговорить о Круге.

– Это будет приятное времяпрепровождение, – сказал Катчер.

– Если под приятным времяпрепровождением ты имеешь в виду что-то вроде удаления нерва из клыка, то да, так оно и будет.

Я посмотрела на Этана.

– Удаление нерва из клыка – полнейшая фигня.

Он улыбнулся.

– Это так. Но это очень хорошая аналогия. И это заставило тебя улыбнуться.

– О, – произнесла Мэллори. – Это так мило. Повышаете друг другу настроение, потому что вам наверняка не следует убивать Моргана в расстройстве. На данный момент у Наварры достаточно проблем и без добавления вампирицида.

Она протянула руки и крепко обняла меня, прежде чем я успела ее остановить.

– Я очень, очень сожалею о том, что произошло.

– Это не твоя вина, – заверила я ее, но от объятий – нарушения моего личного мирка, даже если обычно оно воспринималось хорошо – все еще выступал липкий пот у меня на затылке.

Еще одно очко в пользу Бальтазара.

***

Они оставили нас одних, но апартаменты все еще были переполнены эмоциями, воспоминаниями, последствиями того, что сделал Бальтазар.

Ярость Этана угасла, сменившись сожалением.

– Мне так жаль, что это произошло. Я бы все сделал, чтобы ты не узнала его, Мерит. Не так, никогда так или любым другим способом.

– Я знаю.

– В его самовлюбленности столько ребячества.

Я кивнула.

– Если ты не играешь так, как он хочет, – высказала я предположение, следуя логике, – то он уничтожит твои игрушки.

– Это есть, и был, Бальтазар в полной мере.

– Нападение – это действительно отстойно, – сказала я. – Но, думаю, в нем было одно преимущество.

Лоб Этана наморщился.

– И какое же?

– Он сообщил нам, чего хочет – драмы. Он извлекает из нее пользу. Питается ей. И он хочет еще больше ее. Он хочет Дом, Этан, и он хочет отомстить. Он ждет, что ты будешь противостоять ему в этом – в отношении меня. Что найдешь его, подаришь ему свое время и внимание, будешь бороться с ним. Тебе не следует этого делать. Пока нет.

Глаза Этана зло сузились.

– И почему конкретно мне не следует? Почему я не должен найти его и оторвать каждую конечность его тела? Почему я не должен оставить его на солнце, рассеять его прах и затем посыпать землю солью?

– Потому что он этого хочет.

– Я в этом сомневаюсь.

– Ну, не посолки земли или отрывания конечностей, а драмы. Он хочет, чтобы ты пришел за ним. Он хочет, не знаю, пировать на твоем гневе. Так не корми его. Не предоставляй ему такой радости – по крайней мере, не на его условиях. – Я помолчала, задумавшись. – Как ты сказал раньше, мы выведем его на чистую воду. Мы дадим ему аудиторию, но время и место действия пьесы будет таким, которое мы контролируем и которым управляем.

Этан наклонил голову.

– Какая пьеса? Мы по сути исключили дезавуирование.

– Я не знаю, – призналась я. – Я подумаю об этом. Но если мы сделаем что-то крупное, обещаю тебе, он появится и начнет доставлять неприятности.

– И принудит нас к действию.

Я яростно кивнула.

– Именно так. Мы напишем историю, – сказала я. – А он напишет конец.

***

Он дал мне время принять душ и одеться в мой классический черный костюм Кадогана. К костюму я одела майку, которая подходила к серо-голубому цвету моих глаз. В пару к идеально приталенному пиджаку и брюкам Этан надел белую рубашку на пуговицах, верхняя пуговица была расстегнута и открывала его блестящий медальон Кадогана. Мы оба выглядели вполне профессионально, и это хорошо, поскольку мы направлялись в Дом Наварры – а благодаря сумеречной драме мы уже запаздывали.

– Ты не обязана идти, – сказал Этан, когда я проверила лезвие своей катаны и снова зачехлила ее.

– Не после того, через что ты прошла. Я уже послал Малика работать над счетными книгами – и послал с ним Джульетту в качестве меры предосторожности. Он лучше справляется с числами, чем любой из нас.

Как бы я ни ценила наличие оправдания, чтобы избежать перехода от визита Бальтазара к поездке к Моргану, то, что я запрусь Дома не принесет никому из нас пользы. Например, я просто не смогу расслабиться. Я буду расхаживать по коридорам, переживая за Этана, потому что где-то там Бальтазар. И избегание Моргана заставит меня чувствовать себе еще более трусливой.

– Спасибо, но я должна пойти. Я буду чувствовать себя лучше, если мне будет чем заняться. Будет о чем еще подумать. – Чья-то еще драма, на которой можно сосредоточиться.

– Я звонил Люку, – сказал Этан. – Я не рассказал ему всех подробностей о нападении, но сообщил достаточно, чтобы он был готов. Охранники дежурили у дома всю ночь; он не возвращался.

– Ему придется найти что-нибудь, где можно расположиться на отдых и спрятаться от солнца, – заметила я.

Этан кивнул.

– Люк собирается связаться с компанией по аренде, посмотрим, что он сможет выяснить. Или это сделает Келли. – Он помолчал. – Я не хочу, чтобы ты оставалась одна. Не тогда, когда он может добраться до тебя.

– Хорошо.

Он явно ожидал борьбы, и выглядел шокированным и подозрительным от того, что я не спорю.

– У меня нет никакого желания оставаться с ним наедине. Но сейчас я не могу просить Джонаха.

– Тогда я буду с тобой.

– Тебе нужно управлять Домом. И строить вампирский конгресс. Ты клыкастый отец-основатель. У тебя нет времени, чтобы со мной нянчиться.

Его глаза вспыхнули огнем.

– Ты моя будущая жена и мать моего будущего ребенка. Я буду защищать тебя от любой угрозы, живой, мертвой или немертвой, так же, как я поклялся защищать этот Дом.

Напоминание о браке и детях придало совершенно другой уровень понятию «нервы на пределе». Габриэль Киин, лидер Стаи Джеффа, предсказал, что в будущем нас ждет ребенок-вампир. И поскольку еще ни один ребенок-вампир не был выношен до положенного срока, это было Очень Важным Событием для вампиров, и для Этана.

– Я не хочу лить воду на его мельницу[57]57
  Своими действиями, поведением, косвенно помогать кому-либо (чаще противнику).


[Закрыть], – сказала я. – Или дать ему возможность добраться до тебя, потому что ты слишком близок со мной.

– Неужели я похож на человека, который заставляет других принимать за меня удары, ввязываться за меня в мои битвы?

– Конечно, нет. Но вещи такие, какие они есть.

– Вещи такие, какие они есть, – согласился он. – Но Бальтазар не встанет между нами. – Наступила тишина. – Мы могли бы пожениться.

Мое сердце пустилось вскачь.

– Что?

– Как Катчер и Мэллори. Мы могли бы пожениться. Сейчас. Быстро. Ради практичности.

Мое сердце сжалось от этой фразы.

– Ради практичности.

Не обращая внимания на мой тон, Этан кивнул.

– Он древний вампир со старомодными ценностями, так что давай освежим его воспоминания. При создавшемся положении вещей, он будет видеть тебя в качестве Спутницы. – Он нахмурился, будто тщательно подбирал слова. – Ты отказалась от этого положения настолько быстро, что мы даже этого не обсудили, но это вовсе не бесчестно. У Спутницы есть власть, авторитет, расположение его или ее Мастера. Она может выбрать с кем связываться; власть в ее руках. Если он верит, что сейчас ты Спутница, то может верить, что тобой можно управлять.

– Даже когда я сплю, – предположила я, и Этан кивнул.

– Дав тебе свое имя, закрепив наши отношения, я обеспечу тебе защиту. Безопасность. Днем и ночью.

Я знала, что Этан планировал сделать предложение; он дал понять это достаточно ясно. Это предложение было бы ради любви, ради товарищества, ради меня. Но сегодня он выглядел таким убежденным. Таким практичным. И это слишком сильно напоминало ситуацию с Мэллори.

Я ценила проявление чувств и его очевидное беспокойство о моем благополучии. Но его предложение брака по расчету не было моим идеалом предложения руки и сердца. Я представляла себе, как он становится на колено в смокинге с книгой поэзии Байрона[58]58
  Джордж Гордон Байрон, с 1822 года – Ноэл-Байрон, с 1798 года – 6-й барон Байрон (англ. George Gordon Byron (Noel), 6th Baron Byron; 22 января 1788 года, Лондон – 19 апреля 1824 года, Миссолунги, Османская Греция), обычно именуемый просто лорд Байрон (Lord Byron) – английский поэт-романтик, покоривший воображение всей Европы своим «мрачным эгоизмом». Наряду с П. Б. Шелли и Дж. Китсом представляет младшее поколение английских романтиков. Его альтер-эго Чайльд-Гарольд стал прототипом бесчисленных байронических героев в разных литературах Европы. Мода на байронизм продолжалась и после смерти Байрона, даже несмотря на то, что к концу жизни в стихотворном романе «Дон Жуан» и шуточной поэме «Беппо» сам Байрон перешёл к сатирическому реализму с опорой на наследие А. Поупа. Поэт принял участие в Греческой войне за независимость и потому считается национальным героем Греции.


[Закрыть] и коробочкой с кольцом, читая первую строфу «Она идет во всей красе», в то время как его зеленые глаза блестят в лунном свете.

Может, это и была фантазия, но это была моя фантазия, и я предпочитала ее холодной практичности.

Я покачала головой и поглядела на Этана.

– Как я польщена, что ты предлагаешь мне свое имя, чтобы защитить меня, но я не хочу, чтобы наша совместная жизнь начиналась вот так.

Уголок его рта приподнялся.

– По крайней мере, ты, кажется, признаешь, что у нас будет совместная жизнь.

– Не все сразу, – произнесла я предупредительным тоном.

– Хорошо, Страж. Я никуда не денусь. Как и ты, я надеюсь. И если тебе нужно предложение при свечах и стихах, по всей вероятности эпохи романтизма, то так и будет.

Когда мои глаза расширились от этой ссылки, он улыбнулся.

– Я говорил тебе, что уделяю внимание, Мерит. И всегда буду.