Текст книги "Ложный след"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 32 страниц)

– Голос у твоего отца был невеселый, – сказала она, когда Валландер очутился у нее за спиной. – Кажется, больше всего его разозлило то, что ты не позвонил ему раньше.

– И здесь он прав, – ответил Валландер. – Нашла что-нибудь?

– На удивление мало, – ответила она. – На первый взгляд, ничего не украдено. Замки на шкафах целы. Наверно, у него была домработница, которая и поддерживала порядок в таком огромном доме.

– Почему ты так думаешь?

– Есть два обстоятельства. Во-первых, существует большая разница между тем, как наводит порядок мужчина, и как это делает женщина. Не спрашивай, почему. Просто это так, и все тут.

– А второе?

– Я нашла ежедневник с пометкой «поломойка» и указанием времени. Пометка повторяется два раза в месяц.

– Там на самом деле написано «поломойка»?

– Прекрасное старинное слово с пренебрежительным оттенком.

– Посмотри, когда она приходила в последний раз.

– В этот четверг.

– Теперь понятно, почему везде так чисто прибрано.

Валландер опустился на стул по другую сторону письменного стола.

– А что там у вас на берегу? – спросила она.

– Рубленый удар вдоль позвоночника. Мгновенная смерть. Убийца снял скальп и испарился.

– Раньше ты говорил, что преступники орудовали по крайней мере вдвоем.

– Знаю, – ответил он. – Но на настоящий момент я могу сказать только, что мне все это совершенно не нравится. Зачем кому-то понадобилось убивать пожилого мужчину, который жил в уединении в течение двадцати лет? И почему с него сняли скальп?

Они молчали. Валландер думал о сгоревшей девочке. О мужчине со срезанным скальпом. И о проливном дожде за окном. Он попытался отделаться от маячивших перед глазами неприятных картин, вспоминая, как они с Байбой сползали с подветренной стороны песчаных дюн у Скагена. Но девочка с горящими волосами все бежала и бежала. А Веттерстедт лежал на носилках в машине, направлявшейся в Мальмё.

Усилием воли отогнав мрачные мысли, Валландер посмотрел на Анн-Бритт.

– Твои предположения, – сказал он. – Что ты об этом думаешь? Что же в действительности произошло? Рассказывай по порядку. Ни о чем не умалчивая.

– Он вышел из дома, – сказала Анн-Бритт. – Хотел прогуляться по побережью. Встретиться с кем-нибудь. Или просто поразмяться. Но вышел он ненадолго.

– Почему?

– Деревянные башмаки. Старые и поношенные. Неудобные. Но вполне подходящие, если собираешься немного прогуляться.

– Продолжай.

– Это случилось вечером. Что говорит медэксперт по поводу времени?

– Он пока не знает. Продолжай. Почему вечером?

– Днем слишком велик риск, что тебя заметят. В это время года на побережье всегда кто-нибудь да есть.

– Это все?

– Явный мотив отсутствует. Но я думаю, можно предположить, что у убийцы был план.

– Почему?

– Он отвел себе время на то, чтобы спрятать труп.

– Зачем он это сделал?

– Чтобы оттянуть момент, когда тело будет обнаружено. Чтобы успеть убраться с места преступления.

– Но его никто не видел. И почему ты говоришь, что это был «он»?

– Вряд ли женщина ударит человека топором по позвоночнику. Женщина, доведенная до отчаяния, может дать мужчине топором по голове. Но она не станет снимать скальп. Убийца – мужчина.

– Что нам о нем известно?

– Ничего. Если только ты не знаешь чего-то, что неизвестно мне.

Валландер покачал головой.

– Ты сообщила примерно то, что мы уже знаем, – сказал он. – Думаю, пора предоставить дом в распоряжение Нюберга и его людей.

– Вокруг этого дела будет большой переполох, – сказала она.

– Да уж, – ответил Валландер. – Завтра начнется. Тебе повезло, что ты уходишь в отпуск.

– Хансон уже спрашивал, могу ли я отложить отпуск. Я сказала, что могу, – ответила Анн-Бритт.

– Езжай домой, – сказал Валландер. – Я собираюсь сказать всем, что мы встречаемся завтра рано утром в семь часов, чтобы разобраться с работой по розыску.

Когда Валландер остался один, он прошелся по дому еще раз. Он понимал, что надо как можно скорее составить представление о том, что за человек был Густав Веттерстедт. Им известно об одной его привычке – каждый день в определенное время он звонил матери. А все остальное им пока неизвестно. Вернувшись на кухню, Валландер разыскал бумагу в одном из кухонных шкафчиков. Затем он составил для себя памятку о том, что надо сказать во время завтрашнего совещания следственной группы. Через несколько минут пришел Нюберг. Он снял с себя мокрый дождевик.

– Что именно нам надо искать? – спросил он.

– Место, где было совершено убийство, – ответил Валландер. – Оно так и не найдено. Хочу исключить вероятность того, что Веттерстедт был убит в доме. Исследуй помещение, как ты обычно это делаешь.

Нюберг кивнул и вышел. Тотчас вслед за этим Валландер услышал, как тот отчитывает одного из своих сотрудников. Валландер подумал, что хорошо бы съездить домой и поспать несколько часов. Потом решил пройтись по дому еще раз. Он начал с подвала. Через час он добрался до верхнего этажа, зашел в просторную спальню, открыл гардероб. Осмотрел костюмы Веттерстедта и стал исследовать дно. С нижнего этажа доносился раздраженный голос Нюберга. Валландер собрался было закрыть дверцы гардероба, но взгляд его наткнулся на маленькую сумочку, лежавшую в углу. Он нагнулся и достал ее. Присев на край кровати, он открыл сумочку. В ней был фотоаппарат. Не сказать, чтобы очень дорогостоящий, приблизительно такой же Линда купила год назад. Валландер увидел, что в нем есть пленка. Семь кадров из тридцати шести были отсняты. Валландер засунул фотоаппарат обратно в сумку. Затем он спустился к Нюбергу.

– В этой сумке лежит фотоаппарат, – сказал он. – Прояви пленку и напечатай фотографии как можно скорее.

Было около полуночи, когда Валландер покинул дом Веттерстедта. Дождь продолжал лить как из ведра.

Он поехал прямо домой.

Он поднялся к себе и уселся на кухне. Интересно, что же заснято на пленке?

Дождь барабанил в оконное стекло.

Он вдруг почувствовал, как, крадучись, приближается страх.

Что-то случилось. И вдруг он понял, что это лишь начало грядущей катастрофы.

8

В четверг утром 23 июня в полицейском управлении Истада настроение царило совсем не отпускное. В половине третьего Валландера разбудил журналист из «Дагенс Нюхетер», который пронюхал в полиции Эстермальма о смерти Густава Веттерстедта. Когда Валландеру наконец-то удалось снова заснуть, позвонили из «Экспрессен». Хансона тоже разбудили ночью. В семь утра они собрались в зале для совещаний, все были бледные и усталые. Пришел и Нюберг, хотя до пяти утра он был занят обыском в доме Веттерстедта. По дороге в кабинет Хансон отвел Валландера в сторонку и сказал, что тот должен взять дело в свои руки.

– Я думаю, Бьёрк знал, что это произойдет, – сказал Хансон. – Поэтому он и ушел.

– Он не ушел, – ответил Валландер. – Его повысили. А кроме того, он не умел заглядывать в будущее. Он был целиком погружен в свои повседневные заботы.

Валландер знал, что ответственность за организацию розыска убийцы Веттерстедта ложится на него. Первая большая трудность заключалась в том, что летом у них всегда была нехватка людей. Он с благодарностью подумал об Анн-Бритт, которая согласилась отложить отпуск. Но что будет с его собственным отпуском? Через две недели он планировал ехать в Скаген вместе с Байбой.

Он сел за стол и посмотрел на окружавшие его усталые лица. Дождь не переставал даже когда пробивался солнечный свет. Перед ним на столе лежала гора записок о поступивших телефонных звонках, которые ему вручили в дежурной части. Валландер отложил записки в сторону и постучал карандашом по столу.

– Пора начинать, – сказал он. – Произошло худшее из того, что могло произойти. Случилось убийство в период отпусков. Мы должны быть начеку, насколько это сейчас возможно. На носу Праздник середины лета, который распахнет двери в участок. В это время всегда что-нибудь да случится, так что уголовный отдел без работы не останется. Приступаем к розыску, принимая это во внимание.

Все промолчали. Валландер повернулся к Нюбергу и спросил, как идут дела с криминологической экспертизой.

– Только бы дождь закончился на пару часов, – ответил Нюберг. – Если мы найдем место, где было совершено убийство, надо будет снять верхний слой песка. А это почти невозможно, пока он сырой. Иначе это будет просто глыба какая-то.

– Я только что звонил дежурному синоптику в Стуруп, – сообщил Мартинсон. – Он рассчитал, что дождь в Истаде прекратится сразу после восьми часов. Но тогда подует штормовой ветер, и так до середины дня. А потом дождь зарядит еще сильнее. И только после этого погода будет ясная.

– То понос, то золотуха, – сказал Валландер. – Для нас проще, если на Праздник середины лета погода неважная.

– В этот раз нам поможет чемпионат по футболу, – сказал Нюберг. – Меньше народа напьется. Будут сидеть у телевизоров.

– А что произойдет, если Швеция проиграет России? – спросил Валландер.

– Этого не случится, – решительно ответил Нюберг. – Мы выиграем.

Валландер понял, что Нюберг интересуется футболом.

– Надеюсь, будет по-твоему, – ответил Валландер.

– Вокруг лодки ничего интересного не найдено, – продолжал Нюберг. – Прочесали участок побережья между садом Веттерстедта, лодкой и ближе к воде. Кое-что уже нашли. Но вряд ли это представляет интерес для следствия. Может быть, за исключением одного.

Нюберг достал полиэтиленовый пакет.

– Это нашел полицейский, помогавший натягивать оградительную ленту. Газовый баллончик. Женщинам рекомендуют носить такие в сумочках, чтобы защищаться в случае нападения.

– Разве они у нас не запрещены? – спросила Анн-Бритт Хёглунд.

– Запрещены, – сказал Нюберг. – Но баллончик лежал там, где он лежал. На песке сразу за ограждениями. Будем искать на нем отпечатки пальцев. Может быть, это что-то даст.

Нюберг убрал пакет обратно в сумку.

– А такую лодку легко перевернуть? – спросил Валландер.

– Это по плечу только человеку с неслыханной силой, – ответил Нюберг.

– Значит, они действовали вдвоем, – сказал Валландер.

– Убийца мог отгрести песок возле лодки, – нерешительно заметил Нюберг. – А спрятав труп, сгрести песок обратно.

– Такая возможность тоже не исключена, – сказал Валландер. – Но насколько это вероятно?

Все промолчали.

– Ничто не указывает на то, что убийство было совершено в доме, – продолжал Нюберг. – Следов крови или других признаков преступления там не найдено. Все вещи целы. А было ли что-нибудь украдено, я сказать не могу. По-моему, не похоже.

– Больше ничего примечательного не найдено? – спросил Валландер.

– По-моему, так весь дом сплошь примечательный, – ответил Нюберг. – Должно быть, у Веттерстедта водились денежки.

Они на мгновение задумались о сказанном. Валландер понял, что пора подытожить разговор.

– Для нас самое важное узнать, когда было совершено убийство, – начал он. – Врач, осмотревший тело, сказал, что это случилось на побережье. Он нашел песчинки во рту и в глазах. Будем ждать заключения судмедэкспертов. Поскольку нам неизвестны мотивы убийства и нет версии, которую можно начать отрабатывать, будем действовать вслепую. Надо разобраться, что за человек был Веттерстедт. С кем он общался? Что у него за привычки? Надо узнать его характер, изучить его жизнь. Нельзя упускать тот факт, что двадцать лет назад он был очень известным человеком. Министром юстиции. В определенном кругу он пользовался популярностью, некоторые его ненавидели. Он был постоянно в центре разных скандалов. Можно ли здесь говорить о мести? Тело разрублено, волосяной покров срезан. С Веттерстедта сняли скальп. Бывали ли такие случаи прежде? Можно ли найти параллели с прежними убийствами? Мартинсон привел в боевую готовность свои компьютеры. Он нашел горничную Веттерстедта, с которой надо поговорить сегодня же.

– Его политическая партия, – напомнила Анн-Бритт Хёглунд.

Валландер кивнул.

– Я как раз к этому подошел. Были ли у него по-прежнему какие-нибудь партийные задания? Общался ли он со старыми друзьями по партии? С этим тоже надо разобраться. Есть ли хоть что-то, что может навести на мысль о возможных мотивах преступления?

– После того как новость вышла в эфир, уже поступило два звонка с признаниями в убийстве Веттерстедта, – сказал Сведберг. – Один звонил из телефонной будки в Мальмё. Он был так разъярен, что слов невозможно было разобрать. Мы попросили коллег из Мальмё выслушать его. Другой позвонивший содержится в клинике Эстерокер. Последний раз его выпускали в феврале. Но совершенно очевидно, что смерть Густава Веттерстедта пробудила новый всплеск старых эмоций.

– Во времена его бытности министром юстиции случилось многое, о чем помним мы все, – сказал Валландер. – Из всех министров правосудия и полицейских начальников, которые приходили и уходили за это время, Веттерстедт меньше всех с нас спрашивал.

Они поделили между собой задания. Валландер захотел лично переговорить с горничной Веттерстедта. Все договорились встретиться вновь в четыре часа во второй половине дня.

– Остались две вещи, – сказал Валландер. – Во-первых, нас будут осаждать фотографы и журналисты. Такое убийство как раз во вкусе масс-медиа. Нам придется столкнуться с газетными афишами, вроде таких: «В Швеции снимают скальпы». Лучше уж сообщить всю информацию прессе прямо сегодня. Мне бы не хотелось этим заниматься.

– Ничего не получится, – сказал Сведберг. – Ты обязан взять ответственность на себя. Как бы ты ни старался этого избежать, ты умеешь общаться с ними лучше, чем остальные.

– Но не могу же я один с ними разговаривать, – воспротивился Валландер. – Пусть и Хансон тоже поучаствует. И Анн-Бритт. Давайте назначим на час дня?

Они уже собрались разойтись, но Валландер попросил их задержаться.

– Мы не можем пустить на самотек расследование по делу о девушке, поджегшей себя на рапсовом поле, – сказал он.

– Ты думаешь, это как-то связано с убийством Веттерстедта? – удивленно спросил Хансон.

– Конечно, нет, – ответил Валландер. – Просто надо продолжать попытки установить личность девушки, пока мы будем заниматься делом Веттерстедта.

– В компьютерной базе данных сведения о ней отсутствуют, – сказал Мартинсон. – Комбинация инициалов ничего не дала. Но я обещаю продолжить поиски.

– Кто-нибудь должен ее хватиться, – сказал Валландер. – Молодая девушка. По-моему, все это странно.

– Лето на дворе, – сказал Сведберг. – Молодежь постоянно куда-то ездит. Несколько недель может пройти, пока ее начнут разыскивать.

– Разумеется, ты прав, – согласился Валландер. – Подождем немного.

Без четверти восемь они разошлись. Валландер провел оперативку в бешеном темпе, поскольку работы у всех было навалом. Вернувшись в свой кабинет, он быстренько просмотрел записи о том, куда нужно позвонить. Срочных звонков вроде не было. Он достал из ящика тетрадь на пружинке и написал имя Густава Веттерстедта в самом верху на первой странице. Затем он откинулся на стуле и прикрыл глаза. «Что можно сказать об этом убийстве? Кто был человек, разрубивший Веттерстедта топором и снявший с него скальп?»

Валландер склонился к столу.

Он записал: «Ничто не указывает на то, что Густава Веттерстедта ограбили, хотя пока что такую возможность, конечно, целиком исключить нельзя. Это отнюдь не случайное убийство, если только это не дело рук сумасшедшего. Убийца заранее отвел время на то, чтобы спрятать труп. Остается мотив мести. Кто имел основания взять реванш у Густава Веттерстедта таким кровавым способом?»

Валландер отложил карандаш и перечитал написанное с растущим неудовольствием.

«Слишком рано, – подумал он. – Я пытаюсь сделать заключительные выводы, которые пока сделать невозможно. Надо повременить».

Он поднялся и вышел из полицейского управления. Дождь кончился. Синоптик со Стурупского аэропорта оказался прав. Валландер поехал на виллу Веттерстедта.

На берегу по-прежнему стояли ограждения. Нюберг со своими людьми убирал брезент, закрывавший берег. Этим утром за ограждениями толпилось много любопытных. Открыв входную дверь при помощи связки ключей Веттерстедта, Валландер направился прямиком в кабинет. Он методично продолжил поиски, начатые Анн-Бритт накануне вечером. На выяснение имени женщины, которая служила у Веттерстедта «поломойкой», ушло не больше получаса. Звали ее Сара Бьёрклунд, а жила она в районе, который, насколько Валландеру было известно, располагался сразу за универмагом у въезда в западную часть города. Он подошел к телефону, стоявшему на столе, и набрал ее номер. Прозвучало восемь сигналов, прежде чем на другом конце сняли трубку. Валландер услышал хриплый мужской голос.

– Я хотел бы поговорить с Сарой Бьёрклунд, – сказал Валландер.

– Ее нет, – ответил мужчина.

– А когда она будет?

– А кто ее спрашивает? – недоброжелательно переспросил мужчина.

– Курт Валландер из полиции Истада.

На другом конце воцарилось долгое молчание.

– Алло, вы меня слышите? – спросил Валландер, не скрывая своего нетерпения.

– Это как-то связано с Веттерстедтом? – спросил мужчина. – Сара Бьёрклунд – моя жена.

– Я хочу поговорить с ней.

– Сейчас она в Мальмё. Она вернется ближе к обеду, во второй половине дня.

– Когда ее можно застать? В какое время? Постарайтесь сказать поточнее!

– В пять она будет наверняка.

– Значит, в пять я буду у вас, – сказал Валландер и повесил трубку.

Он вышел из дома и спустился к Нюбергу. За ограждениями стояла толпа народа.

– Нашли что-нибудь? – спросил Валландер.

Нюберг держал в руке ведро песка.

– Ничего, – ответил он. – Но если он был убит на берегу и упал на песок, надо искать следы крови. Кровь должна была брызнуть струей – на лбу находится мощный кровеносный сосуд.

Валландер кивнул.

– Где был найден баллончик? – спросил он чуть погодя.

Нюберг указал на место за ограждениями.

– Сомневаюсь, что баллончик как-то связан с этим убийством, – сказал Валландер.

– Я тоже, – согласился Нюберг.

Валландер уже собрался было вернуться к автомобилю, как вспомнил, что у него был еще один вопрос к Нюбергу.

– Лампа у входа в сад была выбита, – сказал он. – Не посмотришь?

– А от меня ты чего хочешь? – спросил Нюберг. – Мне что, новую вкрутить?

– Я просто хотел узнать, почему она не горит, – сказал Валландер. – И больше ничего.

Он вернулся в управление. Небо было серым, но дождя не предвиделось.

– Журналисты звонят весь день, не переставая, – сообщила Эбба, когда он проходил мимо дежурной части.

– Им назначили встречу на час дня, – ответил Валландер. – А где Анн-Бритт?

– Вышла секунду назад. Она не сказала, куда направляется.

– А Хансон куда подевался?

– По-моему, он у Пера Окесона. Найти его?

– Нам надо подготовиться к пресс-конференции. Проследи, чтобы в конференц-зале было достаточно стульев. Будет очень много народа.

Валландер вошел в свой кабинет и стал готовиться к выступлению перед прессой. Где-то через полчаса в дверь постучала Анн-Бритт Хёглунд.

– Я ездила к Саломонсону, – сказала она. – Кажется, я нашла ключ к загадке, где девушка раздобыла столько бензина.

– У Саломонсона на скотном дворе хранился бензин?

Анн-Бритт утвердительно кивнула.

– Тогда все понятно, – сказал Валландер. – Значит, она могла прийти на рапсовое поле пешком. Ей незачем было ехать на машине или на велосипеде.

– Могли они быть знакомы с Саломонсоном? – спросила Анн-Бритт.

Валландер задумался.

– Нет, – ответил он. – Саломонсон не соврал. Он до этого никогда ее не видел.

– Значит, девушка пришла откуда-то пешком. Она зашла на скотный двор и нашла канистры с бензином. Пять из них она захватила с собой на рапсовое поле. А затем подожгла себя.

– Примерно так, – сказал Валландер. – Даже если мы установим личность, нам никогда не удастся до конца разобраться в том, что же в действительности произошло.

Они сходили за кофе и обсудили, что будут говорить на пресс-конференции. Около одиннадцати к ним присоединился Хансон.

– Я разговаривал с Пером Окесоном. Он сказал, что собирается связаться с главным прокурором.

Валландер оторвался от своих бумаг и удивленно посмотрел на него.

– Это еще зачем?

– Густав Веттерстедт был когда-то важной птицей. Десять лет назад убили премьер-министра. А теперь убит министр юстиции. Думаю, он хочет проследить за тем, чтобы расследование проводилось с особой тщательностью.

– Если бы Веттерстедт до сих пор был министром юстиции, это было бы понятно, – сказал Валландер. – Но ведь умер пожилой пенсионер, который уже давно не при делах.

– Скажи об этом Окесону сам, – ответил Хансон. – Я просто пересказал его слова.

В час дня они сидели в конференц-зале на невысокой трибуне. Они договорились по возможности сократить встречу. Самое главное – предотвратить шквал диких и необоснованных газетных спекуляций. Поэтому они решили отвечать расплывчато на вопрос, как был убит Веттерстедт. Они вообще не будут упоминать о содранном скальпе.

Зал был битком набит народом. Как и предсказывал Валландер, шведские газеты решили, что убийство Веттерстедта – дело чрезвычайно важное. Валландер насчитал три видеокамеры разных телеканалов.

Потом, когда конференция была окончена и последний журналист удалился, Валландер отметил, что все прошло на редкость гладко. На вопросы они отвечали очень коротко, все время ссылаясь на то, что в интересах следствия они не могут говорить более подробно и сообщать детали происшедшего. Под конец журналисты поняли, что им не пробиться сквозь невидимую стену, которую Валландер выстроил вокруг себя и своих коллег. Когда журналисты покинули зал, он позволил представителям местного радио взять у него интервью, тогда как Анн-Бритт Хёглунд стояла перед одной из видеокамер.

Под конец пресс-конференции Пер Окесон незаметно прокрался в зал и встал позади журналистов. Теперь он поджидал, когда Валландер освободится.

– Говорят, ты собираешься позвонить главному прокурору, – сказал Валландер. – Уже поступили какие-нибудь указания?

– Он хочет, чтобы его держали в курсе дела, – ответил Пер Окесон.

– Мы будем информировать тебя каждый день, – заверил его Валландер. – И, разумеется, сообщим, когда в деле произойдут серьезные сдвиги.

– У тебя все?

– Все.

В четыре часа ненадолго собралась следственная группа. Валландер знал, что сейчас работа идет полным ходом, не время для отчетов. Они договорились встретиться на следующий день в восемь, если не произойдет каких-либо чрезвычайно важных событий.

В пять Валландер вышел из полицейского управления и поехал к Саре Бьёрклунд. В этой части города он практически никогда не бывал. Он припарковался и прошел через садовую калитку. Дверь открылась, прежде чем он успел подойти к дому. Женщина, стоявшая на пороге, оказалась моложе, чем он предполагал. Ей можно было дать лет тридцать. Она и была той самой «поломойкой», служившей у Густава Веттерстедта. Он мельком подумал о том, знала ли она, как называл ее Веттерстедт за глаза.

– Добрый день, – сказал Валландер. – Я звонил вам сегодня. Это вы Сара Бьёрклунд?

– Я вас узнала, – ответила она, кивнув.

Она пригласила его в дом. На столе в гостиной стояло блюдо с булочками и кофе в термосе. С верхнего этажа доносился голос мужчины, который пытался приструнить расшумевшихся детей. Валландер сел и огляделся вокруг. Если бы он увидел на стене рисунки своего отца, то совсем не удивился бы. «Собственно, для полноты картины не хватает только их», – мелькнуло у него в голове. Пожилой рыбак, цыганка и плачущие дети уже висели на своих местах. Недостает только папиных пейзажей. С глухарями или без.

– Хотите кофе? – спросила она.

– Можно на ты,[3]3
  В современной Швеции за редким исключением принято обращаться друг к другу на ты, независимо от возраста и степени знакомства собеседников.


[Закрыть] – ответил Валландер. – Спасибо, не откажусь.

– Густав Веттерстедт никому не позволял разговаривать с ним на ты, – сказала она неожиданно. – Он приказал это строго-настрого, как только я к нему устроилась.

Валландер был благодарен ей за то, что сразу мог приступить к делу. Он вынул из кармана небольшой блокнот для записей и карандаш.

– Значит, тебе уже известно, что Веттерстедт убит? – начал он.

– Это ужасно, – ответила она. – Кому это могло понадобиться?

– Нам самим интересно, – сказал Валландер.

– Его в самом деле нашли на берегу? Под этой гадкой лодкой, которую было видно с верхнего этажа?

– Да, – ответил Валландер. – Но давай по порядку. Ты убиралась в доме Густава Веттерстедта?

– Да.

– Как долго ты там проработала?

– Скоро уж три года. Я тогда осталась без работы. А за квартиру надо платить. Пришлось работать уборщицей. Я нашла это место по объявлению в газете.

– Как часто ты там появлялась?

– Два раза в месяц. Каждый второй четверг.

Валландер сделал пометку.

– Всегда по четвергам?

– Всегда.

– У тебя были свои ключи?

– Нет. Ключей он мне никогда не давал.

– Почему?

– Когда я убиралась, он следил за каждым моим шагом. От этого было так тягостно. Зато платил хорошо.

– Ты никогда не замечала ничего необычного?

– Например?

– У него кто-нибудь бывал?

– Никогда.

– И на обед он никого не приглашал?

– Не знаю, во всяком случае грязную посуду за кем-либо у Веттерстедта мне убирать не приходилось.

Валландер на минуту задумался.

– Что он был за человек?

Она ответила, не раздумывая.

– Про таких обычно говорят – «вот-вот лопнет от важности».

– Что ты хочешь сказать?

– Он обращался со мной снисходительно. Я была для него всего лишь бабой, которая моет в доме полы. Хотя когда-то он возглавлял партию, которая защищала наши интересы. Интересы тех самых уборщиц.

– Ты знала, что за глаза он называет тебя поломойкой?

– Да меня это нисколько не удивляет.

– И ты продолжала у него работать?

– Я же сказала, что он хорошо платил.

– Постарайся вспомнить свое последнее посещение. Была ты там на прошлой неделе?

– Все было, как обычно. Сейчас попробую вспомнить. Да нет, он вел себя, как всегда.

– За эти три года не случилось ничего из ряда вон выходящего?

Валландер заметил, что женщина колеблется с ответом. Он тотчас насторожился.

– Было один раз в прошлом году, – начала она неуверенно. – В ноябре. Не знаю, что на меня нашло. Но я перепутала дни. И вместо четверга пришла в пятницу утром. А из гаража как раз выезжал черный автомобиль. С такими стеклами, сквозь которые ничего не видно снаружи. Я позвонила в дверь, как обычно. Прежде чем он открыл, прошло много времени. Когда он меня увидел, то весь побелел от ярости. И захлопнул дверь. Я думала, он меня уволит. Но когда я пришла в следующий раз, он ничего не сказал. И внимания не обратил на происшедшее.

Валландер ждал продолжения, но его так и не последовало.

– Это все?

– Да.

– От него выехал большой черный автомобиль?

– Да.

Валландер понял, что дольше задерживаться не может. Он быстро допил кофе и встал.

– Когда еще что-нибудь вспомнишь, позвони, буду тебе за это признателен, – сказал он.

«К нему приезжали на большом черном автомобиле, – думал Валландер по дороге в город. – Кто же был в этом автомобиле? Надо разобраться».

Было шесть часов. Подул сильный ветер.

Пошел дождь.