Текст книги "Ложный след"

Автор книги: Хеннинг Манкелль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 32 страниц)

2

21 июня около двенадцати часов Курт Валландер вышел из полицейского управления Истада. Чтобы никто не заметил, как он уходит, Валландер проскользнул через выход, ведущий из гаража. Он сел в машину и поехал вниз, к пристани. День выдался теплый, и он оставил пиджак на спинке стула в своем кабинете. Для тех, кто в ближайшие часы искал его, это было верным признаком того, что Валландер, несмотря ни на что, находится в здании. Он припарковался возле театра. Вышел на дальний пирс и сел на скамейку возле красного сарая, в котором размещалась служба спасения утопающих. Валландер прихватил с собой одну из своих толстых школьных тетрадей. Только он собрался что-то записать, как обнаружил, что не взял карандаш. Первым порывом было бросить тетрадь в бассейн неподалеку и забыть обо всем на свете. Но он знал, что это невозможно. Сослуживцы ему этого не простят.

Несмотря на все его протесты, они выбрали Валландера, доверили ему произнести речь в честь их товарища Бьёрка, который в тот день уходил с поста шефа полиции Истада.

Никогда прежде за всю свою жизнь Валландер речей не произносил. Правда, нечто отдаленно похожее представляли собой его выступления на бесчисленных пресс-конференциях, касавшихся расследования различных преступлений.

Но какими словами благодарить бывшего шефа полиции? За что, собственно, благодарить? Было ли, вообще говоря, что-то, за что они должны быть ему благодарны? Больше всего ему хотелось сказать о своей тревоге по поводу тех масштабных и при этом необдуманных реорганизациях и сокращениях, которые буквально разрушали полицию.

Он вышел из полицейского управления, чтобы спокойно обдумать предстоящую речь. Накануне вечером он сидел за кухонным столом до глубокой ночи, но так ничего и не придумал. А теперь времени больше нет. Через три часа они соберутся, чтобы вручить подарок Бьёрку, который на следующий день приступит к работе в мальмёском лене[2]2
  Лен – административно-территориальная единица в Швеции.


[Закрыть] в должности начальника службы по делам иностранцев. Валландер встал со скамейки и направился вдоль пирса к прибрежному кафе. У причала плавно покачивались на волнах пришвартованные рыбачьи лодки. Валландер рассеянно вспомнил, как однажды, семь лет назад, он присутствовал при том, как из бассейна на пристани поднимали труп. Но он тут же отогнал это воспоминание. Сейчас важнее была речь, которую он должен прочитать в честь Бьёрка. Одна из официанток одолжила ему карандаш. С чашкой кофе он уселся за столик в летнем кафе и заставил себя написать несколько слов о Бьёрке. К часу у него уже была готова половина страницы. Валландер с кислой физиономией рассматривал плоды своего труда. На большее он все равно не способен. Он махнул рукой официантке, которая подошла и налила ему еще кофе.

– Что-то лето никак не наступит, – сказал Валландер.

– Может, его вообще не будет в этом году, – ответила официантка.

Речь для Бьёрка получилась из рук вон плохо, но Валландер был в прекрасном расположении духа. Через несколько недель у него начнется отпуск. Есть чему порадоваться. Долгая утомительная зима осталась позади. Он чувствовал, что ему действительно нужно хорошенько отдохнуть.

В три часа они собрались в столовой полицейского управления, и Валландер произнес речь в честь Бьёрка. Потом Сведберг преподнес ему новенький спиннинг, а Анн-Бритт Хёглунд вручила цветы. Валландеру удалось приукрасить свою жалкую речь, в порыве вдохновения он решился пересказать несколько эпизодов из их совместной практики с Бьёрком. Все смеялись, когда он вспомнил, как однажды обвалились строительные леса, и оба они свалились в навозную запруду. Потом все пили кофе и ели торт. В ответной речи Бьёрк пожелал успехов своей преемнице. Звали ее Лиза Хольгерсон, на днях она прибыла из крупного полицейского участка Смоланда. Она приступит к работе в начале осени. А пока что обязанности шефа полиции Истада будет исполнять Хансон. Когда церемония окончилась, и Валландер вернулся к себе в кабинет, в приоткрытую дверь постучал Мартинсон.

– Речь была что надо, – сказал он. – Не знал, что ты такой Цицерон.

– Да никакой я не Цицерон, – ответил Валландер. – Речь была отвратительная. И ты это знаешь не хуже меня.

Мартинсон робко присел на потрепанный стул для посетителей.

– Интересно, как пойдут дела, когда шефом станет женщина, – сказал он.

– А почему бы делам не пойти в гору? – ответил Валландер. – Ты бы лучше побеспокоился о том, как пойдут дела со всеми этими сокращениями.

– Я поэтому к тебе и заглянул, – сказал Мартинсон. – Ходят слухи, что весь личный состав будет каждую ночь с воскресенья на понедельник выезжать в Истад.

Валландер недоверчиво посмотрел на него.

– Да это же ни в какие рамки не лезет! – сказал он. – Кто тогда останется в здании и будет сторожить арестантов?

– Говорят, для этого у нас будет частная охрана.

Валландер удивленно посмотрел на Мартинсона.

– Частная охрана?

– За что купил, за то и продаю.

Валландер покачал головой. Мартинсон встал.

– Я решил, что надо тебе об этом сообщить, – сказал он. – Ты понимаешь, что будет дальше с полицией?

– Нет, – сказал Валландер. – Говорю честно и откровенно, больше мне добавить нечего.

Мартинсон замешкался в дверях.

– Что-нибудь еще?

Он достал из кармана какую-то бумагу.

– Ты ведь знаешь, начался мировой чемпионат по футболу. Счет 2:2, играли с Камеруном. Ты делал ставку 5:0 в пользу Камеруна. Так что ты у нас на последнем месте.

– Что значит «на последнем месте»? Одно из двух: либо выиграл, либо проиграл.

– Мы ведем статистику, которая показывает, кто был ближе к верному результату.

– Господи! Это еще зачем?

– Только один полицейский сделал ставку на счет 2:2, – сказал Мартинсон и вопросительно посмотрел на Валландера. – Впереди следующий матч – Швеция против России.

Валландер был абсолютно равнодушен к футболу. Зато несколько раз ходил на игру истадской гандбольной сборной, которая время от времени признавалась одной из лучших в Швеции. Последнее время он все же не мог не заметить, что шведы, казалось, сосредоточили все свое внимание на одном-единственном событии – чемпионате мира по футболу. Невозможно было включить телевизор или раскрыть газету и не наткнуться на бесконечные размышления о том, как пойдут дела у шведской сборной. В то же время он понимал, что вряд ли может держаться в стороне от этих ставок, которые делались в полиции. Его посчитали бы высокомерным. Он достал из заднего кармана бумажник.

– Сколько это стоит?

– Сто крон. Так же, как и в прошлый раз.

Он протянул купюру Мартинсону, который сделал пометку в своем списке.

– Значит, надо сделать ставку на результат?

– Швеция против России. С каким счетом?

– 4:4, – сказал Валландер.

– В футбольном матче столько голов почти никогда не бывает, – удивился Мартинсон. – Это больше смахивает на хоккей.

– Ну тогда пусть будет 3:1 в пользу России, – сказал Валландер. – Идет?

Мартинсон записал.

– Наверно, можно сразу сделать ставку и на матч с Бразилией, – продолжил он.

– 3:0 в пользу Бразилии, – выпалил Валландер.

– Не слишком большие надежды ты возлагаешь на Швецию, – сказал Мартинсон.

– Во всяком случае, в плане футбола, – ответил Валландер и дал ему еще одну стокроновую бумажку.

Мартинсон ушел, а Валландер принялся раздумывать над услышанным. Но с раздражением отогнал эти мысли. Время покажет, что здесь правда, а что – нет. На часах половина пятого. Валландер придвинул к себе папку с текущими материалами по поводу организованного вывоза краденых автомобилей в Восточную Европу. Несколько месяцев он занимался расследованием этого дела. До сих пор полиции удалось только отчасти восстановить картину обширной деятельности воров. Он знал, что затянется это надолго. Пока он будет в отпуске, за дело должен отвечать Сведберг. У Валландера было отчетливое предчувствие, что в его отсутствие расследование не продвинется ни на йоту.

В дверь постучали, и на пороге появилась Анн-Бритт Хёглунд. На голове у нее красовалась черная бейсбольная кепка.

– Ну, как я тебе? – спросила она.

– Смахиваешь на туриста, – ответил Валландер.

– Так будут выглядеть новые форменные фуражки для полицейских, – сказала она. – А над козырьком – надпись «Полиция». Я фотографии видела.

– Не бывать ей на моей голове, – сказал Валландер. – Какое счастье, что я больше не рядовой полицейский.

– В один прекрасный день мы, может быть, поймем, что Бьёрк был прекрасным шефом, – сказала она. – Думаю, это ты сегодня отлично подметил.

– Я знаю, речь была никудышная, – ответил Валландер, чувствуя, что постепенно приходит в раздражение. – Сами виноваты, что меня выбрали.

Анн-Бритт Хёглунд смотрела в окно. Валландер подумал, что какое-то недолгое время она все-таки отвечала слухам, предшествовавшим ее появлению в Истаде год тому назад. В высшей школе полиции она проявляла большие способности. Со временем эти способности росли. Отчасти Анн-Бритт Хёглунд смогла заполнить ту пустоту в душе Валландера, которая осталась после смерти Рюдберга. Всем, что умел Валландер, он был обязан Рюдбергу. Иногда он думал, что теперь настала его очередь обучить Анн-Бритт всем премудростям полицейского мастерства.

– Как дела с автомобилями? – спросила она.

– Да все по-прежнему, – ответил Валландер. – Кажется, у этой группировки множество разветвлений.

– Неужели нельзя найти какое-нибудь слабое место? – спросила она.

– Это вопрос времени, – ответил Валландер. – Рано или поздно мы их обезвредим. Пару раз мы напали на след. А потом они опять улизнули.

– Но когда-нибудь это кончится?

– Пока что конца края не видно. Истад никуда не денется. В двадцати милях отсюда, на другой стороне моря, существует несметное число людей, которые хотят обладать тем же, что имеем мы. Проблема только в том, что у них на это нет денег.

– Интересно, сколько ворованного добра вывозится на каждом пароме, – сказала она задумчиво.

– Лучше вообще этого не знать, – ответил Валландер.

Они сходили за кофе. У Анн-Бритт Хёглунд отпуск начинался уже на этой неделе. Валландер понял, что она проведет его в Истаде, потому что ее муж, работавший монтером на железнодорожных путях по всему миру, находился сейчас в Саудовской Аравии.

– Сам-то ты чем займешься? – спросила она, когда они заговорили о своих предстоящих отпусках.

– В Скаген поеду, – сказал Валландер.

– Вместе с этой женщиной из Риги? – с улыбкой поинтересовалась Анн-Бритт.

Валландер удивленно посмотрел на нее.

– Откуда ты знаешь?

– Да все знают, – ответила она. – Ты что, первый раз слышишь? Это все та самая неусыпная служба разведки, которая действует внутри коллектива.

Валландер был искренне удивлен. Он повстречал Байбу несколькими годами раньше в связи с расследованием одного дела, но никому никогда о ней не рассказывал. Она была вдовой убитого латышского полицейского. Байба приезжала в Истад на Рождество почти что полгода назад. А на Пасху Валландер ездил к ней в Ригу. Но он никогда о ней не рассказывал. Он никогда не знакомил ее с кем-нибудь из сослуживцев. Сейчас он задумался над тем, почему никогда не делал этого. И хотя отношения у них были по-прежнему хрупкими, Байба вылечила его от хандры, мучавшей Валландера после развода с Моной.

– Ну да, – сказал он. – Мы вместе поедем в Данию. А остаток лета я буду заботиться об отце.

– А Линда?

– Она звонила неделю назад и сказала, что будет поступать на театральные курсы в Висбю.

– Я думала, она хочет стать дизайнером по обивке мебели.

– Я тоже так думал. А теперь она решила, что они с подругой будут ставить какие-то театральные представления.

– Наверно, это очень интересно?

Валландер с сомнением покачал головой.

– Я надеюсь, она приедет сюда в июле, – сказал он. – Я ее очень давно не видел.

У двери кабинета Валландера они распрощались.

– Заходи в гости, – сказала она. – С этой женщиной из Риги или без нее. Хочешь с дочкой, хочешь один.

– Ее зовут Байба, – сказал Валландер.

Он пообещал прийти.

После беседы с Анн-Бритт он добрый час просидел за столом, склонившись над бумагами. Он дважды безуспешно звонил в полицию Гётеборга в поисках комиссара, который занимался тем же расследованием с другого конца. Без четверти шесть он снова сложил папки и встал. Вечером он решил поужинать в каком-нибудь летнем ресторанчике. В животе ныло, недавно он заметил, что похудел. Байба сетовала на то, что он слишком толстый. После этого он стал есть гораздо меньше, и это не составляло ему труда. А несколько раз он даже натянул на себя тренировочный костюм и вышел на пробежку, хотя и считал такое времяпрепровождение скучным.

Он надел куртку и подумал, что вечером надо написать Байбе. Только он вышел из комнаты, зазвонил телефон. Мгновение он колебался – подходить или нет. Затем вернулся к письменному столу и снял трубку.

Звонил Мартинсон.

– Замечательная у тебя получилась речь, – сказал Мартинсон. – Бьёрк был искренне тронут.

– Ты это уже говорил, – сказал Валландер. – Чего ты хотел? Я домой ухожу.

– Только что поступил немного странный звонок, – сказал Мартинсон. – Я подумал, что надо расспросить тебя.

Валландер нетерпеливо ждал продолжения.

– Звонил хозяин фермы, расположенной поблизости от Марсвинсхольма. Он сказал, что какая-то женщина ошивалась у него на рапсовом поле.

– Это все?

– Да.

– Какая-то женщина ошивалась на каком-то рапсовом поле? Что она там делала?

– Если я правильно его понял, она ничего не делала. Странным было, вообще говоря, то, что она там находилась, посреди рапса.

Недолго думая, Валландер распорядился:

– Вышли туда полицейский патруль. Это их обязанности.

– Проблема в том, что сейчас все заняты. Почти одновременно случились две автокатастрофы: одна – у въезда в Сварте, другая – возле Континенталя.

– Серьезные?

– Люди сильно не пострадали. Но, ясное дело, там порядочная заваруха.

– Но они ведь смогут поехать в Марсвинсхольм, когда освободятся?

– Тот фермер, кажется, не на шутку взволновался. Не знаю, как бы это объяснить. Если бы мне не надо было забирать детей, я бы сам туда поехал.

– Хорошо, я съезжу, – сказал Валландер. – Встретимся в коридоре, я запишу имя и схему проезда.

Через несколько минут Валландер выехал из полицейского управления. Он повернул направо и развернулся на круглой эстакаде в сторону Мальмё. Записка Мартинсона лежала на сиденье рядом. Фермера звали Саломонсон. Валландер выехал на трассу Е65 и опустил боковое стекло. По обеим сторонам дороги колыхались желтые рапсовые поля. Валландер не мог припомнить, когда он в последний раз так хорошо себя чувствовал. Он поставил кассету с «Женитьбой Фигаро» с партией Сюзанны в исполнении Барбары Хендрикс и подумал о Байбе, которую он вскоре увидит в Копенгагене. Он выехал на боковую дорогу, ведущую в Марсвинсхольм, и повернул налево; миновав усадьбу и приусадебную церковь, он снова повернул налево. Он мельком глянул на схему пути, нарисованную Мартинсоном, и свернул на узкую дорогу, ведущую меж полей. Где-то вдалеке проглядывало море.

Саломонсон жил в старом добротном сконском доме, соединенном общей крышей с другими постройками. Валландер вышел из автомобиля и огляделся вокруг. Куда ни глянь, повсюду простираются желтые рапсовые поля. Тут дверь в дом распахнулась. На лестнице стоял старик с биноклем в руке. Валландер подумал, что старик наверняка невесть что себе вообразил. Частенько случается, что старым одиноким людям в деревнях приспичит позвонить в полицию с какими-то своими фантазиями. Он подошел к лестнице и кивнул.

– Курт Валландер из полицейского управления Истада, – представился он.

Мужчина был небрит, на ногах у него красовались ободранные деревянные башмаки.

– Эдвин Саломонсон, – сказал мужчина и протянул тощую руку.

– Рассказывайте, что у вас произошло, – сказал Валландер.

Мужчина показал на рапсовое поле справа от дома.

– Я ее увидел сегодня утром, – начал он. – Встаю я рано. В пять утра она уже была здесь. Я сначала подумал, что это косуля. Потом смотрю в бинокль, а это женщина.

– Что она делала? – спросил Валландер.

– Она там стояла.

– И больше ничего?

– Стояла и глядела.

– Глядела на что?

– Откуда мне знать?

Валландер вздохнул. Вероятно, старик видел косулю. А потом фантазия возобладала.

– Вы ее не знаете? – спросил он.

– Раньше я ее никогда не видел, – ответил мужчина. – Если бы я знал, кто она, то уж, наверное, не стал бы звонить в полицию.

Валландер кивнул.

– Первый раз вы видели ее рано утром, – продолжал он. – Но вы ведь позвонили в полицию ближе к вечеру?

– Не хотелось беспокоить понапрасну, – скромно ответил мужчина. – Небось, у полиции дел невпроворот.

– Вы видели ее в бинокль, – сказал Валландер. – Она находилась на рапсовом поле, и вы никогда раньше ее не встречали. И как вы поступили?

– Я оделся и вышел сказать, чтобы она убиралась. А то весь рапс потопчет.

– Что случилось потом?

– Она убежала.

– Убежала?

– Она спряталась в рапсе. Присела так, что ее стало не видно. Сначала я подумал, что она ушла. Потом снова увидел ее в бинокль. И так несколько раз. Под конец я устал и позвонил вам.

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Прямо перед тем, как позвонил.

– Что она тогда делала?

– Стояла и глядела.

Валландер посмотрел в сторону поля. Бесконечные рапсовые заросли и больше ничего.

– Полицейский, с которым вы разговаривали, сказал, что вы, судя по всему, были взволнованны, – сказал Валландер.

– Что может понадобиться человеку на рапсовом поле? Здесь должно быть что-то не так.

Валландер подумал, что надо как можно скорее покончить с этой беседой. Ясно, как пить дать, что старик все это выдумал. Он решил на следующий день позвонить в службу социальной поддержки.

– Я тут особо ничего поделать не могу, – сказал Валландер. – Она наверняка уже ушла отсюда. Во всяком случае здесь нет причин для беспокойства.

– И вовсе она не ушла, – сказал Саломонсон. – Вон она стоит.

Валландер быстро повернулся. Он посмотрел в направлении, куда показывал Саломонсон.

Женщина находилась метрах в пятидесяти от них на рапсовом поле. Валландер разглядел, что волосы у нее были очень темные. Они резко выделялись на фоне желтого рапса.

– Пойду поговорю с ней, – сказал Валландер. – Ждите здесь.

Он достал из багажника сапоги и направился к рапсовому полю с таким чувством, будто все это происходит во сне. Женщина неподвижно стояла и рассматривала его. Подойдя ближе, он увидел, что у нее были длинные черные волосы и смуглое лицо. Он остановился возле веревки, ограждавшей территорию поля. Он помахал ей рукой, чтобы она подошла. Женщина по-прежнему стояла неподвижно. Она все еще была далеко от него, и колыхавшийся рапс то и дело заслонял ее лицо, но Валландер видел, что она очень красива. Он крикнул, чтобы она подошла. Женщина не пошевелилась, и Валландер шагнул на поле. Она тотчас исчезла. Он почувствовал, что постепенно приходит в раздражение. Валландер пошел дальше, оглядываясь вокруг. Когда он снова увидел ее, она двинулась к восточному концу поля. Он побежал, чтобы опять не упустить ее. Женщина двигалась очень проворно, и Валландер запыхался. Когда их разделяло добрых двадцать метров, они находились прямо посреди рапсового поля. Он прокричал, чтобы она остановилась.

– Полиция! – ревел он. – Стоять!

Он начал приближаться. Затем внезапно остановился. Все произошло с молниеносной быстротой. Она подняла над головой канистру и стала поливать бесцветной жидкостью свои волосы, лицо и тело. У него промелькнула мысль, что женщина все это время носила канистру с собой. Валландер понял также, что она очень испугана. Она, не отрываясь, смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Полиция! – снова прокричал он. – Я хочу только поговорить с вами!

В тот же миг до него донесся запах бензина. В руках у нее внезапно появилась зажженная сигарета, которую она поднесла к волосам. Валландер вскрикнул, и женщина загорелась, как факел. Совершенно парализованный смотрел он, как она мечется кругами по рапсовому полю, а пламя шипит и пылает вокруг ее тела. Валландер слышал свой вопль. Но женщина в огне молчала. Впоследствии он не мог вспомнить, слышал ли он вообще ее крики.

Когда он попытался подбежать к ней, все поле взорвалось в огне. Внезапно он оказался в окружении дыма и пламени. Он закрыл руками лицо и побежал, не разбирая дороги. Подбежав к веревочному ограждению, он споткнулся и ничком упал в канаву. Обернувшись, Валландер увидел, как женщина промелькнула в последний раз, прежде чем упасть навзничь и исчезнуть из поля зрения. Она воздела руки кверху, словно просила о пощаде под направленным на нее дулом пистолета.

Рапсовое поле горело.

Где-то позади истошно орал Саломонсон.

Валландер поднялся на дрожащих ногах.

Он отвернулся, и его вырвало.