Текст книги "Убийство Принца Теней (ЛП)"
Автор книги: Хелен Шойерер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
– Чего ты ждешь? – спросил Талемир с края бассейна, сверкая ореховыми глазами.
Смелость. Вызов.
Дрю не должна была проиграть.
– Ничего. – Она расстегнула пуговицы на рубашке. Она почувствовала на себе его взгляд, словно раскаленное клеймо: рубашка расстегнулась по центру, и ткань соскользнула с ее обнаженных плеч. Она положила ее на ближайший валун, не решаясь взглянуть на Боевого Меча.
Медленно она развязала тесьму вокруг грудей, и холодный воздух овеял ее кожу, а соски затвердели.
Затем она посмотрела на него, высоко подняв подбородок, и от предвкушения у нее запульсировало в ногах. Она хотела расстроить его, даже спровоцировать, но недооценила реакцию своего тела на боевой меч.
Талемир не шелохнулся. Его взгляд из-под капюшона пожирал ее, скользил по обнаженному торсу, впиваясь в нее.
– Твоя очередь, – произнесла она низким и знойным голосом, который она с трудом узнала.
– Учитывая, что ты уже видела все под этой одеждой, я бы сказал, что все немного нечестно… но я буду играть. – Его руки взялись за ремень, сняли его с пряжки и отбросили в сторону. Пуговицы брюк расстегнулись под ловкими пальцами, и вскоре ткань сползла по мускулистым бедрам, высвобождая толстую и твердую длину.
У Дрю перехватило дыхание, когда он скинул с себя кожаные штаны и предстал перед ней совершенно обнаженным.
Волна тоски захлестнула ее разгоряченную кровь. Дрю искала в себе признаки темной магии, хоть какой-то признак того, что похотливая дымка возникла не по ее воле…
Но ничего, кроме естественного желания, в ней не было.
К своему презрению, Дрю знала, что Талемир привлекателен для нее с первой минуты знакомства, но в нем была какая-то красота, которую она не признавала до сих пор, – что-то, выходящее за рамки рельефных мышц и дразнящей улыбки на полных губах…
Руки ее сами потянулись к брюкам, и, пока Боевой Меч наблюдал за ней, она сняла их, а затем спустила нижнее белье по голым ногам. Последним был браслет. Она сняла его с запястья и положила поверх одежды. Возможно, без него она сможет одержать верх. В конце концов, в этом и заключалась суть дела.
Полностью обнажившись, она преодолела расстояние между ними и присоединилась к нему на берегу.
– Ну что, пойдем? – сказала она, стараясь не выдать дрожь в голосе.
Он смотрел ей вслед, слегка раздвинув губы, пока она входила в бурлящую воду, и вздох удовольствия вырвался у нее, когда ее охватило восхитительное тепло.
– Вдруг застеснялся? – обратилась она к нему, заходя все глубже, пока вода не коснулась ее ключицы.
Бассейн вздыбился вокруг мощной фигуры Боевого Меча, когда он последовал за ней, его твердый член подпрыгивал с каждым шагом, пока его нижняя половина не скрылась под поверхностью.
– Я не ожидал, что этот день закончится именно так, – пробормотал Талемир рядом с ней. – Не то чтобы я не был рад такому сюрпризу… – Его голос стал глубже, в нем слышалась тоска.
Дрю вздохнула и нырнула под воду, пытаясь унять собственное желание. Она оставалась под водой столько, сколько позволяли легкие, растирая кожу и размышляя, не было ли это ужасной идеей. Чего именно она надеялась добиться? Сейчас она не могла вспомнить.
Когда она вышла, откинув мокрые волосы со лба, ее взгляд упал на Талемира, который оттирал грязь со своей груди, повернувшись к ней мощной спиной. Каждая ее частичка кричала, что хочет протянуть руки к этим точеным мышцам, к золотистой коже, испещренной слабыми шрамами.
Невозможно было не притянуться к нему, его присутствие пелось в ней, как песня цирен. Когда он обернулся, она обнаружила, что стоит перед ним, переместившись через воду, даже не заметив этого.
– Что тебе нужно, Дикий Огонь? – тихо спросил он, напрягшись под ее пристальным взглядом. – Это ловушка? Игра?
– Ты мне скажи. – То, что она чувствовала, более чем тревожило ее.
– Клянусь, я не замышляю против тебя. Мне нужна только правда. – Его горло перехватило. – Я не знаю, могу ли я доверять тебе… Но я хочу.
Дрю отбросила все противоречивые эмоции, бушевавшие внутри, крошечный голосок, кричавший, что она уже переступила черту, что это опасная территория и противоречит всему, за что она выступает… Сердце забилось, и она потянулась к нему, кончиками пальцев проводя по его животу к груди.
Дрю не была уверена, что дышит, когда она прикоснулась к нему.
– Дрю… – прошептал он, как бы предупреждая, что она может быть не готова к тому, что произойдет дальше.
Но она была более чем готова. Она хотела его. Отрицать это было бессмысленно. Она позволила себе этот промах, эту оплошность в суждениях. Она засунет свое прошлое в коробку и позволит себе только одно. И вот она прижалась к его мокрому обнаженному телу и, запутавшись пальцами в его волосах, приблизила его лицо к своему.
Ее дыхание сбилось, когда их губы соприкоснулись.
Поначалу он был очень чуток, словно ждал, что она отстранится.
Она лишь притянула его ближе, и огонь запылал в ее жилах от потребности в нем.
Он яростно поцеловал ее, его рот был теплым и пышным, когда он двигался по ее губам, вызывая в ней прилив желания. На вкус он был похож на ягоды можжевельника и искушение, которому она была готова отдаться с лихвой.
Пока он целовал ее, его руки скользнули по ее спине, по изгибам бедер, и он легко поднял ее из воды, застонав, когда ее язык коснулся его языка.
Дрю застонала, почувствовав, как его член прижимается к ней, и это ощущение вызвало пульсацию удовольствия в ее сердцевине. Она обхватила его ногами, требуя большего.
Он ответил еще одним обжигающим поцелуем, его рука сомкнулась на ее груди, перекатывая твердый сосок под большим пальцем, заставляя ее вскрикнуть и выгнуться навстречу его прикосновениям.
– Дрю… – пробормотал он, и этот звук отозвался вибрацией во всем ее теле, пульсируя между бедер. Он уперся в нее своим членом, и она задвигала бедрами, отчаянно желая почувствовать его.
Он замер.
Талемир резко опустил ее в воду и отбросил от себя, словно обжегшись.
Сердце заколотилось, и Дрю вскинула на него глаза, а щеки покраснели, когда она скрылась под водой. Не слишком ли она разогналась? Что…
И тут она поняла.
Талемир стоял в нескольких футах от нее, его мощное тело напряглось и задыхалось, а из спины торчали огромные перепончатые крылья.
10. ТАЛЕМИР
Талемир был чертовски убит. Полностью и окончательно убит отсутствием контроля, одной лишь мыслью о том, что привнес эту чудовищную сторону себя в то, что только что произошло между ним и Дрю.
Он почувствовал первую пульсацию силы, когда она выгнулась дугой, и ее тело так идеально растаяло от его прикосновений. Когда она повела бедрами, и кончик его члена почти вошел в нее, он потерял всякое подобие рассудка, а тени вырвались из своих пут.
Он едва не взлетел в небо от такой силы.
В ужасе он практически отбросил ее от своего измученного тенями тела.
Даже сейчас, когда он повернулся от нее лицом к берегу, тяжесть крыльев тяжело свисала между лопаток, а ленты тьмы распускались из самого его существа. Внутри него бушевала ярость, он пытался загнать зверя обратно внутрь, пытаясь сдержать его.
Вокруг него мерцала его форма.
Он не смотрел на Дрю, когда покидал источник, хватая на берегу свою одежду и исчезая за дальними валунами, чтобы спасти то немногое, что осталось от его достоинства. Его сердце болезненно заколотилось – не только от перемены, но и от нее, от того, что они только что почти сделали. То, что она, скорее всего, больше никогда не предложит. Не после этого. Или это была еще одна ее игра? Уловка, чтобы уничтожить его и еще раз доказать, что он был чудовищем среди людей? Что ему не место среди Боевых Мечей, и он не настолько рейф, чтобы принадлежать теням… Эта мысль пробила в нем трещину, когда он сунул мокрые ноги в штаны, а крылья полностью исчезли. Но тяжесть осталась.
– Талемир? – позвал ее голос.
Он потер шею и провел дрожащими пальцами по волосам. Боги, теперь он должен был встретиться с ней лицом к лицу. После этого. Его тело было слишком напряжено. Он стоял на краю гигантского падения.
– Ты в порядке? – спросила Дрю.
Это, как ничто другое, заставило Талемира расслабиться.
– Поздновато для этого, не так ли?
К его удивлению, Дрю рассмеялась.
– Я была вежлива. – Она появилась у одного из гигантских валунов, полностью одетая и снова с браслетом. Талемира пронзило до глубины души. Она настороженно посмотрела на него. – У тебя все хорошо?
Щеки Талемира вспыхнули жаром.
– Да. – Он прочистил горло. – Прости… за это.
– Все в порядке.
– Я… – Он почувствовал, как краснеет. – Я ни с кем не был с тех пор… с момента нападения. Я не знал, что так получится.
Брови Дрю взлетели вверх.
– И как давно это было?
– Достаточно давно для горячо любимого Боевого Меча.
Дрю кивнула.
– Давай просто забудем об этом, хорошо?
Забудьте об этом. Только когда слова покинули ее рот, Талемир понял, насколько сильно он не хотел забывать те моменты с ней в горячих источниках, как она была вкусна, как идеально подходила ему. Но если она хотела забыть, он не мог ее винить.
– Считай, что все забыто, – сказал он, заставив себя улыбнуться.
– Хорошо, – ответила она. – Значит, ты можешь помочь мне с лагерем.
Они вернулись к своим вещам и выбрали участок травы, укрытый скалами.
– Теперь ты можешь использовать свою собственную палатку, – сказала она ему. – Мне больше не придется следить за тобой рядом с остальными.
У Талемира свело живот, в груди снова стало тесно.
– Рад это слышать.
Внутри у него все клокотало, пока он устанавливал свою одинокую палатку. Он хотел только одного – забраться внутрь и проспать остаток этой жалкой ночи.
Но когда он заканчивал забивать колышки камнем, Дрю произнесла его имя.
Он поднял голову, опасаясь, что его встретит ужасающее выражение лица. Но на лице Дрю появилось любопытство.
– Ты когда-нибудь пользовался ими? – осторожно спросила она.
– Чем пользовался? – Талемир оглядел лагерь.
Она тихонько рассмеялась.
– Своими крыльями. Ты когда-нибудь летал?
– О. – Талемир отвернулся от нее. Он не хотел говорить об этом. Он предпочел бы встретиться с еще дюжиной теневых рейфов и горными драконами, чем говорить об этом. – Нет, – сказал он наконец.
Но Дрю была настойчива.
– А ты пробовал?
Талемир занялся тем, что без нужды затягивал веревки своей палатки.
– Нет.
– Почему?
– Потому что… – Он запнулся.
– Ну так почему?
– Какое это имеет значение? – процедил он. Часть его души хотела сказать ей, доверить ей грустную и разбитую правду: он боялся. Если он полетел, это означало, что он принял себя таким, какой он есть, что он перестал подавлять эту сторону себя и готов принять ее полностью. Но другая его часть хотела поднять щиты, отгородиться от той реальности, которую она вытащила на поверхность.
Он был чудовищем. И это было все. Он никогда больше не сможет жить нормальной жизнью, никогда не освободится от теней, бродящих под его кожей, никогда не будет соблазнен песней тьмы… И даже с женщиной он не мог быть рядом без того, чтобы рейф не нарушил его контроль и свободу воли.
Он порылся в рюкзаке и долго пил горький тоник, который приготовила для него Фарисса. Он почти видел перед собой спираль ночи, манящую его сбросить шкуру и присоединиться к ней… Он выпил еще тоника, заглатывая его, не обращая внимания на ужасный вкус.
Подняв глаза, он обнаружил, что Дрю все еще наблюдает за ним.
– Ты думаешь вырезать мое сердце, Дикий Огонь? – спросил он, не в силах сдержать нотку обиды в голосе.
Она не отвела взгляд. Более того, она смотрела на него, прямо в его душу.
– Я еще не решила… – сказала она, сверкая глазами. – Что мне лучше использовать – вилку или клювом рыбы-меч.
Талемир ошеломленно смотрел на нее. Затем он тяжело вздохнул, и напряжение покинуло его плечи. Последовал смех.
– Наверное, лучше всего будет рыба-меч.
– Именно так я и думала, – усмехнулась Дрю.
Он снова рассмеялся, и по нему разлилось приятное тепло. Благодарность. Возможно, она хотела забыть о том, что между ними произошло, но ее доброта, ее сочувствие просвечивали сквозь нее. И если это означало, что он может смеяться вместе с ней, проводить с ней время, пусть даже самым простым способом, что ж… Он должен был довольствоваться этим.
Хотя они установили обе палатки, ни один из них не ушел. Вместо этого они лежали бок о бок, рядом потрескивал костер, и смотрели в черное ночное небо.
Россыпь звезд подмигивала им бесконечной россыпью.
Лежа на влажной траве и закинув руки за голову, они не касались друг друга, но Талемир чувствовал ее рядом с собой, ее энергию, ее присутствие. Это опьяняло. Настолько, что это вернуло его к тем блаженным минутам в горячих источниках, прежде чем смущение снова овладело им.
– Я напугал тебя? – спросил он себя. – Когда…?
Она повернула к нему голову, ее прекрасное лицо освещалось лунным светом.
– Нет.
– Хорошо.
– Они… – Она замялась, и по ее щекам разлился румянец, после чего она снова задрала подбородок к небу.
– Что? – спросил он.
– Они прекрасны, знаешь ли. Крылья.
Впервые за долгое время глаза Талемира заблестели.
– О…
– Не забивай себе этим голову.
Он рассмеялся, внезапно почувствовав себя легче, чем за весь день.
– Обязательно. Есть еще какие-нибудь приятности на этот вечер?
– Это та часть, где ты хочешь, чтобы я произнесла какую-нибудь банальность о том, что только в темноте ночи мы можем видеть звезды?
– Поэтично. Это то, что я должен сказать себе, когда мне нужно утешиться против теней?
– Говори себе все, что хочешь.
– Почему? Потому что меня уже не спасти?
– Нет, – отчитала его Дрю. – Если тебе нужны слова утешения, запомни следующее: в этом мире есть все виды тьмы. Кто-то хороший, кто-то плохой, а кто-то вообще не имеет никакого смысла. Важнее всего то, что эта тьма значит для тебя и что ты сам с ней делаешь.
У Талемира сдавило горло, и он быстро моргнул, глядя на звезды. Он и не подозревал, как сильно ему нужно было услышать нечто подобное.
– Ты довольно мудра для рейнджера, – пробормотал он, подавляя эмоции.
– Мне так говорили.
Они отправились на рассвете следующего дня. Момент, который они разделили в горячих источниках, прошел, а Талемир все еще боролся с потерей.
Кто я для нее – чудовище или мужчина? задавался он вопросом, украдкой поглядывая на Дрю, когда она не смотрела. Он глубоко отпил тоник, решив, что его вполне устроит ее общество, – так он сказал себе, пока они продолжали ехать на юг, а Терренс летал над головой.
– В той стороне нет никаких следов Гуса или других, – говорила она, осматривая окрестности.
– А ты ожидала? – спросил он.
– Не совсем. Я думала, может, Дратос нашел способ оставить следы, но это была глупая надежда. Что ты чувствуешь?
Рейфы не оставили ни следов на земле, ни следов тьмы в небе. Даже тошнотворный запах жженых волос не витал в воздухе. Талемир почувствовал облегчение, но он обещал Дрю помочь ей найти друзей, найти логово… А это означало обратиться к той части себя, которую он так старался запрятать поглубже.
Талемир выпрямился в седле и сосредоточился, вдыхая и пытаясь различить окружающие их запахи и энергии. Когда он сосредоточился, то смог почувствовать их – вдалеке, но они были там: рейфы. В них было какое-то присутствие. Они оставляли след в этом мире, пятно, которое он мог почувствовать даже с большого расстояния. Он ненавидел это, ненавидел то, что знал о них.
Это несомненно делало его одним из них.
– Продолжаем двигаться на юг, – сказал он Дрю, крепче сжав поводья.
– Ты уверен?
Он не хотел этого признавать, но пришлось.
– Да.
– Как ты думаешь… Как ты думаешь, они живы? Гус и остальные? – спросила она.
Он видел ужас в ее глазах и всем сердцем желал успокоить ее, ободрить ее. Но лгать было не в его характере, не после того, как он стал живым доказательством ужасов, которые рейфы причинили человечеству. А он был Боевым Мечом. На что надеяться юному мальчику? Или даже взрослый рейнджер Наарвы? Хотя ему и приходило в голову, что могут быть и другие, подобные ему, но он знал, что люди из сторожевой башни не подходят для этого. Но Дрю эти мысли не помогли бы.
– Я не знаю, – сказал он вместо этого. – Рейфы, с которыми я имел дело в прошлом, не умеют брать пленных.
– Значит, ты думаешь, что они потеряны для тьмы?
– Не могу сказать. Но надеюсь, что нет. И я помогу тебе найти их, так или иначе.
Дрю, казалось, собралась с мыслями, прежде чем дать ему жесткий кивок.
– Спасибо.
– Значит, дальше? – мягко спросил он.
– Дальше, – согласилась она.
Проходили дни. И разговор, и молчание между Боевым Мечом и рейнджером были комфортными, располагающими к общению, но Талемир не искал ее прикосновений, как бы ни жаждал их. Тем более что чем дальше на юг они продвигались, тем сильнее мурашки по коже Талемира. Он не знал, потому ли это, что они приближались к предполагаемому логову рейфов, или потому, что медленно, но верно приближалась самая темная ночь месяца – а вместе с ней и его неконтролируемые перемены. Судя по положению луны, оставалось совсем немного времени, и он разрушит хрупкую дружбу и доверие, которые установил с Дрю.
Он несколько раз пытался рассказать ей о том, что произойдет, когда луна не появится, но не мог вымолвить ни слова, сколько бы раз ни напоминал себе, что она назвала его крылья прекрасными. С тех пор она ни разу не прикоснулась к нему, и, несмотря на ее заверения, он знал, что она сдерживается, знал, что какой-то затаенный страх или ужас не дает ей покоя.
И все же она заставляла его смеяться. Она дразнила его, а когда он дразнил ее в ответ, то часто выкрикивала какие-то бессмысленные оскорбления, после чего разражалась хохотом. Этот звук был для него мелодией, полной ярких нот, которые он хотел бы взять с собой, когда тьма настигнет его.
Разумеется, он ничего ей об этом не сказал.
Когда на горизонте забрезжили сумерки, Талемир оказался в до тошноты знакомой обстановке. Круг колонн из белого камня отбрасывал длинные тени на пожухлую траву, и тысяча воспоминаний нахлынули на него.
Ислатон.
Крики пронзали ночь. В ноздри ударил запах паленых волос и металлический привкус крови, пролившейся на камень. Талемир сделал вдох и вдруг снова оказался среди кровавой бойни: рейфы приближались к нему, а Малик сражался рядом с ним.
– Слава в смерти, бессмертие в легенде, – пробормотал Малик ему на ухо, когда они устремились на врага. Он уже не раз произносил эти слова, обычно на пороге битвы, но ни одна из них не была столь мрачной, как эта. Никогда еще эта фраза не казалась столь неотвратимой, столь вероятной.
Вокруг них с воплями проносились фантики, разя когтями и кровью своих собратьев по боевому мечу.
Гигантский монстр, ростом, наверное, в десять футов, подхватил Малика с земли, словно тот был тряпичной куклой, а не огромным человеком. Рейф впечатал его лицом в камень, и при ударе раздался ужасающий треск.
Талемир вскрикнул и бросился к своему другу.
Его мужественное красивое лицо исчезло, вместо него осталась кровавая масса.
Но Талемир внезапно взвился в воздух, когда его тоже подняли. Он бился, сопротивляясь смертельной хватке, и все еще боролся, когда существо прижало его к скале.
Он напрягся, отчаянно пытаясь добраться до Малика или хотя бы помешать Уайлдеру увидеть его в таком виде.
Но то, что его схватило, не было обычным теневым рейфом. Он был больше, рогатее и хуже во всех мыслимых отношениях. Он никогда не видел таких во плоти. Только слышал шепот о том, что это были…
Регульд Жнецы.
Прародители теневых рейфов.
Короли тьмы.
Они жаждали власти.
И этот нашел свою.
Когти пронзили его грудь: сначала крошечные уколы боли, а затем пылающая агония, когда когти вонзились в плоть, проникая в тело, словно он сам был лишь туманом и тенью.
Талемир закричал, когда ужас и когти сомкнулись вокруг его сердца. Страх был не перед смертью, никогда не перед смертью – Боевые Мечи знали лучше, чем бояться Эновиуса. Но Талемир боялся того, что может ожидать его вместо нее: жизни во тьме.
Раздавшийся неподалеку яростный крик Уайлдера отвлек внимание рейфа.
Талемир упал на землю на колени, кровь струйками стекала из звездообразного узора над сердцем.
Но было уже слишком поздно.
Он чувствовал силу оникса в своих костях.
– Талемир?
Талемир быстро моргнул и обнаружил, что задыхается, а его ладони упираются в камень цвета ржавчины.
– Талемир? – Дрю снова заговорила, приближаясь к нему пешком, ее ястреб сидел у нее на плече.
Он с трудом сглотнул, и горло болезненно сжалось, как будто в нем все еще хранились крики из прошлого. Он не помнил, как слез с жеребца и оставил его на окраине круглого монумента. Он не помнил ничего, кроме ужаса.
Сердце заколотилось, и он, все еще ошеломленный, посмотрел на свои руки.
Ржавый цвет под кончиками пальцев был старой кровью. Ошибиться было невозможно. Он, Малик и еще дюжина их братьев Боевых Мечей проливали кровь в Ислатоне. Все они потеряли кого-то или что-то в тот день.
– У меня они тоже бывают… – тихо произнес Дрю рядом с ним.
– Что? – Талемир скривился.
– Воспоминания. Вдруг я оказываюсь не здесь, а там, где все изменилось. – Она прижала ладонь к камню, на котором лежала рука Талемира. – Именно сейчас это случилось с тобой.
– Да… – пролепетал Талемир, не веря, что сможет сказать что-то еще.
– Ты этого не заслужил, – сказала Дрю.
– Но все равно это случилось.
– Худшие вещи всегда случаются. – Она протянула руку к его руке, пока кончики ее пальцев не коснулись его кожи, пока ее тепло не сомкнулось вокруг него, даря утешение.
– Как давно я здесь?
– Немного. Я подумала, что лучше не беспокоить тебя… Иногда… иногда от этого становится только хуже.
– Так и есть, – согласился Талемир. – Но я прошу прощения, я не знал…
Дрю покачала головой.
– Это не в твоей власти. И это не твоя вина. Адриенна говорит мне то же самое каждый раз, когда со мной это случается.
Талемир остановился и потянулся к ней, его грудь сжалась при мысли о том, что она испытывает те же муки.
– Куда ты попадаешь? В какой момент с тобой это случается?
– В ту ночь, когда были убиты мои братья и мать, – без колебаний ответила она.
– Рейфы.
– Да.
Талемир склонил голову. Он видел ее реакцию еще на сторожевой башне и понял, что она сама пережила ужасы. Его сердце болело за нее, и он хотел бы избавить ее от этих мучений.
– Что сделано, то сделано. – Она толкнула его локтем. – Может, уберемся из этого места? У меня от него мурашки по коже.
– Твоя лучшая идея.
Руки Талемира все еще дрожали, когда он садился на своего жеребца, но он позволил Дрю вести его за собой, понимая, что она дает ему возможность пережить то, что он только что пережил. Он был благодарен ей за это, потому что перед его мысленным взором проплыли воспоминания о распухшем и окровавленном лице Малика, а в ушах зазвучали крики Уайлдера.
Мысли вернули его в Тезмарр, в те недели, что последовали за тем ужасным событием. В тускло освещенной каюте Малика пахло снадобьями и отчаянием. Он не мог себя прокормить, не мог ходить. Смотреть на то, как могучий воин с трудом поднимает ложку, его дух был так же разбит, как и череп, было невыносимо. С тех пор он не проронил ни слова.
Потягивая тоник, Талемир размышлял, наступит ли когда-нибудь день, когда эти воспоминания не будут преследовать его так сильно.
Дрю остановилась там, где темная вода омывала берег, а из черного песка торчал шаткий пирс.
– Пролив Эновиуса. – Она указала на мерцающую землю за морем.
– Назван в честь бога смерти? – сухо сказал Талемир.
– Мы сталкивались и с худшим, Боевой Меч, – ответила Дрю, в ее голосе прозвучала нотка вызова. Терренс воспринял это как сигнал к старту с ее плеча и полету над водной гладью.
– Ты не ошиблась. – Он окинул взглядом пирс. – Итак… как мы поступим?
Дрю смотрела, как ястреб исчезает вдали.
– Раньше здесь был паромщик.
– А теперь?
– Теперь есть только плот. – Она указала жестом на причалившее к пристани плавсредство.
Это была самая простая конструкция: плавучая платформа из бревен, скрепленных веревкой, с рудиментарным рулем в задней части. Посередине стояла мачта, к которой был привязан лохматый кусок парусины. Высота бортов едва достигала фута, и уж точно не была достаточной, чтобы уберечься от набегающих волн…
Талемир был настроен более чем скептически.
– Ты знаешь, как управлять таким… судном?
– А какой у нас выбор? – Дрю подняла бровь. – Если только ты не хочешь плыть?
– Я слышал рассказы об акулах, которые кишат в этих водах… – Талемир обследовал тягучее течение в поисках кружащих плавников.
– О, да, – ответила Дрю. – В проливе полно акул. Говорят, что они слуги Эновиуса, провожающие души к его вратам…
– Замечательно. – Боевой Меч или нет, но Талемиру не слишком нравилось, когда его раздирали на части гигантские рыбы с зубами, похожими на кинжалы.
Дрю рассмеялась.
– Я переправлю тебя в целости и сохранности…
– Не веди себя так беззаботно, – предупредил он. – Если что-то пойдет не так, я всегда смогу улететь. А ты останешься на съедение.
– Очаровательно.
– Просто констатирую факты. В твоих интересах было бы…
– О, заткнись. Не то чтобы мне нравилась эта идея. Но источник стали и, насколько мне известно, логово рейфов находятся на другой стороне пролива. Так что у нас есть только один выход, если только ты не решишь, что сможешь переправить нас обоих на крыльях.
Талемир сжимал и разжимал челюсти.
Дрю окинула плот оценивающим взглядом.
– Я видела, как его до отказа набивали беженцами. Он без проблем выдержит нас и лошадей.
– Им это не понравится.
– Значит, нас четверо. Ты поможешь или как? – Дрю уже спускалась по дюнам к полосе черного песка между сушей и морем.
Вид плота вблизи мало способствовал укреплению доверия Талемира к этой идее. Тем не менее он не стал бы отказываться от вызова, даже если бы это означало, что он, Дрю и их лошади погрузятся на дно пролива или будут сожраны скрежещущими челюстями хищных акул.
Пара отвязала судно от канатов и потащила его к песчаной отмели, лошади настороженно следили за ними. Солнце почти полностью скрылось за горизонтом, оставив их работать в мягком оранжевом сиянии.
– Мы должны успеть переправиться до наступления темноты, – сказала Дрю, словно прочитав его мысли.
– Ты уже делала это раньше?
– Не одна, но да. До и после падения королевства я много раз пересекала Пролив Эновиус и пролив к востоку от него, чтобы попасть в Университет Наарвы.
– Ты училась там? – спросил Талемир, переводя плот на мелководье.
– Нет, но моя мать училась. Она любила возвращаться в его залы, в его сады… Когда-то это было прекрасное место. Кроме Кирауна, это была гордость и радость королевства садов.
– Жаль, что я этого не видел.
Дрю слабо улыбнулась ему.
– Пойдем? – спросила она, кивнув в сторону ожидающего плота и беспокойных лошадей, бороздивших песок неподалеку.
Талемир придержал плот, пока Дрю уговаривала бедных существ подняться на борт. Они скулили и фыркали в знак протеста, но в конце концов были готовы.
Вместе Талемир и Дрю вытолкнули приспособление за ледяной пролом и, только оказавшись по пояс в бурлящем течении, втащили себя на плот.
– Пока все хорошо… – подумала Дрю, прикрывая глаза от последних солнечных лучей и глядя на место назначения.
– Пока еще рано. – Талемир проследил за ее взглядом и постарался не думать о хлипком суденышке, раскачивающемся под ними, отчего у него неприятно заурчало в животе. Путешествие по морю никогда не было одним из его любимых видов транспорта. Судя по беспокойству несчастных лошадей, они чувствовали то же самое.
Но сейчас это было ни к чему. Он наблюдал, как Дрю спускает с мачты небольшой парус и устраивается на корме, где в воде торчало жалкое подобие руля.
Он и не заметил, как заигрался со своим сапфиром, пока Дрю не заговорила дальше.
– Чья это драгоценность? – спросила она, покраснев щеками.
Он опустил взгляд на драгоценный камень и провел подушечкой большого пальца по его граням.
– К чему вопрос?
– Просто так, – быстро ответила она, отводя глаза.
Талемир подавил улыбку.
– Он принадлежал моей матери.
На лице рейнджера мелькнуло облегчение, и Талемиру стало еще труднее сдерживать улыбку. Она ревновала…?
Плот накренился на особенно сильных волнах, и Талемиру пришлось ухватиться за низкий борт и сглотнуть тошноту.
Дрю снова повернулась к нему.
– Твоя мать еще жива?
– Да, вообще-то. Она пережила падение Делмиры. Она вытащила оттуда нашу семью, прежде чем… прежде чем все пошло прахом.
– Где она сейчас?
– Последнее, что я слышал, – она на пути в Авеум. У нее там дальние родственники.
– Ты не поддерживаешь связь?
– Жизнь Боевого Меча – это не регулярные визиты и переписка. Гильдия становится твоей семьей. Тезмарр становится твоим домом. Моя мать всегда это понимала и поддерживала меня.
– А почему драгоценный камень?
Талемир невольно рассмеялся, вспомнив разговор с матерью, который он тогда еще не понимал…
– Я хотел, чтобы она поехала со мной в Тезмарр. Я беспокоился о ее безопасности в пути. Я беспокоилась о сотне вещей, когда думал о ней одной… Она грустно улыбнулась, прежде чем протянуть мне его… – Талемир помахал сапфиром перед Дрю. – Человек, который подарил ей его, был тем, кого она очень любила когда-то давно… По какой-то причине ему тоже нужно было уйти, и он сказал ей… Иногда, чтобы любить кого-то, нужно его отпустить. И что иногда, чтобы идти туда, куда нужно, мы должны свернуть с одного пути на другой…
– Это все очень философски, – медленно произнесла Дрю.
– Наверное. Но она сказала мне, что однажды я пойму, а когда пойму, то передам драгоценный камень кому-нибудь другому, кому нужно усвоить этот урок.
Прохладный ветер проносился по каналу, плот покачивало по течению, Талемиру стало тошно, и он отчаянно пытался отвлечься. Поэтому он ухмыльнулся Дрю.
– Ты думала, это драгоценность для влюбленных, да? Подарок, признающийся в любви на всю жизнь, или что-то в этом роде…
– Я не думала.
Ухмылка Талемира только расширилась.
– Лгунья.
Дрю нахмурился.
– Ну и что с того? Это ничего не значит.
– А разве нет? – поддразнил Талемир, заправляя сапфир обратно в рубашку. – Я бы сказал, что это значит, что ты…
– Даже не заканчивай это предложение, Боевой Меч. Нам предстоит еще долгий путь, и я не позволю тебе… – Дрю прервала себя, бросив взгляд на волны за бортом плота. – Ты это видел? – В ее голосе слышалась дрожь.
Талемир обернулся. Там не было ничего, кроме черных волн.
– Скажи, что ты меня разыгрываешь? – тихо сказал он.
Ее глаза расширились.
– Я бы хотела, чтобы это было так.
И тут он увидел: два плавника, выходящие на поверхность.
Акулы.
И он понял, почему. Вслед за плотом тянулся отчетливый красный след. Кобыла Дрю кровоточила из пореза на задней ноге, кровь медленно, но верно стекала на дно плота и в воду позади них.
– Черт, – пробормотал он. – Это же практически маяк…
