Текст книги "Ловушка"

Автор книги: Харлан Кобен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 28

Фил сидел в относительно спокойном углу спортбара. Относительно, поскольку в таких местах не уединишься, не поговоришь и не поразмышляешь. Здесь не водилось понурых, хлюпающих носом парней и забитых мужчин, которые топили горе у стойки. Посетители и не думали вглядываться в пустеющие стаканы – за их внимание воевали бесчисленные широкоформатные экраны, передававшие винегрет из спортивных и околоспортивных передач.

Бар назывался «Любите зебр», и здесь сильнее пахло жареными крылышками и соусом сальса, чем пивом. Было шумно. Корпоративная команда по софтболу отмечала успешный матч. Показывали игру «Янки», несколько девушек в футболках с фамилией знаменитого игрока улюлюкали чересчур восторженно, на что их молодые люди поглядывали неодобрительно.

Уэнди подсела в кабинку к Тернболу. Из-под двух расстегнутых пуговиц его ярко-зеленой толстовки выглядывали седые завитки. Фил изобразил слабую улыбку, думая о чем-то далеком.

– Я играл в команде по софтболу, – сказал он. – Давно. Когда только устроился. После матчей мы тоже ходили в бары. И Шерри с нами. В секси-маечке. Знаете, обтягивающая такая, белая, с черными рукавами на три четверти.

Уэнди кивнула. Язык у Фила заплетался.

– Ох, какая же она была красивая!..

Уэнди стала ждать продолжения. Секрет хорошего интервью – не спешить заполнить паузу. Прошло несколько секунд. Потом еще. Хватит. Иногда собеседника надо подтолкнуть.

– Шерри и теперь красавица.

– Да-да… – Вялая улыбка не сходила с его лица, глаза блестели, лицо сделалось красным. Стакан опустел. – Только она не смотрит на меня так, как раньше. Поймите правильно – поддерживает, любит, говорит и делает правильные вещи. Но глаза-то не врут – для нее во мне стало меньше мужского, чем раньше.

Уэнди подумала, как ответить, не обидев покровительственным тоном, но фразы «Конечно, это не так» и «Мне очень жаль» не годились, и она снова решила обождать.

– Хотите выпить? – спросил Фил.

– Да.

– Я тут налегаю на «Бад лайтс».

– Тогда и я возьму, но обычный.

– Начос?

– Сами уже ели?

– Нет.

Тогда она кивнула – закуска ему не помешала бы.

– Начос – это хорошо.

Фил подозвал официантку в судейской рубашке (так здесь подчеркивали название бара – «Любите зебр») с глубоким вырезом. На бейджике значилось «Ариэль», на шее висел свисток, глаза для полноты образа были подведены черным. Уэнди, правда, никогда не видела подобной раскраски у арбитров – только у игроков, но эта мешанина не могла служить поводом для серьезных придирок.

Заказали.

– А знаете… – начал Фил, глядя вслед официантке.

Уэнди опять не стала торопить.

– Я ведь работал в таком заведении. Ну, не точно в таком – в сетевом, там бар по центру. Видели, наверное, внутри все в зеленых тонах, и стены украшены в духе беззаботных времен.

Она кивнула: видела.

– Там я, когда стоял за стойкой, и встретил Шерри. Бойкая; такие тут же представляются и спрашивают: «Не хотите ли начать вот с этой закуски?» – компании вечно что-то продвигают.

– Разве вы не из богатой семьи?

Фил чуть усмехнулся и запрокинул уже пустую бутылку, извлекая последние капли. «Сейчас еще по дну похлопает», – подумала Уэнди.

– Видимо, родители считали, что мы должны работать. А где вы сегодня были?

– У ребенка в школе.

– Зачем?

– Подготовка к выпускному.

– В колледж уже приняли?

– Да.

– В какой?

Уэнди заерзала.

– Фил, для чего вы меня вызвали?

– Неудобный вопрос? Извините.

– Просто предлагаю перейти к делу – поздно уже.

– Извините, ударился в размышления. Смотрю на нынешних детей – им продают ту же идиотскую мечту, что и нам: учитесь прилежно, получайте хорошие оценки, готовьтесь к выпускным экзаменам, занимайтесь спортом (в колледже это любят), обязательно посещайте внеклассные занятия. Делайте все, лишь бы попасть в самый престижный университет из возможных. Будто первые семнадцать лет жизни – подготовка к приему в «Лигу плюща».

Верно. Уэнди и сама это знала. Для любого жителя пригорода последние школьные годы – сплошной караван писем из колледжей. Одни с отказом, другие с согласием.

– Вот мои бывшие соседи, – продолжал Фил. Его язык стал заплетаться еще сильнее. – Принстон. Элита. Кельвин – черный. Дэн – сирота. Стив – нищий. Фарли – один из восьмерых детей (большая семья, католики, синие воротнички). Всем нам удалось поступить. И все мы не были ни спокойными, ни счастливыми. Самый счастливый, кого я знал в школе, пошел в ближайший к дому университет, бросил на втором курсе и до сих пор работает в баре. Из моих знакомых это самый довольный жизнью сукин сын.

Фигуристая официанточка принесла пиво.

– Начос – через пару минут.

– Конечно, дорогая. – Фил улыбнулся – улыбнулся мило, и пару лет назад ему бы ответили тем же. Увы, не теперь. Он задержал взгляд на девушке чуть дольше положенного («Не заметила», – подумала Уэнди), а когда та ушла, поднял бутылку. Чокнулись.

«Хватит прелюдий».

– «Лицо со шрамом» вам о чем-нибудь говорит?

Фил постарался никак себя не выдать. Стал тянуть время: нахмурил лоб и даже спросил:

– Чего?

– Лицо со шрамом.

– И?

– Говорит это вам о чем-нибудь?

– Ни о чем.

– Врете.

– Лицо со шрамом? – Фил задумчиво сморщил нос. – Кино вроде? С Аль Пачино, да? – Он изобразил жуткий акцент и, пробуя отшутиться, не менее скверно спародировал: – «Скажи „привет“ моему маленькому другу».

– А что такое охота?

– Откуда это все?

– От Кельвина.

Молчание.

– Я видела его сегодня.

Тут удивил уже Фил:

– Да, я в курсе.

– В курсе?

Он подался вперед. Позади радостно завопили:

– Давай! Давай!

Двое раннеров «Янки» кинулись к базам. Первый добежал легко, а второго у «дома» едва не коснулся соперник, но он успел проскочить, вызвав еще один вопль болельщиков.

– Не понимаю, – сказал Фил. – Чего вы хотите?

– В каком смысле?

– Та бедная девочка умерла, Дэн тоже.

– И?..

– И все. Все кончено, разве нет?

Уэнди промолчала.

– Теперь-то что выяснять?

– Вы действительно растратили деньги?

– Да какая разница?

– Так растратили или нет?

– Неужели хотите доказать мою невиновность?

– И это тоже.

– Не надо мне помогать, ладно? Ради меня же. Ради себя. Ради всех. Забудьте.

Он отвел глаза в сторону, нащупал бутылку, торопливо приложил к губам и сделал большой жадный глоток. Уэнди на миг разглядела то, что, наверное, видела Шерри: раковину, внутри которой погас свет, потухла искра – как ни назови. Она припомнила слова Попса о мужчинах, потерявших работу. На память пришла одна пьеса и фраза о человеке, который не мог держать голову гордо и смотреть в глаза своим детям.

– Оставьте, забудьте, прошу вас, – настойчиво шептал Фил.

– Не хотите знать правду?

Он машинально начал отскребать наклейку с бутылки, следя за своими пальцами, будто скульптор мраморщик.

– Думаете, нам навредили? – продолжил Фил еще тише. – Нет. Пока это так – легкая пощечина. Забудем – все прекратится. Станем давить – точнее, если вы станете давить, – будет гораздо, гораздо хуже.

– Совсем не понимаю, о чем вы говорите, – сказала Уэнди.

– Слушайте меня, слушайте внимательно: нам сделают хуже.

– Кто?

– Не важно.

– Еще как важно.

Официанточка принесла начос – гору размером с ребенка, – шумно поставила тарелку, спросила:

– Еще чего-нибудь? – получила отрицательный ответ и ушла.

Теперь на стол навалилась Уэнди.

– Кто за всем стоит?

– Не в том дело кто.

– Не в том? А вдруг именно они убили девочку?

Фил помотал головой:

– Это был Дэн.

– Точно?

– Абсолютно. – Он посмотрел Уэнди в глаза. – Можете мне поверить. Не трогайте – и все кончено.

Ответа не последовало.

– Уэнди?..

– Объясните, что происходит. Я никому не скажу. Ни единой душе.

– Забудьте.

– Хотя бы, кто за этим стоит.

– Не знаю.

Она выпрямилась.

– То есть как?

Фил бросил на стол две двадцатки и начал вставать.

– Вы куда?

– Домой.

– Вам нельзя за руль.

– Я в порядке.

– Нет, не в порядке.

– Да?! Теперь вдруг забеспокоились, все ли со мной хорошо?! – Фил напугал ее криком – и внезапно заплакал. В обычном баре на него бросили бы пару удивленных взглядов, но тут ревели телевизоры, люди смотрели игру, и никто ничего не заметил.

– Какого черта вообще происходит? – спросила Уэнди.

– Бросьте. Слышите меня? Бросьте. И ради нас, и ради себя.

– Меня?

– Вы и себя подставляете под удар, и своего сына.

Она вцепилась в его руку. Фил попытался встать, но алкоголь сделал свое дело.

– Вы угрожаете моему ребенку?

– Совсем наоборот. Это вы подвергаете опасности моего.

Уэнди разжала пальцы.

– Как так?

Он покачал головой.

– Просто забудьте эту историю, хорошо? Мы все забудем. И Фарли со Стивом не ищите – все равно не станут говорить. И Кельвина оставьте в покое. Нечего тут выяснять. Конец. Дэн умер. А будете давить – умрут и другие.

ГЛАВА 29

Фил замкнулся и не сказал больше ни слова. В итоге Уэнди отвезла его домой, а приехав к себе, застала Попса с Чарли перед телевизором.

– Спать пора.

– Нууу… Можно, я досмотрю-ю… – заканючил Попс.

– Очень смешно.

– Да так себе. Но я сегодня не в форме.

– Чарли?..

– А по-моему, у него забавно вышло, – ответил сын, даже не повернув головы.

«Прекрасно. Прямо комедийный дуэт».

– Спать.

– Знаешь, что за кино?

Уэнди взглянула на экран.

– Похоже на тот весьма неприличный «Гарольд и Кумар уходят в отрыв».

– Именно! – сказал Попс. – А в нашей семье его на середине не прерывают – это непочтительно.

Он был прав. Уэнди сама любила «Гарольда и Кумара», поэтому устроилась рядом и за смехом попробовала забыть о мертвых девушках, педофилах, принстонцах, угрозах сыну… Паникерство Тернбола ее не заразило, однако Фил явно не хотел, как опять же говорят подростки, соваться. Похоже, он прав. Дело касалось Дэна Мерсера и, вероятно, Хейли Макуэйд, а эта часть истории закончена. Уэнди вновь получила свою работу и, в общем, вышла из ситуации неплохо – репортером, который изобличил не просто педофила, а убийцу. Возможно, стоило бы пойти именно таким курсом – вместе с полицией выяснить, нет ли других жертв.

Чарли, вытянувшись на диване, хохотал над какой-то фразой Нила Патрика Харриса, которого играл Нил Патрик Харрис. Уэнди обожала смех сына. А кто из родителей не обожает? Она все смотрела, думала о Тэде и Марше Макуэйд, о том, что им уже не услышать голос дочери, пока не заставила себя отбросить эти мысли.

Когда утром прозвенел будильник, Уэнди (спала будто минут восемь) выволокла себя из постели и окликнула сына. Тишина. Позвала снова. Ничего.

Она так и подскочила.

– Чарли!

Никто не ответил.

Едва дыша от ужаса, с бешено колотящимся сердцем Уэнди промчалась по коридору, свернула за угол и без стука распахнула дверь.

Само собой он лежал в кровати, натянув одеяло на голову.

– Эй!

– Уйди, – промычал Чарли.

– Вставай.

– Дай поспать.

– Я ведь вчера предупреждала. Поднимайся.

– Первый урок – здоровый образ жизни. Можно, я прогуляю, а?

– Вста-вай.

– «Здоровье» же. Нас, впечатлительных юношей, учат сексу, чем только пробуждают нездоровый интерес к беспорядочным половым связям. Хотя бы ради моего душевного спокойствия дай поспать.

Она с трудом сдержала улыбку.

– Вставай!

– Ну пять минут. Пожалуйста!

– Ладно. Пять минут. Не больше.

Спустя полтора часа, когда урок здоровья уже закончился, Уэнди везла сына в школу. Да какого черта – последний год в школе, в колледж приняли. Пусть отдохнет немного.

Вернувшись домой, она проверила электронную почту. Пришло сообщение от Лоренса Черстона, администратора сайта принстонских выпускников. Писал, что будет «чрезвычайно рад» встретиться «при первом же удобном для вас случае». Адрес: Принстон, Нью-Джерси. Перезвонила, поинтересовалась, удобно ли в три. Лоренс снова ответил: «Буду чрезвычайно рад».

Затем Уэнди решила проверить свой подставной аккаунт в «Фейсбуке» – страницу Шэрон Хайт. Естественно, что бы там ни напугало Фила, к делу Керби Сеннета оно не имело никакого отношения. Вообще ни к чему не имело. Да и где тут опасность? Всего-то зайти в «Фейсбук». Она ввела пароль и с удовольствием заметила: Сеннет добавил ее в друзья. Так, хорошо. Что дальше?

Еще старина Керби прислал приглашение на вечеринку «Ред булла». Ссылка вела на фотографию, где он с довольным видом протягивал большую красно-синюю банку. Рядом со временем и местом значилось: «Привет, Шэрон! Будет здорово, если придешь». Ничего себе траур у парня.

Любопытно, что за вечеринка такая. Наверное, ничего особенного – пьют энергетический напиток, разве только разбавляют чем покрепче. Надо бы спросить у Чарли.

Как поступить дальше? Наладить контакт – вдруг заговорит? Нет. Гадость какая. Одно дело представляться юной девочкой, чтобы поймать извращенца, и совсем другое – быть матерью подростка и изображать школьницу ради беседы с одноклассником своего сына.

Тогда зачем все это?

Без понятия.

Зазвонил телефон. На экране высветилось: офис «Эн-ти-си».

– Алло?

– Мисс Уэнди Тайнс? – спросил насморочный женский голос.

– Да.

– Отдел кадров беспокоит. Не могли бы вы прийти сегодня ровно в двенадцать?

– По какому поводу?

– Мы находимся на шестом этаже, офис мистера Фредерика Монтегю. Ровно в двенадцать. Без опозданьиц, пожалуйста.

Уэнди подняла бровь:

– Как? «Без опозданьиц»?

Щелк.

С какого перепуга ее вызывают? И что это еще за девчачье «без опозданьиц»? Она откинулась на спинку стула. Наверное, ничего особенного – какие-нибудь бумаги о приеме на работу. И почему в отделах кадров все такие навязчиво-услужливые?

Уэнди обдумала следующий шаг. Дженна Уилер переехала в «Мариотт» неподалеку от дома. Пора вспомнить репортерские навыки и выяснить, в какой именно. Поиск в Интернете показал: три ближайших находились в Секокусе, Парамусе и Махве. Сначала Уэнди позвонила в Секокус.

– Соедините, пожалуйста, с постояльцем по фамилии Уилер.

Вряд ли Дженна с Ноэлем зарегистрируются под вымышленными именами.

Попросили произнести по буквам. Уэнди повторила.

– Таких у нас нет.

Потом она набрала Парамус, снова спросила Уилеров и через три секунды услышала:

– Подождите, соединяю.

Есть.

После третьего гудка ответила Дженна:

– Алло?

Уэнди положила трубку и пошла за машиной. До «Мариотт Корт-Ярд» всего десять минут езды, а такие разговоры лучше вести лично. Подъезжая к гостинице, она вновь набрала нужный номер.

– Алло? – Теперь голос Дженны звучал настороженно.

– Это Уэнди Тайнс.

– Чего вы хотите?

– Встретиться.

– А я не хочу.

– Я не собираюсь вредить вам или вашей семье.

– Тогда оставьте нас в покое.

Уэнди уже сворачивала на гостиничную парковку.

– Извините, не выйдет.

– Мне нечего вам сказать.

– Очень жаль. – Свободное место было найдено, мотор заглушен. – Спускайтесь. Я в холле. Все равно ведь дождусь.

«Мариотт Корт-Ярд» в Парамусе стоял в живописном месте у пересечения семнадцатого шоссе и трассы «Гарден-стейт». Окна одних номеров выходили на магазин электроники «П.К. Ричард», другие – на глухую стену оптовой базы «Симс», украшенную лозунгом «Лучший покупатель – образованный покупатель».

Совсем не курортное местечко.

Уэнди вошла внутрь и стала ждать в холле среди целого моря бежевых стен, оттененных блекло-зеленым ковром, среди преснейших оттенков и цветов настолько понятных, что те разве только не кричали: отель приличный, но роскоши не ждите. На кофейном столике вразброс лежали номера «Ю-эс-эй тудей». Уэнди взглянула на заголовок и открыла страницу с опросом читателей.

Пять минут спустя появилась Дженна в мешковатой толстовке. И без того заметные скулы казались опасно острыми из-за волос, туго утянутых в хвост.

– Позлорадствовать приехали?

– Да, именно позлорадствовать. Сижу это утром, думаю о мертвой девушке из леса и понимаю: хочется чего-то приятного – то ли глазури с тортика, то ли позлорадствовать. И вот приехала. Сейчас оторвусь, а потом пойду щенков душить.

Дженна присела.

– Извините, зря набросилась.

Уэнди вспомнила вчерашний вечер, бессмысленное собрание, отсутствие на нем Уилеров, представила, как им, наверное, хотелось прийти.

– И вы меня. Наверное, вам очень непросто.

– Знаете, каждый раз, когда начинаю себя жалеть, думаю о Тэде и Марше. Понимаете?

– Да.

Помолчали.

– Слышала, переезжаете?

– От кого слышали?

– Городок у нас маленький.

Дженна безрадостно улыбнулась:

– А какой не маленький?.. Переезжаем. Ноэля зовут главой отделения хирургии сердца в Мемориальную больницу Цинциннати.

– Быстро нашел место.

– Он очень хороший специалист. На самом деле мы решили уже несколько месяцев назад.

– Когда стали защищать Дэна?

Дженна снова изобразила улыбку.

– Скажем так: мои слова не пошли на пользу нашему положению. Рассчитывали дождаться конца учебного года, чтобы Аманда выпустилась со своим классом. Но видимо, не судьба.

– Мне жаль.

– Вспомните Тэда с Маршей. Так что ерунда.

Уэнди так не сказала бы.

– Зачем вы все-таки приехали?

– Вы защищали Дэна.

– Угу.

– Настойчиво, с самого начала, с тех пор как вышла та передача. И даже не сомневались в его невиновности. А в прошлый раз заявили мне, что я уничтожила честного человека.

– А каких слов вы ждали? «Простите, оплошала»? «Я ошибалась, вы – нет»?

– А это так?

– В смысле?

– Ошибались?

Дженна изумленно посмотрела на Уэнди:

– Что вы хотите сказать?

– Думаете, Дэн в самом деле убил Хейли?

В холле стало тихо. Дженна покачала головой:

– Ничего не понимаю. По-вашему, Дэн невиновен?

Уэнди не знала, как ответить.

– По моему, тут есть белые пятна.

– Какие?

– Вот это я и хочу выяснить.

Дженна, похоже, ожидала большего. Теперь глаза отвела Уэнди, подумав, что ее собеседница заслуживает лучшего ответа. До сих пор она занималась делом исключительно как репортер, но теперь все будто стало иначе. Возможно, пришла пора принять правду и проговорить ее вслух.

– Хочу вам кое в чем признаться, хорошо?

Дженна кивнула и стала ждать.

– Я основываюсь на фактах, а не на интуиции. Обычно моя интуиция все поганит. Понимаете?

– Больше чем можете представить.

Увидев в ее глазах слезы, Уэнди почувствовала, что вот-вот заплачет сама.

– Дэн пытался совратить моего виртуального персонажа – тринадцатилетнюю девочку. Явился в указанное место. Потом эти вещи у него дома и на компьютере. Даже его работа – знаете, сколько подонков крутится возле подростков? Вроде как помогают. Все говорило против него. Но моя интуиция вопила: что-то тут не так.

– Хотя стояли на своем вы очень уверенно.

– Даже слишком уверенно, не правда ли?

Дженна, чуть улыбнувшись, заметила:

– Если подумать, мы обе упорствовали. Само собой, одна точно не права. Наверное, нельзя быть уверенным в другом человеке. Помните, я говорила о скрытности Дэна?

– Да.

– Похоже, вы тогда верно предположили: он что-то от меня скрывал. И я это понимала. У каждого есть тайны, мы никому не открыты полностью. В общем, избитая мысль: даже близкого человека нельзя узнать до конца.

– То есть все это время вы ошибались?

Дженна прикусила губу.

– Полагаю, причина таится в детстве без родителей, в неумении доверять. По-моему, именно это нас окончательно и развело. Однако теперь я все чаще задаю себе вопрос…

– Какой?

– Не было ли дело еще и в другом: не случилось ли с ним плохого, не скрывал ли Дэн в себе нечто темное?

Дженна встала, отошла к столику с большим термосом, налила кофе в пластиковый стаканчик. Уэнди поступила так же, а когда обе вернулись на место, почувствовала, что момент откровений растаял, но переживать не стала – хватит интуиции, пора возвращаться к фактам.

– В прошлый раз вы упомянули Принстон и некое происшествие с Дэном.

– Да.

– Можно поподробнее?

Дженна удивилась:

– Считаете, Принстон имеет какое-то отношение?..

Уэнди не хотела выкладывать подробности.

– Хотелось бы выяснить.

– Не понимаю. Да и при чем тут университетские годы?

– Это всего лишь деталь, которую неплохо бы уточнить.

– Для чего?

– Просто поверьте мне. Вы же сами упомянули какое-то происшествие в колледже. Так расскажите, что с ним произошло.

Некоторое время Дженна молчала.

– Даже не знаю. Это тоже было его тайной – самой большой, как мне теперь думается. Потому и упомянула.

– Вы хотя бы представляете ее суть?

– Не очень. Да и кончилось все ничем.

– Но рассказать-то мне можете?

– Не вижу смысла.

– А вы сделайте одолжение.

Дженна поднесла к губам стаканчик, подула, осторожно пригубила.

– Ну ладно. Когда мы только начали встречаться, Дэн стал куда-то пропадать каждую вторую субботу.

– Вы, конечно, задали вопрос.

– Да. Он ответил сразу: мол, одно давнее занятие, на которое уходит только его личное время. Еще сказал: беспокоиться не о чем. И попросил понять, что ему это необходимо.

Дженна замолчала.

– И как вы поступили?

– Ведь я любила. Поначалу придумывала объяснения. Говорила себе: ну, играют парни в гольф, в боулинг, ходят с друзьями в бар – имеют право. Тем более в остальное время Дэн был таким внимательным. Я взяла да и махнула рукой.

В дверях возникло семейство из пяти человек – потоптались у входа, пошли к стойке регистрации. Отец назвал фамилию и протянул администратору кредитку.

– Поначалу?

– Да. Хотя какое «поначалу» – со свадьбы прошел примерно год, когда я спросила снова. Дэн сказал: «Не беспокойся, ерунда». Но меня распирало от любопытства. И как-то в субботу я решила пойти за ним.

Дженна умолкла и чуть улыбнулась.

– А дальше?

– Никогда никому не говорила. Даже Дэну.

Уэнди отпила кофе и устроилась поудобнее.

– Да и рассказывать-то не о чем. Ехала следом час или полтора, чувствовала себя дурой. Он свернул к Принстону, оставил машину в городе, заглянул в кофейню, посидел там минут десять. Один. Я ждала – сейчас явится другая женщина, какая-нибудь сексапильная профессорша – очки, черные волосы и все такое. Никого. Допил кофе, пошел дальше. Сама понимала: следить за Дэном – дикость. Ведь я любила этого человека, даже не представляете как. Но тот темный закоулок в его душе – помните? Теперь вот прячусь, не попадаюсь на глаза, а сама чувствую: еще немного – и узнаю наконец правду. И мне страшно.

Дженна снова отпила кофе.

– Так куда он ходил?

– В двух кварталах, в самом центре преподавательского района, стоял симпатичный викторианский дом. Дэн постучал, вошел, пробыл там час, потом вернулся в город, сел в машину, поехал обратно.

Администратор сообщил семейству, что заселение не раньше четырех, и ни в какую не хотел пускать раньше.

– Кому принадлежал дом?

– Вот это самое забавное: шефу службы по делам студентов, Стивену Слотнику. Он тогда уже развелся и жил с двумя своими детьми.

– Что Дэн у него забыл?

– Понятия не имею. Никогда не спрашивала. Вот и вся история. Я о ней больше не заговаривала. Главное – не интрижка. Секрет какой-то. Захотел бы – рассказал.

– Он так ничего и не объяснил?

– Нет.

Они стали пить кофе, задумавшись каждая о своем.

– Вам не в чем себя винить, – сказала Дженна.

– Я и не виню.

– Дэн умер. В одном мы сходились: не верили в загробную жизнь. Умер – значит умер. И плевать бы хотел на возвращение доброго имени.

– Не этого я хочу.

– Тогда чего?

– Черт меня знает. Наверное, ответов.

– Иногда самый очевидный ответ и есть верный. Вдруг все правы насчет Дэна?

– Возможно. Но это не решает одну из главных загадок.

– Какую?

– Зачем он ходил к шефу студслужбы своей альма-матер?

– Без понятия.

– А вам самой не интересно?

Дженна призадумалась.

– Хотите выяснить?

– Да.

– Эта его тайна могла разрушить наш брак.

– Вероятно.

– А могла быть совершенно ни при чем.

– Еще вероятней.

– По-моему, ту девочку убил Дэн.

Уэнди ничего не ответила, но продолжения не услышала. Признание лишило Дженну сил – она облокотилась о спинку кресла и застыла, не в состоянии пошевелиться.

Через некоторое время Уэнди сказала:

– Возможно, и так.

– Но вы все равно хотите разузнать про шефа студслужбы?

– Да.

Дженна кивнула.

– Если что-нибудь выясните – расскажете?

– Конечно.