Текст книги "Искусство и путь по-японски. 45 дорог к медитации и красоте"

Автор книги: Х Дейви

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

ПЯТЬ ПРИЗНАКОВ ПУТИ

ГАРМОНИЯ

Гармония является очень важной составляющей Пути. Например, в кадо нужно уметь понимать характер и типы роста растений, с которыми приходится работать. Тем не менее, простого понимания темперамента определенного цветка не достаточно, чтобы достичь ва, или гармонии в искусстве икебаны.

Спокойствие и прямота цветка должны найти свое отражение в человеке, с ним работающем» Если из окна виден зубчатый силуэт гор, лежащих вдали, то он должен гармонировать с расположением цветов, находящихся в доме. При составлении икебаны нужно брать в расчет время года, тогда Ки и творческий потенциал художника сливаются в одно целое и образуют своего рода гармоничный тройственный союз. Структура и цвет, цветы и ветки, бутоны и листья сливаются воедино с вазой и домом, временем года и Ки практикующего это искусство человека. Гармония в кадо достигается за счет искусной смеси понимания и почтения. И это гармоничное состояние практикующего кадо отражается в его расслабленной и аккуратной манере, с которой он обрабатывает цветы, даже в тот момент, когда он обрезает стебли. То же самое мы видим и в японских боевых искусствах – с ростом мастерства человек становится способен распознавать и предугадывать намерения противника. Через правильную, хотя и очень изнурительную практику своего искусства адепт приобретает непоколебимое спокойствие, которое позволяет ему практически буквально читать мысли партнера. Тем не менее, эта повышенная чувствительность, способность предугадывать намерения противника практически ничего не стоит, если не сопровождается внутренним уважением к намерениям своего оппонента. Применение силы по отношению к человеку в будо или к цветку в кадо означает, что человек еще не достиг того уровня, когда он может эффективно и практично использовать Ки. Когда же понимание и уважение сливаются воедино, в будо приходит гармония, и в этом состоянии гармонии человек способен вести и контролировать действия своего противника.

В рисовании кистью гармония также является краеугольным камнем. В шодо гармония выражается в динамическом балансе. Этот баланс асимметричен, что приводит к чувству действия в самом иероглифе. Это в какой-то мере похоже на фотоснимок спринтера, положение его тела с наклоненным вперед корпусом, человек как бы застыл в движении. Такой быстрый снимок дает чувство движения (чего нельзя увидеть на фотографии человека, спокойно стоящего перед объективом). Чувство движения есть и на снимке бегуна, который только что споткнулся и пытается удержаться на ногах; он просто двигается вперед, пытаясь найти опору, но это уже не то движение, которое мы видим на первом снимке спринтера. Да, на обеих фотографиях запечатлен человек в движении, но то, что делает данные снимки такими непохожими друг на друга, это баланс. В шодо динамический баланс достигается через естественное изменение давления на кисть, что приводит к постоянному изменению толщины нарисованных линий, чередованию толстых и тонких. Одинаковые мазки кистью создают впечатление неуклюжести, искусственности и отсутствия жизни в работе.

Хотя в кадо, шодо и будо гармония выражается по-разному, принцип гармонии является обязательным элементом в практике любой формы Пути.

АСИММЕТРИЧНЫЙ БАЛАНС

Асимметричный баланс – еще одна характерная черта японского искусства. Данное явление еще известно как хачо, намеренная неровность, которая характерна для японской культуры в целом. Один из примеров – японская поэзия, каждый стих состоит из нечетного количества асимметричных строчек: три строки по пять, три по семь и снова три по пять слогов в хайку, и пять строк по пять, семь, пять, семь и еще семь слогов в стихах вака.

В кадо тоже достаточно просто найти пример асимметричного баланса, где он призван создать чувство естественности. Природа постоянно изменяется, и поэтому в кадо стараются избегать «мертвого», статичного впечатления, которое как раз и создается жесткостью и симметричным балансом. Неровность, шероховатость создает впечатление бесконечности перемен и вызывает чувство харизматического движения и жизни. Таким образом, относительная ветвь, расположенная на одной стороне букета, дублируется похожей ветвью на другой стороне; скорее наоборот – там будет находиться что-либо абсолютно непохожее по текстуре или форме, благодаря чему и будет достигнут динамичный асимметричный баланс. В кадо также используется особый трехсторонний баланс. Многие работы состоят из трех основных элементов, символизирующих небо (тен), землю (чи) и человека (дзин), где человек играет роль промежуточного звена, устанавливает баланс между крайними элементами.

«Путь цветов» представляет собой еще один пример искусства, где очень широко применяется принцип использования пустого пространства, позволяющий внутреннему взору продолжить работу над букетом, после того как он уже оформлен; то есть наблюдатель опять вовлекается в процесс создания самой работы, его подталкивают к внутреннему творчеству. Незавершенность требует продолжения работы, достижения логического конца; то, что осталось незаконченным, находится в гармонии с динамикой жизни, с непрекращающимися изменениями и эволюцией. Необходимо уточнить, что асимметрия в данном случае не отрицает наличие баланса, скорее, наоборот – в кадо единство противоположностей приводит к достижению сбалансированного дисбаланса. Этот Дисбаланс отражает собой природу дзенских коанов, метафизических вопросов, ответы на которые находятся за пределами человеческой логики. Принципы использования асимметрии, незавершенности и неровности встречаются нам и в других формах японских искусств – рисовании чернилами, письме кистью и даже в классической архитектуре. Как и гармония, асимметрия является неотъемлемой чертой Пути.

БЕЗЫСКУСНОСТЬ, ПРОСТОТА

Как уже говорилось выше, на философию Пути большое влияние оказали принципы таких философских и религиозных учений как Дзен, Буддизм, Синто, Докйо и многих других. В философии Пути и в Даосизме меньше – это больше, и невмешательство в естественный ход вещей позволяет творческой энергии вселенной проявиться в действиях мастера.

Для того чтобы понять концепцию простоты и безыскусности, необходимо понимание таких эстетических принципов как ваби и саби.

В предыдущих главах мы говорили, что бедность, выражаемая ваби, например, в чайной церемонии, это прежде всего «скудость» нарочитой напыщенности, какого-то чрезмерного внешнего проявления и приверженности человека к материальным ценностям; она подчеркивает важность приостановки размышлений, постоянных попыток понять происходящее логически, необходимость избавления от всех форм эгоизма и претенциозности, так как только таким образом можно достичь истинного понимания природы вещей, лежащих в основе всех явлений в нашем мире относительности. Природа сама по себе является асимметричной, спонтанной и несовершенной, и ваби выражает эту чистоту природного несовершенства. Ваби помогает нам понять важность безыскусности и даже «обезображивания». Когда же у простота и безыскусность сливаются с античностью, получается то, что японцы называют саби. В некоторых случаях саби, буквально «уединенность», подразумевает качество, достигаемое безусилий.

Эстетические концепции ваби, саби и шибуми подчеркивают идеал простоты и безыскусности в японских искусствах, но, кроме того, на глубочайшем уровне понимания они затрагивают что-то в самом сердце человека, и это что-то является общим для всего мироздания.

СКОРОТЕЧНОСТЬ

Саби подчеркивает непостоянство всех процессов в жизни, олицетворяет приходящую, постоянно ускользающую природу существования. Применять принципы саби в жизни, значит осознавать, что все отношения, даже те, к которым мы относимся с трепетом, временны. Они существуют только в данный момент, но если мы вкладываем в них всю нашу душу, каждый момент становится бесценным, растягивается, и для него уже не существует временных границ.

Саби – как выражение непостоянства в искусстве – означает, что неважно, занимаемся ли мы ча-но-йу, наблюдаем за тем, как кто-то работает над составлением букета или сами работаем в данный момент с цветами, наше сознание должно находиться в настоящем моменте, мы должны отдавать себе отчет в том, что у нас я больше никогда не будет шанса вновь оказаться в этом моменте, пережить его.

Не только саби но и все остальные эстетические принципы и концепции Пути описывают, каждая по-своему, особо выделяя какой-то один элемент, универсальный, общий для всех Путь. Каждая форма До это всего лишь одна из дорог, но все они ведут к одной цели. Все сторонники практики Пути в один голос заявляют, что быстротечность является очень важным эстетическим, если не духовным принципом практики. Освобождая самосознание и полностью переживая единственный, скоротечный момент, мы тем самым приходим к пониманию того, что жизнь существует только сейчас, в это конкретное мгновение, и у нас никогда не будет возможности прожить этот миг, а с ним и жизнь, заново.

«Утсурой» еще один термин, обозначающий непостоянство природы бытия. Он указывает на эфемерность жизни, на то, что она подобна отражению в зеркале… практически не оставляет следов на отражающей поверхности. В кадо таким образом описывается понимание глубокого смысла и внутренней красоты непостоянства цветов в букете, которого достигают как мастер, так и тот, кто любуется его работой. Представьте поблекшие цвета опадающих листьев. Тот, кому аккуратное составление композиции из цветов, которые скоро завянут, превратятся в пожухшие обрывки, кажется бесполезной тратой времени, не понимает того, что просто не существует никакой формы искусства, не подверженной влиянию времени. Такой человек находится во власти иллюзий.

Идея непостоянства находит свое подтверждение и выражение во многих аспектах японской культуры. На протяжении долгих веков японцы носили сандалии, изготовленные из соломы. Они довольно быстро изнашивались, и потому во время долгих путешествий их можно было купить практически на каждом шагу. Одежда очень часто представляла собой набор тканевых полосок, сшитых вместе, которые по мере необходимости можно было оторвать и использовать в качестве тряпки. В традиционном японском доме бумажные панели шоджи менялись дважды в году. Точно так же и соломенные маты обновлялись каждую осень. Эти и другие примеры показывают, что японцы чувствуют себя достаточно комфортно в условиях постоянных перемен.

Непостоянство, отстраненность, жизнь настоящим, объединение сознания и тела в моменте, выходящем за рамки времени, – все это представляет собой выражение таких эстетических идеалов как уединенность саби, «сентиментальная грусть», ассоциируемая с моно но аваре (иногда просто аваре). Это идеи, которые делают японцев по-своему уникальными, но в то же самое время указывают на нечто трансцендентное, превосходящее все границы, – созидание и разрушение, каждое из которых неизбежно приводит к своей противоположности, непрекращающийся танец ин-йо, не рожденный и не умирающий неделимый абсолют, представляющий собой вечный пульс жизни и смерти.

ЕДИНСТВО С МИРОЗДАНИЕМ

Все упомянутые выше принципы объединяются одной важной идеей – пониманием нашего внутреннего, врожденного единства с мирозданием, или природой. Человек настолько же сильно связан с природой, насколько и отдельно взятая волна с морем. Каждая волна уникальна, существует какое-то мгновение, поднимается, берет свое рождение в море и туда же возвращается. Море и его волны это одно целое.

Точно так же человек представляет собой единое целое с природой, вселенной. Внутри у нас находится сама суть мироздания – Ки; каждый отдельно взятый человек это вселенная в миниатюре. Но чтобы действительно понять это, надо не просто услышать или прочитать об этом. Вы не можете почувствовать ветер, прочитав о нем. Только теоретическое понимание, не подкрепленное практическим опытом, что называется, из первых рук, без своего реального воплощения, только усиливает разрыв между сознанием и телом, это конфликт, когда сознание «знает» как, а тело не может сделать. Это приводит к иллюзорному пониманию, к обману вместо того, чтобы помочь достичь гармонии с абсолютом мироздания, который безграничен и вечен. В этом состоянии гармонии мы лично, напрямую познаем безграничность и вечность природы. Как и в случае с волной и морем, гармония с вселенной означает состояние, в котором нет ни начала, ни конца, ни боли, ни страданий. Это всего лишь непрекращающийся момент, лежащий вне границ времени и вне дуальности мира.

Например, в кадо подобная гармония достигается, когда мастер начинает понимать рисунок развития цветка и характеристики растений, с которыми он работает. Но в данном случае это не просто понимание характера определенного растения, применяемого в работе, но более глубокий уровень понимания духа, Ки, самой природы.

В бонсай, суйсеки и обустройстве традиционного сада японец старается понять внутреннюю природу дерева, камня, ландшафта и создать, таким образом, работу, которая бы отражала саму суть вещей, а в конечном итоге – суть самой природы. Его работа начинается с попытки понять фундаментальный характер предмета, с которым он работает, а затем он переходит к «лепке» материала, пытаясь интенсифицировать эти внутренние черты, как можно полнее выразить характер объекта своей работы. Японский садовник работает «с песчинками», но постепенно в процессе того, как он что-то убирает или подрезает, придает форму, он открывает все новые грани прекрасного – то, что изначально присуще природе, но что было скрыто под множеством форм.

Цель японского искусства разглядеть, а потом высвободить то, что всегда присутствовало в изучаемом объекте: Но кто мы такие, чтобы считать, что освобождение столь необходимо? Человек – часть природы. Мы, как цветы в икебане или кусты и деревья в традиционном саду нива, являемся частью бесконечного многообразия форм вселенной. Мы преходящи и в то же время неподвластны времени, мы существуем в бесконечном настоящем, точно так же, как и другие природные формы, живущие рядом с нами. Постигая и освобождая какие-то природные проявления, которые всегда существовали, мы тем самым вглядываемся в нашу собственную природу.

В Японии искусства принижают и в то же время возвеличивают, облагораживают тех, кто ими занимается. Человека заставляют понять его смертность и непостоянство. Но, познав нашу ничтожность во вселенной, мы тем самым открываем для себя нашу связь с чем-то бесконечно большим, вечным и удивительным.

Подобные идеи в японском обществе редко высказываются напрямую, но они всегда присутствовали и присутствуют сейчас в большинстве японских искусств и практик Пути. Это живые знания, передаваемые из поколения в поколение, и как часть жизненной традиции они имеют много вариантов трактовки, выражения и даже понимания. Тем не менее, они существовали в Японии практически так же долго, как и сама природа.

Как выражение неразделимой взаимозависимости человека и вселенной, принципы, описанные здесь, представляют собой эстетические идеалы, независимые от стилей и тенденций развития, характерных для определенных исторических периодов. Они отражают неизменную природу вещей. Чтобы полностью понять смысл гармонии, безыскусности и непостоянства, не хватит никакого времени, этот процесс может быть таким же бесконечным, как сама вселенная; настоящее понимание приходит, только если мы сами искренне пытаемся понять и осмыслить все происходящее вокруг.

Культура или сущность Пути

Ни для кого не секрет что различные формы До (несмотря на влияние со стороны китайской культуры, искусства и религии) зародились в Японии. Так как они очень тесно связаны с различными аспектами японской культуры, понимание этой культуры абсолютно необходимо для того, кто хочет достичь более чем поверхностного продвижения в их изучении и практике. Эта книга была написана для того, чтобы помочь как автору, так и читателю достичь этого понимания.

Тем не менее, имеет смысл задать себе вопрос, насколько сильно японская культура и практика Пути разделимы, могут быть разделимы или должны быть разделимы. Тот факт, что как западные, так и японские студенты, практикующие ту или иную форму Пути, не считают нужным предаваться подобным размышлениям, заставляет еще более серьезно задуматься над этим вопросом. В данной книге нас главным образом интересуют две вещи: различные формы японского Пути и Путь как явление вообще. Под словом «Путь» здесь подразумевается Путь вселенной, поэтому ясно, что речь идет не о каком-либо конкретном виде искусства. Путь – универсальное явление, и в то же время частность. Являясь одновременно таким простым и в то же время таким сложным понятием, Путь очень трудно определим. В каком-то смысле его можно и в то же время нельзя свершить. Как сознание не может быть отделено от тела, так и Путь нельзя отделить от форм Пути. Тем не менее, тело и сознание обладают различными характеристиками, и каждая из этих составных частей работает по-своему, в свойственной только ей манере – сознание бесформенно, у тела есть форма, и так далее. Мы можем давать какие-то определения и говорить отдельно о физической и ментальной стороне дела, невзирая при этом на фундаментальное единство двух его составляющих. Путь вселенной и его внешние проявления, различные формы Пути одинаково неразделимы, но, тем не менее, их можно отличить друг от друга.

Большинство тех кто действительно серьезно практиковал ту или иную форму До, наверняка не раз слышали от своего учителя, что только чистокровный японец, практикующий чадо, шодо, будо и многие другие формы Пути, может по-настоящему понять свое искусство. Такое мнение, которое в наши дни встречается значительно реже, чем в прошлом, частенько приводит в бешенство студентов, не являющихся выходцами из Японии. И хотя мое следующее заявление может шокировать и еще больше разозлить некоторых последователей восточных учений, я все же соглашусь с подобным утверждением, но с одной оговоркой.

Различные формы Пути являются формами развития японских традиционных искусств. Путь – нет. Являясь культурными традициями Японии, различные формы До представляют собой логическое продолжение японского искусства, религии, географии, традиционных форм управления и многих других специфических аспектов развития страны. Таким образом, современные До связаны не: только с тем, что происходит в японской культуре сегодня, но и со всем тем, что имело место на протяжении многих столетий развития страны. Если мы отделим До от его культурной составляющей, то практика До просто перестанет существовать, дегенерирует, превратится в некое подобие ширпотреба, отвечающего нуждам всех и в то же время никого конкретно. Хотя идея сосуществования: нескольких культур одновременно является достаточно хорошим вариантом дальнейшего развития и на сегодняшний день приобретает все большую популярность в мире, нет абсолютно никакого смысла в отрыве традиционных искусств от их культурной основы, как бы выгодно это ни было с точки зрения человека, воспитанного на других культурных ценностях и изучающего дисциплины чуждой для него культуры. Это приведет только к оскудению традиционных искусств, изучению их внешней формы без истинного понимания самой сути практики.

Очень характерным примером может послужить американизирование традиционной кухни других народов. Я люблю острую пищу и частенько посещаю тайские рестораны. И очень часто я бываю недоволен, когда обнаруживаю, что в данном месте подают «упрощенный» вариант традиционного блюда. Поговорив с владельцем ресторана, я узнаю, что они подают «адаптированную под американский вкус» пищу. Возможно, это и так, но иногда пища, которую они подают, является просто неузнаваемой или безвкусной. Я бы очень не хотел, чтобы подобное произошло и с практикой японских До.

Так как До является естественным продолжением многовекового культурного развития Японии, эти искусства никогда не будут поняты на Западе так, как их понимают сами японцы. Другими словами, мы не японцы, и поэтому мы должны выработать наше собственное понимание этих искусств. Достигнем ли мы правильного их понимания или нет, зависит в первую очередь от нашего подхода к их изучению, от того, будем ли мы упрощать и подгонять под себя традиционные искусства. Это то же самое, что и «выделываться» с редким старым автомобилем, пытаясь сделать его «навороченным», чтобы он выглядел «круто», или рисовать крупные цифры на Циферблате старинных часов, чтобы легче было видно, какое время они показывают. Подобные попытки облегчить себе задачу при освоении чего-либо, требующего внимательного и бережного отношения, в нашем случае при изучении традиционных искусств, только вредят их целостности. При этом надо ясно понимать, что различные формы До представляют собой что-то вроде «живых артефактов», и часть их ценности заключается именно в их, так сказать, античности. Поэтому многие ученики, как с Запада, так и с Востока, серьезно изучающие эти искусства, стараются из всех сил, пытаясь убедить своих соотечественников оставить эти искусства в их изначальном виде, изучать как они есть, а если не нравится, попытаться найти что-нибудь себе по душе – то, что подходит именно тебе, а не перекраивать культурные ценности под себя.

Несмотря на то, что некоторым японским искусствам удалось сохраниться на протяжении многих веков, сохраниться в виде искусства жизни, они являются очень хрупкими, и их дальнейшее развитие и существование целиком и полностью зависит от людей, их практикующих и им обучающих. Если эти люди, неважно японцы или нет, потеряют саму сущность своего искусства, корни, идущие из Японии, то их искусство может стать абсолютно неузнаваемым уже через одно-два поколения.

Что же касается интернационализации и в частности западного пути развития японских искусств, перспектив их роста на так сказать чужеродной почве, то это особенно важный вопрос, требующий отдельного рассмотрения. Как будут развиваться различные формы До за пределами Страны восходящего солнца? Этот и подобные ему вопросы требуют тщательного анализа и обсуждения, но данная тема выходит за рамки нашей книги. Тем не менее, для того чтобы определить, что же все-таки необходимо для успешного развития До вне его родных стен, надо принять во внимание следующее.

Время от времени я слышу, как некоторые преподаватели различных До говорят своим студентам что-то типа: «для этого не надо быть японцем» или «в этом аспекте… (вставьте название любимого вами искусства) японец уступает» и тому подобные фразы. Я могу лишь покачать головой в ответ. В До такого рода споры и выяснения кто лучше – ни к чему, бесполезная трата времени, так как у всех практикующих искусство, неважно, кто вы по национальности, одна цель – понимание, распространение и сохранение традиционных японских искусств и практики Пути. Потому что, когда исчезнут японская культурная составляющая искусства, исчезнет и история и характер искусства. В таком случае это будет уже другое искусство, и называться оно должно уже по-другому. По крайней мере, если мы изменяем природу самого искусства, то должны открыто заявлять, что мы обучаем или практикуем американское каратэ или икебана в европейском стиле, а не торговать направо и налево известными японскими традициями. В конце концов До это японская форма Пути, как и следует из японских названий самих искусств.

Но неужели это и все, что представляют собой японские искусства? Конечно же нет. Если бы это было так, я бы не писал данную книгу. Потому что хотя мне и нравится практиковать то, что является частью японской культуры, это было далеко не самым главным побудительным мотивом для изучения тех форм До, которые я практикую и сейчас. И, конечно же, это совсем не единственная причина, по которой я продолжаю это делать. Моими основными мотивами практики были скорее общие законы, характерные для всех форм До, аспекты понимания которых позволяют нам развить в себе качества, которые ценятся нами вне зависимости от наших культурных принадлежностей. И эти аспекты имеют столько же общего с понятием Путь, сколько и с практикой различных форм Пути (так как в конечном итоге Путь как практика представляет собой Путь самой вселенной).

Формы Пути являются произведением японской культуры, и Запад не может просто взять и отделить эти искусства или себя в процессе их практики от японских учителей или культуры, отделить без того, чтобы потерять для себя какую-то их значительную часть. В то же время, хотя японские формы До пришли из Японии, они являются выражениями Пути, который находится ‘ выше национальных и политических границ. Понимание этого универсального Пути не имеет ничего общего с местом нашего рождения, нашей национальностью. Это Путь человека, Путь вселенной, и его значимость не имеет ни временных, ни пространственных границ.

Поэтому, хотя мы, люди Запада и не можем понять Путь так, как его понимают японцы, мы, конечно же, можем понять сам Путь. И это самое важное связующее звено между теми, кто изучает До на Востоке и на Западе. И хотя я несколько раз слышал от японских сенсеев, что «только мы, японцы, можем понять До», ни один из моих многочисленных друзей, как продвинутых учеников так и учителей (в нескольких различных До), никогда не позволял себе подобных высказываний, потому что они очень легко могут быть неправильно поняты. Если ваш сенсей говорит такие вещи, то в какой-то степени он, возможно, и прав, но это всего лишь одна сторона понимания данного предмета, причем далеко не самая важная. Также подобное заявление показывает, что этот человек делает упор в основном на культурный аспект практики До, на частность, и поэтому, возможно, это далеко не лучший учитель для того, кто больше заинтересован в медитативном, универсальном изучении Пути и его составляющих.

Так как я достаточно давно практикую японские искусства, Путь и изучаю японскую культуру, некоторые из моих учителей часто просили меня быть своего рода проводником между Востоком и Западом, особенно во всем, что касается До. Другие учителя в Японии всячески поддерживают международное распространение практик Пути как средства достижения ссекай бейва, или «мира во всем мире». Таким образом, Путь в своей основе содержит как общее, так и частное. Частное в данном случае – принадлежность практик Пути Японии, происхождение их из этой страны, общее – человеческое выражение самого сердца вселенной.