Текст книги "Закон Долга. Вестница (СИ)"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Ей хватило нескольких часов на сон. Поднявшись с постели, она причесалась, умылась и встала у стены, уперев в неё кулаки, собирая всю свою решимость, чтобы, схватив её в зубы, ломануться навстречу неумолимо подступающему рассвету. Самое страшное вынесла вчера. Ужасное известие, но не безнадёжное. Бывало хуже. Будет тяжело. Будет страшно. Готова ли? Нет, конечно! Где взять сил? Вчера ночью народная мудрость дала самый правильный совет – отправляться спать. Может, поискать и для её случая подходящую цитату? Первая пришедшая на ум заставила её издать хрюкающий смешок и собраться с силами. Она упёрлась лбом в стену, досчитала до пяти и громко, с чувством произнесла:

– Русские. Не. Сдаются!

Резко оттолкнувшись от стены, Ира направилась к двери. У неё масса, нет, МАССА (!) вопросов к богам.

Комментарий к Глава 5. Сёстры

Иллюстрация: https://vk.com/photo-184628256_457239324?rev=1

Шаблонистый из всех шаблонов начнет крошиться уже в следующей серии. Оставайтесь с нами!

========== Глава 6. Генезис ==========

Выйдя из дома в прохладу утра, Ира обомлела.

Эйуна. Люди. Дайна-ви. Барон и герцог грелись у костра, потирая глаза. Вытянувшись рядом с ними прямо на траве, спали одарённые. Чуть в стороне уставился вдаль Линно-ри, толкнувший Лэтте-ри и Терри-ти, стоило ей появиться. Остальные расположились поодаль и постепенно просыпались. Долгоиграющая немая сцена, взгляды, цепкие как репейник, полные сильных чувств от страха до преклонения.

Ире не нравилось. Она потратила много времени, чтобы завязать хорошие, тёплые отношения. И в итоге они ничего не значили. Одно решение – и их смывает волной без желания даже выслушать. Другое слово – и вот уже навешанный ярлык делает своё дело и вчерашние недоброжелатели готовы носить на руках.

Сил на печаль уже не осталось. Как с ними теперь общаться? Строить из себя обиженную за то, что было раньше, – идея так себе. Так что же? Начинать с чистого листа? Придётся наступить себе на горло и попробовать. Потому что не может одна. Если есть хоть какой-то шанс выполнить нежеланную задачу, то ей нужна помощь. Они все друг друга не поняли. Придётся задвинуть в угол старые обиды и попытаться. Снова. С каждым. Говорить, объяснять, доказывать. И может, со временем получится понять друг друга. Ира очень хотела на это надеяться.

– Светлого утра. А что вы тут делаете? – спросила она.

– Ждём вас, – ответил Альтариэн.

– Что-то случилось? Почему здесь? Вы что, и ночевали тут?

– Не то чтобы ночевали, но…– барон помялся. – Ириан, я хотел принести свои извинения за то, что пригрозил отвезти вас в Каро-Эль-Тан связанной. Я и предположить не мог, что вы вестница.

Он что, серьёзно?

– О чём вы, господин барон? Думаете, я сама не понимаю, что была для вас той ещё головной болью? За что вы извиняетесь?

Он всё сделал правильно – призвал источник проблем к порядку. Тут не за что просить прощения, он делал свою работу. Просто они оказались по разную сторону вопроса, вот и всё. Барон что, тоже решил, что для всех будет лучше начать заново? Тогда понятно желание оставить обиды в прошлом. Но сложившийся в голове образ придворного интригана с этим вот искренним «простите» вязался плохо.

– Мне кажется, после вчерашних событий у многих возникнет желание принести извинения за то, что позволили себе неуважительно отнестись к творцу, – сказал Линно-ри. – Только вот… боюсь, что нам прощения уже не будет. Мы не знаем, какова кара за то, что посмели поднять руку на вестницу Изнанки. Нам вряд ли удастся искупить те восемь месяцев и шрам от шейба-плети на вашей спине, но мы…

Ира перебила его:

– Вы, вообще, о чём сейчас? Да если бы ваши ловцы не нашли меня в Пограничном лесу, меня бы уже в живых не было! Я попала к вам из мира, где уровень комфорта создают изобретения и механизмы. Мы уже давно разучились выживать! Я не умею ни охотится, ни добывать воду, ни ориентироваться на местности. Если бы мне каким-то чудом удалось добраться до поселений летом, когда не действует Покров зимы, меня бы схватил первый проходящий стражник или урод вроде Шукара Мирафа. Чёрт с ним, со взаимным недопониманием, но я жива благодаря вам! И вообще, почему вы вдруг так резко поменяли отношение? Ведь ничего не изменилось! Вы видели перед собой странную женщину с чужими обычаями, от которой проблем больше, чем пользы. Всё так! Разве что вы теперь знаете адрес прописки… То есть откуда я родом. Не знаю, что вы ждёте, но абсолютно уверена, что я не та, кто вам нужен. Как раз шла поговорить с Сёстрами на этот счёт. Поймите, у меня нет знаний или волшебства, которые способны сразу сделать мир прекраснее! И единственное, почему до сих пор не опустила руки, – это потому что очень хочу домой, к родным. Я совсем не уверена в своих силах и в том, что могу хоть чем-то помочь… – закончила она совсем тихо, переводя дыхание.

– История говорит, что любой творец не сразу принимал свою судьбу. И вклад каждого был особенным, непохожим на другие, – сказал Вакку. – Ириан, мы понимаем, вам тяжело, но… я уверен, что вы обязательно найдёте своё место, как находили прочие до вас.

Она вздохнула, понимая, что этих людей не переубедишь. Вчера боги ткнули в неё пальцем, и они будут надеяться на чудо, которое она не способна им дать. Но всё же слышать что-то доброе после всей нервотрёпки пути приятно.

– Ирина… – позвал её капитан Накарт, не поднимая глаз от земли, – я тоже хотел извиниться.

– А вы-то за что? – она не скрывала удивления. Доваль? Тот, кто не отказывал ей ни в помощи, ни в добром слове?

– Думаю, теперь никто не осудит меня за правду. Мы тогда не знали, что вы вестница, и мой король приказал мне следить за вами и узнать, где находится ваша страна. Вы вправе меня ненавидеть. Просто знайте, я рад, что не придётся больше лгать.

Горько. Слежка, значит? Ну а что она хотела? От монарха действие ожидаемое. Новая страна – новые возможности. Наверное, только глупый король не поступил бы так. Варин Раслинг впечатления глупого не производил. А Доваль… Вот почему у него всегда был такой виноватый вид. Сердится ли она на него? Нет. Точно нет. Он хороший человек. Просто на службе. Да и представить, как эти красавцы вылезают из портала исследовать Москву… Сначала посмеёшься, а потом станет грустно.

– Я не могу сердиться на того, кто честно служит своей родине, Доваль. Вам уж точно не за что извиняться. А королю своему передайте, что это была плохая идея. Моя родина не столь гостеприимна, как могут рисовать ваши легенды. Её населяют люди. И поверьте, они мало чем отличаются от амелуту. Россия далеко ушла по пути науки и изобретений. Появись ваши солдаты с мечами на нашей земле, и их бы даже всерьёз не восприняли. Скрутили бы и упрятали в сумасшедший дом. Приют для умалишённых. И не дай бог сунуться к нам одному из ваших одарённых! Для нас ваши дары диковинка. Заточат в лабораторию… то есть темницу, и учёные мужи будут до конца жизни опыты проводить, чтобы понять, как вы устроены и как работает ваше волшебство. Скорее всего, сейчас вы разочарованы. У нас не рай… как бы это… не сплошная священная земля. Люди… они просто люди.

– Я передам, – только и смог выговорить Доваль.

– Вы сейчас к Сёстрам направляетесь? – спросил барон.

– Да. Хочу узнать побольше про этих ваших «вестников изнанки» и всю эту историю с родительскими обязанностями. Господин барон, ваша светлость, я вам, конечно, не советчик, но дрыхнуть на улице… Вы бы отослали своих солдат, а то мне аж совестно перед ними. Проблемы у меня, а не спали они в итоге. И вы Лэтте-ри, тоже втроём пошли бы отдыхать, а я…

– Ирина, а можно мы с вами? – прервал её Вакку.

– Зачем?

– Послушать! Ведь вы будете спрашивать Сестёр о других творцах, а это, да ещё рассказанное самими богинями!

Вид у одарённого был столь воодушевлённый и умоляющий, что Ира не смогла отказать и пожала плечами.

– Почему нет? Я не против. Но вы точно уверены, что не хотите поспать?

– Мы спали по очереди. А по такому случаю могли бы и вообще не спать!

Она с сомнением посмотрела на солдат. Вакку производил впечатление человека, который ради науки последнюю почку продаст, но вряд ли остальные разделяют его рвение. Отдых нужен всем.

– Ладно. Только пусть народу будет немного. Мне до сих пор неуютно.

Барон с герцогом отдали распоряжение солдатам идти на боковую. И только сейчас она заметила, как разочарованы они, получившие такой приказ. Может, она ошиблась и они и правда рады по такому случаю не спать? «Извините, ребята, не готова я пока морально работать бесплатным цирком».

«Немного народу» ограничилось семью сопровождающими: Альтариэн, барон Бирет, оба одарённых и дайна-ви. Последние так упёрто встали рядом, что она не стала настаивать, чтобы кто-то остался.

Пока шли, барон спросил:

– Ирина, можно задать вопрос?

– Слушаю.

– Вчера мне запомнились ваши слова «седьмой класс школы». А много их? Этих классов?

– Конкретно у меня одиннадцать классов, или лет, общеобразовательной школы – её у нас все проходят. И почти три курса института. Это уже по профессии. Ну, смотря кем работать будешь.

– Одиннадцать классов общих знаний? И каких же?

– Разных. Если понятным вам языком, то список примерно следующий. Математика – наука о числах, её у нас все одиннадцать лет учат – очень обширно исследованная область. Родной язык. Литературное наследие своего и иных стран. История своей родины и соседей. Биология – наука о живом. Физика – наука о материальном мире. Химия – о превращении веществ. Астрономия – наука о небесных телах. География. Отдельные уроки, посвящённые искусству. Кое-что о законах и государственном устройстве. Информатика – наука об умных механизмах, которые используются у нас дома. И минимум один иностранный язык. Это не профессиональная школа, а общая. Если человека с детства готовят к какому-то пути, то у него изучаемых наук будет больше или сами они будут глубже изучаться.

Как она и ожидала, список впечатлил слушателей.

– У нас всё по-другому.

– Во сколько же лет начинается такая учёба?

– Меня отдали в школу в шесть.

– А сейчас вам…

– Двадцать… один. Всё не привыкну. Вроде день рождения был зимой, но я не отмечала его с родными, потому… Уже следующий на носу, а я всё не могу запомнить, что стала на год старше. Тут. У вас. Да и как считать теперь, непонятно: ваш год длиннее нашего. У нас дома он триста шестьдесят пять дней. Наша планета вращается вокруг своей звезды быстрее.

– Вращается вокруг звезды? Вы говорите что-то странное, – вклинился в разговор Вакку.

– А что говорит ваша наука на этот счёт? После того как узнала, что к богам можно сходить, я уже ничему не удивлюсь.

– Наука? Да разве ж возможно изучать твердь, достигнуть которую могут только Сёстры? Разве можно изучать то, что доступно только богам?!

– Не твердь. Хотя таковой кажется. И да, можно. У нас даже в древности делались попытки, несмотря на отсутствие специальных инструментов. Хотя многие теории того времени оказались впоследствии ошибочными. Получается, астрономия у вас вообще не развита? Никак?

– Даже в голову никому не приходило начинать. Мы верим, что всё небесное – от Сестёр, и, управляемое ими, упорядочено и разумно.

– У вас – всё может быть. Одно ваше… не знаю, как вы называете: когда все ночные светила выстраиваются в круг?

– Деревенские зовут поясом Рити. А мы в Карраже говорим – осеннее равнокружие.

– Мне один он сломал все представления об астрономии, которые в школе в голову вкладывали. Наша наука построена на наблюдениях и опытах, а объясняет всё законами и формулами, позволяющими просчитать последствия и вероятность событий. И уж точно не учитывает божественного вмешательства. Но как это работает у вас, мне не понятно. В моём мире волшебством не пользуются.

– А боги? Боги у вас есть? Кому вы поклоняетесь?

– Мы не видим своих богов. Ну, если не считать тех, кому удалось пройти по духовному пути самостоятельно. Кто-то верит таким людям, кто-то нет. И представлений у людей о богах очень много.

– Как же вам удаётся… без явного подтверждения?

– Верой.

– Как же можно сохранять веру и чистоту души, не имея возможности слушать божественное слово? – спросил Доваль.

– Не знаю. Как-то умеем. Стараемся. Да и вам то, что вы его слушаете, не особо помогает. К Сёстрам пешком дойти можно, а всё равно Шукар и подобные ему бегают на свободе и успевают совершить много до того, как предстанут перед законом.

Её слова заставили собеседников глубоко задуматься. И может, беседа была бы продолжена, но они уже дошли до места. Ира некоторое время смотрела на пустую поляну и обманчиво пустой Храм.

«Сёстры, я пришла. Нет… Мы пришли», – мысленно произнесла она.

Сегодня никаких красивых спецэффектов не случилось. Только плёнка, отгораживающая внешний мир от спрятанного в храме, на мгновение пошла рябью, позволив различить силуэты богинь.

– Пошли, – сказала она, уверенная в том, что их пустят. Всех. И званых, и незваных.

Они ожидали их, уже рассевшись на земляном диванчике. Кроме Фирры, которая опять предпочла удобствам пол. Ира всё ещё не могла привыкнуть, что богиня войны никогда не раскрывает глаз. Вокруг богинь рядками, как в театре, стояло несколько скамеек. Илаэра указала на них, они поклонились и поспешили воспользоваться приглашением.

– Светлого дня, дети, – поприветствовала их Илаэра. – Ирина, – она чуть засмеялась, – у тебя в голове уйма вопросов. За одну-то ночь. Сразу скажу, есть ответы не для всех. Кое-что мы скажем тебе наедине. И я смотрю, Вакку Римс, как всегда, не упускает возможности внести лепту в свои научные изыскания?

Одарённый чуть заалел щеками, что забавно смотрелось на дяденьке под полтинник.

– Прости, Великая Мать, но история, да ещё вашими устами… Я…

– Это хорошо, – прервала его оправдания богиня. – Все ошибки, что можно совершить, уже когда-то совершались. Хорошо, если кто-то не совершит новых, прочтя твои книги. Итак, мы слушаем. Ирина?

– Вы можете рассказать мне о других землянах? Мне нужно понимать, какие поступки они совершили, чтобы вернуться домой и выполнить поставленную задачу. Да и понять, способна ли я вообще на что-то подобное.

– Мы не расскажем всего. Не потому, что не хотим. А просто потому, что не знаем. Не все вестники Изнанки, попадая в Рахидэтель, добирались до Колыбели. С кем-то мы были знакомы лично, за кем-то наблюдали издалека, а о ком-то сами узнавали по последствиям совершённых ими поступков.

– Разве вам не известно абсолютно всё, что творится в Рахидэтели? – удивилась Ира.

– Время для нас и время для живущих течёт по-разному. Вечность тоже накладывает свои ограничения. Для бессмертного заметить промелькнувшую искру иномирного короткоживущего уже событие, а если он просто пробежал мимо, потратив год или два… Вы появляетесь неожиданно и исчезаете не простившись. Мы не сразу научились замечать творцов среди тысяч наших творений.

– Получается… система «свой-чужой» у вас всё же есть? Ведь о моём присутствии вы знали?

– Не сразу. Ты успела пожить на Мрекском болоте четыре месяца, когда мы заметили тебя. Знакомство с ребёнком дайна-ви. Ринни-то. Он преподнёс тебе дар, и ты… вознесла благодарность чужому, незнакомому нам божеству. Это и привлекло наше внимание.

Ира недоумённо уставилась на богиню. Какому ещё богу? Она прокручивала в голове тот памятный день и, поняв о чём речь, захлопала глазами. Вон то «спасибо, боженька» считается?

– Оно было искренним. И потому да, считается, – ответила на её мысли богиня.

Не, а правильно. Как ещё определить, что на твою территорию забрёл чужак? Только вот что бы они делали, если бы на их земли пришёл упёртый атеист? Так бы и оставались в неведении и разгребали последствия? Хотя, как говорил кто-то: «Атеизм – частный случай верующих», и ещё «На поле боя атеистов не бывает». Если попадать в чужой мир хоть с третью впечатлений, что она набралась за восемь месяцев на Болоте, то, скорее всего, богини правы, настроив свою систему распознавания чужаков на внутреннюю молитву. По их логике искреннее «чёрт побери!» тоже в некоторых случаях сойдёт за призыв о помощи к высшим или, правильнее, низшим силам.

– Получается, вы мне помогали?

– Нет. Мы не помогаем вестникам. Вы должны совершать свои поступки самостоятельно. Потому помогать напрямую, равно как и мешать, права не имеем. Однако… потеря творца по случайности – тоже не самое лучшее событие с точки зрения высших процессов. Мы вмешались. Один раз по собственной воле. Второй раз – ответив на твою молитву.

Ира прокрутила в голове последний год.

– Ноги Лэтте-ри. Мне ещё тогда казалось невозможным, чтобы камни упали именно так.

– Верно, – ответила ей Харана, – вмешательство на столь далёком расстоянии стоило мне и Лайоли серьёзных усилий. Мои адепты все прочувствовали тогда последствия этих пространственных сдвигов.

– Милосердная, вы говорите о том двухнедельном снижении контроля над даром прошлой осенью? – уточнил Доваль.

– Да. Тот обвал мог стоить тебе жизни, Ирина. И раз уж нашёлся тот, кто по своей воле захотел прийти на помощь, мы посчитали, что лишние шансы для вас обоих стоят того. Ну и ещё были мелочи вроде ценного зверя, мелькнувшего прямо под носом у дровосека, обожающего охоту и приведшего его к застывающей в снегу страннице, или решение поставить тебя судьй в караване…

Ира не знала, как реагировать, ощущая себя препаратом, который прижали предметным стеклом и поместили под микроскоп. Сколько ещё случайностей окажутся неслучайными? И хорошо, что они несли в себе желание помочь. А то попалась бы под руку демиургу с характером поплоше, не любящему иномирцев, и… Тряхнула головой. Не прибили, и слава богу!

– А второй случай – это Ризма, да? Кстати… спасибо за ваш дар, – обратилась она к Лайоли. – Я всегда так мечтала петь!

– Знаю, – богиня расплылась в воздухе, потом чуть замерла, и Ира разглядела образ девушки со смеющимися глазами. – Пользуйся!

– Так… О землянах. Вы не можете рассказать всего, но хоть о ком-то.

– Мы поведаем о двоих. О тех, что пришли к нам первыми. Вакку Римс, зачитай нам песнь Эпохи Творения. Поэтические слова, подобранные амелуту, будут более понятны вестнице, чем сложные процессы, описываемые нами.

Вакку отвлёкся от своего блокнота, в котором до этой минуты что-то быстро выводил пером, отодвинул переносную чернильницу. Встал, прочистил горло и, гордый возложенной задачей, словно падре с кафедры собора, изложил, ни разу не сбившись:

– В Пустоте зазвучали имена. Илаэра-Истина дала имя твердыне и встала на неё. И в тот же миг расширились границы от Колыбели, пока не достигли Туманных пределов, Камнеграни и Пустыни. Потянулась богиня к Туманам и вернулась мыслью назад, ибо не было в них ничего для богов. Потянулась к Камнеграни – скучна была пустошь. Потянулась к Пустыне и почувствовала силу, превосходящую её. Неведом Истине страх, но ведома предосторожность Разуму. И был поднят рукою богини Предел, кой должен был оберегать Истину и творимое ею.

Разум, прикованный к месту своего рождения, обозревал мир вокруг и видел, что не было в нём перемен, что радовали бы глаз и утоляли бессмертную скуку. И стала Илаэра-Истина первой Матерью, создав себе Сестру. Рука об руку с ней встала та, что могла утешить её печаль, – Харана Милосердная, мать всего живого, Природа и Перемена.

Харана-Перемена наполнила мир жизнью, создав всякую траву и всякого зверя, проведя реки, что питали их, подняв к облакам горы и наполнив нутро их.

Всякая тварь была в мире, но жила она по законам Хараны: без мыслей, движимая лишь инстинктом, после конца своего становясь пищей другим и почвой под их лапами.

И решили Сёстры объединить свои силы в одном существе. Жизнь и Разум. И наступила эпоха тех, кого нарекли Первый и Первая. Облик их был странен и непонятен любому живущему ныне, но был красив, как сама природа, и изменчив так же. Не знала первая пара ни болезни, ни смерти, ни чувств. Сошлись по зову инстинкта и дали продолжение роду своему. От предела до предела расселялись они, заполняя страну, поедая всё, что росло, и убивая животных на пищу. Не зная смерти и не ведая противника, постепенно они уподобились зверям, отказавшись от разума. Леность заполнила их тела, не хотели они развиваться, имея всё под рукой.

Ира перебила его, подняв руку, вызвав у Вакку столь обиженное выражение на лице, что стало стыдно.

– А можно… – она хотела добавить «дать картинку», но почти сразу осадила себя, вспомнив, что, вообще-то, не в кино.

Илаэра, прочитав её мысли, ничуть не рассердилась и сотворила в воздухе прозрачный шар размером с баскетбольный мяч и перебросила его Ире. На ощупь он был стеклянным, но веса лёгкого, как воздушный шарик. Едва попав в руки, попытался взлететь и завис в воздухе над ладонями. Вроде и в руках, а вроде и нет. Поверхность зарябила, и внутри отразилась объёмная карта. Не рисованная, а как видеосъёмка с вертолёта, живая и объёмная. Рахидэтель без следов деятельности разумной жизни. И чуть дальше.

В отличие от бумажной карты Дэкина, эта показывала территорию за пределами страны. На юге, да, пустыня. С вкраплениями редких оазисов. Места, которые в текущие дни заселяют разные народы, покрыты лесами, сквозь которые можно с трудом разглядеть ниточки рек и пятнышки озёр. Лес уходил на восток и терялся за горизонтом. Огромного озера в центре страны, которое Ира видела на современной карте, не наблюдалось. За горами на западе простирались огромные каменные пустоши без единого признака жизни. Очевидно, та самая Камнегрань. А вот за северными горами клубился туман, и не разглядишь, есть ли там что-то или нет. Это Туманный Предел. Едва заметная перламутровая ниточка виляя шла по кругу, очерчивая границу страны.

– Что это? – спросила она, указывая на неё.

– Это барьер, за которым кончается наше влияние. Всё, что дальше, – или ничьё, или в руках иных созданий.

– У ваших соседей… иные покровители?

Илаэра чуть поджала губу:

– Да.

«Наверное, неприятно в собственном доме слышать о конкурентах. Но теперь хотя бы понятно всё то поэтично-иносказательное, что наговорил Вакку. Илаэра сотворилась сама или пришла в это пространство – не суть, создала мир, огородила его от соперников. Потом ей стало скучно, и вдвоём с рождённой по случаю Хараной они принялись экспериментировать с жизнью. В частности, попытались создать разумную. Первую пару. Интересно, на кого они были похожи?»

Откликаясь на её мысли, шар опять зарябил и показал ей двух живых существ.

«Странное у Хараны понятие прекрасного. Это, простите, что – растение, животное или, вообще, вирус? И стесняюсь спросить, который из этих помесей сыроежки с богомолом предок того же Альтариэна?».

– Это самые первые наши творения. Неудачные, – прокомментировала Харана. – В истории смертных, которую учат в школах Рахидэтели, эти существа и те, что являлись прародителями эйуна, слились в одно понятие, но мы меж собой разделяем их на Первых и Первых-прародителей. В самом начале мы совмещали наиболее продуктивные природные решения в одном существе и пытались удерживать это всё с помощью волшебства. Искра разума в таком теле не приживалась надолго. Она гасла, едва они успевали оставить потомство. Первые становились ничем не отличимыми от животных. Минимальный набор основных инстинктов. О том, чтобы эти существа могли стать сосудами для дара речи даже не шло. Волшебство, удерживающее их оболочки, на поверку оказывалось нестойким, потому эти творения в какой-то момент жизненного цикла просто рассыпались в прах. Однако численность удавалось поддерживать довольно стабильно: на способы их размножения не было наложено ограничений и не требовалось обязательного наличия самца и самки.

– Они что, были гермафродитами? – уточнила Ира.

– Не все. Опыт мира растений тоже нашёл в них своё отражение. Вегетативный , например.

«Ага. Отруби щупальце – вырастет осьминог. Голова Горыныча наоборот. Ночной кошмар всех Иванушек – от дураков до царевичей. Божественная фантазия в действии. Конечно, то, что у демиургов возможности ограничены, уже было понятно из вчерашнего разговора, но и те, что есть, всё равно ни в какие рамки не лезут!»

– В итоге мы уничтожили результаты неудачного эксперимента и решили запускать акты творения, но не вмешиваться в естественные эволюционные процессы, которые шли следом. И дать разум не всем подряд, а самой перспективной паре. Опыт показал, что в высших формах животных разум удерживается легче, а их формы устойчивее. Мы тогда вообще много экспериментировали. Первые-прародители были менее впечатляющими, чем Первый и Первая, но более подходящими под наши нужды.

Снова рябь, и на сей раз существа, которые не могли не вызвать улыбки. А уши! Прелесть-то какая! Хотя размерчик внушительный. По виду больше зверушки, но с ранними подвижками в сторону гуманоидов. Уже никаких признаков растений, одноклеточных, грибов и всего того, что влили искусственно и склеили магией в первых творениях.

– А эволюционную лестницу посмотреть можно? – ну интересно же узнать, как из этих лапочек получились эль… то есть эйуна. И лишний раз утвердить в голове, что они не сказочные персонажи, а результат действия законов природы.

Шар моментально откликнулся на просьбу и показал живых существ, стоящих один за другим. Они двигались, поворачивались разными сторонами, давая возможность себя рассмотреть.

– Угу, – кивнула Ира, бубня себе под нос: – Уменьшение роста, выпрямление осанки, развитые руки, уши тоже… А они раньше хорошо слышали, да?

– И сейчас, – ответила Харана. – У потомков Первых абсолютный слух. Хоть и несколько притупленный по сравнению с их предками. С животными не сравнить. Ловкость – тоже наследие прошлого, в этом они превосходят тех же амелуту. Хотя сейчас разница уже не так заметна. Долгие тренировки – и её не видно совсем.

– А что земляне?

– Первый вестник Изнанки появился вскоре после того, как наши эксперименты достигли успеха. Удачное сочетание компонентов чуть не обернулось для всей Рахидэтели большой бедой. Мы тогда тоже были молоды, неэкономно расходовали свои силы и ещё не настроились, выражаясь языком литературы, на вселенскую мудрость.

У Иры в голове всплыла картинка из научно-популярного фильма про первые дни Земли. Всё горячее, кипучее, взрывается, идут процессы. Долго идут, пока где-то не остынет кусок, где-то не получится случайная реакция, которая запустит всё в новом направлении. Скорее всего, прошлое Рахидэтели мало чем отличалось. Просто какие-то процессы завершались и начинались быстрее, потому что шли не сами по себе, а являлись результатами экспериментов молодых божественных сущностей. Которым дали пусть и ограниченные, но просто колоссальные запасы энергии для игр в творение. Любая вновь созданная система нуждается во времени, чтобы устаканиться и начать существовать в покое. А Рахидэтели досталось по полной, пока богини разбирались в мироустройстве и изучали всё вокруг методом научного тыка. Ох…

– Почти правильно, – сказала Илаэра, никак не отреагировав на то, что Ира мысленно назвала их с сестрой заигравшимися детьми. – И мы не рассчитали всего. Первые, те которых считают предками эйуна, были хитры, расчётливы и эгоистичны от природы. Это была животная суть, которая использовала ум в качестве инструмента для удовлетворения низших инстинктов. Искра разума держалась прочно. Получив такой многообещающий результат, мы рискнули влить в этих существ крупицы дара. Дар вошёл в резонанс с разумом и наполнил тела первыми духовными линиями. Результат превзошёл ожидания: Первые, ошарашенные новыми ощущениями, инстинктивно, на одном чутье сумели перенаправить линии так, чтобы зациклить внутри себя и как следствие создать не подверженную времени оболочку.

– Не поняла. Что значит «не подверженная времени»?

– Бессмертие. Не фактическое, как у нас, а… они просто не умирали и почти не старели. Если их не убивала случайность в виде повреждения жизненно важных органов. Последствия каждого такого события оказывались печальными. Тело, как положено, рассыпалось прахом, как и раньше. Но теперь духовные линии, постоянно взаимодействующие с носителем и запертые внутри телесной оболочки, накапливали концентрированную духовную энергию. Когда Первые умирали, магический всплеск, сопровождающий разрыв духовных линий, разрушал всё на несколько метров вокруг. В те времена они ещё не освоили использование силы дара во внешнюю среду.

– То есть Первые стали ходячим оружием?

Харана кивнула.

– Они порождали себе подобных, удовлетворяли свои потребности и постепенно уничтожали Рахидэтель. Первые медленно расползались по нашим владениям, как болезнь, множась и убивая всё на своём пути в поисках пищи. Они не знали ни общества, ни преклонения, ни искусства, ни ремёсел. И не стремились узнавать. Хорошо было только одно – желая более подробно рассматривать результаты экспериментов, мы заложили в Первых-прародителей сниженную потребность в воспроизводстве себе подобных. Их размножение было не таким стремительным, как у самых Первых. Меж собой им не было нужды воевать или соперничать, поскольку Рахидэтель тогда была ещё полна ресурсами, потому число неумолимо росло, постепенно выходя за пределы разумного. Вот тогда и пришёл первый творец. Его звали Набуаплуиддин. В историю он вошёл под именем «Набу – учитель богов».

– Как-как его звали?

– Набуаплуиддин.

Ира почесала затылок. «Это из какой же страны он был? Где у нас подобные имена? Посмотреть бы…» Шарик покорно сменил картинку и показал смуглого человека в ярких одеждах, упавшего на колени перед возвышающимися над ним Илаэрой и Хараной. Облик богинь не располагал к дружелюбию. «Почто так мужика-то пугать?»

– Да, он был испуган до смерти, а мы полны изумления. Тогда ещё не понимали, что именно видим перед собой. Мы погрузили его в сон, чтобы избавить от ужаса, и попытались разобраться в его воспоминаниях, изучить язык, на котором он говорил. Понятия, которые он привнёс в мир, в корне отличались от того, что в нём создано. Лишь разобравшись, с чем имеем дело, разбудили его.

Шарик показал травяное ложе, явно дело рук Хараны, на котором в позе спящей красавицы спал мужчина с непроизносимым именем. Ира присмотрелась внимательнее и коснулась шара, словно пытаясь докопаться до изображения. Подчиняясь её пальцам, оно поплыло и приблизило торс незнакомца. Одежда чётко обозначала, что «Набу – учитель богов» не Ирин современник. Рубаха с короткими рукавами, широкий шарф, отделка бахромой и вышивкой, браслеты, ожерелья, налобная повязка… Если подобное и носили на Земле, то очень давно. Где же? На Восток не похоже. Европейское Средневековье отметаем сразу – не той эпохи фасончик, значит – ещё раньше? Древний мир? В то время фотографий не делали, а соотнести двумерные картинки и снимки барельефов из учебника с реальным, живым человеком весьма сложно. И всё же какие-то черты казались ей знакомыми. Например, вот эта вот здоровая борода. Длиннющая, чёрная, завитая, чем-то намазанная. Ира неуверенно помяла пальцы.