Текст книги "Закон Долга. Вестница (СИ)"

Автор книги: Гюрза Левантская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

– За ответом, Великочтимая, – опустил голову Терри-ти, сжав кулаки и пытаясь унять дрожь перед лицом грозной богини. – Мы выживаем как можем, презираемые всеми вокруг. Эйуна Изаниэн во многом прав. Чтобы выжить, мы предали законы народа-прародителя, низвергли с пьедестала мораль и даже стали рабовладельцами. И вопрос только один: не зря ли? Не бесполезна ли вся эта битва за каждого нашего ребёнка? Если дайна-ви не нужны Рахидэтели, если мы только грязное пятно на её карте, мы немедленно пошлём весть домой и уйдём на Ту сторону добровольно по древнему обычаю! Как уходили наши предки, кто не смог принять изменение закона во благо выживания остальных. Нас просто не станет. Скажите, Сёстры, нужны ли мы? И если жизнь дайна-ви чего-то стоит, то где нам искать спасенья?!

Под конец речи Терри-ти практически кричал, его голос звенел, вот-вот заплачет, а лицо в противовес оставалось каменным, без единой эмоции, хотя обычно они читались без труда.

Его боль, искренняя, от самой души, резанула окружающих. Даже тех, кто испытывал ненависть к этому народу, задело за живое. Эйуна и амелуту стояли растерянные. Они не понимали говоримое Терри-ти. Уже очень давно Пограничный лес надёжно скрывал всё то, что творится на Болоте.

– Вы все наши дети, – сказал Илаэра с печалью. – Мне горько видеть, что с вами происходит, как одни наши творенья поступили с другими. И как мать я горжусь вами, сумевшими сохранить честь даже там, в том месте, что вы зовёте Мрекским болотом. Я не сужу за обычаи, если они не идут вразрез с Божественными Законами. Ещё задолго до вас, в Эпоху Первых, я наблюдала такие, что вам стало бы страшно. Эйуна, из вашего числа только правящий род да Хранители истории, пожалуй, помнят или знают о традициях Первых. Память о них среди рядовых эйуна ушла уже давно. О чистоте брачных союзов ваши далёкие предки никогда не слышали. Ваши обычаи имеют свою историю и родились не просто так. Потому и выдержали проверку временем и существуют к славе вашего народа. Вы правильно поступаете, придерживаясь их. Но судить других за изменения… Я не осужу. Дайна-ви приняли новый порядок, желая сохранить свою общину. Если бы такие вещи нуждались в суде и наказании, то на землях Рахидэтели никогда бы не существовало народов ведьм, нир-за-хар, перевёртышей или сквирри, чей жизненный уклад во многих вызывает презрение и отвращение. Засадный бой, который вы так ненавидите, на самом деле с кодексом моей сестры Фирры в противоречие не входит. Ведь попав в ловушку, пленные убиенны не были. Клеймо рабовладельца смыть будет непросто, но не невозможно.

– Великая Мать, – вышел вперёд Альтариэн, – эти существа являются преступниками в глазах нашего закона! Как мне объяснить моему тану и прочим эйуна, что рабовладельцы оказались достойны вашей милости? Рассуди, Великая Мать! Ведь если сегодня они покинули Болото и не предстали перед судом за свои преступления, то…

– Эй, твоя светлость, – Линно-ри не стал утруждать себя вежливым обращением. – Те, кто был виновен перед военным трибуналом эйуна, уже три тысячи лет лежат в могилах. Рядом с их детьми. И внуками. И правнуками. Ты хочешь отправить на суд детей, для которых вы все уже история? Тридцатое поколение?

Герцог медленно обернулся и эхом повторил:

– Тридцатое поколение?

– Мы – молодая раса, – сказал Лэтте-ри. – Первая болезнь сделала нас такими. И наша вина, ныне живущих, во власти над другими разумными. Рабовладельческий уклад. Всех, кто был виноват в военных преступлениях, уже судили на Той стороне по делам их. Даже ваш закон снимает вину с того, кто ответил жизнью. «Смерть взимает долги. Мёртвые по кодексам не в ответе». Так, кажется?

Герцог всё ещё переваривал странную речь дайна-ви, из которой Ира ничего не поняла – они говорили о каких-то им одним понятных вещах, когда поднявшийся жар заставил всех попятиться.

Фирра, так и оставшись сидеть в позе лотоса, не открывая глаз, произнесла:

– Знакома ли я тебе, Альтариэн, потомок Первых?

Эйуна низко склонил голову и, сбитый с толку странным вопросом, ответил:

– Разве есть существо, которое не знает ту, что зажигает искру чести в сердце любого воина?

– Эта искра была дарована когда-то и тебе. Освещает ли она до сих пор твой путь?

Герцог резко вдохнул и, вопреки привычке работать на публику, тихо ответил:

– Я стараюсь, Карающая. Но лишь тебе дано судить, стоят ли мои старания чего-нибудь в твоих вечно закрытых глазах.

– Да. Вижу. В тебе есть огонь чести. Он освещает твой выбор на жизненном пути. Именно он, а не закон, которому ты также следуешь. Закон придуман живыми и ими же и осмысливается, подстраиваясь под требования времени. И не всегда честь и закон одно и то же. Воины, последователи моего пути, знают это лучше остальных. А тебе за этим знанием далеко ходить не надо. Твоя собственная мать – пример того, как закон вступил в противоречие с честью.

Голос богини постепенно набирал силу, пронизывая до мурашек. С каждым её словом становилось жарче, её эмоции грели воздух в Колыбели.

– Что?! Моя мать вызвала твой гнев? Чем же?! Ведь она всегда была сторонницей жёсткого соблюдения кодексов! Не прощала слабины никому! Я – её сын, и первый испытал это на себе!

– Ты дитя, что вспоминает свою мать с любовью, несмотря на её строгость, и не мне судить тебя за это. Она отослала тебя, ещё ребёнка, на край Пустыни, не желая, чтобы ты повторил судьбу отца, ушедшего в Чертог Маяры от Первой болезни. Однако смотри! Смотри, что сотворила твоя мать, пока ты постигал воинскую науку, сражаясь с пустынными чудищами!

Богиня выставила вперёд напряжённую ладонь. Перед ней возник и тут же взорвался огненный шар, оставив после себя прозрачную плёнку, мгновенно пошедшую рябью. На этом волшебном экране разгоралась битва. Ещё через мгновение к изображению добавился звук, но он шёл не от «экрана», а со всех сторон, ничем не приглушаемый, без ручки громкости. Ира ни за что не хотела бы второй раз услышать эту какофонию из предсмертных воплей, криков боли и стука металла о металл. Захотелось закрыть уши и, судя по всему, не она единственная в этой зале имела такое желание.

Волшебная рамка показывала битву, в которой эйуна сражались с себе подобными. Хотя слово «сражались» не совсем точно отражало происходящее. В части эйуна с трудом, но можно было опознать предков нынешнего народа дайна-ви – уже появились первые признаки сереющей кожи, а более светлая сходила клоками, как при солнечном ожоге. Волосы будто облили чернилами и маслом, хотя это торжество чёрного периодически перебивалось множеством прядей светлых и коричневых волос. Худоба ярко контрастировала с поджарыми телами не поражённых болезнью бойцов.

Здоровые убивали больных. Это не было битвой, это было настоящее избиение.

Картинка сменилась, показав двухэтажный дом, где из окон верхних этажей периодически высовывались детские головы, которые моментально оттаскивали от проёмов женщины, одетые, как и все эйуна, в военное облачение. В руках мелькали мечи. Иногда из окон раздавался отчаянный вопль, когда рядом с домом падали на землю сражённые кем-нибудь брат, отец, муж, сын, мать, дочь или сестра.

Снова смена картинки, «камеру» отодвинули подальше. В кадре теперь была женщина, красивая, как звезда, только она могла быть матерью такого чуда природы, как Альтариэн.

– Матушка… – прошептал он, но его голос был заглушён командой:

– Сжечь! – женщина говорила с кем-то позади себя, и «камера» показала лучников с огненными стрелами.

– Но командир! Там же дети и всего несколько солдаток, охраняющих их!

– Сжечь, я сказала! Если не уничтожим заразу раз и навсегда, так и будем умирать подобно презренным амелуту! Ты забыл слово «приказ»?!

– Это бесчестный поступок, – сказал воин, опуская стрелу.

В следующее мгновение сквозь его живот прошёл меч, и он хрипя медленно осел на землю.

– Кто-то ещё не хочет подчиниться приказу на поле боя?! – женщина была похожа на фурию. – Кто сомневается, помните слово Кодекса! «Жизнь за народ!» Смерть отступникам! Смерть нарушителям закона, которые поставили свою жизнь выше прочих и тянут на Мост Маяры всех нас! Смерть трусам, у которых не хватило чести перерезать свои жалкие шеи ради матери, что вскормила их! Ради народа эйуна! Они дрогнули, не дрогнем мы! Пусть семени предателей не останется среди нас, пусть их кровь падёт на землю, а не уйдёт в грядущие поколения! Сжечь!!!

Неуверенно один за другим поднимались натянутые луки. Кто-то так и не смог набраться решимости, но это было неважно, ведь хватило бы и одного горящего наконечника. Стрелы дрожа пели свою песню, впиваясь в деревянный дом. Крик из скорбного стал паническим, многие больные эйуна делали всё, чтобы поскорее закончить поединки и броситься на помощь оставшимся в доме. Их добивали в спину мечами и стрелами, догоняли, роняли на землю и вспарывали шеи.

– Сжечь! – кричала разошедшаяся командирша. – Бросить все трупы в огонь! Ни одного не должно остаться! Выжечь болезнь!

Голоса стихли, и экран внезапно исчез. В Колыбели повисла гробовая тишина. Альтариэн стоял бледнее мела, многие эйуна рядом с ним выглядели не лучше. Дайна-ви замерли, как фитильки свечек, у Терри-ти дрожали пальцы. «Кино» не оставило равнодушным даже людей, многие отворачивались, не в силах смотреть кому-либо в глаза.

– Это очищение огнём при Аварте, да? – тихо спросил Терри-ти.

– Да, дитя, вы так называете это печальное событие. Мне ведомо, что с тех пор вы в память о погибших сжигаете своих умерших, прежде чем предать земле их прах, – ответила Фирра.

– Да, Карающая. Тридцати поколений не хватило, чтобы это забыть.

– И всё же у вас хватило мужества выбрать жизнь вместо мести. Судить вас – не моя работа. Моё дело – взыскивать долги! Слушайте меня, эйуна! Запоминайте, амелуту! Мой гнев рос эти три тысячи лет и ещё не скоро угаснет! Весь народ эйуна и потомки многих амелуту причина моей ярости! Если бы не смирение дайна-ви, их желание принять судьбу, не избежать вам возмездия! Вот моё слово: присутствующие здесь дайна-ви, поставившие на карту жизнь ради спасения своей общины, неприкосновенны для любого из вас! В пределах Колыбели или далеко от неё. Тот, кто рискнёт поднять на них оружие, будет испепелён моей яростью. Любой встречный одарённый из числа моих последователей применит свой дар независимо от собственного желания, чтобы уничтожить того, кто рискнёт пойти против моего слова! И даже на Той стороне это пламя будет жечь не одно столетие! Теперь, когда они пришли молить о помощи, я – воплощение честной войны, буду карать за то, что вы позволили страху незнакомого и непонятного превратить вас в убийц безоружных!

Дайна-ви медленно склонились в глубоком поклоне, стоя почти рядом с богиней, и жар будто не касался их, тогда как люди и эйуна пятились всё дальше.

– Успокойся, сестра. Умерь свой гнев, пока не сожгла наших посетителей, – сказала Рити, положив руку на плечо Фирре. В воздухе дохнуло морским бризом.

– Стараюсь. Сейчас.

Постепенно жара спала, тяжело дышащая богиня взяла себя в руки, но люди и эйуна ещё долго не решались подойти ближе.

– Значит… У нас есть надежда? – спросил Лэтте-ри.

– И не одна, – ответила Харана. – И конечно, это не новая война, ты можешь успокоить своего владыку. Вам троим опять предстоит дорога. Мрекское болото, что вы избрали домом, хранит в себе множество тайн и существ, которых нет ни в одном другом уголке страны. Вы долго и кропотливо изучали его, сделали множество открытий. Ваше спасение лежит прямо у вас под ногами. И чтобы им воспользоваться, придётся найти общий язык с теми, кому оно принадлежит. И хотя речь идёт о животных, увы, здесь я вам не помощник. Мне не покинуть границы Колыбели, чтобы договориться с ними лично. А сила одарённых, что я могу послать, не достигнет их слуха. Есть только одно существо, что способно помочь вам. Но с ним… тоже придётся договариваться.

Богиня досадливо закусила губу. «Что же это за чудо такое, с которым даже боги в полемику не лезут?» – удивилась Ира.

– Куда нам отправляться? – спросил Лэтте-ри. Он и его брат с другом всё ещё не могли отойти от новости, что не зря проделали такой путь.

– Ищите ответа у племени сквирри. Их повелитель, Великий Низз, даст ответ на все ваши вопросы о тепле.

Терри-ти даже крякнул.

– Милосердная… мы должны обратиться за помощью к племени, которое не почитает вас, Сестёр, поклоняется иному… существу и убивает всякого, кто им не по вкусу? – уточнил он.

– Да.

Дайна-ви переглянулись и обменялись кивками. Ира восхищалась их решимостью. Только что из одного абзаца вынырнули, чудом остались в живых, а уже готовы влезть в новый. А ведь каждому встречному не объяснишь, что они под божественной рукой ходят. Ну да, пожжёт обидчика богиня огня, так это уже после того, как оный подымет руку. Или меч. Или арбалет. Новое путешествие не будет менее опасным. И всё равно готовы ехать, потому что позади остался целый народ, который ждёт ответов и вестей.

– Милосердная, мы готовы отправиться немедленно! – сказал Линно-ри. – Но… вы сказали, что надежда не одна.

– Не спеши, – ответила ему Илаэра. – Отправитесь, но мой совет – обождите. Потому что здесь даже я не решусь предречь, какой стороной повернётся к вам судьба. Вторую надежду твой брат нашёл для вас и без нашей помощи. Собственными руками.

Дайна-ви недоумённо уставились на Лэтте-ри, тот лишь непонимающе пожал плечами.

– Лэтте-ри, – богиня подошла и ласково положила руку ему на плечо, – знаешь ли ты, кому дал свободу на Мрекском болоте?

Она широким жестом указала на Иру, которая рефлекторно попятилась. Он удивился вопросу, но чётко ответил:

– Чужеземной страннице. Ириан.

– Нет. Ты зажёг огонь горячего сочувствия к твоему народу в вестнице Изнанки.

В храме единодушно ахнули.

Ира смотрела на богиню, и слова не поняв из произнесенного касательно её. Какая ещё «изнанка»? Или она так называет её родной мир? Богиня всё-таки знает Землю? Она посмотрела на дайна-ви, но увидела только внезапно побледневшие лица. Взгляд бегал по остальным в зале, отмечая, как мужчин и мать тану сковывает ступор. Что такого страшного сказала Илаэра?

– Топь всепожирающая… – прохрипел Терри-ти. – Госпожа… так вы что, творец?!

Она поморщилась, в очередной раз услышав это «госпожа».

– Так. Стоп. Я не поспеваю за событиями. Вестник чего? Творец кого? Что вы все имеете в виду? Вы знаете мою родную планету? Землю? – спросила Ира, обращаясь ко всем сразу и к Илаэре в первую очередь.

Вместо ответа Харана щёлкнула пальцами. Вокруг вспучилась земля. Меняя форму, она плавно перетекала из бугров в земляные кресла, моментально обрастая мхом и мелкими цветочками.

– Садитесь. Разговор будет долгий.

После секундной заминки никто не осмелился отказаться от приглашения богини природы и расселись как в театре. Для Сестёр тоже выросла большая скамья, и они расположились рядом друг с другом, только Фирра осталась на полу.

Ира устроилась на самом краешке сиденья, подавшись вперёд, желая поскорее получить ответ на свой вопрос.

– Мы знаем, что наш мир тебе не родной, Ирина, – сказала богиня истины. – На твой вопрос «знаем ли мы Землю», как я понимаю, ты имела в виду его самоназвание, вынуждены ответить отрицательно. Земли мы не знаем. В том смысле, что нам ничего не известно о том, чем вы живёте и как. Отдельные крупицы сведений не в счёт, им уже многие сотни лет, и они наверняка устарели. Но то, что тебе нужно знать, – наши миры связаны. И да, эта дорога не в один конец.

– Вы можете вернуть меня домой?

– Нет.

– А… как же тогда?

Ира замерла в ожидании ответа. Богиня подошла к ней и ненадолго положила руку на лоб. Ире почудилось, что каждую извилину в её мозге приподняли и потрясли. Неприятное ощущение, но она постаралась сдержаться, только скривила лицо, не в силах сохранить хладнокровие. Илаэра задумчиво сказала:

– Вы очень многому научились с тех пор, как тут был последний творец.

– Были другие? Земляне? Кроме меня?

– Да. Они приносили с собой странные представления и интересные решения. То, что я вижу сейчас в твоей памяти, заставляет сделать вывод, что вы очень далеко продвинулись в своих познаниях. Объяснить будет проще. Тебе ведь знаком закон сохранения энергии?

Ира икнула. Ну ничего себе, «средневековый мир».

– Конечно. В школе проходили. В седьмом классе, кажется. «В замкнутой системе тел полная энергия не изменяется при любых взаимодействиях внутри этой системы тел». Этот закон проходит через всю физику: механику, термодинамику, физику волн, вплоть до ядерных реакций. Так или иначе, к нему возвращаются.

– Да. Ничто не получается из ниоткуда и не девается в никуда. И это справедливо и для духовной энергии тоже. Той, что вы до сих пор не научились пользоваться. Среди вас находятся только самородки, которые могут на неё настроиться. И то они пользуются лишь каплей из огромного океана. Тебе никогда не приходило в голову, что энергия есть у мечты? Или у творческого замысла?

– Если только в поэтическом смысле…– сконфуженно ответила Ира.

– В таком случае на Земле мудрые поэты. Как ты думаешь, что будет, если огромное количество энергии накапливать и не давать ей выхода?

У Иры в голове нарисовался ядерный гриб.

– Ну… ваши духовные материи для меня не очень понятны, но… Полагаю, что накопит какую-то критическую массу и рванёт. Прорвёт трубу. Понимаю, для высоких понятий это, наверное звучит глупо… Но я не могу представить иного. Не разбираюсь.

– Сравнение в целом верное, в части масштабности. Неверен лишь результат. Духовная энергия не несёт разрушения. Она может быть только нейтральной и вместо «прорыва», как ты выразилась, перерождается. Переходит на другую стадию, существуя по законам, которых вы не в состоянии понять. И чем больше копится, тем больше перерождается. Вплоть до образования искры разума.

– Вы хотите сказать, что духовная энергия способна породить разумную жизнь?

– Нет. Она способна породить разум в энергии. Вашими терминами – дать жизнь созидающей силе.

Ира сглотнула:

– Сотворить божество?

– Очень примитивное сравнение, но суть ты уловила. Эта система живёт по иным законам, чем те, что описаны у вас в учебниках. Объяснить привычными тебе формулами я не в состоянии. Совершенно иная логика. Время, действующее по другим уравнениям. Всё равно что всем им, – она кивнула в сторону прочих в зале, – в двух словах рассказать о квантовой физике. А ведь даже ты, прошедшая вашу школу, не смогла с наскока вообразить, что электрон – не только частица, но одновременно и волна, не так ли?

Ира потупилась, со стыдом вспоминая 11 класс, где билась головой об учебник, не способная осознать написанное в нём. Увы, этот раздел ей так и не дался, несмотря на поднятую дополнительную литературу и даже несколько фильмов. Как шарик, прыгающий с орбиты на орбиту, может быть одновременно и волной? Как может электрон, передвигаясь между орбитами не существовать между ними? Как может быть начальная точка движения и скорость, но существующие по отдельности и не создающие траектории для материального объекта? Вспомнить страшно! Трояк за контрольную по данной теме был весьма завышенной оценкой.

Она отвлеклась от воспоминаний и с удивлением посмотрела на богиню, снова осознавая, где находится. Как непривычно тут, посередь мечей и низкого уровня образования вести разговор на понятном языке науки. Тряхнув головой, она спросила:

– Как всё это связано с моим возвращением домой?

– Мне трудно объяснить тебе механизм… Придётся прибегнуть к поэтическим образам. На Земле не развита магия, а духовные пути исследованы слабо. Множество нереализованной энергии проявляет себя неконтролируемыми всплесками и неэкономными выбросами, способствуя формированию огромных потоков. Как я говорила, духовная энергия живёт по своим законам. И когда-то давно в определённой точке времени она переродилась. Родилась сила, которую мы зовём Законом Долга. Сила, что стоит над нами, богами Рахидэтели, и теми, кто соседствуют с нами в этом пространстве. Чтобы тебе было понятнее, Закон Долга – это бог. Или нет. Система. Так вернее. А мы, стоящие под его рукой, лишь те, кого в вашем литературном наследии называют демиургами.

– Создатели. Ремесленники. Творцы.

– Именно. Что же касается вас, землян, то вы для нас… вроде родителей, с которыми нас всё ещё связывает духовная пуповина. Ваша боль, ваша страсть, ваше творчество и неиспользуемая магия – всё, что не нашло выхода у вас, дало начало нам.

– То есть… вы как мечта… фантазия?

– Нет! Мы – реальность. А не плод чьего-то воображения. Смерть и жизнь в этом мире такие же реальные, как и у тебя дома. И то, что тебе кажется нереальным, – волшебство, лишь умение, до которого ваш народ просто не дошёл. И наверное, никогда уже не дойдёт, раз вы выбрали такой путь развития, который я увидела в твоих воспоминаниях. Он не лучше и не хуже. Он просто иной. Хотя в нашей истории были вестники, которые, попав к нам, открывали в себе способности, обычно закрытые дома. Зависит от личности. Да и у вас встречались те, кто сумел перебороть вашу Систему и открыть разум. Полагаю, у них была трудная жизнь. Что же касается пути домой… Вы наши «родители». Или, опираясь на ваши легенды… как ангелы, пророки или вестники богов. Когда есть предпосылки для появления внутреннего диссонанса, Закон Долга, как дитя, взывает к родителям. Это, конечно, лишь образ. На самом деле Система действует по законам, есть сложная статистика. Но суть заключается в том, что долг родителя… Творца. Вестника Изнанки. Землянина… состоит в том, чтобы привнести полезное изменение. Без этого дорога назад просто не откроется. А открывается она обратно так же, как и открылась сюда. Это не портал и не заклинание, на которые ты надеялась. Выкинуть в родной мир вестника нам не под силу, даже если б очень захотели. Равно тому мы, богини, не можем убить тебя, если перемены, несомые тобой, нам не придутся по вкусу. Убийство «родителя»… Это слишком расшатает Систему. Твоё перемещение обратно – это как… выключение сканирующей программы после отлова вирусов. Она лишь выключается. В твоём случае – ты просто вернёшься домой. Если не погибнешь в процессе. Нам же останется иметь дело с последствиями твоих решений.

Сердце зашлось в приступе паники. Захоти она сейчас, не смогла бы пошевелить и пальцем. Дышалось с трудом. Перед глазами пролетели лица родных, которых она так мечтала увидеть после посещения храма. Улыбчивые родственники, весёлые друзья. Родной дом, полный ласковой живности, и кусачая водяная черепашка, которую она боялась после того, как та тяпнула её за палец аж до мяса. Улица. Лес за окном через дорогу, заполненную гудящими машинами в час пик. Бывшая школа. Сокурсники…

Всё было напрасно? Выхода нет? Шанс на то, что она снова всё это увидит, ничтожно мал? Какой из неё, к дьяволу, родитель?! Как вообще вообразить, что она спасает кого-то там, если себя без чужой помощи спасти не может? Дрожь тела уже было не остановить. Пот начал заливать глаза, а потом… её тряхнуло.

– Ириан! Очнитесь! – перед ней на корточках стоял Лэтте-ри, утирая пот с её лица и периодически тряся за плечи. Доваль держал за руку, щупая пульс, по запястьям скакали зелёные вспышки, он пытался понять, что происходит.

Ира посмотрела в глаза Лэтте-ри, а потом упала ему на грудь и разрыдалась так самозабвенно, будто решила наплакаться на всю жизнь. Она не плакала так сильно даже в рабстве. Ведь отсутствие свободы не столь фатально, как отсутствие надежды. Она просто не знала, где искать поддержки в том море одиночества и отчаяния, в которое проваливалась без возможности всплыть. Хваталась за то, что подворачивалось под руки. Сзади подошёл Каю Бирет и неожиданно погладил по спине, перебравшись через кресло и сев поближе. Четыре сестры, да? Чувствуется. Сквозь скрученный жгут в душе чувствуется. Ей всё не удавалось взять себя в руки. Внезапно её головы что-то коснулось. Тёплое, родное, материнское. Она резко вздохнула, ощутив, как отступает истерика, и подняла голову. На неё с печалью смотрела Илаэра.

– Творцу требуется время, чтобы принять свою судьбу. Так было всегда. Ирина, когда соберёшься с мыслями – приходи. Без приглашения. Мы ответим на все вопросы, на которые имеем право отвечать. Герцог Альтариэн и барон Бирет! Передайте своим правителям: мирный договор очень кстати. Война была бы лишней, пока по нашим землям ступает вестник Изнанки. И последнее… Рикан. Когда ты вошёл в Колыбель, твой внутренний вопль услышали все Сёстры. Почему же ты молчишь сейчас?

– Я не смею, Великая Мать… – тихо ответил солдат. – Когда такое творится, что уж до наших мелких дел…

– Всякая жизнь священна! Или ты забыл закон? Под пологом Каро-Эль-Тана падают титулы и звания, и дело простого воина не может быть мельче, чем дела королей. Излагай.

Пожилой солдат чуть вышел вперёд и, опустив голову, тихо сказал:

– У меня была дочь. Семилеточка. Двенадцать лет назад она пропала без единой весточки. Я просто хотел знать… надеяться ли мне ещё… Мне стыдно. Стыдно, что испугался это сделать раньше, предпочтя надежду знанию правды, и собрался с духом только сейчас. Понимаю, скорее всего, меня нечем обнадёжить, но…

– Не кори себя. Любой родитель предпочтёт надежду. Тем более что твоя дочь жива, – ответила ему Лайоли. В одно мгновение переместившись со своего места, она оказалась прямо перед ним и положила размазанную в воздухе руку ему на плечо. Рикан чуть зажмурился: смотреть на богиню ветра и правда испытание для глаз. Но на последних словах он поднял лицо, полное такого чувства, что прочие в зале отвели глаза.

– Ты встретишь её, – сказала Илаэра, привлекая его внимание. Богиня прикрыла глаза и выставила вперёд чуть светящуюся руку. – Ваша встреча предопределена. Но останетесь ли вместе… Вот моё пророчество: – Ты должен выбрать правильную дорогу. Сумеешь – обнимешь своего ребёнка!

Рикан плакал, никого не стесняясь. Лайоли облетела вокруг него несколько раз, уменьшилась в размере и, обняв со спины. Могущественная богиня казалась в тот момент почти человечной, напоминая старшую дочку, утешающую отца.

Илаэра обернулась.

– Проводите вестницу в ваш дом. Мы ещё поговорим после.

Ира встала. Она уже не плакала. Просто ничего не видела от слёз. Рванулась и побежала. Проскочила плёнку, сразу перестав слышать обеспокоенные крики позади. Пронеслась через толпу, которая шарахнулась в сторону пропуская. Мчалась, не разбирая дороги, пока не оказалась в доме, где провела ночь. Не прореагировала на попытку О-Мариф узнать, как дела, прыгая через ступеньки, взбежала наверх и упала на кровать. Та со стоном поменяла форму, подстраиваясь под её тело. Травяная подстилка заглушила вой, рвущийся из груди.

Проведя в таком состоянии, полностью опустошённой, несколько часов, она встретила закат. Подняв глаза и заметив красные отблески на окне, перевернулась на спину и уставилась в цветущий потолок. В голове пусто. Совсем. Глаза безучастно двигались вслед за мотыльком, влетевшим в окно. Состояние телесной невесомости сопровождалось полным отсутствием желания что-либо анализировать. Подступала ночь, чернильная густота постепенно заливала комнату. Она моргнула. В какой-то момент её мысли снова обрели способность течь и поначалу делали это медленно, словно окунаясь в кисель.

Началось всё с усмешки. «По классике, да? Спаси – получи награду». Смешно. Она даже рассмеялась. Нервно и рывками. Какой из неё спасатель? Чтобы искренне что-то желать спасти, это надо любить. Дорожить этим. Рахидэтель же со всеми чудесами оставалась чужой.

Помочь кому-то? Да пожалуйста! Отдельным личностям, с которыми свела судьба. Вытащить Ринни-то с обрыва, помочь раненому под землёй, не дать убить дайна-ви, стать представителем интересов Птички и Лоппи. Вот такие вещи она может. Когда искренне хочешь защитить. Но весь посторонний мир? У него могут быть какие угодно достоинства, но это не дом! Смерть – реальна. И чтобы вернуться, на карту придётся поставить собственную жизнь – так она поняла Илаэру. Рисковать ради чужого. Желает ли она этого? Не слишком ли много они хотят от женщины? Им бы рыцаря на коне, он хотя бы имеет профпригодность для подобной работы: драконы там всякие.

Статистика и неслучайный выбор? А про сбой программы они когда-нибудь слышали? Не могло ли что-то расшататься в небесных винтиках? Не подцепил ли вселенский комп вирус? Может, и так, но ей от этого не легче. Ведь от знания о наличии поломки результат не поменяется. Хочешь вернуться – вперёд на подвиги. Сделай что-то полезное. Но никто не в курсе, в чём заключается косяк и что полезное надо сделать. Разбирайся сам, ты ж родитель! Деточки кнопки понажимали, а чинить – это к маме-папе.

Она села на постели, взглядом проводив мотылька в окно. Подошла к журчащей в углу воде. Умылась. Проследила взглядом дорожку лунного света на полу. Были б здесь её родные, что они сделали? Она верила, что барахтались бы до последнего. Так, может, и ей надо? Сев на кровать, она укуталась в одеяло. Сердце кольнула обречённость. Как же много ждала от этой поездки! А теперь всё в руинах, сама разбита и хотя ей показали дорогу, ступить на неё нет сил.

Ей некстати вспомнился рассказ, читанный дома. Мужчина долго шёл, чтобы найти сокровище, а на указанном месте его ждали только пустота и грабители. Избитый и обобранный до нитки, он делится с нападавшими информацией, что пришёл сюда в поисках богатства, за что его осмеивают. А один из грабителей говорит, что ему тоже рассказывали о сокровищах, зарытых под определённым дубом, но он, естественно, не поверил и искать не пошёл. Оправившись, мужчина идёт к тому дубу, который описал вор, и находит сокровище .

«Делай шаги», – сказала О-Мариф. Горная мудрость оказалась случайно высказанным пророчеством. Да, она не дошла сегодня до своего «ватаха». Не дойдёт и завтра, а может, и через год. То, к чему она стремилась, было непередаваемо дорого. Если посмотреть с этой стороны, то ради возвращения домой можно попытаться встать и за чужую страну, если считать это одним из шагов к заветной цели. Рассматривая ситуацию в таком ключе, она бы и рада шагать, но совершенно не знает куда. И главное – страшно. Вдруг под дубом тоже ничего не окажется? И всё же понимала – пойдёт. Потому что больше некуда. Побегает, побьётся головой о закрытые двери, скорее всего, выставит себя полной дурой, потому что совершенно не обучена решать подобные проблемы. Может, ещё и пнут из Рахидэтели за «несоответствие вселенской должности». И родительских прав по отношению к дочернему миру лишат заодно.

Здесь уже успели появиться друзья и близкие люди. А дома по-прежнему нет. Как была странницей, так и осталась, а работа путника – идти, пока идут ноги. Она судорожно сглотнула и скорчила гримасу, чтобы расслабить сведённые судорогой мышцы лица. Легла, свесив ноги в сапогах с кровати, так и не потрудившись раздеться. Темнота баюкала, и под её настойчивым давлением Ира мысленно произнесла: «Утро вечера мудренее».