Текст книги "К третьему полюсу"

Автор книги: Гюнтер Оскар Диренфурт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 24 страниц)

Бегущие облака закрыли гребень. Начался снегопад. Ветер развевал снежную пыль над горой.

Когда альпинисты отдыхали на снежном плече (высшая точка, достигнутая Тенсингом и Ламбером в 1952 г.), перед ними встала дилемма: не пора ли сменить патроны с натронной известью, срок действия которых подходил к концу. Включенные в аппарат новые патроны нередко замерзали, и здесь на юго-восточном гребне это казалось особенно опасным. Технический совет на высоте «8600» привел к решению пойти на риск, но включить свежие патроны.

Хрупкая корка хрустела на каждом шагу. Идущий первым Бурдиллон было усомнился в правильности избранного пути, когда увидел, что гребень становится более пологим и они выходят на Южный пик, высота 8750 м над уровнем моря.

Так, в час дня 27 мая 1953 г. два участника XI экспедиции не только достигли высоты, превосходящей на несколько сот метров то, что удалось их предшественникам, но и взошли на вершину, безусловно превосходящую по своей абсолютной высоте все завоеванные человеком вершины.

Последний, не пройденный еще никем участок гребня был открыт, и взоры обоих направились к нему. Узкий гребень резко вздымался ввысь. Карнизы, надутые господствующими здесь западными ветрами, имели огромные, поистине гималайские масштабы. Левый склон круто спадал к скалам верхней части западной стены отвеса высотой в 2,5 км, обрывающегося к Западному цирку. Пелена облаков скрывала еще более крутую восточную стену.

Подсчитав запасы кислорода, альпинисты поняли, что если даже кислорода хватит на путь до вершины и, не пользуясь им, они как-нибудь вернутся к Южному пику, им предстоит еще тысячеметровый спуск до лагеря. А такие факторы, как усталость, возможные неполадки с аппаратурой? Нет, безопасность и разумная тактика требуют отступления.

Спуск показал, насколько правильным было это решение, каким препятствием явилась бы охватившая их обоих усталость, если на самых несложных участках два лучших альпиниста Великобритании то и дело срывались и только их опыт, а кое-где и счастливый случай позволили им избежать катастрофы.

В кулуаре Бурдиллон вышел вперед на всю длину веревки и, воткнув в снег ледоруб, готовился организовать страховку, когда мимо него стремительно пролетел Эванс. Веревка мгновенно натянулась. Рывок! Ледоруб выскакивает и Бурдиллон, сорвавшись со ступени, скользит по твердому фирну. Скорость нарастает. К счастью, натянувшаяся на один миг веревка замедлила падение Эванса, а Бурдиллону удается воткнуть в снег клюв ледоруба. Остановка! Можно спускаться дальше.

Следует заметить, что в лагере на Седле и шерпы, и кое-кто из англичан, видя людей на пике, возвышающемся над Седловиной, уверовали в то, что Эверест завоеван. С этой новостью пришли к Ханту Анг Ньима и Джордж Лоу. Ведь они весь день наблюдали за гребнем и ползущими над вершиной облаками и около часа дня, когда туман рассеялся, отчетливо видели две точки на крутизне ребра. Две точки, миновавшие Южный пик, чтобы идти дальше и выше.

Лишь в пятом часу дня у палаток появились Эванс и Бурдиллон.

Они поведали о своей победе и рассказали Тенсингу и Хиллари, что же представляет собой завершающая часть гребня. «Своим примером они вселили в нас несокрушимую веру в окончательную победу»,– пометил в дневнике Хант.

* * *

Наступила ночь в переполненном как никогда лагере 8 на Седле. Четыре участника второго штурма разместились в шатровой палатке, завершившие свое задание альпинисты группы Ханта заняли двухместную «гималайку», в маленький «блистер» втиснулись три шерпа прибывшей наверх второй вспомогательной группы.

Для тех, кто проводил на Седловине свою третью ночь в тесноте палаток, без кислорода, после подъема на большую высоту сон не принес желанного отдыха. Температура -25°С. Ураганный ветер. Мудрено ли, что никто не спал и к утру 27 мая состояние участников первого штурма, особенно Бурдиллона, было явно угрожающим.

Пик Хидден с юго-юго-востока

Вершинная пирамида пика Хидден с юго-запада

Пик Хидден и пик «7069» (справа, с облачком) с юго-запада

Пик «7069» (Хидден Сад), из-за массива которого видны вершины: Гашербрум III, Гашербрум II и пик Хидден. Снято с юго-востока

Стало очевидно, что в этот день не удастся предпринять вторую попытку штурма. Было нелегким делом всего-навсего вылезти из палатки навстречу порывам ветра. Поэтому, как откровенно поведал сам же Хиллари, он подтолкнул локтем «безропотного Тенсинга, шепнул ему несколько слов насчет еды и питья, после чего безо всякого зазрения совести вновь уютно устроился в спальном мешке».

С ворчанием примуса и повышением температуры в палатке поднялось и настроение участников. Отхлебывая горячую воду с сахаром и лимонной кислотой, Хиллари, Лоу и Грегори обсудили планы этого дня.

Вершина скрылась в облаках снежной пыли, крутившейся над гребнем. Еды, топлива и кислорода на Седловине было вдоволь, и Хант мог допустить неизбежную отсрочку, но ему неожиданно пришлось покинуть в этот день передовую позицию: Бурдиллон, начавший спуск вместе с Эвансом, оказался не в силах преодолеть скалы контрфорса.

Утро 29 мая началось с сильного ветра, но он быстро стихал, и Хиллари решил больше не откладывать выхода, хотя из сопровождавшей его группы шерпов оказался здоровым лишь один Анг Ньима. Хиллари решительно урезал нормы расхода кислорода. Выкинул из рюкзаков все то, без чего можно будет обойтись. Предупредил всех, что придется собственными силами забросить грузы в лагерь 9.

«Отказываться от штурма немыслимо!» – твердо заявил он товарищам.

Первыми без четверти девять вышли Лоу, Грегори и Анг Ньима, неся более 18 кг каждый. Час спустя по ступеням, выбитым передовой группой, начали подъем Хиллари и Тенсинг, навьючившие на себя кислородные аппараты, спальные мешки, надувные матрасики и запас продуктов. На каждого приходилось по 23 кг груза.

У склада, устроенного Хантом, они взяли на плечи добавочный груз и теперь иным пришлось нести до 28,5 кг. Давали себя знать усталость, давно пришло время расположиться и оборудовать последний лагерь, но и Хиллари и Лоу тщетно устремлялись к показавшейся вдали площадке, которая с приближением оказывалась тем же 45-градусным склоном. Вспомнив характер рельефа по весеннему восхождению 1952 г., Тенсинг предложил траверсировать крутой склон влево, и они вышли к почти горизонтальной площадке, прилепившейся под скальным отвесом. «Два часа тридцать минут», – отметил Хиллари. Весь день их взоры привлекал величественный массив Лхоцзе, но пришла та минута, когда они стояли выше, чем его вершина. Это могло означать одно: они поднялись за 8500 м.

После двух часов достаточно упорных усилий они сумели выровнять две площадки, одну над другой.

Вместо алюминиевых колышков, которые вряд ли удержались бы в мягком снегу, они вынуждены были закопать несколько кислородных баллонов, привязав к ним растяжки. К радости восходителей аппетит не покинул их, и они воздали должное сардинам с галетами, консервированным абрикосам, финикам, печенью, меду.

Тенсинг забрался в свой спальный мешок, нимало не смущаясь тем, что он наполовину свешивался над склоном. Хуже пришлось при его большом росте Хиллари, которому предстояло провести ночь полулежа. Пронзительный вой в верхней части гребня извещал его о приближении ветра, и он сдерживал своим телом полотнища утлого жилища.

4 часа утра. Хиллари приоткрывает полу палатки: блаженная тишина, полный штиль.

Он с недоумением оглядел свои ботинки: спрятанные с вечера в спальный мешок, они превратились в две оледенелые колоды. Тенсинг решительно водрузил их на горевший примус.

Оставалось взвалить на плечи 14-килограммовые аппараты и, надев маски, дать доступ кислороду. Путь открыл Тенсинг, вытаптывавший ступени от скалы, где они приютились, по заснеженному склону, ведущему к левой стороне гребня. Поднявшееся солнце уже озарило и весь дальнейший путь и Южный пик. Они вышли на гребень на высоте 8600 м у массивного снежного выступа, за которым гребень суживался.

Теперь Хиллари взял на себя обязанности головного и, оглядываясь по временам назад, с удовлетворением отмечал, как отходят все ниже скалы или изгибы гребня, которые сегодняшним утром лежали выше их лагеря. Сузившийся гребень с опасным покровом неустойчивого рыхлого снега побудил их спуститься на отходящий влево крутой склон: ветер покрыл его коркой снега. В небольшом углублении на гребне они обнаружили покрытые льдом баллоны, оставленные Эвансом и Бурдиллоном. Итак, при правильном расчете им хватит кислорода даже на обратный путь до Южной седловины.

Был момент, когда на крутом 130-метровом склоне, ведущем к Южному пику, путь показался Хиллари опасным и он остановился, чтобы посоветоваться с Тенсингом.

Решено было продолжать подъем, благо выше снег должен быть более плотным. Уже в 9 часов утра они вышли на Южную вершину.

Гребень главной вершины выглядел достаточно внушительно, даже устрашающе. Особенно зловещими представлялись карнизы, нависшие, словно скрюченные когти, над двухкилометровой стеной, обрывающейся к Кангчунгу. Ступить на такой карниз – значит рисковать жизнью. Двигаться по левому склону вряд ли возможно. Внимательный обзор убеждал в одном: крутой склон между карнизами и скальной стеной, видимо, скован плотным фирном. Если удастся вырубить в нем ступени, можно продолжать движение вперед, если же здесь лежит рыхлый, оползающий снег, шансы на восхождение сведутся к нулю.

Первый же удар ледорубом убедил новозеландца в том, что они вступили на затвердевший кристаллический фирн; после двух-трех ударов ледорубом удавалось сделать в нем ступень, в которой умещалась громадная подошва высотной обуви. Когда же надо было страховать товарища, один сильный толчок позволяя наполовину вогнать древко ледоруба. Альпинисты не забывали об осторожности, двигаясь попеременно, надежно подстраховывая друг друга перекинутой вокруг древка веревкой.

Альпинисты совершенно не страдали от холода и ветра и, как не без удивления рассказывал впоследствии Хиллари, «он испытывал от восхождения такое же удовольствие, как если бы это происходило где-нибудь в его родных Новозеландских Альпах».

«Ключом» всего маршрута, наиболее трудным препятствием предвершинного гребня оказалась знакомая им по аэрофотосъемке и наблюдениям из Тьянг-Бочи отвесная скальная стенка, преграждавшая гребень. Эта гладкая, почти лишенная зацепок скала была бы не больше чем интересным воскресным развлечением для квалифицированного скалолаза в обычных альпийских условиях. Но на высоте более 8700 м здесь могла решиться судьба всего восхождения. Огромный многодневный труд коллектива людей в течение всех предшествующих двух месяцев решался в эти минуты.

И Хиллари нашел ахиллесову пяту последнего стража: он высмотрел щель между скалой и нависшим в сторону Тибета карнизом. Тенсинг внимательно вытравлял веревку, зорко наблюдая за скрывшимся в щели новозеландцем, который полз, упираясь кошками в смерзшийся снег, используя самые крохотные зацепки, цепляясь коленями, руками, плечами, моля, чтобы не внушавший ему доверия карниз не оторвался от скалы. Хиллари лежал пластом на вершине скалы, и только когда он восстановил дыхание и закрепился, подозвал Тенсинга. Оба не сразу пришли в себя, но, когда они медленно начали подъем и Хиллари осведомился о самочувствии шерпа, тот ответил ему улыбкой и уверенным жестом руки указал на гребень.

Так они продолжали свой путь, но вот который уже раз возвышение, представлявшееся им концом гребня, оказывалось всего лишь выступом, за которым возникал еще один, более внушительных размеров. Давала себя знать усталость, азарт борьбы сменился мрачным ожесточением, когда Хиллари, сам не веря себе и не сразу осознав, что же он видит, постиг, что гребень оборвался и круто снижается, и вдали возникли Северная седловина и Ронгбукский монастырь. Перед восходителями открылся Тибет.

«Первым моим чувством было ощущение огромного облегчения, – писал об этом моменте Хиллари. – Как хорошо, что не нужно больше рубить ступени, траверсировать гребни и что нет больше бесконечных снежных выступов, дразнящих призрачной надеждой на успех.

Хиллари обернулся к своему спутнику: ни громоздкий капюшон, ни темные очки и покрытая ледяными сосульками маска не могли скрыть его лицо, озарившееся улыбкой. Они пожали руки. Тенсинг обнял Хиллари. Было 11.30 утра. Хиллари вытащил спрятанный под штормовкой фотоаппарат и сделал снимок, ставший известным всему миру: сын Азии шерп Тенсинг из Дарджилинга на высочайшей из высот Земли с поднятым над головой ледорубом, на котором укреплены флаги Великобритании, Индии, Непала и ООН.

Открывшаяся перед ними панорама и радость победы заставили забыть, что не все еще трудности остались позади. На востоке высился пирамидальный массив еще непокоренного Макалу и, повинуясь инстинкту альпиниста, Хиллари мысленно намечал возможные пути восхождения на эту вершину [90]90
  Ныне взятую французскими альпинистами (см. стр. 280-289). Следует отметить неточность справки Редакции, приводимой в книге Д. Ханта «Восхождение на Эверест» (Издательство иностранной литературы, М. 1956 стр. 227, сноска).– Прим. авт.


[Закрыть]. Где-то на горизонте темнела за облаками величественная Канченджанга. На задней стороне доминировал Чо-Ойю, знакомый Хиллари еще с 1952 г., еще дальше тянулись ступенями неведомые хребты Непала. Направив вниз объектив, он сфотографировал и уходящий к Тибету Северный гребень с Северной седловиной, славный исторический путь, проложенный восходителями двадцатых и тридцатых годов, но еще ожидающий первопроходителя.

У одинокой палатки лагеря 9 они подкрепились хорошо подслащенным лимонадом и, без большой охоты взвалив на себя спальные принадлежности, двинулись к седловине. Те движущиеся фигурки, которые они отчетливо видели отсюда, и были без сомнения Лоу и Нойсом, поджидавшими восходителей.

Спуск начался нелегко. Строки дневника Хиллари пестрят такими записями: «Мы чувствовали себя крайне слабыми и утомленными... Все наши чувства притупились и время шло, как во сне». Сильный ветер успел заровнять следы и снова пришлось взяться за ледоруб, выбивая ступени в смерзшемся фирне.

Они вышли к Седлу вконец измученными и тем радостнее была встреча с Лоу, который вышел навстречу с горячим супом и запасными баллонами. Оба они думали только о тепле и отдыхе, о еде и сне, но нервное возбуждение после всего пережитого было столь велико, что далеко за полночь они все еще обсуждали события минувшего дня.

Они спускались от лагеря к лагерю, видя те изменения, которые произошли за недолгий срок их отсутствия: ледник, подтаявший, словно глыба сахара; доживавшая последние дни тропа по ледопаду, хотя она была проложена сравнительно недавно; из многих десятков флажков, которыми был промаркирован путь от нижней базы до лагеря 5, они не увидели ни одного – все они давно покоились на дне трещин. «Не знаю, как бы нам удалось пробраться назад, если бы мы дольше задержались наверху,– заметил Хант. – Создается впечатление, будто вершина хотела показать нам на прощанье, насколько преходящим было наше вторжение на ее территорию».

Эпопея борьбы за третий полюс мира была завершена!

II. ЧОГОРИ (К2)

1953 г.Американская экспедиция под руководством Чарльза Хаустона предприняла попытку восхождения.

В экспедиции участвовали Роберт Бейтс, ветеран экспедиции 1938 г., Джордж Белл, Артур Гилки, Ди Моленар, Роберт Крэг, Питер Шенинг, капитан Н.Р. Стретер. Ее сопровождал представитель Пакистана полковник Ата Улла.

Экспедиция была превосходно оснащена. В частности ей было предоставлено обмундирование, изготовленное для арктических частей американской армии. Так, например, экспедиция пользовалась резиновыми горными ботинками с теплоизолирующей прослойкой, в которых ноги не мерзли даже в одной паре носков при самом сильном морозе. Кислород был взят только для медицинских целей, так как участники экспедиции считали применение кислорода неспортивным и по опыту ряда предыдущих высотных экспедиций полагали, что на вершину Чогори можно взойти и без кислорода [91]91
  Висснер и Пазанг Дава Лама в 1939 г. в течение 10 дней находились без кислорода на высоте 7500-8300 м. Нортон еще в 1924 г. поднялся на Чомолунгме до 8570 м тоже без кислорода. ― Прим. авт.


[Закрыть]. Кроме того, доставка кислородной аппаратуры на склоны Чогори потребовала бы значительного увеличения числа носильщиков, что весьма усложнило бы восхождение: на склонах Чогори мало площадок для биваков и эти площадки имеют небольшие размеры.

26 мая экспедиция прибыла в Карачи и вылетела в Скардо, где ее уже ожидали носильщики из племени хунза (Пакистанское правительство возражало против использования шерпов).

Носильщики-хунза на протяжении всей экспедиции показали себя с хорошей стороны; Хаустон считает, что при надлежащей альпинистской подготовке они не уступали бы шерпам [92]92
  Этим опровергаются ранее приводившиеся критические отзывы некоторых западных альпинистов о хунза. ― Прим. авт.


[Закрыть].

В Скардо много времени ушло на подготовку к выходу. Нужно было разделить все имущество на тюки по 28 кг (норма для носильщика), подобрать группу носильщиков как для подходов, так и для самих восхождений и заброски лагерей, договориться о доставке почты, радиосвязи и т.п. Только рано утром 5 июня караван из 175 человек покинул Скардо.

Пройдя 130 км то под палящим солнцем, то под проливным дождем, а выше в горах и под снегом, экспедиция 19 июня благополучно прибыла на ледник Годуин-Остен, где установила базовый лагерь на обычном месте, на высоте около 5000 м.

1 июля был установлен лагерь 2, 8 июля – лагерь 3. До 10 июля стояла хорошая погода; в ночь на 11 июля разразилась короткая, но сильная пурга с большим снегопадом. Большое количество свежевыпавшего снега в значительной мере затруднило установку лагеря 4. До лагеря 4 носильщики-хунза принимали участие в переноске груза, но из-за слабой альпинистской подготовки их нельзя было пускать выше. Дальше всю переноску грузов пришлось обеспечивать силами участников экспедиции.

Планом штурма вершины предусматривалась установка девяти лагерей. Последний штурмовой лагерь должен был находиться на высоте 8230 м. Правда, здесь предусматривалось полное оснащение и четырехдневный запас продуктов только для двух человек, но в 300 м ниже планировалось оборудование лагеря 8 с полным запасом на 12 дней для восьми человек: штурмовая двойка и вспомогательная группа из шести человек.

Как показала практика предыдущих экспедиций, только создание сети хорошо оборудованных промежуточных лагерей может обеспечить безопасность штурмовой группы, которая в случае непогоды должна иметь на спуске подготовленные биваки с питанием, горючим, сухой одеждой и спальными мешками. Это было особенно важно на Чогори с его сложным рельефом.

Планом предусматривалось поднять 900 кг груза до лагеря 2, до лагеря 3-700 кг, до лагеря 4-450 кг, до лагеря 5-320 кг. Оборудовав так все лагери, нужно было забросить в лагерь 8 около 140 кг – достаточный двухнедельный запас для головной группы в восемь человек.

21 июля лагерь 5 был полностью оборудован. Погода начала портиться, вечером бушевала сильная пурга. Тучи, которые с 11 июля медленно двигались с запада к Каракоруму, достигли, наконец, района Чогори; следующие 9 дней стояла холодная ветреная погода, временами шел снег. Тем не менее Хаустон упорно продолжал работу – 26 июля был установлен лагерь 6 и 27 июля восемь человек перебросили часть груза до предполагаемого места лагеря 7 на высоте 7560 м.

28 и 29 июля в связи со снежной пургой вся команда была вынуждена отсиживаться в лагере 6, но 30 июля погода улучшилась и все перенесли остальную часть груза до площадки лагеря 7. Гилки и Шенинг остались там, вырубили площадки и установили палатки. На следующий день они поднялись по фирновому склону до высоты 7770 м и установили на пологой части склона четыре двухместные палатки лагеря 8. 1 августа Белл, Крэг, Хаустон и Моленap поднялись с грузом в лагерь 8. День был холодный с сильным ветром; альпинистам приходилось часто останавливаться и массировать конечности, чтобы избежать обморожения. В тот же день в лагерь 8 поднялись Бейтс и Стретер. Теперь вся группа собралась на высоте 7770 м.

Погода была крайне неустойчива, видимость почти отсутствовала, густые облака закрывали все кругом, но альпинисты чувствовали себя хорошо. Они решили переждать непогоду, чтобы установить следующий лагерь и начать штурм вершины (ведь у них был двенадцатидневный запас продуктов).

Однако погода все ухудшалась, пурга усиливалась. 5 августа под натиском ветра одна палатка свалилась, ее «жильцам» пришлось стать «квартирантами» двух других.

Все эти дни в связи с пургой и теснотой (в палатках, кроме людей, находилась и часть запасов для следующего лагеря) готовить горячую пищу было трудно и в основном приходилось довольствоваться холодным пайком.

6 августа непогода, наконец, прекратилась, солнце пробилось сквозь облака. Несмотря на то что выпало более 80 см снега, а Белл и Моленар поморозили ноги и запас продуктов за прошедшие дни значительно уменьшился, руководитель экспедиции все еще надеялся продолжать штурм. Хаустон начал подготовку к выходу, но в это время произошло событие, которое предрешило судьбу экспедиции и заставило отказаться от мысли о штурме.

Вылезая из палатки, Гилки внезапно потерял сознание. Он был одним из самых сильных участников экспедиции, выполнял наиболее тяжелые работы, чувствовал себя все время превосходно, но последние два дня он жаловался на сильные боли в икре левой ноги. Хаустон, врач по профессии, установил, что у Гилки произошла закупорка вен с начавшимся воспалительным процессом. Он уже не мог самостоятельно двигаться.

Надежды на штурм вершины рухнули – нужно было срочно спустить заболевшего вниз, даже если шансы на его спасение весьма малы. Гилки уложили в спальный мешок и начали спуск по пологой части склона. Дойдя до крутой части склона, альпинисты увидели, что склоны перегружены свежим снегом и спуск продолжать нельзя. Как ни труден был обратный подъем, пришлось возвратиться в лагерь 8 и выждать, пока сойдут основные лавины.

Погода снова ухудшилась, выпало много снегу, сильно похолодало. Состояние больного все ухудшалось, появились симптомы заражения крови.

9 августа из базового лагеря была получена радиограмма: прогноз дальнейшего ухудшения погоды.

Положение стало критическим не только для Гилки, но и для всей группы; Шенинг и Крэг, несмотря на непогоду, произвели разведку нового пути спуска к лагерю 7 вдоль крутого скального гребня.

10 августа в крайне тяжелых условиях группа начала спуск. У Белла были сильно обморожены ноги, и он шел с трудом. Гилки, уложенного в спальный мешок, спустили на веревках по кулуару, проходящему рядом с лагерем 7, осуществляя страховку сверху и сбоку. Во время спуска по кулуару сошла небольшая лавина и чуть не сорвала Крэга, который без страховку спускался рядом с Гилки.

Спустившись до высоты лагеря 7, альпинистам нужно было выйти из кулуара и траверсировать довольно крутой склон к палаткам/

Крэг вышел к лагерю 7, чтобы подготовить путь для переноски больного к палаткам. Шенинг и Моленар, которые находились значительно ниже остальных членов группы, приняли на себя обеспечение безопасности Гилки при траверсе из кулуара к палаткам. Шенинг нашел хороший выступ и страховал через поясницу, Моленар, который из-за обморожений двигался с трудом, переходил кулуар немного выше Гилки, собираясь организовать страховку больного с другой стороны. В этот момент кто-то из четверки, находившейся выше, поскользнулся и сорвал всю связку. Все четверо полетели вниз по кулуару, сорвали Моленара и запутались в веревках, которые шли от Шенинга к Моленару и Гилки. Казалось, все было кончено, все неминуемо должны сорваться вниз, но свершилось чудо – все пять человек повисли на одной веревке, и, несмотря на гигантскую нагрузку, Шенингу удалось удержать всех и предотвратить катастрофу. Во время падения Хаустон ударился о камень и потерял сознание, у Моленара было сломано ребро, остальные отделались царапинами.

Крэг вернулся к кулуару и помог пострадавшим добраться до находящегося рядом лагеря 7. Гилки пришлось привязать к двум забитым в снег ледорубам и оставить на время в кулуаре, так как для его транспортировки от кулуара к лагерю нужно было натянуть перила. Без них транспортировка больного была невозможна, так как осталось только двое работоспособных – Крэг и Бейтс. Доставив всех пострадавших в лагерь 7, они вернулись к кулуару, где был оставлен больной и с ужасом обнаружили, что за время их отсутствия по кулуару прошла лавина, сорвавшая Гилки и сбросившая его с тысячеметрового обрыва на ледник. Это было страшным ударом для всех альпинистов, хотя было ясно, что Гилки почти наверняка не выдержал бы еще нескольких суток спуска.

К счастью для ослабевшей группы, вечером снегопад прекратился и ветер ослаб. Хаустон страдал от сильного растяжения грудных мышц, у Белла значительно ухудшилось состояние обмороженных ног, и его пришлось тоже транспортировать вниз. Только 13 августа они достигли лагеря 2 и на следующий день с помощью носильщиков спустились в базовый лагерь.

1954 г.О разрешении экспедиции на Чогори в этом году ходатайствовали представители альпинистских кругов Америки, Германии и Италии. Разрешение было предоставлено только итальянцам.

Организатором итальянской экспедиции 1954 г. был Ардито Дезио – профессор геологии Миланского университета, в 1929 г. участвовавший в итальянской экспедиции герцога фон Сполето на Чогори. Еще в сентябре 1953 г. Дезио в сопровождении известного итальянского альпиниста Р. Кассина произвел предварительную разведку предполагаемого пути восхождения и поднялся до высоты 5000 м к началу «ребра Абруццкого», установив место базового лагеря. Возвратившись в Италию, он незамедлительно приступил к подготовке экспедиции.

Работу по подготовке и само проведение экспедиции можно разделить на следующие этапы:

1-й этап (август – сентябрь 1953 г.) – окончательная разведка наиболее рационального пути подхода к базовому лагерю у подножья «ребра Абруццкого» на высоте 5000 м

Заключение договоров с носильщиками и окончательное оформление разрешения на восхождение.

2-й этап. (25 ноября 1953 г. – 31 марта 1954 года) подготовка экспедиции в Италии: получение средств, комплектование состава экспедиции, проверка обмундирования и снаряжения в условиях зимних восхождений. Сборы в Западных Альпах, с восхождениями на снежно-ледовые вершины до 4638 м (Монте-Роза) и ночевками в палатках и снежных пещерах. Во время этих сборов успешно прошла испытание портативная канатная подвесная дорога длиной в 150 м, которая блестяще оправдала себя и во время восхождения.

3-й этап (с 1 апреля по 10 июня) – переезд в Пакистан, транспортировка груза (16 т) до базового лагеря у подножья «ребра Абруццкого» на высоте 5000 м, акклиматизация и тренировка, последняя проверка оборудования.

4-й этап (с 10 июня по 20 июля) – штурм вершины. Оборудование лагерей на «ребре Абруццкого», расстановка вспомогательных отрядов, взятие вершины.

5-й этап (с 21 июля по 16 августа) – эвакуация лагерей, возвращение в Италию.

Первые три этапа были выполнены в срок, а в последующие значительные коррективы внесла непогода, восхождение было совершено только 31 июля. План организации лагерей на «ребре Абруццкого», заброска грузов, несмотря на сложные метеорологические условия, не изменились, что в значительной степени обеспечило успех экспедиции.

Альпинистская группа экспедиции состояла из ведущих восходителей Италии: Эрих Абрам (32 года), Лино Лачеделли [93]93
  Группа советских альпинистов, возглавляемая заслуженным мастером спорта А.И. Сидоренко, во время поездки в 1956 г. в Кортина д'Ампеццо нанесла визит победителю Чогори и имела с ним дружескую беседу. ― Прим. авт.


[Закрыть](29 лет), Джино Сольда (47 лет), Акилле Компаньони (40 лет), Убальдо Рей (31 год), Сержио Виотто (25 лет), Марио Пухоц (36 лет), Уго Анджелино (31 год), Вальтер Бонатти (24 года), Чирилло Флореанини (30 лет), Пино Галлотти (36 лет), кинооператор Марио Фантин, врач – доктор медицины Гвидо Пагани – тоже был первоклассным альпинистом.

Экспедиция ставила перед собой не только спортивные, но и научные задачи. Поэтому в ее состав была включена исследовательская группа во главе с А. Дезио. В нее входили: Франческо Ломбарди – топограф, проф. Паоло Гразиоси – этнограф, Бруно Цанеттин – петрограф, проф. Антонио Марусси – геофизик.

Экспедиция обладала первоклассным снаряжением и обмундированием, частично специально изготовленным для нее – веревками из нейлона, портативной радиоаппаратурой, палатками с шелковой подкладкой, газовыми кухнями (все кухни были сконструированы так, что, кроме варки пищи, могли обеспечить и освещение), герметическими кастрюлями, складными кроватями для базового лагеря и др. Веревки были маркированы краской, которая легко растворялась в воде и оставляла на снегу красный след, заметный для следующих групп.

Были взяты кислородные аппараты как с открытой циркуляцией (того же типа, которые использовались швейцарцами на Чомолунгме), так и с закрытой циркуляцией по образцу применяемых в итальянской авиации. Кислородные баллоны с давлением 200 атмосфер были значительно легче обычных.

Вес багажа экспедиции составлял 16 т, и она вошла в историю не только в связи с победой над вершиной Чогори, но и как самая «тяжеловесная» из всех гималайских экспедиций. Здесь уместно вспомнить и о самой «легкой» экспедиции – австрийской, победившей вершину Чо-Ойю (8153 м) в 1954 г. и имевшей всего 900 кг груза.

Упаковка имущества производилась самими участниками, причем весь груз еще в Италии был распределен и упакован с обозначением его «адреса»: подходы, базовый лагерь, штурмовые лагери в порядке их номеров, штурмовая группа. Такой порядок исключал необходимость переупаковки грузов в дальнейшем. Упаковочным материалом в основном служил водонепроницаемый картон с дополнительной изоляционной прокладкой.

30 марта все было готово и основной состав экспедиции отправился на пароходе до Карачи, и далее самолетом до Скардо. В Скардо к экспедиции присоединились четыре пакистанских офицера: полковник Ата Улла, майор Бешир, капитан Бутт и инженер Мунир. С 30 апреля по 2 мая три эшелона каравана в 700 человек двинулись в путь, покинув, Скардо на месяц раньше, чем американцы в 1953 г.

Во время подготовки каравана в Скардо Дезио и часть членов экспедиции совершили полет к Чогори. Самолет не был оборудован для высотных полетов, и поэтому пришлось применить кислородные аппараты экспедиции, что кстати послужило дополнительной их проверкой.

25 мая на высоте 5000 м был установлен базовый лагерь, и день спустя энергичный Компаньони с тремя альпинистами произвел разведку ребра и определил места для лагерей 1 и 2. 30 мая 62 носильщика доставили 1500 кг груза в лагерь 1 (5 400 м). На следующий день в лагере 1 была установлена канатная дорога, и весь остальной груз не надо было доставлять в лагерь 1, а позже в лагери 2 и 3 на плечах. Канатная дорога состояла из барабана с передачей и тонких стальных тросов (2,5 мм) длиною до 300 м. Барабан закреплялся скальными крючьями, трос спускался вниз по крутому снежному склону. Груз укладывался на специальные сани, и обслуживающий барабан один человек по сигналу снизу поднимал сани. Для подъема 20 кг груза на 300 м требовалось в среднем 30 минут.