Текст книги "К третьему полюсу"

Автор книги: Гюнтер Оскар Диренфурт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СПРАВКА

У подножья южного склона вершины заметен не слишком мощный выход черных пелитов, с хлоритовыми сланцами и темными известняковыми сланцами, в которых до сих пор не было найдено никаких окаменелостей и которые относятся к нижнему палеозою (силуру?). Сама гигантская пирамида К2 сложена гранитогнейсами, а именно, как видно по моренному материалу, в основном серо-зеленым плагио-клазово-кварцево-рогообманковым гнейсом, «гнейсом К2». Простирание его северо-западное с углом падения 30° на северо-восток.

Наличие мощных горизонтальных сдвигов в области Балторо не может быть доказано. Возможно, здесь находится осевая зона всей горной системы, т.е. район, где происходило сильное сжатие и поднятие, но без движения к югу или к северу. Весьма достопримечательно мощное позднейшее поднятие, которое продолжается и в настоящее время и составляет за послеледниковый период для всей области по меньшей мере 1500 м, а для зоны К2, по-видимому, значительно больше. Поднимающие силы одерживают верх над разрушающими; поднятие происходит гораздо быстрее, чем процессы выветривания. Здесь играет роль и то обстоятельство, что Чогори сложен очень прочными породами, плохо поддающимися разрушительному действию воды, ветра и температуры. Так и возвышается он над всеми окружающими его вершинами, «одинокий, как великая мысль».

IV. КАНЧЕНДЖАНГА

НАЗВАНИЕ

Названию третьей по высоте вершине Земли посвящена целая литература. Пытались снова найти перевод с санскрита, поэтому англичане и теперь чаще всего пишут Каnchenjunga, что означало бы примерно «золотой пояс». Все еще не изжиты и транскрипции «Kinchinjunga», и «Каnсаn-jangha». Но почти все лингвисты уже давно пришли к единому мнению, что это название в действительности тибетское и состоит из четырех слов. В старинном тибетском написании, которое очень сильно отличается от современного произношения, оно выглядит весьма странно: Gans-chhen-mdzod-lnga, что было установлено Яешке еще в 1891 г. и подтверждено ван Маном в 1931 г. Но произносится оно следующим образом: Канг-чен-дзб-нга [39]39
  Мы придерживаемся здесь принятой в нашей географической литературе последних лет транскрипции «Канченджанга». – Прим. переводчиков.


[Закрыть]причем все четыре слова отчетливо разделяются, так как в тибетском языке преобладают односложные слова. Канг означает снег, произносится оно так же, как по-немецки, так что «г» на конце почти не звучит, чен значит большой, дзб – сокровищница, хранилище, склад; нга означает пять. Все вместе означает снег-большой-сокровищницы-пять, т.е. «пять сокровищниц больших снегов», что связано, быть может, с пятью главными вершинами массива, но вероятнее всего с пятью главными ледниками. Так как европейцы (и составители тех языков, где существительные склоняются) сливают четыре тибетских слова в одно длинное, то ударение колеблется. Наиболее правильным представляется легкое ударение на третьем слоге. Немецкое сокращение «Канч» появилось частично для удобства, частично в шутку; ни в коем случае не следует делать из него какие-либо лингвистические выводы.

Канченджанга имеет пять (или даже шесть) вершин, которые мы перечислим с востока на запад:

1. Пик 7780, вершина гребня между перевалом Земугэп и южной вершиной. Поэтому можно было бы подумать о том, чтобы назвать его восточной вершиной, но он представляет собой только повышение гребня, а не полноценную вершину.

2. Южная вершина (8473 м), от которой отходят восточный, юго-юго-западный и вершинный гребни. В вершинном гребне посередине между южной и главной вершинами расположена промежуточная вершина, высота которой точно не определена, но примерно равна высоте южной вершины. Фрешфильд не принимает эту промежуточную вершину во внимание.

3. Главная вершина, высота которой оценивалась ранее в 8579 м, но по новейшим измерениям составляет 8585 м.

От главной вершины отходят вершинный, северо-северо-восточный и западный гребни.

4. Западная вершина, высота ее не определена, но составляет около 8500 м; она представляет собой довольно самостоятельную вершину.

5. Пик Кангбачен (7858 м), от которого отходят юго-западный и северо-западный гребни.

Высшей точкой, достигнутой до настоящего времени на Канченджанге, является вершина отрога (7700 м), высший пункт восточного отрога [40]40
  Это утверждение автора относится к 1952 г. В настоящее время Канченджанга покорена. См. стр. 262-272.– Прим. переводчиков.


[Закрыть], примерно на 900 м ниже главной вершины.

Во всей системе Гималаев группа Канченджанги лучше всего изучена и более всего посещалась альпинистами, учеными и туристами. Поэтому здесь особенно необходимо строго придерживаться нашей темы и в кратком историческом обзоре ограничиться перечислением только тех экспедиций, которые предпринимали серьезные попытки восхождения на самую Канченджангу.

ИСТОРИЧЕСКИЙ ОБЗОР

1905 г.Первое предприятие, имевшее своей целью восхождение на Канченджангу, родилось под весьма несчастливой звездой. «Хозяином» был А.Э. Кроули, ирландский журналист, человек малосведущий в альпинизме. Остальными европейскими участниками были: итальянец Р. де Риги я три щвейцарца – Жюль Жако-Гилльярмо, Алексис А. Пащ и Шарль А. Реймон. Вся организация экспедиции во многом оставляла желать лучшего и весьма не соответствовала ее цели – подъему на Канченджангу с юго-запада, с ледника Ялунг.

Экспедиция с 230 носильщиками покинула Дарджилинг 8 августа 1905 г. в разгар муссона. Через хребет Зингалила и Земола (4660 м) она достигла первого непальского селения, двух одиноких хижин Тзерама (3810 м) в долине Ялунг, куда авангард прошел за 10 дней. Затем участники занялись организацией лагерей (счет которых велся от Тзерама), сначала на берегу большого ледника Ялунг, затем выше на покрытой мореной поверхности этого ледяного потока. Лагерь 3 на правом (северо-западном) берегу ледника лежал на высоте около 4900 м, лагерь 4 – под скальным островом на высоте около 5300 м. До лагеря 5 (около 5700 м) путь шел большей частью по скалам, и кули могли идти босиком. Но дальше начались крутые склоны, идти пришлось по снегу, и тут оказалось, что подавляющее большинство «высотных носильщиков» не имеет обуви, и с альпинистским снаряжением вообще обстоит очень плохо. При таких обстоятельствах вполне понятно, что некоторые из этих бедняг пытались дезертировать из лагеря б (около 6100 м), причем один из них сорвался и разбился насмерть. Из лагеря 7 (около 6260 м) Паш сделал еще одну разведку, поднявшись до высоты (по его возможно несколько завышенной оценке) около 6500 м, и решил довольствоваться этим. Тем временем всем участникам экспедиции стало ясно, что о покорении Канченджанги не может быть и речи. Кроули и Реймон еще оставались в лагере 7, в то время как остальные уже начали спуск. Трое европейцев и трое носильщиков шли на одной веревке: впереди Гилльярмо, чтобы улучшить путь, за ним де Риги, потом двое кули; пятым шел Паш и шестым – слуга Гилльярмо, которого его господин снабдил горными ботинками и кошками. Оба кули в середине все время срывались, но сначала на прямом спуске Паш удерживал их. При траверсе четвертый в связке сорвал третьего, на этот раз натяжение веревки было слишком велико, Паш тоже сорвался, последний в связке полетел за ним; четыре человека скользили вниз. Гилльярмо и де Риги, находившиеся в выгодном положении, надеялись, что они смогут их удержать. Но в тот момент когда веревка натянулась и снежный слой подвергся максимальному напряжению, обрушилась лавина. Гилльярмо сумел плавательными движениями удержаться на поверхности; когда лавина остановилась, быстро выбрался и де Риги, которого почти не засыпало. Остальные были погребены глубоко под снегом и хотя веревка показывала их направление, сначала ничего нельзя было сделать. Гильярмо и де Риги потеряли в лавине свои ледорубы и разгребали снег руками. Они криками стали звать на помощь. Совсем близко от них находился лагерь 7, откуда спустился Реймон и принес с собой ледоруб. Кроули, этот «начальник экспедиции» по его собственным словам, спокойно оставался в своей палатке, пил чай и писал для своей газеты длинный отчет, опубликованный 11 сентября в «Пайонире». Он ограничился лишь тем, что послал Реймона. Правда, сам он не был особенно боязлив, но к горным катастрофам такого рода не питал ни малейшей симпатии! Завтра он спустится и посмотрит, в чем там дело! Так он в действительности и поступил, но не задерживаясь на том месте, где произошло несчастье, отправился прямо в Дарджилинг. Больше говорить о нем не стоит.

Только через три дня удалось откопать погибших. Трупы носильщиков были похоронены их товарищами в ледяной трещине, Пащ погребен на скальном острове возле лагеря 5. Позже там был установлен скромный каменный памятник, обозначенный на карте Марселя Курца («могила Паша», 5700 м).

Канченджанга

Так окончилась первая попытка восхождения на Канченджангу; могучая гора потребовала первых пяти жертв. Туземцы говорили: «Бог Канченджанги не потерпел того, чтобы приближались к его трону». Но мы должны дать себе ясный отчет в том, что неудача этой жалким образом организованной и проведенной экспедиции не может являться мерилом и мало что говорит по Существу. Ведь несчастье было связано не с ледовым обвалом, характерным для Гималаев, а с обычной снежной лавиной, которые, особенно во время мусонных снегопадов, возникают на всех мало-мальски крутых склонах. К тому же в этом случае большую роль сыграла малочисленность группы.

1920 г.В сентябре юго-западный склон Канченджанги посетили Гарольд Реберн и Ч.Г. Крофорд. Эго была лишь разведка, при которой они не следовали по пути 1905 г., а поднимались значительно восточнее по направлению к седлу Талунг. Лавинная опасность здесь оказалось была весьма велика. Важнейшим достижением этой маленькой экспедиции было пересечение перевала Ратонгла (5197 м) в юго-западном гребне Кабру (7338 м).

1925 г.После того как выдающийся гималайский пионер А.М. Келлас еще в 1911 г. поднялся с севера на Земугэп (5875 м), седловину в начале восточного гребня Канченджанги, итальянской экспедиции Н.А. Томбази удалось преодолеть его труднейший южный склон.

1929 г.Э.Ф. Фармер, молодой американец, не обладавший большим альпинистским опытом, хотел (в одиночку!) взойти на Канченджангу по ее юго-западному склону. Он хранил в строгой тайне свой отчаянный замысел. Оставив трех носильщиков в лагере на леднике Ялунг, он поднялся на восток под седловину Талунг... в великое белое безмолвие. Мы не знаем, где и как он погиб – в ледниковой ли трещине или под лавиной. При всем уважении к любому решительному поступку мы все же должны объективно указать, что попытки такого рода не только не имеют ни малейшей надежды на успех, но и представляют собой не что иное, как сложную и романтическую форму самоубийства.

Э.Ш. [41]41
  Как указывалось в предисловии автора, дальше следует описание Э. Шнейдера, заключенное в кавычки и открывающееся его инициалами. – Прим. переводчиков.


[Закрыть]«В том же году на штурм вершины вышла группа немецких восходителей, организованная и руководимая Паулем Бауером. Это была первая серьезная, имевшая шансы на успех попытка достигнуть главной вершины. То, что немецкая гималайская экспедиция 1929 г. отправилась к Канченджанге, было почти случайностью, так как по прибытии в Индию из-за отсутствия разрешения на проезд, еще не было ясно, куда будет лежать ее путь – к Нанга-Парбат, к Камету или к Канченджанге. Разрешение направиться в Сикким оказалось решающим.

На Канченджангу открывается прекрасный вид из часто посещаемого горного курорта Дарджилинга. Ее южная и восточная стороны могут быть достигнуты после сравнительно коротких переходов, не требующих больших затрат. Гора была хорошо изучена еще Фрешфильдом, совершившим в 1899 г. кольцевой маршрут вокруг нее. В своей классической книге «Вокруг Канченджанги», превосходно иллюстрированной Витторио Селла, и в небольшой работе «Как подняться на Канченджангу» Фрешфильд обращал внимание на северо-северо-западный склон и на восточный отрог, как наиболее вероятные пути на главную вершину. Этим и объясняется то, что именно с этих сторон и были предприняты три серьезные попытки восхождения – в 1929, 1930, 1931 гг.

Участниками руководимой Паулем Бауером экспедиции были: Эуген Алльвейн, Петер Ауфшнайтер, Юлиус Бреннер, Эрнст Бейгель, Вильгельм Фендт, Карл фон Краус, Иоахим Леопольд и Александр Тёнес, всего 9 человек. К ним присоединились еще два офицера связи англичане Г.У. Тобин и Э.О. Шеббер, на которых был возложен надзор за носильщиками. Выехали из Европы в конце июня. Предполагалось использовать период летних дождей для подходов и разведки, чтобы осенью, после муссона, предпринять штурм вершины. Это решение противоречило опыту прежних экспедиций, прежде всего английских попыток штурма Эвереста, проводившихся большей частью в предмуссонный период.

Оба времени года имеют естественно свои преимущества и свои недостатки. В предмуссонный период снежный покров сравнительно невелик, снежная обстановка в горах, как правило, благоприятна, незадолго до начала муссона стоит отличная безветренная погода. Но зато ^нужно отправляться в путь в весьма раннее время года (что зависит I от длительности подходов), когда еще лежат зимние снега, что становится особенно неприятным, если приходится проходить высокие перевалы с колонной носильщиков. Но худшее, однако, это бег наперегонки с муссоном: к некоторому, только приблизительно известному моменту вершина должна быть достигнута и по возможности совершен спуск с тем, чтобы покинуть трудную и лавиноопасную местность. Бремя наступления периода летних дождей из года в год меняется, колеблясь, например, для района Канченджанги от конца мая до середины июля; нормальным сроком считается 15-20 июня.

Укажем также преимущества и недостатки послемуссонного периода. Летом на подходах нет снега, но зато льют непрерывные проливные дожди и, следовательно, дороги находятся в плохом состоянии. Далее – необходимость работать в горах при наихудшей снежной и метеорологической обстановке до начала осеннего периода хорошей погоды. Начало периода хорошей погоды также датируется по-разному в разные годы. В ноябре, правда, погода почти всегда бывает хорошей, но дни становятся очень короткими и на больших высотах держатся сильные морозы, особенно по ночам.

В конце июля экспедиция вышла из Дарджилинга с 80 носильщиками, разбитыми на два отряда. До Лачена можно было следовать по обычному торговому пути из Сиккима в Тибет. Через 15 дней на левой боковой морене ледника Зему на высоте 4500 м был разбит основной лагерь; это был, считая от Лачена, лагерь 3. После предварительной разведки в конце августа был организован верхний стационарный лагерь 6 (5300 м) – в верховьях ледника Зему между восточным отрогом и восточным-юго-восточным гребнем Канченджанги. Он должен был стать базой для штурма вершины. До середины сентября альпинисты пытались найти доступный для носильщиков путь на нижнюю часть восточного отрога, но результаты оставались не слишком воодушевляющими. Поэтому вторая группа восходителей вышла к седловине Земугэп (5875 м), чтобы проверить возможность движения оттуда по восточно-юго-восточному гребню к южной вершине (8473 м). Глубокий снег, опасность подъема, а также протяженность и очевидная трудность этого гребня вынудили эту группу вернуться ранее намеченного срока. Итак, единственной возможностью восхождения с этой стороны массива окончательно остался путь по восточному отрогу.

16 сентября вышли на гребень отрога за боковой вершиной. Подъем производился по южному склону нижней части отрога, который здесь большей частью состоит из скал и пересечен боковыми гребнями. Оттуда пришлось буквально строить дорогу по снежно-ледовому гребню – утомительная работа, все время осложнявшаяся непогодой и сильными снегопадами. Эта часть восточного отрога с тех пор стала знаменитой благодаря той дерзости, с которой был проложен путь возле, над и даже через ледяные башни и ледяные и снежные «грибы», которыми усеян здесь гребень. Лагерь 7 представлял собой палаточный лагерь на склоне восточного отрога; лагери 8, 9 и 10 —снежные пещеры, обеспечивающие большую безопасность и лучшую защиту от холода. В этих местах едва ли было возможно установить палатки.

2 и 3 октября был построен лагерь 10 на высоте 7000 м в конце наиболее трудного участка всего восточного отрога. «Дорожными работами» попеременно занимались все участники экспедиции, за исключением Леопольда, который взял на себя неблагодарную задачу – следить за складским хозяйством нижнего постоянного лагеря. Теперь намеревались перейти к генеральной атаке, так как, по мнению альпинистов, главные трудности пути к вершине уже остались позади. 3 октября Алльвейн и Краус по глубокому снегу поднялись до 7200 м – наибольшей высоты, достигнутой на Канченджанге в 1929 г. – и увидели, что оттуда вверх восточный отрог «насколько было видно» не представлял уже более никаких серьезных трудностей.

Затем начался чрезвычайно сильный снегопад, длившийся пять дней. Восходители были застигнуты им в разных высотных лагерях и не могли их покинуть; всякая связь между лагерями были прервана. Спуск прошел без потерь, были утрачены только отдельные вещи (грузы были брошены на гребне и некоторые из них потом не удалось найти). К середине октября группа спустилась с восточного отрога в лагерь 6, в легкую и безопасную местность. Обратный путь в Лачен был пройден в условиях затяжной непогоды.

Первая попытка преодолеть гигантские крутые склоны восьмитысячника закончилась, таким образом, значительным успехом. Гребень восточного отрога оказался наиболее безопасным путем даже при неблагоприятной обстановке. При таких же условиях спуск по стене наверняка закончился бы катастрофой. Дальнейшее движение к вершине Канченджанги было, однако, сорвано исключительно неблагоприятной метеорологической обстановкой. Группа тогда знала, что правильный путь на вершину найден [42]42
  Это мнение оказалось ошибочным. «Правильный путь», по которому было совершено восхождение, проходит по южной стене массива. См. стр. 262-272.– Прим. переводчиков.


[Закрыть]и верила, что на дальнейшем пути уже Не будет никакие серьезных трудностей по сравнению с теми, что уже были преодолены. Это был несомненно большой успех. Еще никогда до тех пор и, может быть, до настоящего времени на восьмитысячник не прокладывался такой трудный путь. Это оказалось возможным лишь потому, что участники экспедиции представляли собой сплоченную дружную группу стойких первоклассных альпинистов.

О том что представляла собой работа на восточном отроге, можно судить по книге Бауера «Первая немецкая атака Канченджанги». Алльвейн писал: «Когда мы 23 сентября остановились перед четвертой башней, то на минуту совершенно растерялись: ребро, обращенное к нам, было отвесным, местами нависающим, правая и левая стены также имели отрицательный уклон. Однако по левой стене тянулась узенькая полка, перекрытая мощными карнизами и ведущая к ледовому уступу. Далее полка кончалась непроходимым нависающим сбросом. Нам ничего не оставалось делать, кроме рубки туннеля прямо вверх через карниз.

За работу принялся Краус. Он вылез под карниз и начал прорубаться вверх. Эта работа была страшно утомительной и напряженной, приходилось постепенно залезать в будущую шахту, чтобы достать до крыши; сбитый снег летел рубящему в лицо и на плечи, талая вода проникала даже через самую плотную одежду. В течение первого часа пробивки туннеля я расширил первоначально очень узкую и с трудом проходимую полочку, превратив ее в удобный путь, по которому можно было идти и с тяжелым рюкзаком. Впоследствии мы назвали эту полку «тропой Ганомага». Эта работа заняла весь день и, когда мы в 16 часов вернулись в лагерь, туннель еще не был закончен.

Следующий день мы снова работали над улучшением пути. Мы срубили верхние карнизы на первой и второй башне, и получился удобный выход вверх. На третьей башне я срубил сверху большую часть снежного карниза, а Тёнес затем улучшил этот участок еще и снизу; первоначально столь трудная и опасная башня Туинс стала теперь самой легкой. Потом мы возобновили пробивку туннеля, который после часовой работы был закончен Бейгелем. По узкой полке Бейгель вышел под новый фирновый навес и попытался выбраться влево вверх, но был вынужден вернуться. Тёнес по снежной расселине вышел вправо вверх, и вырубил ступени до последнего карниза, который мне в конце концов удалось преодолеть. Первый выход на гребень был чрезвычайно трудным, но, когда я сверху срубил большую часть этого карниза, путь стал совсем легким. Так как рабочий день уже снова близился к концу, я смог обработать еще только два небольших участка в 5 и 8 м высоты, а затем мы были вынуждены повернуть назад у подножья 60-метрового ледового сброса, давно вызывавшего у нас серьезные опасения».

1930 г.Уже через год последовал новый штурм Канченджанги. Г.О. Диренфурт знал от Фрешфильда, что восхождение возможно по восточному отрогу и по северо-северо-западному склону. На восточном отроге его опередил Баyep, поэтому для своей попытки он избрал северо-северо-западный склон. Правда, необходимой предпосылкой для этого было разрешение на путешествие по Непалу, которого за последние десятилетия не могла получить ни одна экспедиция. Однако Диренфурту на самом деле удалось добиться этого разрешения от магараджи Непала и ничто более не препятствовало экспедиции, кроме заслуживающих (для большой колонны) внимания трудностей подходов через четыре перевала, один из которых, Кангла, превышает 5000 м. Это гораздо более трудная задача, чем подход, например, к леднику Зему на восточной стороне массива.

«Интернациональная гималайская экспедиция 1930 г.» проводилась под руководством Г.О. Диренфурта. Кроме него, в экспедиции участвовали швейцарцы: фрау Хетти Диренфурт, Марсель Курц (топограф) и Шарль Дюванель (кинооператор). Немецкие участники: Герман Гёрлин, Ульрих Виланд и Гельмут Рихтер (экспедиционный врач). Англичане: Д.С. Хенна, Ф.С. Смит и Г. Вуд Джонсон; контроль над транспортом в первые дни (до Кангла) находился в руках Г.У. Тобина. Наконец, в экспедицию был включен и один австриец, Эрвин Шнейдер.

По опыту эверестских экспедиций восхождение на Канченджангу планировалось до начала муссона. В конце марта экспедиция была в Дарджилинге и в первой неделе апреля двинулась тремя группами в Непал. Всего было 350 носильщиков. Это сравнительно большое число объясняется дальностью подходов и тем, что экспедиция ставила перед собой не только чисто альпинистские задачи. Так, между прочим, предстояло заснять документальный фильм.

Первой серьезной трудностью оказался перевал Кангла (5084 м), еще покрытый зимними снегами. Здесь бросили «нерастворимый остаток» грузов, так как много носильщиков сбежало, а некоторые из них заболели. Эти весьма неприятные затруднения с транспортом в течение долгого времени были в центре внимания руководства экспедиции. Три следующих перевала между долинами Ялунг и Кхунза были, несмотря на плохую погоду, пройдены форсированным маршем и теперь путь к северо-западному склону Канченджанги был открыт. Правда, в Кхунза пришлось вести сложные переговоры о продуктах для носильщиков, и если бы не помощь правительства Непала, то все мероприятие потерпело бы крах.

26 апреля был оборудован, наконец, постоянный лагерь западнее Пангпемы на северной стороне ледника Канченджанги на высоте около 5050 м.

Фрешфильд указывал, что наибольшие надежды на успех сулит путь по внутреннему углу северо-северо-западной стены под северным седлом между собственно Канченджангой и Туинс. На фотографиях это выглядело довольно безобидно; когда альпинисты сами предприняли осмотр местности, они тоже впали в заблуждение. Крутизна стены была недооценена из-за того, что солнце стояло на 19° выше (чем в Альпах.– Прим. переводчиков) и поэтому тени были короче. Наш альпинистский опыт был приобретен в более северных широтах, и никто тогда не подумал о том, что в Альпах северная стена, которая освещается при наивысшем положении солнца, не может иметь крутизну более 67°. Наоборот, при таких же условиях стена в Гималаях может иметь крутизну до 86°, отклоняясь, таким образом, от вертикали лишь на 4°. Кроме того, ведь собравшиеся тогда восходители ни разу еще не видели ледового обвала, обрушивающегося с высоты 2-3 тыс. м. Северо-северо-западный склон Канченджанги состоит из трех террас, разделенных поясами крутого льда. Путь восхождения по самой стене, о которой, возможно, сначала думали, отпадал, но попытка подъема наискось к северному гребню по внутреннему углу над первой террасой, казалось, имела шансы на успех. Это был бы, таким образом, выход с северо-запада на гребень выше Северного седла, причем нижний скалистый взлет северного гребня, совершенно не доступный носильщикам, обходили бы с востока. Ни один из участников не сомневался в выборе этого пути. Ледовый сброс между первой террасой и расположенным над ней ледниковым цирком издали выглядел безобидно и представлялся не особенно трудным. Там было единственное место на этом склоне, где можно было подняться выше 6400 м. После выхода на первую террасу существовало, по мнению всех участников, два варианта пути: дальнейший подъем по северо-северо-западной стене к маленькой второй террасе и на большую третью террасу, которая уже подводила к вершинной пирамиде, или подъем по очень крутому ледяному склону на полку с выходом по ней на северный гребень. В то время считалось, что последний вариант имеет большие шансы на успех. Далее представлялся возможным траверс под северным плечом вершины на верхнюю часть восточного отрога. Но все альпинисты экспедиции 1930 г. в противоположность надеждам своих предшественников в 1929 г. были едины в мнении, что подъем на самую вершинную пирамиду – над северным плечом и третьей террасой – будет представлять значительные трудности. В первые дни мая из постоянного лагеря Пангпема (5050 м) были продвинуты два высотных лагеря до ледниковой мульды под ледовым сбросом. До предполагаемого срока начала муссона оставалось, таким образом, более месяца. После установки лагеря 2 – примерно на 300 м ниже сброса по вертикали – четверо альпинистов (Гёрлин, Смит, Виланд и Шнейдар) занялись прокладкой пути через ледопад. При этом обнаружилась неприятная неожиданность: участки, рассматривавшиеся ранее как не очень крутые, уже требовали рубки ступеней для носильщиков; места, выглядевшие крутыми, приближались к отвесу, а участки, казавшиеся почти отвесными, были нависающими. Только за четыре дня удалось сделать проходимым склон высотой около 200 м. Для этого потребовались многие метры веревки, большое количество ледовых крючьев и почти непрерывный ряд ступеней.

Далее здесь следует несколько личных замечаний, краткое воспоминание о самом драматическом эпизоде во всей моей альпинистской жизни.

8 мая мы усердно трудились на склоне. Гёрлин и я рубили последние ступени к верхнему краю сброса, забивали в лед крючья и навешивали веревки. Оба наши носильщика, Китар и Четтан, продолжали работу, углубляя и улучшая ступени. Когда поздно вечером мы закончили, то были уверены в том, что на следующий день можно будет установить на первой террасе высотный лагерь 3. Мы гордились делом своих рук – эта была изрядная часть работы.

При спуске к лагерю 2 Четтан остановил меня, показал на склон и сказал: «Сагиб, нехорошо!» Преимущественно жестами он пытался разъяснить мне опасность этого участка пути. Он имел на это право, так как он был одним из лучших высотных носильщиков и в это время, конечно, значительно превосходил нас по гималайскому опыту.

Несмотря на это, вечером в лагере царило радостное настроение: все были уверены в том, что на следующий день значительно продвинемся, вверх и считали, что главные трудности на пути к вершине после прохождения сброса, останутся позади. Носильщики получили особенно большую «экстренную дополнительную выдачу».

Ночь была теплой, многие из нас спали плохо. Утро было серым и туманным, временами шел небольшой снег. Смит уже два дня чувствовал себя не совсем хорошо и остался в лагере 2, все остальные готовились к выходу. Я случайно вышел первым и вместе с Четтаном покинул лагерь до того, как основная колонна собралась в путь. Мы взяли с собой ледовые крючья и веревку, чтобы улучшить последний участок пути по склону. Так как у Четтана рюкзак был гораздо тяжелее моего, он немного отставал.

Перед подъемом на сброс находилась маленькая ровная площадка на краю огромной трещины, которую можно было перейти только в одном месте по узкому мосту, где мы натянули веревочные перила. Сразу за этим местом запорошенные снегом следы уходили далеко влево. Здесь я остановился на мгновение и осмотрел путь через сброс, высившийся передо мной отвесными ступенями.

Первое, что я услышал, был громкий треск. Затем я увидел, как на верхнем краю сброса несколько правее меня ледяная стена шириной примерно в 300 м начала очень медленно клониться вперед. Это, казалось, длилось минуты, но на самом деле уже через секунду огромная стена растрескалась и гигантским ледовым обвалом рухнула вниз. Падающие ледяные глыбы поднимали облако снежной и ледяной пыли. Сплошная отвесная стена этой пыли расширялась с поразительной быстротой.

Я побежал налево, если только можно назвать бегом прыжки по глубокому порошкообразному снегу на высоте 6000 м, уже не надеясь на спасение. Существовало только три возможности: быть раздавленным ледяными глыбами, быть задушенные снежной пылью или оказаться унесённым лавиной и сброшенным в большую трещину. Меня отбросило воздушной волной, это было ужасное ощущение, но при падении я все же инстинктивно закрыл руками лицо от снежной пыли.

Среди страшного шума я лежал в снегу и ожидал смерти в той или иной форме. Я испытывал глубокую скорбь, в любой момент гора могла меня уничтожить, а я был совершенно бессилен и нисколько не надеялся на благополучный исход.

Внезапно наступила неприятная тишина, и в подсознании я начал удивляться тому, что еще жив. Ничего не было видно, все было окутано плотным облаком ледяной и снежной пыли. Она постепенно улеглась, и я увидел сперва смутно, затем отчетливо в нескольких шагах от меня огромные ледяные глыбы – край лавины, а вверху сброса несколько обрывков веревки – жалкие остатки нашего подъема. Я непроизвольно рассмеялся, но через миг меня снова охватил ужасный страх, чувство полного одиночества и беспомощности.

Только теперь я начал разумно размышлять: что произошло с Четтаном? С остальными товарищами? С лагерем? Как я пойду обратно? Мост через большую трещину был разбит, а сама трещина стала на несколько метров шире. С большим трудом я перебрался на внутреннюю часть ледниковой мульды, побежал назад по нижнему краю трещины и достиг края лавины. Сделав несколько шагов вниз, я уже увидел две темные фигуры на несколько сотен шагов ниже меня. Ули Виланд с одним из носильщиков так быстро, как только было возможно, спешил вверх по краю лавины, чтобы высмотреть меня. Они едва смели надеяться на то, что им вообще удастся найти меня живым или мертвым. Четтан был захвачен и увлечен ледяной лавиной, остальные находились только на краю зоны, шедшей впереди снежной лавины, и смогли быстро освободиться. По рас-I сказу Виланда, Четтан был быстро найден и откопан. На нем не было обнаружено тяжелых внешних повреждений, но, несмотря на искусственное дыхание, производившееся больше часа, его так и не удалось вернуть к жизни. По желанию его товарищей-шерпов он был похоронен там на леднике. Четтан был одним из лучших «тигров», спокойным, надежным и отважным человеком – вечная ему память!