Текст книги "К третьему полюсу"
Автор книги: Гюнтер Оскар Диренфурт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)
Нанга-Парбат. Справа – пик Чонгра
Нанга-Парбат с севера
Нанга-Парбат с северо-востока
Нанга-Парбат с юго-запада
Из Цюриха в Катманду было самолетом отправлено 6 т экспедиционного багажа; кроме того, в Катманду было дополнительно приобретено около полутора тонн продовольствия. Чтобы сопоставить обеспечение двух экспедиций 1952 г., выше приведены некоторые цифровые данные. у– 10 сентября экспедиция покинула Катманду. Муссон в этом году затянулся и десять дней пришлось идти под непрекращавшимся дождем. Реки были необычно многоводны, даже небольшие ручьи превратились в бурные потоки. Организация переправ отнимала много времени и сил, местами приходилось идти в обход, через горы.
На одном из перевалов высотой более 4000 м (между ущельями Рингмо и Дуд-Коси) экспедиция была застигнута метелью. Колонна носильщиков растянулась, некоторые из них были вынуждены заночевать в непосредственной близости от перевальной точки (без палаток и теплой одежды). В результате двое носильщиков погибли от истощения и холода. Большинство их товарищей отказалось идти дальше и весь склон был усеян сброшенными тюками и ящиками. Экспедицию выручили шерпы, переносившие через перевал двойные и тройные грузы, пока не удалось завербовать новых носильщиков – горцев из Сола Кхумбу.
29 сентября экспедиция достигла Намче-Базара. Дожди к этому времени уже прекратились, установилась ясная, почти безветренная погода. 2 октября швейцарцы покинули Намче-Базар и направились к леднику Кхумбу. На этот раз предполагалось установить базовый лагерь выше (на месте весеннего лагеря 1) с тем, чтобы сократить расстояния между следующими лагерями. Для устройства мостов через трещины были заготовлены бревна: переправы по веревкам занимали слишком много времени.
10 октября было закончено оборудование базового лагеря, являвшегося в то же время лагерем 1 (5250 м). Местные носильщики были отосланы, остались шерпы и группа носильщиков, предназначенные для транспортировки грузов через ледопад. В тот же день участники экспедиции установили лагерь 2 (5600 м). Путь по ледопаду проходил несколько правее, чем весной, что было безопаснее в отношении лавин. По мнению участников экспедиции, состояние ледопада по сравнению с весной несколько улучшилось. 14 октября ледопад был пройден и у входа в Западный Цирк организован лагерь 3 (6000 м). Через большую поперечную трещину перекинули мост из бревен. Однако уже наследующий день пришлось выбирать новый вариант пути! от лагеря 2 к лагерю 3 – за ночь из-за передвижки льдов 1 открылись новые огромные трещины. В результате пришлось перенести на новое место и палатки лагеря 2.
20 октября в середине Западного цирка был разбит лагерь 4 (6450 м), который впоследствии превратился в солидную опорную базу, «верхний базовый лагерь». Теперь можно было начинать борьбу за Южное седло и снова встал вопрос о выборе пути подъема: «Эперон де Женевуа» или стена Лхоцзе? Весной подъем вдоль «Женевского контрфорса» был сравнительно прост и безопасен, но с тех пор обстановка изменилась, скалы сильно обледенели и сверху угрожали ледовые обвалы. Однако это был кратчайший путь, и Ламбер решил идти здесь.
26 октября на ледниковой террасе у подножья склона, ведущего к Южному седлу, был установлен лагерь 5 (6800 м). На следующий день две связки прокладывали путь к Южному седлу. Преодолев большую подгорную трещину, они 1 вышли на крутой ледовый склон. Шедшая первой связка | (Ламбер, Тенсинг и Гросс) рубила ступени, вторая связка 1 укрепляла веревочные перила. Такая работа на высоте около 7000 м была весьма утомительна. Поднявшись на 250 м, группа была вынуждена повернуть назад, чтобы темнота не застигла ее на склоне. Через день вторая группа (Бузио и пять шерпов) проложила еще 250 м пути.
31 октября четыре связки вышли из лагеря 5 для заброски грузов на Южное седло. Преодолев подгорную трещину, они вышли на ледовый склон. Первая связка (Шпоэль, Дава Тхондуп и Анг Темба) уже вышла на скалы, вторая (Шевалье, Да Намгиал и Анг Ньима) была всего в нескольких метрах от гребня, когда со склонов Лхоцзе сошел ледовый обвал. Две связки шерпов находились в это время на открытом склоне, укрыться было негде, к тому же тяжелые рюкзаки сковывали движение носильщиков. Обломок льда ударил прямо в лицо одному из лучших шерпов – Мингма Дорье, другой попал в спину его товарищу. Вторая связка шерпов сорвалась и пролетела по склону около 200 м. Из этой тройки только Да Норбу отделался легкими ушибами; Айла получил сильный удар в бок, у Мингма Ситара была повреждена нога и сломана ключица. Все трое выбыли из строя.
О дальнейшем подъеме нечего было и думать, пришлось транспортировать пострадавших вниз. Через несколько часов Мингма Дорье умер. На следующий день он был похоронен на морене между лагерями 4 и 5 у подножья гигантской южной стены Эвереста.
«Черная пятница» (31 октября) была для экспедиции тяжелым днем. Шерпы были деморализованы аварией, и Тенсинг с большим трудом смог восстановить их готовность продолжать работу.
Прямой подъем оказался слишком опасным, пришлось избрать более длинный, но менее сложный путь. Он был проложен по стене Лхоцзе, значительно южнее «Эперон де Женевуа». 5 ноября был установлен лагерь 6 (7150 м), 7 ноября – лагерь 7(7450 м).
Прокладка пути и организация страховки занимали много времени, к тому же погода не благоприятствовала восходителям. Полярная стужа и ветер, переходивший в бурю и днем и ночью трепавший палатки верхних лагерей, истощали силы швейцарцев и шерпов.
Только 19 ноября Ламберу, Тенсингу и Рейссу в сопровождении семи шерпов удалось достигнуть Южного седла. Они разбили лагерь 8 на том же месте, где весной был расположен лагерь 6. Обстановка была весьма критической.
В своем дневнике Ламбер пишет:
« 19 ноября. Несмотря на изобилие продуктов, мы ничего не можем есть: воду невозможно довести до кипения, все продукты даже в самой хорошей упаковке замерзли. Рейсс и я устроились в палатке вдвоем; мы располагаем на двоих двумя спальными мешками и одним надувным матрацем.
Заботливый, как всегда, Тенсинг приносит шоколад, подбадривает нас и уходит спать. Однако заснуть невозможно, снова начинается адская ночь. Буря рвет палатку, температура внутри палатки падает до —40°, ветер и мороз все усиливаются. Надеемся, что завтра будет лучше.
Каждый час кажется годом. Я зажег две свечи, чтобы хоть немного согреть руки. Все время разговариваем друг с другом и то и дело массируем руки и ноги. Эта страшная борьба за жизнь с холодом продолжается всю ночь. Завтра все же хотим установить лагерь 9.
20 ноября. Светает, пурга не прекращается, но хуже всего то, что солнце не освещает наших палаток. Солнце еще не вышло из-за Лхоцзе, и только в 10 часов его живительные лучи достигнут места нашего лагеря.
Тенсинг приходит в нашу палатку, мы советуемся, что же делать. Через полчаса можно было бы выходить, но один из шерпов (Гундин) заболел и придется перепаковывать грузы. Ждем, пока шерпы принесут нам чай.
Как ни трудно заставить себя покинуть палатку, в 11.30 мы берем свои рюкзаки и направляемся к юго-восточному гребню, чтобы установить на нем лагерь 9. Пурга и холод почти парализуют наши движения. С трудом траверсируем седло и начинаем подъем по склону. Здесь находим мертвого орла, заброшенного ветром на скалы.
Очень медленно продвигаемся вперед. Нос и пальцы постепенно теряют чувствительность. Несмотря на теплую одежду, холод пронизывает нас до костей. Тенсинг чувствует себя неважно, остальные шерпы почти не в состоянии двигаться. На высоте около 8100 м останавливаемся – дальше идти нельзя. Пурга усиливается и грозит сорвать нас со склона. Начинаем спуск».
С большим трудом группа добралась до Южного седла и, оставив там все снаряжение и продукты, спустилась прямо в лагерь 7. Это было не планомерной эвакуацией, но отступлением; нельзя было заботиться о палатках и мешках, когда речь шла о жизни.
21 ноября штурмовая группа спустилась в лагерь 4, а на следующий день в сильнейшую метель достигла базового лагеря». Дальнейший путь до Катманду прошел благополучно, и 31 декабря швейцарцы уже прилетели в Женеву.
1953 г. К осени 1952 г., когда в Лондон из зоны британских оккупационных войск в Западной Германии прибыл приглашенный начальником очередной XI экспедиции на Эверест Джон Хант, были не только отчетливо ясны главные трудности восхождения на высочайшую гору Земли, но и меры их преодоления и даже основное направление нового, непальского варианта пути вплоть до предвершинного гребня. Лишь последние 300 м оставались неведомыми.
Разрабатывая план экспедиции, которой предстояло отплыть из Англии не позднее середины февраля 1953 г., Хант считал, что предстоит в первую очередь борьба с тремя, наиболее грозными факторами: громадной протяженностью и высотой маршрута, условиями погоды, техническими трудностями рельефа.
Южная седловина, достигнув которой альпинисты вступали на массив самого Эвереста, расположена на высоте около 8000 м, это лишь немногим уступало высоте Аннапурны, которая к 1953 г. оставалась наиболее высокой из всех покоренных к этому времени вершин.
Надо не только достичь этой высоты, что само по себе будет сложным и изнурительным предприятием, но и поднять сюда несколько сот килограммов продуктов, снаряжения, горючего. Кроме основного состава штурмовой группы, нужно сосредоточить у исходного пункта штурма и надежную группу поддержки.
Хант, анализируя причины поражения своих предшественников, пришел к выводу, что «швейцарцы, несмотря на их достойные восхищения усилия, потерпели поражение именно на этом участке маршрута. Хотя Тенсинг и Ламбер поднялись высоко над Южной седловиной, они не имели за собой надежного резерва, способного поддержать их замечательную попытку».
От Южной седловины уходит к вершине юго-восточный гребень, и на высоте более 8750 м возвышается Южный пик Эвереста. По мнению швейцарских альпинистов, до этой высоты подъем по гребню не представлялся особенно сложным. Дальше?.. Там снова начиналась область загадок.
С Южного седла гребень не просматривался, и две экспедиции швейцарцев не могли дать ответа на вопросы, волновавшие британских альпинистов. На кадрах аэрофотосъемки Хант и его соратники видели узкий заснеженный, а, быть может, местами оледенелый гребень. Особенно устрашающе выглядели образованные господствующими здесь западными ветрами громадные, в 7-8 м карнизы, нависшие над обрывающейся к востоку стеной, у подножья которой течет ледник Кангчунг.
На совещании в ноябре, подытоживая общее мнение, Хант высказал предположение, что «Эверест как бы приберег этот орешек для смельчаков, сумевших забраться так далеко». По мнению начальника XI эверестской экспедиции, «преодоление участка протяжением в 450 м с разницей высот в 120 м, отделявшего Южный пик от вершины Эвереста, потребует от восходителей ясности мысли, сосредоточенного внимания и достаточного запаса сил, тем более что спуск на участке до Южного пика (после восхождения. – Ред.) должен был быть почти столь же напряженным, как и подъем».
План штурма был намечен в Лондоне, принят к середине октября и уже в ноябре каждый из тех, кто был утвержден участником, получил этот документ. Было решено провести три штурма группами из двух альпинистов каждая и в соответствии с этим первоначальный состав альпинистов насчитывал 10 человек. Детальный и кропотливый подсчет потребного снаряжения и всех грузов показал, что для транспортировки грузов понадобится 34 высотных носильщика-шерпа, не считая тех сотен кули, которые доставят грузы от Катманду до нижнего базового лагеря у языка ледника Кхумбу.
Предполагалось, что 14 шерпов будут курсировать на ледопаде, поднося грузы к нижней кромке Западного цирка; на долю остальных 14 выпадет дальнейший подъем грузов до передового базового лагеря, расположенного в глубине цирка. Намечалось также, что шесть шерпов, наиболее выносливых и опытных альпинистов, будут сопровождать штурмовые группы к седловине и дальше по вершинному гребню.
Само восхождение разбивалось на два этапа: первый – «заброска лагерей» с транспортировкой грузов из базового лагеря у подножья ледопада Кхумбу в глубь Западного цирка и затем на Южное седло и второй – штурм вершины. По предварительным расчетам, заброска лагерей должна была продлиться около трех недель, период штурма не более семи дней.
Изучая опыт своих предшественников, руководители экспедиции 1953 г. внимательно вчитывались в слова выдающегося восходителя Нортона: «Вся история гималайских экспедиций, как мне кажется, подчеркивает то обстоятельство что попытки штурма производились из лагеря, который был расположен недостаточно высоко. Штурмовые группы терпели поражение, пытаясь пройти слишком длинный путь в последний день... Старайтесь установить ваш штурмовой лагерь на Южном пике или непосредственно под ним. Учитывая, что выше Южного пика предстоит вырубить значительное количество ступеней, я никогда не смогу серьезно надеяться на успех экспедиции, если штурмовой лагерь не будет расположен на этой высоте».
Напутствуя Ханта, один из виднейших руководителей английского альпинизма Лонгстафф рекомендовал ему лично взять на себя организацию штурмового лагеря, подняв его возможно ближе к конечной цели.
Английские альпинисты, анализируя восхождения швейцарцев, пришли еще к одному выводу. После того как их весенняя экспедиция 1952 г. вынуждена была отступить, было решено приступить к подготовке новой экспедиции, которая предпримет попытку штурма в этом же году. Решение об этой экспедиции было принято лишь осенью и вторая группа прибыла в Гималаи слишком поздно: к тому времени, когда она достигла верховьев Западного цирка, беспощадные зимние ветры обрушились на Эверест.
Подготавливая весеннюю экспедицию, Объединенный гималайский комитет английских альпинистов вынес решение: потерпим неудачу весной, будем штурмовать вершину сразу же после прекращения летних муссонов. Было решено, что в те месяцы, когда в горах будет действовать экспедиция Ханта, независимо от ее успеха начнется подготовка к осенней попытке.
Как указывалось выше, первоначальный состав был определен в 10 альпинистов, не включая врача и запасных I участников. Руководителю экспедиции Джону Ханту было 42 года, первые свои восхождения на главные альпийские вершины он совершил пятнадцатилетним подростком. Кроме многих скальных восхождений в Англии и десяти сезонов, проведенных в Альпах, он был отличным горнолыжником и участвовал в трех гималайских экспедициях. Хант много занимался боевой подготовкой горных войск и, по его признанию, «благодаря занимаемым мною военным I должностям, смог совершить большое количество восхождений в различных странах».
Военному врачу Уолтонского госпиталя в Ливерпуле Чарльзу Эвансу ко дню выезда экспедиции исполнилось 33 года. Один из сильнейших скалолазов Англии – он много ходил в Альпах, участвовал в трех гималайских экспедициях (1950 г. хребет Аннапурна Химал, 1951 г. – массив Кхулу, 1952 г. – Чо-Ойю).
28-летний физик Министерства снабжения, специалист по реактивным двигателям Том Бурдиллон был спутником Э. Шиптона в двух его разведывательных экспедициях на Эверест и Чо-Ойю. По мнению его коллег, восхождения Бурдилона во Французских Альпах по своей сложности превосходили все маршруты, когда-либо пройденные другими британскими альпинистами. Участвуя в экспедиции на Чо-Ойю, Бурдиллон вел там испытания новых типов кислородной аппаратуры. Это делало его участие особенно ценным, так как план Ханта предусматривал самое широкое использование кислорода. Директор Туристского агентства Альфред Грегори по возрасту (39 лет) был после Ханта самым старшим. Во время экспедиции на Чо-Ойю он показал свою способность хорошо переносить влияние высоты.
Двумя сильными альпинистами была представлена в экспедиции Новая Зеландия. 28-летний учитель из Хейстингса Джордж Лоу прославился серией сложных восхождений, совершенных им в Новозеландских Альпах, и своей высокой техникой движения по ледовым маршрутам.
Имя его земляка Эдмунда Хиллари, 33-летнего пчеловода из Оклэнда, стало известно лишь в послевоенные годы, когда он под руководством Лоу приобщился к альпинизму. Хиллари успешно дебютировал и в Центральных Гималаях.
Основным помощником Ханта в подготовке экспедиции был офицер бригады гуркхов (народность Непала) Чарльз Уайли, совершивший немало сложных восхождений в Великобритании, Альпах и Гарвале. Уайли было 32 года.
Статистик Ротэмстедской экспериментальной станции Майкл Уэстмёкотт (27 лет), школьный учитель Уилфрид Нойс (34 года) и самый молодой участник Джордж Бенд (23 года) были первоклассными восходителями, в частности Нойс был победителем одной из высочайших вершин Сиккима – Паухунри (7140 м).
Предметом особенно тщательной заботы было снаряжение экспедиции.
По мнению сопровождавшего экспедицию 1953 г. физиолога Гриффита Пафа, увеличение веса обуви на 1 кг равнозначно увеличению веса рюкзаков на 5 кг. Вот почему перед конструкторами высотной обуви была поставлена задача резко снизить вес ботинок, исходя из того, что выше 6100 м альпинист пробудет немногие считанные дни и не успеет износить обувь. Вместе с тем она должна была быть достаточно прочной для того, чтобы выбивать в фирне ступени.
На холоде влажная кожа становится твердой как камень, что не раз уже приводило к тяжелым обморожениям (см. выше описания восхождений на Аннапурну, Нанга-Парбат и др.). Высотная обувь была снабжена двойным верхом с меховой прокладкой, кожа обработана специальным составом, предохраняющим от смерзания. Верха ботинок утеплили особой прокладкой, заключенной между тонким слоем лайки и внутренней водонепроницаемой подкладкой. Основным принципом были паронепроницаемые перегородки: специальный изолирующий материал тропал (ткань из нераспряденных капоковых волокон), который для эффективности действия должен оставаться сухим, заключили во влагонепроницаемую оболочку, не пропускающую ни талого снега снаружи, ни пота изнутри. Для дополнительной защиты от влаги к наружному краю подошвы прикрепили тонкий чехол из прорезиненной ткани; на той высоте, где снег уже не тает, можно было снять этот чехол.
Обычные горные ботинки с мехом между двумя слоями кожи и стелькой из шерстяного фетра поверх тонкой резиновой подошвы использовались только до высоты 6150 м.
Для альпинистов были изготовлены усовершенствованные двухместные «гималайки». В основном конструкция стандартной «гималайки» не изменялась со времен экспедиций 20-х годов. Для шерпов были взяты более экономичные палатки больших размеров, поскольку, по откровенному признанию Д. Ханта, «шерпы привыкли к скученности и не находят неудобства в том, чтобы спать, разместившись, подобно сардинам в коробке» (X, 63 с).
Для палаток использовалась нейлоновая ткань, пропитанная мистоленом. Как лабораторные, так и полевые испытания показали ее большую прочность и ветронепроиицаемость при легком весе. Выше Верхней базы (лагерь 4) в палатках использовались внутренние съемные нейлоновые стенки. При незначительном весе, они повышали на четыре градуса температуру внутри палатки, немаловажное обстоятельство для высотного восхождения. Специальная конструкция двойных входов позволяла соединять между собой палатки, этим обеспечивалось внутреннее сообщение между ними.
При весе квадратного метра ткани в 35 г по прочности она не уступала значительно более тяжелым материалам. После пропитки ткань для палаток (хлопчатобумажная основа и нейлоновый уток), как показали испытания, была абсолютно водонепроницаемой, штормовые ткани выдерживали самый сильный ливень. Экспериментальные испытания в аэродинамической трубе показали абсолютную ветронепроницаемость их при скорости воздушного потока в 160 км в час.
Для каждого альпиниста было изготовлено по два нейлоновых спальных мешка: наружный и внутренний. Была усовершенствована и модель надувного резинового матрасика: он состоял из секций, расположенных в два яруса, верхний обычно надувался слабее.
Для защиты рук использовались три пары перчаток и рукавиц: верхние нейлоновые, средние – пуховые или шерстяные, нижние – из тонкой шелковой ткани. Предполагалось, что когда альпинист должен вести фотосъемку или лезть по скалам, он сможет работать, не снимая шелковых перчаток.
Физиолог экспедиции определил потребность в жидкости на больших высотах – до 4,5 литра в день. Известно, как трудно бывает растопить снег и получить котелок чуть тепловатой воды. По мнению Пафа и Уорда, одной из причин выхода из строя участников весенней швейцарской экспедиции 1952 г. было и то, что, находясь на Южной седловине, альпинисты в течение трех дней получали меньше 600 г жидкости в день. «Если же потребность в жидкости не будет удовлетворена, – читаем мы в статье Пафа и Уорда,– в организме вскоре образуется дефицит воды и это приведет к дополнительной усталости и слабости, сверх того, что происходит под действием высоты».
Для уменьшения потерь тепла и экономии горючего Ч. Куком был сконструирован к примусу с высотной горелкой специальный алюминиевый кожух, полностью закрывавший кастрюлю и направлявший все тепло на ее днище и боковые стенки.
Восхождения на гималайские гиганты указали предел, «потолок» активной акклиматизации. Участники экспедиций на Эверест приходят к существенному выводу, который, кстати сказать, не принимается во внимание некоторыми из наших авторов (Е.А. Белецкий, П.С. Рототаев, Д.М. Затуловский) [89]89
См. Д. М. Затуловский. На ледниках и вершинах Средней Азии, 1948; Е.А. Белецкий. О некоторых особенностях организации и тактики высотных восхождений. Ежегодник советского альпинизма, 1950, стр. 305-325; П.С. Рототаев. Покорение гигантов.
[Закрыть]. По мере акклиматизации спортивная форма восходителей улучшалась вплоть до высоты 7000 м, хотя начиная от 6000 м наблюдается сравнительно незначительное истощение организма, но акклиматизация позволяет преодолеть болезненные симптомы. На большей высоте день за днем, с каждой новой сотней метров слабость прогрессирует, наступает невосстанавливаемый упадок сил с потерей аппетита и атрофией мышц. Альпинист выходит из строя.
По наблюдениям английских и швейцарских физиологов, полное восстановление после такого испытания, каким является подъем на высоту более 8000 м, требует нескольких недель отдыха и за время одной экспедиции вряд ли найдется альпинист, способный дважды подняться выше 8000 м.
Паф и Уорд приводят поучительную таблицу высот, достигнутых на Эвересте:
Серьезные испытания кислородной аппаратуры были проведены английскими альпинистами и физиологами в 1952 г. на склонах Чо-Ойю и Менглунгла. Стало очевидно, что надо добиваться снижения веса аппаратуры и подачи 4 л кислорода в минуту. Чем выше потребление кислорода, тем существеннее эффект: происходит реально ощутимое сокращение легочной вентиляции, уменьшается усталость, пропадает ощущение тяжести в ногах.
Экспедиция 1953 г. пользовалась кислородной аппаратурой трех типов: с открытой циркуляцией, с замкнутой циркуляцией и специальной «ночной» системой для сна. В аппарате первого типа альпинист вдыхает обогащенный кислородом воздух и выдыхает его в окружающую атмосферу. Регулируя отверстия в коллекторе, можно варьировать подачу газа в пределах от 2 до 6 литров в минуту.
При системе с замкнутой циркуляцией альпинист дышит смесью с высоким содержанием кислорода, поступающей непосредственно из дыхательной камеры. Воздух окружающей атмосферы в аппарат не поступает. Выдыхаемый воздух проходит через патрон с натронной известью, поглощающей углекислоту и направляющей выдыхаемый кислород снова в дыхательную камеру.
Можно назвать ряд других новинок в снаряжении, в первую очередь сборные металлические лестницы из пяти секций длиной по 1,8 м каждая. История повторяется, экспедиция 1953 г. вновь возвратилась к лестницам, которыми пользовались в Альпах во времена восхождения Соссюра на Монблан в 1787 г. Были изготовлены также девятиметровые веревочные лестницы, компактные радиоустановки, подобран ассортимент продуктов для различных высот, продумана упаковка грузов.
5 февраля состав экспедиции собрался в Лондоне, выслушав сообщение Д. Ханта и Ч. Эванса об их поездке в Цюрих для консультации с участниками швейцарской экспедиции. Неделю спустя 473 промаркированных тюка общим весом в 7,5 т, содержавших все необходимое для экспедиции, от стальных ледовых крючьев до консервированных персиков, были погружены в трюмы парохода «Стратеден», в каютах которого находился основной состав экспедиции. Англичане получили от непальских властей разрешение находиться в районе Эвереста весь год, и Объединенный гималайский комитет вынес решение: если весенняя экспедиция потерпит неудачу, она же повторит попытку, когда затихнут летние муссоны.
В столице Непала Катманду начальника экспедиции поджидало двадцать шерпов, уроженцев района Сола Кхумбу в Восточном Непале, по языку и происхождению более близких к тибетцам, чем к непальцам или индийцам, среди которых они живут.
Скупой на похвалу Д. Хант отмечает, что эти горцы «обладают всеми качествами прирожденных альпинистов», что это люди «бодрые духом, покладистые и мужественные, обладающие исключительной смелостью... Шерпы прекрасные товарищи при восхождении на вершину».
Хант с удовлетворением отметил точность горцев: все они, как и было условлено, собрались в саду посольства ее величества королевы в назначенный срок 4 марта со своим сирдаром, прославленным альпинистом Тенсингом.
Предводитель шерпов начал свой путь к гималайским вершинам с разведывательной экспедицией 1935 г. на Эверест, где он был рядовым носильщиком. Экспедиция 1953 г. была для 39-летнего шерпа из Дарджилинга его шестым выходом на Эверест. После своего дебюта в 1935 г. он принимал участие почти во всех последующих экспедициях к третьему полюсу Земли.
Хант ожидал встречи с шерпом с волнением, он опасался не пошатнулось ли здоровье Тенсинга после экспедиции 1952 г., особенно после тяжелого подъема поздней осенью на Южную седловину. Будет ли в состоянии присоединиться к их экспедиции Тенсинг, которого, по мнению английских восходителей, можно было считать «одним из сильнейших альпинистов не только своего народа, но и в мировом масштабе».
Личная встреча рассеяла все опасения: Тенсинг ни на минуту не сомневался в том, что он пригоден играть предназначенную ему роль.
Шел девятый день пути, когда, перейдя через перевал высотой в 2750 м, караван очутился в районе, ландшафты и жители которого ничем уже не напоминали оставшиеся позади долины Непала. Выше вздымались горы, лишенные здесь ярких красок растительности, лишь изредка пестрели на суровом фоне хребтов возделанные участки, все реже попадались хижины. «Вначале пейзаж был более похож на альпийский, затем стал типично гималайским», – пометил в своем дневнике Хант.
После подъема на гребень высотой около 4 тыс. м дорога спустилась в глубокий каньон, по дну которого несла свои быстрые голубовато-зеленые воды Дуд-Коси, собирающая воды ледников обширного горного района к западу от Эвереста. Повернув на север, альпинисты двигались теперь прямо к своей цели.
Ясным утром 25 марта экспедиция вышла на ведущую к Намче-Базару широкую дорогу.
Отойдя в сторону от дороги, альпинисты увидели перед собой Эверест. Темные, почти лишенные снегового покрова скалы верхней грани свидетельствовали, что там, на больших высотах, бушуют зимние ветры.
Из Тьянг-Бочи начались тренировочные выходы на ближние вершины. Поднимаясь на одной веревке с Тенсингом на пик Чукхунг (высота около 5900 м), Хант «не только убедился в том, что он (шерп. – Е.С.) одаренный альпинист, но и в том, что даже в то время он был подготовлен лучше любого из нас».
Группа Ханта перешла из лагеря на другую сторону ущелья и, поднимаясь по северо-западным склонам, вышла на левый берег ледника Кхумбу. Бурдиллон, Нойс и Уорд совершили здесь восхождение на заснеженный пик высотой в 6 100 м, который, как они узнали впоследствии, имеет местное название Покалде.
Двигаясь по восточной стороне ледника, альпинисты пересекли его и вышли на тропу, ведущую к верховьям долины. Отсюда они увидели остроконечную пирамиду вершины Пумори и двух пиков Лингтрен, покоренных участниками эверестской экспедиции 1935 г.
В этот же день альпинисты достигли Мелкого ледникового озера, расположенного между мореной и южным контрфорсом Пумори. Сложенные по кругу каменные стенки указывали место, где весной 1952 г. разбивали свой базовый лагерь швейцарские альпинисты.
Тем временем группа Хиллари, в которую, кроме альпинистов и шерпов, входили 39 кули, была застигнута метелью на пути к ледопаду. «Мы не ожидали снегопадов раньше, чем группа достигнет места назначения и поэтому не сочли нужным обеспечить кули таким специальным снаряжением как ботинки и темные очки», признается в своих записках начальник экспедиции.
Нелегко пришлось непальцам в их незатейливой войлочной обуви, когда им пришлось пробиваться «сквозь толщу свежевыпавшего снега»: все они вымокли до нитки, намерзлись, некоторые жестоко страдали от снежной слепоты. Но и это не все: палаток не хватало, и многим пришлось провести ночь прямо на снегу.
«Но жители Кхумбу выносливы и гордятся этим», – пишет Хант, рассказывая о том, как кули, защитив глаза самодельными очками «из картона, черной тесьмы и кусочков цветного целлулоида... без единой жалобы двинулись дальше к месту назначения, нисколько (разрядка наша. – Е.С.) не смущаясь трудностями пути».
Группа продвигалась по широкой каменистой дороге посередине ледника, ориентируясь на выложенные за год до этого туры швейцарской экспедиции. Причудливый лес ледяных пиков-кальгаспоров (некоторые из них достигали высоты 30-40 м) поднимался вдоль пути. Кое-где можно было видеть внушительных размеров валун, удерживающийся на кончике обтаявшей ледяной иглы и как бы указывавший на прежний уровень поверхности ледника и на масштабы стаивания.
12 апреля на высоте 5450 м был установлен нижний базовый лагерь, и рекогносцировочная группа день спустя начала разведку пути через ледопад, этот первый этаж огромного здания Эвереста.
Гляциолог, характеризуя ледопад, выделил бы две части, на которые он распадается. Это более крутая нижняя часть, где к моменту прихода английской экспедиции произошли серьезные изменения. После грандиозных обвалов и подвижки ледяных масс перед участниками экспедиции вздымался труднопроходимый лабиринт нагромождений ледяных глыб огромных размеров. Вторая, более высокая часть, которую альпинисты сравнивали с полкой, находилась в верхней части ледопада.
Еще выше, насколько можно было видеть из-за доминирующей на первом плане нижней ступени, ледник круто уходил к краю Западного цирка. Альпинисты отметили окаймляющие ледопад выемки. Казалось бы, наиболее удобный путь? Но, нет, эти ложбины находятся под непрерывным обстрелом падающих с ближних гребней камней и льдин. «Двигаться здесь – равносильно самоубийству, – решают участники разведки. – Придется прокладывать путь посередине ледопада, хотя и нелегко двигаться в этих циклопических нагромождениях раздробленного льда».
