Текст книги "Спутники смерти"

Автор книги: Гуннар Столесен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

18

Кабинет частного детектива бывает порой весьма мрачным местом. Скажем, в один из дней, когда дождь хлещет в окна так, будто снова начался Всемирный потоп, а число билетов на ковчег ограничено. Звонок из Фёрде меня не утешил, а напротив, совершенно выбил из колеи.

– Веум? Варг Веум? – В хриплом голосе звонившей женщины чувствовалась тревога.

– Я слушаю.

– Это Грете Меллинген из службы охраны детства, отделение в Согне и Фьордане. Я звоню из Фёрде.

У меня сжалось сердце.

– Да-да, я понял. Что случилось?

– Дело касается нашего подопечного, семнадцатилетнего Яна Эгиля Скарнеса.

– Да. Я понимаю, о ком вы говорите. Но…

– Это ужасно. Не знаю, слышали ли вы в новостях…

– Нет, я ничего не слышал.

– У нас в Аньедалене двойное убийство. Погибли приемные родители Яна Эгиля.

– Как вы сказали? – Мне показалось, что лампочки вспыхнули ослепительным светом, так что даже кожу обожгло – как на допросе.

– Да, убийство, и… ко всему прочему есть основания полагать, что это сделал Ян Эгиль, потому что он сбежал в долину и отказывается разговаривать с кем-либо, кроме вас.

– Но я с ним даже не виделся много лет…

– Он там не один. С ним девочка с соседнего хутора.

– Заложница?

– Мы не знаем. Она его сверстница. Полиция переговаривается с ним по мегафону, и он заявил, что будет говорить только с вами.

– Подумать только. Он еще помнит меня…

– Меня вызвали, чтобы попытаться наладить с ним контакт, но… «Я буду говорить только с Варгом!» – крикнул он. «Варг? Какой Варг?» – спросили мы. «Варг!» – повторил он без всяких объяснений. Мы связались с Хансом Ховиком, чтобы разобраться, кого он имел в виду, и он сказал нам о вас.

– Вот ведь!.. – От волнения я шумно сглотнул.

– Меня интересует, как быстро вы сможете сюда добраться?

– Так. Пароход отходит только через несколько часов, на самолет я не успеваю… Но если сяду в машину и пошлю к чертям дорожные правила, то смогу быть на месте часов приблизительно через пять.

– Вы приедете?

– Да, конечно. Как я вас найду?

– Я вас встречу. Вы знаете, где отель «Суннфьорд»?

– Да.

– Я буду ждать вас у стойки портье.

– Хорошо. Только… я выеду не раньше чем через полчаса – у меня машина в гараже.

– Ничего… Приезжайте как можно скорее. Мы надеемся на вас…

«А вот этого не стоит делать», – подумал я, но вслух не сказал. Положил трубку, закрыл кабинет и помчался в Скансен за машиной. Менее чем через полчаса я уже был в пути.

До Фёрде я добрался, когда уже стемнело – было почти девять. Поездка выдалась не из легких. Я ехал в кромешной темноте от самого Масфьорда, да и дождь, конечно, видимость не улучшал. В Брекке меня задержал светофор, но зато, проезжая вдоль фьорда, я побил все рекорды скорости в надежде, что вся местная полиция съехалась в этот темный октябрьский вечер в Аньедален, разбираться с тем, что в завтрашних газетах назовут «Двойное убийство на хуторе».

О Фёрде много чего можно сказать, и по большей части это уже сделано. От себя добавлю: это, так сказать, пупок Вестланда – гигантский перекресток с несколькими разбросанными то тут то там городками. Я переехал мост через Йёльстра и повернул направо к отелю «Суннфьорд». Дождь барабанил по крыше машины, и, чтобы пройти несколько метров до подъезда, я натянул на голову капюшон.

Грете Меллинген встала с кресла и подошла ко мне:

– Варг?

Я кивнул, мы пожали друг другу руки.

– Грете. Поехали!

На вид ей было года на два-три меньше, чем мне, у нее были блестящие золотистые волосы, которые двумя волнами обрамляли ее в общем-то ничем не примечательное лицо. Я обратил внимание только на глаза – светло-голубые, как из стекла. Она была в темно-зеленом непромокаемом комбинезоне и такого же цвета резиновых сапогах.

– Мы не можем терять ни минуты, – сказала она, пока мы бежали до машины и рывком открывали двери каждый со своей стороны.

– Вон туда, – показала она на запад от центральной больницы. – Двигайтесь по Аньедаль-свейен, пока не покажутся огни. А вот в Трудален придется подниматься пешком.

– В Трудален?

– Да. Вы, может быть, слышали об этом месте?

– Что-то знакомое.

– «Дело Трудальского Мадса» – это о чем-нибудь вам говорит?

– Какая-то старая криминальная история, да?

– Точно. Я вам расскажу, но не сейчас.

– А это давнишнее дело имеет какую-то связь с тем, что сейчас там происходит?

– Нет-нет. Разумеется, никакой.

– Расскажите мне все же о Яне-малыше.

– Вы называете его Ян-малыш?

– Так мы его звали десять лет назад.

Дорога вела прямо к Аньедален, а сама долина виднелась как темное углубление между Наусдалем и Йольстером. Я прежде никогда тут не бывал.

– Ну, что я могу сказать? С ним всегда было трудно, но… Как раз в последнее время нам казалось, что ему стало лучше. И тут!.. Для нас всех это был настоящий шок. Как гром среди ясного неба.

– Так что же он натворил?

– Да мы, собственно, еще толком и не знаем, он ли…

– Не знаете?

– Дело вот как было. Его опекуны, люди, у которых он жил, – Кари и Клаус Либакк. О случившемся сообщил один из соседей. Он начал тревожиться, потому что не видел ни Кари, ни Клауса с воскресенья. Единственный, кто ходил за скотом, был Ян Эгиль. Тогда этот сосед спустился к Либаккам и спросил, где Клаус, а Ян Эгиль повел себя как-то странно и сказал, что они уехали и неизвестно, когда вернутся. И сосед, Карл из Лиа, как мы его называем, сообщил об этом ленсману,[7]7
  Государственный служащий в сельской местности с полицейскими и административными полномочиями.


[Закрыть] а тот прислал своего помощника. Тут-то все и началось.

– Что именно?

– Ян Эгиль, очевидно, заметил, как помощник направляется к дому, потому что когда тот постучал в дверь, то вдруг увидел, как Ян Эгиль и Силье улепетывают на всех парах с заднего двора по направлению к Трудален.

– А Силье – это кто?

– Девочка с соседнего хутора. Но хуже всего другое… Когда помощник ленсмана бросился вдогонку, Ян Эгиль в него выстрелил. Из винтовки.

– Боже мой…

– Помощник оставил преследование, вернулся к дому, вошел – запах стоял ужасный, но сначала ему показалось, что там никого нет. И только когда он поднялся в спальню, то увидел… Клаусу выстрелили в грудь, когда он еще лежал в постели. Кари, видимо, пыталась спастись – ее нашли на полу у окна. Стреляли в спину. И все вокруг в крови!

– Но неужели выстрелов никто не слышал?

– Сейчас разгар сезона охоты на оленей, Варг. Стреляют с утра до вечера.

– И вы пришли к выводу, что их застрелил Ян-малыш?

– Никаких следов взлома не обнаружено. Так что пока он единственный подозреваемый.

– Когда произошло убийство?

– Точно не знаю, но они там пролежали не день и не два.

– Святый Боже!

– Вот так. Вроде я все вам рассказала. Сейчас он укрылся на осыпи с восточной стороны Трудальского залива, недалеко от Странды.

– Что это еще за Странда?

– То самое место, где случилось убийство в тысяча восемьсот тридцать девятом году.

Мы въехали во двор, и я снизил скорость. Вокруг танцевали всевозможные огни: горели тормозные фонари, светились салоны автомобилей, били в глаза фары, мелькали ручные фонарики. От выхлопных газов все было как в тумане, который поднимался над машинами, припаркованными в ряд вдоль гравийной дорожки, уходившей наискосок к северу. Там, в самом конце, поперек этой дорожки стоял полицейский автомобиль, перекрывающий движение в том направлении. Там же стояла «скорая помощь» с открытыми дверями, ее водитель разговаривал с полицейским. Неподалеку стоял второй полицейский и, скрестив руки, смотрел прямо перед собой.

– Ставьте машину вон туда. – Грете показала на местечко между большим «мерседесом» и пожарной машиной «мицубиси».

Я впихнул туда свой «мини», достал из багажника непромокаемые штаны, которые предусмотрительно захватил с собой. Резиновые сапоги у меня всегда лежали в багажнике – привычка рыбака.

Мы подошли к полицейской машине и «скорой помощи». Вокруг этих двух машин собралась вся честная компания: фотографы прижимали к груди камеры, закутанные в целлофан; ребята с радио выставили вперед микрофоны портативных магнитофонов, прожженные репортеры дымили влажными сигаретами под опущенными на лица капюшонами.

Мы с Грете пробились через толпу представителей прессы, но тут же были грубо остановлены полицейским:

– Туда нельзя!

У нее сперва даже дыхание перехватило.

– Но нам как раз туда и нужно! Это Веум, тот самый, из охраны детства, с которым Ян Эгиль готов разговаривать.

Полицейский в форме скептически взглянул на меня, а потом двинулся к автомобилю. Там сидели еще двое, он сделал одному из них знак, чтобы тот приоткрыл окно, и сказал:

– Это парень из охраны детства. Вы разрешаете ему пройти или нет?

– Да. Ленсман Стандаль сказал, вместе с ним могут отправиться остальные.

С этими словами человек вышел из автомобиля, протянул мне руку и представился:

– Рейдар Русет.

Лицо у него было маленькое и бледное, а ладонь мокрая и холодная.

– Наденьте пуленепробиваемые жилеты.

Он наклонился к автомобилю и вытащил черно-серые бронежилеты.

Не без труда мы натянули их прямо поверх курток. По крайней мере, немного согреют.

Рейдар Русет ткнул пальцем в темное, покрытое лесом ущелье:

– Они вот в этом ущелье.

Мы пошли. Когда мы проходили мимо старого амбара, Грете сказала:

– Вот тут он провел старость.

– Кто?

– Трудальский Мадс.

Больше никто не произнес ни слова. Под частым дождем, с единственным фонариком, которым Рейдар Русет освещал нам путь, мы, шлепая по грязи, прошли вверх вдоль каменной изгороди. После нее начался лес: лиственные деревья и темные ели. Почти в полной темноте, под монотонный звук шагов я начал вспоминать.

Семьдесят четвертый год… Вызов на место происшествия в Вергеландсосен; Ян-малыш и связанные с ним странные обстоятельства; преследование Вибекке Скарнес, показания на суде; полгода с Яном-малышом, до тех самых пор, пока его не отправили сюда. Все это перемешивалось со свежими впечатлениями: двойное убийство; Ян-малыш как главный подозреваемый; маленький беглец с девочкой-сверстницей, тот самый малыш, который столкнул меня однажды с лестницы в припадке ярости.

Мы продирались сквозь заросли осоки и облетевшие кусты голубики по тропинке, которая то и дело превращалась в бурный ручей, текущий посреди густого леса. Иногда луч фонарика выхватывал бараньи лбы – так называют гладкие скалы, которые вообще-то чаще встречаются на побережье. Бросив взгляд вниз, мы могли различить далеко под нами огни дворов Аньедалена. Почти через полчаса мы оказались на вершине склона и продолжали идти, пока не стали различать чернеющую водную гладь. По обеим сторонам водоема поднимались вверх крутые скалы. При дневном свете Трудален, вероятно, премилое местечко. Но сейчас, в темноте и под дождем, это была просто черная, как сама ночь, пропасть, спящий вулкан, который в любую минуту был готов начать извержение.

Рейдар Русет показал на восточный берег. Мощный луч света был направлен на осыпь, туда, казалось, пройти было совсем невозможно, а извилистые стволы старых деревьев придавали скале совершенно сказочный вид. В круге света мы различили источник света поменьше.

– Они там.

Мы двинулись за ним наискосок от воды, сначала быстро, но постепенно замедляя шаги по мере приближения. Мы были почти рядом с осыпью, когда раздался выстрел из винтовки. Он прозвучал в темноте как удар хлыста. Где-то впереди раздался звон стекла – это разлетелась линза большого прожектора. Послышались голоса, огоньки перед нами замельтешили, разбегаясь прочь от того места, где стоял прожектор. И стало темно. Совсем темно.

Сквозь темноту со стороны осыпи до нас донесся страшный вопль, от которого волосы встали дыбом.

Рейдар Русет выключил свой фонарь и пробормотал сквозь сжатые зубы:

– Что ж, он нас предупреждал – не стоит с ним шутить.

– Просто второго у них нет, – невпопад сказала Грете, имея в виду прожектор, и, храбрясь, стряхнула с куртки капли дождя.

19

Рейдар Русет подал знак, и мы снова двинулись вперед. Без его фонарика было еще труднее разглядеть, куда нам идти. Место было почти непроходимое – кругом были заросшие валуны, так что шли мы с трудом. Вокруг была непроглядная темень, и казалось, что дождевая вода пропитала каждую нитку нашей одежды. Грете крепко сжала мою руку. Сам я старался держаться как можно ближе к Рейдару Русету, скорее чтоб не потеряться, чем со страху.

Впереди послышались голоса – тихий, но оживленный спор.

– Эй! – крикнул Русет.

– Рейдар? – спросили из темноты.

– Да. И со мной тот парень из Бергена.

В березовом леске перед нами раздался шум, и на тропинке появился мощного сложения мужчина в полицейской форме. В темноте его нос напоминал переросшую картофелину. Рейдар Русет отступил в кусты, уступая ему дорогу, и вполоборота повернулся ко мне.

– Ленсман Стандаль, – сказал человек и протянул огромную ладонь.

– Веум, – ответил я и протянул свою.

– Хорошо, что вы смогли приехать. Грете объяснила вам, в чем дело?

– В общих чертах.

– Мы считаем, что девушка у него в заложницах. Сбежавший убийца прихватил с собой соседку и укрылся вон там на осыпи. Вы, конечно, слышали выстрел?

– Слышал.

– Он разбил к чертям собачьим наш прожектор, мерзавец! Как я понимаю, вы с ним знакомы?

– Да не сказал бы. Я имел с ним дело, когда он был ребенком, десять лет назад. В Бергене. И все эти годы с ним не общался.

Стандаль подошел поближе:

– Вы занимаетесь частным сыском, позволю себе уточнить?

– Да.

– Ну и как, непросто приходится с такой профессией в Бергене-то?

– Я, во всяком случае, не умер еще.

– Ну-ну. Каждому, как говорится, свое. Паренек заявил, что ни с кем, кроме вас, разговаривать не станет.

– Да, я слышал.

– Говорит: только с Варгом, мол… да. Пришлось нам добыть разведданные – мы тут, в глубинке, тоже кое-чего соображаем. Так и вышли на вас.

– Ну, тезка-то у меня вряд ли найдется. Запутаться сложно.

– Да уж. Самого-то меня зовут попросту, Пер Кристиан.

Грете молча стояла позади нас, а потом не выдержала:

– Ну так что, попробуете установить контакт или еще поговорите?

– Да-да. Разумеется. А то стоим тут, лясы точим… – усовестился ленсман, но по его виду было понятно, что он с удовольствием поболтал бы еще. Он мотнул головой. – У нас там рупор есть.

Мы проковыляли еще немного в кромешной темноте. Впереди, спрятавшись между деревьями, находилась группа полицейских. Раздавался лязг оружия. Большинство было с приборами ночного видения. Они переговаривались шепотом. Один из них сжимал в руке мегафон на батарейках.

– Дай-ка нам его, Флекке, – сказал ленсман.

В темноте было плохо видно, но выглядел Флекке относительно молодо. Он протянул мегафон Стандалю, который тут же передал его мне.

Усилитель на широкой лямке надо было повесить через плечо. Я сжал ладонь на самом рупоре, который был соединен с усилителем гибким шнуром.

Стандаль показал куда-то вверх, в темноту:

– Он там. Давай попробуй поговорить… Только, знаешь, пригнись. И не стой на одном месте.

Я понял, что он имел в виду, и немедленно почувствовал, как вдоль позвоночника пробежали мурашки. Меня повысили. Не до места на небесах, а пока только до места на линии огня.

Единственным сухим местом во всем моем теле был рот.

– Есть что-нибудь попить?

– Только вода, – ответили мне из темноты.

– И смертельно гадкий кофе.

– То, что надо. Дайте водички.

Из темноты мне протянули бутылку минералки. К ней уже кто-то прикладывался, но я подумал, что бациллы из Согна или Фьордана вряд ли окажутся опаснее хордаландских, – и сделал глоток. Я хорошенько прополоскал рот и проглотил. После чего выпрямился, поднес рупор ко рту и крикнул:

– Ян Эгиль! Ты там?

Звук вышел глухим, мертвым, и молодой Флекке наклонился к усилителю, бормоча:

– Там надо включить.

– Вы можете это сделать?

Он нажал на кнопку – загорелась зеленая лампочка, и я крикнул снова. На этот раз меж скал разнеслось:

– Ян Эгиль! Ян-малыш! Это Варг!

Стало совсем тихо – и вокруг меня, и там, в ночной темноте. Все, что мы слышали, – только обычные звуки природы: дождь шумел в деревьях, вода капала с листьев и ручьем журчала у нас под ногами.

– Ты меня слышишь?!

Нет ответа.

– Ты же помнишь меня! Варг из Бергена! Ты сам просил, чтобы я поговорил с тобой!

– Да не о чем говорить! – внезапно прозвучало из темноты.

– Но ты же сам просил, чтобы я приехал! Я приехал их Бергена специально, чтобы увидеть тебя!

Снова наступила тишина; вероятно, он размышлял.

– Было бы здорово увидеть тебя снова! Ты же уехал десять лет назад! Небось вырос-то как!

Сверху донесся какой-то неразборчивый звук.

– Что?! Я не слышу!

– Херня!

Я опустил рупор и задумался. Потом поднял его снова:

– Я привет хотел тебе передать! От Сесилии! Ты помнишь ее?!

И снова никакого ответа.

– Ян-малыш! Можно, я поднимусь к тебе?

Стандаль замотал головой и протестующе выставил ладонь, показывая, что этого он позволить не может.

– Вы с ума сошли? Жить надоело?

– Нет! – сказал я, опустив рупор. – Однако это не дело – стоять и орать друг другу. Лишняя напряженность. Я могу подняться к нему и не подходить близко, но так, чтобы, по крайней мере, мы видели друг друга!

После небольшой паузы сверху донесся ответ:

– Только ты один приходи!

В его голосе не слышалось особого дружелюбия. Он говорил вкрадчиво, как большой тролль, задумавший заманить меня на мост, а потом обрушить его в пропасть.

– Я не могу вам этого разрешить, Веум, – веско сказал Стандаль.

– Но я ради этого и приехал сюда.

– А если он выстрелит?

– Не выстрелит, поверьте мне. Я работал в охране детства и знаю таких ребят. Он скорее застрелится сам.

– Этого нам только не хватало! У нас и так двойное убийство не раскрыто.

Я немного выждал и потом спросил:

– А вам известно, как к нему пройти?

– Да. Мы же прибыли сюда еще днем, пока было светло. Пройдете вдоль скалы метров сорок-пятьдесят, до валежника, а оттуда наверх по осыпи. Он там где-то прячется среди скал.

– А еда у него есть какая-нибудь? Вода?

– Понятия не имею.

Я снова поднял рупор:

– Ян-малыш!

– Хватит меня так называть!

– Ян Эгиль!

Снова нет ответа.

– Вы не голодные? Пить хотите?

– Не ваше дело!

Короткая пауза. Я не был уверен, но мне показалось, что голос стал подобрее.

И вот наконец раздалось:

– Можешь взять с собой немного!

Я довольно кивнул Стандалю:

– Вот видите… Он теперь меня не застрелит, потому что я ему принесу еды. Что у вас есть?

– Сухой паек.

– Консервы?

– Нет. Печенье, энергетические батончики и всякое такое. И кока у нас была где-то, да, ребята?

– Если вы имеете в виду колу, то…

Вокруг приглушенно рассмеялись.

– Будьте осторожны, Варг! – То была Грете, которая вцепилась в мой рукав.

Я кивнул, но получилось неубедительно.

– Теперь хоть что-то наконец произойдет! Я, конечно, знаю пару мест попривлекательнее, где можно было бы провести ночь. Но придется тащиться наверх.

– Ах вот как? – сказала она совсем тихо, и глаза ее вдруг блеснули.

– Угу, – ответил я и снова повернулся к ленсману.

Стандалю уже принесли пластиковый пакет, в который он положил несколько пайков и большую бутылку колы.

– Я по-прежнему не уверен, что все это мне нравится, Веум. Вы рискуете.

Чей-то голос произнес у него из-за спины:

– Может, ему какое-нибудь оружие дать с собой?

Стандаль тут же спросил:

– У вас есть оружие?

– Нет. Но я и не хочу, чтобы оно у меня там было. Так конфликт не разрешить.

– Надеюсь.

Я снял с себя усилитель и протянул его Флекке. Но прежде чем выключить его, я поднял рупор и крикнул в последний раз:

– Я иду, Ян Эгиль! Дай знать, когда меня увидишь! А то тут темно как в аду!

Он не ответил. Я пожал плечами и отдал рупор тоже.

Грете быстро пожала мне руку и прошептала на ухо:

– Осторожней…

Стандаль и остальные полицейские проводили меня кивком, когда я проходил мимо них. Я медленно двинулся вдоль небольшой скалы. Я едва видел на полметра вперед и понятия не имел, что меня ждет. Вполне вероятно, что безвременная могила.

Я ощущал противную пустоту в груди и что-то вроде движения вдоль позвоночника. Это мозг посылал импульсы об опасности, но я продолжил свой путь.

20

Я осторожно шел сквозь темноту. Тишину по-прежнему нарушали лишь шум дождя и журчание воды в ручейках.

Я хватался за ветки, чтобы не скользить, и, осторожно переступая ногами, шаг за шагом продвигался вперед. Мало-помалу глаза привыкли к темноте. Я уже различал контуры скал, а повернувшись на звук небольшого камнепада где-то внизу, различил темную гладь воды.

Прищурясь, я всматривался вперед. Но валежника не видел.

В это мгновение в лесу послышалось какое-то шевеление. Я рванул на звук, но через секунду услышал, как огромная птица захлопала крыльями. Я сам ее и спугнул.

Тараща глаза в темноту, я снова двинулся вперед. Мокрые ветви хлестали по лицу, то и дело приходилось или пригибаться, или отворачиваться. Лес посветлел. Внизу слева был небольшой залив, я увидел серо-белую полосу прибоя. Невдалеке я заметил валежник, а наискосок от него вверху лежало несколько огромных валунов – остатки грандиозного оползня. Вокруг клубилась серо-черная, лишенная очертаний темнота. Ни знака, ни звука, на которые я мог бы пойти.

Я постоял секунду или две, а потом снова двинулся вперед, ориентируясь на просвет среди деревьев. Мне пришло в голову, что раз я его не вижу, стало быть, и он меня тоже. Утешившись этой мыслью, я быстро пересек поляну, по-прежнему держась в сторону валежника, и снова принял стойку разведчика – сгорбился и втянул голову в плечи.

Потом все же поднял голову и крикнул:

– Ян Эгиль! Я правильно иду?

– Правильно! – ответили мне спустя мгновение. – Только давай медленно. И руки подними!

– В пакете только еда и питье!

Я обошел валежник и посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос. По-прежнему ничего не было видно.

Подняв руки вверх, я начал подниматься по склону. Пару раз мне приходилось размахивать руками, чтобы не потерять равновесие на мокрых камнях, а один раз я споткнулся и упал на колено. Руки постоянно держать поднятыми было немыслимо, я опустил, но он на это не отреагировал.

Я так яростно таращил глаза в темноту, что заныли глазные мышцы. Теперь я различал какую-то возвышенность: две-три скалы на самом верху осыпи, между которыми образовалось что-то вроде укрепления. И там, у контура одной из скал, я увидел то, что искал, – человека: голову, плечи и что-то вроде длинной палки у лица, видимо винтовку.

– Ян Эгиль? – спросил я ровным тоном.

– Поднимайся медленно! – ответил он. – Ты у меня на мушке.

Я вздрогнул, услышав это. А между тем в таких делах я был не новичок. За те девять лет, что я работал частным детективом, я уже два раза стоял под прицелом. Так что будем считать, это вздрогнули во мне воспоминания о тех двух случаях. И все же… Наслушавшись рассказов Грете о застреленных в собственной спальне опекунах, я был готов к худшему. Если это сделал действительно он – ему нечего терять.

Меня била дрожь, во рту пересохло.

– Не делай глупостей, Ян Эгиль. Я тут, чтобы помочь тебе.

– Делай только то, что я скажу!

– Разумеется.

Я все еще не мог разглядеть его лица, но, судя по силуэту, роста он был немалого. Девчушку, которая должна была быть с ним, вообще не было видно.

– Медленно иди вперед, пока не скажу остановиться!

Казалось, весь лес затаил дыхание, когда я преодолел последний отрезок пути. Дождь поутих, но от этого мне сделалось почему-то еще холоднее, как будто резко ударил мороз.

Я цеплялся взглядом за силуэт, черневший на фоне скалы. Он постепенно вырастал из темноты, но капюшон был низко натянут на лоб, так что, когда я подошел поближе, мне был виден только широкий нос и сжатые, усеянные каплями дождя губы. Узнать в этом человеке Яна-малыша было немыслимо.

Я увидел его ствол – огромная винтовка «маузер». Она больше не была направлена мне в лицо, дуло смотрело слегка в сторону, напоминая, однако, что за выстрелом дело не станет.

Теперь я увидел и девушку: малышка сидела, согнувшись в три погибели, тоже с натянутым на голову капюшоном. Был виден круглый приоткрытый ротик, как у аквариумной рыбки, которая смотрит в стекло и мечтает вырваться на свободу.

Я протянул им пакет:

– Вот еда.

– Кидай, – махнул он стволом винтовки.

– Там бутылка с кока-колой. Разобьется.

– Тогда давай сюда! – сказал он нетерпеливо.

Я подошел ближе. Теперь было видно, что кожа вокруг губ у него покрыта прыщами. Наконец он сказал:

– Стой!

Я остановился и протянул пакет.

Он протянул руку как будто для рукопожатия. В этот момент мы с ним впервые встретились взглядами, и я внезапно его узнал. Где-то в глубине глаз подростка, который сейчас стоял передо мной, горел обиженный, агрессивный взгляд Яна-малыша. Такой же, как был у него в то самое время, когда арестовали Вибекке Скарнес и забота о нем на целые полгода легла на наши плечи. Детская припухлость и мягкость исчезли, черты лица стали резкими, четкими, и только выражение сжатых губ было все тем же.

Он схватил пакет, бросил взгляд внутрь и повернулся к девчонке, которая жадно потянулась к нему, открыл бутылку колы и отпил большой глоток, пока она дрожащими пальцами пыталась разорвать упаковку батончика. Другой батончик она дала Яну-малышу, который принялся его жевать, ни на секунду не выпуская меня из поля зрения. Потом он вновь поднес бутылку ко рту.

В этот момент я мог бы сделать попытку. Броситься на него, схватить оружие и попробовать выкрутить его у него из рук. Но я этого не сделал. Вероятность, что кто-то из нас пострадает, была слишком высока.

Я спиной чувствовал, что полицейские в лесу под нами зашевелились. Я знал, что те из них, у кого на прицелах были приборы ночного видения, могли следить за каждым нашим движением. И я не хотел давать им ни малейшего повода, чтобы начать атаку.

Сам же я был на удивление спокоен. Два подростка, уплетавших сухой паек, напомнили мне голодных щенков. Как будто именно для этого они и спрятались тут – подкрепиться в самый последний, отчаянный раз, чтобы хватило сил смотреть в глаза реальности.

Пока они ели, я заметил, что винтовка уже не зияет дулом в мою сторону, а просто висит у него на плече. Но все же он в любую секунду мог схватить ее и мгновенно навести на меня снова.

– Ты помнишь, как здорово нам было в Бергене… Ян?

– Меня зовут Ян Эгиль!

– Ян Эгиль, – исправился я. – На рыбалку ездили, в горы в походы ходили. С Сесилией…

– И что? – сказал он угрюмо.

– Ну… была же у тебя хоть какая-то причина вызвать сюда именно меня?

Он непроизвольно дернул головой и уставился на меня огромными, полными слез глазами. Он сглотнул и кивнул. А через пару секунд сказал мучительно сдавленным голосом:

– Вы были хорошие.

– Ты нам тоже нравился, – кивнул я в ответ.

Он промолчал, и я продолжил:

– Отличное тогда было времечко. И мы очень хотели, чтобы у тебя все было хорошо. Вот поэтому-то Ханс и придумал отправить тебя сюда. Все мы желали тебе только добра.

Его губы задрожали, и я увидел, как он крепко сжал их, чтобы не выдать себя.

Я осторожно подбирал слова:

– Но… Все вышло не так, как мы хотели, да?

Он коротко кивнул. Одинокая слеза скатилась по щеке и застыла там.

– Но что бы там ни случилось… неужели ты так и будешь тут прятаться с… Как зовут твою подружку?

Я видел, что он изо всех сдерживается, чтобы не вступить со мной в разговор. Тогда я повернулся к девчонке:

– Послушай-ка, скажи мне, как тебя зовут?

– Силье, – раздался тоненький голосок.

– Ты же хочешь домой, разве не так?

Она не ответила. Я снова обернулся к Яну Эгилю:

– Место тут ужасное, а ночь будет длинная и холодная. Вы же не будете сидеть тут под дождем всю ночь?

Он упрямо не отвечал.

– Я могу твердо пообещать тебе одну вещь, Ян Эгиль. Что с тобой поступят по справедливости.

Он презрительно фыркнул.

– Точно говорю. Это я тебе гарантирую. Ты, возможно, не в курсе, но с тех пор, как мы с тобой расстались десять лет назад, я больше не работаю в службе охраны детства. Я теперь частный детектив. Сыщик. Обещаю тебе, что мы разберемся во всей этой истории, в которую ты влип. А я не из тех, кто бросает слова на ветер. Вместе мы разберемся в том, что действительно произошло, и ты получишь любую помощь, какая тебе только понадобится. Никто тебя зря за уши таскать не станет!

Было такое чувство, что за моей спиной принялись ликовать все мои кредиторы, – я видел, что мой призыв достиг цели. Слово «детектив» для него оказалось ключевым, именно оно запало ему в душу, и он произнес его таким же немного удивленным тоном, что и остальные люди, которым я говорил, кем работаю:

– Д-д-детектив?

– Да, – улыбнулся я. – Варг Веум, частный детектив. Офис находится на Страндкайен, напротив Рыбной площади. В следующий раз, как будешь в Бергене, – милости прошу!

– Но полиция…

– У полиции своя работа. И учти, тебе сейчас семнадцать, так что охрана детства тобой больше не занимается. Тебе, разумеется, нужен адвокат, тут уж можешь быть уверен. У тебя там, внизу, нет врагов, Ян Эгиль! Все хотят тебе только помочь.

Дождь почти совсем прекратился. Я снял капюшон, чтобы он мог видеть мое лицо.

– Ну? Что скажешь? – Я протянул руку. – Дай винтовку, Ян Эгиль. И все кончится. Мы сможем вернуться в деревню, зайти в дом, переодеться в сухое и перекусить чем-нибудь горяченьким. Как? Неплохо звучит?

Я видел, что он просто разрывался от противоречивых чувств. Но я знал, что попал в яблочко, что мысль о том, чтобы провести всю ночь в промокшем, холодном и темном лесу без пищи (кроме той, что они уже съели), – эта мысль не уживалась с тем, что я ему пообещал: сухой одеждой, крышей над головой и горячей едой. Ему было не устоять.

Он посмотрел на Силье. Она возбужденно закивала.

И тогда он вскинул руку. С винтовкой.

Я схватил ее за ствол и потянул – теперь оружие было у меня. Но я сделал пару шагов в сторону – на случай, если он передумает.

Я повернулся к склону и крикнул, сложив руки рупором:

– Это Веум! Все в порядке! Мы идем!

Через короткое время мне ответил голос ленсмана, звенящий металлом из-за мегафона:

– Хорошо! Ждем!

– На меня наденут наручники? – спросил Ян Эгиль.

– Нет-нет, это не понадобится, – ответил я, снова повернувшись к нему.

– Конечно, не понадобится! – сказала Силье. – Ведь это я сделала!