Текст книги "Девушка по имени Судьба"

Автор книги: Гуиллермо Гланк

Соавторы: Мария Менис,Хуан Марин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Анибал бросился наутек.

Жандармы открыли стрельбу, однако им помешала Лара самоотверженно устремившаяся под пули.

– Боже, она мертва. Я убил ее! – вскрикнул потрясенный жандарм, и его голос докатился до беглеца.

«Милагрос! Она погибла! Это я убил ее!» – повторял про себя Анибал, размазывая по щекам горькие, запоздалые слезы.

Пустившиеся за ним вдогонку жандармы на следующий день нашли мертвеца, изъеденного хищными зверями, и, решив, что это тело Анибала, похоронили его на холме у дороги.

Милагрос поплакала над нелепой жизнью и смертью названого брата и отправилась в путь.

Она ехала в Санта-Марию, к своему любимому, незабвенному Катриэлю.

Глава 13

После той, первой, ночи с Викторией Гонсало даже внешне преобразился: глаза его то сверкали затаенной страстью, то становились мечтательными, томными. С его лица теперь почти не сходила озорная, чуть плутоватая улыбка. Он словно помолодел в одночасье.

Разумеется, это не могло укрыться от внимательных глаз Марии. А понаблюдав за мужем еще некоторое время, она догадалась и о причине такой метаморфозы.

Сделать это было не так уж и трудно, поскольку Гонсало и Виктория все время держались вместе, часто перешептывались и одаривали друг друга многозначительными взглядами.

Нельзя сказать, что в Марии заговорила ревность – как мужчина Гонсало ее не волновал даже в молодости, а уж теперь и подавно. Нет, это была не ревность и не обида – на мужа ли, на сестру.

Чувство, которое испытывала Мария, более всего было похоже на печальное изумление, недоумение. «Неужели это моя сестра, Виктория? – думала Мария. – Как же она переменилась, если оказалась способна на такое! Ведь ей хорошо известно, что из себя представляет Гонсало. Так как же можно было влюбиться в такого человека?!»

О том, что Виктория могла пойти на эту связь без любви, Мария даже мысли не допускала.

В свою очередь Виктория старалась выглядеть заботливой и ласковой, общаясь с сестрой. Но Мария уже научилась улавливать фальшь в ее словах и поступках, а потому чаще всего попросту уходила от подобных разговоров – ей было горько и стыдно за сестру.

Викторию же это не смущало. Наоборот, печаль и замкнутость Марии она использовала в своих интересах: стала говорить, что той надо бы отдохнуть, полечиться и вообще отойти от забот этого дома.

– Да, пожалуй, любое место было бы для меня лучше, чем этот дом, – задумчиво произнесла Мария. – Но здесь – моя дочь, я не могу ее оставить.

Упрямство, с каким Мария противилась браку Лусии, раздражало Викторию. Ей не терпелось поскорей дойти до заветной цели: спровадить Лусию из дома, выдав ее замуж, Марию отправить в монастырь, а лучше – в психбольницу, признав ее недееспособной, а затем дать пинка и Гонсало Линчу, который думает, что он уже завладел всем капиталом Оласаблей, если спит с единственной прямой наследницей – Викторией. Ох и посмеется же она в свое время над этим напыщенным подонком!

А пока – займется сестрой. Надо во что бы то ни стало отвести Марию к врачу – пусть даже обманом!

Вечером Виктория заглянула в спальню сестры и симулировала там острый сердечный приступ. Затем, якобы переведя дух, произнесла виновато:

– Прости, эта резкая боль всегда подступает внезапно…

Мария встревожилась:

– Это опасно! Так было у мамы. Ты должна обратиться к врачу.

– Да-да, я уже договорилась с ним на завтра.

– Если хочешь, я могу пойти с тобой, – предложила Мария, полностью оправдав расчет Виктории.

Когда же они пришли к врачу и он спросил у Виктории, что ее беспокоит, она ответила с циничной откровенностью:

– По правде говоря, ничего. А вот моя сестра… Я вынуждена была прибегнуть к обману, чтобы привести ее к вам. Она серьезно больна, но не сознает этого.

Естественно, Мария разволновалась, возмутившись выходкой сестры, и сказала, что никому не позволит так с собой обращаться. А Виктории только это и требовалось.

– Теперь вам все ясно, доктор? Вы же сами видите, насколько у нее расшатаны нервы. Ее надо лечить!

Мария решительно пошла к двери, гневно бросив Виктории:

– Сегодня ты перешла все границы. Я больше не желаю тебя видеть!

– Бедная моя сестра! – воскликнула Виктория, оставшись наедине с доктором. – Она лишилась рассудка! Возможно, ее надо полечить в какой-нибудь клинике?

Доктор, однако, так не считал и всего лишь прописал Марии успокоительные капли.

– Только будьте осторожны, не превышайте дозу, – предупредил он Викторию. – А то эффект может быть обратным.

Мария мчалась по улице едва ли не бегом, привлекая к себе изумленные взгляды прохожих.

– Что это с ней? Куда она несется? – спрашивали друг друга те, кто знал Марию.

Но ответа на этот вопрос не было и у нее самой. Она шла куда глаза глядят, потому что больше не хотела возвращаться домой. Не имела для этого сил!

Лишь дойдя до церкви, поняла, что это единственное место, где можно укрыться и попросить защиты.

Отец Орестес, выслушав Марию, помолился за нее, а потом стал уговаривать вернуться домой. Но она по-прежнему отказывалась туда идти и просила устроить ее куда-нибудь в монастырь.

А тем временем Виктория рассказала домашним, что случилось в больнице. Реакция у всех была разной. Лусия воскликнула: «Я же говорила вам, что она сошла с ума!» Потрясенная Камила сидела молча. Гонсало встревожился:

– Ее надо найти! Где она может быть?

– В церкви, – подсказала Камила. – После того, что мама с нею проделала, тетя может быть только в церкви.

– Ты, кажется, меня осуждаешь? – строго взглянула на нее Виктория. – А я всего лишь забочусь о здоровье Марии.

– Да, мама, вы правы, мне не по душе такая забота, – приняла вызов Камида.

Ссору между матерью и дочерью вовремя погасил Гонсало, попросив Камилу проводить его в ту церковь, где обычно бывает Мария.

Виктория тоже пошла вместе с ними и тайком сунула отцу Орестесу успокоительные капли:

– Дайте Марии, пусть выпьет. Из ваших рук она примет.

Домой Марию удалось увести лишь после того, как подействовали капли, которых Виктория не пожалела для сестры, утроив необходимую дозу.

Весь следующий день Мария проспала, а когда очнулась, Викторйя вновь подлила ей в чай лекарство.

Мария стала бредить, у нее начались галлюцинации.

Обеспокоенная ее состоянием, Камила решилась еще раз поговорить с матерью без обиняков:

– Мама, почему вы подвергаете тетю таким страданиям?

– Как ты смеешь со мной говорить в подобном тоне! – рассердилась Виктория. – Что ты вбила себе в голову? Я лишь даю Марии то лекарство, которое ей прописал врач.

– Но тетя была совершенно здоровой, а от этого лекарства она стала бредить! – стояла на своем Камила. – Простите меня, мама, но, по– моему, вы… вы мстите своей сестре!

– Я вижу, болезнь Марии заразительна: ты тоже бредишь.

– Дай Бог, чтоб я ошибалась, – сказала Камила. – В любом случае прошу вас, мама, – вспомните, что тетя – ваша сестра, которую вы когда-то горячо и нежно любили!

Милагрос постучалась в дом Катриэля как раз в тот момент, когда он – в образе князя – и Синтия собирались ехать к Линчам.

– Простите, мне нужно повидать Катриэля, – смущенно молвила она.

– Его нет дома, – ответил Браулио, бросив растерянный взгляд на хозяина: «Ну же, подскажи, как мне быть дальше!»

Тот, однако, предпочел спастись бегством:

– Очень жаль, что мы не застали Катриэля. Передайте ему привет, – сказал он Браулио. – Пойдем, Синтия!

– Это была она? Милагрос? – догадалась Синтия. – Я поняла все по твоему волнению. Ты любишь ее!

– Нет! Это совсем другое: во мне говорит только злость и обида.

– Но что ей от тебя нужно? Зачем она. приехала? – не унималась Синтия.

– Меня это не интересует. Я слышать о ней не хочу! – ответил Катриэль раздраженно.

Синтия украдкой вздохнула. Больше она не заводила речи о Милагрос, давая возможность Катриэлю хоть немного успокоиться перед важной беседой с Гонсало Линчем.

В тот вечер Гонсало наконец показал князю документы на «Эсперансу».

– Я не сомневаюсь, что тут все в порядке, – сказал тот, – но все же хотел бы, чтоб на эти бумаги взглянул мой адвокат. Поймите меня правильно.

– Очень хорошо вас понимаю, вы поступаете как всякий истинно деловой человк, – не стад возражать Гонсало.

Простившись с ним, Катриэль завез бумаги Асурдую. Синтия подождала его в экипаже.

– Поедем ко мне, – сказала, она. – Тебе не стоит сейчас спешить домой. И вообще – давай поженимся! Завтра же! Так ты гораздо быстрее сможешь забыть ее.

– Нет, Синтия, – твердо ответил Катриэль. – Ты не заслуживаешь того, чтобы я или кто-то другой женился на тебе без любви. Ты достойна лучшей участи – быть любимой и желанной!

Домой он возвращался в сильном волнении. Зачем к нему приходила Милагрос? Наверняка она сказала это Браулио. Может, у нее случилось какое-то несчастье, а он, Катриэль, оттолкнул ее, даже не выслушав..

Однако, войдя в дом он вновь увидел там Милагрос.

– Я уговорил ее дождаться тебя, – сообщил Браулио. – Она мне все рассказала, и, думаю, ты тоже сможешь понять ее.

– Я никогда не смогу понять того, что она сделала, – отрезал Катриэль.

– У меня не было выбора! – воскликнула Милагрос. – Анибал угрожал мне!

– А как же он тебя сейчас отпустил? Ему надоела его игрушка? – язвительно спросил Катриэль.

– Анибал мертв.

– Ах, вот в чем дело! Теперь понимаю: я должен утешить скорбящую вдову?

– Перестань, Катриэль! Анибал грозился убить тебя. Поэтому я так поступила.

– Значит, ты спасла меня? А я, по-твоему, не способен был постоять за нас обоих? Ты считаешь меня трусом, ничтожеством!

– Нет, Катриэль, нет! Я только хотела спасти тебя.

– Но в итоге сама убила меня, оборвала мою жизнь! Я никогда не смогу простить тебе той циничной лжи, того демонстративного поцелуя. Уходи, Милагрос, уходи!

Она вновь попыталась объяснить ему, что ни¬кого, кроме него, не любит и не любила, но Катриэль был непреклонен.

И Милагрос ушла, пообещав напоследок:

– Больше вы никогда обо мне не услышите, князь!

На следующий день «князь» и Синтия вновь были у Линчей.

– Ваши документы в полном порядке, – сказал князь Гонсало. – Я поручил своему адвокату подготовить купчую на «Эсперансу».

Партнеры пожали друг другу руки и подняли бокалы за успех предстоящей сделки.

Пока мужчины беседовали в кабинете гонсало, Виктория договорилась с Синтией, что та почитает стихи Камилы и, возможно, их опубликует. Камила отправилась в свою комнату за рукописью.

А Лусия пошла открывать дверь какому-то нежданному гостю, втайне надеясь, что это Августо.

Однако на пороге стояла… Милагрос.

– Здравствуйте, Лусия, – сказала она. – Я пришла поговорить с сеньорой Марией.

– Да как вам пришло такое в голову? – возмутилась Лусия. – Что вы о себе возомнили? Мама не намерена с вами разговаривать!

– И все же вы доложите ей обо мне, – вежливо попросила Милагрос.

– А я вам говорю: уходите отсюда! – в гневе закричала Лусия.

Этот крик услышали Гонсало и князь, вышедшие к тому времени в гостиную.

– Что здесь происходит? – пришел на помощь Лусии Гонсало.

– Эта бесстыжая посмела заявиться к нам в дом! – воскликнула Лусия, но Гонсало по-прежнему ничего не понимал, и тогда Виктория шепнула ему: «Это – Милагрос».

Князь тоже подошел поближе к двери, невольно сжимая кулаки.

– Ах, вот оно что! – молвил Гонсало. – Значит, вы и есть пресловутая Милагрос? Должен вас огорчить: мы не потерпим подобной женщины в нашем доме. Ваше присутствие для нас – оскорбительно! Так что уходите по-хорошему, пока я…

– Сеньор Линч, вам не кажется, что нельзя так обращаться с сеньорой? – вмешался, не сдержавшись, князь.

– Вы назвали сеньорой эту грязную девку? – отозвался недовольный Гонсало. – Очевидно, есть вещи, в которых вы, князь, плохо разбираетесь.

– Нет, я знаю одно: нельзя так оскорблять человека, тем более женщину!

– Позвольте моему зятю решать семейные вопросы так, как он считает нужным, – строго одернула князя Виктория.

А Лусия посоветовала отцу:

– Гоните ее в шею, папа!

Гонсало протянул руку к Милагрос, намереваясь вытолкать ее за дверь. Но князь заслонил собой Милагрос, перехватив руку Гонсало.

– Что вы себе позволяете?! – вскипел тот. – Возможно, вы тоже, с нею развлекались?

– Гонсало, успокойтесь, пожалуйста! – взмолилась Синтия, боясь, что Катриэль сейчас окончательно разоблачит себя.

– Нет, я не потерплю такой наглости! – ответил Гонсало и, обращаясь к князю, заявил:

– Извольте принять вызов! Встретимся завтра утром в парке. В качестве оружия предлагаю пистолеты.

– Согласен на ваши условия, – сказал князь, покидая гостиную.

Синтия и Милагрос последовали за ним.

– Клянусь, я убью его! – никак не мог прийти в себя Гонсало.

– Правильно, папа, убей его! – горячилась Лусия. – Ведь речь идет о чести нашей семьи.

– Как вы можете так спокойно говорить об убийстве?! – воскликнула ошеломленная Камила.

– Тебя это не касается, умолкни! – грубо одернул ее Гонсало.

Виктория не вступилась за дочь, но стала уговаривать Гонсало отказаться от дуэли:

– Ты не должен рисковать своею жизнью! Я боюсь за тебя.

Камила же поняла, что единственный человек, кто может предотвратить дуэль и тем самым уберечь Катриэля от гибели, – это Мария. Отправившись к ней в комнату, она принялась тормошить тетю, надеясь разбудить ее, привести в чувство.

Но Мария продолжала оставаться в глубоком забытьи, и тогда Камила решила, что надо спасать тетю, пока ее окончательно не довели до безумия или до смерти.

– Не понимаю, за что они меня так обидели? – произнесла Милагрос, оказавшись за дверью дома Линчей.

– Я думаю, тут постарался Августо Монтильо высказал предположение Катриэль. – Он клялся в любви Лусии, собираясь на ней жениться, и одновременно обхаживал тебя. А когда я рассказал об этом Марии, то он наверняка непожалел для тебя черной краски.

– Теперь понятно, – грустно молвила Милагрос– Спасибо тебе, Катриэль, что вступился за меня. Но очень тебя прошу: не дерись на дуэли, не рискуй жизнью. Принеси извинения Линчу, а я сейчас уйду навсегда.

Резко повернувшись, она быстро зашагала по улице.

– Подождите, мы вас проводим, – крикнула ей вслед Синтия, но Милагрос даже не обернулась.

А Катриэль уже понял, что не хочет еще раз потерять Милагрос, и, наскоро простившись с Синтией, побежал догонять свою возлюбленную.

В тот же вечер они решили, что больше никогда не расстанутся.

Браулио просиял от счастья, увидев Катриэля и Милагрос вместе. Но радость его схлынула тотчас же, как только он узнал о предстоящей Дуэли.

– Ничего, все обойдется, я уверен, – попытался успокоить его Катриэль. – Вы с Милагрос ждите меня здесь, дома, и я вернусь живым и невредимым.

Он поехал к доктору Асурдую, намереваясь взять его своим секундантом, а в это время к Милагрос нагрянула Синтия – с весьма хитроумным предложением.

– Мы обе любим Катриэля, – сказала она, – поэтому должны уберечь его от гибели. Я вижу лишь один выход: уговорить Гонсало Линча отказаться от дуэли. Но сделать это под силу только мне.

– Так почему ж вы не сделали этого до сих пор, если любите Катриэля? – спросила Милагрос.

– Я хотела прежде поговорить с вами. Пообещайте мне, что оставите Катриэля навсегда, и я сразу же поеду к Линчу.

Теперь ясно, насколько вам дорога жизнь Катриэля, – усмехнулась Милагрос. – Он нужен вам живым лишь в том случае, если откажется от меня.

– Что ж, не буду скрывать: мне нет резона сохранять его жизнь для вас.

– А не кажется ли вам, что это не в вашей власти – жить Катриэлю или умереть?

– Безусловно, дуэль есть дуэль. Там может случиться всякое. Но мы имеем возможность вообще избежать ее. Откажитесь от Катриэля! Что вы можете дать ему в своем цирке? Ему нужна другая женщина, потому что он предназначен для другой, более возвышенной жизни!

– Катриэлю видней, кто ему нужен. Что же касается дуэли, то меня она тоже пугает, но я должна уважать решения Катриэля и верить в него. Недавно я пошла на сделку с совестью ради его спасения, но это была ошибка, за которую он до сих пор расплачивается. Ведь завтрашняя дуэль – тоже следствие той моей ошибки. И я не намерена повторять ее дважды, – твердо произнесла Милагрос.

Синтия ушла ни с чем. Однако успокоиться она не могла и утром, примчавшись к месту дуэли, заявила Катриэлю:

– Твоя циркачка уехала. Вот записка от нее, можешь прочитать: «Прощай, Катриэль. Мужчины, которого я любила, больше не существует. Милагрос».

– Я не верю тебе, Синтия, – спокойно ответил он, – Милагрос не могла так поступить.

– Ты плохо ее знаешь. Она исчезла, бросила тебя. А я – с тобой! И сейчас уговорю Гонсало отказаться от дуэли. Только прежде ты должен пообещать мне, что мы прямо отсюда поедем в церковь и обвенчаемся.

Катриэль посмотрел на нее с глубоким сожалением: как он ошибался, видя в ней благородство, ум и великодушие.

Секунданты – Асурдуй и Сантьяго – пригласили соперников к барьеру.

– Стреляйте, я не боюсь смерти! – крикнул Гонсало, видя, что князь почему-то медлит. – Или вы трусите?

– Нет, дело в другом, – сказал Катриэль, сдирая с себя бороду и усы. – Прежде чем выстрелить, я хотел бы, чтоб вы узнали, с кем деретесь. Видите, я – индеец, Катриэль. Мне есть за что всадить в вас пулю, но я не стану этого Делать. Отныне вы будете жить по воле «жалкого и грязного индейца», каковым меня считаете. Думаю, это и будет для вас самым большим наказанием.

Сказав это, он отдал пистолет Асурдую и, поблагодарив того за помощь, быстро зашагал прочь.

– Проклятый индеец! Ты за это поплатишься! Я тебе отомщу! – в бессильной злобе твердил Гонсало.

Сантьяго посоветовал ему успокоиться и подумать, что рассказать домашним, а о чем умолчать, чтоб позор Гонсало не всплыл наружу.

– Предлагаю сказать, что это ты даровал жизнь князю. А об индейце вообще не следует упоминать.

Гонсало с ним согласился.

Лусия, Виктория и Камила с тревогой ждали возвращения Гонсало.

Наконец он приехал – излишне возбужденный, но без единой царапины.

Лусия бросилась на шею отцу:

– Ты убил его? Наша честь спасена?

– Твой отец He стал стрелять в князя, – поспешил сообщить Эрнесто, и у Камилы отлегло от сердца.

– Но почему, папа? – возмутилась Лусия. – Ты должен был его наказать!

– Самое большое наказание для мужчины– знать, что недруг сохранил ему жизнь, – пояснила Виктория, не подозревая, какой удар наносит по самолюбию Гонсало. – Князь не сможет оставаться в городе, когда станет известно о его позоре. А я постараюсь, чтоб об этом узнали все.

– Нет-нет, Виктория, не надо! – испугался Гонсало. – Я не хочу, чтоб мое имя трепали на каждом углу.

– Давайте лучше выпьем за то, что все хорошо кончилось, – попытался разрядить обстановку Эрнесто.

Они дружно выпили и налили еще, но тут к ним один за другим повалили гости.

Сначала прибыл Августо и Лусия пояснила, что сама вызвала его – на всякий случай, опасаясь печального исхода дуэли.

Затем пожаловала Синтия, которую уж точно никто не звал.

– Рада видеть вас живым, Гонсало! – заявила она с порога.

– Вообще-то я считал, что вы – подруга князя, – высказал свое удивление Гонсало.

– Вы говорите «князя»? – рассмеялась Синтия. – Значит, по-прежнему остаетесь в неведении, кем на самом деле является этот человек. Он обманул нас всех, чтобы достичь своей цели!

– Кто же он? – нетерпеливо спросила Виктория, и Синтия с удовольствием ответила ей:

– Катриэль, сын Асунсьон Оласабль!

– Я всегда подозревала, что он – не князь! – воскликнула Лусия. – Аристократы не ведут себя так.

– А мне теперь понятно, почему он нацелился на «Эсперансу», – сказала Виктория.

– Как жаль, что это открылось только сейчас! – вынужден был поддержать игру Гонсало.

Августо же заинтересовало совсем другое: при¬чина дуэли. Синтия охотно ему пояснила:

– Все произошло из-за циркачки Милагрос, которая посмела явиться в этот дом.

Щеки Августо залились краской.

– Клянусь, я тут ни при чем, – обратился он к Лусии.

Она ответила что здесь никто не подозревает Августо, потому что всем известно о связи Милагрос с индейцем.

– Я сделаю все, чтобы привлечь к ответу этого самозванца! – заявил Августо.

– Боюсь, что он со своей циркачкой уже сбежал из Санта-Марии, – подлила масла в огонь Синтия.

А Лусия молвила сокрушенно:

– И вы спасли ему жизнь, папа! Нашему заклятому врагу!..

– Ничего, я добуду его из-под земли! – заверил ее Августо.

Синтии больше нечего было делать в этом доме, и она поехала в редакцию, где сорвала свой гнев на Пабло:

– Вы уволены!

– За что? – изумился он.

– За князя, которого не существует в природе, за наглый обман.

– Объясните, я ничего не понимаю.

– Не надо притворяться. Ваш друг-индеец разоблачен, и отныне наша газета не опубликует ни строчки из его сочинений.

А Гонсало в тот же день получил еще один удар от Катриэля: его вызвали в суд и показали доку¬менты, представленные истцом. Гонсало понял, что ему придется распрощаться с «Эсперансой».

Не заезжая домой, он отправился к генералу и сделал следующее заявление:

– Думаю, вам известно, что моя супруга давно покровительствует сиротам и беспризорным молодым девушкам. Так вот, одну из этих девушек силой удерживает индеец Катриэль. Прошу изловить его и арестовать.

Генерал тотчас же поручил это сделать Рунесу.

Но когда гвардейцы прибыли на квартиру Катриэля, то уже не застали его там. Вместе с Милагрос он уехал в Арроцо-Секо, где они собирались сыграть свадьбу в кругу друзей – циркачей.