Текст книги "Девушка по имени Судьба"
Автор книги: Гуиллермо Гланк
Соавторы: Мария Менис,Хуан Марин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)
Глава 6
Адвокат Асурдуй, взявшийся помогать Асунсьон, стоял во главе заговорщиков и готовил покушение на губернатора.
Один из членов группы раздобыл подробное расписание губернатора на предстоящую неделю, и повстанцев привлек там один пункт: посещение отдаленной заставы. Губернатор иногда позволял себе такие поездки в места, где его меньше всего ждали, чтобы самому проверить, насколько надежно несут службу низшие воинские чины и вверенные им подразделения.
– Мы не можем упустить этой возможности, – сказал своим соратникам Асурдуй. – Застава представляет из себя небольшое помещение, где служат всего несколько солдат. Когда тиран войдет туда – мы бросим бомбу.: – Но в таком случае погибнут солдаты! А этого нельзя допустить, – высказала свое мнение мисс Паркер.
– Гвардейцы будут стоять у главного входа, – принялся рассуждать вслух Асурдуй. – А мы зайдем с другой стороны. Только как это сделать? Как заставить их открыть другие ворота?
– Я могу взять это на себя, – вызвалась мисс Паркер. – Подойду к охраннику, переодевшись в крестьянскую одежду, попрошу впустить меня. Дескать, приехала из деревни повидаться с сыном… Это всегда срабатывает. А затем пройду к задней двери и впущу наших ребят.
– И я смогу взорвать бомбу так, чтоб было как можно меньше крови, – сказал Пабло, главный исполнитель теракта.
Таким образом, план был утвержден. Изготовление бомбы поручили Россо – пиротехнику из цирка «Олимпико». Он специально устроился в эту труппу совсем недавно, чтоб быть поближе к взрывчатым материалам.
Обсудив еще кое-какие детали, заговорщики разошлись по домам, не подозревая, что сведения о перемещениях губернатора попали к ним с ведома генерала – командира гвардейцев. Он решил заманить бунтовщиков в ловушку и там уничтожить их. А командование этой операцией поручил Августо Монтильо.
Польщенный таким ответственным заданием Августо поехал на место предполагаемой схватки с повстанцами, чтобы заранее укрепить боевые позиции. А один из заговорщиков – студент Хайме – отправился туда же для подробного изучения местности. Увидев, что солдаты строят дополнительные крепления, он догадался, что здесь готовится западня для заговорщиков и поспешил обратно в Санта-Марию. Однако гвардейцы, заметив постороннего в неположенном месте, попытались задержать его. Хайме не мог этого допустить и побежал. Гвардейцы открыли по нему огонь, но раненому Хайме все же удалось скрыться от погони.
Отдышавшись в лесистом овраге, он понял, что дорога в Санта-Марию для него отрезана– теперь гвардейцам известны его приметы. И Хайме решил пробираться в Арройо-Секо, к Рамону Мартинесу.
Увидев раненого, Росаура тотчас же стала хлопотать над ним, но Хайме, боясь потерять сознание, попросил оставить его наедине с Мартинесом.
– У меня нет секретов от этих людей, – успокоил его хозяин дома, и Хайме рассказал, что произошло.
– Значит, повстанцы готовят свержение губернатора, а жандармам все известно? – встревожился Энрике.
– Да, – подтвердил Хайме. – Заговор раскрыт. Они ждут нападения, чтоб разом прикончить всех заговорщиков. Надо срочно известить наших в Санта-Марии.
Сеньор Мартинес, я надеюсь, вы это сделаете.
– Конечно, я сейчас же туда поеду, предупрежу Пабло, – засуетился тот, но Энрике его остановил:
– Ваш приезд может вызвать подозрение.
– Многие ведь знают, что ваш сын… А в Санта– Марии сейчас процветает доносительство. Словом, я вас не пущу. Сам поеду.
– Энрике! – испуганно воскликнула Росаура.
– Я должен это сделать, – твердо произнес он. – К тому же… Имею я право повидать собственного сына?
Росаура поняла, что ей не переубедить мужа, и лишь потребовала взять ее с собой.
– Ну что ж, поедем вместе, – согласился Энрике – и на всякий случай прихватим с собой оружие.
Оставив вещи в отеле, Энрике и Росаура сразу же отправились в редакцию, но не застали там Пабло и оставили ему записку со своим адресом.
Затем разыскали Августо, однако он не мог уделить времени родителям и пообещал прийти в гостиницу лишь вечером.
Оказавшись не у дел, они медленно прогуливались по городу, с которым у Энрике было связано столько воспоминаний. Понимая состояние мужа, Росаура молча поддерживала его под руку. Но придя в гостиницу, не удержалась и высказала Энрике то, что мучило ее в тот момент больше всего:
– Я чувствую себя предательницей. Боюсь посмотреть в глаза собственному сыну. Мне трудно скрывать от него правду.
– Августо наш сын, это верно, – задумчиво произнес Энрике. – К тому же он – солдат, у ко¬торого есть свои убеждения… Жаль, конечно, что они не совпадают с нашими идеалами. Может быть, когда-нибудь мы поймем друг друга, а пока – каждый должен следовать своим принципам.
За ужином Росаура сидела как на иголках – боялась, что сейчас придет Пабло, и Августо заподозрит родителей в их секретной миссии.
Но Пабло получил записку только утром и узнав от Энрике о ловушке, схватился за голову.
– У нас почти не осталось времени, чтобы предупредить всех.
– Значит, нельзя терять ни минуты. Я поеду с тобой, – принял решение Энрике.
– Будь осторожен. Береги себя, – только и успела сказать ему Росаура.
Пабло и Энрике поехали прежде всего к мисс Паркер, но дома ее уже не застали.
Загримированная под старуху-крестьянку, мисс Паркер остановила извозчика, чтобы доехать с ним до заставы. Но в этот момент случилось невероятное: уличные торговцы погнались за мальчишкой, укравшим пирожок, испуганная лошадь резко рванула с места, и мисс Паркер оказалась под колесами экипажа.
Случилось это неподалеку от дома Асунсьон, и мисс Паркер из последних сил добралась туда.
Увидев окровавленную женщину, Мария, гостившая у Асунсьон, тотчас же отдала распоряжение Браулио:
– Беги к доктору Адамсу. Скажи, что ты от меня.
– Нет, не надо доктора, – попросила мисс Паркер. – Мне нужна помощь другого рода.
– Я помогу тебе, Элеонора, – пообещала Асунсьон. – Говори, что надо делать. А ты, Мария, оставь нас, пожалуйста, наедине.
– Если нельзя вызвать врача, то позволь мне хоть перевязать ее! – проявила настойчивость Мария. – А потом я уйду и, клянусь, забуду все, что здесь услышала.
Асунсьон разрешила ей перевязать Элеонору, а та рассказала, где сейчас должна быть и что делать.
– Я прошу тебя, Асунсьон, поезжай туда предупреди ребят, иначе они все погибнут.
– У меня другое предложение, – сказала Асунсьон. – Сейчас я обряжусь в наряд крестьянки и пойду туда вместо тебя. Скажи только пароль.
– Асунсьон, я боюсь за тебя! – воскликнула Мария.
– Ты лучше за меня помолись, – ответила Асунсьон. – И помни о своей клятве.
Оставшись одна, Росаура не находила себе места. Энрике помогает заговорщикам, Августо борется с ними. Как все это вынести женщине, чье сердце разрывается надвое?
Пабло говорил, что времени почти не осталось, А вдруг и в самом деле не осталось, и тогда Энрике попадет в кровавую западню вместе со всеми, для кого она уготована!
Росауре стало совсем плохо от этой мысли. Сидеть сложа руки она больше не могла и помчалась в гарнизон к сыну: надо предупредить Августо, что среди восставших может быть и его отец! Надо как-то предотвратить возможное кровопролитие!
Однако поговорить с сыном ей не удалось: Августо сказал, что отправляется на очень важное задание. Он конечно же не стал объяснять, на какое именно, только Росаура догадалась, сердцам своим почувствовала: Августо едет туда же, где сейчас находится Энрике.
Не зная, что еще предпринять, она поспешила в редакцию газеты, где работал Пабло. Если он успел предупредить своих товарищей о засаде, то должен был, вероятнее всего, вернуться в редакцию. И тогда все тревоги были бы позади.
Но и там Росауру ждало разочарование. Чавес сказал, что Пабло еще с утра уехал интервьюировать какого-то землевладельца и с тех пор здесь не появлялся.
Теперь оставалось только одно: молиться, чтоб все остались живы, чтоб отец и сын не убили друг друга в перестрелке.
Войдя в церковь, она стала истово молиться и внезапно потеряла сознание. На помощь ей пришла женщина, тоже творившая здесь молитву. То была Мария Оласабль де Линч. Так она сама представилась Росауре. А та в ответ назвала лишь свое имя.
Вычистив клетки и накормив животных, Катриэль оседлал своего любимого коня и поскакал за город – на душе было муторно и хотелось вдохнуть чистого степного воздуха.
На выезде из Санта-Марии он увидел группу людей, среди которых был его коллега по цирку, Россо. Вот так встреча!
– Каким ветром тебя сюда занесло? – спросил, подъехав поближе, Катриэль.
– Забудь, что ты меня здесь видел, – не скрывая досады, ответил Россо. – И уезжай отсюда побыстрей!
Катриэль, не ожидавший такой грубости от Россо, застыл в изумлении, но внезапно увидел еще одного знакомого – Пабло.
Тот успокоил Россо, сказав, что Катриэлю можно доверять, так как он друг мисс Паркер.
– Но что здесь происходит? – спросил Катриэль. – Вы все так взволнованны.
– Прости, но тебе действительно лучше этого не знать, – сказал Пабло. – Поезжай домой
В это время до Катриэля донеслась фраза, оброненная кем-то из заговорщиков: «Мы должны спасти мисс Паркер!»
– Что с нею? Ей угрожает опасность? – встревожился Катриэль. – Пабло, я жду ответа! Мисс Паркер – дорогой для меня человек.
– Видишь тот домик вдали? Мисс Паркер вошла туда, не зная, что ее ждет засада. Если мы не придем вовремя – ее убьют.
– Я пойду с вами! решительно заявил Катриэль. – И никто из вас не сможет меня прогнать.; – Тогда надень хотя бы этот плащ, чтоб тебя потом не узнали, – сказал Энрике, взявший на себя командование операцией.
– Показались кареты губернатора и свиты. В них наверняка сидят гвардейцы, – молвил Асурдуй.
– Мы должны опередить их. За мной! – скомандовал Энрике. – К задним воротам!
– Элеонора! – крикнул Катриэль, заметив в глубине двора женщину в крестьянской одежде. – Спасайтесь! Здесь засада!
Голос сына заставил Асунсьон на мгновение остановиться, и она тотчас же была схвачена солдатом.
Энрике ударил его прикладом по голове, бросив Асунсьон:
– Бегите!
Солдаты, находившиеся внутри здания, стали палить по заговорщикам.
– Отходим! – приказал своим бойцам Энрике.
Гвардейцы, высыпавшие из карет, тоже откры¬ли огонь. До слуха Энрике донесся зычный голос Августо, отдававшего команды подчиненным.
– Хватайте старуху! – кричал Августо
– Возьмите ее живьем!
В начавшейся перестрелке Асунсьон потеряла из виду Катриэля и оттого металась под пулями, не желая уходить с места боя без сына.
– Сынок, спасайся! – кричала она по-индейски, пока Энрике на скаку не подхватил ее и не усадил на лошадь.
В тот же момент пуля гвардейца настигла Асунсьон. Тело ее безжизненно повисло на руках у Энрике.
– Проклятье! Пешими нам их не догнать, выругался Августо. – А эта старая ведьма – индианка. Она что-то кричала по-индейски.
– Больше она уже ничего не сможет крикнуть, – сказал гвардеец, чей выстрел оказался прицельным.
Повстанцы тем временем собрались в условленном месте, под густыми ивами, и Катриэль бросился к раненой Мисс Паркер.
– Катриэль… Живой… – еле слышно вымолвила Асунсьон.
– Айлен! – воскликнул ошеломленный Катриэль. – Я спасу тебя! Ты только потерпи немного…
– Вы ранены? – спросил Асурдуй Энрике.
– Да. Но я предпочел бы умереть, – с горе¬чью ответил тот, не объясняя причины своего мрачного настроения.
Рана Энрике оказалась неопасной – пуля лишь слегка задела плечо.
Перевязывая мужа, Росаура не удержалась от вопроса:
– Там был Августо?
– Да.
– Это он тебя ранил?!
– Вполне возможно, – глухо произнес Энрике.
Августо же горько переживал провал операции. Встретив его в приемной губернатора, Гонсало спросил, отчего он такой мрачный. Августо, зная, что Линчу можно доверять, рассказал о сегодняшним происшествии.
– Они явно знали, что губернатора там не будет. И напали только затем, чтоб освободить краснокожую старуху.
– Краснокожую старуху?! – изумился Гонсало. – Вы ее хорошо рассмотрели?
– Нет. Но она кричала что-то на своем языке. Потом одному из солдат удалось ее подстрелить.
– Насмерть?
– Не знаю, – ответил Августо. – Но в любом случае она долго не протянет.
Чутье подсказало Гонсало, что этой «краснокожей старухой» могла быть только Асунсьон. Вряд ли найдется какая-нибудь индианка, которая будет участвовать в правительственном заговоре, да еще вместе с белыми!
Своими подозрениями он поделился с Викторией, но та сразу же сказала, что это абсурд.
– Нет, я уверен, – возразил Гонсало, – и могу это доказать. Ты будешь свидетелем. Если она ранена, пусть попробует объяснить, где она попала под пули.
– На меня не рассчитывай, – твердо молвила Виктория.
– Но я все равно поеду туда с гвардейцами и генералом, – заявил Гонсало. – Уверяю тебя: уже сегодня мы избавимся от Асунсьон, и от ее краснокожего сыночка.
– Нет, я не могу тебе этого позволить, – повторила Виктория. – Ты заблуждаешься относительно Асунсьон и можешь сам опозориться.
Ей, однако, не удалось убедить Гонсало, и, когда он поехал за гвардейцами, Виктория все рассказала Марии. К дому Асунсьон сестры прибыли одновременно с Гонсало, генералом и несколькими гвардейцами.
Асунсьон к тому времени уже успела продиктовать мисс Паркер текст завещания, назвав своим единственным наследником Катриэля.
– Пусть доктор Асурдуй заверит его и… огласит.
– Перестань, Асунсьон, – со слезами на глазах молвила мисс Паркер. – Ты будешь жить! Это я во всем виновата…
– Нет, Элеонора, мои силы на исходе, – возразила Асунсьон. – Не вини себя. Позови Катриэля, я хочу побыть с ним…
Но в этот момент раздался громкий стук в дверь, и Браулио сказал, что там – гвардейцы.
– Я их встречу, а вы, мисс Паркер, присмотрите за мамой, – распорядился Катриэль.
Буквально ворвавшись в дом, Гонсало заявил, что Асунсьон не только предала интересы Родины, но и опорочила честный род Оласаблей, поэтому должна немедленно предстать перед судом.
– Мама спит, – ответил Катриэль, стараясь выглядеть как можно спокойнее. – И я не стану ее будить из-за вашего нелепого вымысла.
Мария и Виктория тоже в один голос стали заверять генерала, что Гонсало попросту клевещет на их тетку.
– Я готов принести извинения, если ошибся, – сказал Гонсало. – Но для этого мы все должны увидеть Асунсьон и порасспросить ее кое-о-чем.
– Я не стану будить маму, – вновь повторил Катриэль. – У нее был трудный день. А завтра мы с ней можем сами приехать к генералу, чтобы развеять все подозрения.
– Ваше нежелание позвать сеньору Оласабль только увеличивает мои подозрения, – сказал генерал. – Пригласите ее сюда, будьте добры.
На лице Катриэля появилась растерянность, но вдруг он услышал у себя за спиной голос Асунсьон:
– Я вас слушаю. В чем дело? Почему вы беспокоите меня в столь поздний час?
Взглянув на мать, Катриэль увидел, что она одета и причесана как для приема гостей, только лицо ее чересчур бледное.
– Простите, сеньора, – смутился генерал. – Вероятно, тут вышла ошибка. Досадная ошибка.
– И все же я прошу вас объяснить подробнее, что все это значит? – строгим голосом потребовала Асунсьон.
– Один безответственный человек поставил под вопрос наше честное имя! – выпалила Виктория, гневно глядя на Гонсало.
– Наоборот, я только хотел снять все подозрения, – заюлил он, на ходу меняя тактику. – Сегодня было совершено нападение на войсковое подразделение, и в этом налете участвовала женщина, по приметам похожая на вас, Асунсьон. Так что я просто обязан был прибегнуть к такому, возможно, неординарному методу.
– Не сомневаюсь, что вами руководило именно это благородное желание, а отнюдь не тяжба вокруг имения, – язвительно произнесла она.
– Тяжба? – изумился Генерал.
– Это старые семейные склоки, они к делу не относятся, – ответила ему Асунсьон.
Генерал еще раз принес свои извинения и велел гвардейцам покинуть дом. Гонсало последовал за генералом. А Виктория возбужденно заговорила о том, что не верила в виновность тети и намерена была защищать ее изо всех сил.
– Спасибо, – тихо молвила Асунсьон, и Мария, знавшая, что на самом деле сегодня произошло, постаралась увести сестру.
Затем, уже на улице, попросила Гонсало и Викторию подождать ее в экипаже, сказав что вернется через минуту.
Увидев блудную, обессилившую Асунсьон, она припала к ней:
– Я люблю тебя. Держись. Надо вызвать врача.
– Ни в коем случае! – прошептала Асунсьон. – Иди к ним, чтоб они ни о чем не догадались. Скажи, что я возмущена и собираюсь уехать отсюда в длительное путешествие. А сын останется вместо меня. Ты все поняла?
– Да. Клянусь, никто ничего не узнает, – едва сдерживая слезы, молвила Мария.
– Спасибо тебе, – из последних сил улыбнулась Асунсьон. – Не оставляй Катриэля.
Поцеловав ее на прощание, Мария направилась к экипажу.
А Асунсьон отдавала последние распоряжения сыну:
– Когда настанет час – отнеси меня в повозку и похорони в тихом спокойном месте. Где-нибудь в поле, у реки… Это будет наше сокровенное место, куда ты сможешь приходить со своими тревогами и болью…
Глава 7
Августо долго ходил подавленный после поражения в операции, которая, в случае удачи, могла бы стать важным этапом в его служебной карьере.
Своего огорчения он не скрывал от родителей, и те вынуждены были утешать его, заодно ненавязчиво втолковывая, что у бунтовщиков есть свои веские причины для борьбы, и дело это не такое простое, как может показаться на первый взгляд.
Августо вроде бы и соглашался с родителями, но в тоже время твердил одно: «Я – солдат, и должен быть верным присяге!»
– Ну ладно, давай поговорим о чем-нибудь другом, – предложил ему Энрике. – Как ты проводишь тут свободное время, есть ли у тебя друзья?
– У меня есть…девушка, – произнес Августо, вспомнив при этом о Милагрос, с которой не виделся уже два дня.
– И кто же она? – взволнованно спросила Росаура.
– Это…очень достойная девушка, из уважаемой семьи, – горделиво ответил Августо. – Лусия Линч.
Ошеломленные Энрике и Росаура сидели молча, с вытянутыми лицами, и Августо, по-своему истолковав их реакцию, улыбнулся:
– Ну что вы? Я ведь уже не мальчик. Когда то это должно было случиться.
– Да, все так, – молвил Энрике, стараясь прийти в себя. – Это дочь Гонсало Линча?
– Ты с ним знаком? – обрадовался Августо.
– Нет. Но это слишком благородное семейство, я слышал.
– Конечно! Может, даже самое благородное во всем городе! – воскликнул Августо. – Однако меня там очень тепло принимают. И когда я сказал дону Гонсало о вашем приезде, он выразил желание с вами познакомиться.
– Сынок, у нас нет даже приличной одежды, чтобы пойти к ним, – сказала Росаура.
– Это не беда! Вы можете купить здесь новые наряды, – возразил Августо. – Поймите, для меня очень важно, чтобы вы познакомились с Лусией и ее семьей. Кто знает, когда еще вы приедете в Санта-Марию?
– Мы подумаем, сынок. Дай нам немного времени, – попросил отсрочки Энрике.
Оставшись вдвоем с Росаурой, он не стал скрывать своего смятения:
– В Санта-Марии тысячи девушек. Почему же он выбрал именно дочку Гонсало Линча?!
– Ты хочешь сказать: дочку Марии? – произнесла Росаурато, на что у Энрике не хватило духу.
– Да. Мне нельзя туда идти!
– Ты все еще любишь ее?
– Нет. Я люблю тебя, и ты это знаешь, – ответил Энрике. – Мы столько лет вместе, что ты уже стала частью меня, и я тебе за это благодарен. Ты – мой ангел-хранитель, моя жена и верная подруга.
– Спасибо, – растроганно молвила Росаура. – Ты никогда не говорил мне таких слов…
– Прости. Я должен был говорить тебе их каждый день, – обнял ее Энрике. – А что касается моего прошлого… Честно говоря, я и сам не ожидал, что оно вновь зацепит меня, да еще и с таким коварством.
– А знаешь, я видела твою Марию, – сказала вдруг Росаура. – Да, в церкви. У меня потемнело в глазах, и она помогла мне. Мы обменялись несколькими словами, но я поняла тебя, Энрике. Такую женщину можно было полюбить на всю жизнь.
Он молчал, изумленно глядя на Росауру, восхищаясь ее мужеством и мудростью. А она продолжила:
– Нам никуда не деться от своего прошлого, так же, впрочем, как и от настоящего. Раз уж так распорядилась судьба, то давай наберемся духу и пойдем к Линчам. Ради Августо. Может, ему повезет больше, чем тебе, и он будет счастлив с дочерью Марии.
– Я не перестаю тобой восхищаться! – сказал Энрике. – Лучшей спутницы жизни Господь и не смог бы мне даровать. Мы пойдем в этот дом, и я вынесу все ради будущего нашего сына.
После смерти Асунсьон Мария поклялась себе, что никогда больше не будет, плыть по течению судьбы и во всем повиноваться Гонсало.
– Ты украл у меня все. Даже мою дочь! – гневно бросила она мужу, и Гонсало внутренне содрогнулся от ее слов.
– Что за вздор ты несешь? – сказал он, преодолев страх, внезапно настигший его через столько лет после содеянного преступления.
– Не надо ничего говорить, – строго произнесла Мария. – Лусии я не нужна, а тебя – не могу видеть. Я ухожу, Гонсало.
– Куда? Ты сошла с ума!
– Нет. Никогда прежде я не рассуждала так здраво, как теперь, – ответила Мария и принялась укладывать вещи в саквояж.
Поняв, что это серьезно, Гонсало бросился за помощью к Виктории:
– Останови ее! Придумай что-нибудь! Помоги мне!
Но никакие доводы не действовали на Марию и тогда Виктория воскликнула в отчаянии:
– Ты ведь заодно бросаешь и меня! Ты не подумала об этом? Если ты уйдешь, я тоже не смогу оставаться здесь. Это твой дом.
– Только до той поры, пока здесь живешь ты!
– Но не могу же я предложить тебе и Камиле уехать вместе со мной, – сказала Мария.
– А Лусия? Ты еще ни словом не обмолвилась о дочери, – напомнила ей Виктория.
– Я попробую увезти ее с собой.
– И ты думаешь, она оставит любимого отца? Да ни за что на свете! Ты окончательно ее потеряешь.
Мария и сама это знала не хуже Виктории, но оставаться в доме, где правит Гонсало, тоже не могла.
– Что же мне делать? – заплакала она, уро¬нив голову на грудь Виктории. – Помоги мне, сестричка!
– Конечно, я помогу тебе не сомневайся, – тоже заплакала Виктория.-Только ты успокойся, не руби с плеча. Может, нам стоит уехать куда-нибудь вместе с девочками? Хотя бы в «Эсперансу». Отдохнем там. Возможно, тебе удастся сблизиться с Лусией, а мне – с Камилой…
– Как я могу туда поехать? бедная Асунсьон… – от невысказанного горя Мария заплакала навзрыд. – Асунсьон поймет нас, – уверенно произнесла Виктория. – А мы должны думать о наших детях. Ради них можно сделать что угодно.
В конце концов Мария согласилась с предложением сестры, а вот их дочерей не обрадовал предстоящий отъезд: Лусии не хотелось расставаться с Августо, а Камила только начала ходить по редакциям, предлагая свои сочинения и на¬деясь на то, что, может быть, кто-нибудь опубликует их.
Зато Гонсало обрадовался возможности сохранить семью и пустил в ход все свое влияние на дочь, уговорив ее поехать в имение вместе с матерью.
– Завтра к нам на ужин придут родители Августо, а послезавтра можете отправляться в дорогу.
– Нет. Я уже велела приготовить экипаж. Мы уедем сегодня же, – уперлась Мария, вызвав очередной приступ гнева у Лусии.
– Тебе придется извиниться перед Августо, – сказала Мария Гонсало. – Я не в том состоянии, чтобы улыбаться гостям и вести с ними светские беседы.
Таким образом, встреча сестер с их незабвенным Энрике не состоялась.
Вместо похода к Линчам супруги Муньис отправились в цирк к Катриэлю, узнав, что Асунсьон погибла.
– Держись, сынок, – обнял его Энрике. – Если будет трудно – приезжай к нам, мы всегда тебе поможем.
На следующий день Росаура и Энрике уехал из Санта-Марии.
Из-за перипетий на службе и приезда родителей Августо несколько дней не мог выбраться в цирк, а тем временем там произошли события весьма неприятные для Милагрос. Увидев подарок и записку Августо, Анибал не только устроил буйную сцену ревности, но и решил свернуть гастроли в Санта-Марии, хотя это было и убыточно для цирка.
Милагрос поняла, что у нее нет иного выхода, как оставить арену и выйти замуж за Августо. При этом надо обязательно забрать в свой будущий дом Хуансито, иначе жертва будет бессмысленна.
Поговорив с братишкой, Милагрос прямо объяснила ему, в какой сложной ситуации оказалась, и Хуансито преодолел свою неприязнь к офицеру – только бы жить вместе с сестрой, а не с бешеным Анибалом.
Но и решившись на такой рискованный шаг, Милагрос не почувствовала облегчения. Грустная – грустная бродила она по цирку, и лишь на манеже преображалась, становясь все той же искрометной и обворожительной Милагрос, какой была до приезда в Санта-Марию.
Чрезмерная загруженность Августо и невозможность выкроить время для встречи были только на руку Милагрос – она хотела хоть немного привыкнуть к мысли, что станет женой, по сути, чужого ей человека. Но вот Фунес сообщил, что Августо приедет к ней завтра днем, и Милагрос вновь охватил страх. Правильно ли она но убегая от одного нелюбимого мужчины к другому? Неужели же нет какого-нибудь третьего пути?
Занятая такими тревожными мыслями, она после представления закрылась в своем фургончике, но долго не смогла там находиться: с детства привычная обстановка душила ее, вызывая слезы и сожаление, что со всем этим вскоре придется распрощаться навеки.
Набросив на плечи легкую накидку, Милагрос пошла к реке – туда, где паслись стреноженные цирковые лошади. Стояла теплая звездная ночь, от реки веяло освежающей прохладой. Милагрос увидела, как двое молодых лошадей, сбросив путы, резвились в стороне от табуна, милуя и лаская друг друга. «Вот они, влюбленные!» – позавидовала им Милагрос,
Она решила дать им насладиться свободой, прежде чем вновь стреножить их, чтоб не убежали куда глаза глядят. Найдя поблизости какую-то корягу, Милагрос устроилась на ней, вновь предавшись своим безрадостным мыслям. И не сразу заметила Катриэля, тоже бродившего здесь в одиночестве, потому что ему теперь стало тяжело возвращаться в дом, где не было дорогой Айлен.
Они разговорились – о небе, звездном и бездонном, о близящемся расставании, об «Эсперансе», которую Катриэль потерял.
Когда я был маленьким, – вспомнил он, – мы с Айлен часто сидели вот так по ночам и смотрели на звезды. Она говорила мне, как называют их бледнолицые, а я – как индейцы. И только мы вдвоем знали, что это одни и те же звезды.
Как, наверное, хорошо делить с кем-то звезды! – мечтательно произнесла Милагрос, но в ее голосе Катриэлю послышалась какая-то обреченность, и он сказал:
– Звезды становятся теплыми и близкими только тогда, когда люди, глядящие на них, способны разделить друг с другом и радости, и горести. Тебя что-то мучает, Милагрос, я вижу это в твоих глазах. Доверься мне. Наверняка я смогу тебе помочь.
– Нет, никто мне уже не поможет…
– Ты заблуждаешься, – уверенно заговорил Катриэль. – Всегда можно что-то сделать. Мама учила меня: не стоит бояться ночной тьмы, надо просто дождаться утра.
– Но ты оказался плохим учеником, – заметила Милагрос, – потому что в твоих глазах я тоже вижу печаль.
– Это оттого, что мама… Она сейчас очень далеко.
– Женщина, знающая тайну звезд, не может быть далеко.
– Да? – изумился ее словам Катриэль. – Тогда будем ждать утра? Вместе?
– Попробуем, – впервые за все время разговора улыбнулась Милагрос.
Они еще поговорили о детстве, о юношеских мечтах, которые, как выяснилось, не всегда сбываются реальной жизни. Катриэль рассказал Милагрос о своих писательских опытах и о том, что вынужден публиковать рассказы под псевдонимом, выдавая себя за некоего итальянского князя Арчибальдо де ла Круса, потому что чванливый главный редактор ни за что бы не напечатал сочинения какого-то безвестного индейца.
– И ты опечален этим? – высказала догадку Милагрос.
– Нет. Если бы все дело было только в этом!..
– А в чем же? Откройся мне, хочу тебе помочь! – горячо заговорила она. – Этой ночью ты вернул мне покой, которого я уже давно не испытывала. Будь моя воля, я бы осталась здесь навсегда, среди этих звезд, рядом с тобой…
От волнения у Катриэля перехватило дыхание, я, не в силах выразить свои чувства словами, он притянул Милагрос к себе. И она не отстранилась, потому что этот жест Катриэля был таким искренним и естественным.
– Скажи, что я могу сделать для тебя? – спросила Милагрос, глядя ему прямо в глаза, которые теперь были близко-близко.
– Просто будь рядом, как сейчас – вымолвил Катриэль, едва не касаясь губами ее губ.
А Милагрос, отвечая согласием на его просьбу, уже сама потянулась к нему, и Катриэлю стоило огромного труда все же удержаться от поцелуя.
– Не стоит совершать ошибку, которая нам дорого обойдется, – сказал он, решительно отстранившись от Милагрос.
Она же, ошеломленная столь резкой переменой в его поведении, растерянно спросила:
– Тебя что-то обидело, Катриэль?
– Нет. Нет! С первой нашей встречи мне хотелось поцеловать тебя. Но сделать это сейчас– означало бы создать иллюзию, которая затем разлучила бы нас в действительности.
– Мне больно это слышать, – призналась Милагрос.
– Я понимаю тебя, – сказал Катриэль. – Но нам обоим было бы гораздо больнее от этого поцелуя.
– Почему?!
– Потому что ты поцеловала бы не меня. Тебе хотелось прикоснуться губами к призраку, неожиданно явившемуся из этой прекрасной тихой ночи.
– Да, эту ночь мне хочется запомнить навсегда – подтвердила Милагрос.
– Именно поэтому в ней не должно быть ничего, о чем завтра можно будет пожалеть А тот, кто предстал перед тобой как призрак пусть явится тебе при свете дня. Если он выдержит испытание светом и покажется тебе столь близким, как сейчас, тогда, я надеюсь, мы оба обретем счастье и покой.
– Наверное, ты прав, Катриэль, – согласилась Милагрос. – В любом случае я благодарна тебе за эту волшебную ночь.
– А я– тебе, – сказал он. – Видишь, уже светает. Мы дождались утра! И теперь я знаю: все у нас будет замечательна
Однако надеждам Катриэля не суждено было стать реальностью. День, последовавший за столь прекрасным утром, оказался чудовищным для Милагрос. Лара, уязвленная намерением Анибала жениться на Милагрос, донесла ему, что та всю ночь прогуляла с офицером. Из своего фургончика она слышала на рассвете голоса Милагрос и какого-то мужчины, но и предположить не могла, что это был не Августо, а Катриэль.
Анибал, окончательно потеряв над собой контроль, бросился в фургончик Милагрос и стал избивать ее. Милагрос истошно закричала, на помощь ей прибежали Каньете и Россо, а вскоре появился и Августо, при виде которого Анибал выхватил из-за пояса револьвер и с воплем: убью! – понесся на соперника.
Августо же, сохраняя достоинство, предложил ему сразиться в честной схватке, как подобает настоящим мужчинам, и главное – не здесь, на глазах у перепуганных женщин.
Анибала это предложение возмутило еще больше:
– Это ты, подонок, говоришь тут о чести и порядочности? Ты, который воспользовался наивностью невинной девушки? Да я сейчас же сотру тебя в порошок!
