Текст книги "Неявный лабиринт (СИ)"

Автор книги: Григорий Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

   Честно говоря, я не помнил никакого Эрми, но не сомневался, что вспомню, и даже на том свете забуду нескоро. Если только...

   Обычно для мага моей специальности прекращение собственной жизни дело секундное, сейчас у меня это не получилось. Попытка лишь отозвалась тянущей болью на запястьях, где раньше были браслеты. Я не мог вообще ничего, мои возможности были очень качественно заблокированы. Эти оковы были на мне уже несколько часов, я впустил эту дрянь в себя сегодня днем вместе с силой чужой жизни. Всегда неприятно, когда разбиваются надежды, но, когда лишаешься надежды на быструю смерть, это нечто особенное.

   Мы вышли в город. Я не был связан, мы просто шли вдвоем по улице, но отсутствие шансов на побег сомнений не вызывало.

   Вдруг я обнаружил, что иду один. Потом заметил, что как-то не так одет. И только потом вспомнил, что именно так был одет, сидя в баре Неявный Лабиринт.

   – Так, а я кто? – вслух спросил я и замер. К счастью никто не обратил внимание на мой вопрос.

   Мне вспомнилось, что в конце соседней улицы был приятный чистый трактир без лишних изысков. Я извлек из кармана горсть незнакомых монет, резонно было предположить, что это как раз и есть местные деньги, и побрел по единственному знакомому маршруту. Ночной воздух был наполнен запахом дыма и жареного мяса, желудок зашумел, намекая, что стоило бы ощутить ещё и вкус. Навстречу мне прошла большая компания молодежи хором напевающей какую-то песню, походка некоторых наводила на мысль, что по одиночке они бы на ногах не устояли, однако в ритм попадали даже они, и это было ужасно мило. Улица, видимо, была не из богатых, и камнем её не выложили, но вдоль домов шел ряд сухих деревянных мостков, поскрипывающих под ногами так уютно, как ни одному креслу-качалке и не снилось. Я поднял глаза на небо и улыбнулся, вроде я ни о чем не задумывался, значит мне просто нравились эти мгновения. Меня ждал уютный трактир с милой официанткой.

   Тут меня осенило, официанткой, мать её, была всё та же девушка, что наливала мне пиво в баре, когда втянула в это приключение. Я ещё раз вспомнил сегодняшний день, произошло всё это именно со мной, и в то же время не со мной. Сегодня я делал страшные вещи, но одновременно они продолжали казаться мне обыденными. В любом случае прогулка по Неявному Лабиринту была отнюдь не безобидной, я наконец испугался, и решил, что девку при случае стоит придушить. За квартал до трактира я встретил продавца цветов и купил пять тюльпанов разных цветов.

   В трактире опять оказалось почти пусто, а внимание редких посетителей было полностью сконцентрировано на их тарелках. Изысков в еде было не больше, чем в интерьере. Лысый трактирщик спросил, хочу ли я есть, и услышав положительный ответ удалился, не предложив больше никакого выбора, а через пять минут появился с тарелкой жаркого и краюхой серого хлеба. Впрочем, жаркое оказалось умопомрачительно вкусным, а хлеб ещё теплым и мягким, как пух. После ужина я договорился о ночлеге и отправился наверх располагаться. Войдя в темную комнату я не задумываясь осветил её светом из собственных глаз. Присев на кровать, я отметил, что не хочу спать, кроме того в комнате было жарковато от проходившей через неё печной трубы. Окно выходило во двор, где тоже стояло несколько столов, за одним из них сидели двое стражников в полном обмундировании. Я решил тоже посидеть на свежем воздухе, а пока спускался последние посетители ушли.

   Я сел за стол, собираясь хоть как-то оценить ситуацию, в которой оказался. Но одиночество мое длилось не больше двух минут.

   – Как вам в Лабиринте? – спросил меня знакомый голос из окошка за спиной.

   – Я научился светить глазами, очень увлекательно, но рассчитывал на несколько иное.

   – Не переживайте, всё будет! – с какой-то странной интонацией она это сказал. – Желаете что-нибудь?

   – Даже не знаю, – я как-то забыл, зачем пришел, – а что вы посоветуете?

   – Какао, – без раздумий предложила девушка. – Кстати, я поднималась, чтобы позвать вас сюда, и нашла это, – она показала мне букет, который я принес, – я решила, что это мне. Так будете какао?

   – Давайте, лет пять не пил, – с этими словами я подошел к окну.

   – А чаще и не надо, просто, когда днем убиваешь много людей, на ночь стоит выпить кружку какао, – равнодушно пояснила она. – Вы же на самом деле узнали не только, как глаза зажигать.

   Мне была выдана большая теплая кружка. Сделав несколько глотков, я отметил, что какао на цельно молоке, а это уже не пять лет, а все пятнадцать, до такого только у бабушки руки доходили.

   – Рас уж вы так беспардонно цветы присваиваете, можно на "ты"? Кстати, как тебя зовут?

   – На себя посмотри! – Резко бросила моя загадочная собеседница, потом сразу ушла от окна и стала составлять кружки на полку.

   Сначала я подумал, что это она имела ввиду беспардонность и попытался вспомнить, что такого сделал, прошло не меньше минуты, прежде чем я понял, что речь об имени. Действительно, своего имени я тоже не помнил. Сложно сказать, когда бы я это заметил, если бы не барменша, я ведь не сомневался, что оно у меня есть, я даже помнил какао, которое варила бабуля, правда саму её тоже не помнил. Девушка уже совсем не старалась делать вид, что увлечена посудой, и с интересом наблюдала за переменами в моем лице.

   – Надо же, как легко тебя выбить из колеи. Всё, допивай и иди спать, а то я не удержусь и продолжу издеваться.

Неправильный поворот.

   На лицо падали редкие капли дождя, спустя мгновение, холод от них уже не ощущался. Я без особой надежды на успех пытался найти дыру в светло-серой пелене, закрывшей всё небо, всё что было ниже меня не тревожило.

   – Дуэль продлится до первого серьёзного ранения, – бесстрастно произнес человек в черном костюме.

   "Где я теперь оказался, и в какой дряни мне придется участвовать в этот раз?". Я окинул взглядом поляну, на которой кроме меня было ещё несколько людей, и перешел к осмотру себя. Одежду эту я раньше никогда не видел, но прежде, чем смог внимательно её изучить, осознал, что слово "участвовать" подходило слишком хорошо. Именно я осматривал тело, в котором находился, глазами и шеей двигал я, а не хозяин тела.

   Я как-то сразу сообразил, что объяснять всем вокруг, кто я и как здесь оказался, – не лучшая идея. Нужно было экстренно разбираться в происходящем и импровизировать. На плече у меня обнаружились погоны и, если они здесь читались также, как я привык, то я был капитаном. В руке у меня был пистолет, я таких раньше никогда не видел, тем не менее никаких сомнений назначение сего предмета не вызывало. В руке у человека напротив меня, который, кстати носил лейтенантский погон, был такой же. А человек в стороне что-то говорил про дуэль. Итак, мне предстояло сыграть роль человека, у которого были все шансы сыграть в ящик в самое ближайшее время.

   – Вероятно, одного из нас через несколько минут не станет... – отстраненно проговорил я, – все-таки немого жаль.

   Едва ли в этой ситуации полагалось так говорить, но я решил, что сопливый идиот выглядит не так подозрительно, как просто идиот.

   – Вы оклеветали меня: прилюдно назвали дезертиром! – тут же вспылил лейтенант. – Чего вы ещё ждали?

   Да уж, не хорошо получалось. Извиняться, как я чувствовал, тоже не стоило.

   – Не ждал ничего иного. Строго говоря, это мое решение привести вас сюда, а вы делали лишь то, что положено. – Меня самого удивляла жесткость в своего голоса, и формулировка могла бы быть помягче. – Вот только сейчас я перестал быть уверен в его правильности.

   – Не похоже на извинения, хотя и их было бы мало теперь. – Подрагивающий голос противника был красноречивей гордой речи, можно было продолжать.

   – Вы правы, я пока и не извиняюсь, так как не вижу необходимости. Но быть может я изменю свое решение. Ваша готовность умереть за чистоту своего имени – веская причина подумать об этом. Итак, по-вашему, что я упустил, когда подумал о вас плохо?

   – Всё подробно изложено в моем рапорте. У вас была возможность с ним ознакомится, хоть это вас и не касается, не моя вина, что вы этого не сделали! – Лицо лейтенанта успело покраснеть и снова побледнеть. – Перед вами оправдываться...

   – Не драматизируйте! – перебил я его. – Просто расскажите лично мне. Мы с вами сейчас очень много значим друг для друга, не так ли? Проявите уважение. Можете считать это последним желание, не обязательно моим, быть может, это последнее желание, которое вы исполните.

   – Что ж, ладно, я расскажу ещё раз. – Он был рад этому, и рисковать жизнью можно не сейчас, а через пять минут, и честь на месте. – Я покинул крепость с донесением, которое полковник Рунцен считал крайне важным, действительно, уже вскоре я понял, что это не так, но было поздно возвращаться – крепость была в осаде. Конечно, я мог бы явиться в ближайший гарнизон и уже сейчас снова принимал бы участие в боевых действиях, но решил, что донесение нужно доставить, часть информации всё же могла оказать полезной.

   – Есть мнение, что это недостойный выбор, но я готов признать его вполне разумным. Странно другое: если донесение было так важно по мнению Рунцена, то почему он отправил именно вас? У него были люди, которые сделали бы это быстрее и надежнее. – Я сказал это не задумываясь, хотя понятия не имел, о какой крепости вообще идет речь.

   – Пожалуй, вы правы, – собеседник опустил глаза, явно решая, что сказать. – Я не упоминал об этом ранее, думаю, полковник также хотел спасти меня, хоть и не сказал об этом. Я должен жениться через полтора месяца, и он расспрашивал меня об этом, незадолго до того, как стало известно о вторжении.

   – Звучит довольно глупо, но такое возможно. – Я поднял руку к лицу и помассировал большим пальцем невидимую, но уже ощутимую щетину. – Вот что любезнейший, тут есть над чем подумать. Давайте убьём друг друга в когда-нибудь потом.

   Я понимал, что веду себя совершенно неуместно, но выбор был не велик. Я развернулся на каблуках и быстрым шагом направился к краю поляны, где ждали карета и несколько лошадей.

   – Куда же вы? – окликнул меня несбывшийся дуэлянт на пол пути. – Я требую смыть позор кровью! – Судя по уверенности в голосе следующей фразой должно было быть обещание маме рассказать.

   – Что в спину выстрелите? – бросил я через плечо.

   Передо мной открыли дверцу кареты и спросили "домой?". Мне оставалось кивнуть, сесть на мягкое сиденье и надеяться, что теперь у меня будет немного времени обдумать положение и приготовиться к новым испытаниям.

   Прежде, чем карета начала останавливаться, я понял в какой дом еду. Дом выделялся среди соседних, но не примечательными деталями, а их полным отсутствием. Тем не менее, с первого взгляда было ясно, что дом крепкий, надежный и куда более уютный, чем у соседей. Оценивая свое состояние и поведение, я предположил, что вместе с телом мне досталось что-то ещё, вот и дом, вероятно, был уютным только потому, что был «моим».

   Войдя в дом, я встретил несколько человек явно чем-то занятых, откуда-то я знал, что это была прислуга, хоть и не представлял, что именно они сейчас делают. Доверившись телу, я добрался до кабинета на втором этаже, по пути со мной не только поздоровались, но и наконец поинтересовались, наличием распоряжений. Я потребовал ужин и не беспокоить. Спустя пятнадцать минут первую просьбу удовлетворили, а ещё через десять минут, отказали во второй.

   Дверь распахнулась, как от пинка, но наружу, то есть её просто резко дернули. В кабинет ввалились три человека, все трое были серьёзно пьяны. Очевидно это были мои друзья, те самые чертовы друзья, которые могут припереть без приглашения в любом состоянии, в любое время дня и ночи, и прислуга, даже если она есть, их остановить не может, ведь это, мать их, друзья.

   – Здорова, Джон! – выкрикнул один из друзей, падая в кресло напротив меня. Двое других обрушились на диван. – Да, я помню, что ты сегодня никуда не собирался, мы тоже не собирались тебя беспокоить, но тут такие слухи дошли, что мы не удержались. Сидим мы значит в Каменной Кружке, никого не трогаем. Вдруг залетает Лек, помнишь этого ушлепка? Не помнишь? Ну и ладно. Так вот, он тут же подсел к своим корешам, и, давясь хохотом, начал пересказывать что-то несусветное про какую-то несостоявшуюся дуэль. История такая: кто-то из местных офицеров оскорбил дезертиром гордого лейтенанта из Лекрейма сбежавшего, оскорбленный вызвал его на дуэль, следующим же утром встретились стреляться, как положено, но в последний момент грубиян наш местный говорит: "Не буду тебя убивать", и просто уходит. Я, конечно, не поверил, но на всякий случай подошел уточнил, кто такое выкинул. Он же, глазом не моргнув, отвечает: "Так это из ваших, капитан Ламбер". Я естественно сразу ему втащил за такие сплетни, но потом мы обсудили и решили, что не мог он такое придумать, и, пожалуй, верил в то, что говорил, иначе бы мне точно не сказал, о ком речь. В общем мы не можем спокойно бухать, пока твое чистосердечное не услышим. – Закончив говорить, друг присосался к бутылке, которую держал в руке.

   – Уговорил, наливай, – ответил я, и, придав лицу мученическое выражение, извлек из ящика стола четыре металлических стакана.

   – А ты говорил, выгонит, – донеслось с дивана.

   Затрудняюсь сказать из чего был самогон, но за душу брал с первого глотка. Залпом выпив содержимое стакана, я вернул его на стол.

   Напившись можно было вести себя странно даже с друзьями, возможно, и я узнал от них не мало полезного, но увы во рту было сухо, а в голове пусто. Как оказалось, утрата памяти после пьянки – свойство тела, а не... что там от меня осталось? А может быть я и вовсе отсутствовал во вчерашнем вечере, черт его разберет этот Лабиринт.

   Тело не хотело подчиняться мне после вчерашних надругательств, но собрав волю в кулак я начал осматриваться. Я очень надеялся, обнаружить на расстоянии вытянутой руки тару с жидкостью, предусмотрительно оставленную с вечера или принесенную кем-нибудь заботливым. Слева стояла прикроватная тумбочка, на ней искомого сосуда не обнаружилось. Повернув голову вправо, я вскочил как ошпаренный: общеизвестно, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало выпитого, но выпить столько смертному не под силу.

   Я "знал", что всё ещё нахожусь дома, оставалось надеяться, что в соседних комнатах не осталось гостей. С другой стороны, мне всё ещё нужно было многое узнать, причем срочно. В конце концов, у Джона Ламбера были какие-то обязанности, личные и служебные. "Чего ж не Сильвер?" – усмехнулся я мысленно, между делом отметив, что прекрасно помню прочитанную в детстве книжку, хоть и не помню собственного имени. Это было очень приятно, не так уж мало от меня осталось, оказывается.

   Чудовище на кровати не подавало признаков жизни, и это не могло не радовать. Пожалуй, в моем положении, "ничего не помню" и "не было ничего" были вещами равнозначными. Стараясь не шуметь, я быстро оделся и выскользнул в коридор. Лишь спустя несколько шагов до меня дошло, что раньше мне не приходилось иметь дело с такой одеждой, тем не менее, никаких проблем с кучей застежек незнакомой конструкции не возникло, и вообще не вызывало сомнений, что всё одето правильно. "Значит хозяин тела оставил мне по меньшей мере некоторые механические навыки", – отметил я, – "Хотя стоп, а с чего я взял, что никогда не носил ничего такого, разве я помню, что носил? Да уж".

   Вероятно, догадка была верна, я, не задумываясь, пришел на кухню, где залпом осушил кастрюлю с каким-то компотом, потом в ванную, где привел себя в относительный порядок. Быть может, не сосредотачиваясь на происходящем, я легко бы победил во вчерашней дуэли, впрочем, отсутствие пострадавших не было поводом для сожалений.

   Закончив одеваться во второй раз, я наконец подошел к зеркалу. На вскидку капитану Ламберу можно было дать от сорока до шестидесяти лет. Несколькими движениями я расчесал волосы цвета только остывшей золы: среди светло серых волос обнаруживались и сохранившие почти черный цвет. Очевидно, Джон никуда не делся, и телом мы управляли с ним вместе, расслабившись, я позволил ему быстро уйти от зеркала и толком не смог себя рассмотреть.

   – Утро доброе, Джо! – На лестнице стоял человек, чьё помятое лицо заставляло сомневаться в искренности доброты этого утра. – Дернул же тебя черт устроить выходной прислуге. Не против, если я похозяйничаю у тебя на кухне?

   – Пожалуйста, – вяло разрешил я.

   Итак, можно было не волноваться о своем поведении, достаточно было о нем не думать, и всё получалось само. Однако это не означало, что также правильно будут выполняться более значимые действия, если я за них не возьмусь. Проснувшись с похмелья, люди туго соображают, нужно было как минимум узнать свои планы на день, пользуясь этим.

   – Как же хорошо, когда просыпаешься и вспоминаешь, что тебе сегодня никуда не надо... – Я постарался проговорить это, не выдавая интереса вопросом и ничего не утверждая о конкретном дне одновременно.

   – Да уж, а нам меньше, чем через час нужно отправляться, – также лениво промямли мой вчерашний собутыльник. – Пойду разбужу Берта и Карла сразу.

   Не наделив меня никакой информацией, он скрылся в коридоре первого этажа, вероятно там были ещё спальные комнаты. Хотелось верить, что в "нам" я не входил. Я вернулся на кухню и принялся жевать то, что осталось на столе, надо думать, вчера здесь уже кто-то похозяйничал – прислуга не могла оставить такой бардак.

   Через несколько минут в дверях появилось два новых опухших лица.

   – Смотри, Карл. Джон встал раньше всех, несмотря на то, что у него выходной. – говоривший, очевидно, был Бертом. – Я же говорил, такая красавица, как Бетти с площади, под боком лучше любого будильника.

   Прозвучали сразу две хороших новости: сегодня мне действительно никуда не надо, перед леди на кровати у меня нет никаких обязательств. Я даже забыл возмутиться от радости. Нужно было попытаться узнать что-нибудь ещё, но голова тупой болью требовала вернуть её на подушку, и Джон, похоже, с ней был солидарен.

   Я вернулся в спальню, разбудил "красавицу", она оказалась одета, то есть, действительно, ничего не было, вот и славно. В процессе выдворения она что-то кричала про оплату простоя, но я посоветовал обратиться к нанимателю, а Берт, конечно, не счел нужным выйти попрощаться.

   Входная дверь умела захлопываться, поэтому я не стал дожидаться, пока друзья умоются и позавтракают.

   – Я досыпать, закроете за собой! – бросил я в сторону кухни.

   – Пока, Джо! Не болей! – донеслись прощания.

   Вернувшись в спальню, я положил на кровать новое белье и наконец снова поместил голову на подушку. Увы, прийти в себя мне так и не дали. Стоило начать проваливаться в сон, как кто-то принялся стучать во входную дверь. Некоторые проблемы рассасываются сами собой, если на них не обращать внимания, вот и сейчас я решил сделать вид, что не слышу или вовсе отсутствую. Стук почти сразу стих, а я старался не шевелиться, чтобы не разгонять сон.

   Надо думать, стучали с перерывами из вежливости, но тогда мне казалось, что это такое издевательство. После третьей трехминутной паузы началась очередная серия ненавистных звуков, и я решил разобраться. С трудом поднявшись я отправился открывать, по пути желая визитеру медленной и мучительной смерти.

   – Здра... – начал стоявший на пороге человек, когда я открыл дверь.

   – Слушаю очень внимательно! – резко сказал я, и когда гость начал открывать рот, снова перебил: – Утро доброе, кстати!

   – День, – видимо, машинально поправил он и, судя по изменившемуся лицу, тут же понял, что брякнул лишнее. – Её Превосходительство Сканта вызывает вас по срочному делу. Я буду ждать вас в карете.

   Я прикрыл дверь и пошел одеваться.

   Сканта. Похоже, помимо совместного управления телом, я мог "слышать" некоторые мысли хозяина тела. Так я "начал знать", что Сканта – моя непосредственная начальница, глава королевской разведки. Уж не та ли это девочка, которая спеленала моё прошлое Альтер эго? Если это действительно была она, то нужно было быть крайне осторожным, вообще ничего не предпринимать, если называть вещи своими именами.

   В карете, взглянув на каменное лицо посыльного, я сразу понял, что узнать что-то интересное у него было бы затруднительно. Он мог ничего интересного и не знать, да и я смутно представлял, что спрашивать.

   Добраться до места без приключений не удалось, прозвучало два выстрела, карета остановилась.

   – Выходим, господа! – Прозвучал голос снаружи. – Не делаем глупостей и остаемся живыми.

   Посыльный быстро глянул на меня, открыл дверь и вышагнул наружу, я последовал за ним. Мы стояли на лесной дороге, кучер дрожал, держась рукой за колесо, вокруг нас стояло восемь человек. Я начал судорожно вращать головой, со стороны это выглядело, как инстинктивные поиски пути для побега, но между каждыми поворотами головы я быстро снизу-вверх осматривал одного из окружавших нас людей, сам я правда почти ничего не уловил, но думаю капитан Ламбер отмечал значительно больше. Четверо были с мечами, двое с топорами, один с винтовкой и один, главарь, судя новой по одежде, с пистолетом.

   – Итак, господа, – ухмыляясь, начал главарь, – благодарим вас, за пожертвования Фонд Братской Помощи. На улице нынче не жарко, поэтому одежду мы не возьмем, даже не уговаривайте. Ну, разве что твои сапоги, – он указал пальцем на меня. – Пожалуйста, оружие сдавайте в первую очередь, чтобы не было недоразумений.

   – Чтобы не было недоразумений, брат, и просто, чтобы не пораниться, я рекомендовал бы тебе и остальным... – я кивнул на самого здорового из бандитов, – братанам избавиться от оружия своего. – Во время речи Джон продолжал "нервно" оглядываться, контролируя все, что делали члены шайки. Также попутно была изображена сцена незнания, что делать с руками, и поправлены три спрятанных под одеждой метательных ножа.

   Надо думать, жизнь нам могли и сохранить, но и к убийствам эти разбойники относились спокойно. Двойной блеф имел моментальный результат:

   – Несговорчивый... – прокряхтел грабитель и двинулся ко мне, поднимая меч. Туша этого здоровяка идеально подходила, чтобы закрыться от двоих с огнестрельным оружием, что я (или не я?) и сделал в следующее мгновение.

   Мой спутник, к сожалению, не смог правильно оценить ситуацию, вытаскивая на ходу свой меч, он бросился на главаря. Как и следовало ожидать, раздался выстрел, сделав ещё пару шагов, посыльный упал лицом в грязь.

   Следующим стрелял уже я, бандита с винтовкой, так и не сумевшего прицелиться, можно было списывать со счёта. В главаря полетел толстяк с собственным мечом в груди – само по себе не смертельно, но достаточно, чтобы обезвредить на пару секунд.

   Дальше началось что-то невероятное. Реакция мне, видимо, тоже досталась вместе с телом, и я успел рассмотреть всю череду быстрых выверенных движений, которые оно совершало, однако смысл большинства из них мне оказался не понятен, поэтому и не получилось даже мысленно воспроизвести произошедшее. Запомнился только момент, когда Джон оставил тяжелый меч в животе одного из нападавших, без него увернулся от двух ударов, потом, не глядя, забрал из оседающего на землю тела и поместил в другое.

   Всё заняло не больше двух минут. Я стоял с дымящимся пистолетом в левой руке и окровавленным мечом в правой, на дороге лежали девять трупов, из-за крупа лошади выглядывал бледный кучер. После резких движений тупая боль в голове превратилась в пульсирующую, я присел на порог телеги чтобы её успокоить.

   Вместе с кучером мы погрузили погибшего спутника в карету, остальных мертвецов оттащили в канаву. Ехать с покойником не хотелось, и я пересел на козлы.

   Я узнал Гаркаскит ещё до того, как оказался на улицах, которые уже успел увидеть, может что-то в архитектуре было, а может просто некий дух города почувствовал. Дожди не пошли городу на пользу: на дорогах стало грязно, вывески, которые наверняка подновляли во время ярмарок и сезона урожая, поблекли. Капитан Ламбер велел кучеру заняться убитым, а сам решил дойти пешком. Без кареты можно было пройти через парк, не знаю был ли такой путь короче, но он точно стал приятней. Листья здесь не превратились единое месиво, а лежали желто-красным ковром, я ощутил, что Джону, как и мне, это доставляло эстетическое удовольствие.

   Тропа становилась всё уже, а перед тем как упереться в стену с тяжелой дверью почти исчезла. Чтобы открыть дверь пришлось навалиться на неё всем телом, внутри стояли двое стражников, закрывая дверь, я поочередно встретился с ними взглядом и поприветствовал каждого кивком. В несколько шагов я пересек двор и, пройдя через ещё одну дверь оказался полутемном холле здания, которое даже оглядеть снаружи забыл.

   Два лестничных пролета и длинный коридор привели меня к двери, за которой для каждого открывалась новая глава в жизни. Может у меня воображение разыгралось, может шестое чувство развилось, а может передались мысли других людей, когда-то сюда заходивших, с виду обычная дверь была совсем необычной, пройдя через неё я непременно должен был встретить нечто значимое. На пару шагов я задумался, что о дверях нужно судить в первую очередь по тому, куда они ведут, а уже после по всем остальным качествам. Я уже собирался перехватить контроль у капитана, чтобы остановиться собраться с духом. Но дверь была приоткрыта, и все решили за меня.

   – Заходи, Джон! Уже давно тебя жду. – донесся голос юной девушки. Догадка оказалась верна, со Скантой мы были знакомы, к счастью, в одностороннем порядке. – Садись. Ты неважно выглядишь. Опять напился и подрался?

   Опыт первой половины дня давал все основания надеяться, что мой "носитель" со всем разберется без моего участия, оставалось только наблюдать. Несмотря на положение собеседницы, здесь можно было обходиться без формальностей, поэтому я промолчал. Да, "я" решил, что пока не буду забивать себе голову вещами, для которых даже названия нет, не до того.

   – Твоя последняя операция прошла успешно, мы хорошо поработали, чего нельзя сказать о действиях нашей армии на фронте. – Интонации Сканты наконец стали деловыми, хоть они по-прежнему не вязались с голосом и внешностью девочки подростка, воспринимать сказанное стало легче. Я все лучше чувствовал мысли Джона Ламбера, и уяснил, что она это делает специально, чтобы с ней было проще разговаривать, а такая честь выпадала далеко не каждому. – Ты знаешь, что крепость Лекрейм была осаждена? Конечно, знаешь, у тебя вчера была дуэль с молодым офицером оттуда. Кстати, почему ты его не убил? Я читала его рапорт с "важным донесением", действительно похоже на фантазии дезертира, а может он и вовсе сотрудничает с врагом. Рас вы собирались стреляться, надо полагать, ты был такого же мнения.

   – У него свадьба на днях, – начал я.

   – И что? Идет война, каждый день гибнут люди, многих из них ждут не только возлюбленная, но и дети. – Сканта не спорила, кажется, ей было просто интересно понять.

   – Думаю, он действовал по приказу полковника Рунцена, который в свою очередь действительно думал не о том, как передать важную информацию, а о том, как спасти парня. За неимением иных сообщений от него, можно даже считать это последним желанием, было бы не хорошо его пристрелить в таком случае.

   – Быть может, ты прав... – протянула начальница. – В любом случае, всё к лучшему, причем не в глобально-философском смысле, а конкретно сейчас и для нас. Сегодня утром Лекрейм пал, это само по себе не критично, насколько вообще может быть не критична гибель нескольких тысяч людей. Скажу больше военное командование допускало такое развитие событий, правда рассчитывали, что Лекрейм продержится до зимы. Крепость хороша, как пограничная, но к серьёзной войне по нынешним временам не готова. Кроме того, зимой, учитывая, что будет с дорогами, врагу удержать её будет ещё сложнее, поэтому мы ожидаем спешных попыток взять Страж Зеленого Каньона, там нам будет проще реализовать имеющиеся преимущества. В противном случае мы просто вернем Лекрейм. В общем положение у нас по-прежнему неплохое. Но случилось кое-что ещё: штурмом был взят один из храмов огня, думаю, кто-то помог изнутри, впрочем, теперь это не важно. Важно то, что в храме был один очень серьёзный артефакт, о чем даже я была не в курсе, – хрустальная статуя Пирикрии, представляешь, что это?

   Я кивнул, но либо утратил тонкую связь сознаний, либо знание не умещалось в несколько простых мыслей, поэтому так и не узнал, что же это такое.

   – Так вот, без служителей культа храм стал почти беззащитен, но статую перевезли. В Лекрейм. Не знаю, сколько им понадобиться времени чтобы научиться ей пользоваться, но думаю меньше, чем хотелось бы. Это делает наши планы на возврат крепости весьма туманными, в атаке её тоже можно использовать, но это сложней, и надеюсь, до этого не дойдет. Итак, статуя большая и тяжелая, выкрасть её не представляется возможным, но у врага она остаться не должна, её нужно уничтожить, особых ритуалов не требуется, просто разбить будет достаточно. У нас, конечно, есть планы тайных ходов пригодных к использованию, за последние несколько лет, но на практике в таком деле, сам знаешь, куда полезнее знание обычных жилых построек, вот тут-то твой лейтенант будет очень кстати.

   – Прямо проведение, – усмехнулся я.

   – Вот-вот, – кивнула Сканта и замолчала.

   – Разрешите уточнить, – начал я, не дождавшись продолжения. – Какова моя роль в операции?

   – Пьянство – это плохо! Впрочем, если тебе нужно объяснять просты вещи, пожалуйста. Искать лейтенанта Клайри не нужно, он здесь, возьмешь под ручку, и отправляйтесь в Лекрейм! – Видимо, я временно лишился привилегии делового разговора, интонации Её Превосходительства снова стали соответствовать внешности, но она тут же снова сжалилась. – Во-первых, у нас не хватает людей, кроме тебя сейчас такое дело доверить некому, а во-вторых... проведение. На столе перед тобой папка со всей информацией по крепости и окрестностям, которая у нас есть. И ещё. Этот кинжал может полностью слиться с телом, становиться совершенно неразличимым ни на вид, ни на ощупь, для этого его нужно приложить к груди, эфес на солнечное сплетение, кончик клинка к горлу, или на руку, эфесом на запястье, чтобы достать просто положишь руку туда, где должна быть рукоять. В обоих случаях потребуется небольшое усилие воли, этакий мысленный приказ, то есть, случайно не выпадет. Имей ввиду, при желании убить им можно, даже просто царапнув.