Текст книги "Неявный лабиринт (СИ)"

Автор книги: Григорий Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

   – Интуитивно, процентов десять, – Игорь пожал плечами.

   – Воздержусь, – отрезал Саша и поднял бокал. – За любовь!

   Это был уже третий розлив.

   – На самом деле, даже отринув это предположение, ничего гарантировать нельзя, – продолжала меня радовать сильная половина Крихона. – Прежде всего вы можете быть из разных миров. Можете жить в одном и тупо никогда не пересекаться, никаких инструментов системного поиска у тебя нет. Но и наличие знакомства тоже ничего не гарантирует. Может оказаться, что вы уже знакомы, и между вами есть некий неразрешимый конфликт. Может быть, вы незнакомы, но встретитесь этим же вечером в трамвае, мило побеседуете и разойдетесь к своим уже укомплектованным семьям. Или в укомплектованную семью пойдет только она, а ты пойдешь выть на луну и плакать в подушку. Или наоборот. Ещё может быть, вы опять же окажетесь знакомы или познакомитесь в ближайшем времени, при этом ты окажешься в такой жизненной ситуации, что будешь молиться, чтобы никто и никогда не узнал имя дорогого тебе человека.

   – Пессимистичный ты какой-то, – заметил Саша.

   – Мне можно, у меня было тяжелое детство.

   – Пожалуй, хватит тебе наливать. А для равновесия в картину Игоря нужно добавить ещё один вариант. Не исключено, что у тебя и правда есть семья, и у неё есть. Одна на двоих. Как по мне, это было бы очень элегантное решение.

   – Спасибо, Сань, – ответил я. – Хорошо с вами, но пора мне идти, пока совсем не нарезался.

   Я встал из-за стола и пошел к дверям. Аккуратно, чтобы не спугнуть, положил ладонь на ручку двери и обнаружил, что она всё ещё не поворачивается. Я спиной чувствовал два заинтересованных взгляда, оборачивать было откровенно стыдно. Я ещё раз попробовал покрутить кучку с большей силой и шатая из стороны в сторону, вдруг она просто заела, всё безрезультатно, осмотрел личинку, она могла быть бутафорской, но оказалась настоящей. Я начинал сердиться, меня останавливал обычный офисный замок. Вставив кинжал между дверью и косяком, я нащупал язычок и попытался его задвинуть. Тщетно.

   – Интересный у тебя кинжал, – отметил Игорь. Оказалось, он уже стоял у меня за спиной. – Можно посмотреть?

   Я молча протянул оружие рукоятью вперед.

   – Да, карманный горизонт событий. У меня такой же есть, только без этих букв, он правда у Ани сейчас.

   – Сканта сказала, это значит "Последний путь" или вроде того. Он предназначен для уничтожения разумных существ, которые умеют возвращаться в мир живых, поэтому физическое убийство для них не является фатальным. И почему горизонт событий? Просто материал с высоким светопоглощением.

   – А ты попробуй, загляни за него! – усмехнулся Александр.

   – То есть?

   – Как ты представляешь себе уничтожение разума, достаточно стабильного чтобы переносить биологическую смерь без значительного ущерба?

   – Да особо не задумывался. Как вообще атеисты представляют себе смерть, закончились физические процессы, закончились мысли. Что происходит с запущенными программами на компьютере, когда его выключают из розетки.

   – Мыслишь логично, но к счастью так не бывает.

   – Хорошо, а как на самом деле?

   – Хочешь, чтобы я раскрыл тебе тайну жизни и смерти, тайну мироздания? – Саша улыбался всё шире и шире.

   – Если можно, я не против.

   – Конечно, можно. Все равно я тебе никаких доказательств не предоставлю. Присаживайся тогда обратно, вижу тебе не хватает ещё двухсот грамм, чтобы справиться с этой дверью. Главный вопрос религиозной веры – есть ли сознание вне материи, у тебя сомнений вызывать уже не должен. А вот в представлении посмертного бытия у большинства начинается какой-то максимализм: либо вечность, либо раз и нету. На самом деле, нет ничего вечного кроме самого времени. Сознание, говоря очень грубо, состоит из памяти и динамической мысли. В отличии от компьютера, хорошо, если ты знаешь и понимаешь, что это, эти составляющие едины. То, что динамическая мысль не может быть вне времени должно быть очевидно, но вне материи без мысли нет и памяти. Так память не может быть вне времени, а со временем она меняется. С одной стороны, любая мысль порождает новые пусть даже бессмысленные воспоминания. С другой восстановление мысли из памяти не похоже на открытие файла на компьютере, нет и не может быть режима "только чтение", книжная полка будет более близкой аналогией, страницу можно перелистнуть лишь конечно число раз, потом она рассыплется, да ещё и саму книгу потом нужно положить обратно на полку, иначе, когда она понадобится вновь, ты её не найдешь, зато она попадется под руку в любой другой момент. Всякий экземпляр сознания существует на вполне конкретном промежутке времени. Всякие переселения душ вполне возможны, но это исключительные случаи, и являются они не более чем этапами существования одного сознания.

   Появляется сознание, не падай в обморок, именно из материи. Не придирайся к словам и формулировкам, я упрощаю, как могу. Простейшие живые организмы появляются в хаосе материи совершенно случайно. Ну ты знаешь, сколь угодно маловероятные события закономерно происходят при большом количестве попыток. Живые организмы отличаются от неживых стремлением жить и воспроизводиться. Ни о какой осознанности говорить ещё не приходится, это больше похоже на микропрограммы вычислительных устройств, калькулятор не "хочет" получить результат, просто он так устроен, в этом контексте разница между целенаправленным изготовлением и случайным составлением несущественна. Так вот, это стремление есть основа эволюции, которая постепенно создает организм, имеющий врожденные программы, способные создавать новые программы в процессе жизни одного организма, разумеется результат гарантируется, только при бесконечном количестве попыток. Не придирайся к словам, я себе больше наливал! Само же стремление жить и воспроизводиться становится похоже на знакомые тебе потребности. Оптимизация их выполнения и есть запуск сознания.

   Как я уже сказал, сознание не может быть статично, и в течении жизни всё больше усложняется и всё дальше уходит от врожденных потребностей. Это усложнение опять же имеет довольно хаотичных характер, хоть и не похоже на биологическую эволюцию. Опять же хаотичное усложнение далеко не всегда является развитием. У реальных жизнеспособных форм усложнение сознания в детстве почти всегда является именно развитием, ну а с возрастом всё больше и больше сворачивают не туда. Тут собственно никакой веры не требуется, достаточно понаблюдать за другими людьми и за тем, что происходит в твоей голове.

   Биологическая смерть является сильным стрессом для сознания, но никаких принципиальных изменений в этих процессах не происходит. Пропадают биологические потребности и сильно урезается возможность взаимодействовать с остальным миром, это уже в разных мирах по-разному. Обычно в этом состоянии разум думает обо всем, о чем думается, соответственно постепенно разрушает себя. В то же время нет никаких явных запретов содержать своё сознание в порядке сколь угодно долго и искать пути возвращения к жизни. Но чтобы достичь в этом успеха нужно иметь мотивацию, не завязанную на биологические потребности, и успеть сделать свой разум достаточно совершенным, пока его поддерживает материальный мозг. Да, материальный мозг, кроме всего прочего обычно содержит множество механизмов стабилизации сознания, и, если хотя бы часть из них отказывает, например, из-за механического или температурного воздействия, сознание довольно быстро идет вразнос. Если же что-то в мозгу начинает работать неправильно или даже просто с непропорционально увеличившейся мощностью, например, под действием химических препаратов, сознание разрушается ещё быстрее. В то же время, достаточно развив своё сознание, можно сделать его практически неуязвимым к разрушению материального мозга, то есть ты все равно можешь потерять возможность воспринимать сигналы с органов чувств, можешь начать страдать от постоянной боли, можешь получить сонливость и быструю утомляемость, наконец тебя может парализовать полностью или частично, и при всё этом можно иметь ясное сознание. Разумеется, добиться этого крайне сложно. Кстати, если хочешь испытать себя, можешь попробовать видеть осознанные сновидения, но полностью полагаться на такую проверку не стоит.

   – А всякие монашеские практики имеют смысл?

   – О, это просто песня. Особенно те практики, которые про очищение сознания от всего лишнего. Монахи, практикующие их, часто становятся рекордсменами. От покоя до небытия один шаг. Бывает ещё тело не остыло, а сознание уже исчезло, погибшие при рождении и те остаются дольше. Они называют это достижением единения со вселенной, так себе достижение, по-моему. Говоря в общем, довольно странно рассчитывать на что-то большее, будучи не способным жить даже нормальной жизнью, может быть, не стоит погружаться в неё с головой, но, убегая от неё, точно получишь меньше, а не больше.

   – Следом за монахами и новорожденными, надо думать, идут всякие алкоголики и наркоманы, планомерно разрушавшие свою личность при жизни?

   – Раз на раз не приходится, чаще оказывается, что без постоянного вредоносного воздействия их разум ещё кое-что может. Как и самоубийцы, они оказываются наедине с мыслями, которые всеми силами заглушали, только уже не могут даже ненадолго отвлечься на биологически потребности. Очень поганое состояние.

   – Как-то в эту картину не очень вписываются ангелы-хранители, – заметил я.

   – Нормально вписываются, просто ты не знаешь, куда. Дело в том, что это не вид посмертного бытия вне материального мира, как ты вероятно подумал. Это такой бонусный этап материальной жизни. А мир, где они существуют, это опять же такой дополнительный слой материального мира, у него есть свои особенности, но в его основе всегда лежит та же геометрия, что и у первичного.

   – Надо признать, попасть туда – большое везение, – подключился Игорь. – По крайней мере в моём случае, это было практически неуязвимое и не требующее ухода тело. А все механизмы стабилизации сознания, как их называет Саша, были на месте.

   – Ты вообще – редкостный везунчик. Вот скажи, давно ты последний раз задумывался о смысле жизни?

   – Бывает, а что? – удивился Игорь.

   – Переформулирую, давно ты ощущал его отсутствие? Не в смысле дыру в личной философии, а такое не формулируемое ощущение, типа тоски.

   – Наверное ещё перед тем, как обнаружил Аню в ордене феминисток.

   – Вот. А я видел не мало случаев, когда с порядком в голове всё нормально, при этом человек утрачивает смысл. И сознание вполне осознанно тает.

   Для полноты картины придется рассказать Ригхасу и о материи. Материальные миры точно также существуют на ограниченном временном интервале. Заканчиваются они, когда материя в них перестает складываться в сложные формы и наоборот всё упрощается и упрощается. Соответственно, организмы теряют возможность себя воспроизводить. А вот, как рождается материальный мир, я объяснить не смогу. Есть поверье, что любой сон разумного существа – новый мир, но это не правда. Создание мира – процесс чрезвычайно сложный, может выполняться только очень совершенным разумом и точно не случайно.

   Вот такой Уроборос. Только никаких явных ограничений по времени жизни мира или разума, насколько мне известно нет. Также нет у меня оснований предполагать, что есть предел совершенства разума, социального или технического развития цивилизации.

   – Конечно, мне всё это надо обдумать, но сходу не придраться, – прокомментировал я. – А скажи ещё срезать углы в этой системе возможно? Например, может ли разум создать мир сразу с простейшими формами жизни?

   – Может. Может также прийти к существующей цивилизации и начать учить там всех уму разуму. Только это не всегда приводит к желаемым результатам, нередко цивилизация, обзаведясь так называемым хранителем резко прогрессирует, но при этом вырождается, сужая свой потенциал, чтобы войти в плоскость его понимания. Думаю, что-то подобное происходило с твоим другом Лайлтисом. Можно "срезать" и другой угол, популяция разумных существ начиная с определенного уровня развития вполне может уничтожить себя, не дожидаясь, пока состарится материальный мир.

   – Ага, мне один знакомый вручил книгу с подборкой наиболее идиотских концов света, – вставил Игорь.

   – Хм, а мне случаем не навредят твои откровения? – уточнил я у Саши.

   – Да не. Вещи это настолько элементарные, что человеку с хорошей фантазией вполне под силу придумать. Ничего они в твоей жизни особо не изменят. Доказательств ты этому в ближайшее время не найдешь, а значит и убедить никого в этом не сможешь. Ещё подозреваю, что скоро тебе начнут снится такие сны, что ты будешь путать их с реальностью, соответственно, что-то другое наоборот начнешь считать сном, например, свой поход в Неявный Лабиринт.

   – Тогда ещё вопрос. Вот ты говоришь, память разумного существа не может быть статична, как файл на компьютере. Но насколько мне известно, компьютеры уже постепенно учатся эмулировать работу человеческого мозга. В смысле в моём мире технический прогресс начал достигать такого уровня. Только не спрашивайте, откуда я это знаю.

   – Значит, скоро ваши изобретатели обнаружат, что нельзя сделать снимок состояния такой машины, а потом это состояние восстановить.

   – Но само создание искусственного разума возможно? Такого, чтобы он также не прекращал своё существование после отключения или разрушения носителя в материальном мире.

   – Вполне, возможна даже ситуация, когда общество таких машин полностью заместит форму жизни, её создавшую, и продолжит полноценное развитие.

   – Или поместит её в виртуальную реальность, как в заповедник.

   – Может и так, хотя особого смысла в этом нет. Реальную культуру так не сохранить, виртуальная реальность всегда будет не более, чем вырожденным отражением первичной.

   – Почему это? А если поместить туда людей в количестве сравнимом с реальной цивилизацией, сделать качественную имитацию физики и всего остального? Есть фильм какой-то известный фантастический, только целиком сейчас его, конечно, не вспомню, так там вообще вся цивилизация переехала в виртуальную реальность, а обслуживали её довольно развитые, но не обладающие всеми качествами сознания машины. И никаких непреодолимых противоречий там не было.

   – А с магией что? Куда магию мертвых девать?

   – Там не было никакой магии.

   – Охренеть, какая реалистичная фантазия.

   – А что не так-то?

   – Ты вообще знаешь, что такое магия?

   – Нетривиальные способы воздействия на окружаю среду?

   – Отличное определение, ничего не понятно. Наверное, вот так тривиально. – Александр подвинул бокал пальцем. – А вот так нетривиально. – Теперь он толкнул один бокал другим. – Не расстраивайся, его можно дополнить, получится всё равно не вполне корректно, но понятнее. Скажем так, тривиально это всё, что идет по цепочке решение в мозгу – нервный импульс – движение тела – задействование машины сколь угодно сложной, но полностью подчиняющейся законам физики. А управление энергией непосредственно усилием воли – собственно магия.

   – А как же всякие заклинания?

   – Строго говоря, заклинание – это вполне тривиальное сотрясение воздуха, звуковое сообщение духу, который должен совершить собственно магию, какому-нибудь гению стихии. Можно сказать, заклинания – это вторичная магия, в среднем она, конечно, на порядок эффективней, так как работает специализированный исполнитель. Но сейчас не об этом. Знаешь почему, когда в мире начинается разбег технического прогресса, магия обычно сходит на нет? Происходит это потому, что воля вообще всех людей имеет значение. Сиюминутные желания отдельных людей довольно хаотичны и нивелируют друг друга, но в одном большинство людей единогласны, все хотят, чтобы мир вокруг соответствовал ожиданиям или хотя бы подлежал изучению. Совмещаясь с уровнем образования, эта общественная воля очень качественно магию глушит. Кстати, противостоять этому не так сложно, и для этого не обязательно загонять человечество обратно в тёмные века, нужно лишь освободить людей от интуитивного заблуждения, что, повзрослев, они "всё в целом в жизни поняли", кроме всяких узкопрофессиональных тонкостей, да и те гипотетически могли бы понять.

   Так вот, если всех людей поместить в виртуальную реальность, то с одной стороны, их воля будет воздействовать на неё, как следствие попытки внесения "нереальных" изменений будут проваливаться и вызывать всевозможные вычислительные ошибки. С другой стороны, исследователи и изобретатели внутри виртуальной реальности буду очень быстро увеличивать требования к проработке мелких деталей, но это всё цветочки. Самая жесть начнется, когда появятся какие-нибудь неуспокоенные души, а они в большинстве своём поехавшие, ты уже должен понимать, почему. В обычном мире от них не так уж много хлопот, потому что они могут действовать только с помощью магии. Зато в нашем случае они неизбежно выпадут из "живой" виртуальной реальности в первичную, обезлюдевшую и крайне уязвимую для магии, неожиданно для себя, найдут они там сложнейшую машину гипервизора, и независимо от намерений быстро и качественно её угробят. Тоже самое случится, если первичный мир населен разумными существами в количестве значительно меньшем, чем виртуальный.

   – А если мы все уже там, вместе со всей описанной тобой системой?

   – Действительно, это ничему не противоречит. Поэтому с этим невозможно спорить, поэтому же в это нет смысла верить. Вали уже домой, Ригхас!

   Немного удивившись такому повороту, я забрал со стола кинжал и снова пошел к двери. На ногах я ещё стоял ровно, но коньяк всё же давал о себе знать. Конечно, дверь не оказалась чудесным образом открыта, но я уже не собирался останавливаться. Я упер острие кинжала в личинку и начал забивать его ладонью. Понемногу клинок заходил вглубь замка, когда он погрузился сантиметров на пять, я попробовал провертеть его туда-сюда. Потребовалось приложить усилие, но с третьей попытки личинка провернулась. Я попробовал крутнуть ручку, дверь легко отворилась. Я вышел на заснеженное крыльцо.

   Улицу я так и не узнал, но это ни о чём не говорило. О таких маленьких улочках можно не знать, даже проживая в десяти минутах ходьбы. Куда более значимым маркером должно было бы стать возвращение памяти, но вот его как-то не произошло.

   – Я так увлекся изложением теории, что о твоем кинжале рассказать забыл. – Александр вышел из бара следом за мной. – Это вполне себе горизонт событий в том плане, что сознание убитого этим оружием оказывается за горизонтом. После этого его ход времени относительно нашего меняется настолько, что вернуться и застать хоть что-то имевшее для тебя значение практически невозможно, при этом рвутся практически любы связи.

   Чтобы бы он не рассказывал, меня волновал более насущный вопрос.

   – А я что, всё ещё не вышел? – я готов был заплакать.

   – Да нет, вышел.

   – Но я всё ещё не помню своей прошлой жизни.

   – Вспомнишь ещё, наверно. Или в дурку заедешь с амнезией.

   – Ладно, получается, вам всё-таки удалось, проследить мой путь выхода.

   – Мне да, Игорю нет.

   – И ты ему не помог?

   – Это одна из тех вещей в которых интересней разобраться самому. За Крихоном смерть уже давно не гонится, торопиться незачем. Кстати, чтобы ты не делал выводов на основе недостоверных наблюдений, должен сказать, я вполне могу находиться во множестве мест одновременно.

   – То есть мои сомнения ты не развеешь. Кто ты вообще? Бог?

   – Нет, мне никто не поклоняется. Какого ответа ты ждёшь? Могу произнести какой-нибудь набор звуков и сказать, что на твоём языке такие как я называются именно так, хочешь? С другой стороны, если переводить с языка любой разумной расы слово, которым она называет любого своего представителя, то получится "человек", поэтому и я вполне себе человек. Что касается рода моих занятий, кое-что из него неплохо описал твой друг Джон Ламбер.

   – Зачем тебе всё это? Я, Крихон?

   – Как это зачем? Ты меня считаешь законченным высшим существом? Мне не может быть интересно, я не могу хотеть сделать, как лучше? А Крихона, представь себе, я считаю свои другом. Это правда не исключает почти академического интереса к нему. Других подобных людей я не знаю. Он состоит из двух равноправных вполне самостоятельных личностей, с собственной памятью и так далее. Я и сам собрался из множества сознаний, например, поглощал узкоспециализированных людей, которые на некотором этапе жизни настолько увлеклись своим предметом, что в остальном выпали из жизни, но всякий раз, когда барьеры снимались и начиналась, так сказать, диффузия, объединение не только становилось технически необратимым, но даже логически отдельные сущности выделить становилось невозможно. А у них это как-то получилось, но в то же время, Крихон вполне един. Например, если бы ты не оценил представление Игоря и убил бы его своим кинжалом, то, зуб даю, за горизонтом они оказались бы вместе без какой-либо рассинхронизаии.

   – Не такой уж и последний путь, – попытался пошутить я.

   – А он так и не называется, Сканта неправильно прочитала написанные на нем слова. Правильно называть его Нож последнего в пути. Эти кинжалы создаются именно для Неявного Лабиринта и являются наградой тому, кто задержался в Лабиринте до тех пор, пока остальные его не покинули, и сделал всё, что нужно чтобы им помочь, при этом не утратил себя и нашел выход. По идее это узнается из какого-нибудь письма, но поскольку я всё равно собирался зайти попрощаться, передать попросили меня. Молодец, что напомнил.

   – Разве я так много сделал, что мне ещё награда положена?

   – Это же игра, а не полноценная жизнь, здесь достаточно сделать несколько поворотов на развилках – принять некоторые решения.

   – Мне кажется, в ключевых моментах я оставался ведомым. Чтобы далеко не ходить, недавно я по глупости умер, а потом меня оживили, но могли бы и не оживлять.

   – Разве решение того, кто вернул тебя к жизни, никак не зависело от того, что ты сделал прежде?

   – Согласен, зависело. И всё-таки о моих решениях, некоторые из них кажутся мне не просто неправильными, а откровенно преступными. Неужели, они считаются правильными? И как вообще с этим жить?

   – Я не знаю, о каких ты решениях говоришь. Надо понимать о тех, в результате которых кто-то умер?

   – Да, сперва после твоих объяснений, я думал, что начну смотреть на смерть по-другому, но для большинства людей не так уж много и меняется. Если смотреть со стороны живых, то практически ничего.

   – Видимо, по меркам тех, кто создал и поддерживает Лабиринт, они удовлетворительны. А как с этим жить, я вижу два принципиально различных варианта: "как хочешь" и "так, как считаешь нужным". И вообще, то что ты видел и делал может оказаться сном, а всё, что я рассказал не более, чем фантазией. Правда тогда жить ещё страшнее, для начала, если тебе снятся такие сны, то это почти столь же существенный повод задуматься, а главное, следом может оказаться, что человечество совершенно одиноко во вселенной. Тогда его гибель станет по-настоящему фатальной. Вот представь, после некоторого момента, никто и никогда не увидит ничего, что ты считал прекрасным, не испытает чувств, о которых поют песни. Я ни к чему не призываю, но задуматься об этом полезно.

   – Совсем не то, что ожидал услышать, но думаю именно это мне поможет. Жаль обсудить это всерьёз ни с кем не получится. Никто ж не поверит.

   – А ты сам сразу говори, что всё выдумал, и обсуждай сколько влезет.

   – Спасибо тебе большое, Саша. За всё.

   – Будь достоин выбранного пути и интересен своей удаче, Ригхас. Быть может, я и сам за тобой успею приглядеть, но ничего не обещаю и, разумеется, если, взвесив все "за и против", ты решишь спиться, мешать не буду.

   – Если есть более совершенные существа, чем ты, то и тебе удачи.

   Я отвернулся и уже подошел к краю крыльца.

   – Осторожней! Вторая сверху ступенька обледенела.

   Не перенося вес на ногу, я ощупал указанную ступеньку, она действительно была скользкой. Я перешагнул сразу на следующую, сделал ещё шаг, подскользнулся и пересчитал оставшиеся ступени задницей.

   – Четвертая тоже, – констатировал Саша и скрылся за дверью.

   Мест я по-прежнему не узнавал, прохожих на улице не было. Шел снег, одет я оказался совершенно не по погоде, ноги в ботинках постепенно промокали. Улица перешла в аллею, а потом и вовсе в какое-то поле. Слой снега не стал толще, чем на тротуаре, а впереди виднелись огни города, поэтому я не стал никуда сворачивать или возвращаться.

   Снегопад усиливался, задул ветер. Местами наметало довольно глубокие сугробы, и приходилось смотреть под ноги, а не вперед. В какой-то момент, подняв глаза, я обнаружил, что больше не вижу света. И вообще по ровному полю я шел уже достаточно долго. Разумеется, я продолжал идти, но появилась неприятная мысль. Вдруг это и правда был сон, только начиная не с первого входа в бар, а с того, как злой маг по настоянию Джона вернул меня к жизни. Вдруг я просто задремал в теплых объятиях суккуба. И память ко мне не возвращалась.

   Ощутив вибрацию в кармане, я привычным движением достал телефон. На дисплее высвечивался рабочий номер.

   – Да.

   – Привет. Чё делаешь? – Насмешливая интонация и нарочитое чоканье показались мне подозрительными.

   – Да так, гуляю.

   – Классно тебе. А поработать прийти не хочешь?

   – А должен?

   – Я, конечно, сейчас проверю ещё раз, но вообще отпуск у тебя закончился вчера.

   – Понял. Буду, как смогу.

   – Это когда? Ты вообще где?

   – Честно говоря, я малость заблудился, так что не знаю.

   – А джипиэсом на телефоне тебя бог не наделил?

   – Сейчас, погоди.

   Я свернул звонок и открыл карту. Вскоре я увидел не только свою позицию, но и направление движения и поздравил себя с достижением небывалых высот идиотизма. Оказалось, я шел вдоль по вытянутому пруду на городской реке.

   – Буду минут через двадцать, – уточнил я в трубку.

   – Давай быстрее, тут какие-то траблы со светом в половине города, и у н ас немного аврал. – Договорив, коллега сразу отключился.

   Я выдохнул и засмеялся. Всё кончилось. Я всего-то провёл отпуск, не как планировал, и опаздывал на смену минут на сорок. Меня ждало множество дел, на работе и не только, я повернул к берегу и прибавил шаг.

Григорий Данилкин.