Текст книги "Неявный лабиринт (СИ)"

Автор книги: Григорий Данилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

   – А как же тот цветастый мир, где мы однажды встречались?

   – Когда первый раз там оказался, я тоже подумал, вот оно нечто новое. Но позже это стало походить на какую-то насмешку. Злосчастный переводчик восприятия там либо отключается, либо начинает работать неправильно, либо вовсе целенаправленно меня путает. Нихрена я там не понял, короче, почти уверен, что там есть некая жизнь, но не могу отличить даже жизнедеятельность от чисто физически обусловленных процессов. Возвращаясь к Лекрейму, это – ещё один частный случай моей одержимости. Навязанной мне одержимости, заметь. Я планомерно исследовал всё доступное мне пространство, миры, о которых я знаю, но которые не посетил, можно пересчитать по пальцам. Мир где расположена твоя ненаглядная крепость один из них, при этом слышал я о нём от разных путешественников между мирами раз двести. И знаешь, к какой мысли я пришел? Я предполагаю, что выход из Лабиринта, мой выход, находится именно там. А цель, с которой я направил туда Хиарру, предельно проста: доставить меня в этот мир. Но провернуть подобное я пытался впервые. Кто стоит за всем остальным, понятия не имею. Могу предположить, что их несбывшиеся планы были связаны с концом света не более, чем мои. Что касается локальных интриг, это совсем глупость. Зачем бы мне понадобились вы с Хиаррой, будь у меня там агентурная сеть? Конечно, всегда проще свалить все беды на заговор рептилойдов, чем докапываться до правды, видеть все причинно-следственные связи, осознание которых порой бывает очень болезненно. Кстати, у хорошо осведомленных людей различные помешательства происходят чаще, чем у других. Так что, я оправдан?

   – Не знаю, можно ли тебе верить, но звучит всё вполне логично. А что насчёт Кольца миров? Ты знаешь, что твои воспитанники во главе с Норном вытворяли, когда ты их оставил?

   – Знаю. И ты не представляешь, какой болью для меня было узнать об этом. Узнал бы раньше, пресёк бы сам. К сожалению, я был вынужден отлучиться на весьма продолжительный срок, и разница в ходе времени в разных мирах усугубила проблему. Но скажи, что я должен был сделать? Стереть в пыль результат своих многовековых трудов? Или приговорить себя вечно следить за ними? А что делать смертным правителям, выстроившим за свой век империю? Тоже всё разрушить перед смертью, а то вдруг она станет империей зла? Думаю, ещё ты припомнишь мне людей, навестивших вас в баре. Но и там всё не совсем так, как ты себе, скорей всего, представляешь. Их задача была привлечь вас к сотрудничеству в случае, если вы не сможете выйти. Если твоя дверь или дверь Хиарры открылась бы, они бы вас не остановили. Впрочем, именно здесь я действительно поступил не очень хорошо. Приношу свои извинения.

   – Да, пожалуй, я погорячился, – нехотя признал я.

   – Пожалуй, – с усмешкой подтвердил Лайлтис. – Как там Хиарра? Тоже придет меня убивать?

   – У неё такое же представление о ситуации, с каким пришел я. Но нет, убить тебя было именно моей задачей, она занимается другими делами. Я передам ей то, о чём мы говорили.

   – Спасибо. Скажи ещё, пожалуйста, не встречал ли ты ещё одного заплутавшего в Неявном Лабиринте? Его имя Соломон. Мы договаривались встретиться ещё пару дней назад, но он пропал. Может быть, как раз Хиарра о нём что-то говорила?

   – Прости Лайлтис, твой друг мёртв, – собравшись с духом, сообщил я и стал рассказывать, как это случилось.

   – Ты страшный человек, Ригхас, – прокомментировал Лайлтис. – Тебе надо как-то аккуратнее принимать такие решения, что ли. То, что этот Голос Страха смог взять верх над Соломоном, когда он этого не ждал, не значит, что у него не было шансов. Понимаю, ты серьёзно пострадал от этой сволочи и не сразу догадался, как от неё избавиться. Но Соломон с его опытом скорей всего разобрался бы с ним сразу, как только тот перестал бы его прессовать. Глупо как-то получилось, всего-то надо было вести себя повежливей и остался бы жив. Да, глупо и оттого ещё обидней.

   – Он всегда так разговаривал?

   – Нет, конечно. – Лайлтис махнул рукой и встал. – Пошли пройдемся.

   Мы шли по хорошо освещенной улице ночного города. Похоже, несколько часов назад, город неплохо погулял. У входа в любое заведение можно было невооруженным глазом заметить множественные следы отдыха. Кое-где ещё встречались живые компании, но было видно, что и они уже устали. Изредка проезжали машины, в каждой сидело по два-три человека. Нельзя сказать, что картина мне сильно нравилась, но некий уют всё же присутствовал. Может быть, этот город просто чем-то походил на тот, где я сам жил. А может и вовсе, он и был, невелика разница, всё равно, Неявный Лабиринт забрал все ключи от моей жизни.

   На скамейке сидел потрёпанный, но кажется трезвый паренёк и что-то тренькал на гитаре. Взгляд его был устремлён куда-то вверх, в одно из окон ближайшего дома.

   – Думаешь, услышит? – поинтересовался у него Лайлтис.

   – Не знаю, – вздохнул паренёк.

   – А из какого окна должна выглянуть дама сердца? – продолжал расспрашивать мой спутник. – Из того? Так это эта что ли?

   – Да, – юноша не заметил, что подтвердил очень абстрактное описание.

   – Ну так зря ты тут сидишь тогда. Она ж вроде сегодня не одна домой пришла.

   – Вы уверены? – На изменившееся лицо гитариста было откровенно жалко смотреть.

   – А ты тут уже сколько сидишь?

   Парень встал со скамейки и уже собирался пойти прочь, но я решил вступить в разговор.

   – Погоди, там же закрытое пластиковое окно. Она бы не услышала даже военный оркестр. И даже, если к ней кто-то приходил, ничего это само по себе не значит.

   Юноша перевел взгляд на меня, на Лайлтиса, потом снова на меня.

   – И что мне делать?

   – Ну не знаю. Попробуй в дверь постучаться хотя бы, раз пришел. Предложи там выйти, проветрится.

   – А если она спит?

   – Проснётся, не рассыпется.

   Я напутственно похлопал парня по плечу, и он отправился в бой.

   – Там действительно кто-то есть? – спросил я, когда мы с Лайлтисом остались одни.

   – Понятия, не имею. Ты доволен?

   – Да, вполне. В худшем случае, он узнает всё, как есть. Это лучше, чем потом ходить и сомневаться, стоило ли верить постороннему прохожему. А ты считаешь, он заслуживает именно этого? Чем он провинился? Слишком легко позволил сбить себя с пути? Или может, ты считаешь, что он не имеет права чего-то требовать от девушки, которая, вероятно, ещё не имеет перед ним никаких обязательств? Ну так, требовать и надеяться всё-таки разные вещи. В любом случае, ты-то здесь при чём? Кому нужна твоя справедливость?

   – А я тебя сюда и не за справедливостью привел. Всего лишь хотел, чтобы ты взглянул на некоторые вещи с другой позиции.

   – О чём ты?

   – Надеюсь, там хотя бы никто никого не убьёт... – Лайлтис указал на окно, где как раз зажегся свет. Я ждал продолжения, но моё старший спутник, похоже, уже сказал всё, что считал нужным.

   – Серьёзно?! – До меня начало доходить, к чему он вел.

   – А что тут такого? Красивая девушка, ситуация располагает. Когда ты "улизнул" в Земли Страха, Соломон даже немного радовался, а Хиарра очень переживала, и неоднократно спрашивала, что можно попробовать сделать, это его страшно бесило. По-моему, даже если не знать, это первое, что должно приходить в голову.

   – Не знаю, я как-то слишком погрузился в мысли о всяких метафизических интригах.

   Мы снова оказались в комнате с видом на берег.

   – Ты убил его этим оружием? – Лайлтис показал мой кинжал.

   – Да.

   – Тогда, возможно, всё не так плохо. Знаешь, что это вообще такое.

   – Вроде как, он предназначен, чтобы качественно убивать тех, кто в обычных случаях может возродиться. Называется, Последний путь.

   – Да, но главное не это. Важней всего то, что результат использования зависит от желания владельца кинжала. Говорят, в том числе, убитый им может оказаться где-то очень-очень далеко. Настолько далеко, что уже точно не вернётся. Может быть, туда не дотянется даже Неявный Лабиринт. Может быть, правильней называть его Последний выход?

   – А источник информации можно считать авторитетным?

   – Ни в коем разе. У тебя есть ко мне ещё вопросы?

   – Да нет, вроде, – я пожал плечами. – Если только сможешь научить чему-нибудь полезному. Вот, например, как ты меня несколько минут назад обезоружил?

   – О, это игры со временем. Даже не знаю, получится ли передать тебе это "знание".

   Лайлтис достал из ящика стола круглый будильник со стрелками, пощелкал переключателем сзади и снова полез в стол за батарейкой, после её замены часы наконец пошли.

   – Правильно идут? – спросил у меня наставник.

   – Откуда мне знать?

   – Ну какое-никакое чувство времени же у тебя должно быть. Можешь предсказать, когда стрелка дернется в очередной раз?

   – А ты в этом смысле? Да, скорость вращения примерно правильная.

   – Смотри дальше! Сейчас будет собственно магия.

   Я приготовился смотреть "по-особому". Секундная стрелка стала постепенно замедляться, вскоре её время стало раза в четыре длиннее моего. Я видел, в какой области пространства распространилось некое колдунство, но не более.

   – Видишь?

   – Ага, вижу.

   – Попробуешь также?

   – Нет, пожалуй. Не знаю, куда упираться, скажем так.

   – Попробуй туда руку сунуть. Это не опасно.

   Я последовал указанию. Пока кисть оставалась расслаблена, никаких особых ощущений не было. Только вены на границе области приторможенного времени выпирали немного сильней, чем на остальной руке. Зато стоило попробовать пошевелить пальцами, разница немедленно проступила. Надо думать, посылая команды в конечности, мозг опирается не только на знание о текущем положении, но и на предсказания, которые в отношении своего тела обычно довольно точны. Рука слушалась очень плохо, движения выходили совсем не теми, что я хотел. Взять в руку будильник вообще не получилось.

   – Сейчас я буду возвращать обычное состояние, постарайся прочувствовать, – руководил Лайлтис. – Теперь я начинаю снова замедлять, попробуй не дать мне это сделать. Почувствовал, да? Теперь сам попробуй. Только руку убери, при большой разнице это уже небезопасно.

   Как и все прочие магические навыки, дарованные Лабиринтом, этот воспроизводился довольно легко, не потребовав практически никакой подготовки.

   – Чтобы быть готовым использовать этот фокус в опасных ситуация, советую потренироваться в плане точности установки границ и их смещения.

   – Как долго длится эффект без поддержки.

   – Это зависит в первую очередь от интенсивности движения материи через границу. В темноте в безвоздушной камере практически сколько угодно, в просто закрытой комнате несколько лет, если в комнату начнут заходить домашние животные, даже не касаясь зачарованной области, то уже значительно меньше. Если же границу постоянно пересекает твердый предмет, то счет опускается до минут. Изменить время в одном цилиндре работающего двигателя внутреннего сгорания тебе вообще не удастся.

   Лайлтис откинулся на спинку кресла и положил руки на стол перед собой, удерживая кинжал за острие и вершину рукояти.

   – Спасибо, Лайлтис.

   – Что-нибудь ещё?

   – Всё, пожалуй.

   – Тогда удачи тебе, и прощай!

   Кисти рук слегка напряглись, острие углубилось в подушечку среднего пальца правой руки. Разговор можно было считать законченным, а поручение Сканты выполненным. Я был, мягко говоря, поражён таким скоропостижным прощанием, но всё-таки заметил, что реальность вокруг начала таять. Вероятно, этот мир был создан для конкретного посетителя Лабиринта и должен был исчезнуть после его исхода. Я схватил Последний путь и перенесся в свою пещеру.

   Можно было сразу отправляться на приём к Сканте, или домой к майору Ламберу, но инстинктивно я попал сюда. Быть может, оно и правильно, стоило в кои-то веки заранее подумать, как с кем общаться. Прежде всего хотелось понять, действительно ли они все верили в то, в чём смогли убедить меня. Увы, на этот вопрос я ответить себе не мог, но в обоих случаях можно было сделать один и тот же вывод. Если имела место быть бесчестная манипуляция, то дальнейшее сотрудничество, очевидно, следовало прекратить. Если же они искренне заблуждались вместе со мной, того же можно было ожидать от них и в других вопросах, а значит, принимать их сторону в локальных конфликтах тоже могло оказаться не очень правильно. А поскольку досконально разбираться в проблемах Гаркаскита в мои планы явно не входило, разумнее всего было забрать Хиарру и распрощаться с королевской разведкой и примкнувшему к ней Крихону.

   Я прохаживался по комнате из угла в угол. Когда взгляд в очередной раз упал на часы, в голову пришла интересная мысль. Если время, отмеренное мне здесь, считается именно по этим часам, мир ограничивается одной пещерой, а в других мирах время идёт как угодно по-другому, вполне могло оказаться, что песок и есть главное мерило. В этом случае, я вполне мог немного схитрить. Хоть я и не собирался больше задерживаться, случится могло всякое.

   Послушно моей воле в тумбочке появилось двое электронных часов. Одни я поставил рядом с песочными, другие оставил на тумбочке, и те, и другие выставил на ноль часов первого января. Ещё раз проверив, что могу сделать именно то, что хочу, на другом куске пространства, я замедлил время в области вокруг песочных часов где-то раз в десять. Одни электронные часы замедлились вместе с ними, с такой системой мне должно было стать проще оценивать, сколько времени у меня осталось во всех системах отсчёта.

   Удовлетворённый результатом, я картинно отряхнул руки и привычно отстранился от окружающей реальности, собираясь отправиться в гости к Хиарре. Возникло странное ощущение пустоты, точней описать не возьмусь, и я остался на месте. Если бы я не видел, что происходило с миром Лайлтиса, после его смерти, может быть отнесся бы к этому спокойно. Мало что ли было проблем с этой телепортацией. Но теперь, на меня словно ведро ледяной воды вылили.

   В этом мире время шло достаточно быстро, поэтому я не ожидал застать в кабинете Сканты тот же состав присутствующих, что меня провожал. Но Её Превосходительство меня снова удивила, не застал я даже самого кабинета. Вместо короткого ответвления к её двери в коридоре оказалась просто ниша с глухой стеной. Это точно было то самое место, но и стену построили не вчера, пыль разложить ровно ещё можно, а вот заставить пауков навить паутину в несколько слоев значительно сложнее. В голове всё ещё крутились мысли об играх со временем, поэтому и предположения о природе стены появились самые разные. Отогнав их, я направился в дом майора Ламбера.

   Здесь никаких бросающихся в глаза изменений не произошло, я постучался и вскоре услышал шаги с той стороны двери. Услышав моё имя, слуга кивнул и повёл меня внутрь дома, там усадил в кресло и велел ждать. Это было тяжело, но я справился, к счастью объективно времени прошло немного.

   –Привет, Ригхас! Как успехи? – Хозяин дома остановился на середине лестницы.

   – Что с Хиаррой?! – тут же спросил я, забыв про всякие приличия.

   – Она жива и здорова. Поднимайся ко мне.

   – Долго меня не было? – спросил я, входя в кабинет.

   – Три дня. Как успехи?

   – Всё пошло несколько не так, как было запланировано, но от Лайлтиса больше никаких вестей не будет.

   – Отлично! Подробности, думаю, подождут до момента, когда к нам присоединится Крихон. А вот выпить за это можно уже сейчас.

   Не дожидаясь моего согласия, Джон выставил на стол стаканы. Слова "жива и здорова" успокоили меня, но беспокойство быстро возвращалось.

   – И всё-таки о Хиарре, когда ты её последний раз видел? Где она?

   Джон вовсе не медлили с ответом, но мгновение показалось вечностью

   – Она покинула Неявный Лабиринт. Давай всё-таки выпьем!

   В голове началась настоящая буря. Передо мной появился уже наполненный стакан. Я решил послушаться и залпом осушил его. Пока я морщился, майор Ламбер продолжил.

   – Она не хотела тебя бросать. Тем более, не хотела уходить, не убедившись, что ты остался цел, после визита к вашему общему знакомому. Это была моя идея, можно сказать, нам пришлось её заставить.

   – Зачем?

   – Чтобы вас не постигла участь Лайлтиса. У вас ведь всё равно разные двери, и неизвестно, куда они веду. Да, вы могли бы попробовать выйти вместе, но к чему бы это привело? Вместе с ней и Крихоном, мы попробовали это представить. Для начала это могло у вас попросту не получиться. Возможно, только один из вас вернулся бы к своей прошлой жизни, а второй остался бы человеком без прошлого в чужом мире. Догадываюсь, ты хочешь сказать, это лучше, чем потерять её навсегда, но дослушай. Конечно, возможно, вы всё-таки родом из одних мест, но как раз в этом случае, ты всё ещё можешь выйти следом и встретиться с ней там. Проблема в том, что вы бы начали пробовать что-то выяснить заранее, потом решили бы просто побыть здесь вместе ещё полчаса или недельку, потом бы появились новые идеи. Думаю, вы могли бы так и не решиться выйти. И заставить вас двоих тоже было бы сложнее.

   – Знаешь, Джон, – заговорил я после паузы. – Я ведь вообще-то тот ещё псих. Не являясь сотрудником никакой специальной службы, я убил людей, пожалуй, больше, чем ты. Не стоило бы тебе принимать за меня такие решения.

   – Твоего одобрения я и не ждал. И я-то как раз знаю. Особенными себя считают в четырнадцать лет, максимум в восемнадцать. А тебе уже пора смириться с мыслью, что ты нормальный. И на счёт количественных достижений, подозреваю, что ты сравниваешь всех, так или иначе пострадавших в следствии твоих действий, и тех, кого я убил собственноручно. Если сравнивать правильно, собственноручных отдельно, тех, кого убили по моему приказу, отдельно, то, поверь, тебе до меня далеко. Кое в чём я перед тобой всё-таки виноват. Уходя, Хиарра оставила для тебя записку. Но потом я занимался своей работой и попал в передрягу. У меня забрали всё из карманов, не заглянули только в задницу. Вскоре всё разрешилось, но дом, где было дело, сгорел, и найти записку я не успел.

   – Наливай ещё, – потребовал я, не в силах говорить о чём-то более серьёзном. – Не, давай теперь полный.

   – Пожалуйста. Ты хоть закусывай тогда. Я сейчас отправляюсь в Каменную кружку. Там уже, вероятно, ждет Крихон, и позже подойдет ещё кое-кто. Если хочешь нажраться...

   – Хочу.

   – ... можешь сделать это в нашей компании. Всяко лучше, чем одному. Заодно расскажешь, как с Лайлтисом разобрался.

   Сказать, что я ненавидел Джона, значит ничего не сказать. В одном он был прав, оставаться в сознании наедине со своими мыслями я был совершенно не готов.

   Мы погрузились в карету и поехали. Большая часть пути прошла молча, лишь под конец я подумал, что стоит задать один вопрос прежде, чем к нам присоединится Странник, неожиданно тоже оказавшийся замешанным в происходящее.

   – То, что говорила о Лайлтисе Сканта, – это правда? Или тоже было сказано, чтобы сделать "как лучше"?

   – Я не знаю всего того, что знает она. И того, что видел ты, тоже не видел. В тот день прозвучало очень много предположений, по отдельности они звучали вполне логично, на мой взгляд. Но вероятность того, что они все окажутся верными, я бы оценил, как крайне низкую. В любом случае, от тебя никто не скрывал, что это предположения. Как она сама сказала, манипулировать теми, кем уже манипулирует Неявный Лабиринт, себе дороже. Неизвестно, какие тайны он раскроет тебе завтра, неизвестно, какой выбор тебе будет доверено сделать.

   Вскоре карета остановилась, и мы вошли в Каменную кружку. Внутри мы поднялись на второй этаж и направились к загородке в конце балкона. Там за столом нас уже ждали Крихон и молодой человек лет двадцати.

   – Стесняюсь спросить, а такое расположение само по себе не привлекает лишнего внимания? – поинтересовался я.

   – Вообще привлекает, но сейчас это не важно. За нами и так смотрели сразу, как мы въехали в город. Не заметил?

   – Нет. А как они выглядели?

   – Просто пара типов, шли и не палились.

   – В смысле?

   – Ну, все люди как люди, занимаются своими делами, а эти не палятся. Ты когда-нибудь сам следил за кем-нибудь в городе?

   – Нет.

   – Тогда тебе не понять. Что до выбора столика, тут нас по крайней мере не подслушают.

   – Здравствуй, Джон, здравствуй, Ригхас, – поприветствовал Крихон, когда мы приблизились. – Это мой друг, его зовут Александр.

   – Здравствуйте, можно просто Саша.

   Мы обменялись рукопожатиями и расселись за столом.

   – Ты ему уже сказал? – спросил Крихон у Джона, кивая на меня.

   – Думаешь, у меня был выбор? – усмехнулся разведчик. – Ригхас, я помню о твоих планах и не собираюсь вставать на пути. И именно поэтому прошу, пока у тебя ещё язык шевелится, расскажи, что было с Лайлтисом.

   Я не стал спорить и рассказал всё, как было, умолчав только о том, чему самый старый гость Лабиринта меня научил напоследок.

   – В продолжение разговора по дороге сюда замечу, то, что объяснение правдиво звучит не значит, что это обязательно правда. Хотя в данной ситуации врать ему особо незачем.

   – Почему же, он не мог не учитывать возможность того, что ему не удастся выйти из Лабиринта таким образом. – заговорил Александр. – Скажите лучше, вы правда думали, что Ригхас сможет сделать что-то с таки существом исподтишка?

   – Не вижу в этом ничего невероятного, – Крихон пожал плечам. – Конечно, вероятность провала тоже была вполне существенной. Но я предполагал, если Лайлтис успеет спохватиться, то сможет обезопасить себя, не причиняя Ригхасу вреда. Может быть он и не совсем правильно расставляет приоритеты в жизни, но в такой ситуации наверняка выбрал бы информацию. Как видишь, я не ошибся. Её Превосходительство, вероятно, рассуждала также. Меня удивило, что, прожив не одну тысячу лет, этот чудак умудрялся серьёзно относиться к таким "терминам", как Хранитель и Странник.

   – Так, господа, давайте с этим вопросом позже. Посмотрите, кто к нам идет. – Джон указал на лестницу. По ней поднимались Керс и ещё какой-то пожилой мужчина. Когда они приблизились, майор встал и продолжил. – Я понимаю, что все уже не маленькие и сами могут перезнакомиться, но этого человека нужно представить. Итак, знакомьтесь, это Василий. Он тот, кто представляет волю соседствующих с нами жителей лесов. Проще говоря, является их верховным правителем. Василий состоит в Ордене правды, то есть это один из тех немногих, кто вообще всегда говорит правду.

   Остальные сидящие за столом включая меня, как и предложил Джон, представились сами, ограничиваясь именами.

   – Спасибо, майор Ламбер, но я всё-таки считаю нужным пояснить кое-что ещё, чтобы избежать недопонимания в дальнейшем. – заговорил Василий. – Насколько мне известно, ясновидящим я не являюсь, и под словом "правда" я понимаю утверждения, которые соответствуют представлению говорящего. Проще говоря, я верю во всё, что говорю, но, как и любой другой человек, могу заблуждаться. С вашего позволения я не буду осложнять речь оборотами вроде "насколько я знаю", но практически всегда буду это подразумевать.

   – Признаться, я теряюсь между подозрениями и восхищением, – заинтересовался Крихон. – Я видел не мало, но такого никогда. Точней сказать я неоднократно слышал подобные заявления, но обычно их произносят восторженные юноши, которые вообще не очень понимают, о чём говорят. Чтобы говорить о делах нам всё равно нужно дождаться Её Превосходительство Сканту, вы не будете против, если я пока задам несколько вопросов.

   – Разумеется, спрашивайте. Клятвы отвечать на любые вопросы я, слава богам, не давал, поэтому, если какой-то конкретный будет задевать некую тайну или просто не понравиться мне, то отказаться я смогу уже по факту.

   – Слава богам? То есть вы жалеете о своём выборе?

   – Нет, последние годы не жалею, а раньше бывало. Тут ведь есть и минусы, и плюсы, но без клятвы моя жизнь была бы однозначно проще.

   – А что собственно это дает? Минусы-то очевидны, а плюсы? Вот говоришь ты правду, верить-то тебе всё равно никто не обязан.

   – Зришь в корень, Крихон. Но у меня есть преимущество перед отдельным человеком, который решил бы никогда не врать. Орден существует не одну сотню лет, и по крайней мере наш народ нам действительно верит на слово. А вот как выживали основатели ордена мне даже представить страшно.

   – Прошу прощения, если это прозвучит цинично, – встрял я. – Но, наверное, это открывает определенные возможности в плане карьеры?

   – Предположение более чем закономерное. Но будь это так, орден едва ли сохранил бы верность идеалам, скорей всего он быстро превратился бы в набор пустых лицемерных обрядов. К счастью, основатели предвидели эту опасность, поэтому кроме основной клятвы, мы всегда стараемся не допустить появления каких-либо привилегий для членов ордена.

   – Кто ж к вам идёт? – продолжил расспрашивать я. –Моего воображения хватает только чтобы представить, как сказал Крихон, восторженного юнца.

   – Отчасти так и есть. Приходят к нам в основном не за вещественными преимуществами, такие, конечно, тоже бывают, но они, как правило, надолго не задерживаются. Обычно в орден вступают именно для того, чтобы что-то доказать самому себе. Вот только с юношеским максимализмом у нас делать нечего, стать послушником ордена можно не раньше, чем в тридцать лет.

   – Надо думать, просто желания вступить недостаточно? – уточнил Крихон.

   – Чтобы стать послушником, грубо говоря, достаточно. Но ведь это только начало. Послушник также не должен врать, но никаких клятв он не приносит, а орден в свою очередь за него не ручается. Испытательный срок длится не менее пяти лет, если послушник в какой-то момент не может обойтись без лжи, он может признаться в этом и начать сначала, если же это открывается не из добровольного признания, послушника изгоняют. Наконец послушник может в любой момент осознать, что это не для него, к его выбору отнесутся с уважением и пониманием, большинство уходят именно этим путём.

   – А после испытательного срока кто-нибудь срывался?

   – Бывает, но редко. Если член ордена был вынужден солгать, у него есть неделя, чтобы завершить свой жизненный путь, если он этого не делает, ответственность ложится на орден.

   – Сурово. Но оно того стоит?

   – На мой взгляд, да. Но не стоит переоценивать правду. Не стоит забывать, что ложь – это инструмент, очень опасный инструмент, и всё-таки результат его использования зависит от того, чьими устами он приводится в действие. Нам даже за примером далеко ходить не придется. С нами за столом сидит майор Джон Ламбер, я имел счастье неплохо его узнать в последнее время. Нужно быть законченным идиотом, чтобы принимать на веру всё, что говорит человек его профессии. В то же время, я знаю, что могу доверять ему. Могу доверить свою жизнь, и возможно даже судьбу своего народа.

   Лицо Джона стало чересчур неподвижным, похоже, слова Василия его несколько смутили.

   – Твоё здоровье, Джон! – выкрикнул я и, не дожидаясь поддержки, опрокинул очередную рюмку. К этому моменту добрая половина графина с какой-то настойкой, которым меня заботливо снабдили, уже была перелита внутрь меня, отчего я постепенно плыл. Всё-таки, поймав на себе удивлённые взгляды, я запоздало сообразил, что веду себя не совсем подобающим образом, и тоже смутился.

   – Это тоже достойный человек, просто сегодня у него был тяжёлый день, – поддержал меня Джон. – Доверять судьбу вашего народа, надеюсь, не придется ни мне, ни кому-либо ещё постороннему. Мы же уже решили, что призывать ваши силы для участия в крупных боях не стоит. По большому счёту, мы будем сотрудничать только в рамках защиты ваших территорий от распоясавшихся шаек бандитов.

   – Уже этим мы слишком громко заявили о себе, – правдивый лидер лесных жителей грустно покачал головой. – Это не ваша вина. Мир един, он жив и изменчив, и ждать нас никто не обязан.

   – Я всё ещё не понимаю, в чём собственно проблема. Никто вам за эти банды ничего не предъявит. Война закончится, всё вернётся на круги своя.

   – Хотелось бы мне ошибаться, но вряд ли получится, как раньше. Ты, конечно, всегда был неплохо осведомлён, но давай спросим, например, Керса. Как он представлял себе наш народ, пока не стал его частью. Керс?

   – Стыдно сказать, я считал вас просто дикарями. Дикарями достаточно агрессивными, чтобы дать отпор моей банде, но не более. – Ответил бывший разбойник.

   – Мы специально над этим работали, поэтому стыдиться тут особо нечего. А что ты знаешь теперь?

   – Теперь я увидел культуру не так уж сильно отставшую от соседей. А в некоторых аспектах даже опередившую. Насколько я успел понять, они стараются не торопиться с тем, что может сильно повлиять на жизненный уклад.

   – А кроме того, ты с удивлением обнаружил силу, с которой нужно считаться, так?

   – Да.

   – Так вот Джон, таким же откровением наше появление стало для многих других, и они это не скоро забудут. Начнутся бесконечные попытки наладить торговлю или ещё какое сотрудничество. Со временем мой народ просто растворится. Если же мы попробуем полностью закрыться, будет ещё хуже.

   – Я понял, – кивнул майор Ламбер. – Пока не могу ни согласиться, ни опровергнуть такой прогноз, но суть понял. Но я-то что могу сделать?

   – Не знаю, – спокойно ответил Василий. – Ты первый заговорил о роли нашего народа в текущих событиях, я изложил своё видение. Ни о чём конкретном тебя не просил, просто сказал, что в случае чего готов тебе довериться.

   – Хорошо, я подумаю, – Джон ещё раз кивнул. – А вам вообще очень дороги ваши леса? Хотя к чему я спрашиваю, и так ясно, что не меньше, чем родные места для любого другого человека.

   – Ты говоришь о переселении всего народа? У меня была такая мысль, но насколько мне известно в настоящее время в мире уже не осталось незаселённых территорий достаточного для нас размера. Если я ошибаюсь, то такой вариант можно рассмотреть. На мой взгляд это лучше, чем полная ассимиляция. Но, конечно, я не могу принять такое решения сходу. И вообще, пожалуй, не имею права принимать его единолично.

   – Крихон, а ты сможешь...? – я осёкся, сообразив, что не всем присутствующем стоит знать о моём или Крихона происхождении.

   – Смогу, – кивнул Странник. – Правда, все места, которые приходят на ум, – это временные варианты. Поколения на два-три.

   – У меня есть вариант. Пошли покажу.

   Не дожидаясь согласия, я встал и пошатываясь пошел к выходу. Хорошо хоть хватило ума не исчезать прямо оттуда. Крихон шел за мной, в предбаннике мы оказали одни, я схватил его за плечо и утащил с собой в другой мир. Неожиданно мы оказались по колено в воде, наверное, алкоголь помешал точности позиционирования.