Текст книги "Мазергала (СИ)"
Автор книги: Григорий Рогожин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
– Есть, – сказал Альберт. – Пожалуй, я не соглашусь с вами и пойду вместе с Александром Григорьевичем и Жорой. Я – сильный здоровый человек, и хочу работать на строительстве стены. А перевязывать раненых, если начнется война, можно прямо на пристани.
– И я тоже пойду на пристань, – пробасил Лукан. – Я уже поправился и могу вместе со всеми ворочать брёвна!
– Нет, господин Лукан, – категорически возразил Грозник, – вы будете присматривать за госпожой Нирой. Вы ещё слишком слабы для того, чтобы таскать тяжести! Мне лучше знать. Кроме того, арбалетчики освобождены сейчас от тяжёлых работ. Их руки перед боем должны быть отдохнувшими, а ваша нога, я знаю, ещё побаливает, так что не спорьте! – Белый Маг строго посмотрел на Лукана, и тому ничего не оставалось делать, как согласиться. Грозник, обращаясь к Альберту, произнёс:
– А вы, господин Альберт, так уж и быть, отправляйтесь строить стену, я не против!
Лукан поднялся с дивана и промолвил, обращаясь к Нире:
– Ну, что ж, дочка, пошли искать этого Пликса.
Все остальные словно только и ждали этого. Гости поспешно встали с мест, собираясь немедленно отправиться на помощь горожанам. Георгий, не спеша, поднялся последним. Особого энтузиазма он не чувствовал.
– Стойте, стойте! – воскликнул Белый Маг. – Неужели вы думаете, что я отпущу вас без завтрака? Какие дела можно вершить на голодный желудок?!
Через секунду поверхность стола была заставлена закусками.
"Эх, мне бы в городке N такую скатерть-самобранку! – с иронией подумал Георгий, уселся обратно на диван и придвинулся поближе к столу. – Желал бы я себе каждый день самых, что ни на есть изысканных яств!".
– Чтобы чего-то желать, надо это "что-то" заработать или заслужить! – сказал Грозник поучительным тоном, несомненно, уловив жадную мысль Георгия. – Вспомните, господин Георгий, что здесь ничего не появляется из воздуха. Все эти блюда – из моих кладовых.
Георгий молча отвел в сторону глаза и постарался больше ни о чём не думать, а так как во время еды это делать легче всего, он принялся с жадностью поглощать яичницу с жареным мясом. Аппетит у Георгия этим утром был хорош, как никогда. "Да, Грозник прав, – подумал он. – "Великие дела" нельзя совершать на пустой желудок!".
Позавтракали быстро, почти не разговаривая. Георгий заметил, что Белый Маг едва притронулся к еде. Волшебник выглядел очень озабоченным, он, казалось, как-то съежился, сморщился в своём необъятном кресле. Он, видимо, сильно устал, обремененный насыщенными событиями последнего времени, а тут ещё надвигающаяся на Ваах армия пиратов...
"Тяжело, все-таки быть ответственным лицом в такой стране, как Мазергала, – размышлял Георгий, вытирая блестевшие от жира руки о белую салфетку, которая появилась перед ним, как только он подумал о ней, – даже если ты волшебник из волшебников...".
Грозник, подперев кулаком заросшую седыми волосами щеку, задумчиво посмотрел на Георгия. Это был взгляд мудрого человека, который всю свою жизнь провел в постоянном поиске добра, в постоянной борьбе за процветание самых лучших качеств человека. Этот взгляд принадлежал воину справедливости, который понимал, что война добра со злом будет продолжаться вечно и который, тем не менее, не собирался сдавать своих позиций, хотя знал, что и он – могущественный Белый Маг когда-нибудь умрёт, а будет ли кто-нибудь продолжать вечное сражение со злом, встав на его место – этого он, увы, не знал...
Георгий тряхнул головой, так как ему показалось на мгновение, что он смог прочесть часть мыслей волшебника, что ему удалось каким-то непостижимым образом проникнуть в мозг Белого Мага для того, чтобы увидеть там одно – неизмеримое милосердие ко всем, живущим на Дельдаре и за её пределами, существам, и что самое главное – отсутствие желания осуждать извечное зло, но великое желание бороться с ним... Это противоречие было выше понимания Георгия...
"Это я, наверное, сам себе придумал, – нахмурился он, вставая. – Наваждение какое-то... Скорее бы уж это всё закончилось, скорее бы в Россию".
Один за другим гости поднялись со своих мест, поблагодарили Белого Мага за замечательный завтрак и разобрав свои вещи, которые они сложили прямо на полу кабинета, перед тем как сесть за стол, вышли в холл, где не спеша прохаживался великан Кронгрус.
В сопровождении Белого Мага и его слуги, "новоиспечённые" защитники города вышли из дома.
Глава 32
День выдался на редкость солнечным. Маленькие, невзрачного вида, птички, похожие на земных воробьев, весело попискивали, прыгая по крышам домов, по зелёной траве двора, да и просто носившиеся шумными стайками в воздухе, усиливали ощущение начавшейся весны. Небо, совершенно чистое, без намёков на тучи и облака, своей пронзительной синевой, напоминало Георгию о детстве, когда отец брал сына с собою на рыбалку в выходные дни, а Георгий, тогда ещё совсем мальчишка, уставая смотреть на неподвижный поплавок, ложился на спину и долго смотрел вверх на такое же, как сейчас, чистое небо и тогда ему казалось, что любое его заветное желание может исполниться, стоит только, как следует этого захотеть...
Проходя мимо фонтана, Георгий обернулся и посмотрел на Ниру и Альберта, которые шли позади всех, тихо переговариваясь.
Заметив, что Георгий смотрит на них, Альберт поманил его рукой. Когда тот подошёл, Альберт тихо сказал ему:
– Знаешь Жора, я хочу взять Ниру с собою, в Россию.
– А как же пресловутое равновесие? – спросил Георгий.
– А ты помнишь о том, что Забредягин хотел остаться здесь навсегда? Вот, пусть и остаётся, а Нира, вместо него переместится со мною в Россию! – объяснил Альберт.
– Ну и поговори об этом с Грозником, пока он ещё не умчался по своим делам! – посоветовал Георгий другу, немного удивляясь такому повороту событий.
– Нет, я считаю, что сейчас не время для подобных переговоров, – смело произнесла, до этого скромно молчавшая Нира. – Когда Вааху угрожает опасность – не время думать о собственных судьбах. Вот когда всё закончится, тогда и решим.
Георгий и Альберт изумлённо посмотрели на неё. Их удивил неподдельный патриотизм девушки.
– Хорошо... – сказал Альберт. – Как скажешь...
– Ну, что вы там застряли, орлы! – раздался крик Забредягина, который, оглянувшись, увидел, что два его соотечественника и девушка остановились, переговариваясь. – Или передумали, а?!
– Идём, идём! – прокричал Альберт в ответ, и они заспешили, чтобы догнать остальных.
В переулке, куда вышла вся компания, впереди которой, стараясь идти не слишком быстро, вышагивал светловолосый великан, было довольно шумно.
Люди, катящие впереди себя, непрерывно громыхающие тачки, люди, спешащие куда-то пешком, верхом на лошадях, в телегах и фургонах, сновали туда-сюда, задевая друг друга, ругаясь и выкрикивая непонятные Георгию слова; все они с встревоженными лицами пытались куда-то успеть, у каждого из них была какая-то цель, какое-то дело, которое нужно было немедленно выполнить. Они все, видимо уже знали, что город готовится к войне, от того и были угрюмы и неприветливы.
Откуда-то издалека доносился грохот чего-то тяжёлого, поминутно падающего, словно толпы великанов, гораздо сильнее Кронгруса, что-то перетаскивали, роняли, ухали и просто топтались на месте, производя весь этот шум.
Грозник, между тем, ещё раз повторил, кому и что делать и куда отправляться, и, пожелав всем удачи, взлетел в воздух и исчез за крышами домов, строго-настрого приказав перед этим Кронгрусу присматривать за тремя пришельцами.
Когда они вышли на одну из главных улиц Вааха, где движение было гораздо более интенсивным, чем в переулке, доктор Кристис сказал:
– Ну, что ж, вам направо, а мне – налево, к лазарету. До свидания, и удачи вам всем! – с этими словами он повернул налево и зашагал по краю улицы, придерживая одной рукой шляпу, и ежесекундно увертываясь от двигавшейся ему навстречу толпы людей, большинство из которых направлялись, видимо, в сторону Ваахской пристани.
Лукан и Нира, пройдя со своими новыми знакомыми ещё два квартала, свернули на узкую улочку, которая вела к северной стене Вааха, где, по словам Грозника, должен был находиться Пликс – начальник королевских стрелков.
Перед тем, как расстаться, Лукан пожал всем руки, сказав, что он гордится тем, что познакомился с такими смелыми людьми, как Забредягин, Альберт и Георгий, и выразил надежду, что все они ещё встретятся после победы за чаркой "весёлки" и добрым столом.
Но, особенно тяжело было расставаться Альберту с красавицей Нирой. Они обнялись и их губы слились в долгом страстном поцелуе. Им в тот момент было абсолютно "наплевать" на то, что стоят они сейчас на оживленной улице и несколько десятков пар глаз смотрят на них. Но никто и не подумал осудить их, потому что без слов было понятно, что мужчина и женщина делают это не из-за случайно возникшей страсти, а просто потому, что очень сильно любят друг друга, а судьба сейчас разлучает их, может быть, навсегда...
Как бы то ни было, но пора уже было идти и Лукан, покашливая, напомнил об этом влюблённым, для которых время, видимо, совершенно остановилось. Только после второго оклика Свободного Охотника, Альберт выпустил девушку из своих объятий и та, грустно улыбаясь, с глазами, полными слёз, молча отпрянула от своего возлюбленного и пошла вслед за Луканом. Перейдя улицу, она обернулась и на прощание помахала Альберту рукой. Тот ответил ей, послав воздушный поцелуй. Он дождался того момента, когда Лукан и Нира скрылись за углом дома напротив, и бросился догонять своих товарищей, которые уже ушли вперёд шагов на тридцать.
Когда Альберт поравнялся с Георгием, тот сказал ему:
– Да, не расстраивайся ты, Альберт! Вы ещё обязательно увидитесь!
– Спасибо, Жорик, я постараюсь, – ответил Альберт, стиснув зубы, и Георгий счёл благоразумным немного помолчать, чтобы дать своему другу время собраться с мыслями.
Кронгрус шёл впереди, не говоря ни слова, величественный и неприступный, словно гора, он двигался легко и свободно, возвышаясь над другими людьми на три головы, и Георгий подумал, что с таким проводником не потеряешься в любом городе.
Несмотря на то, что людей такого роста, который имел слуга-великан, Георгий нигде здесь больше не видел, никто из жителей Вааха, которые расступались перед Кронгрусом, словно волны перед волнорезом, не обращал особого внимания на это чудо природы. Объяснение этому могло быть только одно – Кронгрус жил в Ваахе достаточно давно и никто не воспринимал его, как "диковину".
"Попробовал бы он пройтись по любому из наших городов, – думал Георгий. – Моих соотечественников хлебом не корми, а дай посудачить о человеке, отличающемся от них хоть чем-то. Наверняка, он услышал бы множество замечаний, брошенных ему в спину..., да и не только замечаний...".
Георгию на мгновение стало стыдно за граждан своей страны, которые, в большинстве случаев ведут себя, словно глупые обезьяны, в вольер которых внесли большое зеркало. Именно поэтому Георгий не любил зоопарки. Они напоминали ему о взаимоотношениях между соотечественниками.
По всё усиливающимся звукам ударов многочисленных топоров и молотков, а также "бумканью" брёвен, которые ни с чем невозможно было спутать, Георгий догадался, что до пристани осталось идти не так уж долго. Однако им пришлось пройти ещё несколько кварталов, прежде чем перед их взорами предстала Ваахская пристань.
Причал, поверхность которого состояла из аккуратно обтёсанных прямоугольных каменных плит, растянулся на несколько сотен метров вдоль берега моря. Границами пристани служили две башни, от которых к морю тянулись северная и южная стены города. К причалу было пришвартовано множество кораблей с палубными катапультами. В Мазергале ещё не изобрели огнестрельного оружия. Георгий догадался, что многочисленные суда, которые имели на себе примитивные, но, какие-то неуловимо-изящные в своей простоте метательные орудия, и составляют военный флот Мазергалы.
– Странно, – промолвил Альберт. – Знаешь, Жора, здесь, ещё несколько дней назад стояло всего семь-восемь кораблей и, по-моему, это были торговые и рыбацкие шхуны. Я хоть и видел их издали, но точно помню, что те корабли имели другую форму. А теперь кораблей – не один десяток и они, сразу видно, предназначены не для мирных целей. Где они прятали, интересно?
– Значит у них, неподалёку есть что-то наподобие базы, – равнодушно предположил Георгий, непрерывно оглядываясь по сторонам. Его больше заботило сейчас то, как бы ненароком не попасть под ноги людям, которые группами по четыре-пять человек перетаскивали длиннющие, чисто отёсанные брёвна и при этом эти люди двигались почти что бегом для того, чтобы успеть вовремя подтащить необходимый материал плотникам, которые работали топорами и пилами, словно заведённые и благодаря стараниям которых пресловутая стена уже достигала высотой колена человека среднего роста и протянулась на всю длину причала от одной сторожевой башни к другой.
"Когда стена будет закончена, то город будет полностью огорожен, – догадался Георгий. – Недурной способ защиты!".
Между тем, Кронгрус, остановив какого-то человека, сжимавшего в руках топор, спросил у него, где можно найти начальника этого строительства. Плотник приподнялся на носках и показал пальцем на кого-то, кто находился довольно-таки далеко от них, но при этом указал Кронгрусу на какое-то отличие в одежде начальника и великан, кивнув (ему сверху были видны все люди, как на ладони), немедленно направился к указанному человеку, махнув головой своим спутникам, мол, "следуйте за мной".
Благодаря высокому росту слуги, вскоре все четверо стояли перед невысоким круглолицым человеком, в красной, плотно облегающей голову, суконной шапочке, которая и отличала его от рядового рабочего, которые, в большинстве своём были одеты, кто во что, и казались серой массой, благодаря изношенным потёртым одеждам.
Управляющий же был одет в коричневый, с серебристым отливом, новый костюм, такого же покроя, как у Альберта.
Чингар – а именно таким именем назвался этот человек, немного удивился, когда на его вопрос о том, что умеют делать новоприбывшие, Альберт ответил, что может помочь в переноске брёвен, так как не владеет мастерством плотника. Видимо, Чингара удивило то, что человек, одетый, как Торговец, лёгкостью согласился выполнять самую тяжёлую работу.
Узнав, что Георгий умеет управляться с топором и пилой, Чингар обрадовался и, улыбнувшись, признался, что плотники нужны сейчас, как никогда. Он отвел вновь прибывших к тому участку стены, где не хватало строителей, выдал Георгию инструменты и работа, что называется, "закипела".
Кронгрус, Альберт и ещё несколько жителей Вааха подтаскивали брёвна к растущей стене. Георгий, которому помогал Забредягин, рубил, пилил, обтёсывал, забивал длинные, клиновидной формы, гвозди, кладя бревно на бревно.
Какой высоты должна была быть стена, никто не задумывался. По обрывкам фраз, обороненных рабочими, Георгий понял, что пиратский флот должен появиться у Ваахской пристани со дня на день.
К обеду на пристани собралось столько людей, готовых помочь, что бедняга Чингар и его помощники сбились с ног, стараясь организовать строительство так, чтобы люди не мешали друг другу, чтобы найти каждому занятие по силам и навыкам. Краем глаза Георгий видел, что здесь присутствуют люди из разных сословий.
Богатые и бедные, купцы и уличные торговцы, рыбаки и моряки с торговых судов, оказавшиеся в Ваахе в этот день – трудились, не покладая рук, невзирая на звания и привилегии. Теперь Чингар уже не удивлялся, когда к нему подходил богато одетый человек и откровенно заявлял, что хочет поработать. К тому же у управляющего не было времени на то, чтобы удивляться.
Вскоре Георгию пришлось снять с себя и шапку, и теплую меховую куртку, а затем он освободился и от свитера, оставив только рубаху, рукава которой он закатал выше локтей. Но, все равно ему было жарко, пот, тёплыми струйками бежал по лицу и по телу. Прохладный морской ветерок приятно освежал его раскрасневшееся лицо, заставлял вдыхать солоноватый воздух полной грудью.
В полдень на пристани появились люди в синих одеждах и стали громко выкрикивать:
– Обед! Обед!
Это были слуги из многочисленных таверн, гостиниц, кабаков и трактиров, хозяевам которых было приказано в эти дни кормить строителей и воинов.
Они, прямо на каменной поверхности пристани, разожгли костры, материала для которых вокруг было предостаточно.
У повозок, доставивших провизию и воду для трудившихся в поте лица людей, немедленно образовались длинные очереди.
– Хорошо у них поставлено дело, да? – обратился Георгий к Альберту, когда они, отстояв в очереди, получили по большой миске похлёбки, огромный котелок с водою, и по горсти травы, заменяющей чай.
– Ничего, жить можно, – откликнулся Альберт, пристраивая над потрескивающим костром котелок с водою. – Честно говоря, Жорик, я думал, что Мазергала – отсталая страна, но теперь я так не думаю, вспоминая свою службу в армии... Тут дело, скорее всего, в людях. Они здесь проще, что ли...
– Угу, – промычал Георгий, рот которого уже был занят, и с завистью посмотрел на Кронгруса, который уже расправился с двумя порциями жирной похлёбки и поднялся, выпрямившись во весь свой исполинский рост, для того, чтобы сходить за добавкой.
Забредягин ел молча, ни с кем не разговаривая, да, впрочем, его никто ни о чем и не спрашивал. Ситуация с пребыванием в Мазергале трех пришельцев из России была настолько щекотливой, что Александр Григорьевич старался помалкивать, потому что, отчасти чувствовал себя виновным в том, что два молодых человека оказались здесь, на этой пристани, а не занимались сейчас своими делами в своём родном городке N.
Как ни старался Забредягин держаться независимо и гордо, Георгий порой замечал, что учёный-боцман время от времени тяжело вздыхает, поглядывая на Альберта и Георгия.
"Сказать ему что ли, чтобы не винил себя? – подумал Георгий. – Нет, не буду говорить. Все мы – взрослые люди и обязаны отвечать за свои поступки сами".
Когда наступил вечер и на небе появились первые звёзды, на пристани снова были зажжены костры, для того, чтобы не останавливать работу ни на минуту. Уставших за день людей сменили вновь прибывшие, потому что под вечер число желающих поработать возросло настолько, что Чингару пришлось организовать ночную смену.
Забредягин где-то раздобыл огромный пучок сена и все трое, последовав примеру большинства рабочих, с удовольствием улеглись на эту импровизированную постель около костра, разведённого на достаточном расстоянии от стены, так как там вовсю продолжались строительные работы, где на спящего запросто могли наступить или, ещё хуже, уронить на него что-нибудь тяжёлое.
Лишь один Кронгрус отказался от отдыха. Великан, похоже, ничуть не устал, хотя весь день таскал брёвна в одиночку и заменял подъёмный кран, быстро и легко поднимая брёвна туда, куда, по приставленным к стене доскам, его обычно вкатывали несколько человек.
Засыпая, Георгий, сквозь полуприкрытые веки наблюдал за тем, как гордо вышагивает по причалу Кронгрус с бревном на плече, и у него мелькнула мысль о том, что и здесь без магии дело не обошлось...
На следующий день, лишь только первые лучи солнца озарили поверхность моря тусклым холодным светом, Забредягин растолкал Альберта и Георгия, мышцы которых, как только друзья поднялись на ноги, сразу же заныли тупой болью. Александр Григорьевич, напротив, был бодр и весел, словно проспал часов двенадцать. Лукаво подмигнув своим товарищам, он достал из кармана маленькую прямоугольную фляжку и, сказав, что не понаслышке знает, что такое утро после тяжелой физической работы, предложил Георгий и Альберту сделать по глотку "волшебного напитка, великолепно снимающего боль в мышцах", как он выразился.
На пристань уже привезли завтрак, а потому Георгий и Альберт не стали отказываться от предложенной им "весёлки", и со словами благодарности опустошили фляжку.
Начавшийся таким образом день пролетел быстро и незаметно, словно скорый поезд мимо Богом забытого полустанка.
Георгий и Альберт, наконец-то "втянулись в работу", движения их стали автоматически размашистыми и точными. Их тела постепенно приспосабливались к экстремальным условиям, хотя Альберту, не привыкшему к долгой монотонной грубой работе, приходилось тяжелее, чем Георгию и Забредягину, и даже, несмотря на систематические занятия спортом на своей далекой родине, к концу второго дня он почувствовал себя, словно "выжатый лимон".
Стена, стараниями людей, выросла в высоту почти на два метра. Она вплотную примыкала к морю, а трое ворот устроенных в ней для того, чтобы загружать ваахские корабли оружием и припасами, были даже украшены огромными щитами с королевскими гербами. Эти щиты к концу дня притащили люди в доспехах и приказали прибить их к воротам, чтобы ещё раз напомнить неприятелю, с кем он будет иметь дело.
На третий день упорной работы, когда слепящее солнце Дельдары поднялось к зениту, и его золотые лучи уже изрядно припекали русоволосую макушку Георгия, восседавшего на самом верху теперь уже четырёхметровой стены и вбивавшего очередной гвоздь, который упрямо не хотел забиваться, корабли Вааха, повинуясь приказу адмирала этого грозного флота, отшвартовались, подняли паруса, развернулись носами в сторону открытого моря, и, медленно набирая скорость, стали удаляться от берега.
"Ага, – подумал Георгий, – значит Дастиан уже близко!". Он на минуту бросил работу, любуясь романтическим зрелищем: плывущие в боевом порядке корабли с белыми парусами казались ему сошедшими со страниц книг о дальних странствиях и морских разбойниках, книг о тропических странах и невероятных приключениях смелых, до сумасшествия, людей...
Георгию не верилось, что все это происходит сейчас наяву, и хотя он сам принимал участие в событиях, которые, наверняка, войдут в историю существования Мазергалы в качестве самых значимых и замечательных, его все же не отпускало чувство, что он присутствует на съёмках крупнобюджетного фильма, и вот-вот раздастся команда режиссера: "Мотор! Начали!".
– Немедленно покиньте стену! Немедленно покиньте стену!
Эти крики Чингара и его помощников вывели Георгия из состояния лёгкой задумчивости, и он посмотрел вниз, где строители, в спешном порядке, очищали поверхность пристани от накопившегося за последние дни мусора.
Георгий осторожно спустился по шаткой лестнице вниз и спросил у оказавшегося рядом Альберта:
– Что случилось?
– Флот Дастиана уже примерно в тридцати верстах от пристани. По крайней мере, так сказал Чингар. Теперь уже точно войны не миновать, – ответил Альберт, сгребая грубой тяжёлой лопатой щепки в большую кучу, к которой уже спешили два человека со скрипучими одноколёсными тачками.
Еще накануне солдаты короля доставили на пристань десятка четыре мощных катапульт на шестиколёсных платформах, каждую из которых тянула четверка лошадей. Стена была построена с таким расчетом, чтобы неприятель не мог увидеть катапульты с моря, а сами они могли беспрепятственно перебрасывать громадные каменные шары через выстроенную стену.
Снаряды для этих примитивных орудий доставлялись на повозках, вереницей тянувшихся из города. Одному человеку такой шар было не под силу поднять, поэтому солдаты, пыхтя от натуги, брали шары по двое и укладывали их рядом с катапультами аккуратными рядами, каждый раз отдавить себе ноги, в случае, если у одного из них шар случайно выскользнет из рук.
Вскоре на пристань прибыли главные силы королевства Мазергала: конница, пешие воины и большой отряд арбалетчиков, куда и были направлены Грозником Нира и Лукан.
Альберт и Георгий, работавшие бок о бок, ненадолго остановились, опёршись на рукоятки лопат и, вглядываясь в толпу воинов, попытались разыскать глазами своих друзей, но их попытки оказались напрасными, ибо солдат короля с каждой минутой становилось всё больше и больше, они уже заполонили всю пристань, и, в сверкающем многообразии доспехов и клинков практически невозможно было различить отдельного человека, так как воины непрерывно перемещались, словно единый живой организм, постепенно, однако, выстраиваясь в боевые порядки, следуя приказам своих командиров.
– Оружием владеете? – раздался суровый голос около уха Георгия.
Георгий вздрогнул и обернулся. Рядом с ним стоял человек в сияющих латах, в округлом остроконечном шлеме с королевским гербом посередине; на поясе его, вложенный в украшенные затейливой чеканкой ножны, висел короткий меч с массивной, под стать ладони своего хозяина, рукоятью. Поперечный шрам на левой щеке и сломанный горбатый нос, красноречиво свидетельствовали о том, что этот человек – бывалый солдат.
– Могу стрелять из арбалета, – сказал Георгий. – Могу немного саблей махать. Но, не скажу, чтобы очень хорошо.
– Понятно, – произнёс воин и повернулся к Альберту. – А вы?
– Я, пожалуй, справлюсь с таким мечом, как у вас, – гордо ответил Альберт. – А в рукопашном бою смогу уложить двух-трёх ваших людей.
– Хорошо, – коротко бросил воин. – Назовите ваши имена.
Друзья представились.
– Мы – гости господина Белого Мага Грозника, – объяснил Альберт.
В глазах воина мелькнуло удивление, но он тут же "взял себя в руки" и обрёл свой прежний невозмутимый вид.
– Я – капитан Карасорм. Я являюсь начальником резервных войск, и вы поступаете сейчас под моё командование. Я буду требовать от вас только одного – полного и безоговорочного подчинения моим приказам. Сейчас вы отправитесь к правой стороне причала, туда, где на него выходит Берхенская улица – там я собираю свой резервный отряд, и там вам скажут – что делать. Оружие у кого-нибудь из вас есть?
– У меня арбалет и сабля, – ответил Георгий, показав рукой на свои, сложенные неподалёку, вещи. Альберт же, вместо ответа отрицательно покачал головой.
– Это уже хорошо, – сказал Карасорм. – С оружием сейчас плохо. Ваахские кузнецы последние три дня работали на износ, но, похоже, клинков всё равно на всех не хватит. Но, может быть, вы и сумеете разжиться мечом, – добавил воин, обращаясь к Альберту. – На этом всё. Идите к Берхенской улице.
Карасорм развернулся на каблуках и отправился к другой группе рабочих, которые уже обсуждали между собой – что делать дальше, и, видимо уже собрались искать того, кто дал бы им необходимые указания.
Георгий и Альберт отдали лопаты подбежавшему к ним человеку, которому было поручено собирать инструменты у строителей, после чего направились к своему временному "лагерю", где и были сложены их вещи. Какой-то человек, по всем признакам – ваахец, уже прикатил свою тачку для того, чтобы убрать теперь мешавшийся под ногами многочисленных солдат, нехитрый скарб друзей.
Альберт остановил его и тот обрадовался тому, что хозяева поклажи нашлись (кому охота отвечать за чужие вещи?), и немедленно умчался со своей тачкой к следующей груде предметов, оставленных строителями.
"Видимо, ему поручено очистить пристань от хлама", – догадался Георгий и шутливо сказал Альберту:
– Хорошая у них организация труда, правда?
– Не то, что у нас, в России, – откликнулся Альберт, закидывая на плечо свою, наполовину опустевшую за время странствий, сумку. – И ещё один большой "плюс" – воров нет. Им здесь отрубают руки – мне доктор Кристис рассказывал.
Георгий подумал о том, что если бы в России всем ворам отрубали руки, то кто бы стал кормить появившиеся полчища инвалидов?
Из толпы солдат к друзьям вскоре "пробился" и Александр Григорьевич.
– Вас куда направили? – сразу же спросил он.
– В резерв, – ответил Георгий. – А наш долговязый друг – Кронгрус уже записан в первые ряды воинов.
– Меня тоже направили в резерв. Значит, будем вместе, – "холодным" голосом произнёс Забредягин.
– Александр Григорьевич, вы не видели Ниру с Луканом? – с надеждой спросил Альберт.
– Нет, они мне не встречались, – покачал головой Забредягин. – Разве в этой суете можно кого-то отыскать? Я и вас-то еле-еле нашёл! Я вижу, вы уже готовы? Тогда пошли!
Все трое, с трудом пробившись сквозь толпу людей, направились к Берхенской улице, расположение которой из всех троих знал только один Забредягин. Он, в последние дни часто отлучался куда-то по ночам. Оказывается, в то время как Альберт и Георгий спали, неутомимый учёный вел долгие разговоры с ваахцами у костров. Его любопытство исследователя не знало границ, он хотел знать о мазергалийцах как можно больше и даже осознание того, что ему вскоре вновь придётся вернуться в Россию, не останавливало Александра Григорьевича, а, скорее, наоборот, нехватка времени и заставляла его собирать как можно больше информации об этом мире.
К указанной Карасормом улице, начинавшейся у подножия Южной башни, все трое вышли довольно быстро, причём Георгий, пробиваясь сквозь толпу солдат, чуть не попал под лошадь, на которой восседал сам командующий королевской армией – Сын короля Аллоклия – Ахандр, о котором Хери когда-то, со всей присущей ему язвительностью сказал Кохабару, что "сын короля – непревзойдённый полководец".
"Так никогда не вернешься в Россию, – подумал Георгий, глядя снизу вверх на широкоплечего статного всадника, который, в свою очередь удостоил его взглядом, полным презрения. – Если меня не убьют на этой войне, то уж точно затопчут эти ваахцы, которым абсолютно наплевать – откуда ты прибыл!".
Родной городок N представлялся в этот момент Георгию недостижимым раем. Он уже дал себе слово – никогда впредь не проклинать этот городишко ни в словах, ни в мыслях за его серое, унылое существование.
Георгию совсем не хотелось ввязываться в Мазергале в какие бы то ни было войны, он откровенно скучал по тихой спокойной жизни, которую он вёл у себя на родине, но высказать вслух такие мысли просто не имел права, и причиной тому был Альберт, который в этом случае уж точно потерял бы к Георгию всякое уважение, на котором, в сущности, и держится настоящая дружба.
Берхенская улица, прямая, словно натянутая струна, пролегала вдоль южной стены Вааха, образованная плотным стройным рядом высоких домов и гладкой крепостной стеной, не являлась улицей, в полном смысле этого слова. Стены домов, выходившие на неё, были абсолютно глухими, ни одной двери, ни одного окна, и, таким образом, они образовывали как бы вторую, дополнительную стену, которая и явилась бы преградой врагу, своего рода ловушкой, если бы тому удалось пересечь первую, основную стену.
Именно на выходе этой улицы-чулка к причалу и собрались сейчас те, кого Карасорм определил в резервный отряд Ваахской армии, созданный, в основном, из тех самых людей, которые три последних дня строили деревянные укрепления на столичной пристани.
