Текст книги "Прощай, нищета! Краткая экономическая история мира"

Автор книги: Грегори Кларк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

МЕНЕДЖМЕНТ В ЭКОНОМИКАХ С НИЗКОЙ ЗАРАБОТНОЙ ПЛАТОЙ

В самом ли деле бедные страны страдают от плохого менеджмента? Менеджеров, как и машины, можно импортировать в экономики с низкой заработной платой, если местное предложение не отвечает потребностям. Это было особенно просто в хлопчатобумажной промышленности, поскольку хлопчатобумажным фабрикам присуща относительно простая управленческая структура. Менеджеры организуют покупку хлопка, подбирают станки в соответствии с требуемым типом продукции и контролируют рабочих. Но поскольку рабочим, как отмечалось выше, назначают четкие задания, выполнение которых легко проверить, то для контроля за рабочими требуется очень немного времени.

В хлопчатобумажной промышленности около 1910 года, когда международные различия в уровне персонала уже проявились со всей отчетливостью, Великобритания экспортировала не только станки: она в больших количествах отправляла менеджеров и опытных рабочих на зарубежные фабрики. Британские менеджеры около 1910 года были весьма многочисленны в Бразилии, Китае, Индии, Мексике и России. В 1895 году британские управляющие работали на 27 из 55 хлопчатобумажных фабрик Бомбея. На этих фабриках имелось 190 помощников управляющих, осуществлявших надзор за ткацкими, прядильными, чесальными цехами и за паровыми машинами, и 77 из этих помощников управляющих были британцами.

Так же и в Китае в 1915 году про крайней мере треть всей отрасли управлялась британскими менеджерами, включая и ряд фабрик, принадлежавших китайским предпринимателям. Британцами были менеджеры, начальники цехов и инженеры на большинстве бразильских фабрик. Если мы только не сталкиваемся в данном случае с процессом отбора (для чего не имелось никаких экономических предпосылок), когда в экономики с низкими зарплатами уезжали лишь самые некомпетентные британские менеджеры, при этом общества со средними зарплатами получали относительно компетентных менеджеров, а самые лучшие оставались в странах с высокими доходами, то дело было не в менеджменте.

В таких местах, как Бомбей, хлопчатобумажная отрасль отличалась высокой конкурентоспособностью. Из табл. 16.4 видно, что норма прибыли в отрасли даже в период роста в 1907–1924 годах была скромной. Вследствие этого менеджерам приходилось постоянно стремиться к повышению эффективности своих фабрик. Так, из 85 хлопчатобумажных фабрик, имевшихся в Бомбее в 1925 году, 45 в тот или иной момент своей истории обанкротились и возобновили работу при новом руководстве, а еще на 16 фабриках менеджмент сменился по воле владельцев[373] 373
  Первая фабрика была построена лишь в 1856 году, однако серьезный рост отрасли начался лишь в 1880-е годы Rutnagur, 1927.


[Закрыть]. Нет никаких признаков того, что в отрасли хронически наблюдались очевидные провалы менеджмента, такие как выбор неверного типа станков, неверных масштабов производства или неверного уровня вертикальной интеграции.

ВОЗМОЖНОСТИ ЗАМЕЩЕНИЯ

Современное представление об избыточности рабочей силы на заводах, фабриках и железных дорогах в бедных странах основывается на возможностях замещения капитала трудом. Однако на хлопчатобумажные фабриках есть такие операции, для которых подобное замещение невозможно, и поэтому уровень укомплектованности персоналом при осуществлении этих операций должен соответствовать аналогичному уровню в экономиках с высокими зарплатами или быть близким к нему.

Одна из таких операций – съемка. Наработанные катушки с пряжей через заданные промежутки времени снимаются с прядильных машин. Для осуществления этой операции машину приходится останавливать, поэтому для всех 400 с чем-то веретен машины съемка производится одновременно. В Индии в 1930-е и 1940-е годы съемка на машинах, вырабатывавших стандартную пряжу, производилась раз в 3 часа. Для съемки каждой катушки требовалось около 3,3 секунды, и если бы съемку катушек на станке производил лишь один человек, то станок бы не работал 20 минут из каждых 200, то есть простаивал бы в течение 10 % всего времени работы. Чтобы избежать подобных простоев, съемка производилась специальной бригадой съемщиков, благодаря чему время съемки для одного станка сокращалась до 2–4 минут, что составляло лишь 1–2 % рабочего времени[374] 374
  Согласно описанию Пирса, в Японии в 1929 году бригада съемщиков из 5–8 рабочих осуществляла съемку на одном станке в течение приблизительно минуты. В Индии в 1930 году съемка на одном станке, по-видимому, занимала больше времени (2–3 минуты), но размер бригад нам неизвестен: Pearse, 1929, р. 55, 65; Pearse, 1930, р. 129, 133,138.


[Закрыть].

В табл. 17.1 приведены темпы работы съемщиков в США, Великобритании и Индии в 1907–1996 годах. Темпы работы индийских съемщиков оставались чрезвычайно низкими с 1907 до 1978 год, лишь ненамного повысившись к 1996 году. В 1940-е годы темп работы индийских съемщиков составлял лишь 16 % от темпа работы съемщиков в США. Исходя из оценки времени, используемого для выполнения операций, и передвижений рабочих, обслуживающих прядильные станки, мы получим, что при уровне укомплектованности персоналом, характерном для Индии в 1920-е годы, рабочие трудились лишь в течение 18–23 % рабочего времени[375] 375
  Wolcott and Clark, 1999, p. 400.


[Закрыть].

ТАБЛИЦА 17.1. Число съемок за час в США, Великобритании и Индии

* Числа, выделенные курсивом, рассчитаны исходя из числа веретен, приходящихся на одного съемщика, или количества наработанной пряжи в фунтах, приходящегося на одного съемщика в час.

ИСТОЧНИКИ: Clark, 1907; Shirras, 1923; Cotton Spinning Productivity Team, 1951; Textile Council, 1969; Ratnam and Rajamanickam, 1980; Doraiswamy, 1983; Rajamanickam and Ranganathan, 1997, p. 2.

ПОЧЕМУ БЕДНЫЕ ЭКОНОМИКИ ОТЛИЧАЮТСЯ ТАКИМ НИЗКИМ КАЧЕСТВОМ ТРУДА?

Хотя из изложенного выше видно, что причина найма избыточного персонала в бедных странах в первую очередь связана с рабочими, объяснить, почему на производстве в экономиках с низкими зарплатами занято столько лишних рабочих рук, нелегко. Даже в тех случаях, по которым у нас имеется обширная информация – например, для текстильных фабрик Бомбея с 1890 по 1938 год, – объяснение не очевидно. По-видимому, работники на бомбейских хлопчатобумажных фабриках работали небрежно и недостаточно интенсивно, вследствие чего предприниматели вынуждены были нанимать непропорционально много работников по отношению к числу станков, чтобы добиться полной отдачи от инвестированного капитала.

Управляющие в Бомбее в 1920-е годы знали, что по меркам Великобритании и США на их фабриках трудится слишком много людей. При этом после 1924 года отрасль работала в тяжелых условиях и многие фабрики несли убытки. Почему же руководство не избавлялось от лишних рабочих рук?

Скорее всего, это было связано с тем, что сокращение персонала никак не отражалось на издержках и прибылях. Некоторые фирмы в 1920-е и 1930-е годы действительно прибегали к агрессивным увольнениям. Но прибыль у этих фирм не становилась выше, чем у тех, что не предпринимали подобных шагов. Рынок не подавал однозначного сигнала о том, что следует двигаться в этом направлении.

Мы можем разделить фирмы на две группы – рационализаторов, в период с 1924 по 1938 год серьезно сокративших число работников на один станок, и нерационализаторов, не уменьшавших числа рабочих. В среднем рационализаторы сократили число рабочих на 35 %. Однако в 1935–1938 годах средняя норма валовой прибыли у рационализаторов составляла 1,7 %, а у нерационализаторов – 2 %. Опыт бомбейской промышленности ни в коей мере не подтверждал идею о том, что избавление от избыточной рабочей силы повышает прибыли.

Самой прибыльной из числа рационализаторов была фабрика Bombay Dyeing and Manufacturing. Но ее средняя норма прибыли за 1935–1938 годы все равно составляла лишь 6 %. И даже эта фабрика работала не слишком успешно – по крайней мере, с точки зрения ее управляющих. Согласно стенограммам совещаний ее совета директоров, прибылей компании хватало для того, чтобы приступить к замене части износившегося оборудования. В 1930–1938 годах совет в среднем утверждал ежегодные расходы на оборудование в размере 374 469 рупий, что примерно равнялось 1,3 % стоимости основного капитала. Но при этом абсолютное число веретен и ткацких станков снижалось. Кроме того, в эти же годы совет директоров одобрил крупные инвестиции прибылей в государственные облигации. К 1938 году рыночная стоимость государственных облигаций, приобретенных компанией, составляла 8 млн рупий – чего хватило бы, чтобы увеличить основной капитал фабрики на 25 %, если бы инвестиции в хлопчатобумажную промышленность считались прибыльными.

Увольнения не приводили к возрастанию прибылей главным образом потому, что фирмы, увольнявшие рабочих, повышали зарплату оставшимся рабочим. Так, в 1935–1937 годах средняя дневная заработная плата на рационализаторских фабриках составляла 1,26 рупии по сравнению с 1,11 рупии на нерационализаторских фабриках. Это различие было создано исключительно благодаря рационализации. С 1924 по 1935–1938 годы номинальный дневной заработок на рационализаторских фабриках сократился на 6 %, а на нерационализаторских фабриках – на 21 %. Более того, увеличение числа станков не могло быть просто навязано рабочим. Предпринимались меры с тем, чтобы минимизировать объемы труда, необходимые при работе на станке, хотя и до рационализации рабочие явно выполняли минимум операций. Кроме того, нельзя забывать и о текущих издержках. Они включали в себя совершенствование обслуживания машин и повышение качества хлопка – и та и другая мера была призвана снизить частоту обрывов.

На конкурентном рынке труда рабочих можно нанимать на условиях, подразумевающих различный объем трудовых усилий за час работы. Фирмы, требующие более интенсивного труда, должны платить более высокую зарплату. Поэтому вполне может быть, что фирмы в Бомбее в среднем выбирали оптимальное сочетание заработной платы и интенсивности труда с учетом возможностей и желаний работников. Тем фирмам, которые пытались выжать больше из своих рабочих, приходилось больше платить, чтобы удержать их у себя.

Например, многие наблюдатели утверждали, что причиной низкой производительности труда в таких местах, как Бомбей, была склонность индийских рабочих к устарелым трудовым нормам, таким как один рабочий по одну сторону кольцевого прядильного станка. Так, «…до достижения независимости наем рабочей силы производился исключительно по принципу ad hoc, в зависимости от традиций конкретного региона. Если на одной фабрике рабочий обслуживал 200 веретен, то эта же норма соблюдалась на всех фабриках в данной местности»[376] 376
  Sreenivasan, 1984, р. 172.


[Закрыть].

Однако если бы причина упадка текстильной отрасли в Бомбее сводилась к сопротивлению рабочих, цеплявшихся за устарелые трудовые нормы, то у менеджеров-рационализаторов имелся бы колоссальный стимул к тому, чтобы переносить производство в другую местность. Дневная заработная плата рабочих за пределами сформировавшихся текстильных центров была, как правило, ниже. Вообще в межвоенный период отмечался существенный рост промышленности в таких местах, как Канпур, Коимбатур, Дели, Мадрас и Нагпур. Однако если число занятых в отрасли и количество станков в этих городах возрастало, то производительность оставалась на довоенном уровне. Если уровень найма в главных центрах отрасли определялся исключительно традицией, то почему же менеджеры новых фабрик в изолированных  местностях не обучали своих рабочих тому, чтобы обслуживать по 800 веретен, что было вполне достижимо?

Производители явно назначали несложные трудовые задания из опасения снизить выработку на один станок в том случае, если рабочим придется обслуживать несколько станков. Так, согласно показаниям одного промышленника, которые он давал в 1908 году Фабричной комиссии, «у них на одном ткацком станке работает по одному человеку, потому что, если приставить одного человека к двум станкам, производительность станка снизится на 3/8 %. Лучше совсем остановить станок, чем поручить его человеку, работающему на другом станке»[377] 377
  Parliamentary Papers, 1909b, p. 315.


[Закрыть].

Мадрасские фабрики Buckingham and Carnatic mills – одно из крупнейших и наиболее прибыльных предприятий в Индии – в 1920-е годы установили у себя автоматические ткацкие станки. На обычных ткацких станках в Индии в то время по-прежнему обычно работало по одному человеку по сравнению с одним рабочим на восемь станков в США. Что касается автоматических станков, то в США приходилось по 20–30 таких станков на одного рабочего, однако на фабриках Buckingham and Carnatic mills каждый ткач работал лишь на трех автоматических станках. Поскольку такие станки были новинкой для индийских ткачей, то тем должно было быть безразлично, сколько станков поручается одному рабочему – три или десять, если прежний уровень укомплектованности фабрик задавался исключительно традицией. Почему же промышленники не воспользовались моментом для того, чтобы создать более прибыльную традицию?

О том, что устаревшие нормы труда не являлись проблемой, свидетельствует и тот факт, что в 1890–1929 годах управляющие индийских фабрик приступили к закупкам станков, требующих меньших трудозатрат. Один из способов сократить объемы применяемого труда заключался в том, чтобы реже менять катушки с ровницей и готовой пряжей. Так, средний размер катушек для пряжи 20s увеличился с 14 куб. дюймов около 1890 года до 16 куб. дюймов около 1929 года. Также и средний размер катушек для ровницы при производстве пряжи 20s возрос с 80 куб. дюймов около 1890 года до 115 куб. дюймов около 1929 года. Менеджеры выбирали такие станки, которые занимали больше площади, но позволяли экономить на труде. Зачем бы они это делали, если бы были вынуждены сохранять неизменное число веретен на одного рабочего?

Подробное изучение опыта бомбейской промышленности в 1920-е и 1930-е годы говорит о том, что главная трудность заключалась в проблемах, связанных с наймом рабочей силы. Еще одним признаком того, что индийские рабочие действительно отличались иным отношением к работе и поведением, чем рабочие в экономиках с высокой заработной платой, являются условия работы на индийских фабриках.

Для хлопчатобумажных фабрик в Англии было характерно раннее внедрение жестких систем фабричной дисциплины. От рабочих – даже тех, которые трудились на сдельной основе, – требовалось, чтобы они каждое утро приходили точно к открытию фабрики, трудились в течение всего рабочего дня, находились при своих станках и воздерживались от общения друг с другом на рабочих местах. Индийские фабрики по сравнению с английскими отличались слабой дисциплиной. Недисциплинированность и высокий уровень прогулов были характерны для них еще в 1960-е годы.

Составленный в 1909 году отчет Индийской комиссии по фабричному труду содержит многочисленные показания нанимателей об условиях труда на фабриках. В каждый конкретный день значительная доля рабочих не выходила на работу, а те, которые присутствовали, нередко могли по своей воле покидать цеха для того, чтобы поесть или покурить. Пока они отсутствовали, за их машинами надзирали другие рабочие, и вообще, согласно утверждениям некоторых промышленников, рабочие по совместной договоренности устанавливали неформальную систему смен. На дворах фабрик размещались харчевни, цирюльни, питейные лавки и прочие заведения для обслуживания рабочих во время перерывов[378] 378
  Parliamentary Papers, 1909b, p. Ill, 170; Morris, 1965, p. 114–115.


[Закрыть]. Некоторые матери якобы брали с собой на работу детей. Родственники рабочих приносили им на фабрики еду в течение всего дня. «На бомбейских фабриках напрочь отсутствует какой-либо надсмотр». Один управляющий даже утверждал, что типичный рабочий прямо на фабрике «…умывается, моется, стирает одежду, курит, бреется, спит, ест и, как правило, окружен своими родственниками»[379] 379
  Ibid, p. 21, 27, 78, 111, 204.


[Закрыть].

У нас почти нет надежных оценок той доли времени, в течение которой рабочие отсутствовали на своих местах: промышленники называли цифру в 10–30 % от общего рабочего времени. В попытках борьбы с прогулами некоторые предприниматели вводили систему пропусков, при которой рабочий мог покидать цех, только получив специальный пропуск или жетон. Каждый цех снабжался пропусками для 10–25 % персонала. Но рабочим порой удавалось успешно преодолевать даже этот скромный контроль[380] 380
  Ibid., p. 25, 35, 72, 111, 139, 148-49, 170, 181, 197, 200.


[Закрыть].

Отсутствие дисциплины сохранялось в течение всего свободно-рыночного периода хлопчатобумажной промышленности под властью британцев до 1947 года, а возможно, и позже. Так, p. К.П. Моди, лектор бомбейского Юбилейного викторианского текстильного института, работавший и на английских, и на индийских фабриках, в статье 1951 года, содержавшей «практические советы начальникам цехов», писал, что даже строгие начальники цехов позволяют рабочим покидать цеха во время работы, если у тех есть жетоны[381] 381
  Mody, 1951.


[Закрыть].

Моди осуждает – но явно признает как общераспространенную – такую практику надзора, при которой рабочим позволялось уходить без жетонов по двое или более многочисленными группами, «бросая станки и другую работу». Кроме того, он критикует обычай разрешать рабочим читать в цехах газеты, спать и приводить с собой детей. К середине XIX века в Англии ничего подобного не допускалось ни на одной текстильной фабрике.

Прогулы были обычным делом на индийских фабриках и в 1960-е годы. В 1939–1944 годах ежедневный уровень прогулов в Бомбее в среднем составлял 10,7 %, а в Ахмадабаде – 4,5 %[382] 382
  Deshpande, 1946, р. 8.


[Закрыть]. В табл. 17.2 подытоживается изучение шестнадцати южно-индийских фабрик: мы видим, что терпимое отношение к прогулам сохранялось на фабриках и в 1950-е, и в 1960-е годы. Например, в 1955 году 7 % рабочих отсутствовало на работе в течение не менее чем 25 % рабочих дней. Кроме того, уровень прогулов возрастал в дни после получки, после получения премий и после праздников. Тем не менее руководство продолжало нанимать таких рабочих, несмотря на то что большинство прогулов приходилось на долю относительно небольшой и известной группы рабочих.

ТАБЛИЦА 17.2. Уровень прогулов на индийских фабриках, 1965 год, %

ИСТОЧНИК: Rudraswamy, 1957, 1967.

Такая недисциплинированность порождалась не только ежегодным возвращением рабочих в свои деревни во время сезона свадеб или сбора урожая. На фабриках для таких случаев зачастую вводились системы формальных отпусков. В Индии были широко распространены и повседневные прогулы.

На многих фабриках пытались бороться с прогулами, но применяли не слишком действенные методы. Так, в правилах Madura Mill Company в 1946 году значилось, что любой рабочий, без разрешения отсутствовавший на фабрике не менее восьми дней, должен быть уволен или отстранен от работы. Но чаще фабрики полагались на скромные премии, выплачивавшиеся дисциплинированным рабочим.

Помимо довольно либерального отношения к прогулам рабочим на индийских фабриках даже позволялось фактически нанимать субподрядчиков на периоды своего отсутствия на работе. По крайней мере в 1920 году бомбейские ткачи, отличавшиеся относительно высокой квалификацией, имели возможность нанимать вместо себя сменщиков («бадли»)[383] 383
  Newman, 1981.


[Закрыть]. Ткачам платили сдельно, поэтому ткач получал оплату за все, что сделал вместо него сменщик, а затем расплачивался с ним без какого-либо вмешательства или контроля со стороны фирмы[384] 384
  По-видимому, в некоторых фирмах все же существовало ограничение на продолжительность периода, в течение которого «бадли» мог подменять ткача.


[Закрыть].

Вышеприведенные факты служат серьезным свидетельством в пользу того, что неспособность Индии осуществить индустриализацию под властью британцев в 1857–1947 годах, а затем и в период независимости в первую очередь объясняется проблемами, связанными с рабочей силой. Возможно, что социально обусловленная летаргия, в которой пребывали индийские рабочие, распространялась на все общество: если бы все дело сродилось к отсутствию толковых менеджеров и предпринимателей, ситуацию было бы достаточно легко исправить путем их заимствования за границей, как мы видели в главе 15 на примере предприятий семьи Сассун.

В ЧЕМ ПРИЧИНА РАСХОЖДЕНИЯ?

Если принципиальной причиной различий в доходе между экономиками являются различия в качестве рабочей силы, то почему же в наши дни различия в доходе достигают намного больших величин, чем в 1800 году? В конце концов, различия между обществами в социальных возможностях сейчас явно не выше, чем в 1800 году.

Существуют три причины, по которым одни и те же различия между обществами сейчас приводят к намного большим различиям в доходе на душу населения – так называемому Великому расхождению.

Во-первых, в доиндустриальном мире благодаря действию мальтузианской ловушки различия в эффективности труда никак не сказывались на среднем уровне выработки на одного человека в разных обществах. Те общества, которые предпочитали досуг, имели такой же уровень жизни, как и трудолюбивые. Но со времен промышленной революции доход на душу населения больше не лимитируется мальтузианскими механизмами. Поэтому существующие различия между обществами теперь могут выражаться не в плотности населения, а в уровне дохода на душу населения. Бегство из мальтузианской ловушки – первый из факторов, обусловливающих Великое расхождение.

Во-вторых, современная медицина существенно снизила уровень заработной платы, обеспечивающей необходимый прожиточный минимум в таких регионах, как тропическая Африка, обеспечивая рост населения даже при уровне дохода существенно ниже среднего для доиндустриального мира. Даже при заработках, низких по доиндустриальным меркам, ожидаемая продолжительность жизни в некоторых беднейших странах Африки все равно превышает средний доиндустриальный уровень.

Третья возможная причина скрывается в том, что новые производственные технологии, внедренные после промышленной революции, повысили премию за высококвалифицированный труд[385] 385
  Эта идея почерпнута мной из: Kremer, 1993а.


[Закрыть]. В доиндустриальном мире производственный процесс обычно был «мелким», то есть не включал в себя большое число этапов. Помимо того, обычно он легко прощал ошибки и невнимательность. Рассмотрим, например, выращивание пшеницы в доиндустриальном обществе. Этот процесс состоял из вспашки, сева, жатвы и, наконец, молотьбы и отвеивания. Если в землю засевалось слишком много семян, часть из них терялась; если их засевалось слишком мало, часть земли оставалась неиспользуемой. Если молотьба производилась небрежно, часть зерна оставалась в мякине, которая в любом случае скармливалась сельскохозяйственным животным, поэтому терялась лишь часть произведенной стоимости. Однако ошибки или небрежность на каждом этапе процесса обычно влекли за собой лишь очень скромные потери.

Например, Польша в начале XIX века была крупным поставщиком пшеницы в Великобританию, и потому польская сельскохозяйственная практика вызывала у британцев значительный интерес. Англичанин Уильям Джейкоб, в 1820-е годы совершивший инспекционную поездку по польским фермам, отмечал в целом плохую работу тамошних сельскохозяйственных рабочих. По его словам, при молотьбе «…в здешней мякине остается намного больше зерна, чем в той, которая побывала под английским цепом». Из его данных следовало, что польские молотильщики, даже работая небрежно, в день обмолачивали вдвое меньше зерна, чем английские. Кроме того, зерно, импортировавшееся из Восточной Европы, было плохо отвеяно и его приходилось просеивать по привозе в Англию[386] 386
  Clark, 1987b, p. 425, 427.


[Закрыть]. Зерно из польской глубинки доставлялось к Балтийскому морю на деревянных баржах, не обеспечивавших защиты от дождя и солнца, из-за чего к моменту прибытия верхний слой начинал прорастать. Этот проросший слой просто снимался и выбрасывался.

Такая производственная система была вполне терпима к небрежной трудовой этике польских работников. Если молотильщики работали недостаточно усердно, доделать несделанное мог кто-нибудь другой. Если зерно было плохо отвеяно, его можно было просеять. Если часть зерна прорастала, его выбрасывали.

Однако новые технологии промышленной революции предусматривали более обширное разделение труда и были менее терпимы к ошибкам. Например, на британских керамических фабриках в XIX веке существовало 29 различных этапов в разделении труда. При производстве чашек ручка приделывалась в ходе 14-й операции[387] 387
  Clark, 1994, р. 153–154.


[Закрыть]. Если эта операция выполнялась неправильно, готовая чашка оказывалась негодной, и, в отличие от ситуации с польской пшеницей, ничего исправить уже было нельзя. В подобных условиях, отмечает Кремер, ошибки, допущенные рабочей силой, порождают мультипликативный эффект[388] 388
  Kremer, 1993а.


[Закрыть]. Как показано на рис. 17.2, если существует вероятность ошибки р на каждом из п этапов производственного процесса и каждая из этих ошибок делает готовую продукцию бесполезной для потребителей, то вероятность получения продукции, пригодной к продаже, будет (1-р)^п. Например, если вероятность ошибки на каждом этапе производственного процесса на керамической фабрике будет составлять 0,1, а всего этапов 29, то доля небракованных чашек будет равна 0,05.

РИС. 17.2. Современный производственный процесс

В этой ситуации производители могут решить, что современная африканская рабочая сила, даже нанимаемая по чрезвычайно низкой цене, не стоит расходуемых на нее средств. Или же при наличии рабочей силы, отличающейся низким темпом работы или высоким уровнем ошибок, производители могут счесть выгодным задействовать больше рабочих на каждом этапе процесса, с тем чтобы гарантировать соблюдение графика и предотвратить ошибки. Это может привести к ситуации, которую мы эмпирически наблюдали в главе 16: избыточное количество рабочих рук в странах с низкими заработками при том же выпуске продукции на единицу капитала, что и в богатых странах. Рабочим назначаются чрезвычайно простые задания, с тем чтобы максимально снизить вероятность ошибок.

Таким образом, технологии в успешных, богатых экономиках развиваются в сторону производственных процессов, которые, будучи приспособлены к трудовому окружению данных экономик, обеспечивают большую премию за правильное и тщательное выполнение трудовых задач. В тех экономиках, в которых рабочая сила более расслабленна и менее дисциплинированна, эти технологии удается использовать лишь в сочетании с непомерными количествами избыточного труда, компенсирующего низкое качество рабочей силы.

Дальнейшее эмпирическое следствие из этой идеи состоит в том, что производительность современных технологий по сравнению с предшествующими им ремеслами будет намного ниже в экономиках с низкой заработной платой.

Например, Индии свойственны поразительные масштабы использования ручных ткацких станков в ткацкой отрасли. В Англии к 1830-м годам ручное хлопчатобумажное ткачество было в основном вытеснено механическими ткацкими станками на фабриках, несмотря на то что заработок при ручном ткачестве составлял лишь около половины заработка фабричных рабочих[389] 389
  Bythell, 1969.


[Закрыть]. Тем не менее и 175 лет спустя в Индии сохраняется крупный сектор ручного ткачества, особенно в хлопчатобумажной отрасли. Собственно, выработка в ручном секторе стабильно возрастала с 1900 года, когда впервые была собрана соответствующая статистика. В 1997–1998 годах, как показано в табл. 17.3, выработка ткани на ручных станках в Индии примерно в десять раз превышала уровень 1900 года. В 1997–1998 годах 25 % ткани по-прежнему производилось в Индии на ручных станках.

ТАБЛИЦА 17.3. Производство ткани в Индии по секторам, 1900–1998 годы (кв. метры)

ИСТОЧНИКИ: Mazumdar, 1984, p. 7, 36; Office of the Textile Commissioner, 1997, 1998.

Производство ткани в Индии фактически разделено на три сектора: фабричный, с крупными фабриками, оснащенными механическими станками, как в США, сектор децентрализованных станков, состоящий из цехов на 1-50 механических станков и работающий вне формальных рамок фабричного сектора, и ручной сектор, состоящий из ручных станков в домах и мастерских. Выживание ручной ткацкой индустрии в Индии нередко объясняется мерами государственной протекции. С момента достижения независимости индийское правительство облагало акцизами продукцию фабрик, в то же время оставив сектор ручного ткачества свободным от налогов. Так, даже в 1997–1998 годах большинство тканей облагалось акцизом в размере 10–20 %, но ткани ручной выделки по-прежнему освобождались от каких-либо сборов. Однако сектор децентрализованных механических станков также по большей части избегал выплаты акцизов[390] 390
  Misra, 1993, p. 89–119.


[Закрыть]. Поэтому наличие налоговых льгот главным образом объясняет, почему объемы производства в децентрализованном секторе были больше, чем на фабриках, но оно не объясняет, почему ручное ткачество по-прежнему успешно конкурирует с производством на механических станках, не облагаемым налогами. Производительность механических станков в 2,5 раза выше, чем производительность ручных, а один ткач может одновременно работать на 4–8 механических станках, если исходить из требований, предъявлявшихся к рабочей силе в Великобритании и США около 1900 года. Ежедневный заработок рабочих в секторах ручных и механических станков примерно один и тот же, из чего следует, что трудовые затраты на один метр ткани при механическом ткачестве составляют примерно 5-10 % от трудовых затрат в ручном ткачестве. Поскольку, по оценкам, капитальные затраты на один метр для механических станков лишь примерно на 20 % выше, чем для ручных станков, то последние получат какое-либо экономическое преимущество лишь при чрезвычайно высоких процентных ставках.

Однако на практике механические станки требуют в Индии намного больше труда, чем требовали механические станки в Англии даже в XIX веке. Индийские ткачи, работающие на механических станках, как правило, обслуживают лишь 1,5 станка каждый. Такой уровень укомплектованности резко снижает преимущества механических станков, связанные с трудовыми затратами. Избыточный уровень укомплектованности в механическом ткачестве можно было бы объяснить низкими зарплатами рабочих, но сейчас индийские зарплаты не менее или даже более высоки, чем в Англии в 1830-е годы, когда более примитивный механический станок с легкостью устранил конкуренцию со стороны ручных станков.

Конкурентные преимущества ручных ткацких станков в современной Индии вполне совместимы с идеей о том, что различия в качестве труда становятся более значительными при более широком использовании современных технологий.

В ЧЕМ ПРИЧИНА РАЗЛИЧИЙ В КАЧЕСТВЕ РАБОЧЕЙ СИЛЫ?

В отношении глубинной причины различий в качестве рабочей силы у нас нет сколько-нибудь удовлетворительной теории. Создается впечатление, что экономики более-менее случайным образом переходят из энергичных фаз в периоды стагнации и наоборот. Выше мы видели, что доход в Индии в течение 120 лет после 1870 года снижался по сравнению с доходом в США и Великобритании. В недавнее время – одновременно со скромными экономическими реформами, которые не более чем частично вернули экономику страны к свободно-рыночному периоду эпохи британского правления, – в Индии снова начался экономический рост. Однако в реальности он ограничен отдельными штатами, включая Гуджарат, Махараштру и Пенджаб. Другие штаты, находящиеся в тех же политических рамках, – такие, как Бихар или Уттар-Прадеш – остаются слаборазвитыми. Доход в Великобритании по сравнению с Францией и Германией с 1950 по 1980 год серьезно снизился, но с тех пор вернулся на прежний уровень. Доход на душу населения в Ирландии, в 1800–1980 годах составлявший лишь около 2/3 % от британского, впоследствии стал одним из высочайших в Европе, превысив даже доход на душу населения в Великобритании. И наоборот, в Новой Зеландии за последние 20 лет доход значительно сократился по сравнению с другими странами ОЭСр.