Текст книги "По ту сторону смерти (СИ)"

Автор книги: Говард Лински

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

– Может быть, и нет, ― сказал он.

– Мне даже не нужны были дети. Мои уже выросли.

– А она их хотела?

– Нет, по крайней мере, сказала, что нет, но, если бы она захотела их, мы бы что-нибудь придумали, ― Фредди сказал это так, будто то был бизнес контракт для обсуждения.

– Все, чего я хотел, чтобы она была счастлива. Я заблуждался и заблуждался сильно. Нет такого дурака, как старый дурак. Я женился на женщине на двадцать лет младше меня. Что я думал, произойдет?

– Вы кажетесь разгневанным.

– Конечно же, я зол, черт возьми!

Он казалось, совершил сознательное усилие, чтобы успокоиться, а затем спокойно сказал:

– И вот почему я убил ее.

Том ничего не сказал, просто смотрел на Фредди Холта.

– Ведь это то, что вы хотите услышать, разве не так? Я впал в свой знаменитый гнев и избил мою неверную жену до смерти в приступе ревнивой ярости? Это вас устроит? Это единственное, что может снять с него пожизненное заключение, если я совершил это и признался вам.

– Итак, ― произнес Том, ― вы ее убили?

– Убил ее? Не подавись слюной! Конечно же, нет. Я любил эту чертову женщину, ― эмоции хлестали из него, ― все еще люблю, и да, я знаю, как глупо это звучит, но... я скучаю по ней. Или, может быть, я просто скучаю по тому, как чувствовал себя рядом с ней, ― предположил он. ― Вероятно, это одно и то же.

– Но она чувствовала другое?

– Очевидно, что да.

– И вы никогда не подозревали ее в этом?

– Я сказал вам, что был дураком, ― сказал Фредди. ― Это не делает мне чести.

– Тот адвокат защиты, ― Том знал, что ступает на зыбкую территорию, ― доставил вам немало проблем?

– Думал, что сможет выбить меня из колеи, да.

– Но ему не удалось?

– Это не так-то просто сделать, а смерть Ребекки уже сделала это. Он нес чушь.

– Потому что он сказал, что у вас был лучший мотив для убийства вашей жены, нежели чем у Ричарда Белла?

– Да.

– Опять же, почему?

– Как будто вы не знаете.

Холт бросил на Тома недобрый взгляд, но продолжил, как ни в чем не бывало:

– Я был ревнивым, контролирующим мужем. Старый, лысый, непривлекательный мужчина с прекрасной трофейной женой, как назвал ее тот ублюдок, как будто только этим для меня она и была. Когда я узнал о Белле, я убил ее в приступе ярости, вызванной ревностью... только вот я тщательным образом отложил этот взрыв темперамента, пока не смог заманить ее на тропу любовников, а затем убил ее в хладнокровной, расчетливой манере, что несколько ослабило его доводы.

– Также был денежный мотив?

– Вы опять?

– Деньги ваши. Если бы она развелась с вами, она все еще получила бы часть вашего состояния, особенно, если бы вы не смогли доказать факт адюльтера.

– Зачем бы ей хотеть уйти от меня, чтобы получить деньги? Я дал ей все, что она могла только пожелать. У нее были собственные кредитные карты и отдельный банковский счет с содержанием. Я никогда не спрашивал, что она покупала. Она жила очень хорошо.

– Но она была влюблена в Ричарда Белла.

– Она трахалась с Ричардом Беллом, разница есть. Я ни на миг не думаю, что кто-либо из них пошел бы на развод. Я обеспечивал ее и по тому, что я слышал, его содержала жена. Они оба не протянули бы сами. Судя по всему, он был чертовски бестолковым.

Было очевидно, что он испытывает удовлетворение от того, что Ричард Белл не добился успеха за пределами спальни.

– На самом деле просто симпатичный малый, хоть я и слышал, он больше не такой симпатичный.

– Вы слышали об его рассеченном лице?

– О, да, ― произнес Холт, ― и нет, я никому не платил, чтобы они сделали это с ним, хоть я не могу сказать, что был огорчен, когда прочитал об этом. Я подумал, это было некой формой справедливости, так как внешность, это все, что у него есть. Послушайте, может быть, я открылся, но у нас у всех есть слабые места, мистер Карни. Я любил Ребекку. Почему никто больше этого не видит? Они все думают, что все дело было в сексе или в том, чтобы обладать самой прекрасной пташкой под руку, когда идешь в ресторан, но дело не в этом. Я искренне любил эту девушку. Адвокаты, ― продолжал он, ― они все хотели, чтобы я заставил ее подписать один из этих... как они называются... брачный контракт, какие у них есть в Америке, но я имею в виду... ― он покачал головой, ― ...нельзя попросить свою жену подписать что-то до того, как женишься на ней, потому что свадьба может не состояться. Если вы сделаете это, вы, черт возьми, испортите все с самого начала.

– Я все еще вижу мужчину, который теряет половину своего состояния и хороший кусок своей бизнес империи в пользу молодой жены, которая была с ним относительно короткое время.

– Послушайте, Ребекка не знала, сколько у меня средств. Она даже не спрашивала меня, ни разу за все время, что мы были вместе. Она знала, что я обеспеченный человек и миллионер, но даже модные адвокаты по разводам едва могли оценить мое состояние.

– Полагаю, что на задворках сознания я знал, что она не будет со мной, если бы я не был богат. Ей нравилось, когда о ней заботятся, но я думал, что у нас есть негласное соглашение, согласно которому она не трахается с другими мужчинами за моей спиной. Я думал, она другая, но она была испорченной, как и все.

До этого момента Фредди Холт по-доброму отзывался о своей покойной жене, так что неожиданный отход от сценария был довольно шокирующим.

– Вы полагаете все испорченные?

– Прямо в точку, молодец.

– Это крайность, вам так не кажется?

Холт спокойно покачал головой.

– Совсем нет. Это инстинкт самосохранения. Подумайте об этом. На длинной дистанции все преследуют только свои интересы.

– Что насчет людей, которые искренне совершают хорошие вещи ― альтруистические поступки, от которых выигрывают другие люди, но не они?

Он покачал головой.

– Они делают это, потому что хотят быть довольными собой, ― заявил он. ― Они любят, когда люди говорят, какие они замечательные, так что это лишь другая форма личного интереса.

– Это довольно перевернутое видение мира.

– Это реалистичный пессимизм, ― посчитал Холт.

Том знал, что это не его дело, но по какой-то причине ему стало любопытно.

– Что насчет отношений, вы ими теперь заморачиваетесь?

– Я покончил со всей этой ерундой. У меня нет ни времени, ни желания.

Затем он разъяснил свое утверждение, как будто не хотел, чтобы Том не так его понял.

– Все у меня работает, и, если я захочу женщину, она у меня будет, но на этом все. Я даже больше не вывожу их в люди.

– Вы, должно быть, знаете нескольких услужливых женщин.

– Девушек из эскорта.

Он сказал это без капли стыда, будто хотел шокировать Тома.

– Они знают, что вы хотите, и нет никакого притворства, вы платите им, это бизнес сделка, лучшие девушки даже делают вид, что вы особенный на час или примерно так, затем вы уходите и не забираете их проблемы с собой. Я бизнесмен, и я уважаю честность этой сделки. Вы можете сейчас меня осудить, но вы не прожили столько, сколько прожил я.

– Я не осуждаю вас, ― сказал ему Том, ― я прочитал недавно о вас статью. Репортер утверждает, что по оценкам ваше состояние составляет около двадцати миллионов фунтов. Это, черт возьми, впечатляет... если он не преувеличивал, конечно же.

– Недооценивает, если что.

Том правильно предположил, что сделавший себя сам мужчина с нищих улиц Ньюкасла захочет, чтобы все знали, насколько он успешен.

– И вы добились всего с нуля.

– Я преуспеваю, надо полагать.

Холт пытался скромничать, но сейчас практически выпячивал грудь.

– Что дает вам чертовски большой мотив.

– А?

– Вы только что сказали мне, что брачного контракта не было, так что, если бы ваша жена ушла от вас к Ричарду Беллу, она могла бы подать в суд на развод и отсудить половину.

– Подождите-ка минутку, ― потребовал Холт, ― у меня есть алиби.

– Сколько угодно людей будет гореть желанием поклясться, что они были с вами, если вы их об этом попросите.

– Мне не нужно просить их, ― сказал он, и в этих словах был гнев. Том начал задаваться вопросом, мог ли он заставить мужчину опустить все свои щиты. ― Или подкупить их, если это то, что вы имеете в виду. У меня не было причин убивать Ребекку.

– У вас было десять миллионов причин, ― сказал Том.

Том быстро понял, что зашел слишком далеко. Фредди Холт не был тем мужчиной, который потерпит такое оскорбление. Вместо этого он подошел к репортеру и с силой его толкнул, крича от ярости. Том ударился об стену вагончика. Его диктофон лежал неиспользованным в кармане, потому что он не думал, что Фредди Холт откроется, если каждое его слово будет записываться, а теперь диктофон упал на пол со зловещим звуком разбивающегося пластика.

−Ты ублюдок! ― закричал Холт, и сразу же схватил Тома за горло, а затем начал сжимать, отрезая доступ воздуха. ― Я, черт возьми, убью тебя...

Глаза Холта были дикими, а, когда он разразился потоком ругательств, на его губах появилась пена. Том пытался сопротивляться, но едва мог дышать. Он толкнул Холта в корпус, даже приземлил туда удар, но Холт даже не ослабил хватки. Он реально собирается убить меня, подумал Том, и в нем начала крепчать паника, когда он понял, что мужчина может быть способен на это ― и может быть это уже будет не в первый раз.

В отчаянии, Том сделал единственную вещь, которую смог придумать, чтобы отбиться от нападающего. Он опустил руку, схватил Холта между ног и сильно сжал.

Удушающая хватка Холта ослабла лишь слегка, он вскрикнул от боли, но Том не сдавался.

– Мы оба отпустим друг друга одновременно, ― удалось выдавить Тому, несмотря на давление на его горле, ― на счет три.

Холт не согласился с этим и сжал руки сильнее. Фредди Холт почти согнулся пополам, но каким-то образом ему удалось оставаться в вертикальном положении и удерживать пальцы вокруг горла Тома.

– Один... два... три, ― произнес Том, а затем сжал на максимуме силы и крутанул рукой, так что бизнесмен снова вскрикнул и, наконец, отпустил его.

Том тоже отпустил его, и Холт согнулся. Он с силой рухнул, его глаза бешено вращались, в то время как его тело ударилось об пол, как рухнувшее дерево. Весь вагончик сотрясся от удара. Холт какое-то время лежал неподвижно, стонал и держался за пах.

Том сделал несколько огромных глотков воздуха, а затем аккуратно прижал руки к своему чувствительному горлу, вместе с тем следя за тем, чтобы напавший на него не смог вскочить снова. Он нагнулся, чтобы поднять свой сломанный диктофон, и понял, что его уже нельзя починить. Он осмотрел распластанную, стонущую фигуру бизнесмена.

– Спасибо вам за ваше время, ― пробормотал он и оставил Фредди лежать на полу.

Глава 26

– Вы хотите, чтобы я написал вам? ― с недоверием спросил Брэдшоу.

– Новые правила, ― пояснил голос на другом конце линии, ― новая процедура. Нельзя просто позвонить нам и попросить копию фотографического доказательства. Вы можете быть кем угодно.

– Могу, ― согласился Брэдшоу, ― но я ― не кто угодно. Я сержант Йен Брэдшоу из Констебулярии Дарема, и я формально запрашиваю просмотр доказательства по делу пропавшей Сандры Джарвис. Вы легко можете проверить, представляю ли я закон, просто позвонив по горячей линии в полицию Дарема, чтобы они могли это подтвердить.

– А я говорю вам, что в этом месте новые правила, и я не могу этого сделать.

Брэдшоу слышал об аутсорсинге, который казалось, был новым модным словом на уровне помощника комиссара и выше. Он знал, что определенные задачи, ранее выполняемые офицерами в форме, теперь выполнялись гражданскими лицами, работающими на частные фирмы, чтобы «высвободить ресурсы и вернуть бобби снова на рабочий ритм», как назвал это один политик. Это был первый раз, когда он был вынужден напрямую иметь дело с одним из роботов, которых они наняли. Он уже скучал по старым добрым временам, когда все, что нужно было сделать ― позвонить кому-то, кого ты знаешь и попросить их об услуге.

– Так значит, я должен предоставить письменный запрос?

– Да.

– Факс работает?

– Нет.

– Это должно быть письмо?

– Да.

– Почему?

– Просто так надо.

– Потому что такова процедура?

– Да.

– Ладно, скажем, я понимаю, что должен написать вам, чтобы запросить фотографию, но в данный момент, ее нет, так не можете ли вы, по крайней мере, поискать и перезвонить мне, если вам удастся найти ее? Это важно для нашего расследования.

– Нет, я не могу этого сделать.

– Почему?

– Потому что мне не дозволено искать то, что официально не запросили.

– Опять же, почему?

– Потому что мы здесь очень заняты, и я не могу тратить время.

Брэдшоу хотел сказать: «Но вы более чем рады тратить мое», затем передумал. Он все еще надеялся заставить парня образумиться, хоть эта надежда начала угасать с каждой прошедшей минутой.

– Так вы всерьез утверждаете, что я должен написать официальное письмо, отправить его вам по почте, а затем ждать, когда оно прибудет к вам в офис, а только затем вы начнете искать фотографию, которую можете и не найти.

На другом конце линии раздался тяжелой вздох.

– Такова процедура.

– Боже, ― прошипел Брэдшоу, его раздражение дошло до той точки, когда привычное благоразумие его покинуло. ― Если здание будет гореть, вы будете ждать приказа об эвакуации, которое придет по почте, а только потом побежите?

– Теперь вы ведете себя возмутительно, ― сказал ему мужчина, ― я не обязан выслушивать подобные оскорбления.

Оскорбления? Я даже еще не начал.

– Хорошо, ладно. Мне жаль. Просто эта ваша процедура очень раздражает, вот и все.

– Это не моя процедура. Не я придумываю правила. Я лишь им следую.

Именно так говорили нацисты в Нюрнберге.

– Конечно. Я не это имел в виду. Я буду очень благодарен, если вы могли начать искать пропавшую фотографию после получения моего письма... пожалуйста.

– Конечно, я поищу, ― сказал он сухо.

– Благодарю вас.

Ты мерзкий бюрократ.

***

Хелен сидела в кафе почти час, потягивая чай, который на самом деле не хотела пить, чтобы оправдать там свое присутствие перед владельцами. Она говорила себе, что подождет еще двадцать минут, прежде чем признает поражение. С ее места у окна, она могла видеть вход в жилой блок Эми Риордан. Она надеялась, что ее записка и встреча в общественном кафе смогут убедить женщину присоединиться к ней здесь.

Хелен на самом деле и не ожидала, что Эми пустит ее в квартиру, вот почему она написала записку заранее. Она тщательно подобрала слова, не зная, что Эми чувствует по отношению к Ричарду Беллу. Верно, что на нее напал ее парень по колледжу, и она была вынуждена позвонить в полицию, но они, предположительно, до этого момента делили и хорошие моменты. Так что, несмотря на его, не имеющее оправдания поведение, было вероятно, что Эми не захочет, чтобы ее бывший парень провел в тюрьме остаток жизни.

В своей записке Хелен выбрала нейтральный подход и попыталась передать Эми часть контроля над ситуацией. Хоть судья, парадоксально, позволил ее истории с Ричардом быть упомянутой в суде, ее не вызывали на дачу показаний ни на стороне обвинения, ни на стороне защиты. Хелен хотела предоставить ей возможность поговорить о мужчине, с которым она когда-то была близка. Опорочить его или помочь спасти его, но заверить ее, что в любом случае, это ее выбор. Она сложила записку, написала на пустой стороне название кафе и подсунула под дверь Эми.

Женщина, которую Том описал по своему интервью с Марком Биркеттом, была свободолюбивой душой, слишком энергичной и беззаботной для незрелого и контролирующего Ричарда Белла. Время и обстоятельства изменили Эми Риордан: Хелен могла сказать это с первого момента, как увидела женщину, и видела это теперь, когда наблюдала за тем, как Эми выходит из дома и осторожно направляется в кафе. Она была одета, как будто, чтобы скрыть свою внешность, в синие джинсы и мешковатый джемпер, с рукавами, которые она сжимала в кулаках. «Какого черта произошло с Эми за прошедшие годы?», подумала Хелен. Когда молодая женщина открыла дверь кафе, Хелен почувствовала, что скоро это узнает.

***

Он вел машину одной рукой, другой рукой потирая пострадавшую кожу на горле. Том продолжал заново переживать момент, когда Фредди Холт набросился на него. Видел ли он жажду убийства в глазах старика, и что бы он сделал, если Том был бы не в состоянии оказать ему отпор? Что более важно, получил ли Том проблеск того, что он сделал со своей женой? Вероятно, Энни и Ричард Белл оба были правы насчет него. Фредди Холт имел сильный мотив и не выдержал, когда Том напомнил ему об этом факте.

Как он мог быть таким глупым? Том сознательно подстрекал Холта, пытаясь получить от бизнесмена реакцию, проверить его чувства к Ребекке, чтобы оценить, правдивы ли они. Он, скорее всего, позволил бы чему-то проскользнуть в эмоциональном плане, но Том, к сожалению, неправильно воспринял ситуацию. Холт был уличным бойцом, который рос, махая кулаками. Том хотел надавить на Фредди, но только, чтобы выбить его из равновесия, а не разозлить его донельзя.

У Тома было время до начала следующей встречи, так что он направился обратно в город, что заменить свой сломанный диктофон. Он провел несколько хороших лет с этим диктофоном и пользовался им во время многих интервью. Теперь, однако, тот был устаревшим и сломанным. Том знал, каково таким быть.

***

Эми Риордан попивала фруктовый чай и говорила очень тихим голосом, будто Ричард Белл сидел за соседним столиком. Хелен, чтобы ее расслышать, пришлось наклониться вперед. Эми все еще была крайне привлекательной женщиной, но выглядела невероятно усталой.

– Извините, что не впустила вас, ― сказала она Хелен, ― последнее время у меня кое-какие проблемы.

Она не пояснила какие.

– Все в порядке, ― ответила Хелен, ― спасибо, что увиделись со мной.

Она объяснила, почему она здесь, включая роль Тома Карни в их расследовании, но сделала акцент на том, что никто пока не говорит о том, что Ричард невиновен.

– У Ричарда была хорошая сторона и темная сторона, ― сказала Эми Хелен, ― он способен на любовь, но она должна быть на его условиях. Вот почему я порвала с ним, но он не привык к тому, что его отвергают. Он очень тяжело это воспринимает. Это пробуждает в нем худшие качества.

– Ричард хотел контролировать вас, ― спросила Хелен.

Эми покачала головой.

– Он хотел владеть мной. Поначалу, это было замечательно, но, не когда он начал отпускать комментарии вроде: «Ты же это не наденешь?» и «С кем это ты говорила?». ― Теперь на ее лице отражался гнев. ― Мне было девятнадцать, Бога ради. Я наслаждалась жизнью, а он хотел держать меня на привязи.

Она отклонилась на своем стуле и начала накручивать прядь волос в нервном, повторяющемся жесте.

– Стало намного хуже. Я не думаю, что он даже понимает, что его поведение ненормально.

Она покачала головой.

– Всегда так: по каким-то причинам мужчины становятся одержимы мной.

Это могло прозвучать эгоистично от другой женщины, но Эми Риордан сказала это так, будто это было проклятием.

– Почему они просто не могут быть с кем-то, не желая полностью владеть этим человеком?

– Я не знаю, ― тихо сказала Хелен. Казалось, что Эми Риордан едва ли знала отношения другого типа, и это травмировало ее.

Затем Эми, казалось, пришла в отчаяние.

– Что со мной не так? ― жалобно спросила она, как будто другая женщина могла дать ей ответ.

***

Магазин изменился с последнего раза, как Том здесь был. Владелец торговал записывающим оборудованием для журналистов, секретарей и клерков, пишущих под диктовку, а также тридцати пяти миллиметровыми камерами и катушками с пленкой, но в последнее время они отделились, и маленький магазинчик стал выглядеть, как нечто, чем бы гордились фильмы про Джеймса Бонда. Технология, совершившая прорыв за прошедшее десятилетие, означала, что машины, бывшие прерогативой крупных компаний и состоятельных лиц в восьмидесятые стали теперь доступны любому, располагающему небольшим доходом.

Диктофоны, или персональные записывающие устройства, как настойчиво называл их владелец, хранились в запертом стеклянном шкафчике, а цены на них сильно варьировались.

– Я просто хочу диктофон базовой комплектации, ― настаивал Том. ― Я журналист, а не шпион. Что это? ― спросил он, беря в руки что-то, выглядевшее, как гибрид толстой ручки и фонарика.

– Камера слежения.

– Что?

– Это последняя новинка из Америки, ― восторгался владелец. ― Вы просто кладете это в какое-то скрытое место и можете тайно записывать все, что происходит в комнате.

Она называется камерой-няней, так что с помощью нее вы можете убедиться, что няня должным образом следит за детьми и не причиняет им вреда.

– Так значит вы снимаете молодую девушку без ее ведома?

– Да, ― согласился он.

– Как по мне звучит довольно жутко. Что это за вещи?

Том показал на второй шкафчик.

– Скрытые подслушивающие устройства.

– Жуки?

– Да.

– Все такое крошечное, ― удивился Том.

– За этим будущее. У нас есть камеры наблюдения в высоком разрешении и записывающие устройства звука с функцией распознавания голоса.

– Мне просто нужно что-то для записи интервью, ― сказал ему Том. ― Я хочу старомодный, работающий от батарейки, надежный диктофон с кнопками.

– Кнопками?

– Запись, конец записи и, возможно, пауза, но ничего кроме, ― сказал Том, ― вы поняли?

– Да, я понял.

Владелец не скрывал своего разочарования.

– У меня все еще может быть такой, ― мрачно произнес он, ― в задней части помещения.

***

У Хелен ушло какое-то время на то, чтобы заверить Эми Риордан, что та не была причиной словесного и физического насилия, которое она пережила от нескольких мужчин за прошедшие годы.

– Это не ваша вина. Вам просто очень не везло, вот и все, но вы найдете кого-то...

– Я не хочу находить кого-то, ― резко сказала она, и Хелен решила немедленно свернуть эту тему. Ей пришлось напомнить себе, что у нее есть причина быть здесь и ей нужна информация от Эми.

– Когда Ричард Белл дал вам пощечину...

– Он ударил меня. Это была не пощечина!

– Мне жаль, ― произнесла Хелен. ― Когда он вас ударил...

– Он ударил меня кулаком, ― сказала Эми. ― Он сразу же извинился и умолял меня не доносить на него, но я донесла. Полиция сработала оперативно. Я думаю, они вселили в него страх перед Богом. Он больше мне не досаждал. Я думала, что на тот момент, он собирался уйти из колледжа. Он перестал появляться на лекциях или занятиях, пока Энни, в конце концов, не притащила его однажды с собой.

– Что вы тогда о ней подумали?

– Я никогда не замечала ее, ― сказала Эми, ― сначала нет. Энни, казалось, просто появилась в жизни Ричарда, а затем постоянно была рядом... Какая женщина вцепится в мужчину, которого бросила девушка за то, что он ее ударил?

– Вы думаете, она искренне любила его? ― спросила Хелен.

– Я думаю, она любила его как проект, ― снисходительно произнесла Эми. ― Ей нравилось думать, что она занимается безнадежным делом и возвращает его к жизни. Я не знаю, любовь ли это.

– А Ричард ее любил?

– Конечно же, нет, ― ответила Эми, ― он любил меня ― или мне стоит сказать, что он был одержим мной в тот момент, когда она ворвалась в его жизнь. Она подбирала поломанное добро. Он был просто благодарен, что она спасла его.

– Поэтому он изменял ей, ― спросила Хелен, ― потому что он никогда на самом деле не любил ее?

– Возможно. Я просто думаю, что он взялся за старое. Я причинила ему боль, так что он решил, что будет избегать эмоциональных привязанностей. У него была его новая девушка, за которой не нужно было ухаживать, она стала его женой, а на стороне у него были другие, чтобы удовлетворять его сексуальные аппетиты. Я думаю, что все это было способом избежать близости, чтобы больше никогда не испытывать боль.

– Но это он причинил боль вам, а не наоборот.

– Он ударил меня, потому что я сделала ему больно, ― объяснила Эми. ― Он не мог справиться с тем, что его отвергают. Вы этого не понимаете? Энни ни за что бы его не отвергла, не важно, что он сделал. Она все еще поддерживает его даже сейчас, если верить газетам. Когда он начал встречаться с ней, он знал, что она никогда его не бросит, так что он никогда больше не испытает подобной боли. Теперь вы видите?

– Я вижу. По вашим словам он очень хладнокровный.

– Ох, он может таким быть.

– Вы думаете, он убил Ребекку Холт?

– Когда я порвала с Ричардом, он ужасно меня называл, причинил мне боль, ударил меня, даже пожелал мне смерти. Подразумевал ли он это? Я не знаю. Была ли Ребекка Холт перезапуском наших отношений с другим, намного более худшим концом? Кажется, что так. Я провела много времени, проигрывая это все в своей голове. Я беспокоюсь, что это моя вина.

– Как это может быть вашей виной?

– Полиция спрашивала меня, хочу ли я выдвинуть обвинения, когда он ударил меня. Я не хотела разрушить всю его жизнь, так что я позволила им предостеречь его, а университет разрешил ему остаться. Если бы они выдвинули ему обвинение в нападении, его могли приговорить. Вы не видите? Его бы вышвырнули с курса, а Энни не смогла бы его спасти. Он никогда бы на ней не женился или даже не встретил Ребекку Холт, так что не смог бы ее убить. Вот почему, я ничего не могу поделать, виня себя.

– Это не ваша вина, Эми. Вы не могли предотвратить этого.

– Иногда, я тревожусь, что сойду с ума, потому что понимаю, что задаюсь вопросом... все время... убил ли он Ребекку, и был ли он способен убить меня тогда, но просто не довел это по какой-то причине до конца. Я продолжаю думать, что могла сделать больше, чтобы убедиться, что он не причинит больше вреда другой женщине... что ее смерть полностью моя вина.

Теперь слезы свободно потекли по ее лицу.

От горя голос Эми стал громче, и другие люди в кафе начали обращать внимание на женщину, которая плакала у окна.

– Я так пугаюсь, когда думаю о том, что он сделал с ней. Я продолжаю думать об этом снова и снова... ― она зарыдала, ― ...потому что знаю, что это могла быть я...

Она повторяла слова, как будто не веря в них: «Это могла быть я».

***

Том ненадолго вернулся домой, чтобы съесть сэндвич и испытать свой новый диктофон второго поколения, который к его удовольствию, представлял собой аппарат без излишеств, похожий на его прежний. Он отложил его в сторону и принялся совершать несколько телефонных звонков.

Его первый звонок был в приют «Мидоулендс». Том поговорил с мужчиной по имени Дин, который сказал ему, что ему никоим образом не разрешат опросить там девушек, не важно, на кого он утверждает, работает. Детективы уже были в «Мидоулендс», расследуя исчезновение Сандры Джарвис, и Дин не хотел, чтобы травмированные девушки, находящиеся на его попечении, снова были потревожены. Хоть это было и досадно, он, на самом деле, не мог винить человека. По крайней мере, Дин присматривал за девушками на своем попечении. Однако это не помогало Тому: ему придется придумать другой способ получить туда доступ.

Было еще кое-что, что тревожило Тома после того, как он повесил трубку. Если детективы уже посещали «Мидоулендс» в связи с исчезновением Сандры Джарвис, так почему об этом не было упоминание в документах по делу?

Так вышло, что и следующий его звонок вышел бесполезным.

– Факультет Физики, ― ответил мужчина на другом конце линии. ― Говорит доктор Александр.

– Профессор Александр... ― начал Том.

– Доктор, ― отрезал он. ― Я читаю лекции, я не профессор.

Казалось, он остро осознавал важность различия, даже, если Том этого и не понимал.

– Доктор Александр, ― Том поправил себя, ― я хотел бы поговорить с профессором Мэтьюсом, пожалуйста.

– Могу я вас спросить, почему вы хотите связаться с профессором?

– Боюсь, что это личное.

Том не хотел признаваться, что он журналист, расследующий дело об убийстве и, что ему необходимо провести перекрестный допрос звездного свидетеля эксперта. Он знал, что академические институты легко пугаются, когда дело касается их репутации.

– Но это очень важно, чтобы я поговорил с профессором Мэтьюсом. От этого, действительно, многое зависит. Могу я перекинуться с ним словечком?

– Ну, вообще-то, ― его тон был возмущенным, ― нет.

– Почему нет?

– Потому что, боюсь, профессора Мэтьюса с нами больше нет.

– Вы хотите сказать, что профессор ушел на работу в другой университет?

– Нет, ― его тон был безэмоциональным, ― я хочу сказать, что он мертв.

Глава 27

– Не зови меня здесь сэром, ― предупредил Кейн Брэдшоу, ― я часто здесь выпиваю.

– Ладно, ― произнес Брэдшоу, но он не мог себе представить, как будет называть Кейна по имени, даже здесь.

Наставничество, которое состояло из нескольких банальностей о полицейской работе и ряда домашних истин об ограничениях правовой системы, уже закончились к тому времени, когда была выпита вторая пинта. Старший инспектор Кейн, казалось, не возражал выпить больше своей нормы, но его дом был за углом.

Брэдшоу, не теряя времени, ввел старшего инспектора в курс дела по обоим расследованиям, но Кейн казался сегодня рассеянным. Возможно, он подумал, что уже выполнил свою часть, выделив ресурсы, в форме Брэдшоу и Тома Карни, чтобы помочь советнику. Какой бы ни была причина, он, казалось, был более склонен говорить о личных делах Брэдшоу, чем о текущем расследовании.

– Ты все еще встречаешься с Дебби Харри? ― спросил он.

– Что?

– Блонди? Ну, знаешь, как же ее.

И он нетерпеливо щелкнул пальцами, чтобы Брэдшоу снова назвал ему ее имя, так как он снова его забыл.

– Карен? Да, с...

Он оборвал себя как раз вовремя, чтобы не сказать сэр.

– Она, на самом деле переехала ко мне.

Мужчина пытался объявить об этом привычным тоном.

– Правда? Я думал, ты сказал, что вы не съезжались вместе.

– Мы и не съезжались, ― подтвердил Брэдшоу, ― но собираемся.

– Удивлен слышать это.

– Почему?

– Потому что, когда я упомянул об этом, ты отреагировал, как ошпаренный кипятком кот. Я подумал, что ты скорее расстанешься с бедняжкой, чем подаришь ей обручальное кольцо.

– Мы не помолвлены.

Кейн специально делает вид, что заблуждается? Брэдшоу задумался об этом.

– Ну, почти то же самое, если вы съезжаетесь. Ты не можешь порвать с девушкой, если она живет с тобой, и не можешь встречаться с другими людьми, потому что будет крайне сложно привести их к себе. Ты можешь не видеть в этом чего-то постоянного, но так и будет, так что тебе лучше поумнеть.

Брэдшоу понял, что Кейн прав. Брэдшоу предполагал, что это будет новым этапом в их отношениях, но, если они не уживутся, она просто сможет съехать, все же Карен отреагировала так, как будто он вручил ей обручальное кольцо.

– Да, все теперь изменится, ― сказал ему Кейн.

– Что вы имеете ввиду?

– Для начала, секс уже будет не таким. Она будет проводить время, сидя на диване и смотря мыльные оперы, одетая в пижаму, и будет ныть, если ты захочешь посмотреть футбол. Ей больше не нужно будет стараться, так что она, вероятно, прибавит, по меньшей мере, несколько килограмм.

Кейн увидел выражение лица Брэдшоу.

– В чем дело, парень? Я просто пошутил!