Текст книги "Черная книга смерти"

Автор книги: Гордон Далквист

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

Прежде чем она успела обратить внимание Элоизы на эту странность, их возница – пожилой человек с морщинистым лицом, словно сплющенным между растрепанной бородой и натянутой чуть не на самые глаза шерстяной шапочкой, – протянул корявую руку, чтобы подсадить мисс Темпл в повозку. Мгновение спустя рядом с ней оказалась и Элоиза, а еще через мгновение они обе упали на неудобные соломенные тюфяки, служившие сиденьями, – возница без всякого предупреждения хлестнул лошадь вожжами. Жалкая безымянная деревня и ее молчаливые обитатели исчезли из виду.

Мисс Темпл нахмурилась и резким шепотом спросила у спутницы:

– Что, по их мнению, мы такого сделали? Им что – не заплатили?

Элоиза уперлась взглядом в спину возницы. Мисс Темпл, теряя терпение, прошипела:

– Элоиза, что случилось? Я требую ответа!

– Я собираюсь рассказать… но вы должны знать, что эти люди…

– Да-да, наводнение в лесу. Мне уже говорили…

– На самом деле…

– Произошли убийства.

Элоиза кивнула и заговорила, тщательно подбирая слова.

– Считается, что это волк. Скорее – волки…

– Но это не причина, чтобы ненавидеть меня. – Мисс Темпл посмотрела на возницу. – А сколько волков? – желчно спросила она.

– Все зависит от того, как толковать эти нападения.

– Ну хорошо, сколько было нападений? Бетт сказала о Йоргенсах. Я видела, как она стирает окровавленное белье.

– Мистер и миссис Йоргенс погибли два дня назад… вернее, два дня назад их нашли. Без доктора никто толком не может сказать, когда они умерли на самом деле. Но перед этим в лодке был найден рыбак. А перед этим – два конюха в конюшне неподалеку.

Мисс Темпл фыркнула.

– Что это за волк, который плавает в лодке?

Элоиза не ответила, словно если вопрос был риторическим, то и говорить тут больше не о чем. Но мисс Темпл не желала прерывать разговор.

– А где доктор? Где Чань?

– Я же вам сказала…

– Вы мне совершенно ничего не сказали!

– Они оба уехали до нас.

– Почему?

– Во-первых, дороги были размыты бурей, а поскольку вы болели, мы не знали, сможете ли вы перенести поездку… и меньше всего мы хотели провести два дня в дороге, застрять без крыши над головой, если еще одна буря…

– Такие аргументы, наверно, мог приводить доктор. Но я не поверю, будто это же самое говорил Чань.

– Нет. Чань уехал еще раньше.

– Почему?

– Вы видели, что Лина собрала нам еду в дорогу? Как мило с ее стороны.

Элоиза мягко, но решительно улыбнулась, глядя на мисс Темпл, а та поджала губы, без особого рвения подыскивая тему, на которую можно было без опаски говорить в присутствии возницы.

– Буря, – сказала она с очевидно деланым интересом, – насколько я поняла, была чудовищная.

– Вам повезло – вы все это время были без сознания, – тут же ответила Элоиза. – По правде говоря, нам показалось – ведь это случилось в тот самый день, когда мы выбрались на берег, – что вся злоба наших врагов изливается с небес. Эти волны были словно последней попыткой графа погубить нас, а свирепые глаза мертвой графини метали молнии.

Мисс Темпл ничего не сказала, понимая, что ее спутница не могла упомянуть графиню, не взвесив свои слова. Когда она наконец ответила, ее собственный голос прозвучал робко и тихо.

– Так, значит, графиня мертва?

– Конечно мертва, – сказала Элоиза.

– Я не знала, что вы нашли ее тело.

– В этом не было нужды, Селеста. Она упала с дирижабля в ледяную воду. Мы с вами едва могли плыть чуть не в одном нижнем белье, а намокнувшее платье этой женщины должно было через минуту утянуть ее на дно.

– Просто дело в том… Я говорила с ней на крыше дирижабля… видимо, это было как раз перед тем, как она прыгнула в море… ее лицо… даже в ту минуту оно было исполнено такой гордыни, такого бесстрашия. Оно до сих пор преследует меня.

– Графиня мертва, Селеста. Можете не сомневаться.

Элоиза обняла мисс Темпл за плечи и прижала к себе. Мисс Темпл, никогда ни от кого не ожидавшая проявления теплых чувств, не знала, что ей делать, а потому ничего и не сделала – она просто смотрела на свои потрескавшиеся от соленой воды сапожки и грязные доски повозки. Элоиза еще раз прижала ее к себе, а потом убрала руку, на губах ее появилась вежливая улыбка, словно и сама раздумывала, стоило ли ей следовать своему порыву, но потом, подумав, протянула руку и убрала волосы с лица мисс Темпл.

– Я вижу, вам лучше, – сказала она. – Но мы отправились в дорогу, хотя вам пока все еще следовало бы оставаться в постели. Пододвиньтесь ко мне поближе, и я расскажу вам то, что знаю, – голос ее упал до шепота, – и расскажу, почему Кардинал и доктор были вынуждены нас покинуть.

– Первую ночь мы провели в рыбацкой хижине. Я не преувеличу, если скажу, что доктору пришлось немало потрудиться, чтобы вы остались в живых. К тому же и Чань требовал его внимания – ледяная вода не пошла на пользу его легким. Да и мне нужно было помочь – я ведь едва не утонула. В ту ночь разразилась буря, какой я еще не видала, – бушевало море, берег был затоплен, ветер с корнем вырывал деревья. Утром Чань и доктор отправились за помощью, и в тот день, когда буря ненадолго утихла, вас перенесли в дом Лины. Вы пролежали там шесть дней, так и не приходя в себя. Только на четвертый день кризис наконец миновал и доктор решил, что может уехать.

– А где был Чань? – Мисс Темпл поудобнее устроилась в объятиях Элоизы и с облегчением закрыла глаза.

– Доктор полагал, что, как только буря стихнет, нужно взять лодку и найти упавший дирижабль. Собрать то, что осталось от стеклянных книг, собрать все бумаги – может быть, там найдутся сведения об агентах наших врагов в Макленбурге, – а также доставить на берег тела, если их удастся обнаружить. Чтобы похоронить как полагается.

Мысли мисс Темпл обратились к Роджеру, она с ужасом представила себе, как мог выглядеть ее бывший жених после двух дней пребывания в море. Один раз она видела на берегу утопленника-рыбака и запомнила (точнее сказать, так и не смогла забыть) его распухшее, бесформенное тело, словно под водой он превратился в рыбу, и только его невидящие глаза и открытый рот с отвисшей нижней челюстью выражали протест против той ужасной несправедливости, которая случилась с его телом. Она представляла себе, как прежде тонкие, гибкие пальцы Роджера, теперь раздувшиеся и бледные, просвечивают в темной воде, уже подъеденные рыбами-падальщиками или предприимчивыми крабами. В её воображении возникло размягчающееся лицо…

– Но кабины дирижабля они не нашли, – продолжала Элоиза. – Его наверняка утянул в море намокший шар. На берег выкинуло обрывки ткани и больше ничего.

– А что, – заставила себя спросить мисс Темпл, – что… с телами?

– Мы не обнаружили ни одного тела. Но они же были внутри кабины. И их утянуло на дно вместе с нею.

– А все стеклянные книги?

– И их тоже. Вместе с машинами графа. Вместе со всем, что они взяли для завоевания Макленбурга.

Мисс Темпл с облегчением выдохнула.

– Значит, с этим покончено.

Элоиза чуть шевельнулась.

– А потом были обнаружены мертвые конюхи – кони убежали из конюшни. И этот несчастный рыбак в лодке. Местные не сомневаются в том, кто убийца – у жертв жестоко разодрано горло, а в этих краях и в самом деле водятся волки. Но потом – после того как уехали Чань и доктор Свенсон – нашли Йоргенсов…

– Но почему уехал Чань?

Элоиза повернулась и взглянула мисс Темпл в лицо.

– Мы с вами жили в городе. Деревенские жители, приютившие нас, при свете дня испугались нашего странного вида – мы с вами были одеты так, будто бежали из гарема, доктор – иностранный солдат. Но больше всего напугал их Кардинал – его внешность, его шрамы, длинный красный плащ. При взгляде на него было ясно, что он способен на насилие. А тут эти смерти, одна за другой. Все это навлекло на нас подозрения. Чань к тому же – конечно, настоящий убийца. Когда между местными пошли эти разговоры, когда началась череда этих смертей… вот тут доктор Свенсон…

– А где он? Если он отправился проверить дорогу, то почему не вернулся?

– Я не знаю. – Голос Элоизы прозвучал глухо. – Доктор уехал позавчера. Мы… мне стыдно об этом говорить, но мы поссорились. Я такая дура. Я знала, что в любом случае должна остаться с вами и мы вдвоем должны убраться отсюда, как только вы встанете на ноги. Что мы встретимся с ними…

– Где?

– У моей семьи есть домик за городом. Вы там в покое и безопасности сможете набраться сил.

Мисс Темпл молчала. Всё это была сплошная невнятица – начиная от волков и кончая неубедительными объяснениями отъезда доктора и Чаня. Неужели Элоиза считала ее такой доверчивой? Или же то, что она говорила, предназначалось для ушей возницы? Мисс Темпл, конечно же, ни одному слову этой чепухи не поверила.

Прочистив горло, она спросила:

– Вы собираетесь замуж за доктора Свенсона?

И почувствовала, как напряглось тело ее спутницы.

– Что?

– Я сочла возможным поинтересоваться…

– Я… я вовсе не думала об этом… ведь мы были так заняты, выхаживая вас. И боже мой, мы даже десятком слов не успели толком обменяться.

– Вы, кажется, друг к другу расположены.

– По правде говоря, я его совсем не знаю.

– Когда вас захватил в плен граф, а потом Франсис Ксонк увез в Харшморт, доктор особенно сильно настаивал на том, что мы должны вас спасти.

– Он добрый человек.

– Почему вы поссорились?

– Я даже толком и не помню.

– Может быть, вы предпочитаете Кардинала Чаня, – предположила мисс Темпл, и голос ее прозвучал весело и проказливо. – Он более… опасный…

– Хватит уже с меня опасностей, – кислым голосом ответила Элоиза. – Хотя я и обязана Кардиналу жизнью…

– Что вы думаете о его глазах? – спросила мисс Темпл.

– Случившееся с ним ужасно, – сказала Элоиза после нескольких осторожных секунд размышлений. – Невероятная жестокость.

Мисс Темпл вспомнила свое первое впечатление от шрамов Чаня в отеле «Бонифаций», когда он снял очки, чтобы посмотреть на найденную доктором Свенсоном стеклянную карточку. После того как они обменялись несколькими взглядами – в поезде, в бальном зале Харшморта, в тайных туннелях, – все трое неожиданно встретились в отеле мисс Темпл и объединили усилия, когда события приняли еще более невероятный поворот. Чань, сняв очки, заглянул в ее глаза, намеренно бросая насмешливый вызов той уязвимой женской чувственности, которую подозревал в ней. Но мисс Темпл видела подобные шрамы и раньше, и даже довольно часто: на лицах рабов со своей плантации. Однако, несмотря на это, уродство никогда не было неотъемлемой частью ее жизни, ибо не затрагивало ее близких. Она спрашивала себя, смогла бы она полюбить Роджера, не будь у него руки, зная в глубине души, что не смогла бы. Но вот что странно: она не впускала в свое сердце Кардинала Чаня (как и доктора, как и Элоизу), но он каким-то образом вошел в него. Ничего подобного мисс Темпл не чувствовала, когда выбирала Роджера Баскомба, – то действительно был выбор, и не только человека, но и образа жизни, хотя в то время она и не вполне отдавала себе в этом отчет. Конечно, соотнести людей вроде Чаня или Свенсона с каким-либо нормальным образом жизни было невозможно.

Она снова посмотрела на деревья, ощущая, что эти мысли делали зуд между ног все мучительнее. Будь она сейчас одна в своей комнате, то, наверное, запустила бы руки себе под юбки, но рядом была Элоиза – поэтому мисс Темпл сжала ноги поплотнее и нахмурилась. Дело снова было в стеклянной книге, в той, в которую она заглядывала (и которая поглотила её) в номере графини в «Сент-Ройяле». Книга содержала тысячи воспоминаний – жизни куртизанок, авантюристов, разного рода негодяев, чувственных декадентов, снисходительных и жестоких, – она чувствовала себя как в опиумной курильне, пары которой проникли во все уголки ее души и тела и откуда она смогла освободиться, только приложив невероятные усилия. Мисс Темпл никак не могла перебороть воздействие, которое оказывали на нее стеклянные книги, содержавшие в себе воспоминания – коварные, восхитительные и ужасающие. Заглядывая в книгу, человек физически переживал воспоминания с позиции вспоминающего, будь тот мужчиной или женщиной. Все было совсем не так, как если бы мисс Темпл просто прочла красочный рассказ о Венецианском карнавале, – она помнила все происходившее так, будто это был опыт ее собственного тела. В ее сознании теснились ложные воспоминания – такие живые, что дыхание перехватывало.

Она никому не говорила о стеклянной книге. Но какая-то часть ее существа жаждала разговора с людьми, которые только и могли понять истинную глубину пережитого ею, – с самыми злыми ее врагами: с графом и графиней. Она чувствовала тепло Элоизиной руки у себя на плече – мисс Темпл была непривычна к чужим прикосновениям, если не считать прикосновений горничной, которая шнуровала на ней корсет, – и даже от этого слабого касания из глубины разума стали подниматься видения, словно дымок от плохо разгорающегося костра. Тряска повозки тоже возбуждала – каждый нерв был натянут как струна. Не в силах больше сопротивляться, она закрыла глаза…

Внезапно она оказалась внутри мужского тела, ощутила такую великолепную силу в своих руках, в своих восхитительно гибких бедрах… потом – толчок головокружительного возбуждения, ощущение жадного женского языка между ног… ее руки ухватили голову девушки и приподняли ее, поцелуй с улыбкой – и она вкусила себя самое… видения сменяли одно другое, лицо мисс Темпл загорелось, словно она снова была в горячке, потом еще один поцелуй, еще одно прикосновение влажного языка – и она вдруг с ужасом поняла, что перед ней графиня ди Лакер-Сфорца, которая с коварной, злобной, чувственной улыбкой водит языком по ее векам. Мисс Темпл вскрикнула. Это был реальный случай – в Харшморте. Как могли воспоминания мисс Темпл так легко переплетаться с воспоминаниями из книги? Слабые духом не могли отделить эти воспоминания друг от друга – или между ними не было различия? Если она не может оградить свою жизнь от того, что узнала о жизни других, как ей удастся сохранить свое «я»? Она резко выпрямилась.

– Селеста? – сказала Элоиза. – Все хорошо? Вы не замерзли?

– Нет-нет, – сказала мисс Темпл. Она стерла бисеринку пота с верхней губы. – Может быть, у нас найдется что-нибудь поесть?

Лина собрала им в дорогу холодную баранину, сыр и несколько буханок домашнего хлеба. Мисс Темпл с несчастным видом жевала мясо, поглядывая вокруг. Они продолжали углубляться в лесную чащу.

– А где именно мы находимся? – спросила она Элоизу.

– Мы движемся на юг. Точнее я не могу сказать… кажется, за лесом будут горы. А по другую сторону гор, можно надеяться, – железная дорога.

– Дорога, мне кажется, хорошая, – заметила мисс Темпл.

– Да.

Мисс Темпл вперила взгляд в Элоизу. Та посмотрела на мисс Темпл не сразу. Мисс Темпл нарочито громко спросила:

– Убийства произошли в этом лесу?

– Не имею представления, – ответила Элоиза.

– Я думаю, что здесь.

– Вполне вероятно…

– А вы не были на месте убийства?

– Конечно нет, Селеста. Одежду мне принесли – Лина знала, что нам нужно…

– Так, значит, дома Йоргенсов никто не видел?

– Конечно видели – местные, которые нашли тела…

– Но это совсем иное дело! – воскликнула мисс Темпл. Так твердо, как только могла, она обратилась к вознице: – Сэр, нужно, чтобы вы доставили нас к дому мистера и миссис Йоргенс. Это крайне важно.

Возница остановил лошадь и повернулся на козлах. Он скользнул взглядом по мисс Темпл, но потом остановил его на Элоизе, решив, что нужно получить одобрение от нее.

Мисс Темпл вздохнула и набралась терпения.

– Нам необходимо посетить дом мистера и миссис Йоргенс. Как видите, на мне одежда этой бедняжки. Моя обязанность – религиозная, как вы понимаете, – воздать долг ее памяти. Если я этого не сделаю, мне всю жизнь не будет покоя.

Возница снова посмотрел на Элоизу, потом повернулся и хлестнул кобылу вожжами.

Мисс Темпл откусила еще кусочек баранины – она по-прежнему была страшно голодна.

Прошло еще минут двадцать – и кучер, остановив повозку, показал налево. Мисс Темпл увидела дорожку, вьющуюся между деревьями. Она была сильно размыта дождём – словно по карандашной линии долго водили стирательной резинкой. Мисс Темпл сама спрыгнула с повозки и подала руку Элоизе, по выражению лица которой было понятно, что она не разделяет оживления подруги.

– Мы быстро, – сказала Элоиза вознице. – Это прямо по дороге?

Возница кивнул – мисс Темпл даже засомневалась, есть ли у него язык, – и махнул куда-то вперед. Мисс Темпл схватила свою спутницу за руку и потащила за собой.

Размытые участки дороги были покрыты водой, идти по ним нужно было осторожно, чтобы не увязнуть в грязи; через несколько минут они уже потеряли из виду повозку, хотя Элоиза все время оглядывалась.

– Он нас не бросит, – сказала наконец мисс Темпл.

– Я рада, что вы так думаете, – ответила Элоиза.

– Конечно нет. Ведь он не получил всю плату.

– Получил.

– Это вы думаете, что получил, но он наверняка потребует с нас больше, когда мы с ним окажемся там, на холмах.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я привыкла к тому, что люди любят деньги… скучнее этого ничего не бывает. Но теперь мы, по крайней мере, можем свободно поговорить… и, смотрите, Элоиза, – вот он!

Маленький дом приютился между деревьями в уголке заросшего травой лужка. Повсюду был разнообразный мусор, оставшийся после того, как отступила вода. Воздух был насыщен слабым запахом гнили и речного ила – он поднялся со дна и теперь был размазан по траве и деревьям, словно едкая приправа в блюде.

– Я совершенно не понимаю, что вы рассчитываете найти, – сказала Элоиза.

– Я тоже, – ответила мисс Темпл, – но точно знаю, что никогда не видела волка в лодке. Мы теперь хоть можем поговорить свободно… я хочу сказать – откровенно. Волки – это смешно!

– Не знаю, что вы хотите от меня услышать.

Мисс Темпл фыркнула.

– Элоиза, наши враги – они мертвы или нет?

– Я вам уже сказала. Я считаю, что мертвы.

– Тогда кто совершил эти убийства?

– Не знаю. Доктор и Чань…

– Где они? Скажите мне теперь честно – почему они уехали?

– Я вам все честно сказала, Селеста.

Мисс Темпл пристально посмотрела на Элоизу, но та молчала. Мисс Темпл колебалась между смятением, недоверием и снисходительностью. Поскольку последнее более всего отвечало ее натуре, она позволила себе внутренне ухмыльнуться.

– Но уж поскольку мы здесь, было бы в высшей степени безответственно не исследовать, что тут произошло.

Элоиза поджала губы, потом показала рукой на землю.

– Смотрите, сколько здесь следов – местные убирали тела. Ни малейшей надежды найти отпечатки лап зверя. Или доказать, что их здесь не было.

– Совершенно с вами согласна, – сказала мисс Темпл, но тут же остановилась и наклонила голову.

На мягкой земле рядом с крылечком дома был отчетливо виден отпечаток лошадиного копыта – лошадь, видимо, подвели к самой двери. Мисс Темпл присмотрелась внимательнее, но больше никаких следов не увидела. Но на самих ступеньках она нашла след грязной подошвы, за которым тянулась тонкая линия.

– Что это такое? – спросила она Элоизу.

Элоиза нахмурилась.

– Это след шпоры.

Как ни храбрилась мисс Темпл, открывая дверь (медленно и стараясь производить как можно меньше шума), она почувствовала, что дыхание перехватывает, и пожалела, что у нее нет при себе оружия. Бедность обстановки соответствовала внешней неказистости домика: одна комната с холодной плитой, стол, верстак и кровать – простая и маленькая, но достаточная для супружеской пары. За кроватью стояла крохотная – до слез – детская кроватка, а еще дальше мисс Темпл увидела сундук, из которого, судя по всему, и была извлечена одежда, которая теперь была на ней. За спиной она чувствовала присутствие Элоизы. Теперь они обе полностью вошли в комнату, в которой витал дух погубленных жизней.

– Местные наверняка… все здесь убрали, – сказала Элоиза, переходя на шепот.

Мисс Темпл отступила к двери и посмотрела на петли и ручку.

– Вы видите какие-нибудь царапины? Что-нибудь, наводящее на мысль о взломе?

Элоиза покачала головой.

– Возможно, мистер Йоргенс сам открыл дверь, услышав шум, – у них явно были собаки, и если начался лай…

– Йоргенсы были убиты в кровати – я видела постельное белье: оно все в крови.

– В кровати могли убить кого-то одного, а другой открыл дверь и впустил зверя.

Мисс Темпл кивнула.

– Тогда, возможно, рядом с дверью обнаружатся какие-то следы насилия…

– Селеста… – начала было Элоиза, но замолчала, вздохнула и тоже принялась искать.

Но они не нашли ни царапин, ни крови – вообще ничего. Мисс Темпл подошла к кровати – здесь убийца не мог не оставить следов.

– Вы не посмотрите в плите? Возможно, там пытались сжечь какую-нибудь улику.

– Какую, например?

– Понятия не имею, Элоиза. Я строю предположения, основываясь на собственном опыте. Когда мы с доктором и Кардиналом Чанем обыскивали кабинет графа д'Орканца – а мы знали, что граф удерживал там женщину, которая была искалечена вследствие контакта с синим стеклом, – я обнаружила там важную улику – обрывок ее платья.

Элоиза выслушала все это, сдержанно вздохнула и принялась ворошить золу в плите кочергой. Мисс Темпл стащила с кровати лоскутное покрывало. Матрац под ним был в буровато-ржавых пятнах – кровь просочилась через простыни, которые потом сняли. С одной стороны пятна были гуще – мисс Темпл решила, что это изголовье, – но вообще кровавые полосы и мазки покрывали все ложе.

– Тут нет ничего, кроме золы, – сказала Элоиза, кладя кочергу и с гримасой недовольства на лице отирая руки.

– Судя по количеству крови, в кровати были оба – и муж и жена, – сказала мисс Темпл. – Будь здесь доктор, он бы, наверное, это подтвердил… Мы, конечно, не знаем, где были найдены тела…

– У всех было разорвано горло, – сказала Элоиза, – кровь, наверное, лилась рекой.

– А где был ребенок?

– Какой ребенок?

– Вон его кроватка, – сказала мисс Темпл. – Вам наверняка говорили…

Элоиза вздохнула.

– Понимаете, с какого-то момента лучше было больше не связываться с местными. Возможно, остался ребенок. Лина ничего такого не говорила.

– Но ребенок был здесь? – спросила мисс Темпл. – Видел все это?

– Конечно нет, – ответила Элоиза. – Волк, конечно, и ребенка бы загрыз.

Мисс Темпл, не ответив, прошла мимо кровати к единственному окну, которое было закрыто на шпингалет. Она разглядела тонюсенькую, словно оставленную иглой, царапинку на старом дереве. Между подоконником и рамой просовывали что-то острое. Мисс Темпл подняла шпингалет и распахнула окно, но оно открылось только наполовину.

– Дерево рассохлось, – сказала Элоиза, показывая на верхнюю часть рамы.

Мисс Темпл высунулась из окна и посмотрела на землю внизу – футах в пяти под ней. Одному богу известно, можно ли тут было забраться в дом или спрыгнуть вниз? Она уже собиралась закрыть окно, как ее взгляд уловил что-то дрожащее на ветру. Поначалу она подумала, что это нитка паутины, но, протянув руку, она взяла эту нитку и только теперь разглядела, что это волос. Она сняла его с сучка, за который он зацепился. Иссиня-черный волос длиной около двух футов.

* * *

Если в домике и было еще что-то, достойное внимания, то они этого не заметили. Возвращаясь по своим следам, оставленным на влажной лесной почве, мисс Темпл поглядывала на Элоизу, которая шла впереди. Единственный черный волос был сложен петлей и спрятан в карман платья Элоизы – на платье мисс Темпл не было карманов (они ей обычно и не требовались – ведь существовали ридикюли и слуги). Элоиза не переставая теребила этот волос всю дорогу до повозки. Ее разум, очевидно, сопротивлялся тому, о чем говорила эта находка.

Мисс Темпл воспользовалась временем их пути, чтобы приглядеться к Элоизе, ведь до этого обстоятельства мало этому благоприятствовали. То пожары, то убийства, то полет на дирижабле… Каштановые волосы воспитательницы были скромно собраны сзади и заколоты маленькими черными шпильками. К своему удивлению, мисс Темпл увидела в волосах Элоизы одну тонкую седую прядь, а потом, присмотревшись, – еще две или три. Сколько же ей лет? Такое явление, как седина, сознание мисс Темпл вообще вмещало с трудом – хотя она понимала, что время безжалостно и все перемалывает на своем пути (кого-то, впрочем, щадя меньше, кого-то – больше). Ею овладело любопытство: что должна чувствовать седеющая женщина? Этот интерес, если не сказать сочувствие, заставил мисс Темпл приглядеться к фигуре Элоизы. Она отметила крепкое сложение своей спутницы, ее не широкие, но сильные плечи – это, а также то, что она без жалоб преодолевала заболоченную неровную дорогу, почему-то вызвало в мисс Темпл чувство удовлетворения. Она, конечно, знала, что Элоиза побывала замужем, а в нравственном воздействии замужней жизни на женщину была двойственность. С одной стороны, опыт делал женщину мудрее, потому что лишал ее иллюзий; по крайней мере, у нее появлялись новые темы для разговоров за столом; с другой стороны, в замужних женщинах так часто была склонность к оправданию, какое-то знание, которое скорее сужало, чем расширяло кругозор. Внезапно ей пришел в голову вопрос: а были ли у Элоизы когда-нибудь дети? А если были, живы ли они?

Подчиняясь неожиданному порыву (слов, чтобы выразить свои неясные, тревожные мысли, у нее не нашлось), мисс Темпл догнала Элоизу и взяла в руки ее руку, теребящую волос.

– Мы должны быть осторожны, – сказала она, опустив глаза на свои сапожки, чтобы не встречаться с недоуменным взглядом спутницы. – Мы никогда не видели покойную миссис Йоргенс. Вполне возможно, что волос принадлежит ей…

Элоиза кивнула. Мисс Темпл вздохнула и продолжила:

– Но я помню – в дирижабле – у графини был браслет с шипом. А вы слышали все эти разговоры о волках – на горле у женщины были, – голос мисс Темпл, к ее великому разочарованию, изменил ей, – глубокие раны. Я не могу забыть лица несчастной Каролины Стерн… и не могу забыть улыбку графини.

Элоиза сжала руку мисс Темпл.

– А вот и наша повозка, Селеста. Вы были правы: возница ждет.

Мисс Темпл оглянулась на домик.

– Какие же мы глупые, – сказала она. – Мы наверняка могли найти в доме какое-нибудь оружие…

– Не волнуйтесь, – прошептала Элоиза. И тут мисс Темпл впервые заметила маленький сверток в другой руке Элоизы. – Я позволила себе прихватить пару ножей мистера Йоргенса.

Прошел еще час, прежде чем лес начал редеть, а потом еще один, прежде чем ландшафт переменился. Теперь перед ними расстилались бурые каменистые и кочковатые луга, усеянные камнями. Местность плавно поднималась к холмам, скалистые вершины были словно опалены огнем.

Мисс Темпл удалось поспать, а когда она проснулась и протерла глаза, то удивилась – вокруг был ровный сплошной свет, не прореженный деревьями. Повозка остановилась, возница отошел в заросли травы, чтобы облегчиться.

– Вы знаете, где мы остановимся на ночь? – спросила она у Элоизы, которая, воспользовавшись отсутствием возницы, открыла сверток, унесенный из дома Йоргенсов.

– Мне сказали – в гостинице, – ответила та. – Тут есть горняцкий городок.

Она подняла глаза и увидела, что мисс Темпл заинтересовалась ножами. Один был длиной около трех дюймов и, вероятно, дюйм с лишним в ширину, одна сторона искривленного, как у ятагана, лезвия была острой, другая тупой.

– Вероятно, им снимают шкуры, – предположила мисс Темпл.

Другой нож был чуточку длиннее; тонкое лезвие заострялось к концу и было тяжелее, чем можно было предположить.

– Я бы сказала, что таким ножом отделяют мясо от костей, – ответила Элоиза. – Видимо, мистер Йоргенс был охотником.

– У меня нет карманов, – решительно сказала мисс Темпл, потянувшись к ножу с более длинным, прямым клинком, – но он легко уместится у меня в сапожке. – Она бросила взгляд на возвращавшегося возницу и аккуратно вставила нож в голенище правого сапожка.

Элоиза спрятала другой нож в ладони и, когда повозка шевельнулась – возница забрался на козлы, – завернула в полотно. Он посмотрел на них со скорбным выражением человека, которому на долю выпали несправедливо тяжкие испытания, сплюнул пережеванный табак – до обоняния пассажирок донеслось зловоние – и хлестнул кобылу вожжами.

Мисс Темпл, к которой после сна почти целиком вернулись ее упрямство и неугомонность, тем не менее помалкивала о том, что тревожило ее более всего, и засыпала спутницу вопросами, на которые раньше времени не было, – откуда та родом, какой чай предпочитает, какой у нее любимый фрукт и цвет сургучной печати. Течение беседы мало-помалу само подвело Элоизу к тому, чтобы та принялась говорить о своей службе в доме Траппингов. При этом ни о Траппингах, ни о братьях Ксонк она не говорила ни слова (братья Ксонк были влиятельными родственниками миссис Траппинг – могущество и холодность старшего, Генри, могли соперничать только с хитростью и коварством младшего, Франсиса), словно служба Элоизы не имела никакого отношения к событиям последних недель, которые словно вынесли ее на поверхность – как высокий прилив. Не касалась она и тех важных вопросов, которые им еще, вероятно, предстояло решить.

Мисс Темпл принадлежала к кругу состоятельных людей, а потому умела вести разговоры о семье и светской жизни; в ее среде такие разговоры были валютой не менее платежеспособной, чем золото. Она то кивала, то улыбалась, выслушивая утомительные подробности, с которыми Элоиза описывала загородный дом своего дяди; вдоль каменной ограды были высажены розовые кусты, за которыми в свое время, еще девочкой, ухаживала мать Элоизы. Впрочем, красноречие Элоизы было напрасно – чуткое сознание мисс Темпл, подобно заводу, что сотрясается от вращения турбин и колес, было сосредоточено слишком на многих внешних воздействиях, чтобы отвлекаться на те, в которых не было ничего ценного.

Элоиза только что призналась в любви к опере – этому чувству не могло помешать даже то, что достать билеты было всегда невероятно сложно, – и теперь рассказывала об особенно понравившейся, слышанной несколько лет назад. Название оперы было Les Jardins Glaces, [2]2
  Ледяные сады (фр.).


[Закрыть]и сюжет ее составляли, судя по всему, приключения героев в горах Центрального Китая. Сделав паузу – чтобы мисс Темпл могла задать вежливый вопрос о музыке или о либретто, – она обнаружила, что глаза молодой женщины устремлены на заросшие кустарником луга вокруг.

– Селеста? – проговорила Элоиза, когда молчание затянулось до неприличия.

Мисс Темпл посмотрела на нее и скривила уголки губ в улыбке.

– Извините, – сказала она, – я задумалась.

Элоиза прервала свой рассказ об опере, воспринятый с таким равнодушием, и игриво улыбнулась.

– О чем?

– По правде говоря, о многом. Вернее, мне не дают покоя несколько мыслей, которые сливаются в одну, главную. Представьте себе стулья, сгруппированные вокруг стола…

– Да, я вас понимаю.

– Это такой искусно сделанный раздвижной стол.