Текст книги "Тяготению вопреки"

Автор книги: Гэри Гибсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

– Здравствуйте! – окликнул он.

Прямо впереди, справа, была еще одна дверь. В нее он никогда раньше не ходил. Подойдя, он толкнул ее – она плавно поддалась.

За спиной послышался мелкий топочущий звук. Кендрик обернулся через плечо и увидел охранное устройство, смутно знакомое по какому-то каналу сетки, посвященному новым технологиям, но ни разу не виденное в реальной жизни. Оно на тонких паучьих ножках бежало по кремовой штукатурке, непонятно как держась. Когда устройство повернуло голову, сверкнули крошечные объективы. Можно быть уверенным, что все его движения записываются.

«Ну и ладно, пусть себе».

Кендрик подошел к лестнице и вслух назвал имя Харденбрука. Подождал безрезультатно несколько секунд, глядя на уходящие вниз ступени.

«Черт с ним».

Он вернулся к двери, которую открыл раньше, вошел и оказался в комнате, где не было ни мебели, ни аппаратуры… ничего вообще.

В углу заворачивались лентой отклеившиеся обои, тонкий слой пыли лежал на белых рамах выходящих на улицу окон.

И сбоку стоял пустой упаковочный контейнер, а рядом валялся серый эллист с давно уже сдохшим аккумулятором.

За контейнером обнаружился пластиковый стул, серый, поцарапанный, ткань сиденья разорвана и в пятнах.

Комнатой явно давно уже никто не пользовался.

Топ-топ-топ, топ-топ-топ.

Паук-наблюдатель как-то сумел пробраться с потолка коридора через дверную раму в эту комнату. Или он тут не один такой?

Кендрик вгляделся, заметил маленькую металлическую платформу, крошечные аппаратики. Вся конструкция передвигалась на шести зловещего вида суставчатых ногах. Гладкая металлорганическая поверхность, выращенная в молекулярно-технологической ванне. На миниатюрных, идеально подогнанных шестернях и суставах машинка скользнула вслед за Кендриком, вышедшим обратно в коридор.

Он снова остановился у лестничного колодца, глядя с некоторой смутной тревогой, как механическое насекомое вылезает из пустой комнаты, чтобы наблюдать за ним дальше.

И тут он это услышал: далекий неясный звук заглушённого кашля, для нормального человека не слышный. Звук доносился снизу, оттуда, где происходили обычно регулярные встречи Харденбрука с Кендриком.

Взявшись за черные перила, он зашагал вниз.

– Харденбрук? – позвал он.

Нижний этаж клиники был погружен в полумрак; кожаная кушетка в центре комнаты, окруженная аппаратами, казалась какой-то абстрактной технической скульптурой. Рядом расположился знакомый столик на колесах со спреями-инъекторами и хирургическими инструментами.

Кто-то здесь был – Кендрик это слышал. Почему же эти люди прячутся?

Когда-то большое подвальное помещение разделили, отгородив небольшой офис, интерьер которого сейчас был Кендрику виден через длинное прямоугольное окно с полузакрытыми жалюзи. Он шагнул ближе и не увидел через стекло ничего более интересного, чем угол письменного стола и высокий несгораемый шкаф.

Он вошел, увидел два деревянных ящика, набитых картонными папками, будто Харденбрук паковался в спешке. Еще со времен лос-анджелесской бомбы люди, помешанные на страхе потери данных от электромагнитно-импульсного оружия, стали все хранить в твердых копиях. Учитывая историю Харденбрука, не удивительно, что он поступал так же.

«О'кей, ничего не бывает лучше небольшого взлома и проникновения».

Кто там кашлял – это можно будет выяснить потом. Кендрик просмотрел содержимое одной из картонных папок и узнал фамилию: Эрик Уитсетт.

Если бы у него сердце еще работало, оно бы екнуло. «Опять это имя».

Он покопался еще немного, найдя еще несколько фамилий. Некоторые он не узнал, другие были знакомы. Сплошь лаборокрысы – но это, пожалуй, не удивительно.

Он углубился в материал, нашел еще фамилии – и снова узнал одну-другую. Начал он с того, что нашел здесь Кэролайн. Но ведь она не получала лечения от Харденбрука… или получала? А тогда почему не сказала ему об этом?

Он стал смотреть ее досье. «Усиления в стадии ускоренного роста», – прочел он. Вежливый эвфемизм к слову «одичали». Снова фамилии, уже на рассыпанных по полу бумагах. Потом – Бадди Хуарес с теми же самыми словами: «Усиления в стадии ускоренного роста».

Он не знал точно насчет незнакомых или неузнанных имен, но готов был ручаться, что все они прошли через отделение Семнадцать там, в Лабиринте. Он стал смотреть другие записи: все мертвы или умирают от одичания усилений.

Рядом с офисом что-то задвигалось с металлическим щелканьем. Кендрик застыл, потом осторожно вышел в большую комнату.

Тики -тики-тик, тики -тики -тик.

Он поднял голову к темному потолку, мелькнул отблеск объектива…

И эта штука бросилась на него, упала прямо на поднятое к небу лицо, впилась иглами ножек в щеку, и он вскрикнул от неожиданности и боли. Вскинул руку – оторвать от себя эту тварь, но он знал, что как аккуратно ни тяни, все равно отдерется она только с кожей и мясом. Кончики ног этого устройства были ледяными, и по лицу стало разливаться онемение, захватывая мозг. Кендрик провалился в темноту, в глубокую, бездонную ночь.

Сознание возвращалось медленно.

Сперва он видел лишь размытые пятна, потом появились нечеткие края, потом изображение стало резче. Кендрику не хотелось слишком задумываться о биосинтетических нитях, проснувшихся возле зрительных нервов, которые и давали ему такое изумительное, почти нереально четкое зрение. В этом состоянии он мог разглядеть тончайшие трещины в штукатурке потолка. От него возникало ощущение, что он не один в своем теле, а делит его с существом, цели и намерения которого не знает до конца. Что, может быть, было не

хуже других определений усиления, носимого в себе лаборокрысом.

Он еще не мог двигаться, хотя в лице и в конечностях начиналось тупое покалывание. Но все мышцы были пока заморожены. При попытке говорить выходило лишь едва слышное мычание между губ, которые отказывались раскрываться.

В помещении наверху кто-то разговаривал. Он лучше – и с гораздо большего расстояния – улавливал звуки, чем когда-либо в прошлом. Но это было не приятной новостью, а указанием, насколько нестабильны стали у него усиления, меняющие его плоть и нервную систему на что-то новое и непредсказуемое.

Сперва слова были неразборчивы, но усиления их фильтровали, усиливали звук, пока не стало слышно относительно легко. Но даже с такими возможностями далеко не все, что говорил Харденбрук, можно было понять.

– Плевать мне! – услышал он. Это Харденбрук говорит по линии? Но послышалось короткое восклицание, будто кто-то другой готов был возразить. Значит, Харденбрук не один. – Надо от него избавиться. Наверняка Смиби ему что-то сказал, иначе почему бы он тут рыскал?

Другой голос:

– Может быть, потому, что ты его впустил здесь рыскать? У тебя просто паранойя.

«Малки?»

Пауза. Голос Харденбрука исчез и снова вернулся, будто он расхаживал по верхнему этажу:

– …проверь, что он еще без сознания. И когда я тебя здесь оставлю, ты точно сделаешь все как надо?

Вскоре послышался отзвук осторожных шагов, спускающихся в подвал. Для Кендрика они звучали так, будто крышки мусорных ящиков колотятся об стену.

Кендрик почувствовал легкое покалывание. Он представил себе, как эта машинная растительность, переплетенная с его плотью и кровью, выкачивает из тела наркотик, руководствуясь сложным комплексом эвристических правил, будто тело его – крепость, а наняты – ее защитники.

Это, наверное, объясняло, почему покалывание стало нарастать экспоненциально в течение нескольких секунд, пока Кендрик не ощутил, что снова чувствует свои конечности и может ими двигать.

Только что он был привязан к лежанке в подвале, и вот он уже сгруппировался в тени позади нее. Кожаные ремни, которые его удерживали, повисли свободно. Пахло кровью – сильный густой запах заполнял ноздри. Запах его крови.

Поглядев вниз, он увидел глубокие ссадины там, где вырвался из своих пут. Без участия воли, без мысли. Просто сейчас он уже был здесь.

Он ждал, согнув колени, руки наготове, как ждет охотник, когда появится дичь. По крайней мере в этот момент он был в своем теле всего лишь пассажиром и в ожидании смотрел на лестницу. Ненависть, которую он ощущал, была холодной, чистой и искусственной. Пусть он даже понимал, что это чувство исходит от его усилений, от средств управления и подавления эмоций и желаний у полностью усиленного воина, все равно ненависть ощущалась будто его собственная, будто всегда была в нем, только ждала, пока ее выпустят.

Харденбрук толкнул дверь подвала – для ускоренного восприятия Кендрика движение показалось медленным и тягучим.

Харденбрук заметил пациента, когда было уже слишком поздно.

Кендрик увидел резкий металлический отблеск инъектора в руке Харденбрука. Пальцы медика разжались, инъектор как по волшебству остался у него в ладони, когда Кендрик вбил Харденбрука спиной в дверь, и затылок его громко стукнул по дереву.

Кендрик увидел, как его собственная рука взлетела вверх и схватила медика за горло.

– Это твоя работа, Харденбрук? – зарычал Кендрик. – Ты его убил?

– Что? Ох, ради бога, отпустите меня! – прохрипел испуганный Харденбрук. – Это недоразумение…

– Не думаю. А думаю, что ты и меня хотел убить. Я слыхал, как вы оба толковали, что знаете о моей встрече со Смиби. Так что тут происходит?

Харденбрук задергался, пытаясь вдохнуть из-под железных пальцев Кендрика. Он раскрыл рот, и Кендрик чуть ослабил хватку, чтобы он мог говорить. Спрей-инъектор выпал наконец из руки Харденбрука и со стуком упал на пол.

Перегнувшись, Кендрик потянулся за прибором. Харденбрук неожиданно вывернулся и чуть не нанес прямой удар коленом по гениталиям Кендрика. Кендрик, однако, ловко уклонился в сторону, но при этом пришлось выпустить противника, всего на мгновение. Подняв инъектор, он снова попытался схватить Харденбрука, но тот неожиданно укусил его за палец.

Кендрик вскрикнули отдернулся, уронив инъектор. Тут же он ощутил удар в плечо, и сразу по спине стало разливаться онемение.

Он двинул Харденбрука наотмашь, и от силы удара медик пролетел несколько футов по полу, ударился о кушетку. У Харденбрука был с собой не один инъектор, и содержимое второго уже затупляло чувства Кендрика.

Вероятно, это был тот же препарат, который ввел ему робот-охранник, но на этот раз эффект наступил не сразу. Однако времени перед тем, как упасть без сознания, у него было мало.

Кендрик шагнул вперед, снова взял Харденбрука за горло.

– Я пришел узнать, что за дрянь ты мне накачивал в жилы весь этот год. Я пришел, потому что мне сказали, будто ты меня подставил – каким-то хитрым способом, который я ни хрена не понял. Я полагаю, что мои источники сказали правду, а потому ты мне сейчас скажешь, зачем ты это делал.

– Не могу, – прохрипел Харденбрук. – Меня убьют.

Кендрик положил ладонь ему на лоб и с точностью и мастерством баскетболиста ударил его головой о твердый пол. У Харденбрука клацнули зубы, глаза на миг закатились.

– Подробности! – потребовал Кендрик.

И тут его окатило волной тошноты, и он снова отпустил Харденбрука, неуверенно качаясь.

Если он сейчас отсюда не выберется, второго шанса не будет.

И он побежал.

Перед глазами все начинало расплываться, когда он уже был возле выхода из клиники. Малки и следа не было, и мелькнула смутная благодарная мысль, что не оказалось еще одного препятствия. Маячили перед глазами уставившиеся на неголица, потрясенные его видом, а он, шатаясь, пробивался вперед. Перебежал дорогу, чувствуя, что конечности превращаются в пластилин.

Но каким-то чудом он продолжал двигаться, стараясь убраться подальше от клиники – от Харденбрука.

Проснулся Кендрик под рассветным небом.

Ноздри наполнил запах травы и собачьего дерьма. Что-то мокрое и шершавое скользило по лицу, и он рывком Приподнялся, думая, кто напал на него на этот раз. На него смотрела мохнатая морда маленького терьера.

Он оттолкнул собаку и встал с тщательно подстриженной травы.

Кусты? Да, он лежал за какими-то кустами. Слышен был женский голос, зовущий собаку, – терьер побежал прочь,

гордо подняв обрубленный хвост. Где-то неподалеку шумели машины.

Он выпрямился, шатаясь, пробился сквозь кусты и оказался посередине маленького ухоженного парка перед большим офисным зданием. Железная ограда, выкрашенная в зеленый цвет, отделяла кусты и ряд аккуратно подстриженных тисовых деревьев от улицы.

Теперь Кендрик вспомнил бегство из клиники, провел рукой по волосам, вдруг сообразив, какой у него должен быть ужасный вид. Обрывки воспоминаний – как он бежит через забитую машинами улицу.

Кендрик вздрогнул, поняв, что ему повезло остаться целым.

Он посмотрел на измазанные землей и травой руки – еще на них было достаточно засохшей крови. Думая, насколько у него кошмарный вид, он расстегнул рукава рубашки в безнадежной попытке скрыть ссадины на руках.

Найдя мобил, он позвонил Кэролайн, держась подальше от улицы в ожидании ответа.

– Кендрик! Слушай, ты меня прости, что я так сказала, и что вот так уехала, извини. Но что там было, расскажи? В смысле, ты что-нибудь нашел?

– Были некоторые проблемы. Можешь за мной подъехать?

– Какого рода проблемы? И где ты?

– Толком не знаю, но где-то недалеко от клиники, должно быть.

– Настрой сигнал своего мобил а на мой, и я за тобой приеду.

Голос ее прозвучал отрывисто и встревожено. Кендрик отступил в тень и стал ждать.

Кэролайн подъехала через двадцать минут, ориентируясь на сигнал локатора GPS от мобила Кендрика.

–  Кендрик, боже мой! – воскликнула она, вылезая из машины и хватая его за руки. – Ты… ты…

– Будто с фронта вырвался?

На миг он увидел едва заметный намек на улыбку, и она тут же пропала

– Да, если тебе так нравится.

Только что прозвучавшая тревога за него была теперь отлично скрыта.

Вдруг все между ними стало как раньше.

18 октября 2096 года. Над «Святым в доспехах»

– Со вчерашнего вечера Малки не видела.

Лусия выпустила клуб синего дыма. Сигарета плясала в унизанных кольцами пальцах. Татуировка на левом плече мерцала калейдоскопом, когда Лусия слезала с шеи своей машинной скульптуры-чудовища. Тагуировка у нее была голографической: заплетенные косы, меняющие цвета зависимости от положения.

– Вчерашнего вечера? А не был он – ну, не знаю… чем-то встревожен?

Она глянула на сигарету, снова на Кендрика. Прохладная улыбочка появилась у нее на лице.

– Ты говоришь, как коп из телепередачи какой-нибудь. И еще вид у тебя затраханный, если простишь мне такое выражение. Все у тебя в порядке?

Кэролайн помогла Кендрику привести себе в порядок и перевязала самые большие его раны, теперь спрятанные под свитером. Оказавшись у себя дома, он свалился на весь остаток дня, да и почти весь следующий провалялся в постели.

– У меня да, но меня Малки беспокоит. Боюсь, что он попал в беду.

Лусия наклонила голову набок:

– О'кей, так что он на этот раз сделал?

– Послушай, мне просто нужно его найти. Я думал, ты можешь сообразить, где его искать.

– Ага. – Она медленно кивнула. – Тебе просто нужно с ним поговорить. Именно поэтому у тебя такой вид, будто ты готов бодаться с гориллой.

– Ладно, я понял. Ты хочешь сказать, что его здесь нет. Кендрик повернулся уходить,

– Спроси Тодда. Обычно он знает, где Малки, – сказала Лусия ему вслед.

– Не, не видал. На него непохоже, впрочем, – откомментировал Тодд. – Можно задать тебе вопрос?

Кендрик посмотрел на него пристально:

– Задавай.

– Михаил – он во что-то впутался?

– Думаю, да. Ты что-то об этом знаешь? Тодд покачал головой.

– Нет, но могу догадываться. Малки умнее, чем многие о нем думают, но есть у него привычка в некоторые вещи залезать глубже, чем собирался, пока не получается так, что вылезти он не может.

– Ты ж его близкий друг, зачем ты мне это рассказываешь?

– Именно потому, что он мой друг. Он когда-то мне помог, надо же когда-нибудь вернуть услугу.

– Значит, ты знаешь, что происходит? Тодд вздохнул:

– Не могу сказать, что знаю. – Он улыбнулся. – Я было надеялся, что ты расскажешь мне.

Кендрик покачал головой.

– Послушай, есть одна вещь, в которой ты мне можешь помочь. Надо мне тут найти одного человека.

Тодд посмотрел на него настороженно:

– Кого? И зачем? Да, кстати: я бесплатно не работаю.

–  Это я знаю, – раздраженно отмахнулся Кендрик. – Тебе имя Харденбрук что-нибудь говорит?

– Не уверен, – задумчиво ответил Тодд. – Может, и слышал. А кто это?

– Медик один, из Лос-Анджелеса.

– Не тот, случайно, который серьезную передозировку лос-анджелесского загара поймал? Может, я его в баре видел.

– Вполне возможно, – кивнул Кендрик. – Вот мне и надо, чтобы ты мне помог его найти.

Через некоторое время Кендрик снова вернулся в клинику Харденбрука и увидел, что верхние окна закрыты щитами. Он перелез через ограду, спрыгнул, выбил окно подвала и влез внутрь. С собой у него была клюшка для гольфа, которую он счел подходящим средством для обращения с роботами-пауками.

Но на этот раз автоматических систем наблюдения не было – по крайней мере никто не мешал ему рыскать. Поэтому он не удивился, обнаружив, что здание полностью покинуто и пусто от чердака до подвала.

Если не считать одной неприятной находки.

В подвале, где обнаружились досье стольких лаборокрысов, он нашел Малки лежащим в углу. Глаза его безжизненно смотрели под аккуратным отверстием в центре лба.

Затылок – точнее, то, что от него осталось, – лежал на стопке эллистов, липких от крови. Кендрик заметил брызги на стене несколько выше тела, где вошла пуля, пройдя сквозь мозг.

Скривившись, Кендрик сумел добыть единственный сохранившийся эллист из-за головы покойника, но обнаружил, что там ничего существенного нет.

Малки его предал, но все же Кендрик почувствовал, что жалеет о нем. В некотором смысле это его удивило – такое сильное чувство потери. Несмотря на предательство, он будто не мог поверить в то, что дружба Малки была ненастоящей.

Потом он возобновил поиски, даже понимая, что никаких находок Харденбрук ему тут не оставил.

19 октября 2096 года. Отель «Арлингтон», Эдинбург

Кендрик заморгал на яркий утренний свет, поглядел на руки, скрытые теперь серым пиджаком. Сняв утром бинты, он убедился, что раны почти зажили. Выдраться из ремней Харденбрука – от этого у любого нормального человека были бы сломаны кости, а у него за сутки с небольшим остались только небольшие кровоподтеки на руках и ногах.

Но такой возросшей способности заживления сопутствовали быстро растущие карциномы, необратимые повреждения нервной системы и риск полного краха систем иммунитета

Когда Кендрик приехал, Кэндис, помощница Смиби, уже ждала его у отеля возле своей длинной элегантной машины.

– Вам следует знать, – сообщила она, – что мистер Дрегер сейчас находится на базе своих операций на Дальнем Востоке. Надеюсь, для вас это не составит серьезной проблемы.

Дальний Восток?

– Нет, не составит.

Почему он этого раньше не понял? Он полагал, что встретится с Дрегером на более нейтральной территории – быть может, здесь, в Эдинбурге, или же в Лондоне. Слишком бурно мчались вокруг него события, и он не слишком хорошо соображал. Так что теперь он летел прямо в логово дракона, но у него появилась возможность подумать еще раз.

Кэндис улыбнулась:

– Я не собиралась устраивать вам столько хлопот. Своим сотрудникам мистер Дрегер обеспечивает потрясающе быструю транспортировку.

Кендрик посмотрел на нее изучающим взглядом: – Слишком долгая дорога, чтобы просто с кем-то поговорить.

Вместо ответа она распахнула дверцу лимузина:

– У меня нет доступа к каким-либо подробностям вашего разговора с мистером Смиби. Мои инструкции просты: доставить вас к мистеру Дрегеру. Вас никто ни к чему не принуждает, так что если вы передумали – дело ваше.

«Мое дело?»

Но пока Кендрик не выследил Бадди, ему действительно некуда деваться, если он хочет иметь шанс выяснить, что за чертовщина творится вокруг. А потому, несмотря на отчетливое предчувствие опасности, Кендрик нагнулся и сел в машину.

Кэндис, сидящую на переднем сиденье, отделял от Кендрика лист дымчатого стекла, служащий также экраном сети. Даже не было видно, есть ли там водитель из плоти и крови или же автомобиль едет на автопилоте.

Через полчаса они прибыли на частный аэродром на окраине города. Тупоносый пассажирский самолет с вертикальным взлетом стоял на широкой бетонной полосе, и обрубленные крылья повернулись так, что двигатели смотрели на землю. Кэндис провела Кендрика на борт и села напротив.

Роскошь убранства самолета потрясала: потертые кожаные туфли Кендрика покоились на дорогом и толстом ковре. Антикварного вида стол стоял между двумя уютными диванами лицом друг к другу. Едва Кендрик успел сесть, как завыли, разгоняясь, двигатели где-то под ногами.

– Нам не надо пройти какую-нибудь таможню или что-то в этом роде? – спросил Кендрик, хотя единственное здание, которое он здесь заметил, представляло собой небольшую башню связи. Кэндис улыбнулась:

– Вам не о чем волноваться. Это мелочи, а кроме того, всегда есть опасность, что при случайной проверке возникнут проблемы, связанные с усилениями вашего организма. – Она улыбнулась еще раз: – Уверена, что вы вполне осознаете важность относительного инкогнито при ваших передвижениях.

Кендрик кивнул и вздохнул. Поздно уже было поворачивать обратно: звук двигателей из далекого рокота стал ровным растущим рычанием. Через несколько минут снаружи вспыхнуло солнце: машина взлетела, и клочья облаков понеслись мимо иллюминатора.

Когда самолет набрал высоту, Кэндис отстегнулась и встала.

– Разумеется, вам приятно будет уединение, – сказала она. – У меня тут есть кое-какая работа, которую нужно сделать до прибытия.

– И куда вы собрались? – спросил Кендрик в недоумении.

– За следующей дверью – кабинет. Если вам что-нибудь понадобится, просто дайте мне знать.

Она вышла, дверь за ней щелкнула и закрылась. Кендрик остался один. Он подумал, не может ли этот самолет быть не только транспортом: комфортабелен он был настолько, что в нем можно просто жить. Представил себе, как Смиби и Кэндис летают по всему свету по поручениям Дрегера.

Вскоре оказалось, что экран сети отвечает на его команды, так что хотя бы скука во время полета ему не угрожала.

Наткнувшись на труп Малки, Кендрик несколько часов бродил по сети, раскапывая общедоступные архивы в поисках материалов по Дрегеру и по Процессам Уилбера. Найденное потащило за собой болезненные воспоминания.

Дрегер родился в Англии в третье десятилетие двадцать первого века и очень рано проявил себя научным вундеркиндом. К двадцати одному году он уже получил Нобелевскую премию по физике. Всю жизнь его интересовали вопросы искусственного интеллекта, а это привело к основополагающим работам по «распределенному машинному интеллекту» – сетям миниатюрных независимых машин, объединяющихся в колонии для совместной работы, адаптивных и самообучающихся.

Потом в тридцать настала катастрофа – Дрегер попал под психиатрическую экспертизу и лечение. Многие люди только тогда узнали имя Макса Дрегера.

Кендрик просканировал информацию последних десятилетий, чтобы напомнить себе, с кем он имеет дело. Дрегер был убежден, что законы, которые управляют вселенной, могут быть записаны в виде нескольких простых строчек компьютерного кода. Уверенность в своих теориях доходила у него до степени почти религиозной.

Это было бы даже не так важно, если бы у Дрегера не было почти таких же умений добывать деньги. Подход к обработке информации, им разработанный, революционизировал вычислительную технику второй половины столетия, и Дрегер заработал на этом несчетные миллиарды. Изыскания Кендрика напомнили ему, насколько сейчас Дрегер более знаменит как успешный инвестор, предприниматель и один из самых богатых жителей земли, чем как ученый.

Но потом Кендрик неминуемо дошел до связей Дрегера с администрацией Уилбера. Конечно, трудно было бы найти лаборокрыса, который хотя бы кое-что на эту тему не знал.

Не существовало прямых доказательств, что Дрегер или какая-то из его дочерних компаний принимали какое-либо участие в его программе создания суперсолдата, или что Дрегер сам имел представление о том, что происходит. Но подозрение оставалось, подогреваемое слухами о колоссальном прикрытии. Но даже простого предположения об участии Дрегера в мерзостях, устроенных Уилбером, хватило, чтобы основная научная общественность от Дрегера отвернулась.

Теперь Кендрику – вопреки предостерегающим его предчувствиям – предстояло наконец встретиться с этим человеком.

19 октября 2096года. Ангкор-Ват

Через несколько часов самолет прибыл. Внизу перед Кендриком раскинулись колоссальные зеленые пространства до самого горизонта. Во время полета самолет вырывался в верхние слои атмосферы, там, где небо почернело, а лежащая внизу планета превратилась в игру светотени зеленых тонов, к которым иногда добавлялись синие – над ширью моря или океана.

Но сейчас за закруглением крыла видны были только джунгли и горы на горизонте, теряющиеся в синей дымке. Внизу сквозь плотно растущий лес текла река, и поблизости не было никаких признаков человеческого жилья.

От мысли, что его похитили, что ни к какому Дрегеру его не привезут, а просто обвели вокруг пальца, свело судорогой, но здравый смысл взял свое. Похитители обычно не перевозят своих жертв на роскошных частных самолетах с изысканным меню.

– Меконг, – сказала Кэндис, первый раз после отлета выходя из кабинета.

Кендрик отвернулся от иллюминатора:

– Простите?

– Эта река. Мы пролетаем над слиянием Меконга и Тонле Сап. Пном-Пень пролетели совсем недавно.

Кендрик кивнул и снова стал смотреть в окно. Мелькнула далеко внизу деревня и тут же пропала – маленький человеческий нарост на берегу великой реки.

Азия сильно пострадала во время атомных индийско-китайских войн, но при взгляде на богатую зелень джунглей трудно было поверить, что столько стран оказались на грани экономического и экологического бедствия. Кендрик не мог вспомнить, участвовала ли Камбоджа в каком-либо конфликте непосредственно, но последствия коснулись всех окрестных стран, и воюющих, и нейтральных.

Они словно оказались на чужой планете:

Самолет опустился на посадочную площадку, приподнятую над верхушками деревьев. Сперва Кендрик, вглядываясь в пейзаж еще из самолета, решил, что находятся над городом, но скрытым джунглями. Когда же он вышел вслед за Кэндис, жара охватила его, как дыхание печи, временно дезориентировав. Над джунглями на мили вокруг поднимались массивные сооружения, сама посадочная платформа была построена на вершине какого-то огромного древнего храма, будто уже тысячелетия заброшенного.

Что, как оказалось, было абсолютно верно.

– Где это мы? – буркнул Кендрик, когда Кэндис повела его вниз по металлической лестнице, откуда открывался головокружительный вид на джунгли.

Во время спуска Кендрик рассматривал расположенную рядом каменную стену. Она была покрыта письменами и резьбой, возраст которых он даже представить себе не мог.

Смиби ждал на расположенной ниже платформе, которая зазвенела под ногами.

– Милости просим в Ангкор-Ват, мистер Галлмон, – сказал он.

К собственному ужасу, Кендрик обнаружил, что в буквальном смысле лишился речи. Смиби заметил это и улыбнулся:

– Этот комплекс был построен в двенадцатом веке как усыпальница и храм короля Сурьявармана Второго. Был обнаружен только в девятнадцатом веке французской экспедицией и в последующие годы восстановлен. Мистер Дрегер очень много инвестировал в реставрацию здешних храмов.

– Я думал, вы еще в Шотландии, – ответил Кендрик Очевидно, этот человек вылетел сюда сразу после их встречи.

Смиби только улыбнулся и жестом пригласил следовать за ним.

Они уже спустились ниже уровня крон. Большие секции комплекса были за последние годы перекрыты заново. Огромные башни вздымались гранитными лотосами, пронизывая листву. Ближе к земле здания с низкими крышами – тех же цветов, что и джунгли, – казались спроектированными так, чтобы сливаться с фоном.

У подножия башни ждал автомобиль. Трава на полянах между деревьями была аккуратно подстрижена, узкие тропы соединяли между собой храмовые здания и другие, более поздние строения. Все здесь несло на себе печать большого предприятия. Вокруг были видны десятки людей – и работающих за окнами, и сидящих в кафе на открытом воздухе, стоящие и непринужденно беседующие группами, и у всех был вид какой-то занятой, творческий, умный. Больше всего это было похоже на университетский кампус.

Автомобиль на самом деле был не более чем тележкой для гольфа. Смиби что-то неразборчиво сказал Кэндис, и она осталась позади, а они поплелись между разными храмами. Они ехали по мощной каменной дороге, заросшей травой и мхом, раза в два шире автомобиля, в котором сидел Кендрик.

Возле зданий, почти скрытые густой листвой, стояли иные фигуры – статуи с резными лицами. Один раз Кендрик увидел группу буддистских монахов, с бритыми головами и в оранжевых тогах, сидевших вроде как на занятиях на открытом воздухе. Он припомнил, что Ангкор-Ват для буддистов святое место, и подумал, как относятся современные камбоджийские буддисты к тому, что Дрегер фактически присвоил себе весь комплекс.

Вскоре им предстало нечто еще более зрелищное. Впереди поднималась широкая древняя лестница, которую охраняла четверка припавших к земле каменных львов. Машина остановилась, и Смиби повел Кендрика вверх по лестнице. Мимо проходили люди, у многих был американский акцент, неподалеку сидела группа студентов, заглядывая в эллисты и что-то записывая на электронных досках.

Кендрику они показались призраками, воспоминанием о далеком прошлом Америки, вдруг воскресшим посреди мертвого города в джунглях. Это было поразительно и почему-то страшновато.

Наверху находился неуместно здесь смотрящийся ряд лифтовых дверей. Смиби и Кендрик шагнули в лифт и начали быстрый спуск.

– У меня возникло впечатление, что здесь есть многое такое, что не выставляется напоказ.

– Что навело на такую мысль? – спросил Смиби.

– Ну, скажем, для начала тот факт, что мы спускаемся, а не поднимаемся.

Смиби кивнул, соглашаясь.

– Есть тут некоторые проблемы, связанные с температурой и влажностью. Множество исследований необходимо выполнять в тщательно регулируемых условиях. Такие работы эффективнее и экономичнее выполнять под землей.

Лифт с тихим звоночком остановился, и дверь отъехала в сторону. Они пошли по широкому в пастельных тонах коридору – он время от времени расширялся, образовывая кабинеты с письменными столами и диванами для совещаний, расставленных в тщательно продуманном беспорядке. Не университет, подумал Кендрик, скорее классическая столетней давности модель программистской компании. Вдоль стены шел движущийся тротуар, какой обычно бывает в аэропортах. Кендрик взошел на него следом за Смиби,