Текст книги "Скитания"

Автор книги: Герхард Грюммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 29 страниц)

– А здесь, у мыса Гриз-Нец?..

– Здесь действительно самая узкая часть пролива, но она слишком хорошо укреплена. Там находится батареи тяжелой артиллерии, которые в течение нескольких лет кряду наши иллюстрированные журналы помещали на парадных фотографиях… Голландское побережье непригодно к высадке по другой причине. На карте заштрихованы участки местности, которые расположены ниже уровня моря. Если взорвать дамбы, все они окажутся под водой. На это Великобритания не рискнет.

Немецкое побережье? Дания? Западная Франция? Но ведь радиус действия авиации противника ограничен. Англичане и американцы не будут высаживаться без прикрытия своей авиации.

– Ну и что же остается, обер-фенрих Гербер?

Герхард чувствовал себя как на экзамене. Требовательный и строгий господин профессор задал вопрос. Он хочет знать, подготовленным ли пришел к нему студент Гербер.

Гербер указал три пункта: Бельгия, Нормандия, Кальвадос.

Лейтенант Адам кивнул:

– Правильно. В одном из этих трех пунктов они высадятся.

Задумавшись покинул Гербер штурманскую рубку. Логические доводы действовали на него удручающе. «Наука – великая вещь, – подумал он. – Математика, астрономия, физика, химия… Вероятно, неплохо изучать и естественные науки. Не будет же война длиться вечно!»

Лекция лейтенанта Адама помогла ему побороть страх перед вторжением. Оставалось надеяться, что генералы верховного командования придут к тем же логическим выводам.

***

Тральщики получили боевой задание. Поскольку они имели слишком слабое вооружение, в штабе решили усилить их группу сторожевым кораблем. При настоящем положении нужно было считаться с опасностью воздушного нападения, возможно, даже с ночной атакой британских эсминцев.

Мучительным был сам выход по тесному фарватеру. На лидере появился сигнал следовать в кильватерной колонне. Разнообразные по классу и скорости корабли должны были сохранять определенную дистанцию.

Первые самолеты были замечены, когда корабли находились еще в сфере воздействия береговых зенитных батарей. Широкой дугой, как стая хищников, охватывали они движущийся отряд, находясь на безопасном удалении от берега. Пилоты ждали, когда корабли выйдут в открытое море.

И только последний тральщик прошел выходную сигнальную бочку, как самолеты пошли в атаку. Двадцать «тандерболтов» ринулись вниз на далеко растянувшийся отряд. Тактика пилотов была проста: они открывали огонь из бортового автоматического оружия по каждой пушке, повернувшейся тыльной стороной. Таким образом достигался наивысший эффект осколочного воздействия на орудийные расчеты.

С мостика сторожевого корабля огонь приходилось корректировать, прикрывая тральщики. Обер-лейтенант Рау вынужден был менять цели. Но это продолжалось недолго. На корабль бросились с различных направлений сразу три самолета. Длинная очередь попала в орудие Антона и тяжело ранила трех человек.

И вдруг Гербер заметил бегущего по палубе матроса Ремиша – тот пытался схватить приготовленную там на всякий случай надувную лодку.

– Назад, на место! – крикнул ему Гербер.

Из-за грохота стрельбы Ремиш, очевидно, его не слышал. Сильными руками он пытался сбросить лодку за борт. Было ясно, что он собирается дезертировать.

Гербер побежал по переходам, чтобы не дать Ремишу осуществить свое намерение, но поздно. Когда он выбежал на палубу, дезертир вместе с надувной лодкой уже перевалился за борт и через мгновение оказался за кормой, вне досягаемости сторожевика. Гербер лишь в ярости погрозил в его сторону кулаком.

Огонь против атакующих самолетов значительно ослабел. Большое количество орудий на кораблях было выведено из строя, многие из орудийной прислуги убиты или ранены.

– Круто право руля! – скомандовал Рау.

Медленно развернулся тяжелый сторожевик. Гербер невольно втянул голову в плечи, когда от самолета оторвались четыре маленькие бомбы. Вблизи левого борта встали мощные фонтаны. Рау удалось искусным маневром избежать прямого попадания бомб в корабль.

При смене курса сторожевик оказался далеко в стороне от оси движения отряда и, будучи предоставленным сам себе, стал завидной добычей хищников. Осколки снарядов забарабанили по надстройкам, сея смерть и разрушения. Рау приказал очистить мостик, поскольку управление кораблем стало возможным лишь из легкобронированной ходовой рубки.

Никто не заметил, как один самолет зашел с кормы и с высоты около 500 метров сбросил бомбу. С оглушительным воем, перешедшим в мощный взрыв, она ударила в носовую часть корабля.

Из машинного отделения доложили о поступлении воды – первые бомбы, упавшие вблизи, выбили заклепки в борту и вызвали течь. Под котлами вода доходила уже до колосников. Адам приказал гасить топки и травить пар. Через несколько секунд из пароотводной трубы, рядом с дымогарной, с шипением вырвались белые клубы. Корабль Рау потерял маневренность.

Все ждали конца. И тут произошло чудо: «тандерболты» развернулись и улетели. Они израсходовали все боеприпасы.

Два буксира подошли к сильно поврежденному кораблю и потянули его в направлении порта. Корабль непрерывно забирал воду и имел большой крен на нос. Несмотря на это, его удалось довести до пирса. Сухой док был свободен, и корабль в ту же ночь с помощью буксиров завели в него на ремонт. Остальные корабли вернулись, имея на борту раненых и убитых. Многие корабли были повреждены.

Сторожевик обер-лейтенанта Рау надолго стал на ремонт и поэтому было принято решение большую часть команды списать на берег.

***

Ремиш доказал, что в критических ситуациях в нем просыпалось мужество льва. Едва сторожевик стал в док, как дезертир прибыл на борт. Никто его не принуждал к этому. Он пришел сам. Оказывается, вскоре после окончания налета его вместе с надувной лодкой подобрал буксир. Сначала на него накинулся обер-боцман. В течение десяти минут он отчитывал гауптштурмгероя. Затем обер-боцман поинтересовался, где же надувная лодка, и, узнав, что она в соответствии с морскими законами захвачена экипажем буксира как бесхозное имущество и возврату не подлежит, вновь накинулся на Ремиша.

Поскольку Рау в тот момент на корабле не было, обер-боцман направил дезертира к вахтенному офицеру. Адам некоторое время не обращал на него внимания, заставив долго стоять навытяжку. Наконец он, как всегда спокойно, проговорил:

– Завтра утром явитесь к командиру!

Наказание гауптштурмбеглеца было событием, которое взбудоражило всю команду. Мааты и матросы по приказанию командира собрались в штурманской рубке. Сигнальщик заблаговременно открыл иллюминаторы, чтобы собравшиеся на палубе тоже могли насладиться бесплатным представлением.

Ввели Ремиша. Капитан находился в самой лучшей форме. Если термины, примененные лейтенантом Адамом звучали не в полную силу, то Рау в это утро не только использовал все известные до сих пор ругательства, но и изобрел добрую дюжину новых.

Через три дня, 4 июня, Ремиш был откомандирован в штрафное подразделение. Никто не завидовал ему, поскольку это было весьма тяжелым наказанием: люди там долго не выдерживали. Матросов с боевых кораблей туда отправляли очень редко, и никто из них не вернулся обратно.

Ночью Гербер не мог уснуть. Сбудутся ли прогнозы Адама? С тревогой прислушивался он к порывам ветра, который свистел в надстройках. Но на корабле все было спокойно.

Глава 14
ВТОРЖЕНИЕ

Ночью в половине второго, на боевых кораблях в Сен-Мало пробили тревогу. Британские и американские парашютисты высадились в Кале и Сен-Ло. Гигантская воздушная армада приступила к бомбардировке прибрежной полосы. Так начиналось вторжение во Францию.

Календарь показывал 6 июня 1944 года. Военно-морское командование считало, что оно хорошо подготовилось к давно ожидаемому событию. Уже несколько месяцев назад были разработаны подробные планы на случай тревоги для порта и боевых частей. Все корабли, не находящиеся в море, должны были передать большую часть своих экипажей для усиления пехотных частей, оборонявших побережье. Планы включали все до мельчайших подробностей, в них даже указывалось, какое вооружение наиболее рационально использовать. Районы обороны расписаны, подчиненность строго определена, укрытия и убежища распределены.

Орудийная прислуга демонтировала 20-миллиметровые пушки. Со складов достали заржавевшие лафеты этих орудий. Никто из команды сторожевика не видел их ранее и не знал их устройства.

Эти полевые лафеты не имели колес и крепились на простых рельсах. Демонтированные орудия шесть человек могил передвинуть с большим трудом.

Шустрый Зайдель получил задание любой ценой найти подвижные средства для лафетов. Через полчаса он вернулся и привез с собой две маленькие, пестро раскрашенные тележки, на которых, вероятно, какая-то малярная фирма развозила лестницы и доски.

Быстро выгрузили ящики с боеприпасами, консервы и винтовки. К 3 часам все было на пирсе. Обе пушки, ящик ручных гранат, три автомата, двадцать винтовок – вот и вся огневая мощь.

Рау и Адам остались с частью команды на борту. Герберу выпала сомнительная честь возглавить толпу и выступить в роли командира роты. Ему потребовалась карта, и он обрадовался возможности еще раз встретиться в штурманской рубке с лейтенантом Адамом, побыть с ним несколько минут наедине. Канн и Сен-Ло быстро отыскали на карте. Севернее Кана в залив впадала Ори, а севернее Сен-Ло – Вир, образуя далеко вдающиеся в берег дельты. Они были удалены одна от другой на 50 километров. Между ними простиралось богатое рифами побережье. Адам показал оба места на карте:

– Они высадятся сегодня утром здесь, в Кальвадосе.

Гербер вспомнил, что этот пункт он уже называл, обсуждая перспективы вторжения несколько недель назад. Он с облегчением подумал, что Сен-Мало удален от предполагаемого пункта вторжения более чем на 150 километров.

***

По Параме, элегантному пригороду Сен-Мало, маленькое подразделение шло не в ногу. За городом по берегу на несколько километров тянулся песчаный пляж. Это было как раз такое место, где могли высадиться союзники. Пляж пересекали холмы, возвышавшиеся над волнистой местностью. На каждой вершине при создании Атлантического вала были воздвигнуты форты, носящие звучные названия: «Шарнхорст», «Гнейзенау», «Клаузевиц».

Гербер со своей ротой бесцельно блуждал по пляжу. Никто не мог ему сказать, к кому он прикомандировывается. Им встречались отряды с других кораблей из Сен-Мало. Даже зеленый как лягушка, ржавый пароходик, который несколько лет стоял без пользы в порту, сформировал группу для обороны побережья. С гордостью тащили моряки с этого парохода настоящую пушку калибра 57 мм – в первую мировую войну она состояла на вооружении императорских егерей. Никто не знал, каким образом она попала на бретонские берега. Все войсковые подразделения находились в состоянии боевой готовности и передвигались туда и обратно. На угрожаемом отрезке побережья царил неописуемый беспорядок. «Если здесь такой ералаш, – подумал Гербер, – как же выглядит наиболее вероятное место высадки?»

Тем временем рассвело. От бесконечной беготни люди устали, и Гербер решил повести свой отряд в Шато, который располагался неподалеку на плоскогорье. Замок был пуст, двери взломаны, но он имел еще относительно жилой вид.

В то время как Гербер приказал установить обе пушки на башнях, Смутье пробрался на кухню и принялся там хозяйничать. Неподалеку от замка было картофельное поле, на котором уже появились первые клубни. Мясные консервы Смутье захватил с собой. Он нашел подходящий котел и запас дров. При любых условиях здесь придется останавливаться.

Время от времени вдоль побережья летали вражеские самолеты. Тогда, чтобы прогнать противника, на башнях начинали лаять пушки.

Многие командиры хотели заполучить в свое распоряжение роту Гербера. При выходе из Параме это попытался сделать «начальник прибрежной зоны» в чине подполковника. На его требование Гербер ответил, что организует полевой артиллерийский склад. Командир форта «Шарнхорст», майор, потребовал от него штатно-должностную ведомость. Капитан, служебное положение которого оказалось неясным, хотел узнать, не нуждается ли рота Гербера в фаустпатронах.

На встречный вопрос Гербера, можно ли им встать на все виды довольствия, отовсюду следовал лаконичный ответ: обходитесь своими силами! Именно так и пришлось поступить. Они обедали в роскошном зале, пользуясь прекрасным севрским фарфором и серебряными приборами.

Обер-фенрих Гербер бродил по покоям замка, охотно беседовал со своими подчиненными и чувствовал себя почти князем. Война, казалось, шла где-то очень далеко. Случайный грохот автоматических пушек воспринимался как бессовестное нарушение покоя.

– Пароль?

– «Венгрия».

Раз двадцать задавали этот вопрос Мельдеру, прежде чем он пробился на велосипеде к Герберу. Тот послал бедного парня в «камбуз», а сам просмотрел целую пачку сводок, которую ему прислал лейтенант Адам для ознакомления.

Судя по сводкам в полосе вторжения высадилось множество воздушно-десантных дивизий. Противник, несмотря на большие потери, удерживал важнейшие мосты и перекрестки дорог. Утром к побережью подошла гигантская армада кораблей. И в то время, когда войска союзников размещались в десантных судах, их крейсера и эсминцы перепахивали прибрежную полосу Нормандии артиллерийскими снарядами.

Первые американцы штурмовали побережье в шесть тридцать. На британском отрезке высадка осуществлялась на час позже. Саперы устраняли противодесантные препятствия, подготавливая пути для танков и пехоты. Целые эскадры бомбардировщиков и истребителей-бомбардировщиков блокировали резервы на их исходных позициях, преграждая им путь из тыловых районов к побережью. Все пять районов высадки союзники удерживали главным образом благодаря превосходству в воздухе.

Гербер задумчиво вложил бумаги в конверт. Было ясно, что эксперты ОКВ основательно просчитались. Сбросить союзников в море не удалось – положение складывалось весьма неблагоприятное.

Тем временем Мельдер подкрепился у Смутье и доложил:

– Герр обер-лейтенант Рау послал меня к вам. У нас там большая нужда в специалистах. Нам нужно срочно заварить дыру в борту корабля и отремонтировать повреждения, причиненные ему бомбардировкой.

– Но это дело рабочих верфи! – возмутился Гербер.

– Докеров мы в течение целого дня не можем найти. «Делайте все сами», – сказал нам капитан порта…

Этот призыв к самообслуживанию вновь показался необычным. Гербер откомандировал на корабль восемь человек. Он не без основания рассчитал, что, чем меньше людей останется под его началом, тем меньше с ними забот.

Вечером они пили красное вино, найденное Зайделем в подвалах замка. Матросы сидели перед громадным камином и курили сигары, которые тоже им не принадлежали. Талант Зайделя нашел здесь свое новое применение. С ним они не мрут с голоду по меньшей мере в течение ближайшего полугодия.

Экипажам с других кораблей не так везло. Она разместились вдоль берега в сырых окопах, квартирами им служили в лучшем случае заброшенные сараи, и, самое главное, у них не было возможности готовить горячую пищу.

Гербер охотно разрешил пользоваться кухней «своего» замка другим подразделениям. Со всех сторон к замку начали стекаться кашевары, повара и их помощники. Вскоре все вокруг кишело, как муравейник.

Среди пестрой толпы гостей оказались моряки с тральщика на котором когда-то плавал Гербер. Во время обхода он внезапно столкнулся с обер-ефрейтором Кнопом, который умело управлялся с большими горшками и чайниками, а вслед за тем появились Альтхоф и Шабе, чтобы забрать приготовленную пищу. Обычно такой жизнерадостный, Альтхоф казался сумрачным. Явилось ли причиной тому вторжение или, возможно, чин Гербера?

Им было о чем поговорить: тральщик «4600» потоплен – напоролся на мину новой конструкции, изобретенную англичанами. Ее действие еще не изучено. К счастью, команду спасли. Сейчас они разместилась в гостинице и ждут назначения. Обер-лейтенант Хефнер откомандирован в Хузум, в учебное подразделение; Майер работает помощником капитана порта; Фогель – на пункте управления. Риттер? Он сейчас в окопах, менее чем в 100 метрах отсюда.

Гербер спросил о Хансене. Шабе оглянулся вокруг:

– Наша паршивая овечка только что была здесь… Разглагольствует по-прежнему…

Гербер ничего не возразил. У него сложилось впечатление, что ефрейтор машинного отделения Хансен умышленно уклонился от встречи с ним.

***

Жизнь в старом замке была слишком хороша, чтобы длиться долго. В борьбе, которую вели за группу Гербера капитан, майор и подполковник, победу одержал, как ни странно, майор. Подразделение Гербера через два дня было переведено в форт «Шарнхорст». С грустью паковали моряки вещи и вновь монтировали на пестро раскрашенные тележки свои зенитки.

Группа Гербера разместилась в одном из бункеров с трехъярусными койками. Моряки удивлялись, что других претендентов на их бункер не было. Под утро они поняли почему: их тела горели от укусов блох и вшей. Раздевшись донага, моряки целый час дезинфицировали свою одежду.

В форту было устроено много амбразур для гранатометов, не было только гранатометов. И майор изливал душу Герберу:

– Уж несколько недель, как нам обещают оружие. Теперь, учитывая современное состояние транспорта, я не верю в его доставку.

Зенитные установки, привезенные Гербером, подошли к гранатометным амбразурам. С их помощью решили вести борьбу с самолетами противника, которые часто пролетали над фортом на небольшой высоте. Но огонь могли вести лишь самые выносливые матросы, поскольку возвратные пружины от орудий остались на корабле, а сильную отдачу при выстреле не все могли выдержать. Результат стрельбы – ни одного попадания. Установки слишком медленно передвигались на лафетах, и орудия не поспевали за быстро движущимися целями.

Практически форт в противовоздушном отношении оказался беспомощным. Тем не менее его гарнизон возлагал на две зенитные пушки большие надежды.

После первого же налета майор пришел к зенитчикам и дружески пожал им руки.

– Мои храбрые друзья, мы зададим перцу томми! – сказал он с гордостью. Он показал матросам на карте места высадки союзников: – К сожалению, противнику удалось захватить плацдармы. Но решающие бои еще впереди! В ближайшие 48 часов мы сбросим в море американцев и англичан. Наши войска с помощью ВВС и ВМФ нанесут им решающее поражение…

Матросы были несильны в географии. Они знали Шербур, Брест и несколько маленьких портовых городов между ними. Майор с удовлетворением стучал пальцами по карте, называя населенные пункты, и продолжал:

– Наше командование еще медлит пускать в ход танковые дивизии. Может быть, вторжение в Кальвадосе является только отвлекающим маневром противника, имеющим целью выманить все наши резервы. Основные силы вторжения могут быть высажены противником восточнее, в самом узком участке канала. Там располагаются, как мне достоверно известно, пусковые установки нашего нового оружия возмездия, с помощью которого в течение нескольких дней мы превратим Лондон в груду развалин… – Майор намеревался продолжать, но очередной воздушный налет прервал поток его красноречия. И он поторопился скрыться в мощном бункере еще до того, как первые бомбы засвистели над фортом.

А Гербер размышлял над словами майора. Может ли вторжение крупными силами явиться лишь отвлекающим маневром? Такая точка зрения казалась Герхарду просто наивной.

После двадцати магазинов, выпущенных из зенитных пушек, в их лафетах появились подозрительные трещины. И когда во время следующего налета очередь быть наводчиком подошла боцману Вендту, лафет внезапно развалился и орудие раздробило ему руку. Между раздавленными мускулами виднелись кости и сухожилия. Боцман побледнел и был близок к обмороку. Ему сделали перевязку и отправили в госпиталь.

***

Гарнизон форта «Шарнхорст» не относился к числу подразделений привилегированной категории. Его вооружение состояло из трофеев, собранных в полудюжине стран. Почти половина солдат были выходцами из районов Западной Польши. После молниеносной войны 1939 года они записались – далеко не по идейным соображениям – в фольксдойче, надеясь получить в обмен ощутимые блага. Некоторых к этому принудили. Однако мечты о лучшей жизни так и остались мечтами. В действительности их призвали в вермахт, загнали в этот обвеваемый всеми ветрами угол, где они должны были защищать фатерланд, с которым их ничего не ввязывало.

Нормы продовольственного снабжения были необычайно скудными. Защитники форта с благодарностью принимали каждую сигарету, которую им предлагали моряки: в полевых войсках нормы снабжения были в три раза меньше, чем на флоте.

На кухне был только один котел. Утром туда загружали кусок мяса, из которого в обычных условиях можно было сделать восемь котлет. На деле же этот рацион распределяли почти на сто человек. Мясо обжаривали и резали на мельчайшие кусочки. В котле варили дробленый горох. Незадолго до раздачи в котел высыпали и кусочки мяса. Таким образом, гарнизонное питание ограничивалось одним блюдом. Но при наличии единственного котла и при отсутствии иных продуктов даже самый искуснейший повар вряд ли мог приготовить что-нибудь получше.

Настроение защитников форта находилось на том же уровне, что и снабжение. Майор не располагал никакими средствами, чтобы хоть как-то поднять его. Он ограничивался лишь многословными беседами. «Все трудности должны быть преодолены», «Недостатки снабжения носят временный характер», «Непоколебимая вера в полную победу» – эти выражения так и мелькали в речах ретивого командира. Его разъяснения обстановки в районах вторжения, напротив, были почему-то до чрезвычайности краткими.

В перерывах между налетами матросы забрасывали вопросами Гербера:

– Правды ли, что англо-американцы используют тысячи самолетов?

– Правда ли, что противник преодолел наши береговые укрепления, а нашей авиации почему-то совсем не видно?

Один обер-ефрейтор по простоте душевной рассказал, будто машинист с какого-то тральщика говорил в кругу солдат, что сейчас самое разумное покончить… Гербер энергичным движением прервал рассказ обер-ефрейтора. У него возникли совершенно определенные подозрения.

Вечером в форту с целью инспекции появился офицер, командующий сектором береговой обороны Параме. Было собрано совещание командиров подразделений. Гербер полагал, что на нем будут даны конкретные указания на случай высадки противника на их отрезке побережья. Но подполковника волновали иные проблемы.

– За сегодняшний день дезертировало три человека из числа моряков и летчиков. – Подполковник с недоверием оглядел всех, на ком была темно-синяя или темно-голубая форма: – Известные организационные трудности, вызванные внезапным вторжением противника, используются изменниками родины для ведения подрывной пропаганды. Это является невероятным свинством, господа! Есть подозрения, что большевистские элементы действуют разлагающе в подразделениях.

Местонахождение трех дезертиров неизвестно. Их командиры считают, что они, возможно, заблудились или похищены партизанами. Я решительно отвергаю эти версии и приказываю командирам подразделений не спускать глаз со своих подчиненных. Разговоры с людьми из других подразделений решительно пресекать и о всех подозрительных немедля доносить тайной полевой полиции. – Он приказал всем записать номер ее телефона.

Большую кухню в замке по приказанию подполковника закрыли: он подозревал, что именно там собирались вражеские агитаторы.

На следующую ночь команде сторожевика пришлось покинуть свою блошиную нору: с наступлением темноты прибыл Мельдер и доставил приказ возвратиться всем в Сен-Мало. Рау удалось залатать сторожевик и подготовит его к выходу в море.

Гербер поднял по команде свою эрзац-пехоту. Крепостная служба пришлась ей явно не по вкусу.

– Тренировка закончена, – провозгласил он, радуясь, что все худшее уже позади.

Однако впереди их ждали новые испытания. Марш в полутьме не сулил ничего хорошего. Дозоры, встречавшиеся на пути, настойчиво твердили, что дороги кишат террористами. Не раз над их головами начинали свистеть пули, и тогда отряду приходилось залегать. На отрезок пути в пять километров им понадобилось три часа.

***

При взгляде на корабль Герберу прежде всего бросился в глаза бесформенный предмет, укрепленный на корме. Он выглядел как гигантская ржавая мина.

Лейтенант Адам приветствовал обер-фенриха сердечным рукопожатием:

– Для нас гораздо выгоднее иметь укомплектованный экипаж и необходимое вооружение на борту.

В штурманской рубке они разговорились о положении на фронтах.

– Предположения о том, что основная высадка будет в других районах, оказались оши-боч-ны-ми. – Слово «ошибочными» Адам растянул так, как будто хотел подчеркнуть очевидную несостоятельность и умственную ограниченность генштабистов. – Плацдармы союзников на побережье соединились, и сейчас они занимают район размером 10 километров в глубину и 60 километров по фронту. Они соорудили искусственную пристань, к пирсу которой могут подходить корабли с тяжелым оружием. Четветьмиллионноя армия находится уже на континенте…

Гербер листал лежавшие на столе сводки.

– Но здесь же об этом ничего не говорится! – воскликнул он в отчаянии.

Адам улыбнулся:

– Есть и другие источники информации, мой дорогой. Ты что-нибудь слышал о «солдатском» радио?

Гербер немного смутился. Он, кончено, знал о существовании британской радиостанции «Атлантик», которая иногда довольно правдиво освещала события дня. Даже сводки вермахта, переиначивались на этой радиостанции так ловко, что их трудно было отличить от настоящих.

За время отсутствия Гербера в Сен-Мало кое-что изменилось. Британские эсминцы нападали на дозорные корабли и тральщики, а торпедные катера противника можно было видеть с берега. Пеленгаторные станции засекали минные заградители. Все вокруг находились в состоянии повышенной боевой готовности.

Связь с Джерси, Гернси и Альдерни была под угрозой. Становилось все труднее проводить конвои через открытое море. Командование отряда считало, что прибрежные рифы между Сен-Мало и Джерси образуют отличную защиту от внезапного вторжения ночью, поскольку английские корабли не смогут там пройти. Между рифами имелся узкий фарватер, которым можно было пользоваться лишь днем. Командующий сектором береговой обороны намеревался оградить проход буями и тем самым дать возможность своим судам передвигаться по нему и ночью.

Это щекотливое поручение и должен был выполнить обер-лейтенант Рау. Вернее, не он, а его первый вахтенный офицер лейтенант Адам, который слыл отличным навигатором. Он должен был также при волнении на море определить точно места буев – только в этом случае можно было гарантировать успех мероприятия. Рау об этом, конечно, не сказали.

Задание было срочным. Ведь каждую ночь гибли корабли. Они натыкались на мины, их торпедировали или расстреливали с помощью артиллерии. И оно было чрезвычайно опасным. При выходе в море целым подразделением имелись хоть какие-то шансы на спасение. У одиночного же корабля в море шансов почти не было. Это знали все: командир отряда, Рау, Адам, Гербер.

Выход должен был состояться уже в эту ночь: приказ надлежало исполнять немедленно. Буй погрузили на корму – им и оказался бесформенный предмет, над назначением которого ломал голову Гербер.

***

Три часа они шли в одиночку. Сторожевик со своим грузом почти достиг цели. Здесь и там через разрывы облаков проглядывала бледная луна, и Герберу уже казалось, что он видит рифы. Маяки на мысах Фреель, Джерси и Мало были включены.

При волнении на море постановка буев всегда затруднена, но лейтенант Адам хорошо знал свое дело. Он стоял у пеленгатора, а Гербер записывал показания. Затем Адам отмечал на карте пункты, где должны были сбрасываться буи, уже готовые к постановке. Действовал он быстро, уверенно.

В полной тишине корабль медленно двигался по узкому фарватеру между рифами. И тем резче прозвучал взрыв. Гигантский фонтан водяных брызг поднялся по обеим сторонам сторожевика, и на миг его окутало тончайшей водяной пылью. Вода с шумом устремилась сквозь пробоины внутрь корабля, и он сразу зарылся носом. Винты на поднявшейся корме бешено вращались, машины выли, как мощный двигатель, работающий вхолостую.

Командир передал сигнал «Стоп». По машинному телеграфу доложили, что вода в отделение пока не поступает. Но что будет потом? Боцман хотел задраить водонепроницаемые перегородки, но Рау махнул рукой:

– Не имеет смысла. Подготовить надувные лодки! Спустить спасательный катер!

В корпусе корабля что-то скрипело и ломалось. Ранее задраенные водонепроницаемые перегородки прогибались под напором воды – она могла сорвать их с минуты на минуту.

На палубе в лихорадочном темпе пытались спустить за борт катер. Но взрыв оказался таким мощным, что перекосило шлюпбалки и даже с помощью ломов катер нельзя было сдвинуть с места: он был зажат, как клещами. На палубе осталась только одна надувная лодка – остальные были сброшены взрывной волной за борт и теперь болтались где-то на волнах, неподалеку от тонущего корабля.

Рау с железным спокойствием отсчитывал, кто из экипажа займет места в лодке. В минуты опасности он стал другим человеком. Он не рычал, и ни одного бранного слова не сорвалось с его губ.

У корабля появился опасный крен. Бочки и ящики сползли к сеткам на бортах, которые должны были вот-вот порваться. Внутри корабля что-то лопалось и трещало, и это увеличивало сумятицу и беспорядок на палубе.

В надувную лодку погрузились пожилые и женатые матросы. Боцман принял командование.

– Отваливай! Выгребай на двести метров в сторону! – приказал командир твердым голосом.

Люди начали послушно грести. В переполненной лодке это было крайне трудно: весла сталкивались, и прошло несколько минут, прежде чем лодка отошла от борта корабля. В это мгновенье на палубу выскочил молодой радист и в отчаянии прыгнул вниз, но за что-то зацепился и ударился о борт лицом. Раздался приглушенный крик – и он потерял сознание. Свет ручного фонаря скользнул по его залитой кровью, изувеченной голове и погас: ни у кого не было времени позаботиться о юноше.

В распоряжении оставшейся части команды имелись только два плота и спасательные пояса, которым никто не доверял. Плоты быстро спустили на воду. Когда же в носовой части с оглушительным треском сломалась перегородка и смертельно раненный корабль задрожал, ни одного человека нельзя было удержать. Все в дикой панике бросились к плотам. Некоторые в темноте не могли их отыскать и в отчаянии хватались за спасательные концы, свисающие по краям.

Гербер осветил карманным фонарем верхнюю палубу, чтобы определить размеры катастрофы. Лебедка была сорвана и отброшена на несколько метров в строну от места крепления. Ящики и магазины с боеприпасами, решетчатый настил – все перемешалось. Во многих местах обшивка была сорвана или вспучилась.