Текст книги "Скитания"

Автор книги: Герхард Грюммер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 29 страниц)

Совсем рядом он увидел песчаный пляж. Палящее солнце все еще стояло перед его глазами, и не надо было прилагать никаких усилий, чтобы удержать его в поле зрения. Черное пятно все разрасталось. От огромного солнца осталась только корона, и благодатное тепло исчезло. Хайнц не понимал, жарко ему или холодно. Ощущения тепла и холода пропали, а черное пятно все увеличивалось и увеличивалось. Еще несколько мгновений – и оно совсем закроет солнце. Хайнц все-таки сознавал, что восприятие света – единственное, что его связывает с окружающим миром. И когда солнце исчезло, с ним навсегда ушло и сознание. Глубокая ночь распростерлась вокруг…

Несколько недель спустя колонна грузовиков привезла находившихся в Триполи немецких танкистов на побережье. Отдыхая на пляже, солдаты неожиданно обнаружили человеческие кости и остатки ткани голубого и светло-желтого цветов. Они поняли, что здесь уже побывали грифы, которые долго кружились над их колонной. Эти птицы, с голыми, красноватыми шеями, искали какие-нибудь отходы, останки дохлых зверей или неглубоко зарытые человеческие трупы.

С любопытством рассматривая груду костей, танкисты обнаружили овальную металлическую пластинку. Фельдфебель немедленно приказал поднять ее. Это был жетон за номером 1477/42. Все поняли, что погибший был немцем.

Вскоре в Германии установили, что найденные останки принадлежали матросу Хайнцу Апельту, родившемуся 5 октября 1924 года и пропавшему без вести 17 сентября 1942 года.

Глава 9
ВСЕ СРЕДСТВА ХОРОШИ

Военно-морское училище находилось в местечке Мюрвик в нескольких километрах от города Фленсбург, на южном берегу Фленсбургского залива. Мрачное кирпичное здание было построено еще в 1906 году. С тех пор тысячи морских офицеров германского флота прошли здесь курс обучения и получили первичное офицерское звание. Потом некоторые из них дослужились даже до звания адмирала.

Двести прибывших на учебу моряков разместили в комнатах по три человека. Удобные кровати и вместительные шкафы были для многих непривычны. За время службы на кораблях они совсем отвыкли от нормальных условий жизни. На первых порах многие курсанты, входя в комнату, по привычке нагибались.

В Мюрвике снова встретились многие из тех, кто в конце апреля 1942 года после учебы на Денхольме разлетелись во все части света. Тогда они еще были салагами, а теперь стали бывалыми моряками. Некоторые из них имели Железный крест второй степени, и это вызывало всеобщую зависть у остальных. Только один Хельмут был награжден Железным крестом первой степени. К нему без конца приставали с вопросами, как он получил эту награду, но он отвечал неохотно.

Первые дни пребывания в училище курсанты не занимались – им предоставили своего рода отпуск. Они часто собирались вместе и за кружкой пива рассказывали друг другу о боевой службе на кораблях, о любовных похождениях во Франции, в Голландии или Норвегии, перемывали косточки своим командирам и боцманам.

Хельмут Коппельман и Герхард Гербер к таким беседам не присоединялись – они скорбели по своему погибшему другу. Герхард никак не хотел поверить этому, и Хельмуту пришлось несколько раз повторить текст телеграммы, которую получил доктор Апельт: «Ваш сын погиб. Его останки найдены на побережье около Триполи. Передать вам их из-за трудностей с транспортом невозможно». О том, как погиб Апельт, ничего не сообщалось. Об обстоятельствах его смерти можно было только догадываться. Несколько писем и фотографий – это все, что напоминало о друге, основателе «морского союза». Без Апельта все их планы, которые они связывали с поступлением в училище, рушились.

Погиб не только Апельт. В денхольмской роте каждый взвод имел уже убитых, тридцать человек получили тяжелые ранения, после которых были признаны непригодными для дальнейшей службы. Двоих разжаловали, а одного за проявленную трусость в бою отправили в штрафной батальон. Его имя никогда не упоминалось денхольмцами, он стал позором роты.

***

После тяжелых месяцев пребывания в море Мюрвик казался курсантам почти курортом. Они несли только внутреннюю службу, один раз в неделю занимались строевой подготовкой по два часа. Но эти занятия не шли ни в какое сравнение со строевой муштрой на Денхольме.

На первом занятии брюзгливый корветтен-капитан выразил надежду, что все курсанты после окончания училища будут направлены для службы в подводных силах. Четверо молодых людей с восторгом приняли это заявление. В течение полугода они служили на учебном парусном судне и хорошо изучили морское дело. Пороха им не пришлось понюхать, поскольку они ходили по одному и тому же маршруту: Фленсбург – Апенраде и обратно. Матросы, имевшие большой опыт плавания, посмеивались над этой четверкой и называли ее курортниками. Но все могло измениться, и молодые люди, над которыми сегодня подтрунивают остальные курсанты, завтра проявят себя хорошими подводниками.

Герхард Гербер еще окончательно не разобрался, стоило ему радоваться болезни среднего уха или огорчаться. Он тайком косился на украшенную орденом грудь друга и размышлял: «Конечно, у подводников больше шансов добиться славы и продвинуться по службе. Но в то же время они могут гораздо быстрее отправиться на тот свет». Герхард не стремился к красивой и героической смерти, ему не хотелось разделить судьбу Хайнца Апельта. Он стремился выжить в этой войне и благополучно отпраздновать победу. И естественно, ему очень хотелось стать офицером.

Гербер добросовестно осваивал новый учебный материал. Много времени отводилось изучению устава корабельной службы, который строго регламентировал жизнь любого моряка и являлся своего рода библией для любого формалиста. И хотя все статьи устава были написаны достаточно обстоятельно, обер-лейтенант, резервист, учитель по профессии, подробно комментировал и разъяснял их курсантам.

Гербер не проявлял особого усердия в изучении уставов. Коппельман же, напротив, заучивал наизусть целые статьи и тем самым заслужил множество похвал от обер-лейтенанта. Другие преподаватели тоже выделяли Коппельмана: одни – за прилежание, другие – за его высокую награду.

Гербер уделял основное внимание практическому материалу: азбуке Морзе, семафорной сигнализации, умению обозначать фарватер буями и правилам обеспечения безопасности плавания. Об этих вещах Коппельман, как и другие подводники, не имел ни малейшего представления. Курсанты же, которые, как Гербер, длительное время служили на надводных кораблях и курсировали вдоль побережья, уже разбирались в этих вопросах, и им оставалось только систематизировать свои знания.

***

Курсанты постепенно привыкали к мрачному старому зданию училища. В вестибюле стояли начищенные до блеска витрины с моделями кораблей. Разумеется, каждый должен был знать год строительства этих известных в истории кораблей, где они сражались и где погибли. Что-то зловещее было в этом пристрастии высших чинов нацистского флота к потопленным кораблям, которые в проведенных боях никогда не достигали сколько-нибудь значительных успехов.

Такое же чувство вызывали и вывешенные на самом почетном месте портреты высокопоставленных руководителей немецкого военно-морского флота. Например, здесь висел выполненный маслом портрет адмирала Шпее, который в 1914 году в течение одного дня погубил всю эскадру, себя и двух своих сыновей в совершенно бессмысленной операции. Потом висел портрет адмирала Шеера, чье бездарное командование сражением при Скагерраке всеми, хотя и неофициально, высмеивалось. Чтобы как-то сгладить этот провал, кайзер наградил его орденом.

В этой портретной галерее, несомненно, рельефнее других выделялся образ Альфреда фон Тирпица. С закрученными кверху усами и холодными гневными глазами, он смотрел на зрителя с таким выражением, словно собирался разразиться площадной бранью. Преподаватели старшего поколения на занятиях с благоговейным страхом вспоминали гросс-адмирала и всегда подчеркивали, что именно он вывел из спячки кайзеровский военно-морской флот и превратил его в мощную силу, создал сплоченный офицерский коллектив, преисполненный решимости и воли добиваться мирового великогерманского господства.

Гербер удивился, когда преподаватель заявил, что Тирпиц был известен не только как гросс-адмирал, но и как политический деятель. Его главным политическим советником в «великогерманском морском союзе» был капитан-лейтенант в отставке Вейер, тот самый, который позже издал справочник по военно-морским флотам.

Разумеется, в училище преклонялись и перед здравствовавшими тогда руководителями германского флота. На первом месте стоял доктор наук Эрих Редер, над которым посмеивались, что он пишет более толково, чем говорит. Адмирал причислял себя к школе Тирпица. С восемнадцати лет Редер находился на флоте и упорно взбирался по служебной лестнице вверх. Преподаватели с восторгом рассказывали его биографию, хотя ничего примечательного в ней не было. Адмирал все еще плыл под парусами Тирпица и убеждал Гитлера строить океанские корабли общим водоизмещением миллиард тонн, хотя этой концепции после потопления «Тирпица» уже был вынесен смертный приговор. Редер предпочитал заниматься историческими и теоретическими проблемами. А потому практиков, возглавляемых Деницем, большинство которых относилось к молодому поколению морских офицеров, не особенно ценили в Мюрвике.

Курсанты, конечно, не замечали этих разногласий между высшими чинами германского флота. На поверхности все было гладко, обучение шло по проторенному пути. Прусские военно-морские традиции, стереотипный образ мыслей, кастовость, расизм и шовинизм настойчиво вдалбливались в сознание молодых людей.

***

Прошел ноябрь. В итоге за месяц германские подводные силы отправили на дно вражеских и нейтральных судов общим водоизмещением 800 тысяч брутто-регистровых тонн. Для подводников это был еще один повод задрать нос выше, а для преподавателей – лишний раз напомнить курсантам о морской мощи великогерманского рейха, который стоит на пороге завоевания мирового господства.

Другим сообщениям в училище придавали мало значения. Наступающие войска вермахта практически вышли к Сталинграду и предгорьям Кавказа, преодолевая яростное сопротивление противника. Однако «русский колосс на глиняных ногах», вопреки всем пророчествам, не развалился. Он умело защищался и с всевозрастающей энергией наносил ответные удары. К большому изумлению руководителей стран оси Берлин – Рим, западные союзники высадились в Северной Африке, и немецким подводным лодкам не удалось нанести десантным судам противника заметного урона.

Ожидания Гербера, что из-за этого провала горластые подводники, вероятно, получат теперь назначения на надводные корабли, не оправдались. Напротив, начальник училища, вместо того чтобы дать обстоятельный анализ неудач подводного флота, в своей речи в актовом зале заявил, что подводные лодки являются решающей силой в достижении победы на море. Отмечая героизм и умение молодых подводников, он назвал среди них и Коппельмана.

Гербер считал такое заявление несправедливым. Действительно, еще никто из преподавателей никогда не сказал доброго слова о матросах, служивших на тральщиках. Всегда отмечалось только одно: минеры должны четко выполнять свои обязанности – и баста. Товарищи Гербера по специальности, которые занимались тралением мин в Северном и Балтийском морях, тоже возмущались таким отношением к себе. Они выжидали момента, чтобы отомстить. Вскоре такая возможность им представилась.

Как-то на занятиях обсуждали операцию «Везерюбунг», в результате которой немецкие войска быстро захватили Данию и Норвегию в 1940 году. Преподаватель с восторгом вспоминал в «славных днях», о смелом риске немцев и расхваливал Редера за то, что он, сидя в кабинете, разработал прекрасный план этой операции.

– Что послужило поводом для проведения операции «Везерюбунг»? – спросил преподаватель и сам себе ответил: – Англичане заминировали прибрежные воды Норвегии, чтобы наши суда не могли плавать между Нарвиком и германскими портами. Этими действиями они нарушили международное право по судоходству в нейтральных водах и вынудили Германию пойти на оккупацию Норвегии.

Один из курсантов возразил:

– Англичане не устанавливали минных заграждений, а только грозились сделать это. Они пошли на хитрость, чтобы ввести в заблуждение капитанов наших судов каботажного плавания. Это действительно является нарушением международного морского права, но незначительным.

Преподаватель смерил молодого человека внимательным взглядом и не произнес ни слова. Через час курсанта вызвали в канцелярию и заявили ему:

– Получайте проездные документы, собирайте свои вещи и возвращайтесь на фронт!

В морском училище не церемонились с теми, кто не хотел плясать под общую дудку. Деликатные вопросы допускались, критика – нет.

Курсанту реагировали на этот случай по-разному. Лишь немногие осмеливались заступиться за отчисленного товарища, при этом, правда, они очень осторожно подкрепляли свои доводы международным морским правом. Большинство же осуждало этот поступок и заявляло:

– Военно-морские училища предназначены только для избранных. Те, кто не подходит нам, подлежат отчислению. Этого требуют наши морские традиции. Будущий офицерский корпус должен быть монолитным. Дискуссии по вопросам права подрывают дисциплину.

Некоторые в своих суждениях шли еще дальше:

– Международное право, если уж о нем зашла речь, изобретение бумажных писак. «Право – это то, что полезно германскому народу», – учит доктор Геббельс. Это является точкой зрения нашего верховного командования. Всяких защитников международного права надо просто вешать! Уж слишком много мы говорим о нем!

Эти курсанты намекали на старого капитана, которому выпала на долю тяжелая миссия читать в военное время курс лекций по международному морскому праву. Капитан по образованию был юристом и почти все время служил на берегу. Своими изысканными манерами, благородной речью и внешним видом он очень отличался от других офицеров. Хельмут Коппельман относился к пожилому преподавателю с большой симпатией. Он вспомнил, как в первой лекции капитан рассказывал о Лондонской морской конференции, о том, как в 1930 году были определены обязательные правила при действиях подводных лодок против торговых судов. Германия признала эти требования в 1936 году.

Коппельман записал тогда, что при атаке торговых судов подводные лодки должны придерживаться положений международного права. Во время первой мировой войны подводные лодки отнюдь не придерживались этих правил. А сейчас? Та же самая картина. Коппельман уже мог судить об этом по собственному опыту. Дальше он записывал, что военные надводные или подводные корабли не имеют права топить торговое судно или делать его непригодным, прежде чем не доставят пассажиров, команду и судовые документы в безопасное место. При этом необходимо учитывать волнение моря, погоду, отдаленность берега или присутствие других судов.

И это требование во время войны не соблюдалось. В Лориане Коппельман читал на этот счет специальный приказ командующего подводными силами. В нем говорилось, что необходимо отказаться от любых попыток спасать команду тонущего судна, что это, мол, противоречит самым элементарным правилам ведения боевых действий по уничтожению вражеских судов и команд.

Капитан-лейтенант Тиме действовал строго в соответствии с данным приказом, когда он уничтожил корвет. Тем не менее Хельмут испытывал тягостное чувство. На занятиях разбирали положения международного права, а на практике их не признавали. Эту деликатную проблему преподаватель попытался выразить следующими словами: «Современное ведение войн отошло во многих пунктах от права. Несмотря на это, выполнение принятых в последнее время рекомендаций в рамках международного права остается, как и прежде, весьма желательным». И теперь это ставилось капитану в упрек.

Курс ораторского искусства вел молодой капитан-лейтенант со значком подводника. По традиции он отрастил кокетливую бородку. Говоря о тактике применения подводных лодок, он не преминул коснуться международного права.

– Спасение терпящих кораблекрушение? – спрашивал он себя и тут же отвечал: – Мы не всегда в состоянии проявлять заботу о спасении оставшихся в живых, а если быть точнее, то никогда. Новые корабли и суда можно построить сравнительно легко. Однако подготовить для них новые команды гораздо труднее. Поэтому уничтожение команд значительно важнее, чем потопление судов! – Капитан-лейтенант сделал паузу и вызывающе посмотрел на неподвижно застывших курсантов: – Нужно использовать все средства для успешного решения исхода войны, даже если к ним нельзя применить международное право…

Никто не проронил ни слова, ибо все понимали, что это последние указания командующего военно-морскими силами. Когда говорят пушки, право молчит!

Герхард Гербер чувствовал себя одиноким после гибели Хайнца Апельта. Ему очень хотелось быть почаще с Коппельманом, но тот вечерами подолгу засиживался вместе со своими товарищами-подводниками.

Чтобы чем-то заполнить свободное время, Герхард стал более основательно изучать историю войн на море. В библиотеке он нашел много литературы по этой теме. Здесь имелись также переводы солидных трудов и их оригиналы на иностранных языках. Последние предназначались для преподавателей, и на них ставились особые отметки.

Стремясь получить более глубокие знания по истории морских войн, хотя этого и не требовалось от курсантов, Гербер руководствовался желанием в чем-то превзойти своего друга. С чего начать? С истоков, конечно! Бранденбургский курфюрст Фридрих Вильгельм купил в Голландии пятнадцать фрегатов для каперства. У всех, кто был должен ганзейскому городу Гамбургу или королевству Испании, он изымал деньги с помощью пиратских набегов, надолго блокируя побережье должников. Последние упорно сопротивлялись и создавали для проводников своих торговых судов мощные группы кораблей – прототипы сегодняшних конвоев. Сравнение напрашивалось само собой. Затем курфюрст купил город Эмден, чтобы иметь базу в Северном море. Он построил судостроительные верфи и основал Бранденбургско-Африканскую торговую компанию, в которой большинство капитанов были голландцами. На Золотом Берегу (Гербер раскрыл атлас и принялся искать это место) была основана крепость Гросс-Фридрихсбург. Некий фон дер Гребен водрузил здесь бранденбургский флаг.

Чем, собственно говоря, занималась эта компания? Почему ее суда постоянно ходили к Антильским островам? Об этом в толстой книге со строгим готическим шрифтом ничего не говорилось. И в других книгах умалчивалось об этом. Герхард взял это на заметку и решил поговорить с доктором Феттером.

Позднее, когда Пруссии потребовалось много денег для сухопутной армии, флот и опорные базы пришли в упадок. Колонии в Африке были проданы за бесценок.

Фридрих Великий, которого генералы боготворили, ничего не предпринимал для развития флота. Лес составлял важнейшую статью экспорта. Король требовал, «чтобы каждое бревно реализовалось на рынке по самой высокой цене». При таких условиях флот, разумеется, не мог процветать.

Войны же свои Фридрих Великий позволял финансировать ведущей морской державе – Великобритании. В то время как Франция погрязла в длительных междоусобных войнах, англичане со спокойной совестью прибирали к рукам ее огромные колониальные владения. Высокое развитие промышленности и господство на мировых рынках способствовали превращению островного государства в мощную империю за счет ослабления Пруссии, Испании и Австрии.

Наполеоновского времени Гербер коснулся очень бегло. О несокрушимом господстве владычицы морей, о провале высадки французского десанта – обо всем этом Герберу было известно со времен учебы в гимназии. Кроме того, сравнение этих безуспешных попыток с неэнергичными усилиями германского военно-морского флота в 1940 году пробуждало в нем болезненные воспоминания. На экзамене об этом никто не спросит. На эту тему наложили табу.

Военно-морские силы возглавляли прусские генштабисты, которые приказывали муштровать матросов точно так же, как призывников в сухопутных войсках. Гербер вспомнил о бессмысленной муштре на Денхольме и понял, откуда была взята эта «традиция».

Усиление германского флота не прошло незамеченным. Английское правительство предпринимало все меры, чтобы помешать росту германского флота, но безуспешно. Накануне первой мировой войны Германия располагала внушительным военным флотом, состоявшим из четырнадцати тяжелых линкоров, четырех линейных крейсеров и семи новых крейсеров. Это был звездный час германского военно-морского флота, о котором все старые морские офицеры вспоминали с гордостью и тоской.

В начавшейся мировой войне против Германии выступили Франция, Россия и Англия, а позже – США. Британский флот ограничился вначале постановкой дальней блокады германского побережья, что уже имело исторический прецедент в стратегии адмирала Нельсона. Допустимость блокады по законам международного права была спорной, но Великобритания оставалась равнодушной, поскольку такие случаи происходили в истории морских войн.

Между тем, следуя совету своего морского министра, англичане попытались высадиться на Галлиполийский полуостров в Турции. Операция провалилась, правда, скорее из-за бездарности генералов, чем из-за отсутствия стратегического замысла. Морского министра Черчилля попросили освободить эту должность, что, впрочем, ничуть не помешало его дальнейшей карьере.

В Скагерраке адмирал Шеер попал в устроенную противником ловушку, но сумел благополучно из нее выбраться, затем снова влез в ту же самую западню и, вопреки всем предсказаниям, смог вернуться домой. Германские историки называли это сражение выдающейся победой кайзеровского флота. Однако и англичане претендовали на успех.

Гербер заинтересовался: кто же был прав? Он выждал удобный момент и положил боцману, который обслуживал библиотеку, пачку сигарет на письменный стол. Боцман на какое-то мгновение заколебался, но потом выдал ему запрещенную литературу при условии, что Гербер будет читать ее в здании библиотеки.

В немецких и английских источниках тоже подтверждалась мысль о том, что обе стороны одержали верх в этом сражении. Немцы говорили, что английский флот понес более серьезные потери, а англичане заявляли, что противнику не удалось прорвать блокаду и это в конечном счете, мол, предопределило поражение Германии. Одним словом, германский флот одержал победу при Скагерраке, а британский – в Ютландии.

Гербер настолько увлекся чтением, что не заметил, как в зал вошел капитан-лейтенант с кокетливой бородкой. Тем не менее он успел спрятать запрещенную книгу в ящик стола. Офицер обвел взглядом книжные полки и обнаружил отсутствие тома в одном из собраний сочинений.

– Ах, вот оно что! Курсанты интересуются сражением при Скагерраке, – сказал он и злобно усмехнулся. – Зайти бы нескольким подводным лодкам с тыла – и королевский военно-морской флот был бы полностью уничтожен.

***

1942 год подходил к концу. В декабре германские военно-морские силы потопили много вражеских судов. Накануне Нового года преподаватели и курсанты пребывали в приподнятом настроении. Начальник училища в своей приветственной речи отметил, что для Германии в ее морской войне по-прежнему складывается более благоприятная обстановка, чем для противника.

Однако никто даже не предполагал, что именно в эти часы над командованием военно-морского флота пронесся мощный грозовой шквал, последствия которого оказались чрезвычайно тяжелыми.

24 декабря разведка обнаружила английский конвой, двигавшийся из Шотландии в направлении Северного моря. Хотя он состоял лишь из четырнадцати транспортных судов, его усиленное охранение свидетельствовало о том, что перевозится очень важный военный груз для Советского Союза.

Редер не хотел упустить своего шанса. Правда, командование военно-морского флота все еще тяжело переживало неудачу 2 июля, после чего Гитлер отозвал все соединения кораблей и приказал Деницу уничтожить конвой подводными лодками.

Прошло пять дней, а Гитлер все еще не выразил своего мнения относительно предложенного ему Редером плана. Наконец 30 декабря, когда конвой уже достиг Баренцева моря, он дал свое согласие.

Вице-адмирал Куммец вышел со стороны Альты на своем флагманском быстроходном крейсере «Хиппер» в сопровождении менее быстроходного «Лютцова» и шести эскадренных миноносцев. Погода в предновогодний день была отвратительной. Бушевал сильный шторм, вокруг лежала густая пелена тумана. Временами немецкие моряки обнаруживали отдельные суда, но они снова исчезали за плотной серой завесой. Наконец немцам удалось установить, что конвой охраняется десятью кораблями, в том числе пятью эсминцами. Через три часа Куммец потопил два вражеских корабля и нанес тяжелые повреждения флагману британских эскадренных миноносцев «Онслоу». На основании этого в Берлин была направлена оптимистическая радиограмма. Но положение резко изменилось, когда к конвою подошли британские крейсера «Ямайка» и «Шеффилд». В результате завязавшегося боя эскадренный миноносец «Экольд» получил серьезные повреждения и затонул со всей командой. «Хиппер» тоже сильно пострадал. Воспользовавшись боем между кораблями, транспортные суда противника спокойно ушли в Мурманск. Куммец же прекратил боевые действия и взял курс на базу. Операция «Радуга» провалилась.

Чтобы избежать преследования, немецкие корабли соблюдали абсолютное радиомолчание. В то же самое время в Альте из-за сильной снежной бури была потеряна радиосвязь. Таким образом, и в Берлине, и в Растенбурге – главной ставке фюрера – все были полностью уверены в успехе операции.

Когда же поступило сообщение информационного агентства Рейтер о происшедшем морском сражении, в Берлине все пришло в движение, но разобраться сразу ни в чем не могли. Ясно было одно: 1943 год очень плохо начинался для Редера. Гитлер бушевал от ярости, он обвинил командование военно-морского флота в том, что его преднамеренно обманули.

Среди командования царило замешательство. Связь с Альтой все еще не была восстановлена, и Редеру потребовалось несколько дней, чтобы он смог разобраться, что же на самом деле стряслось с его кораблями.

Встреча с Гитлером 6 января в «волчьем логове» проходила в крайне неблагоприятной для Редера атмосфере. Гитлер в бешенстве смахнул со стола все объяснительные рапорты, в которых были ссылки на плохую погоду, и приказал демонтировать все крупные корабли.

Отставка Редера была предрешена. В очень обстоятельной докладной записке командование военно-морских сил пыталось спасти флот, но Гитлер не захотел и слушать об этом: опасное положение под Сталинградом и в Северной Африке требовало мобилизации всех резервов.

***

Об этих фактах и решениях официально, конечно, ничего не сообщалось, но о них по каким-то каналам стало известно в Мюрвике. Курсанты чувствовали на себе всевозрастающее беспокойство и раздражение некоторых преподавателей. 30 января, в день, когда ежегодно отмечался приход нацистов к власти, напряжение в училище спало. Раздался сигнал горна на построение курсантов в актовом зале. Правда, он прозвучал в неурочное время. Через четверть часа перед курсантами появился начальник училища. Лицо его было серьезным. Он выждал немного и без всяких вступительных слов произнес:

– Фюрер и верховный главнокомандующий вермахта освободили сегодня гросс-адмирала Редера от занимаемой должности по его личной просьбе. Новым главнокомандующим флотом назначен адмирал Дениц, одновременно ему присвоено звание гросс-адмирала. Гросс-адмирал Редер займет пост генерального инспектора военно-морских сил.

Старый офицер с трудом сдерживал волнение. Ведь с 1929 года он служил под началом Редера, уже много лет устраивал для него смотры курсантов – и вдруг эта перемена. Последствия этой смены власти можно было легко предвидеть. Став генеральным инспектором, Редер фактически терял всякое влияние. Дела военно-морского флота теперь полностью переходили в руки Деница, который сохранял за собой должность командующего подводными силами.

Да, назначили Деница! На совещании у Гитлера рассматривалась и другая кандидатура – адмирала Карлса. Однако фюрер предпочел национал-социалиста Деница, который к тому же боготворил его. Поэтому представители старшего поколения относились к новому главнокомандующему скептически. В их глазах Дениц был выскочкой, карьеристом. С 1935 года он сделал сногсшибательную карьеру и обогнал в чинах и должности многих более достойных повышения претендентов. Он открыто пропагандировал неразрывную связь военных с политикой. А военные старой школы, верные девизу времен империи, считали, что офицер не должен заниматься политикой.

Молодое поколение думало иначе. После окончания занятий капитан-лейтенант подсел в столовой к своим воспитанникам и даже заказал для всех за свой счет пиво.

– Обратите внимание, молодые люди, на то, что произойдет в ближайшем будущем, – заявил он. – Дениц наведет порядок. На высокие посты будут назначены другие люди. Когда-то ведь и молодые офицеры должны получить свой шанс. Не корабли, а старых адмиралов надо сдавать в металлолом. Дениц – тот человек, который сможет снова активизировать боевые действия на море!..

Большинство курсантов придерживались такого же мнения, особенно подводники. Дениц был их человеком.

***

Герхард не мог так быстро свыкнуться со сменой руководства, как Хельмут Коппельман. Гербер никак не мог понять, почему Редер, которого еще совсем недавно обожествляли и превозносили как эталон добродетели, через день бесследно исчез с горизонта. Для сухопутных войск это не было чем-то чрезвычайным, но для военно-морского флота такая практика была внове.

Герхард пребывал в смятении. Раньше он обсуждал все со своими друзьями, и вместе им легче удавалось разобраться в самых сложных ситуациях. Сейчас все изменилось. Неизвестно почему, но он чувствовал, что они с Хельмутом все больше отдаляются друг от друга, хотя и видятся каждый день. Правда, теперь редко случалось, чтобы они долго оставались вдвоем. Да, их связывала совместная учеба в гимназии, работа в трудовом лагере, тяжелые дни военной службы на Денхольме. Но сейчас, оказавшись вместе, друзья вдруг почувствовали, что они стали совсем другими. Сознание этой перемены причиняло Герберу острую боль, и, чтобы облегчить свое положение, он стался проводить свободное время в библиотеке.

Продолжая знакомиться с историей морских войн, Гербер узнал, что после неудачного сражения при Скагерраке германский линейный флот сошел со сцены. Корабли в бездействии стояли на рейде в Шиллинге, перед Вильгельмсхафеном. Хоть немецкий флот и представлял собой большую силу, он не осмеливался входить в Северное море, которое кишело минами. Там действовали только тральщики, подводные лодки и торпедные катера. В честь храбрых минеров пели хвалебные песни. Без тральщиков ни одна подводная лодка не могла вести боевые действия.