Текст книги "Что мне приснится (СИ)"

Автор книги: Георгий Паксютов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Паксютов Георгий Давидович
Что мне приснится

Что мне приснится, роман

Глава первая

Часть первая

Куда ни глянь, до самого горизонта – поле после жатвы усыпано золотистыми стогами сена. Щедрая и ласковая земля дает урожаи обильно, сторицей вознаграждая крестьян за их нелегкую работу. Само небо как будто радуется, наблюдая эту умиротворенную картину, и оттого даже выглядит иначе, чем в городе – каким-то особенно насыщенным синим цветом напоен его свод, и особенно внушительными выглядят громады его облаков. Солнце пригревает ласково и нежарко, а ветра, приходящие сюда по открытому пространству со всех четырех сторон света, несут в себе приятный аромат полевых трав. Здесь и только здесь человек живет в гармонии с природой – и с самим собой.

Если кто-то представляет себе деревенскую жизнь примерно так, то он очень сильно ошибается.

Насчет нищенских условий жизни крестьян, которые вынуждены работать с утра до ночи, чтобы не умереть с голоду – в прямом смысле этих слов – я себя не обманывал. Честно говоря, мне и не было их жалко; что меня беспокоило по-настоящему, так это то, как все это выглядело. И пахло.

Крестьянские домики-полуземлянки были похожи, как один, и все выглядели в равной степени некрасиво. В силу своего достатка, здешние обитатели сооружали себе жилища, используя любой попавшийся им материал – проще сказать, любую рухлядь. Эстетические качества построек для них явно стояли не на первом месте.

Вдобавок сильно пахло всем тем, что бережливые крестьяне использовали в качестве удобрения на своих участках.

На это зрелище я смотрел весь день, но глаза отказывались привыкать к подобному. Каждая секунда была испытанием для моего терпения, но поделать с этим я ничего не мог. Даже пойти, чтобы отвлечься, тут некуда, кроме только местного трактира. Может быть, действительно зайти пообедать? Есть не хочется, но что еще делать.

Мне невольно представился обеденный зал: дрова потрескивают в очаге, посетители ведут неторопливый разговор, услужливый трактирщик встречает с дороги. Настолько услужливый, что, даже приняв заказ, не отходит, а задает новые и новые вопросы...

Какой ужас. Может быть, всё-таки не стоит?

Я отвел взгляд в сторону, и впервые заметил пристально смотревшую на меня девочку, очевидно, дочь кого-то из местных. Одетая в отрепье, неумытая, даже словно посеревшая от впитавшейся в кожу грязи, здесь она все равно радовала глаз – как пыльный цветок подорожника, пробившийся прямо между камней мостовой. Ребенок есть ребенок, родился он в хлеву или в роскошных палатах.

Я пару мгновений глядел на девочку, а потом неловко улыбнулся ей, желая продемонстрировать свою приязнь. Девочка как будто бы ненадолго задумалась над происходящим, а потом вдруг издала истошный вопль и со всех ног припустила прочь.

Хватит с меня этого места.

Трактир находился на самой окраине деревни, поближе к единственной в окрестностях настоящей дороге. Это здание сильно отличалось от прочих, и в лучшую сторону. Легко поверить, что торговля алкоголем – это важнейшая статья экономики государства. Некоторые крестьяне доставали денег на водку, не имея хлеба на завтрашний день, в чём государство их только поощряло. Что можно было сказать наверняка, пили не от хорошей жизни.

Буквально перед самой дверью меня охватил порыв развернуться и уйти. Я представил, как вхожу в зал, полный подвыпивших мужичков, все разом оглядываются на меня... Но ведь это ничего особенного, не волен ли я делать что хочу и где захочу?..

За какую-то секунду, пока я подошел к двери и открывал ее, мое дыхание резко сбилось, но увиденное в зале оказалось лучше некуда: посетитель был всего один, широко улыбающийся неизвестно чему здоровяк за столом возле стены, торговец, наверное. Трактирщик, угрюмый усатый мужик, при моем появлении скорчил недовольную мину, не глядя в мою сторону. Это тоже к лучшему – такой точно не станет донимать расспросами о виденном в далеких краях.

Тучный трактирщик не меньше минуты после того, как я вошел, продолжал нарочито сосредоточенно протирать грязную посуду какой-то ещё более грязной тряпкой.

В зале было довольно темно – несколько маленьких окошек, затянутых белесым пузырем, давали минимум света. Огонь в очаге не разводили, оно и понятно – незачем тратиться, когда посетителей так мало. Глянув на улыбчивого мужчину у стены, я заметил, что перед ним на столе, кроме мисок и кружки, стояла и свеча. Надо тоже себе попросить.

Наконец трактирщик, не торопясь, подошел ко мне. Я расположился за столом недалеко от входа. В наброшенном дорожном плаще я выглядел как обычный странник.

– Чего будешь? – буркнул трактирщик. Видать, оглядел меня и счел, что взять с такого гостя особо нечего.

Меня охватило раздражение. Я без того был утомлен, и терпеть подобное пренебрежение было невмоготу – кроме того, с людьми легче держаться, когда поставил себя выше их.

Не говоря ни слова (в то время как мое сердце заколотилось быстрее) я отстегнул от пояса перевязь и положил на стол рядом с собой – так, чтобы он не мог не заметить рукоять меча с нанесённой на неё печатью Ордена. В конце концов, может, я и приличный обед таким образом получу.

Краем глаза я заметил, что другой посетитель напрягся и теперь смотрит на меня – тоже разглядел печать, значит.

Трактирщик остолбенел и простоял несколько секунд, вытаращив глаза, потом перевел испуганный взгляд на меня. Я посмотрел на него в ответ, изображая непоколебимое достоинство на своем давно не бритом, неумытом лице – в то время как внутри я воспринимал происходящее как тягостную обязанность. Наконец трактирщик что-то протараторил изменившимся голосом, что я пропустил мимо ушей – это не могло быть ничего, кроме извинений и заверений в скорейшем и наилучшем обслуживании. Я кивнул. Трактирщик быстро засеменил прочь.

Не успел я выдохнуть, как передо мной очутился тот самый тип, который был в трактире до меня; не спрашивая позволения, он вольготно расположился за моим столом, напротив меня. Я успел заметить, что у его пояса, по левую и по правую сторону, в ножнах лежали два меча. Само по себе то, что торговец или путешественник имеет при себе оружие, было не удивительно. Слегка удивляло то, что меча было два.

Непрошеный собеседник был очень высок, с виду постарше меня – может, лет тридцати. У него был цветущий вид, иначе и не скажешь. С его здорового, самодовольного лица не сходила улыбка. Он смотрел прямо в глаза с уверенностью, которой я мог только позавидовать.

После короткой паузы, в течение которой я не знал, что сказать и нужно ли что-то говорить, а он, казалось, был увлечен какими-то собственными мыслями, он улыбнулся еще шире, слегка наклонился в мою сторону и спросил:

– Я вижу, вы принадлежите к Ордену. Недавно в этом месте, да?

Я кивнул. Пускаться в объяснения я хотел меньше всего.

– И раз уж здесь человек Ордена, то наверняка по заданию?

Я чуть не начал мотать головой, чтобы отогнать воспоминания, нахлынувшие при этих словах. И без лишнего напоминания я то и дело мыслями возвращался к своему глупому, наивному поступку и последовавшей за ним суровой выволочке, после которой я был временно выведен за штат. Бывают такие неприятные воспоминания, притом не воспоминания о горестных ударах судьбы, а о своих же, часто мелких, просчетах и ошибках, которые раз за разом лезут в голову, причем какая-то неподотчетная тебе часть сознания со странным наслаждением впускает их снова и снова.

Объяснять все это незнакомцу я уж точно не хотел, и поэтому снова кивнул.

– Да...

– Ясно. Ну, а какие у вас бывают задания – это все знают.

Я не принимал решения – за меня сработали рефлексы, выработанные за годы подготовки. Я сделал единственное, что было возможно – вместе со стулом откинулся назад, на пол. Лезвие меча рассекло воздух там, где еще полсекунды назад была моя голова; скорость удара показалась просто сверхъестественной.

Я метнул в нападающего нож, который ещё в падении начал доставать из потайного кармана на груди, с внутренней стороны рубашки. Удивительно быстрым и мощным движением – притом каким-то... спокойным – он отбил летящий в него нож, но я воспользовался моментом, чтобы рвануться вперед, перевернуть на него стол и под таким прикрытием подобрать свой упавший меч. Если бы в какой-то момент я потерял хотя бы долю секунды, то не успел бы подобранным мечом, даже не вытаскивая его из ножен, отразить очередной обрушившийся на меня удар. Помня о том, что у противника два меча, я отпрянул, в движении извлекая из ножен собственный клинок.

Нападавший спокойно стоял напротив меня, нацелив в мою сторону мечи в каждой руке. Он по-прежнему улыбался – и теперь хорошо видно было, что улыбается он самому себе.

– Давно уже у меня не было стоящего противника... заскучал, – проронил он, а потом, глядя в мое лицо, добавил, – может, уравнять положение?

Не говоря ни слова, я взял в свободную левую руку стул, просунув пальцы в зазор между спинкой и сидением. Тяжеловато – но уж точно не тяжелее, чем настоящий щит.

Мой противник засмеялся. У него был приятный смех.

– Правильно, подыгрывать я и не собирался.

С этими словами он бросился вперед. Какое-то время мы ожесточенно рубились – хотя нет, ожесточенно сражался только я, на пределе своих сил отражая его мощнейшие, быстрые удары. Он же, казалось, был расслаблен, продолжая улыбаться, как мальчик во время веселой игры.

Очередной выпад, который я встретил своим импровизированным щитом, был так силен, что пробил и спинку, и сидение стула, чудом не задев мою руку. Я выпустил обломки из рук и снова подался назад – теперь в паре шагов за моей спиной была лестница на второй этаж.

Я ловил ртом воздух, пока он, не торопясь, стряхнул деревяшку со своего меча.

Следующее движение было таким быстрым, что я никак не успевал среагировать. Брошенный меч со свистом пролетел на ладонь от моей головы – а мог бы лететь прямо в неё. За моей спиной кто-то, чьего приближения я не услышал в пылу схватки, упал на ступени лестницы.

Я обернулся. Совсем рядом со мной лежал одетый как горожанин мужчина; брошенный меч вошел в его грудь не меньше, чем на половину длины клинка (какой же силы был бросок?), и последней паре ступенек он не шагал, а скатился. Он лежал на спине. Это был мужчина средних лет, средней комплекции, бородатый. В глаза бросались признаки измождения или, вернее, серьезной болезни – кожа была очень бледной, тут и там виднелись разных размеров кровоподтеки...

Мужчина, по-прежнему не издавая ни звука, начал подниматься на ноги.

В следующее мгновение резкий удар меча лишил его головы. Мой противник оказался совсем рядом со мной, воспользовавшись тем, что я отвлекся.

Я отпрянул в сторону, выставив перед собой клинок.

– Повремени, – не оборачиваясь в мою сторону, бросил он, и пошел вверх по лестнице.

Отрубленная голова лежала почти под самыми моими ногами – отрубленная в тот момент, когда её владелец поднимался с торчащим из груди мечом.

Я начал догадываться, что здесь происходит.

Немного помедлив, я тоже пошел вверх по лестнице, обойдя лежавшее на ступенях обезглавленное тело.

В коридоре, с обоих сторон которого находились комнаты для постояльцев, лежали еще три тела, все обезглавленные. В отсеченных головах были заметны те же черты, что и у того, что остался лежать внизу.

Мой странный противник вышел из одной из комнат, в дальнем конце коридора. На мечах в его руках были темные следы крови.

– Все, тут больше никого – включая трактирщика. Он сбежал сразу... наверняка его работа.

– Ходячие мертвецы...

– Да, – мечник подтвердил мою догадку.

Как ни в чем ни бывало, он подошел ко мне. Его руки, по-прежнему сжимающие обнаженные мечи, были опущены; он, казалось, был расслаблен.

– На улице их гораздо больше. Иди за мной – поодиночке каждый из нас может не справиться.

Не задерживаясь, он зашагал вниз по лестнице. Я стоял в полном недоумении – откуда ему всё это известно? почему он так странно себя ведёт? не резоннее ли атаковать его, пока он снова не напал на меня – когда он, как кажется, ослабил оборону?

– Меня зовут Орест, – послышалось с лестницы.

Поколебавшись, я пошел за ним.

Часть вторая

Как он и сказал, перед зданием была толпа. Они окружали здание полукольцом. На них всех были заметны те же признаки, что и на обезглавленных в трактире, но еще более выраженные – без преувеличения, в гроб краше кладут. Одежда, насколько можно было судить, на них была не крестьянская. Они медленно приближались, и их движения не были похожи на движения зверя или человека – скорее на движения марионетки в кукольном театре.

– Все не местные. Крестьяне ничего не замечали или предпочитали не замечать... Гости, торговцы или просто проезжие люди. Где-то тут он их прятал.

Орест, улыбаясь, оглянулся на меня.

– Не мое дело указывать профессионалу, но эффективнее всего будет отрубать голову.

Я кивнул.

– Ну что, поработаем... Нам ещё надо будет поговорить после.

Он двинулся вперед. Я держался немного позади, в том числе и ради предосторожности. Остерегался, конечно, именно его.

И в этом определенно был прав – Орест был страшен в бою, и сейчас это было еще яснее, чем я мог оценить в поединке. Некоторые из наших противников, кем бы они ни были, имели при себе оружие, но не пускали его в ход – с неожиданной скоростью они бросались вперед, стремясь сбить жертву с ног и растерзать ее уже на земле. Орест, однако, не был жертвой. Предугадывая движения нападавших, он с невероятной легкостью уклонялся от их атак и точными, бережливыми движениями ювелира наносил удары, после которых головы его врагов катилась с плеч. С мечами в каждой из рук он обращался, по-видимому, одинаково хорошо. Я по-прежнему держался за ним, по одному управляясь с теми, кто пытался обойти его и ударить со спины, и даже это мне удавалось делать с огромным трудом.

Очередной нападавший встретил мой меч рукой, изменив направление удара, который должен был снести ему голову. Удар был силен, так что клинок рассек руку на два лоскута и вошёл в его грудь справа. Я попытался высвободить меч, но он слишком крепко увяз в плоти противника – который продолжал движение в мою сторону, буквально насаживаясь на пронзившее его лезвие.

Мертвец повалил меня навзничь, сам падая на меня сверху. В нем было гораздо больше силы, чем в обычном человеке.

Его лицо нависло прямо над моим. Он распахнул свой рот, вероятно, собираясь терзать меня зубами. Из его рта омерзительно несло гнилью – наверное, так должна пахнуть смерть.

Оружие врага нужно обращать против него самого. Не думая, я подался вперед и укусил мертвеца за нос. Нос остался у меня во рту.

Мертвец на мгновение застыл, словно бы удивленный происходящим. Воспользовавшись ситуацией, я наконец дотянулся до еще одного ножа, который лежал у меня в сапоге. Сжав его в левой руке, я изо всех сил ударил мертвеца в висок, с хрустом погрузив в него лезвие на всю его длину. Этого оказалось достаточно. Я оттолкнул от себя безжизненное тело и извлек из него свой меч. Только теперь я заметил, что во рту у меня до сих пор остаётся откушенный нос, и с отвращением выплюнул его.

Орест уже добивал последних мертвецов. При виде того, как он орудует, словно жнец в поле, мне подумалось, что ему с самого начала не очень-то нужна была моя помощь. А ещё – что ни один человек не может так сражаться.

Когда все было закончено, Орест не торопясь подошел ко мне. Что-то в его лице напомнило о том, как он напал на меня еще совсем недавно.

– Что здесь произошло? Кто ты такой и почему нападал на меня?

Орест усмехнулся.

– Твои вопросы заставляют меня поверить, что здесь произошло просто удивительное совпадение. Скажи мне, рыцарь Ордена – ты ведь не по заданию здесь?

Я кивнул. Широко раскрыв глаза, Орест покачал головой.

– Тогда что ты делаешь здесь?

– Я... Я отстранен, выведен из штата. Я оказался здесь по случайности. Я не понимаю, что тут произошло.

– Что произошло? Полагаю, произошло следующее. Трактирщик – если его можно так назвать, он, несомненно, стоит за произошедшим – увидел печать на твоем мече и решил, что тебя послали за ним. Он поспешил скрыться, заодно разбудив этих своих слуг... Это должны быть постояльцы, которым он подавал какой-то яд, а после прятал до поры. Я ничего этого не знал и, когда увидел твою печать, решил, что тебя послали за мной. Дальше сам знаешь. Я решил убить того, кого послали убить меня. Прошу прощения за мою ошибку, – Орест шутливо поклонился, но, когда он продолжил, его голос был серьезен, – Разобраться между собой мы ещё успеем. Сейчас я вот что тебе предлагаю, отстраненный рыцарь – догоним "трактирщика". Разберёмся в том, что действительно происходит.

Я не нашелся, что ответить, и спросил просто:

– Как ты можешь знать все это?

– Я много повидал, и в последнее время сталкивался с похожими случаями. Я охотник на вампиров... и прочих приравненных к ним лиц. Твой коллега, в каком-то смысле.

Это были странные слова – но не более странные, чем все происходящее.

– Ну так что скажешь?

Я глубоко вздохнул и отвел глаза в сторону. Этот странный человек напал на меня с оружием в руках и сейчас полагает, что я вот так просто все забуду и пойду вместе с ним?

В деревне поднялась суета. Крестьяне, переждавшие побоище в своих домах – как будто за такими стенами они были в безопасности – высыпали на улицу. У некоторых в руках были факелы. Что, они думают, здесь происходит?

К своему удивлению, я заметил, что мое сердце колотится – но совсем не так, как обычно. Сейчас оно разгоняло здоровую кровь по чувствующему свою силу телу. Я с наслаждением дышал полной грудью. Впервые за долгое время я чувствовал себя на своем месте.

Крестьяне по-прежнему суетились на улице, что-то выясняя между собой. Видно было, что некоторые из них погасили свои факелы – скорее всего, посчитав, что ситуация не требует таких расходов.

Я оглянулся на Ореста. Он по-прежнему выжидательно смотрел на меня.

– Я пойду с тобой.

Орест растянул губы в широкой улыбке:

– Замечательно.

Он развернулся и зашагал в сторону конюшни, которая была пристроена к трактиру.

– Мы потеряли немало времени, пока махали мечами. Он наверняка взял коня, и сейчас должен быть уже далеко отсюда. Посмотрим, не найдется ли там пара коней и для нас.

Некоторое время я смотрел ему в спину, а потом крикнул вдогонку:

– Почему ты решил, что я приходил за тобой? Кто ты такой?

Орест остановился и развернулся ко мне. Не в первый раз мне показалось, что его фигура, внешне расслабленная, рождает впечатление потаенной угрозы.

– Я наполовину вампир.

Я вздрогнул. Орест был серьезен... к тому же его слова объясняли его нечеловеческую силу.

– Почему тогда ты охотишься на вампиров?

На этот раз в его голосе чувствовалось веселье:

– Охотиться на людей значительно менее интересно.

Часть третья

Конюшня оказалось пуста, но у крестьян удалось выторговать двух недурных лошадей. Разговаривал в основном Орест, я держался в стороне. Он явно умел располагать людей к себе.

Послушавшись совета, крестьяне свалили тела в кучу и подожгли. Наверняка предварительно обыскали – этот народ ничего не выпускает из рук, иначе и не проживешь.

Допытаться, в какую сторону сбежал "трактирщик", не смог даже Орест – если кто-то его и видел, то боялся или по какой-то другой причине не хотел говорить. Отсюда он мог поехать в какую угодно сторону, и уже должен был преодолеть немалое расстояние.

Не зная, куда именно нам ехать, мы решили направиться в ближайший город, Дит – даже если он бежал не туда, там в любом случае можно будет найти связанных с ним людей, поставщиков, например. Выехали без промедления; не сбавляя скорости, было возможно добраться до города еще до рассвета завтрашнего дня.

Мы, однако, переоценили полученных от крестьян лошадей. Уже вскоре после того, как мы выехали, они начали уставать, и, покрыв едва половину пути, пришлось остановиться на ночлег – главным образом для того, чтобы дать лошадям отдыха. Ничего съестного мы с собой брать не стали, но я все равно развел костер.

Орест сидел у огня, широко улыбаясь. Нуждается ли он в пище? А во сне?

Уловив мой взгляд, он улыбнулся еще шире.

– Я люблю огонь.

Я должен был задать ему много вопросов, но слова не шли с языка. Он заговорил сам.

– Чувствуешь ли ты ко мне вражду из-за того, кто я есть?

Я подумал, что Орест едва ли раскрывает людям правду о себе – правду, в которой мне не приходилось сомневаться, повидав его в бою. Отчего-то мне он ее раскрыл.

– Нет, – я ответил искренне. – Это ничего не значит для меня – до тех пор, пока на тебя мне не укажет Орден.

Орест осклабился, обнажив зубы. Я вспомнил, с каким трудом держался против него, бившегося вполсилы, и добавил, тоже вполне искренне:

– Надеюсь, этого не случится.

– Как получилось, что тебя вывели из штата?

Во время погони и сейчас, во время разговора, я отвлекся от своих тягостных мыслей, но сейчас Орест, того не желая, напомнил мне о них. Я все-таки решил ответить правдиво, хотя и не ждал никакой реакции, кроме непонимания, если не насмешки.

– Я... общался с актерами. С труппой, в столице. Проводил с ними много времени. Лицедейство считается грехом, не особо тяжким, но за то, что я мог повредить репутации Ордена, меня наказали.

Орест удивленно смотрел на меня. Я не решился бы рассказать об этом никому, но сейчас продолжал:

– Это было совсем недавно... Наказание сопровождалось временным выводом за штат. Может, с кем-то другим обошлись бы мягче, но я, кажется... не на самом хорошем счету.

– Сдается мне, когда-нибудь к актерам будут относиться по-другому. Но для чего тебе связываться с такими людьми?

Глаза Ореста смотрели на меня с любопытством, сам он казался сейчас по-настоящему оживленным – таким я видел его с оружием в руках.

Задумавшись над ответом, я ощутил горечь. Мне живо представился час моего позора – впечатление, которое заставляло меня вспоминать обо всех своих ошибках и неудачах. Что-то в глазах моего собеседника все же побудило меня ответить, и я, скрепя сердце, произнес:

– С детства я любил представлять себя другим человеком или на другом месте... Я несчастливый человек, и мне думалось, что лицедейство позволит мне забыть о моих горестях. Сбросить их, переодевшись в чужую шкуру – как это делают актеры.

Как только такие слова сошли с моих губ? Но Орест смотрел на меня серьезно, с легкой улыбкой.

– Теперь я точно вижу, что мне достался необычный спутник. Тем интереснее становится поход.

Он протянул руки к огню и говорил, глядя теперь не на меня, а на костер:

– Судьба сделала меня не таким, как люди вокруг меня. Я мог бы жить, смешавшись с ними. Я мог бы жить их жизнью – но их жизнь для меня ничего не стоит. Я люблю охоту, потому что в ней проявляется то, что есть во мне особенного. Сейчас я отправился в путь так легко, потому что давно уже не мог найти подходящей цели, и я рад, что ты на моей стороне.

Он снова посмотрел на меня и добавил:

– То, что есть во мне особенного, вызвало бы страх и ненависть любого, кому бы я это открыл. Но я только тем и живу, что проверяю свои пределы. Я люблю хорошую охоту... Ты тоже ее любишь. Я видел, как твои глаза горели, когда ты бился со мной насмерть. Мы в этом похожи – и не только в этом.

Я молча слушал то, что он говорил мне.

– То, в чем ты отличаешься от других, и составляет твою жизнь. Скрывая это в себе, я бы не жил.

Я энергично закивал, как бы давая понять, что целиком согласен с его словами, да и сам всегда так думал. Впрочем, эти слова действительно легли на мою душу, хотя я не ожидал такого услышать.

Орест засмеялся, а потом легко встал, распрямившись в полный рост.

– Я не нуждаюсь во сне так, как обычные люди. А тебе советую поспать пару часов до рассвета, все равно лошадям еще требуется отдых. Можешь не беспокоиться... ни о чем.

Мы потушили костер, и я постелил для себя попону совсем рядом с кострищем – от углей распространялось почти столько же приятного тепла, сколько от горящего огня.

Обычно я засыпаю очень долго, оставаясь в темноте и в одиночестве – наедине с собой и своими гнетущими мыслями. Сейчас же узкая и грубая попона, постеленная на голой земле, казалась мне куда удобнее пуховой перины. Усталость от полного событий дня охватила меня, и я почти мгновенно погрузился в тягучий полусон, воспринимая приглушенные звуки окружающего мира на периферии своего сознания.

Я не единожды проезжал через Дит, последний раз – совсем недавно. Великий по меркам жителей этой округи, город был совершенно не сравним со столицей. Если подумать, он был устроен так же, как все вспоминавшиеся мне провинциальные города – одна длинная, вытянутая улица, к которой примыкают более мелкие, а на окраине дорога резко уходит вниз или вверх по склону холма.

Дит – небогатый город. Есть ли в стране хоть один богатый город, кроме столицы? Даже ребенок сможет без труда обойти его пешком от края до края. Найдем ли мы там того, кого ищем? Что мы от него узнаем? Зачем вообще я ввязался во всё это? Об этих вещах я толком не задумывался в течение дня, и сейчас задумываться не хотел.

В прошлый раз, останавливаясь в Дите, я искупался в холодных водах озера Коцит за чертой города и простудился. Я знал, что простужусь – я легко простужаюсь – но в жаркий вечер не выстоял перед искушением.

Негромкое пение цикад в высокой траве стало совсем не различимым, уступив место легкой пустоте, и я понял, что засыпаю. Спокойно засыпаю – когда рядом со мной кровожадный охотник, не человек даже, с которым я сегодня же бился с оружием в руках...

А еще я понял, что никогда и ни с одним человеком мне не было так легко и приятно, как с Орестом, которого я знал всего один день.

Глава вторая

Часть первая

– Ворованные цветы лучше принимаются, – сказал Орест. – Такая примета.

В его руках был цветок, вырванный им с корнем из маленькой клумбы, которую владелец одного из домов на окраине Дита устроил в своем дворе – рукой подать от главной дороги. Меня бы удивила такая легкомысленность, если бы наши клячи в любом случае не требовали передышки перед последним участком пути.

Цветок был красивый, неизвестного мне вида: длинные и тяжелые лепестки, фиолетовые с внешней и зеленые с внутренней стороны.

– Было бы, где посадить.

– Конечно, негде, – Орест скупым движением бросил цветок на землю. – Время идти дальше.

Моя лошадь недовольно всхрапнула, когда я встал на стремя и поднялся в седло.

Дома жителей городских окраин, на первый взгляд, ничем не отличались от деревенских; менее заметные признаки, вроде той цветочной клумбы, все же указывали на их больший достаток.

– Ты уже бывал в Дите, – утвердительно сказал Орест.

Я уже упоминал об этом раньше.

– Да.

– Поставки должны были идти под государственным контролем – таковы правила торговли алкоголем. Займись этим.

– А ты? – с удивлением спросил я.

Орест оглянулся на меня. Наши лошади шли шея в шею.

– Я знаю в городе... осведомленное лицо. Будет полезно с ним переговорить. Сам понимаешь, он может настороженно отнестись к представителю Ордена, так что лучше мне встретиться с ним самому.

– Хорошо.

Полдень уже давно миновал, но дни сейчас долгие – светло будет до позднего вечера. Меня слегка подташнивало: должно быть, оттого, что я уже давно не ел, хотя голода я вроде и не чувствовал.

Я с завистью глянул на Ореста. Ему такие проблемы наверняка не ведомы.

На въезде в город дорогу преграждал таможенный пост. Здесь купцы, ввозившие свой товар в Дит, должны были уплатить пошлину соответственно его количеству и получить об этом свидетельство. Государству полагалось немало, и практически все торговцы шли на уловки – самой простой было ввезти большую часть груза тайно, а свидетельство перекупить у тех, кто уже распродал подобный товар и покидал город.

Мы имели право проехать мимо поста беспрепятственно, но ближайший стражник нарочито смерил нас подозрительным взглядом. Такие никогда не способны понять, что перед ними не их ровня – на свою беду.

На обочине дороги торговец спорил с таможенным чиновником, оживленно жестикулируя. Чиновник, ничего другого и быть не может, напрашивался на взятку – не сходились в числах, надо полагать.

Хорошо, что печать на моем мече выводит меня за пределы подобных отношений.

За этой чертой дома шли гораздо плотнее, да и отличались от домов на окраинах – здесь по-настоящему начинался город. Попадались каменные дома в три, а то и в четыре этажа высотой; впрочем, в столице не редкостью были дома и в пять, и в шесть этажей – тучегоны или небоскребы, как их иногда называли.

Через городскую мешанину запахов, не все из которых были приятными, пробивался дразнящий запах пищи. Многие горожане, особенно те, кто победнее, вовсе не готовили у себя дома и питались в заведениях, где кашу, бобы и свинину можно было съесть, стоя в тесном помещении, или унести с собой. Обслуживали там быстро, и брали недорого.

Мы с Орестом спешились, и теперь вели лошадей под уздцы. Конечно, стоит взять другую пару, если будет такая возможность.

– Любишь города? – спросил Орест, улыбаясь.

– Нет.

– Почему же?

– Здесь повсюду люди.

Орест легко рассмеялся. Прохожие оглядывались на него и невольно задерживали на нем взгляд: он казался сейчас полным жизни, на него приятно было смотреть.

– Странные слова для защитника людей...

Я покачал головой.

– Не уверен, что я защитник людей. Хотя мне и случалось убивать враждебные людям существа.

– Никто не понял бы эти слова лучше, чем я.

Мы без промедлений двигались к центру города. Государственное торговое представительство, как мне помнилось, было в этой стороне; Оресту, как видно, было со мной по пути.

Осведомленное лицо, перед которым лучше не показываться рыцарю Ордена... Ничего удивительного, учитывая то, какого рода информацию мы искали – и то, кем был сам Орест, который начал с того, что попытался меня обезглавить. Предложение разделиться смущало, но серьезных причин возражать не было. Тем более, возможно, я и сам смогу использовать это время с пользой.

Я остановился, чтобы вытряхнуть камешек, попавший внутрь сапога. Орест обернулся ко мне:

– Постарайся не показывать сразу, что ты из Ордена. Это развязало бы торгашам язык, но, очень может быть, не тем, кто знает что-то действительно важное.

– Да, – я кивнул.

Если подумать, Орест был прав.

– Я не знаю наверняка, где сейчас тот, с кем я собираюсь говорить. Если придется его искать, это займет время. Проще всего поступить так – остановись где-нибудь в центре города, если понадобиться, на ночь, а я, закончив дела, сам тебя найду.

Орест смерил меня взглядом с головы до ног и прибавил:

– Потрать время на себя, если выпадет такая возможность. Отдохни, подкрепи силы – они могут понадобиться тебе очень скоро... А то выглядишь ты неважно.