Текст книги "Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности"

Автор книги: Генри Каттнер

Соавторы: Кэтрин Мур
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 82 страниц)

Взятка, решил он. Телли платил ему за молчание о его махинациях, в чем бы они ни заключались. Это было понятно живи и давай жить другим. Интересно, сколько там…

Десять тысяч? Пятьдесят? Насколько прибылен его рэкет? Он открыл прямоугольную картонную коробочку. В ней лежали ножницы; картонные ножны защищали лезвия.

Кармайкл тихо пробормотал что-то. Выпив свой коктейль, не чувствуя вкуса, он заказал еще один. Взглянув на часы, он решил, что магазин на Парк-авеню уже закрыт и мистер Питер Телли ушел.

– «…хотя бы наполовину так ценно, как то, чем они торгуют», – сказал он. – А может, это ножницы парки? Ну-ка…

Он снял картонку и несколько раз щелкнул ножницами в воздухе. Ничего не произошло.

Щеки его слегка порозовели, когда он прятал ножницы в карман. Вот это номер! Завтра же нужно будет позвонить Питеру Телли.

А до тех пор? Кармайкл вспомнил, что договорился поужинать с одной девушкой из редакции, поэтому торопливо расплатился и вышел. Стемнело, и холодный северный ветер дул со стороны Парк-авеню. Кармайкл поплотнее закутал шарфом шею и помахал рукой, подзывая такси. Он был изрядно раздосадован.

Полчаса спустя худой мужчина с печальными глазами – Джерри Уорт, переписывающий тексты перед тем, как отправить их в типографию – подошел к нему у стойки бара, где Кармайкл коротал время.

– Ждешь Бетси? – спросил он, кивнув бармену. – Она прислала меня, сказать, что не сможет прийти. Масса работы, нужно сдавать номер. В общем, извини и тому подобное. А где ты был весь день? У меня было к тебе несколько дел. Давай сперва выпьем.

Они заказали пшеничной. Кармайкл был уже слегка на взводе, щеки его разрумянились.

– «Что вам нужно», – бормотал он. – Маленький, незаметный…

– Ты о чем? – спросил Уорт.

– Ничего. Выпьем. Я решил подложить одному парню свинью. Если сумею, конечно.

– Себе ты ее уже почти подложил. Этот анализ рудных разработок…

– Яйца! Очки!

– Я вытащил тебя из этого…

– Заткнись, – сказал Кармайкл и заказал очередную порцию. Его трясло от ярости каждый раз, как он вспоминал о ножницах.

– Я не прочь делать людям добро, но люблю об этом рассказывать, – с нажимом произнес Уорт после пятой рюмки. – А ты мне не даешь. Мне нужно только чуточку благодарности…

– Давай, рассказывай, – согласился Кармайкл. – Выбрось это из себя. Кто тебе мешает?

– Эти руды, – довольно начал Уорт. – Вот в чем дело. Тебя не было в редакции, но я все сделал сам. Я проверил по нашей картотеке, и все о «Транс-Стил» оказалось шиворот-навыворот. Если бы я не поправил, это было бы уже в типографии.

– Что?

– «Транс-Стил». Они…

– Идиот! – рявкнул Кармайкл. – Я прекрасно знаю, что это не совпадало с нашими данными, и даже хотел оставить записку, чтобы их исправили. У меня информация из самой фирмы. Какого черта ты суешь нос в чужие дела?

Уорт нервно заморгал.

– Я хотел помочь…

– Я работал, как зверь, чтобы все раскопать, и мог получить за это прибавку к жалованью. Слушай, материал уже пошел?

– Не знаю. Может, и нет. Когда я уходил, Крофт еще проверял гранки.

– О'кей, – бросил Кармайкл. Он схватил шарф, спрыгнул со стула и направился к двери, а оправдывающийся Уорт пошел за ним следом, наступая на пятки. Через десять минут они были в редакции и слушали вежливые объяснения Крофта, что рукопись уже отправлена в типографию.

– Это так важно? Что там, собственно, было? И кстати, где ты был весь день?

– Танцевал на радуге, – буркнул Кармайкл и вышел.

В баре он мешал виски и пшеничную, поэтому холодный ночной воздух не отрезвил его. Слегка покачиваясь, он стоял на тротуаре, разглядывая шатающиеся здания.

– Извини, Тим, – сказал Уорт. – Теперь уже слишком поздно. Да и ничего не случится, ты же имел право опираться на редакционные данные.

– И не пытайся меня удерживать, – ответил Кармайкл. Чертов дурень!

Он был зол и пьян. Взмахнув рукой, он остановил очередное такси и поехал в типографию. Сконфуженный Джерри Уорт увязался за ним.

Ритмичный грохот наполнял здание. От быстрой езды в такси Кармайкла слегка поташнивало, голова болела, растворенный в крови алкоголь кружил по жилам. Душный горячий воздух не приносил облегчения. Вокруг стояли огромные линотипы, двигались люди, похожие на призраков. Зрелище напоминало ночной кошмар. Кармайкл топтался на одном месте, когда вдруг что-то дернуло его сзади и потащило.

Уорт крикнул, на лице его отразился ужас, он лихорадочно замахал руками. Это тоже было частью кошмара. Кармайкл понял, что случилось. Какие-то движущиеся части машины подцепили концы его шарфа и теперь неумолимо тащили его к огромным шестерням. Грохот и вой оглушали. Кармайкл дернул шарф.

– …нож! Обрежьте его! – верещал Уорт.

Кармайкла спасло особое состояние души, вызванное алкоголем. Трезвый он не смог бы даже шевельнуться от ужаса. Ему было довольно трудно собраться с мыслями, но зато когда он это сделал, выход нашелся почти сразу. Вспомнив о ножницах, он сунул руку в карман и быстрым, хотя и не совсем уверенным движением, перерезал шарф.

Белый шелк исчез в машине. Кармайкл коснулся неровно обрезанной ткани и неуверенно улыбнулся.

Питер Телли надеялся, что Кармайкл больше не появится. Линии вероятности показывали два возможных варианта: в одном все шло хорошо, зато в другом…

Кармайкл вошел в магазин на следующее утро и протянул пятидолларовый банкнот. Телли принял его.

– Спасибо, но вы могли прислать и чек.

– Мог бы. Правда тогда я ничего не узнал бы.

– Вы правы, – вздохнул Телли. – Вы уже решили, не так ли?

– Вас это удивляет? – спросил Кармайкл. – Прошлой ночью… вы знаете, что произошло?

– Да.

– Откуда?

– Пожалуй, я могу вам это сказать. Вы и сами все узнаете. Мне это ясно наверняка.

Кармайкл сел, закурил и кивнул.

– Простая логика. Вы никоим образом не могли подстроить это небольшое происшествие. Бетси Хоуг решила не ходить на свидание еще вчера утром, до того, как мы познакомились, и это явилось началом цепи событий. Следовательно, вы должны были наперед знать, что произойдет.

– Я и знал.

– Ясновидение?

– Если хотите. Я увидел, что вы будете раздавлены машиной…

– Это предполагает изменение будущего.

– Наверняка, – сказал Телли, пожимая плечами. – Будущее возможно в бесконечном количестве вариантов. Различные линии вероятности. Все зависит от критических точек. Так уж сложилось, что я разбираюсь в электронике и несколько лет назад, совершенно случайно, открыл принцип видения будущего.

– Как вы это делаете?

– Главное здесь – индивидуальная фокусировка на клиенте. С момента, как вы сюда вошли, – он махнул рукой, – вы находились в пределах действия моего сканера. Сама машина размещена сзади. Вращая градуированную ручку, я проверяю возможные варианты будущего. Порой их много, иногда лишь несколько, словно некоторые станции не работают. Я смотрю на экран, вижу, что вам нужно… и доставляю это.

Кармайкл выпустил дым через нос и, прищурив глаза, разглядывал вьющиеся голубые полосы.

– Вы просматриваете всю жизнь человека – трижды, четырежды или сколько там нужно раз?

– Нет, – возразил Телли. – Моя машина настроена так, что изучает лишь критические кривые. Когда они появляются, я их прослеживаю и проверяю, что нужно для. безопасности или счастливого спасения.

– Темные очки, яйцо, рукавицы…

– Мистер… скажем, Смит – один из постоянных моих клиентов. Каждый раз, когда он с моей помощью счастливо переживает кризис, он является за новыми указаниями. Тогда я определяю время и сущность очередного кризиса и снабжаю Смита тем, что ему нужно, чтобы уцелеть. Сейчас я дал ему асбестовые рукавицы. Примерно через месяц он окажется в ситуации, когда будет вынужден – в определенных обстоятельствах – коснуться раскаленного докрасна металлического прута. Он художник, поэтому его руки…

– Понимаю. Значит, не всегда речь идет о спасении жизни.

– Разумеется, нет. Жизнь не единственный важный фактор. Относительно небольшой кризис может привести, например, к разводу, неврозу, неверному решению и гибели сотен людей. Я обеспечиваю здоровую и счастливую жизнь.

– Я вижу, вы альтруист. Но почему вы ограничиваете свою клиентуру?

– У меня нет ни времени, ни достаточного оборудования.

– Можно построить больше машин.

– Ну что ж… – сказал Телли. – Большинство моих клиентов – люди богатые. Мне есть с чего жить.

– Если бы вас интересовали деньги, вы могли бы, например, прочесть будущие биржевые сводки, – заметил Кармайкл. – Мы возвращаемся к прежнему вопросу: если некто обладает чудесной мощью, почему он удовлетворяется содержанием какого-то магазинчика?

– По экономическим причинам. Я… не люблю играть на бирже.

– Это была бы не игра, – уточнил Кармайкл. – «Я всегда думаю, что покупают торговцы вином…» Вот именно: что вы с этого имеете?

– Удовлетворение, – ответил Телли. – Можно определить это так.

Но Кармайкла это не удовлетворило. Он уже обдумывал новые возможности.

– А что будет со мной? В моей жизни вновь произойдет кризис?

– Наверняка. Хотя не обязательно связанный с угрозой для жизни.

– В таком случае я ваш постоянный клиент.

– Но я не…

– Послушайте, я не собираюсь использовать вас. Я буду платить, причем много. Я не богач, но прекрасно знаю цену таким вот услугам. Никаких проблем не будет…

– Это невозможно.

– Да бросьте вы! Я не угрожаю вам рекламой, если вы ее боитесь. Я обычный человек, а не какой-то там демон зла из мелодрамы. Неужели я выгляжу так страшно? Чего вы боитесь?

– Вы обычный человек, – согласился Телли. – Вот только…

– Я не буду вас беспокоить, – не сдавался Кармайкл.

– С вашей помощью я счастливо пережил один кризис. Через какое-то время наступит очередной – так дайте же мне то, в чем я буду нуждаться. Я заплачу, сколько вы скажете, как-нибудь раздобуду деньги. Займу, если не будет другого выхода. Я не причиню вам никаких неприятностей. Я хочу только, миновав очередной кризис, прийти сюда и получить средство против следующего. Что в этом плохого?

– Ничего, – спокойно ответил Телли.

– Вот именно. Я обычный человек, у меня есть девушка Бетси Хоуг. Я хочу жениться, поселиться где-нибудь в деревне, воспитывать детей и чувствовать себя в безопасности. В этом нет ничего плохого.

– Было слишком поздно, уже когда вы вошли сюда сегодня, сказал Телли.

Кармайкл поднял голову.

– Почему? – резко спросил он.

Где-то внутри прозвенел звонок. Телли исчез за портьерой, но почти сразу же вернулся и вручил Кармайклу сверток. Тот улыбнулся.

– Спасибо. Большое спасибо. Когда это произойдет?

– В течение недели.

– С вашего позволения….

Кармайкл развернул пакет и вынул из него пару туфель на гладких пластиковых подошвах. Он удивленно посмотрел на Телли.

– Мне понадобятся туфли?

– Да.

– Полагаю… – Он заколебался. – Думаю, вы не скажете, почему.

– Нет. Однако носите их, куда бы ни пошли.

– Можете быть спокойны. Я пришлю вам чек. Мне может понадобиться несколько дней, чтобы добыть деньги, но я заплачу наверняка. Сколько?

– Пятьсот долларов.

– Я пришлю чек еще сегодня.

– Я предпочитаю не принимать плату, пока клиент не будет удовлетворен, – напомнил Телли. Теперь он был сдержан, голубые глаза смотрели холодно.

– Хорошо, – согласился Кармайкл. – Пойду отпраздную. А вы… пьете?

– Я не могу оставить магазин.

– Ну что ж, в таком случае, до свидания. И еще раз спасибо. Со мной не будет никаких неприятностей, обещаю. – Он повернулся и вышел.

Телли смотрел ему вслед, печально улыбаясь. Он не попрощался с Кармайклом. Пока нет.

Когда дверь закрылась, Телли повернулся и вошел в комнату, где стоял сканер.

Многое может измениться за десять лет. Человек, имеющий под рукой необыкновенную мощь, может воспользоваться ею, забыв все моральные нормы.

Кармайкл изменялся постепенно. Почти десять лет продолжался пересмотр его моральных ценностей. В день, когда он вошел в магазин Телли, в его душе почти не было зла, однако с каждой неделей, с каждым визитом жажда его становилась все сильнее. По причинам, известным только ему, Телли предпочитал сидеть, ожидая клиентов, под прикрытием тривиальных заданий, скрывая невообразимые возможности машины. Но Кармайкла это не удовлетворяло.

Он шел к этому десять лет, но в конце концов час настал.

Телли сидел в старом кресле-качалке спиной к двери. Машина за эти десять лет изменилась мало. Она по-прежнему закрывала две стены, а окуляр сканера поблескивал в темно-желтом свете флуоресцентных ламп.

Кармайкл жадно смотрел в его сторону. Это было окно – и дверь – к силе, превосходящей самые смелые человеческие мечты. Там, в этом небольшом отверстии, скрывалась невообразимая мощь, власть над жизнью и смертью всех живых существ. И между ним и этим чудесным будущим не было ничего… кроме человека, который сидел в кресле-качалке.

Могло показаться, что Телли не слышал звука шагов и тихого скрипа двери. Он не шевельнулся, когда Кармайкл медленно поднял пистолет. Можно было подумать, он не догадывался, что ждет его, даже когда Кармайкл прострелил ему голову.

Телли вздохнул и вздрогнул. Не первый уже раз, просматривая отрезки линий вероятности, он видел свое собственное мертвое тело. И каждый раз, видя эту знакомую фигуру, безжизненно падающую на пол, он словно чувствовал порыв неописуемого холода, которым тянуло из будущего.

Выпрямившись, он сел поудобнее, задумчиво глядя на пару туфель на рубчатых подошвах, лежащую на столе. Мысленно он провожал Кармайкла по улице, до вечера, до утра и дальше, навстречу кризису. Результаты его будут зависеть от того, достаточно ли крепко он будет стоять на перроне метро, когда поезд с грохотом подъедет к месту, где он окажется на будущей неделе.

Телли отправил посыльного за двумя парами туфель и битый час колебался, выбирая между парами на рубчатых и гладких подошвах. Он был добрым человеком, и такое было ему не по душе. Но в конце концов он упаковал для Кармайкла туфли с гладкими подошвами.

– Прощайте, мистер Кармайкл, – буркнул Телли. Это было прощание, которое он произнес, когда тот выходил из магазина. Сейчас в голосе его слышалось явное сожаление. Ему было жаль сегодняшнего Кармайкла, не заслужившего такого конца. Сегодня он еще не был демоном зла из мелодрамы, на смерть которого можно смотреть без содрогания. Но сегодняшний Тим Кармайкл должен был заплатить за того Кармайкла, каким он станет через десять лет. Непременно станет.

Нет ничего хорошего во власти над жизнью и смертью своих ближних. Питер Телли понимал это, но власть почти насильно вложили ему в руки. Он не хотел ее, ему казалось, что машина сама, совершенно случайно набрала невероятную мощь.

Поначалу даже он робел перед ней. Как пользоваться таким устройством? Какие опасности, какие страшные возможности таились в этом оке, смотрящем сквозь завесу времени? Ответственность тяжким крестом легла на него и, прежде чем найти ответ, он с трудом переносил эту тяжесть. А когда узнал… что ж, тогда ноша стала еще тяжелее. Дело в том, что Питер Телли был человеком мягким. Он никому не мог выдать истинной причины, по которой открыл магазин. Удовлетворение, сказал он Кармайклу. Действительно, временами он испытывал глубокое удовлетворение, но в других случаях – как, например, сегодня – были только страх и унижение. Именно унижение.

У нас есть то, что вам нужно. Только Телли знал, что информация эта предназначалась не для тех, кто посещал магазин. Это было сообщение для мира – того мира, будущее которого осторожно, деликатно формировалось Питером Телли.

Нелегко было изменить главную линию будущего. Будущее это пирамида, уложенная кирпич за кирпичом, и изменять его приходилось так же – кирпич за кирпичом. Существовали люди, которые были необходимы, которые могли строить и которых нужно было спасти.

Телли давал им то, в чем они нуждались.

Но встречались и такие, предназначением которых было зло. Им Телли тоже давал то, что требовалось миру – смерть.

Питер Телли не хотел этого страшного могущества, но ключ к нему оказался в его руках, и он не осмелился бы передать такую власть никому из живущих. Порой он совершал ошибки, и почувствовал себя увереннее, лишь когда обнаружил сходство своей машины с ключом. Ключом к будущему. Ключом, который ему доверили.

Он думал об этом, когда, откинувшись на спинку кресла, взял старую потертую книгу и легко нашел хорошо знакомую строку. Губы его чуть шевелились, когда он прочел ее снова в несчетный раз:

– «И Я говорю тебе: ты – Петр… И дадены тебе ключи Царства Небесного…»

Сим удостоверяется…

Дьявол выжал из себя улыбку.

– Знаете, – сказал он, – это как-то не принято… Я даже и не уверен…

– Короче, нужна вам моя душа или нет? – напрямик спросил Джеймс Фенвик.

– Нужна, конечно, – был ответ. – Но придется еще подумать. При данных обстоятельствах я что-то не представляю, как я ее получу…

– Ну, разве я так уж много прошу? – заметил Фенвик, потирая руки. – Всего-навсего бессмертия. Ума не приложу, почему до этого раньше никто не додумался. По-моему, дело верное. Ну, смелей же, смелей решайтесь. Или захотелось на попятную?

– Да нет, – поспешил заверить дьявол. – Просто… Знаете, Фенвик, я не уверен, отдаете ли вы себе отчет… Ведь бессмертие – это довольно долго…

– Вот именно. И весь вопрос – будет ему конец или нет. Бели да, вы получаете мою душу. Если нет… – Фенвик легонько махнул рукой. – Тогда выигрываю я.

– О, конец-то будет, – заявил дьявол мрачно, даже зловеще. – Просто в настоящее время я как-то не хотел бы брать на себя такое долгосрочное обязательство. Вам не понравится быть бессмертным, Фенвик, поверьте мне…

– Ха, – сказал Фенвик.

– Не понимаю. И чего вам так приспичило с этим бессмертием?.. – Дьявол раздраженно постукивал кончикам хвоста по ковру.

– Мне? Ничуть, – изрек Фенвик. – По сути дела, бессмертие – это просто попутно… Главное, мне хотелось бы кое-что предпринять, не опасаясь последствий…

– Я мог бы это для вас устроить, – тут же нашелся дьявол.

– Но тогда, – Фенвик поднял руку, чтобы его не перебивали, – договор на том, естественно, и кончался бы. А так я приобретаю не только запас всевозможных иммунитетов, но вдобавок еще и бессмертие. Принимаете мои условия – хорошо, не хотите – не надо…

Дьявол встал и принялся, нахмурившись, мерить комнату шагами. Прошло какое-то время, прежде чем он поднял голову.

– Ладно, – сказал он деловым тоном. – Я согласен.

– Правда?.. – Фенвик вдруг почувствовал известное разочарование. Час пробил, пора ставить точку, но, может статься… Он посмотрел неуверенно на зашторенное окно. – А как… как же вы это сделаете?..

– Биохимия, – сказал дьявол. Теперь он решился и, казалось, был совершенно уверен в себе. – И квантовая механика. Ваш организм получит способность к регенерации, а, кроме того, придется осуществить кое-какие пространственно-временные изменения. Вы приобретете полную независимость от внешней среды. Среда – нередко самый фатальный фактор…

– А я? Я останусь таким же, как был, видимым, осязаемым, без обмана?

– Какой еще обман! – дьявол принял оскорбленный вид. – Если уж говорить об обмане, так, мне сдается, это вы пытаетесь надуть меня, а не наоборот. Нет, нет, Фенвик! Обещаю вам, вы получите по договору сполна. Станете закрытой системой, как Ахилл. Совсем закрытой, за исключением пятки. Понимаете сами, должна же быть какая-то уязвимая точка…

– Нет, – быстро вставил Фенвик, – так я не согласен.

– Боюсь, тут уж ничего не попишешь. Закрытая система обезопасит вас от любых внешних воздействий. А внутри системы будете только вы. Система – это же и есть вы. И это в ваших собственных интересах оставаться хотя бы чуточку уязвимым… – Дьявол махнул хвостом по ковру. Фенвик встревожился и пристально глядел на него. – Ведь если со временем вы сами решите прекратить свою жизнь, даже я не смогу защитить вас. Подумайте, в самом деле, ведь через несколько миллионов лет вам, может, и захочется умереть…

– Как не вспомнить Титона! – воскликнул Фенвик. – Я сохраню и молодость, и здоровье, и внешность, и все способности…[21]21
  Титон – в древнегреческой мифологии муж Эос, богини утренней зари; по рождению Титон был человек, а не бог; Эос вымолила для него у Зевса бессмертие, но забыла попросить заодно и вечную молодость, и Титон стал дряхлым неумирающим старцем. (Прим. перев.)


[Закрыть]

– Конечно, конечно. Я сам не заинтересован в том, чтобы вас обманывать, условия меня устраивают. Я имел в виду, что вас, быть может, одолеет самая обыкновенная скука…

– А вы – вы скучаете?

– Бывало, – признался дьявол.

– Вы бессмертны?

– Естественно.

– Тогда почему же вы себя не убили? Или не смогли?

– Смог, – ответил дьявол уныло, – в том-то и дело, что смог… Давайте лучше поговорим об условиях нашего контракта. Бессмертие, молодость, здоровье… неуязвимость во всем за единственным исключением самоубийства. В обмен я получаю вашу душу после вашей смерти.

– Зачем? – неожиданно полюбопытствовал Фенвик.

Дьявол взглянул на него угрюмо.

– Ваше падение, как и падение каждой новой души, заставляет меня на минутку забыть о своей… – Он сделал нетерпеливое движение. – Однако все это софистика. Вот… – Он выхватил из воздуха свиток пергамента и гусиное перо. – Вот наше соглашение.

Фенвик прочел весь свиток с полным вниманием. В одном месте он поневоле остановился и поднял глаза на дьявола.

– Это еще что? – спросил он. – Я не знал, что надо оставлять залог…

– Разумеется, мне нужен своего рода залог. Или вы представите поручителя?

– Нет, конечно, – признался Фенвик. – Боюсь, такого не сыщешь даже в камере смертников. Какой же это залог?

– Кое-что из ваших воспоминаний. Все они, к вашему сведению, подсознательные.

Фенвик задумался.

– Стало быть, амнезия… А если мне нужны моя воспоминания?

– Но не эти. Амнезия – это когда исчезают сознательные воспоминания. А отсутствия той их части, которую я хочу, вы даже и не заметите…

– Это душа?

– Нет, – хладнокровно ответил дьявол. – Это лишь часть души, нужная часть, конечно, иначе она не представляла бы для меня никакой ценности. Но основная часть души останется при вас до той поры, пока вы сами не пожелаете передать мне ее посмертно. Вот тогда я соединю все вместе и завладею вашей душой. Однако это, безусловно, будет очень не скоро, а вы тем временем не испытаете никаких неудобств…

– Если я внесу оговорку такого рода в контракт, вы его подпишете?

Дьявол кивнул. Фенвик сделал на полях небрежную приписку и сразу же, покуда на острие пера не просохла кровь, поставил под договором свое имя.

– Вот, готово…

Дьявол изобразил на лице бесконечное долготерпение и подписался сам. Потом он взмахнул свитком, и тот растворился в воздухе.

– Ну что ж, – сказал дьявол, – превосходно. Теперь, пожалуйста, встаньте. Нужно произвести некоторые изменения в железах… – Лапы его безболезненно вошли Фенвику в грудь и совершили одно за другим несколько мелких быстрых движений. – Щитовидка… другие эндокринные… все эти железы можно переустроить так, чтобы ваш организм бесконечно регенерировал. Повернитесь, пожалуйста…

В зеркале над камином Фенвик увидел, как лапа страшного гостя тихонько влезла ему в затылок. На мгновение закружилась голова.

– Зрительный бугор, шишковидное тело… – бормотал дьявол. – Пространственно-временное восприятие субъективно… Так… Вот вы уже и независимы от внешней среды… Нет, еще минуточку. Осталось только…

Он крутанул кистью и быстро выдернул лапу – нет, кулак, плотно сжатый кулак, – из головы Фенвика. В ту же секунду Фенвик ощутил странную приподнятость.

– Что это вы сделали? – спросил он, оборачиваясь.

Рядом никого не было. Дьявол исчез.

А вдруг – а вдруг это был просто-напросто сон? Что ж тут удивительного – после таких событий кто угодно засомневается, не бредит ли он наяву. Галлюцинации редки, но ведь случаются… Выходит, он теперь бессмертен и неуязвим. Однако если верить здравому смыслу, все это психоз, да и только. Доказательства – какие у него доказательства?

Ну а сомнения – какие есть основания для сомнений? Бессмертие – это же не пустяк, это ощутимо. Внутренняя уверенность в безграничном благополучии. Переустройство желез, вот так штука! Мой организм теперь функционирует как никогда раньте, как никогда еще не функционировал ничей организм. Я теперь закрытая, самовосстанавливающаяся система, над которой ничто не властно, даже время…

Им овладело неведомое, все нарастающее ощущение счастья. Он закрыл глаза и вызвал в памяти самые ранние, самые первые свои впечатления. Солнечный зайчик дрожит на полу веранды… Муха жужжит… А его, утонувшего в тепле, качает, качает… Память не осознавала потери, мысль свободно путешествовала в прошлом. Равномерные взмахи и скрип качелей на детской площадке, а в церкви – гулкая, пугающая тишина. Дощатый ящик сельского клуба. Шершавая мокрая губка, обтирающая ему лицо, и голос матери…

Неуязвимый и бессмертный, он пересек комнату, открыл дверь, прошел по короткому коридору. Каждое движение наполняло его чувством удивительной легкости, полнейшей радости бытия. Он приоткрыл тихонько другую дверь и заглянул за нее. Мать спала, откинувшись на груду подушек.

Фенвик был так счастлив, так счастлив…

Он подошел поближе, обогнул на цыпочках кресло-каталку, постоял у кровати, глядя на мать. Потом осторожно высвободил одну подушку, поднял ее и прижал – сперва легонько – двумя руками к лицу спящей.

Поскольку этот рассказ – отнюдь не хроника грехов Джеймса Фенвика, очевидно, нет и необходимости во всех деталях расписывать, по каким ступеням он прошагал, чтобы за какие-нибудь пять лет добиться звания Худшего Человека на Земле. Желтые газеты упивались им. Были, конечно, люди и похуже его, но все они были смертны, уязвимы, а потому скрытны.

В основе его поведения лежала и крепла с каждым днем уверенность, что он, Фенвик, есть единственная постоянная в этом скоротечном мире. «Дни их как трава», – размышлял он, наблюдая за людьми – своими братьями во сатане, когда те собирались толпами у алтарей, таких отталкивающе-никчемных. Это было еще на заре его карьеры, он тогда исследовал собственные ощущения, следуя традиционным представлениям и предрассудкам; позже он отверг подобное занятие как мальчишество.

Он был свободен в своих поступках, идеально свободен, его наполняла непрестанная и восхитительная уверенность в собственном благополучии, и он экспериментировал со многими сторонами бытия. Путь его был устлан посрамленными присяжными и недоумевающими адвокатами. «Современный Калигула! – восклицала газета „Нью-Йорк ньюс“, объясняя своим читателям на примерах, кто такой был Калигула. – Неужели ужасные обвинения, выдвинутые против Джеймса Фенвика, реальны?»

Но по той ли, по другой ли причине осудить его никогда не удавалось. Обвинения проваливались одно за другим. Дьявол не обманывал – Фенвик действительно представлял собой закрытую систему, независимую от окружающей среды, и свою независимость он продемонстрировал на множестве процессов. Сам он так и не сумел понять, каким же образом дьявол всякий раз добивается успеха. Надобность в настоящем чуде если и являлась, то чрезвычайно редко.

Однажды некий разорившийся банкир, полагавший – и на редкость справедливо – что виновник краха Фенвик, выпустил пять пуль прямехонько ему в сердце. Пули срикошетировали. Свидетелей этому было только двое – Фенвик и банкир. Тот решил, наверное, что противник невредим благодаря какой-нибудь стальной жилетке, и последнюю, шестую пулю направил Фенвику в голову. Результат был тот же. Банкир попробовал еще раз, теперь ножом. Фенвика заело любопытство – он решил не защищаться: что получится? Получилось то, что банкир в конце концов сошел с ума.

Прямо и недвусмысленно присвоив подвернувшееся состояние, Фенвик принялся приумножать его. Обвинения, как и прежде, сыпались со всех сторон, но из этого по-прежнему ничего не выходило. Требовались особые усилия, чтобы каждое очередное преступление непременно относилось к разряду караемых смертной казнью, но не так уж сложно оказалось разработать на сей счет свою методику, и богатство Фенвика и власть умножались час от часу.

Слава про него шла самая дурная. Однако вскоре он решил, что славы еще мало, и возжаждал восхищения. Добиться восхищения было несколько труднее – Фенвик не собрал еще таких богатств, которые поставили бы их владельца вне морали, сделали бы его неподсудным общественному мнению. Впрочем, это было поправимо. Через десять лет после сделки с дьяволом Фенвик, может, и не был еще могущественнейшим человеком на Земле, но, безусловно, был могущественнейшим в Соединенных Штатах. Он добился того восхищения и той известности, о которых, как ему казалось, мечтал.

И все-таки чего-то недоставало. Высказывал же дьявол предположение, что через несколько миллионов лет Фенвику самому захочется умереть со скуки. Но прошло всего десять лет, и в один прекрасный летний день Фенвик был слегка шокирован открытием – он не знал, он просто не знал, что же ему делать дальше.

Со всей возможной тщательностью он исследовал свое состояние. «Это и есть скука?» – спросил он себя. Если так, то даже скука не была неприятной. Проступала в ней некая восхитительная расслабленность, словно он лежал на плаву в теплой океанской воде. Пожалуй, расслабленность была даже слишком явной.

«Если это и все, что дает бессмертие, – говорил он себе, – стоило ли копья ломать? Состояние, конечно, приятное, но продать ради него душу?.. Должно же найтись что-нибудь такое, что вывело бы меня из этой дремоты!..»

Он опять экспериментировал. Не прошло и пяти лет, как он опять лишился благосклонности общества, растерял ее оттого, что все более и более судорожно пытался выкарабкаться из удушливой безмятежности. Пытался – и не мог. Самые чудовищные, ужасающие ситуации не производили на него ровно никакого впечатления. Других они обратили бы в камень, повергли бы в трепет – Фенвик не ощущал ничего, кроме полного безразличия.

С чувством глухого отчаяния – но и оно не могло нарушить его спокойствия – Фенвик обнаруживал, что начинает терять контакт с родом человеческим. Люди были смертны, и они, казалось, уходят от него в какую-то нереальную даль. Ведь даже земля под ногами уже не была для него незыблемой – со временем, думал он, ему придется наблюдать движение геологических приливов…

Наконец, он обратился к области интеллекта. Он стал рисовать и пописывать и помаленьку заниматься науками. Это было интересно, но лишь до известного предела. Рано или поздно он неизбежно наталкивался на некий барьер, на запертую в сознании дверь, и за ней, за дверью, не было ничего, кроме все того же убаюкивающего спокойствия, и в этом спокойствии растворялся без следа былой интерес. В нем, в нем самом чего-то явно не хватало.

Постепенно зрело подозрение. Оно то всплывало к самой поверхности, то опять, под нажимом нового увлечения, пряталось в глубину. Но в конце концов оно прорвалось из подсознания в сознание.

Однажды утром Фенвик очнулся от сна и сразу же сел в кровати, будто его подтолкнула чья-то невидимая рука.

– Чего-то во мне не хватает, – сказал он про себя. – Это факт. Но чего?..