Текст книги "Форд Генри: Важнейшая проблема мира. том 2"

Автор книги: Генри Форд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 40 страниц)

74. ЧТО ИУДЕИ ПРЕДПРИНИМАЛИ, КОГДА У НИХ БЫЛА ВЛАСТЬ

74. ЧТО ИУДЕИ ПРЕДПРИНИМАЛИ, КОГДА У НИХ БЫЛА ВЛАСТЬ

Наступило время года, когда христиане испытывают терпение иудеев во время празднования Рождества. Если бы иудеи только разрешили христианам праздновать Рождество в их школах, их домах, их церквях, на площадях их городов и в деревнях, то было бы больше склонности части населения полагать, что иудеи повысили терпимость.

Пока не было объявлено о том, иудеи дадут разрешение или нет. Однако то, что в этом направлении имели место запросы, указано в бруклинской газете «Игл» от 31 октября:

«Священник Уильям Шиф Чейс сегодня обнародовал письмо, которое он послал секретарю Управления Образованием с просьбой выслать копию правил и распоряжений, которые, как он утверждал, запрещают рас-сказывать историю Христа в общеобразовательных школах во время празднования Рождества. Священник Чейс сказал, что внимание Федерации Церквей привлекло заявление одной учительницы детского сада, которая в прошлом году сказала, что она рассказала подобную историю, и ее уведомили о том, что «ее уволят, если она повторит подобный рассказ на это Рождество».

Он сказал, что Верховный Суд Соединенных Штатов указал, что это христианская страна, а «суды штата Нью-Йорк заявили, что христианство является всеобщим законом нашей страны». Затем д-р Чейс добавил:

«Настоящее правительство относится к иудейству более великодушно, чем любая другая страна в мире. Я полагаю, что народ в целом, как иудеи, так и христиане, весьма рад приобщиться к рождественскому времени. Поэтому любая попытка исключить имя Христа из гимнов нашей страны, из книг и религиозных праздников народа, как я полагаю, не спровоцирована иудеями в целом, но некоторыми заблудшими лидерами иудейской религии».

Такова одна из вариаций на тему Рождества. Вместо ожидания Рождества необходимо поставить вопрос о том, как далеко мы можем пойти на Рождество. Мы спрашиваем, смеем ли мы, как христиане в христианской стране, прошептать Имя, которое придает Рождеству его значение. Иными словами, христиане справляют Рождество, осведомляясь об этом заранее в текущем году. Христианские учителя хотят знать, будут ли они уволены, если они придадут своим классам некоторый оттенок Рождества, как это делали все наши учителя, когда мы были детьми. Контраст между школами, в которых мы, взрослое поколение, учились, когда были детьми, и школами сегодняшнего дня, ученики которых тщательно ограждены от того факта, что Рождество есть празднование в честь Христа, настолько велик, что должен представить взрослым американцам некоторую угрозу.

Однако если опыт прошлого должен быть стандартом для оценки, то призыв к иудейской терпимости в Нью-Йорке окажется тщетным. Если христиане не возьмут свои права, то иудеи наверняка не дадут их. Сделать это было бы не по-иудейски; а непрекращающимся криком их лидеров является вопль «Будьте иудеями!»

Можно было бы привести любое число примеров мер, которые предпринимали иудейские лидеры против образовательной и политической систем в городе Нью-Йорке, но один или два подходят для настоящего времени.

Первым, подлежащим рассмотрению, случаем является тот, который произошел со священником Уильямом Картером, упомянутым в справочнике «Кто есть кто в Америке» как пастор протестантской церкви в Бруклине на Труп-авеню; автор книги «Ворота Януса», эпической истории войны, а также книг «Мильтон и его шедевр» и «Исследование первых пяти книг Старого Завета». Он активный путешественник и известный лектор, его специальностями являются история и литература. В крупном центре Ассоциации Молодых Мужчин Христиан он читал лекции о текущих событиях в течение тридцати недель подряд, и эти лекции пользовались таким успехом, что Нью-йоркское Управление Образования попросило его прочитать аналогичный курс лекций в Высшей Школе имени Эразма. В течение десяти лет по договоренности с Нью-йоркским Управлением Образования он был специальным лектором на известных вечерних дополнительных курсах.

Курс, который взялся читать г-н Картер, сильно захирел, однако через шесть недель число слушателей возросло с 35 до 350. В план лекций входило обсуждение основной проблемы, выбранной Управлением, второй период был посвящен обсуждению текущих событий, а третий период отводился для вопросов слушателей.

Случилось так, что на неделю с 15 ноября 1920 г. -ровно год назад – темой, выбранной Управлением Образования, было «Расовое происхождение американского народа», исследование иммиграции. Иными словами, д-ра попросили изучить эту проблему и открыто обсудить ее до прочтения своей еженедельной лекции в Школе Эразма. Он выполнил это, затратив определенное время на серьезные исследования всех фаз данного предмета.

Он показал, что непосредственно перед войной – за тридцать дней до войны – был достигнут высочайший пик иммиграции; за год, окончившийся 30 июня 1914 г., в эту страну прибыли 1403000 иностранцев. Анализируя этот большой поток, он показал, что в то время как из них 6% прибыли из Великобритании и 2% прибыли из скандинавских стран, свыше 10% были иудеями. Предметом же исследования доктора было «Расовое происхождение американского народа».

К этой же сфере относится и проблема «Что сделала иммиграция для Америки?», она также была запланирована Управлением Образования, и д-р Картер показал, что некоторые страны Европы дали худшее вместо своего лучшего, и заявил, что наименьший процент иммиграции относится к самым развитым и наиболее желательным странам, тогда как наибольший процент иммигрантов приходится на наименее желательные страны. Например, он делал различие между желательными итальянцами и теми, кто образует материал для операций Черной Руки. Говоря о России и Австро-Венгрии, он упомянул иудеев.

Однако д-р Картер совершил ошибку – возможно, две ошибки. Всегда трудно сказать, где проходит линия между страхом причинить обиду и страхом оказаться несправедливым. В любом случае д-р Картер четко проявил, скажем, страх оказаться несправедливым. Но это есть страх, а иудей источает страх уже давно; человек, который боится, даже если он боится быть несправедливым, уже отмечается иудеем, которого могут поставить наблюдать за ним.

Поэтому д-р Картер, чтобы не причинить обиду этой частью своей лекции, сделал то, что всегда исключает смех из иудейской прессы; он начал рассыпать комплименты иудеям относительно хороших сторон. Он говорил об их вкладе в искусство, науку и философию; в государственность, религию и филантропию. Он прославлял их выдающихся людей поименно, таких, как Дизра-эли, Рубинштейн, Шифф, Кан и даже раввин Вайс! К своей гордости он упомянул многих иудеев в числе своих личных друзей. При всем уважении к д-ру Картеру это был тот же самый прежний набор имен, упоминаемый в подобных обстоятельствах. Мэдисон К. Петере сделал это несправедливо известным, и американские церковники с тех пор всегда используют это.

Если д-р Картер изучит упомянутый им вклад иудеев в искусство и науку, изучит это столь же тщательно, как и проблему иммиграции, то он может исключить такие восхваления из своих будущих лекций. И он сможет также пересмотреть свой список великих иудеев. Но это будет не здесь и не в другом месте.

«Поскольку мы обнаружили плохие качества в этих других людях, – сказал д-р Картер в этой части своей лекции, – то они должны быть обнаружены и у иудея, а поскольку большинство из этих 1403000 иудеев, которые прибыли сюда за год до войны, прибыли из России или российских стран, давайте не забывать, что сами иудеи считают российского иудея наихудшим из всей своей расы».

Очевидно, аудитория оставалась не испытавшей потрясения. Наступило время вопросов, и два иудея, женщина и мужчина, спросили лектора, почему он, в частности, выбрал русского иудея для критики. Д-р Картер ответил, что он только привел примеры собственно иудеев, как они сами время от времени объясняют некоторые проблемы. Он добавил, что это заявление было принято повсюду, за исключением некоторых, которые прибыли из России.

Несколько дней спустя Управление Образования послало записку д-ру Картеру о том, что на него поступили жалобы относительно некоторых высказываний против иудеев с требованием объяснений от него. Говорят, что д-р Картер ответил, что поскольку только Два иудея из 400 высказали возражения во время лекции, он посчитал доказательством тому, что права не были нарушены.

Однако в пределах одной недели несколько более настойчивое письмо было направлено Управлением Образования, в котором сообщалось о том, что были получены письменные жалобы с предложением о том, чтобы д-р Картер встретился со своими обвинителями на специальном собрании для расследования.

И здесь начинается странная процедура, которую американский народ может надеяться увидеть в этой стране свободы. В действительности, она не так уж и редка, как некоторые могут подумать. Она может быть продублирована в ряде известных и проведенных делах. Дело д-ра Картера разбиралось следующим образом.

Д-р Картер прибыл по вызову. Перед ним оказались

семь иудеев. Четверо из этих иудеев признали, что они не присутствовали на лекции, а один из них до этого никогда не слыхал о д-ре Картере. Священник был единственным. Не зная того, что было в деле, и не получив указаний о даче свидетельских показаний о том, что он слышал на лекции, он оказался там – единственный неиудей перед иудейским трибуналом.

Иудейскую делегацию возглавлял некий раввин К.Х.Леви, которого представили как секретаря группы иудейских служителей церкви, союза раввинов, связанных с Нью-йоркским Кагалом, который является частью общей шпионской системы американского иудейства. Раввин Леви признал, что он не присутствовал на той специфической лекции, о которой поступили жалобы, и, конечно, на любой другой лекции, но заявил, что он был там, чтобы «представлять мой народ».

Да, «народ» раввина Леви был достаточно хорошо представлен. Там едва ли были люди другого типа, за исключением христианского клерикала, которого судили за высказывание правды об общественном мнении, и в особенности мнении иудеев, о русских иудеях.

Так начиналась инквизиция по отношению к неиудеям. Были зачитаны шесть писем, большинство из которых были адресованы д-ру У.Л.Эттингеру, главному инспектору нью-йоркских школ. В одном из этих писем была просьба к д-ру Эттингеру как иудею не позволять, чтобы его народ оскорбляли и выставляли в ошибочном свете, но остановить этого неиудея!

После прочтения этих писем д-ру Картеру позволили говорить. Он обратил внимание на схожесть стиля всех писем, и эта схожесть позволила ему предположить, что эти письма продиктованы одним лицом. При этом раввин Леви взорвался, хотя никто не упомянул его имени. Д-р Картер отметил также, что поскольку д-р Эттин-гер обращался с расовых, религиозных и предвзятых позиций, было бы правильно предоставить д-ру Картеру время для получения свидетельских показаний с его стороны. Это было разрешено. Он оказался под судом!

Под прямыми вопросами даже иудеи признали, что все то, что сказал д-р Картер, было сказано не ради оскорбления. Они признали, что он имел в виду нежелательные элементы других рас так же, как и иудеев, Было признано, что предмет обсуждения он выбрал не сам, но он был навязан ему Управлением Образования. В конце обсуждения осталось очень немногое, кроме того, оставалось только признать, что иудеи представляют собой некоторую особенно священную расу с особыми привилегиями, расу, о которой ни один неиудей не должен даже упоминать, кроме как в наполненном благоговением тоне.

Это была проблема как она представлялась в тот день. Поскольку половина иудейского населения Соединенных Штатов сосредоточена в Нью-Йорке, они установили контроль над американским образованием в самых его истоках. Группа иудеев, сидевших в суде над д-ром Картером, была настолько уверена в своем контроле над образованием христиан, словно они сидели в советском суде в Москве. Им удалось изгнать все христианское из школ; им удалось включить наиболее болезненное восхваление их собственной расы; они надеялись ввести обучение иудаизму как универсальной морали! Было также заявлено, что этот христианский священник был одним из тех, кто читал проповеди в пользу иудеев. Он был одним из тех общественных деятелей, на которых могли положиться иудейские лидеры в ответ на типичное христианское великодушие. Он нанес удары по расовым предрассудкам. Он восхвалял иудейскую расу и ее ведущих представителей. Он рассматривал свое решающее влияние как награду за трудолюбие и способности. Он резко выступал против того, что иудейские доклады заставили его поверить в так называемое «преступление в Кишиневе». За это ему должным образом выразило одобрение Иудейское Издательское Общество. Однако он произнес и слово правды, которое иудеям не понравилось, и он был ими осужден. В ходе расследования выяснилось, что он был гражданином Соединенных Штатов в течение тридцати лет, прибыв в эту страну из Англии в возрасте 15 лет. Раввин Леви, очевидно, не знал об этом факте, зная только то, что д-р Картер родился в Англии.

«Могу ли я спросить, является ли этот джентльмен гражданином Соединенных Штатов или нет?» – спросил раввин того, кто невинно раскрыл большой секрет. «Я стал гражданином более тридцати лет назад, как только позволил закон, уверяю Вас», – был прямой ответ д-ра Картера.

Раввин оставил этот вопрос. Он не хотел, чтобы касались его собственного гражданства. Однако то, что этот вопрос его беспокоил, проявилось в его последующем замечании:

«Несмотря на все это я подумаю о том, чтобы вы никогда не выступали с любой трибуны в Нью-Йорке, вы, грязный англичанин!»

Д-р Картер привлек внимание комитета к ненависти и грубости, высказанным в лицо обозленным раввином, и сказал, что он не знает, является ли это угрозой его жизни, сану священника или его должности как лектора в Нью-йоркском Управлении Образования.

Применение термина «грязный» в отношении расы, которая столь долго и сильно удивляла семитские страны постоянным напоминанием о своей «чопорности»! Иными словами, точность раввина Леви в описаниях должна соответствовать точности оценки его качеств как джентльмена.

К счастью, присутствовал еще один неиудей, а именно Эрнест Л. Крэндолл, контролер лекций, который в достаточной степени был американцем, чтобы попасть в эту переделку. Он обратился к истерическому раввину небольшого роста со следующими словами:

«Я никогда не видел и не слышал подобной горечи и ненависти, выраженных каким-либо человеком по отношению к другому человеку, которые Вы проявили здесь. Вам следовало бы стыдиться самого себя, и если бы я услышал от Вас еще одно слово в том же духе, я бы Вас вышвырнул!»

Будущее г-на Крэндолла должно быть достойно наблюдения. Если он придерживается своих принципов, ему несдобровать. Если нет, то он может оказаться удобным для «достижения» чего-то такого, что для Нью-Йорка не подходит.

Во всяком случае, г-н Крэндолл добился оправдания г-на Картера, и иудеи отстали, что-то бормоча про себя. Это в достаточной степени необычный и примечательный факт – оправдание человека, против которого иудеи выдвинули обвинение, а секретарь Совета Иудейских Министров произнес упомянутую выше угрозу.

Г-н Картер вернулся в школу Эразма. От Управления Образования он получил назначение на последующие месяцы. Все, казалось, продолжалось, как и прежде. Затем однажды все преподаватели по «Текущим событиям» одновременно получили указание о том, что они должны воздерживаться от обсуждения иудейского и ирландского вопросов. Тогда как сионизм, заполнявший газеты, вел войну в Месопотамии и диктовал политику дипломатическим службам Великобритании и Соединенных Штатов; тогда как ирландский вопрос захватил умы миллионов и окрасил политику Соединенных Штатов, а также бросил вызов Британскому Правительству – то есть при этих двух важнейших «текущих событиях», оказывающих влияние на весь мир, через Нью-йоркское Управление Образования были отданы приказы о том, что лекторы должны помалкивать об этом.

Было совершенно очевидно, что произошло. Раввин Леви и те, кто работал с ним, потерпев неудачу в своей личной атаке, достигли желаемого другим способом – отдав приказ лекторам ничего не говорить об иудейском и ирландском вопросах.

Почему это коснулось ирландцев? Ирландцы не были против обсуждения ирландского вопроса. Ирландцы хотели, чтобы ирландский вопрос был обсужден; они полагали, что успешное решение проблемы зависит от широкого и свободного ее обсуждения. Это не поддается воображению, что ирландцы когда-либо просили, хотели или санкционировали запрет на всенародное обсуждение ирландских проблем.

Что касается д-ра Картера, то его слушатели в течение трех лет задавали ему вопросы по ирландской проблеме. В Ассоциации Молодых Мужчин Христиан, в школах, на народных собраниях, повсюду его просили дать информацию о той или иной фазе ирландского вопроса; и, будучи хорошо информированным человеком, он был способен дать соответствующие ответы. И ранее никто никогда не жаловался. Действительно, говорят, что в последующей лекции, которую он прочел в школе Эразма после встречи с раввином Леви, аудитория допрашивала его относительно ирландского вопроса, там присутствовал г-н Крэндолл и не нашел оснований для критики.

Однако вскоре пришел приказ соблюдать полное молчание относительно ирландского вопроса. Почему бы это?

Даже новичок в иудейской политике знает ответ Ирландский вопрос был вытащен для того, чтобы закамуфлировать приказ, касающийся иудейского вопроса.

Это весьма обычная иудейская практика: любое неиудейское название служит для маскировки!

Представьте себе ирландца и его семью, присутствующих на лекции по «Текущим событиям» и задающего вопрос относительно ситуации в Ирландии. Представьте себе также лектора, который говорит: «Мне запрещено упоминать Ирландию или ирландцев, или ирландский вопрос в этих условиях». Ирландец, будучи белым человеком, незамедлительно поймет, что он как-то подвергается дискриминации. Он потребует ответа, почему лектор не посмел упоминать поставленную проблему. А получив запрет упоминать и иудеев, лектор не сможет сказать: «Эти иудеи там в этом Управлении образования наложили запрет на упоминание как иудеев, так и ирландцев!» Он нарушит правила, даже давая пояснения.

Однако представьте себе, что ирландец отнесен к тому же классу, что и иудей, – ирландец, который стремится к публичности, и иудей, который страшится ее! Как много времени потребуется ирландцу чтобы понять, что то, что рассчитано на дискриминацию в пользу иудея, является дискриминацией против ирландца? Однако именно это иудеи Нью-Йорка внесли в систему публичных лекций, чтобы выдвинуть свое обвинение против христианского священника, который высказал весьма хорошо известную правду об иудеях.

Безусловно, в подобном порядке нет ничего такого, что представлялось бы иудею подрывной деятельностью. Подавление – вот его первая мысль. Подавление газет! Подавление расследований! Подавление квалифицированного оратора! Подавление обсуждения иммиграций! Сокрытие фактов о театре, о денежной системе, о бейсбольном скандале, о самогоноварении! Подавление лекций в Нью-Йорке! Увольняйте всех с их работы, если они не действуют как фонографы и не повторяют то, что диктуют люди – такие, как стоящие на страже раввины Нью-Йорка!

Приказ был иудейским в каждом своем элементе. И как американский гражданин, который не верил в то, что американская свобода слова должна быть игрушкой Для толпы чужаков, д-р Картер прекратил чтение своих лекций. Этот поступок означал серьезное неудобство и финансовые потери для него в конце декабря, когда было уже поздно составлять дальнейшие планы на зиму, однако на карту был поставлен принцип, и он ушел в отставку.

Незамедлительно это дело попало в газеты, и, как обычно, возникло много шума– иудейские писаки опрометчиво рассыпали угрозы; некоторые робкие Американцы задавали вопрос о том, куда идет Нью-Йорк. Одна газета выступала с передовицей в американском духе, защищая право на свободу слова, однако несколько изменила свой тон, получив лавину иудейских протестов с угрозами недовольства со стороны иудеев.

Человек с меньшими способностями и менее высоким положением, чем г-н Картер, мог быть подавлен таким штормом. Однако он в конечном счете разрушил скалу и остался на своем месте. В то же время он не знал, что сказал что-то неприятное для иудеев, и неизвестно, делал ли он в последующем замечания относительно своих высказываний. Иными словами, будучи атакованным иудеями, неизвестно, контратаковал ли он их в ответ. Вполне возможно, что он мог быть вынужден снова совершить трюк Мэдисона К. Петерса, похвалив их обычной похвальбой, которую они сами же и подготовили для нас. Однако тем не менее не по своей вине он стал фокусом мстительной политики, преследующей того, кто сказал правду. Возможно, такое описание событий д-ру Картеру неприятно, однако если он заново начнет изучать историю и характер международного иудея, то он обнаружит, что его собственный опыт является ценным комментарием к ней.

Д-р Картер является только одним из многих. В Нью-Йорке есть учителя, рассказы которых могли бы вызвать глубокое негодование, однако никто никогда не рассказывал свою историю или не становился на их сторону. Многие из этих историй хранятся в издательстве «Диарборн Индепендент»,

Публикация от 19 ноября 1921 г.