Текст книги "Как стать ярлом (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

Глава 33

Погода словно ждала, когда мы соберемся уезжать. Солнце спряталось, небо затянуло тучами, похожими на грязную вату, а едва подъехали к административному корпусу, чтобы отдать ключ и расплатиться, пошел мелкий колючий снег.

– Вовремя мы отсюда слиняли, – обеспокоенно сказал Ник, выруливая на шоссе. – Хотя сейчас все рванут, на трассе встрянем.

Так и вышло, «Сортавала» снова едва ползла, но на этот раз по направлению в город. И все это здорово напомнило день нашего знакомства, то есть вечер, когда я ехала домой и думала о том, что произошло в лесу.

– Ник, а куда ты опаздывал тогда? – спросила, покосившись на него. – Ну когда я тебя из канавы вытащила. Если не секрет.

Вообще-то меня больше интересовало, куда он ездил до этого. Знакомые попросили что-то отвезти, так он сказал, и я подумала, что это была его… подруга. Не очень приятно, если ее дача недалеко от моей. Может, даже в одном поселке. И не спросишь же в лоб. Впрочем, Ник ответил сам.

– В аэропорт, – сказал нехотя. – Ольгу встречал. А друг, тот самый, которому трос отдал, попросил его матери воды питьевой отвезти, к вам туда доставки нет. Хотел с утра съездить, но решил, что лучше два дела сразу сделаю. Заброшу воду и на обратном пути уйду на Кольцевую. А получилось… вот так.

Ага, получилось, что, если бы не Ольга, которую надо было встречать, мы бы не познакомились. Выходит, я должна быть ей благодарна. А еще за то, что она лечила Ника в госпитале и отправила на консультацию к своему отцу, который, очень даже вероятно, сохранил ему своим советом здоровье. А еще должна быть благодарна Регине. Если бы Захар к ней не ушел, я бы, возможно, до сих пор была бы за ним замужем. Какие все-таки замысловатые кружева плетет жизнь и сколько разных ниточек в узоре.

Пискнул сообщением телефон, и я спохватилась, что не предупредила о возвращении Алену. За все это время написала ей только дважды: в пятницу вечером и в субботу. Что все в порядке. И получила в ответ: «аналогично». Но сейчас это была не она. С номера не из контактов в воцап прилетело сообщение с прикрепленным файлом.

«Евгения Олеговна, добрый день. Вот сценарий, жду вашей оценки».

Вообще-то я не собиралась читать. Все равно дала бы разрешение, что бы он там ни написал, а расстраиваться, если вышла жуткая хрень, не хотелось. Но если бы у него возникли какие-то вопросы по содержанию, получилось бы неловко. Поэтому решила просмотреть по диагонали. Открыла, начала читать – и залипла.

Я в принципе не любила сценарии, пьесы и киноповести. И даже попытки профессиональных сценаристов написать «обычный» роман вскрывала на раз-два по особенностям стиля. У меня на первом плане всегда были эмоции и внутренний монолог, у них – место действия, экшен и вербалка. Все остальное: описания, внешки, чувства – отдавалось на откуп режиссеру и актерам, либо сваливалось кучками в ремарки.

Все подобное Володя действительно отжал, но при этом я словно смотрела фильм по своему рассказу. Он обращался с текстом очень бережно, особенно с диалогами, однако строил их так, чтобы максимально обозначить убранное – мысли, эмоции. При этом ремарки вовсе не были перегружены лишними пояснениями.

– Ник, твой ребенок офигенно пишет, – сказала я, закончив. – Серьезно.

– Да, – кивнул он, глядя на дорогу. – Не знаю, зачем его поперло в сценаристы, у него роскошные рассказы. Большое тоже есть, но я не читал.

«Просто супер!» – написала я.

«Спасибо. Когда и куда приехать?»

– Ник, а мы сейчас куда?

– Я думал, ко мне. Завтра отвезу тебя домой. Или ты против?

– Почему я должна быть против?

– Ну не знаю, – он пожал плечами. – Может, устала от меня, отдохнуть хочешь.

– Завтра отдохну, – я показала ему язык и написала:

«К отцу. Часа через полтора приедем, не раньше».

«ОК».

Приехали мы через два часа, потому что пришлось объезжать ползком большую аварию.

– Не переживай, у него ключи есть, – успокоил Ник. – А если с Леркой, так найдут чем заняться.

Как в воду смотрел. Володя с Лерой пили на кухне кофе, а в духовке на подогреве томилась пицца.

– Мы подумали, что вы голодные приедете, взяли для вас, – Володя вытащил блюдо и поставил на стол.

– Только мы не знали, с чем вы любите, – Лера повернулась ко мне. – Взяли такую… со всем сразу.

Это, конечно, было сильно преждевременно, но я почувствовала себя свекровью, которой хочет понравиться будущая невестка.

– Как она тебе вообще? – спросила я, когда мы с Володей закончили свои бумажные дела и они, посидев для приличия еще минут двадцать, ушли.

– Кто, Лерка? – Ник на несколько секунд задумался. – Не знаю, Жень. Не могу сказать, что восторг, но вроде нормальная девчонка. Если мне что-то и не в кассу, так это то, что они жениться собрались. Рано им, я так считаю.

– Ну это да. Я бы тоже не обрадовалась, если бы Алену замуж понесло. Мне и то, что она с парнем вместе жила, не нравилось. Куда они все торопятся?

– Туда же, куда и мы, наверно. Кажется, что уже такие взрослые, самостоятельные. А на самом деле… опилки в голове.

– Ну меня особо замуж не тянуло, – возразила я. – Если б не Алена, может, и не вышла бы. Даже скорее всего.

– Но зато она у тебя есть, – Ник убрал чашки и тарелки в посудомойку. – А у меня Вовка. Согласись, это неплохая компенсация неудачного брака. Ну что, кинчик посмотрим?

– Давай немного попозже, – я была рада сменить тему, на которую сама же и выгребла. – Хочу в ванне поваляться.

– Валяй. Валяйся. Спинку потереть?

– Нет. Потому что это кончится каким-нибудь лютым порно, а иногда хочется просто отмокнуть.

– Ну окей, – включив посудомойку, Ник ушел в гостиную.

Отмокнуть? Ну да, но не только. Посмотреть в телефоне статистику за выходные, почитать комментарии и чаты. Ну и про новую книгу подумать. В ванне мне всегда хорошо думалось.

Нинка, где ты там? Вылезай! Работать будем.

* * *

Время теперь вело себя крайне загадочно. Январь и половина февраля пробежали незаметно. Вечером, засыпая, я дежурно удивлялась: куда делся день? Ну да, писанина сжирала его с чавканьем, глотая большими кусками, так было и раньше. Но часы, проведенные с Ником, улетали еще быстрее.

Сначала мы встречались через день. Или шли куда-то вечером, или я сразу приезжала к нему домой. Оставалась на ночь, утром возвращалась к себе – работать. Мой выходной, разумеется, проводили вместе. А потом Лерина сестра нашла Алене квартиру, та переехала, и как-то само собой получилось, что мы с Ником стали видеться уже каждый день, за редким исключением, когда вечером у него или у меня были какие-то дела. Если утром он подрывался куда-то бегом, ночевали у него, если нет – у меня, чтобы подольше поваляться в постели.

Английские ученые провели дополнительные исследования о влиянии утреннего секса на настроение и трудоспособность одной отдельно взятой совы и пришли к выводу, что это оху… в общем, хорошо влияет. Сова просыпается, поет и становится готовой к труду и обороне. Хотя в процессе продирания глаз может и ворчать.

– Ник, ты нимфоман какой-то. Прям всех мальчиков моложе.

– У тебя было много мальчиков? – интересовался он, следуя протоптанным маршрутом к стратегически важным объектам.

– Нет, но…

– Я наверстываю упущенное. Да и вообще… пользуйся, пока есть возможность, женщина. Аденома простаты неизбежна, как и катаракта.

– Вот засада! – устройство уже начинало давать отклик. – Но говорят, тут круговая зависимость: чем больше секса, тем выше гормональный фон и тем позже мужчинский климакс.

– И женский тоже, кстати. Ну так что, ударим сексом по климаксу и бездорожью?

– Ой, ударим. Ковровой бомбардировкой, туды их в качель. Валяй, летчик, бомби в труху. Чтобы ни одной бездороги и ни одного климакса не осталось.

Вот так у нас по утрам и бывало – со стебом, вошедшим в традицию. Зато очень даже просыпательно. По вечерам – иначе, причем по-разному. В зависимости от настроения. Нежно и романтично. Жестко и грубо. Или так разнузданно, что покраснели бы и порноактеры. Нам даже не надо было специально подстраиваться друг под друга, это самое настроение выравнивалось, как вода в сообщающихся сосудах, прежде чем мы ложились в постель.

Да, так вот про время. Оно летело с сумасшедшей скоростью, но было настолько наполнено новыми эмоциями и впечатлениями, настолько сконцентрировано, что я оглядывалась назад и не могла поверить: неужели мы знакомы чуть больше двух месяцев? В них вместилось столько узнавания, что с кем-то другим на это, возможно, понадобились бы годы.

Иногда в мыслях проскальзывало извечное бабское: «Э-э-э, Зарецкий, а что дальше-то?», но я тут же себя одергивала.

Мы всего ничего вместе, чтобы строить какие-то планы на будущее.

И тут же удивлялась: да ладно! Недолго? А кажется, что уже давным-давно.

Бесячие бытовые привычки, разумеется, обнаружились. Нет, носки Ник не разбрасывал, «Пельмени» не смотрел, но зеркало после него всегда было забрызгано зубной пастой, а в раковине красовалась мелкая щетина, вытряхнутая из станка. А еще он не опускал стульчак. А еще кидал на пол в ванной снятое постельное белье и грязные полотенца: якобы, они не лезут в корзину. А еще оставлял везде кружки из-под кофе и фантики от конфет. Я представляла, как должна злиться домработница, убирая всю эту помойку. А еще считал, что выбор фильма для совместного просмотра – исключительно мужская прерогатива. А еще… а еще…

В общем, нормальный живой мужик. Его наверняка тоже многое бесило. Но как и меня – в фоновом режиме, не заостряя. В отличие от Алены, звереющей от немытой посуды, я уже понимала, что все это такие мелочи. И что взрослого человека не переделаешь. Или бери что отгрузили, или проваливай.

Гораздо сложнее оказалось привыкнуть к его резкости и безапелляционности. Чем больше времени мы проводили вместе, тем чаще я с этим сталкивалась. И вот тут уже приходилось на лету соображать, когда можно спорить, а когда лучше оперативно заткнуться и отползти в окоп. Ровно одного сеанса хватило, чтобы понять: хочешь мира – молчи о войне. В самом прямом смысле. Точно таким же был мой дед, для которого во всем, что касалось военной сферы, существовало только два мнения: его и неправильное.

Ну да, иногда мы шипели и кусались, не без того. Но так, лайтово. И недолго. Нормальная притирка и подгонка. И при этом я с каждым днем влюблялась в него все сильнее. И все отчетливее понимала: такого со мной никогда не было. И, скорее всего, никогда больше не будет. И если вдруг у нас по какой-то причине не сложится, я переживу это с трудом.

Ну а за рамками наших отношений все шло без особых потрясений. Как будто самое важное сосредоточилось на нас двоих. Алена благополучно сдала сессию, обустроилась на новом месте, завела котенка и начала встречаться с Сашей – другом Володи.

– А как же клин клином? – спросила я.

– Да нет, – пожала плечами Алена. – Это так… по-дружески.

– Мужчина и женщина не дружат, если нет интереса, – вспомнились слова Ника.

– Наверно, – она не стала спорить. – Ну и что? Это с женатым лучше не дружить. А так в чем проблема? Вылезет интерес из-под дружбы – ну и хорошо. Нет – ну и ладно.

И ведь хрен поспоришь же! Я и не стала.

Володя с Лерой еще в январе подали заявление во Дворец бракосочетаний на Фурштатской, аж на седьмое июля.

– Там на красивые даты запись чуть ли не за год, – пояснили в ответ на наше с Ником недоумение. – И подготовимся без спешки.

– Ну все, Ник, – поддела я потом, – не успеешь оглянуться, и притащат тебе внуков нянькать. Что за пиздец – трахаться с дедушкой! Мы так не договаривались!

– Ну это мы еще посмотрим, у кого раньше внуки появятся, – отбил он подачу. – Может, поспорим? На ящик пива?

Что касается моих литературных трудов, они тоже шли в штатном режиме. Аркаша зафиналил похождения Феликса и ушел в отпуск. Лайнер Эльвиры потихоньку подбирался к конечной точке круиза. Клотильда с рыцарем все еще спасали короля, потому что тот оказался зачарован и никого не помнил. На самом деле я так и не придумала причину его половой холодности по отношению к молодой жене, поэтому наматывала клубок приключений в надежде, что ответ выкатится как-нибудь сам собой.

Наш с Ниной горнолыжный роман с любовным треугольником благополучно ушел в подписку. Покупали и читали не хуже, но и не лучше других моих книг. Писала я с удовольствием, легко, но… без того драйва, который передается читателям и не отпускает до последней строчки. Никак не получалось влюбиться в главного героя. Он был для меня слишком молод, всего-то двадцать пять, мальчишка. Обычно я писала о тех, кому за тридцать, считая этот возраст самым интересным. К тому же все мои органы, отвечающие за влюбленность, были заняты совсем другим персонажем.

В общем и в целом, все шло хорошо. И как-то незаметно подкатило к моему дню рождения.

Глава 34

Я не любила свой день рождения. Многие не любят. Чем больше цифра, тем меньше от него радости. Но у меня была еще одна причина для нелюбви. Потому что родиться угораздило четырнадцатого февраля. Хуже, наверно, только восьмого марта. В детстве еще было ничего, тогда у нас день святого Валентина не праздновали. Но потом его угораздило свалиться прямо мне на голову. Я становилась старше, а вакханалия сердечек, конфеток, шариков и открыток с каждым годом набирала обороты. В общем, я ненавидела и день рождения, и святого Валентина, который испортил мне праздник.

– Куда-нибудь пойдем завтра? – спросил Ник накануне.

– Нет! – рявкнула я, набрав обороты за полсекунды.

– Почему? – удивился он.

– Потому что нечего отмечать.

– Совсем-совсем нечего?

– Ник, я не хочу праздновать еще один шаг к могиле. И мне не нужны сраные плюшевые сердечки!

– Ну как скажешь.

А вот это уже было обидно. Сердечки мне и правда были не нужны, а вот от утешительного подарка не отказалась бы. Да и вообще, что значит «как скажешь»? А поуговаривать? А поутешать? А поубеждать, что сорок один – это еще вполне так молодость?

В общем, я даже ночевать у Ника не осталась. Сказала, что голова болит, и поехала домой. Страдать. К тому же живот в последний день месячных всегда ныл так же сильно, как и в первый.

Ночью мне было грустно, одиноко и до слез себя жалко. Лежала и отвечала с телефона на поздравления, которые сыпались уже с полуночи. Пока я не начала писать, даже не представляла, что можно получать вот так сотни поздравлялок от незнакомых людей и что это приятно. И спасибо тем, кто придумал стикеры, потому что сочинить столько оригинальных ответов точно не смогла бы.

С утра я продолжала хандрить. Не хотелось даже вылезать из пижамы, но все-таки через силу привела себя в порядок и приготовила завтрак. Мои писатели объявили внеочередной выходной, и я занималась все тем же: отвечала на поздравления. А еще раскидывала везде посты про праздничные скидки. Покупки сыпались, но и это не радовало.

По телефону поздравили родители и немногочисленные приятельницы. Еще одна порция насыпалась в воцап, даже от Никиты и, к моему большому удивлению, от Володи. Алена забежала ненадолго после лекций, с цветочком и подарочком – беспроводной мышкой. Ник молчал, как мертвый.

Обиделся, что я вчера уехала? Да нет, вот так затаиться – это не в его стиле. Значит, понял все буквально. Сказала, не будем отмечать – хорошо, не будем.

Я даже не знала, на кого злиться больше, на него или на себя. Классика, самадуравиновата. Вот и сиди теперь одна, как сыч.

Настроение окончательно провалилось в преисподнюю.

В шестом часу, когда я лежала на диване и мрачно пырилась в потолок, в телефон упало сообщение:

«Ты дома?»

«Нет. Улетела с молодым любовником на Мальдивы».

«ОК».

Это вообще как понимать?

Да бли-и-ин!!!

Оказалось, у преисподней тоже есть этажи. Подземные. Минус один, минус два – и так далее. Как у паркинга.

Звонок в домофон застал меня на очередном гребне мизантропии. Ник? Но у него есть ключи, мы обменялись еще в конце января.

– Курьер, – отрекомендовалась трубка.

Я уже хотела ответить, что ничего не заказывала, но вовремя сообразила: кто-то… кое-кто… мог прислать мне вот так подарок.

Из лифта вышли двое парней, каждый катил по тележке, доверху заставленной картонными коробками.

– Что… это? – спросила я почему-то шепотом.

– Примерка, – равнодушно ответил один из них, сгружая коробки прямо на пол в прихожей. – Пятнадцать минут на все.

Совершенно обалделая, я села на банкетку, открыла первую коробку…

Господи! Туфли! Туфли для латины!

Ник, зараза!!!

Как сказали курьеры, коробок было ровно двадцать штук. Меньше минуты на одну пару. За пять минут я открыла все коробки, отбраковала половину, остальные реактивно примерила и выбрала самые лучшие – бежевые, на небольшом каблуке и с прочной перепонкой.

– Двадцать девять пятьсот, – курьер сверился с ведомостью. – Карта, наличка?

Эм… это как? И… скока?!

Тут дверь за парнями открылась, вошел Ник. С букетом и еще какой-то коробкой.

– Извини, застрял немного. Ну что, выбрала?

Он быстро приложил к пинпаду карту, курьеры собрали коробки на тележки и исчезли. Я так и стояла в новых туфлях, пытаясь выбраться из состояния грогги.

– Праздновать не будем, но подарок никто не отменял, – Ник поцеловал меня, разделся и пошел на кухню. Я следом – цокая каблуками и продолжая офигевать.

– Жень… Я по дороге пытался сочинить речь, и понял, что она получается тупая. Поэтому просто… Я тебя люблю. И… вот.

Он поставил на стол круглую пластиковую коробку и снял крышку. В ней оказался торт. Ну да, с сердечками, чтоб их. А еще на нем были бабушка и дедушка из сахарной мастики. И надпись кремом: «Давай станем старыми и противными вместе».

Хлопая глазами, я переводила взгляд с торта на Ника и обратно.

Когда пауза уже начала звенеть от напряжения, он достал из кармана пиджака синюю коробочку.

– Только не говори, пожалуйста, что мы еще недостаточно хорошо знакомы и все такое. Время идет слишком быстро, и его осталось мало. Выйдешь за меня замуж?

Время идет слишком быстро… Я только что об этом думала. Хотелось смеяться – и плакать. И снова смеяться.

– Я тоже тебя люблю…

Я протянула руку, и Ник надел мне на палец кольцо. Красивое. Синий камень и маленькие прозрачные вокруг. Я ни черта не понимала ни в украшениях, ни в камнях. Да хоть бы даже из фольги от шоколадки. Он хотел меня поцеловать, но я увернулась, взяла нож и отрезала кусок торта. Дедушку. Дедушка оказался вкусным. Очень вкусным. Ела я его не вилкой с тарелки, а держа в руке и пачкаясь кремом по уши. Ник долго раздумывать не стал и отрезал бабушку. Каннибализм этот плавно перетек в то, что мы целовались и слизывали друг с друга крем. И закончилось бы все буйной оргией, если бы Ник уже хорошо знакомым мне жестом не тряхнул рукой, освобождая часы из-под рукава.

– Стоп! Я столик заказал на семь в «Эль Пульпо». День рождения и Валентина отмечать не будем, отпразднуем помолвку. Ну и туфли обмоем, чтобы в них хорошо танцевалось.

– Еще бы в них плохо танцевалось за такую цену конскую, – проворчала я.

Туфли оказались превыше всех похвал: где надо мягкие, где надо жесткие, сидели идеально, не жали, не терли, не скользили.

– Как у тебя вообще получилось? – спросила я, когда мы присели передохнуть.

– А те твои у меня в машине так и остались, – Ник убрал с моей щеки выбившуюся прядь волос. – Посмотрел размер, фасон. Заказал побольше, чтобы уж наверняка.

– А если бы ни одни не подошли?

– Ну заплатил бы двести рублей за примерку, заказали бы еще двадцать пар. Уже с тобой вместе.

Вместе… Станем старыми и противными вместе… Черт, я и правда выйду за него замуж!

Как все-таки бывает: только что настроение сидело глубоко под плинтусом, и вдруг я на седьмом небе. Даже если бы сейчас появились Захар с Региной и уселись за наш столик, мне было бы глубоко наплевать.

А уж как мы танцевали! И в первый раз получилось здорово, но тогда мы только узнавали друг друга, угадывали, подстраивались. Сейчас это было уже не нужно, все выходило так, словно занимались этим всегда, чувствуя друг друга без малейших усилий. И если в тот раз эротика была лишь намеком на будущее, то сейчас… каждое движение, каждый взгляд, каждое прикосновение говорило о том, что уже было и еще будет. Прямо сегодня. Как только вернемся домой.

– Скажи, а когда ты понял, что хочешь быть со мной? – в такси я положила голову Нику на плечо.

– Когда ты целовала грифона в зад, – усмехнулся он.

– Да ладно! – я шлепнула его по колену.

– Тогда где-то между Каменным мостом и Мучным. Оцени, как звучит. Вполне так по-питерски. А ты?

– Ну точно место не скажу, но в тот же вечер.

Казалось, мы едем уже целую вечность. Наконец такси свернуло в мой двор и остановилось, не доезжая до парадной.

– Осторожно, Женя, – Ник поддержал меня под локоть у лужи, из которой торчали ледяные надолбы.

Питер накрыло оттепелью. С крыш капало, нечищеный двор превратился в залитый водой горбатый каток.

– Просто свиньи, – проворчала я, остановившись, чтобы достать из сумки ключи. – Хоть бы песком посыпали. Убьешься тут нахрен.

Наверху что-то зашуршало, свалился комок рыхлого снега. Ник посмотрел вверх и вдруг резким движением оттолкнул меня в сторону. Мы совершенно синхронно шлепнулись в лужу, и в ту же секунду на то место, где я стояла, грохнулась, разлетаясь вдребезги, огромная глыба льда.

– Еб твою мать… – с трудом шлепая губами, выжала из себя я.

– Ты как? – Ник стер со щеки кровь, поднялся и протянул мне руку.

– Жопу отбила, но по сравнению с тем, что могло быть… – я представила, и меня передернуло от плеча к плечу… – Ничего, все нормально.

Каждый вечер, укладываясь спать, мы даже не догадываемся о том, сколько раз за день разминулись со смертью. Ангелы-хранители на боевом посту, ограждают нас не только от роковой встречи, но и от знания о том, что она едва не состоялась. Меньше знаешь – крепче спишь. Однако иногда они то ли запаздывают, то ли таким образом напоминают о бренности всего сущего, и ты заглядываешь смерти в глаза.

Я смотрела на поблескивающие в свете фонарей осколки и буквально чувствовала, как эта глыба обрушивается мне на голову с высоты шестнадцатого этажа. Удар, боль – и темнота. Умереть в такой день… ну блядь…

Меня начало трясти, сперва мелко, потом по-настоящему колотить.

– Вы в порядке? – к нам подбежал все тот же сосед с пуделем. – Это надо жалобу на них писать. Превратили двор черт знает во что!

Я тупо кивнула и пошла к парадной, едва не навернувшись снова на ледяном крошеве. В лифте мы стояли, как два истукана, но едва сосед вышел, Ник стиснул мою руку – крепко, до боли. Лицо его было похоже на гипсовую маску с двумя черными провалами глаз. Я уткнулась носом ему в грудь и жалобно заскулила.

Это был совсем не тот адреналин, который бодрит. Не тот, который когда-то искала сама, бросаясь в рискованные приключения. Похожий ужас я испытывала, встречаясь с очередным маньяком. Ужас, смешанный с острым, как игла, пониманием: от тебя ничего не зависит.

Руки дрожали так, что я не могла вставить ключ в замок. Ник отобрал, открыл дверь сам, и, захлопнув, прижал меня к ней. Его поцелуи были полны бешеной ярости, и это желание передалось мне, нахлынуло, накрыло с головой, темное, неумолимое, как смерть.

Нет… как отрицание смерти, противостояние ей. То, что дает жизнь, против того, что отнимает. Наверно, так трахаются на войне, после боя, не думая ни о чем, подчиняясь одним инстинктам. Хотя «трахаются» – это слишком мягкое слово, тут подходит только другое, от которого вянут уши у стыдливых фиалок.

Мы срывали друг с друга одежду, не морочась расстегиванием пуговиц. Дойти удалось лишь до диванчика в холле, маленького и узкого, но это уже не имело никакого значения. Резко, грубо, больно, с криками и стонами, вбиваясь, вколачиваясь, вгрызаясь и впиваясь друг в друга. Еще сильнее, еще глубже, еще полнее! Мы и раньше практиковали под настроение жесткий секс, но сейчас все было иначе. Такое не может быть часто – возможно, всего один раз в жизни. Не просто против смерти – вместе против нее, вдвоем.

От оргазма буквально разрывало в клочья, не раз и не два. Как будто каждая мышца, каждая клеточка в теле сжималась в сверхплотную точку и разлеталась темными искрами. Чтобы тут же вернуться и завопить: мало-мало-мало, еще, еще!!!

Мы все-таки добрались до дивана в комнате и даже умудрились его разобрать. Как и когда – провалилось в черную дыру. И как уснули – тоже. Утром я проснулась разбитая в хлам, словно в глубоком похмелье, хотя выпили в ресторане всего по бокалу вина. Все тело болело, и это не была приятная ломота после хорошего секса. Больше напоминало зверскую крепатуру после ударной нагрузки в спортзале. На внутренней стороне бедер наливались синяки, на груди сверкали фиолетовым засосы, губы, по ощущениям, превратились в вареники. Ну и в целом… сплошная секс-травма.

Мда… Нехило потрахались.

Тут я снова вспомнила сосульку и зажмурилась так, что под веками поплыли лиловые пятна, а в ушах тоненько запищало.

Ник, проснувшись, поморщился, со свистом втянул между зубами воздух и затейливо выматерился. И пояснил в ответ на мой вопросительный взгляд:

– В спину вступило.

– Да, дедушка, – поддела я с намеком, – похоже ты уже не торт. Да и я тоже. Наверно, такие аттракционы не для нас.

– Дедушка бы тебя и сейчас трахнул разок-другой, – он положил мою руку на материальное подтверждение своих слов. – Это вчера, когда в лужу спланировали. Как будто хрустнуло что-то в пояснице. У тебя какая-нибудь мазь обезболивающая есть?

Я встала и поплелась на кухню за диклофенаком. Заодно и пантенол для себя прихватила. Намазала ему спину и спросила:

– Тебе куда-нибудь надо сегодня?

– Надо, но не пожар. Могу перенести.

– Тогда оставайся здесь. Отлежись немного. Куда сейчас ехать, еще хуже станет.

– А я тебе не помешаю? – Ник с шипением повернулся на бок.

– Ну если не будешь каждые пять минут звать, чтобы принести чаю, рассказать сказку и поцеловать в носик, то нет.

– Каждые пять не буду, – заверил он. – Только каждые десять.

Накормив его завтраком, я пошла к компу. И первым делом обнаружила, что мы стали звездами домового чата. Кто-то выложил нашу фотографию в луже вместе с сосулей в сопровождении гневного обращения к ТСЖ: доколе?! И когда только успели щелкнуть?

Под обращением развернулась дискуссия, живы мы или нет, потому что по фотке определить было сложно. Пришлось написать, что мы живы, но готовы отвесить правлению пиздюлей, особенно если широкая общественность поддержит жалобу подписями. В конце концов, за что мы деньги платим? Желающих нашлось много, но уже через пятнадцать минут мне позвонили из правления с извинениями и обещаниями немедленно отправить на крышу рабочих.

Вот где я выпустила пар! Наорала, обматерила и пообещала написать во все газеты и даже в Спортлото, если в течение дня сосульки не будут сбиты с крыш, а двор вычищен до состояния бального паркета. Эффекта особого не ожидала, но уже через час на крышу залезли высотники, а во дворе застучали ломы и заскребли лопаты.

Надо же, оказывается у нас есть дворники!

Мстительно усмехнувшись, я отправила фотку из чата и описание инцидента на все местные новостные сайты. А потом позвонила Яне Логиновой и спросила, нет ли у нее возможности натравить на нашу управляющую компанию какую-нибудь «Дежурную часть». Возможность нашлась, и вечером у меня взяли интервью на фоне парадной. На камеру. Правда, тут же подскочил председатель правления и, поглядывая с ненавистью в мою сторону, заявил, что все уже убрано, сбито и почищено.

– А ты злая, Женька, – заметил Ник, когда я вернулась домой и рассказала ему об этом.

– Ты даже не представляешь, насколько злая, – вздохнула я, поцеловав его. – Зато не злопамятная. Отомщу – и сразу забуду.