Текст книги "Как стать ярлом (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 23

– А-а-а… куда? – осторожно уточнила я, оттягивая время и лихорадочно соображая, как выкрутиться.

Да нет, понятно, что рано или поздно об этом тоже пришлось бы говорить, как и о бывших, но я не думала, что прямо сейчас.

«Ну зачем, ведь хорошо сидели». Откуда эта фраза? И не вспомнить же.

– А куда хочешь? За границу? – то ли спросил, то ли предложил Ник.

– У меня загран просрочен, – малодушно обрадовалась я, стараясь этого не продемонстрировать. – Ковид и все дела. В Беларуси была, в Армению зимой не тянет. В Абхазию тоже.

– Ну ладно, Россия большая. Если не хочешь далеко, можем просто за город. Сейчас, конечно, все забито, но если поискать, думаю, что-нибудь найдется.

Ох, кто бы знал, как мне хотелось. Ну просто зашибись как. Но…

Вот все смеются над анекдотом, в котором захудалого актера пригласили сниматься в Голливуд, а он отказался, потому что в декабре у него елки. Сетевой автор ну никак не может позволить себе забиться в тину на неделю, если не заболел тяжело или не умер. Потому что у него проды. Ладно еще между книгами дыра, а вот так, в процессе… Конечно, верные читатели дождутся, особенно если их предупредить. Но беда в том, что неверных намного больше. Они подождут, подождут, плюнут и уйдут. И не факт, что потом вернутся. Авторов на литпорталах туева хуча, книг еще больше. И, между нами, писателями, мы в массе довольно однотипные, замену найти легко, хотя каждый и считает себя уникальным. Я сама не читала коллег, если они выкладывали проды реже, чем через день, потому что элементарно забывала, что там было в прошлый раз. И сериалы поэтому смотрела только целиком, сезонами.

Но это еще полбеды. Хуже то, что Ник не знает, чем Женя зарабатывает себе на хлебушек с маслицем. И на соляру для паджеры. И на шелковые пижамы.

– Ник… мне очень хочется, но…

– В чем проблема? – он положил бутерброд на тарелку.

– Работа. Завтра у меня еще каникулы, а третьего уже надо впахивать.

– Женя, работа не хер, стояла и стоять будет. У всех человеческих людей праздники аж до девятого. Твои статьи в лес не убегут. Сильно подозреваю, что до конца каникул они никому не нужны.

Статьи, может, и правда никому не нужны, а вот по поводу прод некоторые особо ретивые читатели традиционно бухтят по чатикам, что им первого января не подвезли. Авторы же киборги, единственное жизненное назначение которых ублажать потребителя, заплатившего за подписку деньги.

– А тебе в клуб не надо? – из последних сил отбивалась я.

– Я там вообще могу не появляться, – пожал плечами Ник. – Просто предпочитаю держать все на контроле. И уж три дня без меня точно обойдутся. Ну так что?

Так, ладно… Не хотела сейчас, но придется.

Каминг-аут.

– Ник… Я пишу книги. Женские романы. В сети. Выкладываю по главам, каждый день. С одним выходным в неделю. Ну вот сейчас каникулы, а третьего уже…

Я замолчала, наткнувшись на недоумевающий взгляд под сведенными бровями.

– Ты говоришь это с таким видом, как будто признаешься, что работаешь в борделе.

– Ну потому что… – тут я начала злиться, хотя смысла в этом было ноль. – Я думала сказать, но ты так резко отозвался о писателях, что язык сам свернулся в трубочку.

– Жень, люди часто говорят то, чего не сказали бы, владея чуть большей информацией. Да, у меня есть некоторое предубеждение против творческих личностей, насмотрелся на них с детства. Но это не значит, что я сказал бы: ах, ты пишешь книги? Ну и иди тогда лесом. Если это работа, которая тебя кормит и которая тебе нравится, какое я имею право что-то говорить против? Главное – чтобы ты не тащила в книги все, что видишь, как мой сынуля. Не хотелось бы знать, что ты пишешь о том, как мы с тобой трахаемся.

Блядь…

– Ник, все авторы используют что-то из своей жизни, – я словно шла по жердочке над пропастью. – Какие-то события. Места. Людей – в качестве прототипов.

– Да? – его глаза потемнели до черноты. – И что же ты о нас написала? Или еще напишешь?

Хочешь грамотно соврать – скажи часть правды. Это я давно усвоила.

– Честно? Только один эпизод. Наше знакомство. И это не о нас. Я не пишу о себе, – эти слова я постаралась выделить голосом максимально жирно. – Если бы и хотела, все равно не получится. Герои – совсем другие люди, даже если с ними иногда происходит то же самое, что со мной или с моими знакомыми. Понимаешь разницу?

– Не совсем.

– Блин… Ладно, допустим, в моей книге мужик с бабой познакомились так же, как мы с тобой. Она ехала на машине, увидела, что он свалился в кювет, вытащила его, он ее поцеловал. Все. У них ничего нет общего с нами, начиная с внешности и кончая биографией, – черт, скрестить бы пальцы, но руки на столе, на виду. – И дальше все развивается совсем не так. Там будут какие-то другие эпизоды из моей жизни. И эпизоды из жизни других реальных людей, которых я знаю или не знаю. Понимаешь, придумать что-то новое нереально. Все, что только можно, со всеми уже было. Не зря же люди читают и говорят: о, это прямо про меня. Можно только взять из жизни, своей или чужой, скомбинировать, как-то изменить, дополнить своими мыслями.

– Ясно, – он побарабанил пальцами по столу. – И что, это реально занимает так много времени, что не отойти от компа? В туалет-то успеваешь? Или в памперсах?

– Я пишу примерно по двадцать килознаков в день. Это где-то десять вордовских страниц. В… две книги параллельно, – о Джо и Аркаше я не рассказала бы ему даже под угрозой расстрела. – В среднем получается полноценный рабочий день. Восемь – десять часов. Потому что надо не только придумать и набить, но еще и пару раз вычитать, потом выложить. Ответить на комментарии читателей. Чертову уйму времени занимает реклама и авторская группа В контакте, у меня там нет администратора. И все это нужно, иначе не будет продаж.

Ник молчал, и мне вдруг стало страшно. Потому что предельно ясно поняла: от того, что он сейчас скажет, зависит моя дальнейшая жизнь.

– Наверно, это моя карма, – Ник с усмешкой покачал головой. – Все кругом трепетные творцы, и только я грубый солдафон, променявший скрипку на каратэ и самолет. Один раз попытался сломать шаблон – и то не получилось.

– И кем она была?

Черт, об этом спрашивать сейчас точно не стоило. Само вырвалось. Ну да, ну да, куплю инвалидную коляску и фильтры для базара.

– Врачом, – отрезал он. – А еще, похоже, ответочка прилетела за все мои дежурства, командировки и усиленные на праздники. И что? Как мне вписаться в твой напряженный график?

А вот и когти из бархатных лап. Я не сомневалась, что они острые. Хотя, с другой стороны, его желание вписаться в мой график кое о чем говорило.

– Вечера у меня обычно свободны, – я компульсивно катала по столу хлебную крошку. – Как у нормальных людей, которые работают в офисе. Ну, если, конечно, не туплю по полдня над каждой фразой, такое тоже иногда бывает. Один выходной в неделю. Между книгами отпуск на неделю, а то и на две, как получится. Где-то раз в три месяца.

– Ясно… – повторил он, задумчиво покусывая губу. – И как у тебя получается по две книги сразу писать? Не путаешься в сюжетах?

– Нормально. Одна современный любовный роман, русреал, вторая фэнтези – магия, драконы, попаданки в другие миры. Переключаюсь легко, как будто из комнаты в комнату перехожу.

– И что, хорошо покупают?

– Ну как сказать? Когда как. Раз на раз не приходится. Я далеко не топовый автор. Но в среднем в месяц цифра шестизначная.

– Неплохо. А что мешает стать топом?

Хороший вопрос. Почему кому-то удается поймать за бороду литературного бога удачи, а кому-то нет – хоть тресни?

– Трудно сказать. Не те темы и сюжеты, которые интересны большинству. Мало рекламы. И вообще… как у нас говорят, «пишите лучше». А на самом деле никто не знает, почему одна книга заходит и рвет топы, а другая, объективно ничем не хуже, – нет.

– Жень, только просьба, – Ник большим глотком допил остывший кофе и поставил чашку на стол. – Не проси меня читать твои книги, ладно?

Ох, слава тебе яйца! Будь спок, ни за что не попрошу.

– Ну… ладно, – я сделала вид, будто огорчена. – А почему?

– Да потому что мне не понравится, я об этом скажу, и ты расстроишься. Только намекни вашему брату, что не катит, у вас психика нежная, сразу мировая скорбь и депра. А если совру, что понравилось, ты не поверишь и все равно расстроишься.

– То есть вариант, что на самом деле понравится, ты не допускаешь? – осторожно уточнила я.

– Про драконов или про мужика и бабу, которые познакомились в кювете? Извини, но мне уже не нравится. Даже если это зашибенно написано. И я вполне допускаю, что так и есть, если покупают и читают.

Слушать это было немного обидно, но стоило признать: вариант оптимальный. Намного хуже было бы, если бы он прямо горел желанием ознакомиться. Мне хватало того, что читали мама с «девочками». К счастью, только Нину, об остальных даже не подозревали. Алена тоже пробовала, но ей не зашло. И вообще мало кто знал, что я пишу. Для большинства знакомых в реале я была копирайтером.

Бедненькая, пишет всякий шлак, разве этим заработаешь? Если только кошке на корм. Хотя у нее и кошки-то нет.

Ник хотел что-то добавить, но тут в спальне взвыл мой телефон.

– Принести?

– Не надо, я сама.

Еще только не хватало, чтобы звонил кто-то из моей мужской команды. Чтобы он сначала увидел имя на экране, а потом мне снова пришлось выкручиваться и врать.

И я не ошиблась, это оказался Андрей.

– Жень, с наступившим! Когда увидимся? – спросил он весело.

Я, конечно, могла прямо сейчас сказать, что больше никогда. Но опыт подсказывал: а) не стоит обижать людей, которые не сделали тебе ничего плохого, б) вообще не стоит лишний раз обижать людей, потому что это может быть чревато.

– Андрюш, я сейчас за городом, не очень удобно разговаривать. Приеду и позвоню, ладно?

– Хорошо, жду, – не без разочарования ответил он.

Нажав на отбой, я выставила в телефоне бессрочный режим «не беспокоить». Теперь звонок прошел бы только от «важных» контактов: мамы, папы, Алены и Ника.

– Значит, никуда не едем, – сказал Ник, когда я вернулась на кухню.

– Давай так, – я хотела отнести свою тарелку в раковину, но он перехватил и поставил в посудомойку. – Я постараюсь написать побольше, чтобы был запас хотя бы на один день. И тогда можем куда-нибудь поехать на субботу и воскресенье. Прямо в пятницу вечером. Даже ноут брать не буду, выложу с телефона. Так пойдет?

Ник молча подошел ко мне, обнял со спины, уткнувшись носом в шею. Руки пробрались под футболку, и снова грудь легла в ладони – словно прямо под них заточена.

– Черт, я, наверно, с ума схожу, – прошептал он. – Как будто снова двадцать. Где ты была все это время?

– Там же, где и ты, – вздохнула я. – В… Караганде.

– Хрена с два я тебя куда отпущу. До послезавтра.

– Не отпускай, – я потерлась макушкой о его подбородок. И добавила про себя: «И вообще не отпускай».

– Твоя детка с голоду не помрет?

– Детка уже выцыганила денег на доставку. Хотя в холодильнике полно полуфабрикатов.

– Фу, Женя, – рассмеялся Ник. – Ну кто первого января заморозки готовит? Мы тоже не будем. Закажем что-нибудь. Прямо в постель. И не вылезем оттуда до послезавтра.

– Хороший план, – одобрила я. – Только придется монетку бросить, кому надевать трусы и открывать дверь курьеру. Слушай, а мы не помрем от излишеств? Чай не молоденькие уже.

– Не знаю, – он потащил меня за футболку в направлении спальни. – Но даже если, согласись, это будет прекрасная смерть.

Глава 24

Второго вечером… или уже ночью? Да какая разница! Ник лежал на диване с коробкой от пиццы на животе и подбирал из нее крошки, а я, завернувшись в клетчатый плед, стояла у окна. Нева подо льдом в тусклом свете фонарей выглядела и правда не слишком живописно, равно как и перспектива Выборгской стороны.

– Знаешь, – сказала я, глядя в темноту, – вид на Неву – мое первое детское воспоминание. Мне было года три. Кока Мила жила на Английской набережной. Кока – это…

– Крестная, – кивнул Ник.

– Ты знаешь? – я одновременно удивилась и обрадовалась. – Мало кто так говорит. Это такое… старомодное.

– Знаю, конечно. Я свою звал кока-мама. Она была маминой двоюродной сестрой.

– Была?

– Да, умерла лет пять назад.

Их было уже так много – маленьких совпадений, когда мы оба знали что-то не слишком известное. Или нам нравилось одно и то же. Или мы говорили одинаково. Или бывали в одних и тех же местах. Это создавало даже не саму близость, а такую… подкладку под нее. Подшерсток. Мягкий, пушистый. Теплый.

– Мила была не моей крестной, а дедушкиной. Я ее саму и не помню. Мы с дедом приезжали к ней в гости. Запомнила комнату – очень большую. Или она мне показалась большой. Круглый стол с малиновой скатертью. И Неву за окном. Потом мне говорили: ты не можешь этого помнить, наверно, тебе кто-то рассказал. Она умерла через полгода. И никто мне ничего не рассказывал, я просто помню.

– Мое первое воспоминание – тоже где-то три года, – он закинул руки за голову, задумался. – Лето, дача, собирается гроза. Я с какими-то детьми, мы торопимся домой, я отстал и реву.

Я подошла, убрала коробку на журнальный столик. Залезла на диван, улеглась на Ника сверху, нос к носу, натянув на нас плед.

– Мне очень нравится, когда мы вот так в чем-то совпадаем. В мелочах. Даже страшно становится. И не верится: неужели так бывает?

– Помнишь, как ты сказала в ресторане? Сто человек встретишь и тут же забудешь, а один вдруг твой.

Я тогда говорила не о том, что человек этот принадлежит тебе. Только то, что с ним неожиданно много общего. Но сейчас спросила, имея в виду и то и другое. Хотя, конечно, это было преждевременно.

– А ты – мой?

– Надеюсь, Жень, – улыбнулся он, пропуская пряди моих волос сквозь пальцы, и мне осталось только догадываться, какой смысл вложен в эти слова.

– Со мной такого никогда еще не было, – призналась я, уткнувшись носом в его грудь и уже привычно шалея от запаха. – Два раза замужем, еще другие отношения, но… всегда что-то приходилось подгонять напильничком. Или просто стараться не замечать. А с тобой… даже если что-то не так, оно не раздражает.

– Боюсь, напильничек все равно понадобится. Ты как-то сказала, во мне есть что-то жесткое. Это правда. Я могу быть очень резким. Дипломат из меня херовый. Потом сам жалею, но…

– В этом есть свой плюс, – я поцеловала его, скорее, слегка коснулась и тут же увернулась, когда он попытался поймать мои губы своими. – Камень за пазухой носить не будешь. Если что – так и скажешь.

– Ну это да. Причем как раз за это меня многие и не любят.

– Ничего странного, Ник. Правда – штука опасная. Некоторые вещи лучше не знать. К тому же она далеко не всегда объективна.

– Тут сложно, – не согласился он. – Фишечка в том, что только по прошествии времени можешь верно оценить, как было бы лучше: знать или не знать. А времени с каждым годом становится все меньше. Когда тебе двадцать, думаешь, что его впереди уйма. И даже если ошибешься – ничего страшного, все можно исправить. В сорок права на ошибку уже нет.

Мне снова стало жутко, потому что думала об этом совсем недавно. Да и с правдой у меня дела обстояли сложно. В общем, я осталась при своем мнении – что некоторые скелеты из шкафов лучше не извлекать.

Утром Ник разбудил меня в восемь.

– Куда так рано? – проворчала я, с трудом разлепив глаза.

– На работу, солнце мое. Тебе. Мне не надо.

– Блин, Ник!

– Женя, если тебе хочется сказать «блядь», так и говори. «Блин» звучит слишком лицемерно и фальшиво.

– Не пожалеешь? Я матерюсь, как грузчик. И вообще мне нравится мат. Когда он к месту и ко времени, конечно. В универе даже курсач писать по обсценной лексике хотела, но не разрешили. Типа, не для детей тема. Но признаваться в том, что любишь мат, не комильфо.

– Жень, ты это военному сейчас говоришь, на минуточку. На войне без ебаной матери не обойтись. Так что… Давай, живо чеши в душ, я пойду завтрак готовить. Я кровно заинтересован в том, чтобы ты написала побольше своей… – тут он запнулся, и я мысленно закончила: «своей херни». Но почему-то даже не обиделась. – Чтобы написала побольше и мы поехали на выходные за город.

Хм… я не была уверена, что мне понравится такой диктат на постоянной основе, поскольку предпочитала быть диктатором сама себе. Но, может, на постоянной и не будет? Посмотрим. Главное, что есть задел решения проблем через рот. С Китом это было в принципе невозможно, с Захаром лишь изредка.

После завтрака Ник повез меня домой, и хотя день был выходной, мы умудрились встрять в пробку. Я относилась к породе водителей, у которых режим ненависти к человечеству врубается одновременно с поворотом ключа в замке зажигания. Ник был традиционно невозмутим. Даже когда нас опасно подрезал мерс без поворотника, ехавший по левому ряду до самого перекрестка.

– С-с-сука! – прошипела я, желая мерсоводу гореть в аду всеми возможными способами. – Ненавижу таких тварей. Все люди делятся на тех, кто включает поворотник, и тех, кто не включает. Даже если они пешеходы. Потому что у них принцип такой во всем: «МНЕ НАДА!» И насрать на остальных. Знаешь, о чем я мечтаю? Ну, одна из мечт. Написать бестселлер, заработать хреналион миллионов и купить…

– Пулемет? Или Хаммер?

– Да говно ваш Хаммер. Консервная банка. Нет. Списанный инкассаторский броневик. Чтобы ни одна долбаная блядь не рискнула вот так вот влезть передо мной.

– Зая, успокойся, – хмыкнул Ник. – Ты на броневике не пропустишь, пропустит кто-то перед тобой. И все равно потеряешь время. Людей не исправишь.

– Не зови меня заей!!! – если бы не ремень, я бы, наверно, подпрыгнула до потолка и пробила его башкой.

– Слушаюсь, мон женераль, – на секунду отпустив руль, он накрыл голову левой рукой, а правой отдал честь. – Составь на досуге список слов, от которых тебя бомбит. Чтобы сэкономить энергоресурс. Лучше использовать его на что-то более полезное. На секс, например.

– Господи, Ник, мы ведь уже старые, куда нам столько секса? За эти два дня, наверно, годовую норму выбрали.

– Господи, Женя, я думал, что нашел молодую женщину, – сокрушенно вздохнул он и положил руку мне на колено. – А ты, оказывается, старая бабка. Признайся, порно смотришь, чтобы эротическую сцену написать?

Твою же мать… И как ты угадал, а?

– После вчерашнего мне уже никакое порно не понадобится, – я отодвинулась подальше, вжавшись в дверь. – Ну и вот как теперь работать?

– Ничего не знаю. Ты первая начала. Что мы старые, что нам только кефир, клистир и теплый сортир.

К счастью, пробка наконец рассосалась, и разговор сам собою иссяк. Зато во дворе мы целовались, как озабоченные подростки, пока Ник не перегнулся через меня и не открыл дверь.

– Все, иди. Иначе я тебя сейчас обратно увезу. Или прямо в машине трахну.

Поднимаясь на лифте и подходя к двери квартиры, я все еще улыбалась и слизывала с губ поцелуи. В прихожей на вешалке обнаружилась какая-то незнакомая куртка, а из кухни доносились голоса.

Примерзла я ровно на пару секунд, пока не сообразила, что куртка женская. И что голоса на кухне тоже женские: Аленин и еще какой-то незнакомый.

Ну почему бы и нет? Зашла подружка какая-нибудь. Раньше они постоянно у нас паслись.

Раздевшись, я заглянула на кухню. Девушка, сидевшая спиной к двери, обернулась и вежливо поздоровалась. При этом выражение у нее было довольно странным. То ли удивленным, то ли насмешливым, а скорее, и то и другое. Она показалась мне смутно, очень смутно знакомой, но к нам точно не приходила, я бы запомнила. Маленькая аккуратненькая блондиночка в черных брюках и белом свитере. Прямо девочка-отличница, только косичек не хватает.

– Ну ладно, Ален, мне уже пора, – она встала. – В общем, я Светке все передам, а ты ей после праздников позвонишь.

– Лера, спасибо большое, – Алена тоже поднялась. – Обязательно позвоню. А насчет остального потом поговорим.

Лера? Ну конечно…

Щелкнуло и встало в пазы. В клубе она, правда, выглядела более эффектно, да и видела я ее пару раз мельком. Не считая того момента, когда проходила мимо них с Володей – целующихся в коридоре.

Ясно, почему она так пыталась улыбочку спрятать. Посмотрела на мой костюм и смекнула, что дома я с новогодней ночи еще не была.

И что-то мне все это не слишком понравилось. С чего вдруг она к Алене в гости заявилась? Что у них за дела такие? Прямо так подружились с первого взгляда?

– До свидания, Евгения Олеговна, – Лера направилась в прихожую, Алена за ней.

Ну надо же, даже имя мое запомнила.

– Всего доброго, – кивнула я и ушла к себе.

Пока переодевалась, бормотание в прихожей стихло, дверь захлопнулась. Я вышла на кухню, где Алена убирала со стола.

– Как дела? – спросила вполне нейтрально.

– Норм, – она открыла посудомойку и поставила туда чашки. – Выспалась, наелась, насмотрелась кинчиков, належалась в ванне, решила все задачи к зачету. Тебя, думаю, можно не спрашивать, и так все ясно. Рада за вас, правда.

– Спасибо, – мне было неловко, но губы все равно расползлись в глупую улыбку. – А-а-а… это Володина девушка?

– Лера? Да. А что? Ма-а-ать… – посмотрев на меня, Алена, сдвинула брови. – Твой мыслительный процесс прямо насквозь просвечивает. Так вот – нет. Никаких забросов в эту сторону. Он, конечно, мальчик симпатичный и не дурак совсем, но… Даже целых три но.

Закрыв дверцу посудомойки, Алена села на диванчик и состроила сложную гримаску. Она всегда корчила забавные рожицы, когда пыталась что-то сформулировать.

– Во-первых, я зареклась вышибать клин клином.

– Это Виталик был клином? После Сергея?

– Нет. Был там еще один проходной персонаж, ты не знаешь. Недолго. В общем, мне не понравилось. Во-вторых… ма, ты только не обижайся, ладно?

Я не сомневалась, о чем она сейчас скажет. И не ошиблась.

– Ты как-то говорила, что на чужих ошибках никто не учится, но я все-таки одну вещь усвоила четко. Никаких чужих мужиков. Я знаю, что ты хочешь сказать. Что Захара у жены не уводила. Но вот положа руку на сердце – он развелся бы с ней, если бы не ты?

Вот тут мне ответить было нечего. Я могла сколько угодно говорить себе и другим, что это не я, это он сам. Но когда задала тот же вопрос Захару, он ответил: не знаю, может быть, да, а может, и нет.

Эх, Алена, Алена… Была бы ты всегда такой разумной… Но так, наверно, не бывает. Все мы тупим, причем регулярно.

Она поняла мое молчание правильно.

– Ну вот… Так что однозначно нет. И еще по одной причине. Они с Лерой собираются пожениться. Не вотпрямщас, но в перспективе. Если у вас с Ником все всерьез сложится… возможен такой вариант? – я неопределенно пожала плечами. – Если вдруг, то придется общаться уже на другом уровне. А в своем гнезде гадить – последнее дело. Ну а в целом… – Алена наморщила нос. – Они мне понравились. Оба. И компания у них такая прикольная, весело было. Не жалею, что пошла. У Леры сестра риэлтор, мы договорились, что она попросит квартиру для меня поискать, чтобы и не совсем убитая, и не за КАДом, и не слишком дорого. Ты не думай, я буду подрабатывать, хоть немножко. Чтобы не совсем у тебя на шее сидеть.

– Ну и как ты на очном подрабатывать собираешься? – что-то мне все-таки в этой идиллии не нравилось. Слегка царапало. Понять бы еще, что именно.

– Есть пара вариантов на удаленке. После праздников буду разговаривать.

– Ну хорошо, – я подставила под кофеварку чашку и полезла в коробку с капсулами. – Посмотрим. Ладно, мне работать и работать.

– И ты еще можешь работать? – закатила глаза Алена. – Хотя… смотря о чем писать, да.

Показав язык, она убежала к себе. Я выжала из одной капсулы лунго и эспрессо в одну посуду, подлила молока и пошла к слегка запылившемуся с прошлого года ноуту. Пальцы азартно покалывало. Ничего не поделаешь, писательский труд – это наркотик из тяжелых. Если между книгами мне еще удавалось сделать передышку, то в процессе после одного дня простоя уже начиналась ломка. Ник, конечно, отвлек, но зато сейчас это сумасшествие взялось за меня в полной мере.

Загрузка, потом сеанс паранойи: пароль на винду, пароль на виртуальный диск, пароль на скрытую папку, пароль на файл…

Когда я только начинала писать, у Алены еще не было своего личного компьютера. До этого Захар сделал ей отдельную учетку в общем стационарном, а после развода я давала свой ноут. Пока не купила второй, пришлось разработать сложную систему защиты, чтобы не залезла в мои файлы. Даже найти их постороннему человеку без особых навыков было практически невозможно, а уж забраться в них – и подавно. К тому же я взяла себе за правило никогда не оставлять файл открытым после окончания работы.

Ну, кто первый? Джо? Или Аркаша? Сейчас эро должно поскакать белочкой, причем без дополнительной стимуляции.

Аркашин Феликс, после смерти откатившийся на два уровня назад, снова подошел к моменту встречи с роковой кошечкой. В прошлый раз она убила его в постели, значит, теперь этот секс-террорист должен был ушатать ее своей дубинкой так, чтобы рука с кинжалом дрогнула. И я даже в красках представила себе всю эту сцену, но…

Так… давай, наверно, сначала займемся другим. Чтобы уже ничего не отвлекало. Неприятно, но никуда не денешься.