Текст книги "Как стать ярлом (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Глава 25

Закрыв файл с Феликсом, я взяла телефон и вышла в прихожую.

– Далеко? – выглянула из комнаты Алена.

– Пойду мусор вынесу. Вытащи мешок.

– Извини, – без особого сожаления вздохнула она. – Я собиралась, но… отвлеклась и забыла.

Мусоропроводы у нас в доме были заварены для борьбы с тараканами и крысами, пакеты выносили на помойку во дворе. Спустившись вниз, я дошла до нее, а потом присела на лавочку у парадной. Андрей отозвался сразу.

Вообще-то я думала о том, что сделаю это при личной встрече, но сейчас поняла: не смогу. С одной стороны, малодушно и не слишком красиво, с другой… Возможно, так будет легче для нас обоих.

– Привет, Жень, – обрадовался он. – Вернулась? Хорошо отдохнула? Не хочешь вечером куда-нибудь сходить?

– Андрюш… послушай, я должна тебе сказать…

Черт, как же это было непросто. Я чувствовала себя жуткой свиньей. Гораздо большей, чем в тот момент, когда говорила Никите о разводе. Если бы Андрей хоть чем-то был виноват передо мной – но нет. Я просто его не любила, и с этим уже ничего не поделаешь. Вдохнуть поглубже – и…

– Женя… ты предлагаешь расстаться?

Он все понял. Он всегда все понимал. Идеальный мужчина – но не для меня. Почему так бывает? Кто бы знал. Легко отказаться от плохого ради хорошего, и как же тяжело от хорошего – даже ради лучшего.

– Да. Прости меня, пожалуйста. Я тебе очень благодарна. За все. Но…

– Не надо, Жень, – короткий смешок сочился горечью. – Я знал, что рано или поздно это случится. Ты ведь никогда не была по-настоящему моей.

– Андрюш, ты очень хороший, и мне правда…

Господи, зачем я все это говорю? Зачем мучаю его и себя?

– Женечка, мне сейчас многое хочется сказать, но это просто эмоции. Я с ними справлюсь и от души пожелаю тебе счастья. Честное слово, от всей души. Но сейчас… сделай одолжение, иди на хер.

Нина, которая в дальнем уголке мозга стенографировала этот диалог, подавилась языком. Наверняка хотела где-то использовать красивое прощание и явно не ожидала подобной финальной коды. Ну да, по большому счету она была такой же сучкой, как и Джо, только полайтовей.

Телефон пискнул. Я сначала рассмеялась, потом заплакала, потом… Плюс и минус взаимно друг друга аннигилировали, оставив горькое облегчение. Проходившая мимо старушка с мопсом посмотрела испуганно.

Все в порядке, бабушка, все путем.

Одна треть позади, дальше должно быть легче… но это не точно. А вот были бы у тебя, Женя, нормальные, традиционные отношения с одним мужиком, сейчас бы все уже закончилось. Хотя и это тоже не точно.

С Витькой подобные деликатности шли мимо кассы. Он бы их просто не понял. Поэтому сказала по-другому:

– Вить, ты извини, но я выхожу замуж.

На этот раз пальцы я скрестила. На обеих руках. Могла бы – и на ногах тоже скрестила бы.

– И тебе не надоело? – после паузы поинтересовался он. Как будто это была не слишком удачная шутка.

– В смысле? – не поняла я.

– Ты уже два раза была. Замужем. Неужели так и не проперла, что там нет ничего хорошего? Но если уж замуж невтерпеж – выходи. Кому это когда мешало? Мне точно нет. Будет настроение – звони. Для тебя время найду. Целую.

Ну что, девочки, записали? Нет? А чего так?

Оставался Костя, и тут были свои сложности. Ну хотя бы уже то, что он в больнице. Как-то совсем не гуманно. Может, отложить, пока не выйдет?

Но вот не хотелось уже, чтобы это висело над головой. В принципе, он говорил, что чувствует себя лучше, а не выписывают из-за какого-то некритичного осложнения. Да и в целом я не думала, что для него это будет прямо таким ударом. Он вообще был человеком довольно странным, не слишком приятным в общении, холодным и, я бы сказала, черствым. Его единственным достоинством был острый и едкий ум. И способность говорить так, что даже меня – ни разу не аудиала – затягивало через несколько фраз с головой. Златоуст, одним словом. Хотя общая приятельница, которая нас и познакомила, определила иначе: пиздабол. Впрочем, одно другого не исключало.

Костя был живым подтверждением тезисов о том, что главная эрогенная зона – мозг и что умный мужчина – это очень сексуально. Ник тоже подтверждал, но у него это было не единственным достоинством. Костя же ничем другим зацепить меня не смог бы – ни эмоционально, ни эстетически. Да и в постели все было довольно заурядно. Он просто компенсировал мне недостающее в общении с глуповатым Витей и не слишком красноречивым Андреем.

Костя на звонок ответил не сразу, и по голосу я поняла, что он не в духе. Это немного облегчило задачу: вдвойне неприятно вываливать плохие новости человеку, который тебе рад. Ни врать, ни подкатывать издали не стала, сказала все как есть: встретила другого мужчину.

– Ты выбрала самое удачное время, чтобы сообщить мне об этом, – с ледяным сарказмом ответил Костя. – Когда я лежу под капельницей.

– Извини, я не выбирала, – два предыдущих забега отожрали у меня последние запасы эмпатии. – Просто не хочу начинать новые отношения, не закончив прежние.

– Ты всегда была эгоисткой, Женя.

А ты – манипулятором, Костя. Но нет, не получится. И даже не могу сказать, что мне жаль.

– Поправляйся скорее. Всего тебе доброго.

Не дожидаясь ответа, я нажала на отбой и пошла домой. Мороз был небольшой, но и нос, и ноги, и задница успели замерзнуть. Поднимаясь на лифте, прислушивалась к ощущениям, довольно странным. Сейчас это было похоже на пруд с взбаламученным илом – осадок поднялся со дна густым облаком.

Ничего, муть уляжется – и все станет прозрачно. Главное – я это сделала. А теперь за работу.

* * *

– Что-то ты долго, – выглянула в прихожую Алена. – Нос вон красный.

– Да с бабкой одной зацепилась языком, – ответила я, вспомнив старушку с мопсом.

– С бабкой? Языком? Ты? Граждане, инопланетяне похитили мою мать и подсунули взамен чужого. Памагите!!!

Неопределенно хмыкнув, я сделала себе еще кофе и вернулась к ноуту. За работу – чтобы отвлечься. Но азарт из пальцев вымерз. Муть на душе мешала.

Уходила я, уходили от меня. Негодяй – и жертва. Что легче? Ничего. Оба, как говорится, хуже. Просто по-разному. Чувствовать себя обманутой, брошенной – или стервой, которая бросает сама. И ведь никому из них ничего не обещала, в любви не клялась. Но тот, кто разрывает отношения, всегда берет на себя неприглядную роль. Чтобы после этого оставаться спокойной и радостной – это надо быть совсем уж сукой без сердца.

Ну что ж… мы и это употребим в дело, у нас ничего не пропадает. Аркаша с Феликсом подождут. Жанка, просыпайся, будем с рыцарем разбираться. Он там уже истомился, бедняга, сидя на кровати рядом с Кло. Ну что, секс? Или соблюдем верность мужу?

Хоть монетку бросай.

Ну а что, почему нет? Орел – целомудренное соитие под покровом ночи, потому что книга 16+. Решка – значит, не повезло бедняге.

Решка…

Ну прости, парень, я не виновата. Придется тебе дрочить в уголке, другой рукой утирая слезы. За кадром, конечно, подальше от читательского глаза. Не огорчайся, ты все равно никакого удовольствия не получил бы. Во-первых, девственница, а во-вторых, выела бы тебе потом мозг пиздостраданиями, что она не такая и что это была ошибка.

А ты меня не грохнешь часом, всхлипнул рыцарь, полируя свой причиндал. Знаю я тебя, ты одного такого уже вынесла… героически. Чтобы под ногами не путался.

Ну да, было дело. Ликвидировала как-то один угол треугольника радикальным способом. Пожертвовал мужик собою, чтобы спасти любимую. А оставшиеся двое потом в честь него первенца назвали. Но читатели нам с Жанкой голову основательно погрызли: зачем такого хорошего парня убили.

Не волнуйся, я тебе в эпилоге найду нормальную бабу, не то что эта овца. Королеву трахать опасно для жизни. История много примеров знает. Короли – они такие, юмора не понимают. Измена его величеству равносильна измене государству. Обоих на плаху, чтобы другим неповадно было.

Впрочем, Клотильду я тоже заставила пострадать и поплакать в подушку, потому что ей хотелось и невинность соблюсти, и… ну да, это самое. Соблазн – он, сцуко, опасный. Сначала «хочунемогу», а потом «зачем я это сделала?» Пусть скажет спасибо нам с монеткой.

Короче, рассвет оба встретили без сна, с красными от слез глазами и натруженными руками. Правда последнее обстоятельство осталось за скобками. Вперед, на подвиги. Король в плену заждался.

Все эти страдалища уложились аккурат в две полуглавы. Один запас на выходные есть, осталось еще три. До субботы четыре дня, не считая сегодня, времени должно хватить.

Я бы, наверно, и про обед не вспомнила, если бы не Алена.

– Мам, – проскулила она, сунув щенячью мордочку в щель, – что-нибудь приготовить? Или закажем?

– А что, ничего нет? Чтобы не готовить? – наивно удивилась я.

– Только вареники с творогом. Сварить?

– Валяй.

Тазик вареников немного прибил душевную муть ко дну. К тому же прилетело от Ника в воцап: «Привет!»

Когда от одного лаконичного привета ты одновременно растекаешься улыбкой и… в другом месте, это уже диагноз. С неблагоприятным прогнозом. Или, наоборот, с благоприятным, это уж как посмотреть.

«Ква!»

«Как работа?»

«Ну точно не хер. Не стоит».

«Это радует. Позвони вечером. Целую».

«Взаимно. Позвоню».

А вот теперь Аркаша и Джо. И правда никакого порно не понадобилось, оказалось достаточно отмотать память немного назад и сублимировать возбуждение в текст.

Феликс затрахал свою кошкодевку так, что та потеряла сознание. Хорошо хоть не до смерти. Магический кинжал пополнил его лут, а сама киса – гарем. Вот так и укрощают строптивых – мощным сексом. Наш задрот все же извлек урок из своих ошибок. Сказка ведь! Ну а Эльвира отправилась бродить по лайнеру в поисках новой жертвы и нашла сразу троих – мужчину в возрасте и его сыновей-близнецов. Фу такими быть, но этой заразе в самый раз. И тем, кто подобное читает, тоже.

Все это злостное порево растянулось до ужина. Наверно, никогда я еще не писала его с таким воодушевлением. Готовить по-прежнему ломало, после недолгих прений заказали суши, а затем я с тяжелым вздохом открыла файл Нины.

Ну что с вами делать, ребята, а?

Писать про секс категорически не хотелось. В другие книги – пожалуйста, сколько угодно. В эту – нет. Как бы я ни выкручивала события, Ира и Кир все равно по сути были мною и Ником. Любая придуманная эротика для них получилась бы картонной, а нашу – настоящую! – теперь я не отдала бы им ни за что на свете.

Более того, волшебное волнение, которое только что превращалось под пальцами в бесстыжее огнище, сворачивалось в трубочку и гасло при одной мысли о книге Нины. Даже как-то неприятно становилось. И стало предельно ясно: не получилось. Пойми я это раньше – могла бы закруглить в бесплатный новогодний коротыш, а так… Либо замораживать, либо тащить через силу. И то и другое жирный минус в писательскую карму и удар по репутации.

Ну так что, пристрелить прямо сейчас? Или все-таки еще помучить?

Глава 26

Я открыла страницу редактирования книги на сайте.

«Изменить статус»…

Просто нажать кнопку. А потом написать блог для читателей и пост в группу. Так и так, извините, мои дорогие, но по независящим от автора причинам книга заморожена, ждите новую.

В конце концов, это просто текст. Даже не роман, а всего несколько глав. Авторы делают это постоянно. Ну ладно, я еще не делала, но все когда-то бывает впервые.

Я чувствовала себя… нет, даже не убийцей. Хуже. Героев в книгах убивать приходилось. Пусть нечасто, а положительного и вовсе всего один раз, но случалось. И все же это было другое. Совсем другое. Это была хоть и выдуманная, но вполне реальная жизнь, в которой люди рождаются и умирают. Сейчас я примеряла на себя роль темного божества, создавшего мир и в какой-то момент решившего, что он ему не нравится. Что-то пошло не так. Герои живут, радуются и печалятся, ждут встречи и не подозревают, что демиург уже вдохнул поглубже, собираясь ледяным выдохом погрузить их в сон, пробуждения от которого не будет.

Может, хватит уже сантиментов? Какой, нафиг, демиург? Какой мир? Это просто вербализованная игра фантазии. Буковки. Система знаков, служащая для передачи информации.

Но почему тогда эти чертовы буковки заставляют людей зарываться в них с головой, забыв о времени, смеяться и плакать так, словно все происходит с ними самими?

Я встала, подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Во дворе мигала огнями елка, падал легкий, едва заметный снежок.

Новый год. Все еще Новый год.

Праздники…

Иногда не видишь того, что лежит на поверхности.

Я даже засмеялась от неожиданности.

– Мать, ты чего заливаешься? – заглянула в комнату Алена.

– Да ничего… собака прикольная во дворе. Ушла уже.

– А-а-а. Я к Светке сбегаю ненадолго.

– Хорошо, иди.

Дверь в прихожей захлопнулась, я снова села за стол и закрыла страницу. А потом открыла файл.

Ну что, дети мои? Не бойтесь, солдат ребенка не обидит.

Когда я закончила, уже перевалило за полночь. Даже не услышала, как Алена вернулась. То есть поймала дальним краешком сознания, то тут же об этом забыла.

Теперь обратно в статус – и «Завершить».

Все-таки новогодний коротыш. Немножко запоздало, но праздники и правда еще не кончились.

Я сидела и улыбалась, как дурочка. Обычно было грустно заканчивать книгу – жаль прощаться с героями, которые словно уходили от мамки в самостоятельную жизнь. Но только не сейчас. Хотя получилось хорошо – я знала это. Маленькая новогодняя сказка про взрослых людей, которые нашли друг друга.

Ира с Киром встретили Новый год. И все, что надо, между ними было. Я все-таки поделилась немного своим – на полутонах, больше намеками, эмоциями и ощущениями. Странно, но вспоминала при этом даже не то, что происходило между нами с Ником, а… «Щелкунчика». То самое адажио. И носом хлюпала. Вот как это связано? Да кто бы знал. Но связано, точно.

Ну а утром Ира рассказала Киру, что пишет книги. И что писала о них, но ничего не получалось. Но зато теперь знает, как закончить. А Ник… тьфу, то есть Кир прочитал, и ему понравилось. Ну сказка же. Хотя почему сказка? Многих писательниц мужья читают, причем не по обязанности, а с удовольствием. У нас с Ником не так, но это и хорошо. Я бы сама не хотела, чтобы он читал мои книги.

Прилетел комментарий от первой ночной ласточки:

«Спасибо огромное. Очень добрый и теплый рассказ. Жаль, что не получилась большая книга, но и так отлично. С Новым годом! Жду новинку».

Мур-р-р!!!

И тут же…

Ой, бля…

Нику-то я не позвонила! Автор, залипший в свою книгу, становится неадекватом, потерявшим связь с действительностью. А я терпеть не могла, когда люди не выполняли обещаний. И непунктуальность тоже.

Воцап услужливо доложил, что Ник заходил туда десять минут назад.

«Не спишь? Позвоню?»

«Нет. Да», – тут же прилетело в ответ.

– Ночера, – отозвался на первый же гудок. Немного ехидно. Мол, давно уже не вечер.

– Извини, пожалуйста, – заканючила я. – Как провалилась.

– Уснула?

– Нет. В книгу. Думала, еще не поздно, а потом посмотрела на часы…

– Закончила хоть? – усмехнулся Ник.

– На сегодня – да. И в запас написала. Хотя и не все еще. Но успею до выходных.

– Ну и отлично. Забронировал домик на Игоре. С пятницы, на две ночи.

– Ой, – испугалась я, потому что Игора для меня была чем-то вроде Давоса – буржуйский лыжный курорт. – Я это… плохо на лыжах. Со школы ни разу не стояла.

– Думаешь, я хорошо? Найдем чем заняться и без лыж. Завтра вечером приедешь?

– В клуб?

Пожалуйста, не надо в клуб. Давай вдвоем побудем. Я еще не наелась. И, наверно, не скоро наемся.

– Ко мне.

Прозвучало немного как приказ. Ну и ладно. Пусть.

– Слушай, а что со шлагбаумом? Я на своей поеду.

– Скину номер пульта. Остановишься в арке, наберешь с телефона – автомат откроет. Во сколько тебя ждать?

– Часов в семь.

– Хорошо. Спокойной ночи, Жень. Целую!

– И я тебя.

– Да-а-а, мать, это клиника!

Вздрогнув, я обернулась. Алена стояла на пороге в ночной рубашке и смотрела на меня как на…чудо-юдо.

– Чудо-юдо-рыба-кит, – продекламировала я.

– Он под деревом сидит, – рассмеявшись, продолжила Алена.

– По-турецки говорит.

– Говорит, говорит, разговаривает, – закончили мы хором нашу любимую мешанину из ее детства.

– А тебе никогда не говорили, что подслушивать некрасиво? – я подошла к ней и обняла.

– Да я и не слышала ничего, – фыркнула она и потерлась носом о мою щеку. – Ты просто стоишь с телефоном и лыбишься в потолок. Небось с Ником болтала.

Потому что у меня все хорошо, сказала я себе, когда Алена ушла. Как будет потом – неизвестно. А вот прямо сейчас – хорошо. Я обрубила все хвосты. Да, неприятно, но все равно хорошо. И закончила то, что не надо было начинать. Ну да, не на четыреста килознаков роман. Но зато мой собственный – надеюсь! – будет гораздо длиннее. Я этого хочу. Очень. И завтра мы увидимся. Когда тебя ждет мужчина, в которого по уши влюблена, это мощный стимул закончить работу побыстрее.

Как хорошо, когда у тебя все хорошо…

* * *

Когда я проснулась утром, Алены дома не было. На кухонном столе лежало вареное яйцо с нарисованной маркером рожицей и записка: «Приду поздно. На связи».

Кажется, ребенок потихоньку отмерзает. Слава богу. Лишь бы глупостей каких не наделала. Но тут только молиться, потому что на цепь двадцатилетнюю девку не посадишь. Да и к чему? Каждый сам должен пройти через все свои ошибки, это жизнь.

Воцап выкинул единичку:

«Доброе утро. Жду вечера».

«Доброе! Я тоже!»

«Я сегодня дома. Приезжай, как закончишь», – и номер для шлагбаума.

«Постараюсь. Целую».

«И я тебя».

Мой коротыш за ночь и утро неожиданно пробился в виджет «Набирают популярность». Как с неба насыпалось библиотек и звездочек. И восторженных комментариев.

Это правда все мне? «Большая пицца с сыром – для меня одного»?!

Мало того. Коммерческий автор во мне переживал еще и потому, что Нина в мучениях месяц писала, как оказалось, бесплатную книгу. Но, похоже, я получила за новогоднюю сказку новогодний подарок. Как будто какой-то литературный бог вознаградил за нежелание убивать книгу. Подписчики прибавлялись на глазах. И покупали, покупали, покупали – все старое подряд. Казалось, что в статистику при каждом обновлении со звоном падают монетки.

Я писала – сначала за Жанну, потом две порции за Джо, на сегодня и в запас, а рука так и тянулась к заветной кнопочке F5 – обновить. И все еще не верилось. Даже когда одна читательница прислала в подарок красивый арт. А другая написала маленький отзыв, прямо по горячим следам.

Ребята, вы серьезно? Вы же не хотели ее читать. Я думала, что это будет самая моя провальная книга за шесть лет. И вдруг… ну нет, не топ, разумеется, но… ой, мама, мне мерещится? Десятое место в коротышах! Нет, уже девятое!

Я понимала, конечно, что это короткий всплеск, что день-два – и упаду туда, где спят сладким сном законченные книги нетоповых авторов. На тысячные места рейтинга. Но пока радовалась, как ребенок неожиданно подаренной игрушке. Наверно, только авторы, которых внезапно подкинуло, могли понять то, что я сейчас чувствовала.

К половине пятого работа была закончена. Приняла душ, высушила волосы и зависла перед шкафом.

Женя, Женя, не то направление. Можешь хоть в спортивном костюме приехать, он и не заметит. Давай вон туда, к комоду с бельем. На нем, правда, тоже надолго не задержится, но все же…

Порывшись в ящиках, я вытащила комплект, провалявшийся там года три с несрезанной биркой. О чем только думала, когда покупала? Наверно, об очередной проде от Джо. Это были трусы и лифчик Шрёдингера – вроде есть, но как будто и нет. Тончайшая, почти прозрачная ткань оттенка легкого загара с едва заметными крохотными цветочками. В скомканном виде вся эта беда помещалась в сжатый кулак.

Надела, посмотрела в зеркало. Да, товарищи, голая тетка – это просто голая тетка. А вот если на ней такой намек на белье… это уже бронебойная сила. Эх, жаль, что мне не двадцать!

Или… не жаль?

Наверно, все хорошо в свое время.

Еще месяц назад я думала, что сорок для женщины – это… ну не старость, конечно, а что-то вроде реки, которая с гор сбежала в долину. Спокойное, плавное течение, без стремнин и водоворотов. Все уже было, все знакомо. Влюбиться? Ну, может быть, но все равно не так, как раньше.

И правда, не так. Не так, как в двадцать. И даже не как в тридцать. Может, и спокойнее, но глубже, острее, полнее. Ярче – как краски осени. Тютчев был на десять лет старше, когда писал про последнюю любовь, но суть та же. Если ты знаешь: возможно, это в последний раз, воспринимаешь все совсем иначе.

Может, у нас с Ником ничего и не выйдет. Может, потом я встречу кого-то еще. Но сейчас мне очень хотелось, чтобы вышло. Потому что он оказался моим как никто другой, и надеяться на такое же совпадение было бы наивно.

Не так уж важно, кто твой первый мужчина. Важнее, кто станет последним.

Нинка, запомнила? Пригодится.

Перед уходом я заглянула на кухню и приписала маркером к Алениной записке: «Вообще не приду. Не на связи». И нарисовала такую же рожицу, какая была на яйце, только с высунутым языком.

Тут же шевельнулось суеверное: а может, не стоило так писать – что вообще не приду? Добавила: «ЗЫ. Сегодня не приду». Хотя и это было несколько опрометчиво. Ну мало ли.

Ай, ладно. Начнешь думать о плохом – оно и случится. Все будет хорошо. Должно быть.

Из дома я вышла в начале шестого и даже успела до главных пробок, хотя постоять местами пришлось. И все равно приехала раньше, чем собиралась. Почти на целый час больше времени, которое проведем вдвоем. Перед шлагбаумом набрала номер, и он гостеприимно поднялся, пропуская меня.

Забавно: позвонила шлагбауму. Сейчас мне все казалось забавным, милым, приятным. Бывает такое состояние, когда радуешься всему, что видишь, а плохое просто не замечаешь. Поставила машину – порадовалась, что нашлось удобное место. Шла через двор – улыбнулась коту, сидевшему на лавке, намывая морду.

– Поднимайся, – сказал домофон голосом Ника.

– Подождите, пожалуйста, – попросила какая-то женщина, ускоряя шаг.

Я придержала дверь, дожидаясь ее, и мы вошли в холл. Консьерж посмотрел внимательно из своего аквариума, но ничего не сказал, только кивнул на мое «добрый день». Женщина подошла за мной к лифту, я нажала кнопку вызова и покосилась на нее, стараясь не пялиться неприлично. Уж больно нервозно она выглядела, и это словно пробивало мое мерцающее облако радости и предвкушения.

Высокая, худощавая, примерно моих лет. Черное длинное пальто, волосы полностью убраны под низко надвинутую вязаную шапку, пальцы судорожно сжимают перчатки. Угрюмое лицо, ни грамма косметики.

Мне стало не по себе. Как будто вдруг вернулись подростковые страхи.

Глупости какие. Перестань. Мало ли у человека проблемы.

Открылись двери лифта, я вошла первой и спросила, повернувшись к пульту:

– Какой вам?

– Девятый.

– Мне тоже, – я протянула руку к кнопке, но женщина вдруг выскочила на площадку.

– Извините… телефон забыла… в машине.

Я нажала на кнопку девятого, двери закрылись.

В машине? Странно. Кажется, ни передо мной, ни сразу после меня никто во двор не заезжал.

И тут до жирафа дошло…

На девятом этаже только одна квартира!