Текст книги "Обвиняется в убийстве"
Автор книги: Гарри Картрайт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
G. Cartwright Blood Will Tell
The Murder Trials of T. Cullen Davis
Harcourt Brace Jovanovich New York and London 1979
Перевод с английского С. Пономаренко
Москва Издательство "Прогресс" 1982
© Harcourt Brace Jovanovich
Огромные деньги и высокий накал страстей – вот что поначалу привлекло мое внимание к истории Каллена и Присциллы Дэвис. Но по мере того, как я все глубже вникал в детали, на первый план стало выступать другое. Их история заставила меня задуматься над самой механикой отправления правосудия в том случае, когда обвиняемый – мультимиллионер, который может позволить себе нанять лучших адвокатов, не опасаясь при этом обанкротиться.
Мне не хотелось бы, чтобы у читателя создалось впечатление, будто в данном случае была допущена судебная ошибка. Ведь Каллен неизменно заявлял о своей невиновности. В ходе первого судебного разбирательства он был оправдан, в ходе второго присяжные не сумели вынести единодушного решения. В первом случае адвокатам Каллена действительно удалось вызвать у присяжных "разумное сомнение" в его виновности, а во втором – заставить их разойтись во мнениях. Вот почему до тех пор, пока Каллену Дэвису не будет вынесен окончательный приговор, у него есть все основания ссылаться на презумпцию невиновности. Так и должно быть. Факты остаются фактами, и с этим приходится считаться. Но возникает вопрос: если бы фактическая сторона дела оставалась прежней, а обвиняемый был бедняком, как бы тогда развивались события? Чем бы тогда закончился процесс? И разве тогда все было бы так, как должно быть?
Гэри Картрайт
Часть I. Когда не стало старика Дэвиса
Поначалу никто не воспринимал это строение как особняк, и, уж конечно, никто тогда не догадывался, что это именно тот, теперь уже знаменитый особняк. Об этом все узнали лишь позже, когда целая империя, финансировавшая его строительство, начала разваливаться на части. Для тысяч людей, ежедневно проезжавших мимо и с любопытством взиравших на него в тщетной попытке узнать, кто же там живет и что там происходит, огромный дом неподалеку от Хален-бульвара казался скорее музеем, чем особняком.
Он одиноко стоял на вершине холма посреди огромного, тщательно выстриженного поля площадью более 70 гектаров. С севера территорию опоясывала река Тринити, а с юга и запада к ней примыкала площадка для игры в гольф, принадлежавшая загородному клубу "Колониал". Тихая улочка под названием Мокинберд заканчивалась тупиком у юго-восточных ворот особняка, которые в сущности, и были его главным входом, хотя казались запасным. Почти на полкилометра вдоль западной границы этой территории тянулся Хален-бульвар – главная артерия, соединявшая Арлингтон-хайтс – старую, фешенебельную часть города – с Тэнглвудом, новым районом, населенным нуворишами. Старожилы иногда называли этот район "старым пастбищем", хотя он не использовался для выгона скота уже с начала 40-х годов, когда нефтяной миллионер из Форт-Уэрта Кеннет У. Дэвис-старший выкупил участок у наследников некоей Матильды Бэрфорд. Лишь немногие, знавшие, что земля эта принадлежит семейству Кена Дэвиса, называли участок "фермой старого Дэвиса", хотя опять-таки прошло уже много лет с тех пор, как под высокими ореховыми деревьями и старыми дубами пасся скот.
В конце 1968 года на участок пришла бригада рабочих с бульдозерами, экскаваторами и другой строительной техникой, которой хватило бы для строительства целого торгового центра. Были вынуты тысячи кубометров земли, после чего стали незаметно появляться всевозможные трапеции и параллелограммы, образуя причудливую конструкцию, которая и стала впоследствии знаменитым "Особняком". Если бы не таблички "Посторонним вход воспрещен", которые были прикреплены к тяжелым кованым воротам, выводящим на Хален-бульвар и Мокингберд, этот дом можно было бы принять за какое-то авангардистское учреждение, занимающееся новейшими исследованиями или изучением современного искусства. Он казался холодным, безликим, надменным и вместе с тем несколько нелепым, как и все подобные сооружения, первоначальный проект которых в ходе строительства много раз пересматривался. Однако выстроен он был основательно, на века, как и подобает любому строению в Форт-Уэрте (штат Техас).
Говорили, что площадь особняка составляла чуть ли не 1800 кв. м. (хотя эта цифра, возможно, и преувеличена), а сам особняк оценивался в 6 миллионов долларов. Эта сумма включала стоимость обстановки, коллекции картин, бронзового литья, золотых изделий, а также усыпанных драгоценными камнями безделушек. Стоимость участка, однако, сюда не входила, поскольку никто не мог сказать, сколько же в действительности стоили более 70 гектаров превосходной земли у реки к юго-востоку от центра Форт-Уэрта. Сразу же за имением семейства Дэвисов находились загородный клуб "Колониал" с прекрасной лужайкой для игры в гольф, Техасский университет со стадионом и раздевалками, городской парк, зоопарк и ботанический сад. Имение Дэвисов занимало, несомненно, самый большой участок незастроенных частных земель в лучшем районе Форт-Уэрта. Однако столь заметной достопримечательностью особняк стал совсем не потому, что был так велик или стоил так дорого, а потому, что просто был хорошо виден, поскольку находился на самой высокой точке города. Водителям, с трудом продиравшимся сквозь запруженный автомобилями Хален-бульвар, казалось, что особняк выплывает из-за деревьев, как нечто сверхъестественное, как некий призрачный океанский корабль, выброшенный на сушу какой-то таинственной силой.
Кто же он, этот человек, выстроивший себе такой дом? Непосвященным трудно было его себе представить. Им ясно было лишь одно: этот человек хотел привлечь к себе внимание. Однако те, кто знал его ближе, так упрощенно на все это не смотрели. Особняк № 4200 на Мокингберд был тщательно, до мельчайших деталей продуманным домом-мечтой среднего сына Кеннета Дэвиса – Т. Каллена Дэвиса, человека, который до вселения в него оставался никому не известным членом семейства Дэвисов.
Хотя Дэвисы и прожили в Форт-Уэрте почти 50 лет и считались одним из самых богатых семейств в округе, их фамилия была настолько малоизвестна, что ни один газетчик из отдела светской хроники не узнал бы ее, попадись она ему на глаза, а если бы и узнал, то вряд ли придал бы этому значение. В Форт-Уэрте было много богатых и чопорных семейств, не одно поколение которых занималось скотоводством или добычей нефти. Дэвисы, однако, в их число не входили. В редакции газеты "Форт-Уэрт стар телеграм", основанной почитателем сильных мира сего Эймоном Картером, так мало знали о семействе Дэвисов, что никто не позаботился даже о том, чтобы завести на них в справочном отделе специальную папку. Кен Дэвис-старший был современником Сида Ричардсона, Клинта Мерчисона, Эймона Картера и других легендарных техасских воротил. Однако вряд ли кто-либо занимавший должность ниже президента банка включал его в эту компанию, если вообще вспоминал о нем. Его не очень-то любили и прозвали "зануда Дэвис". Разумеется, никто в его присутствии не произносил прозвище вслух: ведь одно Упоминание его имени вызывало дрожь у директоров многих финансовых учреждений.
Дэвис-старший воспитал трех своих сыновей – Кеннета-младшего, Каллена и Билла – бережливыми, осторожными, старательными и напористыми бизнесменами. Все трое окончили среднюю школу на Арлингтон-хайтс и Техасский институт сельскохозяйственной техники. Туда их определили потому, что, как сказал один из друзей семьи, "это было самое дешевое и наименее привилегированное учебное заведение, какое только мог найти старик".
После смерти Дэвиса-старшего в августе 1968 года семейный конгломерат, носивший название "Кэндэвис индастриз интернэшнл инкорпорейтед", перешел в руки трех его сыновей. Начав практически с нуля и имея в 1929 году всего четырех клерков, Дэвис-старший расширял дело в течение всей своей жизни, пока не превратил его в целое объединение многочисленных компаний с тысячами служащих, работавших в его центральных органах и дочерних предприятиях во многих странах мира. Вместе с тем вряд ли кто-нибудь, включая даже самых близких и доверенных советников старика Дэвиса, а возможно, и самих сыновей, имел полное представление о действительных размерах его состояния. Сыновьям он оставил по равной и неделимой доле своего наследства, оценивавшегося в 300 миллионов долларов. Через 10 лет после его смерти "Кендэвис индастриз" увеличила свой капитал в четыре раза. Несмотря на это, по-прежнему лишь небольшая группа людей имела относительно полное представление о могуществе и богатстве корпорации. И все потому, что старик упорно отказывался продавать акции своих компаний частным лицам. За одним исключением, управление всеми компаниями, входившими в "Кендэвис индастриз", было полностью сосредоточено в руках сначала самого Дэвиса-старшего, а затем его сыновей. Эта корпорация, бесспорно, была и остается одним из самых крупных частных объединений в США. По некоторым оценкам, с ней могут сравниться лишь менее 5 % всех американских компаний. В 1977 году общая сумма продаж более 80 ее дочерних компаний превысила 1030 миллионов долларов.
Хотя тогда об этом еще никто не догадывался, стена секретности, столь тщательно воздвигаемая стариком Дэвисом вокруг своей империи, начала разваливаться 29 августа 1968 года, то есть в день его смерти. Случилось так, что именно в тот день Т. Каллен Дэвис – его средний сын – женился на Присцилле Ли Уилборн, соблазнительной блондинке с копной окрашенных в платиновый цвет волос, которая уже дважды побывала замужем и происходила из среды, не имевшей ничего, общего с семейством Дэвис и его окружением. Хотя совпадение этих двух событий и выглядело совершенно случайным, оно все же имело далеко идущие последствия. Поскольку оба брата Каллена были разведены, они дали согласие на переезд молодоженов в старый дом семьи на Риверкрест-драйв в районе Арлингтон-хайтс. Таким образом, Каллен Дэвис, только что унаследовавший равную долю семейного состояния, получил несколько больше по сравнению с двумя другими братьями. В то время никто об этом еще не догадывался, но Каллен уже приступил к обдумыванию проекта своего собственного особняка.
Сказать, что этот брак шокировал светское общество в Форт-Уэрте, значило бы переоценить то положение, которое Каллен занимал в нем в 1968 году. Однако это событие все же развязало некоторым языки. Люди, никогда раньше даже не интересовавшиеся Калленом, теперь стали спрашивать: "А почему, собственно, на ней?" Присцилла была новым человеком в городе и делала все, чтобы это подчеркнуть. Эта маленькая женщина с удивительно соблазнительной фигурой и пышными, ниспадающими ниже плеч платиновыми волосами любила носить короткие экстравагантные платья с очень глубоким вырезом. По настоятельной просьбе Каллена одним из первых крупных расходов Присциллы как полноправного члена семьи Дэвисов был счет за силиконовые инъекции в грудь. И до замужества у нее был, как говорят в Форт-Уэрте, довольно "высокий балкон", но после инъекций все уже оборачивались, когда она проходила по фойе клубов "Колониал" или "Риверкрест". Первая Каллена – Сандра – была известна в местном обществе как серенькая невзрачная женщина, которая сама шила себе платья и знала свое место. Но Присцилла меньше всего хотела занять такое же положение. По ее глубокому убеждению, у женщин, умевших обращаться со швейной машинкой, были все шансы остаться за нею на всю свою жизнь. Хорошее платье, считала Присцилла, требует минимального количества материала. Тем не менее она, не задумываясь, тратила на тряпки 20 тысяч долларов в месяц.
До женитьбы Каллен был настолько сдержанным и строгим, что даже вызывал недовольство отца, ворчавшего, что тот похож на "серую мышь". Теперь же он жил только Присциллой и смотрел на все ее глазами. Он стал сторониться чопорного высшего общества и предпочитал посещать дискотеки и модные ночные клубы. На всякого рода развлечения он тратил такие огромные суммы, что старик, должно быть, уже не раз перевернулся в своем гробу. Немаловажной статьей расходов был особняк стоимостью 6 миллионов долларов. Старик Дэвис вряд ли построил бы такой дом для себя, но именно это, видимо, и побудило Каллена пойти на такой шаг.
Говорили, что Каллен построил особняк, чтобы увековечить свой брак с Присциллой. Поначалу, видимо, так оно и было. Однако постепенно положение изменилось. Во всяком случае, брак оказался не таким прочным, как особняк. Хотя Каллен и удочерил старшую дочь Присциллы Ди и дал ей свою фамилию, отношения между отчимом и падчерицей складывались далеко не лучшим образом. Ди не привыкла к суровой дисциплине, поэтому, как рассказывала Присцилла, Каллен часто жестоко порол ее. Другие дети Присциллы – Джек Уилборн-младший и Андрия Уилборн – продолжали жить у отца и лишь изредка приезжали в особняк. Андрия, мягкая и впечатлительная девочка, стала бояться Каллена и в конце концов совсем отказалась навещать мать. Да и сама Присцилла, по-видимому, пробудила в Каллене какие-то темные силы. Она жаловалась друзьям, что ее муж то требовал от нее слишком многого, то вообще не обращал на нее внимания и что они никак не могли найти общего языка. Каллен обвинял ее в супружеской неверности, и однажды, когда она стала отрицать это, избил ее, а в другой раз сломал ключицу. Несколько раз он публично оскорблял и унижал ее. В первые годы супружеской жизни Каллен и Присцилла много путешествовали по Европе и Южной Америке, однако постепенно Каллен стал разъезжать один. В его отсутствие предполагаемые романы Присциллы превратились в нечто большее, чем плод воображения ее супруга.
В августе 1974 года, ровно через шесть лет после смерти Кеннета Дэвиса-старшего и скандальной женитьбы его среднего сына на женщине явно чужого круга, Присцилла подала на развод, после чего Каллен из особняка переехал в мотель. Предстоял сложный и изнурительный бракоразводный процесс. Супруги обвиняли друг друга в обмане и предательстве, но всякий раз, когда казалось, что их тяжба вот-вот разрешится, то одна, то другая сторона находила причину отложить суд. Одновременно происходили и некоторые другие события, которые могли нарушить сложившееся равновесие сил в семействе Дэвисов. Через три месяца после того, как Присцилла подала на развод, младший брат Каллена – Билл Дэвис – возбудил судебное дело против своих старших братьев, обвинив их в сговоре с целью лишить его причитающейся ему доли наследства. Между братьями и раньше довольно часто происходили раздоры, однако на сей раз Билла Дэвиса вывели из себя два обстоятельства. Во-первых, то, что, будучи главой "Камминс сейлз энд сервис", одной из главных дочерних компаний семейной корпорации "Кендэвис индастриз", Каллен Дэвис позволял себе "непомерно высокие и расточительные выплаты и капиталовложения". Во-вторых, Билл возражал против "привлечения персонала и использования банковских операций, вкладов и кредитов компании для получения Т. Калленом Дэвисом личных займов". По словам Билла Дэвиса, компания "Камминс" по вине Каллена превратилась из доходного предприятия в убыточное, а его долг составил 46 миллионов долларов. Более того, Билл Дэвис обвинил Каллена в том, что после смерти отца тот залез в долги, сумма которых составляла не менее 16 миллионов долларов. Но, пожалуй, самым неприятным пунктом предъявленного иска было обвинение Каллена и Кена-младшего в биржевых махинациях с акциями компании "Стратофлекс" с целью уклонения от уплаты налогов. (Это была единственная крупная Компания, акции которой свободно продавались широкой публике.) Обвинение попахивало преступлением и могло повлечь за собой расследование со стороны налоговых органов.
В ожесточенной борьбе, разгоревшейся между мужем и женой, а также между братьями, прошло несколько месяцев, и Каллен стал готовиться к затяжной схватке. У него появилась новая знакомая – хорошенькая, недавно разведенная Карин Мастер, – и он из мотеля переехал к ней в район Эджвуда в Форт-Уэрте.
Присцилле тоже надоело жить одной, и она стала приглашать к себе каких-то странных типов. Сменяя друг друга, те на некоторое время поселялись в особняке, а затем исчезали. Первым в этой веренице был бывший мотогонщик по имени У. Т. Рафнер. Присцилла начала встречаться с ним еще за несколько месяцев до того, как подала на развод. Когда Каллен выехал из особняка, Рафнер вместе с целой ватагой своих друзей тут же в него въехал и оставался там целых полгода, а возможно, и дольше. Рафнер, который был хорошо известен среди наркоманов и торговцев наркотиками в Форт-Уэрте, в конце концов изрядно надоел хозяйке особняка, и его вышвырнули оттуда силой. В это время Присцилла завела роман с бывшим баскетболистом двухметрового роста по имени Стэн Фарр. К весне 1975 года Фарр уже делил с Присциллой не только особняк, но и супружеское ложе.
Бракоразводный процесс много раз откладывался. Наконец суд был назначен на 30 июля 1976 года, но и на этот раз возникли проблемы. Это был день рождения Присциллы, которой исполнялось 35 лет. К тому же она чувствовала, что ее нервная система совершенно расстроена. Ее адвокаты внесли ходатайство об отсрочке судебного разбирательства на основании письма от лечащего врача Присциллы, в котором указывалось, что по состоянию здоровья она не может присутствовать на процессе. Судья по семейным делам и разводам Джо Эйдсон обещал через несколько дней вынести решение по этому ходатайству.
Через три дня, в понедельник 2 августа, Каллен, Кен-младший и их главный консультант по финансовым вопросам Уолтер Стриттматтер пригласили на совещание юристов, чтобы обсудить иск, возбужденный Биллом Дэвисом. Стриттматтер вспоминал впоследствии, что все они сидели в зале заседаний на пятом этаже "Мид-континент билдинг", когда в штаб-квартире корпорации стало известно, что судья Эйдсон удовлетворил ходатайство Присциллы. Эйдсон не только снова отложил бракоразводный процесс, но и предписал Каллену выплатить сумму в 52000 долларов для покрытия расходов по содержанию особняка и оплаты услуг адвокатов Присциллы, а также увеличить размер выплачиваемого ей пособия с 3500 до 5000 долларов в месяц. Говорят, что Каллен отнесся к этой вести спокойно, однако Кен-младший был возмущен и не скрывал этого. Дело было не в деньгах. Всех присутствовавших на совещании взбесило то, что впредь им нужно теперь было постоянно обращаться к судье Эйдсону за разрешением на любую сделку корпорации и что тот присвоил себе право указывать Каллену, как ему вести свои дела. Каллена же вывело из равновесия другое: Эйдсон запретил ему приезжать в особняк или каким-либо иным образом докучать жене, с которой он больше не жил. Теперь Каллен уже не говорил, что построил особняк для Присциллы. Это был его особняк. "А она там лишь гостья", – говорил он со злобой. Каллен утверждал, что еще до замужества Присцилла подписала добрачный контракт, в котором отказывалась от всяких прав на состояние Дэвисов.
2 августа Каллен работал до восьми вечера. Где он находился потом в течение четырех или пяти часов, никто не знает.
В ту роковую августовскую ночь Присцилла и Стэн Фарр вернулись в особняк около полуночи. Кто-то, видимо, отключил систему охранной сигнализации, потому что та не сработала. Однако Присцилла не придала этому особого значения и пошла выключить свет в кухне. Андрия в ту ночь оставалась у нее, поэтому Присцилла подумала, что ее 12-летняя дочь отключила сигнализацию случайно. Но девочка этого сделать никак не могла, так как лежала в подвале уже мертвая, с простреленной грудью. Глаза Андрии оставались открытыми, словно смерть настигла ее столь внезапно, что она не успела даже осознать этого. Когда Присцилла. шла к лестнице, ведущей в спальню, из помещения, где находилась прачечная, вышел человек в черном и, сказав: "Привет", выстрелил ей в грудь. Стэн Фарр бросился на помощь, но убийца остановил его четырьмя выстрелами. Затем он поволок огромное тело Фарра через холл и кухню, направляясь к подвалу, где уже лежало тело Андрии. Охваченная ужасом, Присцилла, зажав рукой рану, выскочила во двор и побежала вниз к соседнему дому, владельцев которого она совершенно не знала. Она стала громко стучать в дверь и кричать: "Меня зовут Присцилла Дэвис! Я живу в большом доме на пустыре у Хален-бульвара! Я тяжело ранена! Там Каллен! Он убивает моих детей! Он убивает всех подряд!.."
* * *
Старику Дэвису нравилось напоминать окружающим, что деньги не свалились ему с неба. Он ратовал за усердие в работе, твердо стоял за свободное предпринимательство и свято верил, что деньги сами могут за себя постоять. Больше всего, однако, он верил в семейные устои и в свою способность воспитать детей по собственному образу и подобию. Старику, вероятно, было приятно сознавать, что после его смерти вся финансовая империя перейдет к трем его сыновьям «целой и неделимой». Однако его собственный жизненный опыт свидетельствовал о том, что это вряд ли произойдет.
Старик сознательно насаждал среди своих сыновей дух конкуренции, заставлял их делать самую грязную работу, а затем, как дотошный и придирчивый сержант, проверял, как они справились с порученным делом.
Кен-младший – первенец и тезка старика – был его любимцем и в каком-то смысле духовным наследником. Родившись в начале "великой депрессии", когда старик только начинал свое дело (оно было связано с поставками нефтеоборудования в Форт-Уэрте), Кен-младший был единственным из сыновей, хоть в какой-то мере испытавшим на себе тяжелые времена (трудности повседневной жизни, создаваемые самим стариком, в расчет не принимались). Кен был маленьким, как и его отец, хрупким мальчиком, которого (по вполне понятным причинам) никто не осмеливался называть "малышкой Кеном". Билл (младший из трех сыновей) был мягким, не таким прагматичным и более походил на свою любящую мать. Алиса Баунд Дэвис любила всех троих, но больше всего Билла; Каллен был самым тихим" замкнутым и сдержанным ("слабаком", как говорили некоторые) – не то чтобы мямлей, но каким-то неуверенным в себе. Однако из всех троих больше всех, пожалуй, восхищался отцом и старался во всем ему подражать Каллен. Все трое, несомненно, знали об ожидавшем их наследстве, но виду не показывали. Старик крепко держал их в руках, строго следя за содержимым их кошельков. Каллен, например, должен был стричь траву на огромной территории их дома на Риверкрест-драйв точно так же, как это делал в свое время Кен-младший и как это предстояло делать Биллу, и получал за эту работу такую же плату – 25 центов.
* * *
Если Каллен Дэвис чем-то и отличался от людей своего круга, так это выбором женщин, которые становились его спутницами. Одна из представительниц семейства Ванзандт, потомков первых поселенцев в Форт-Уэрте, основавших «Форт-Уэрт нэшнл бэнк», вспоминала, что еще до женитьбы на Сандре у Каллена выработался определенный подход к женщинам. «Он был для них чем-то вроде Пигмалиона, – рассказывала она. – Он встречался с девушками, так сказать, „из другой деревни“. Все они были хорошенькими, но у них не было ни состояния, ни положения в обществе. Возьмите хотя бы Сандру. Типичный пример „девушки из другой деревни“. Обыкновенная буфетчица, неотесанная, но хваткая. Она быстро поняла, что от нее требуется, моментально освоилась в новой среде и научилась делать именно то, чего от нее ожидало местное общество».
Весной 1967 года брак Каллена с Сандрой начал расстраиваться, поэтому никого особенно не удивило, что он стал встречаться с Присциллой Ли Уилборн. Еще меньше удивились этому сплетницы из загородного клуба "Ридгли". Присцилла почти каждый день пропадала на теннисных кортах этого сравнительно нового клуба на западной окраине города. Его члены знали о Присцилле весьма немного. Вся информация сводилась к тому, что лет восемь назад она вышла замуж за торговца подержанными автомобилями Джека Уилборна. Ей тогда было 18, а ему почти 40. У нее было трое детей – двое от Джека Уилборна и один от первого брака. Вскоре Присцилла стала проводить большую часть времени в клубе. Как вспоминал впоследствии один из членов клуба, "она направо и налево флиртовала с официантами и спасателями". Незадолго до этого Присцилла выкрасила волосы в платиновый цвет. Своим друзьям она сказала, что сделала это по просьбе (или, скорее, по требованию) Джека Уилборна. Сначала она, по ее словам, оскорбилась и даже заплакала, когда Уилборн попросил ее надеть парик из светлых волос, а затем и выкраситься. Однако немногие поверили этому. В клубе все были уверены, что Присцилла готова была пойти на все, лишь бы выглядеть как можно моложе. В ее намерения, по-видимому, входила и замена мужа, что позволило бы ей укрепить свое материальное положение. Если новый цвет волос кому-то казался недостаточно веским аргументом, ему тут же указывали на слишком откровенные теннисные костюмы, в которых Присцилла с некоторых пор стала появляться на кортах, и на новый состав окружавших ее молодых людей.
Знакомство Каллена с Присциллой произошло в мае 1967 года, за день до начала соревнований по гольфу, ежегодно проводимых клубом "Колониал". Они встретились на теннисных кортах в "Ридгли". Каллен играл с Сандрой, но взгляд его все время был прикован к соблазнительной, полногрудой блондинке, игравшей на соседнем корте. Сандра и Присцилла были немного знакомы: они обе входили в группу женщин, регулярно занимавшихся теннисом в "Ридгли". Поэтому Сандра представила своего мужа Присцилле. Хотя та никогда не слышала ни о Каллене Дэвисе, ни о "Мид-континент", она сразу же увлеклась им. "У него тонкий юмор, – подумала она. – К тому же он красив и элегантен, как исполнитель бальных танцев". Присцилла и ее спутник приняли предложение Каллена сыграть парами, а позже присоединились к Каллену и Сандре, сидевшим за стойкой бара. Вскоре однако, появился Джек Уилборн, напомнивший Присцилле, что пора возвращаться домой, так как они обещали ее матерь оставшейся с детьми, вернуться пораньше.
Все, кто занимает (или стремиться занять) сколько-нибудь заметное положение в обществе Форт-Уэрта, непременно приезжают в клуб "Колониал" на ежегодные соревнования по гольфу. Однако лишь немногие из них действительно наблюдают за игрой – большинство проводит время в помещении клуба, где в течение пяти дней продолжается коктейль. Поэтому Присцилла не удивилась, когда на следующий день снова увидела Каллена Дэвиса, сидевшего в большой компании в одном из баров клуба. Заметив Присциллу, он предложил ей присоединиться к ним. "Какой странный и приятный человек", – подумала Присцилла. Будучи довольно сдержанным и даже стеснительным, Каллен тем не менее делал все, чтобы привлечь к себе внимание Присциллы. Дана Кэмпбелл, его близкая знакомая, как-то заметила, что ему всегда было чрезвычайно трудно знакомиться с людьми. "Он просто не может расположить к себе человека, если находится в компании, – сказала она. – Бывало, придет на вечеринку и станет где-то в сторонке, в надежде, что его кто-нибудь узнает". Именно таким он и предстал перед Присциллой в тот день в клубе "Колониал". Позже, когда она, извинившись, вышла из-за стола, Каллен бросился за ней. "Разве я вас чем-нибудь обидел?" – спросил он. Этот вопрос поразил Присциллу своей странностью, но в том, как он его задал, было что-то тронувшее ее. Чуть позже, когда Присцилла разговаривала с приятелем в фойе клуба, Каллен нарочно прошел между ними. "Прошу прощения", – сказал он и улыбнулся ей. На этом все пока и кончилось, но Присцилла была уже достаточно опытной женщиной, чтобы понять, что Каллен просто не знает, что ему делать дальше.
В день окончания соревнований Каллен улетел в Париж, где в то время проходил Международный авиационный салон, а затем вылетел в Москву. В отсутствие Каллена Сандра наняла адвоката Гершела Пейна и подала на развод. Ее близкие друзья были уверены, что Сандра пошла на блеф, рассчитывая этим заставить своего мужа относиться к ней с большим вниманием и проявлять большую заботу. Однако те, кто, как Присцилла, были новичками в местном обществе, поверили в серьезность ее намерений. Через неделю (Каллен в это время все еще был в отъезде) Сандра устроила в "Ридгли" вечеринку для своих друзей по теннису. Однако у Присциллы сложилось впечатление, что это делается исключительно ради одного профессионального теннисиста, известного среди постоянных посетительниц клуба под кличкой "знаменитость". Позже Присцилла жаловалась: "Когда Сандра приглашала нас, она ясно сказала, что будет скромная встреча друзей, но сама явилась в вечернем платье из коричневого крепа".
13 июня, почти одновременно с Сандрой, дело о разводе с Присциллой возбудил Джек Уилборн, который требовал, чтобы за ним оставили дом и передали ему на попечение всех троих детей: Джеки и Андрию (от их собственного брака) и Ди (дочь Присциллы от ее первого брака).
На предварительном слушании, в ходе которого предстояло вынести временное решение по делу, суд постановил оставить за Присциллой и дом, и детей. Однако ей было ясно, что дело так просто не кончится, поэтому она наняла самого лучшего адвоката, какого только могла себе позволить. По иронии судьбы этим адвокатом оказался Толли Уилсон, впоследствии ставший одним из помощников окружного прокурора, который вел дело по обвинению Каллена Дэвиса в убийстве. Бракоразводный процесс оказался затяжным и мучительным. Приходящая няня Уилборнов показала в суде, что ни разу не видела, чтобы Присцилла кормила своих детей горячей пищей. В тех редких случаях, когда она вообще кормила их, они ели на полу. "А что здесь удивительного? – протестовала Присцилла. – Ведь няня видела нас всех вместе лишь тогда, когда мы с мужем собирались куда-нибудь уходить. Перед уходом я всегда усаживала детей на полу у телевизора и оставляла им там что-нибудь поесть". Мать няни, выступившая свидетельницей, рассказала суду, что Присцилла разгуливала по дому полураздетая (она, видимо, имела в виду фривольные теннисные костюмы Присциллы), а домработница показала, что Присцилла в присутствии детей употребляла нецензурные выражения и очень редко бывала дома. Присцилла с возмущением отвергла первое обвинение, но признала, что действительно почти каждый день много времени проводила в загородном клубе.
Разгневанная обвинениями, брошенными в ее адрес, Присцилла рассказала Толли Уилсону, что Уилборн как-то заехал к ней, чтобы забрать кое-какую одежду, а потом изнасиловал ее. "Если это повторится, – сказал адвокат, – мы заявим об этом в суде". Через неделю Присцилла сообщила, что Уилборн еще раз изнасиловал ее, и адвокат поставил об этом в известность суд. Судья приказал Уилборну оставить жену в покое и назначил суд на январь 1968 года.
