355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гарри Картрайт » Обвиняется в убийстве » Текст книги (страница 19)
Обвиняется в убийстве
  • Текст добавлен: 19 марта 2017, 03:00

Текст книги "Обвиняется в убийстве"


Автор книги: Гарри Картрайт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

Маккрори: Сколько это займет времени?

Каллен: Постараюсь добыть деньги на этой неделе. Нужно дня два.

Маккрори: Не знаю, удастся ли уговорить его подождать два дня.

Каллен: А что, ему далеко ехать? Через пол-Америки?

Маккрори: Он живет где-то под Новым Орлеаном. Так он сам сказал. А где на самом деле – черт его знает.

Каллен: Он что, не может приехать еще раз?

Поговорив немного об Арте Смите, Маккрори сказал: "Да, все эти мокрые дела – не шуточки".

Каллен: Это верно.

Маккрори: Ты сам меня втянул в это… дело, разве нет?

Каллен: Ну ладно. Только сообщай мне обо всем… заранее.

Маккрори: Судья Эйдсон мертв, как ты хотел.

Каллен: Хорошо.

Маккрори: Остальные тоже будут трупами, как ты хочешь. Ты же хочешь, чтобы были убиты сразу несколько человек, да?

Каллен: Да.

Маккрори: Я правильно говорю?

Каллен: Правильно, но…

Поговорив еще немного, Маккрори сказал Каллену, что ему пора ехать.

Каллен: Спроси у него, как он хочет: уехать, а потом вернуться или сделать все, а затем дня три подождать денег?

Маккрори: Он не будет ждать.

Каллен: Что же делать?

Маккрори: Послушай, если он прикончит всех троих, ему надо будет побыстрей уносить ноги.

Каллен: Это верно. Он, конечно, не виноват. Но дело в том, что… Мне нужно…

Маккрори: Понятно. Ты имеешь в виду большие…

Каллен: Не лучше ли уехать, а потом снова вернуться?

Маккрори: Ты имеешь в виду большие… Да. Ты имеешь в виду большие деньги. Подумай сам.

Когда "кадиллак" Каллена стал удаляться, присяжные услышали, как Маккрори медленным и размеренным голосом произнес: "Деньги – у меня, пистолет – у него". Последним на пленке был записан голос агента ФБР Грея, который сказал: "Говорит тайный агент ФБР Джозеф Б. Грей. Сегодня – 20 августа 1978 года, 9.03 утра. Сейчас я снимаю с Дэвида Маккрори магнитофон "Награ", который был установлен мною ранее сегодня же".

Когда вновь зажгли свет, Ричард Хейнс, казалось, отнюдь не был обескуражен. Во время перерыва, попыхивая трубкой и протирая шелковым носовым платком свои старомодные очки, он заметил, обращаясь к группе обступивших его репортеров, что все это в равной мере позволяет развивать собственную версию обеим сторонам и что очередь защиты пока еще не наступила. Он обещал, что защита подробно изложит свою версию о заговоре, к которому причастны сам Маккрори, Присцилла, Пэт Бэрлсон и другие. Все они участники заговора с целью разорить, а возможно, и убить Каллена Дэвиса. Он не стал распространяться насчет "других", но вновь составленный список свидетелей, которых защита намеревалась вызвать в суд, включал Билла Дэвиса и Тима Карри, окружного прокурора округа Таррент.

Дело в том, – сказал Хейнс, улыбнувшись, – что спектакль еще не окончен".

В течение последующих пяти дней Хейнс производил перекрестный допрос Маккрори, ни разу при этом не упомянув ни пленок, ни пистолета с глушителем, ни 25000 долларов. Это была демонстрация профессиональной жестокости. Хейнс был похож на сумасшедшего дантиста, вырывавшего пациенту зубы ржавыми клещами. Он задавал свидетелю множество вопросов о его постоянных финансовых затруднениях, о его конфликтах с Налоговым управлением, о его всем известной репутации лжеца и интригана. Хейнс расспрашивал о льготах и благах, предоставленных ему в результате включения в "Федеральную программу защиты свидетелей", намекая на то, что Маккрори получал теперь от правительства жирный куш в виде 900 долларов в месяц. Одного этого уже было достаточно для того, чтобы плясать под дудку обвинения.

Хейнсу, по-видимому, нравилось вступать в стычки с Маккрори, и, как это ни странно, тому, казалось, тоже. Маккрори искренне верил в свою способность одурачить даже такого мэтра и не сомневался в своей победе. Как и в Амарилло, когда с показаниями выступала Бев Басе, Хейнс развесил огромные (метр на полтора) календари, желая точно фиксировать дату и время всех событий, о которых рассказывал Маккрори. Когда казалось, что Хейнсу наконец удалось загнать Маккрори в угол, тот неизменно изворачивался, заявляя: "Вообще-то я точно не помню" или "Я понятия об этом не имею". Хейнс показал ему билеты на самолет, на которых было четко проставлено число его вылета (вместе с одним чиновником из "Джет эйр") в Атланту. Но даже в этом случае Маккрори отказался признать и дату, и город.

Вопрос: Разве на билете не указано, что вы вылетели туда 25 мая?

Ответ: Я в этом не уверен. Может быть, это было 35 мая, а может, 25-го.

Был момент, когда Хейнс задал два вопроса подряд, на что Маккрори ответил: "Когда-нибудь, может быть". Когда же Хейнс стал фиксировать один из ответов на своем календаре, Маккрори крикнул со своего места для дачи показаний: "Что вы там бормочете, г-н Хейнс, вопрос, что ли? Когда вы там стоите, я ничего не слышу. Принесли бы календарь побольше". Из-за частых стычек между адвокатом и свидетелем стало почти невозможно следить за логической последовательностью допроса, если она вообще была. В какой-то момент судья Мур прервал очередную перебранку словами: "Прошу занести в протокол, что эти два джентльмена недолюбливают друг друга". И это была сущая правда, с одной лишь поправкой: Хейнс не просто недолюбливал Маккрори – он ненавидел его.

Неприязнь Хейнса к свидетелю усиливалась еще и тем, что обвинение часто прерывало допрос протестами, заявляя, что все эти вопросы, относящиеся к личной жизни Маккрори, – не что иное, как инсинуация, а Пит Мур неоднократно напоминал Хейнсу о необходимости перейти к другой теме. Судья уже не раз вступал в конфликт со знаменитым адвокатом. В какой-то момент Хейнс вынудил Маккрори признать, что он действительно оставался владельцем двух автомашин, что, как он утверждал, противоречило условиям включения его в "Федеральную программу защиты свидетеля". Хейнс собирался было нанести свидетелю окончательный удар, как вдруг судья прервал его и сказал: "Мы уже двадцать минут мусолим это. Хватит". Давно сложившиеся дружеские отношения между Муром и Хейнсом были поставлены под угрозу. Судья дал ясно понять, что не потерпит нападок на личность свидетелей, поэтому всякий раз, когда Мур считал вопрос адвоката не относящимся к делу, он выговаривал Хейнсу в присутствии присяжных: "Вас снова куда-то заносит. Перейдем к другому вопросу".

Через пару дней допроса сложилась такая ситуация, при которой судья мог уже заранее предвидеть протесты обвинения. Однажды он удовлетворил протест еще до того, как Джек Стрикленд его изложил.

– Я все же хотел бы выслушать протест обвинения? – рявкнул Хейнс.

– Я и так знаю, что он хотел сказать, – спокойно ответил Мур. – Он встал не для того, чтобы просто потянуться.

Мур разрешил защите коротко допросить Маккрори о его действиях сразу же после убийства в 1976 году. Но когда Хейнс попытался выяснить подробнее характер взаимоотношений между Маккрори и Присциллой, судья резко оборвал его. "Вы вправе задавать вопросы обо всем, что имеет отношение к данному конкретному делу, – сказал Мур. – Но вы не вправе бросать тень на свидетеля, обвиняя его в действиях, не имеющих отношения к предмету разбирательства".

Стремясь во что бы то ни стало расправиться с Маккрори, связав его с Присциллой, Хейнс предпринял обходной маневр и представил в качестве вещественных доказательств какие-то документы (их содержание так и осталось неизвестным), надеясь, что они откроют ему путь к выяснению прошлого Маккрори. Мур, однако, решил, что эти документы к делу не относятся и могут лишь дискредитировать свидетеля. Тогда Хейнс попытался добиться своего иным путем. Он вернулся было к более ранним показаниям Маккрори, но обвинение заявило протест на том основании, что адвокат повторяется. Таким образом, Хейнс попал в заколдованный круг.

Во время перерыва Стив Самнер объяснил журналистам, с какими проблемами столкнулась защита. "Мы пытаемся доказать, что некоторые из наших вопросов имеют прямое отношение к делу, полностью не раскрывая свои карты. Судья Мур находится в невыгодном положении, поскольку ему пока трудно до конца понять нашу версию о заговоре и все, что с ним связано. В Амарилло судья был в более выгодном положении, так как там мы начали с первых шагов. Данное же дело уходит своими корнями в далекое прошлое и затрагивает гораздо больше событий, чем те, которые произошли за несколько дней до ареста Каллена".

Хотел ли этим Самнер сказать, что истоки заговора ведут к убийству, совершенному летом 1976 года?

"Мы считаем, что события 1976 года имеют самое прямое отношение к рассматриваемому делу, поскольку Дэвид Маккрори был связан с некоторыми людьми в течение длительного периода".

Прошло уже четыре дня с начала перекрестного допроса Маккрори, а тот еще не ответил ни на один вопрос о событиях, имевших место 17 августа и после этого дня. Несмотря на протесты обвинения, Хейнсу было разрешено снова вернуться к неизвестному пока источнику доходов Маккрори в начале 1978 года. При этом подразумевалось, что он получил эти деньги как часть платы за участие в заговоре с целью фабрикации дела против Каллена Дэвиса. Маккрори признал, что присвоил 5000 долларов из той суммы, которую, по его словам, дал ему Каллен для обмена в Лас-Вегасе. Кроме того, он получил от Каллена еще 5000 долларов в уплату за слежку. Маккрори заявил, что в конце июня и в начале июля дал своему сыну Майку 9500 долларов, а 2900 долларов положил на свой счет в банке. "Меня так и подмывало взять эти 50000 долларов, бросить все и куда-нибудь скрыться", – признался Маккрори. Каллен перестал делать записи и слушал Маккрори с необычайным спокойствием. Когда тот сказал, что Дэвис "приказал" ему позвонить из Лас-Вегаса в Форт-Уэрт, Каллен даже хмыкнул.

Неожиданно Хейнс стал задавать вопросы, касавшиеся Присциллы.

Вопрос: Вы знали о том, что за несколько недель до вашего приезда в Лас-Вегас там побывала Присцилла?

Он не стал выяснять, с какой целью была совершена эта поездка, а только задал несколько вопросов, имеющих отношение непосредственно к Присцилле.

Вопрос: Вы говорили Каллену Дэвису, что Присцилла Дэвис собиралась нанять кого-то для пальбы в доме № 4200 на Мокингберд, с тем чтобы впоследствии свалить все на Каллена?

Ответ: Я ему уже столько всего наговорил, что и не упомнишь.

Вопрос: А какова была самая большая ложь, которую вы сказали Каллену Дэвису до августа 1978 года?

Ответ: Я сказал, что нашел профессиональных убийц из Канзас-Сити, которые помогут ему решить все его проблемы.

Вопрос: А какова была ваша вторая самая большая ложь?

Ответ: Я сказал ему, что изо всех сил стараюсь организовать для него убийства.

Вопрос: Вы говорили кому-нибудь, что Присцилла Дэвис пыталась нанять кого-то из другого города, чтобы убить Каллена Дэвиса?

Ответ: Нет, не говорил.

Вопрос: Вы говорили кому-нибудь, что Присцилла пыталась нанять кого-нибудь, похожего на г-на Дэвиса, для того чтобы тот пришел в особняк и устроил пальбу?

Ответ: Нет, я этого что-то не припомню.

Вопрос: Вы хотите сказать, что в жизни ничего подобного не говорили?

Ответ: Да, я действительно не помню, чтобы когда-нибудь говорил что-либо подобное. Через несколько минут Маккрори сказал Хейнсу: «Я не разговаривал с Присциллой Дэвис целый год. Я ее недолюбливаю».

Казалось, ответ этот сразил Хейнса на месте. "Как? Вы недолюбливаете Присциллу Дэвис?" – спросил он скептически.

Прежде чем Маккрори успел что-нибудь ответить, Мур прервал допрос и твердым голосом сказал: "Давайте не будем отвлекаться".

Хейнс задал затем несколько вопросов о встрече Маккрори с Пэтом Бэрлсоном 16 августа.

Вопрос: Вы ведь знали в то время, что Пэт Бэрлсон – друг Присциллы Ли Дэвис, не так ли?

Ответ: Да, знал.

Вопрос: Вы знали в то время, что между Пэтом Бэрлсоном и Присциллой Ли Дэвис существовали какие-то деловые отношения?

Ответ: Да, знал.

Затем Хейнс задал как-то длинный и весьма туманный вопрос. Маккрори перефразировал его и сказал: "Мне приходится вас все время поправлять, чтобы не искажать факты".

"Вам приходится все время поправлять меня, чтобы не искажать факты?" – переспросил Хейнс, не скрывая сарказма.

Мур вновь прервал допрос и сказал, обращаясь к Маккрори: "Если вы будете слишком натягивать узду, он будет кусаться".

В другой раз Маккрори обвинил Хейнса в том, что тот умышленно задает повторные и туманные вопросы, с тем чтобы запутать его, "как это уже бывало".

На этот раз Пит Мур не прибегал к председательскому молотку, но голос его был и без того достаточно суровым, когда он приказал Маккрори не говорить того, о чем его не спрашивают. "Сегодня утром я уже пять раз просил вас не делать этого, – сказал он гневным голосом. – Еще раз повторяю: не говорите того, о чем вас не спрашивают".

Судья чувствовал, что вот-вот взорвется. Защита, конечно, имела полное право подвергнуть главного свидетеля обвинения перекрестному допросу, но теперь стало ясно, что адвокаты Каллена ходят кругами. Они умышленно злоупотребляют этим своим правом. Мур вынес еще одно решение, которое существенно ограничивало свободу маневра Хейнса. Судья запретил защите задавать вопросы о процессе в Амарилло, а также о любых событиях, имевших место до 1976 года.

"Если не делать этого, – гневно ответил Хейнс, – то, может быть, вообще все прекратить?"

"Мы делать этого не будем", – твердо повторил судья.

Прежде чем закончить допрос Маккрори, Хейнс хотел задать ему еще серию косвенных вопросов. Речь шла об одном объявлении, которое было помещено 16 августа в газете "Стар телеграм" и в котором предлагалось продать пистолет. Маккрори сказал, что ничего об этом объявлении не знает. Хейнс спросил тогда, знает ли он номер телефона, указанный в объявлении. Маккрори ответил, что не знает. Позже один из адвокатов пояснил, что этот вопрос был задан для того, чтобы подготовить почву для дальнейших показаний. В объявлении был указан телефон одного из тренировочных залов школы каратэ, которой заведовал Пэт Бэрлсон. Хотя вряд ли кто-нибудь обратил на это внимание, но когда был назван номер телефона, Каллен Дэвис с любопытством взглянул на адвоката, а затем быстро записал что-то себе в блокнот.

Процесс продолжался уже три недели. Пит Мур предсказывал, что к этому времени он уже закончится, но из-за затянутого защитой перекрестного допроса не было пройдено и половины пути. Уже приближался День благодарения, то есть прошел почти год с момента оправдания Каллена Дэвиса в Амарилло. Следующим своим свидетелем обвинение собиралось вызвать тайного агента ФБР Джо Грея, который должен был опознать "окровавленную" майку судьи Эйдсона и, разумеется, воспользоваться возможностью еще раз прокрутить пленку. Мур совершенно справедливо предположил, что это будут долгие часы скучнейшего перекрестного допроса с выяснением множества сугубо специальных деталей, необходимых для определения точности произведенных записей. Принимая все это во внимание, судья Мур объявил перерыв на четыре дня по случаю праздников и отправил всех присяжных домой.

* * *

Обвинение обещало Муру закончить допрос всех своих свидетелей в течение недели после праздников и слово свое сдержало. Как и предполагал судья, перекрестный допрос тайного агента ФБР Грея, производившийся Хейнсом, был настолько нудным и скучным, что все это время зал был почти пуст, а несколько присяжных просто-напросто дремали. Тем не менее Хейнс задавал свидетелю все новые и новые вопросы технического порядка, пытаясь поставить под сомнение ого утверждение о том, что синхронизация записей была почти идеальной, и намекая при этом на возможность многочисленных искажений, пропусков слов и даже целых предложений. Грей, однако, настаивал на их правильности. Хейнсу все же удалось заставить того признать, что после встречи у кафе «Кокоуз» 20 августа Грей чуть ли не на пять минут выпустил Маккрори из виду, а этого было вполне достаточно, чтобы, скажем, заскочить в дом № 4200 на Мокингберд и взять там 25000 долларов. Подобные утверждения были рассчитаны на легковерных, и обвинение уже успело к этому привыкнуть. «Мне кажется, я явственно слышу крик отчаяния», – заметил в этой связи Джек Стрикленд.

Обвинение приготовило собственные сюрпризы. Следующими в качестве своих свидетелей оно вызвало двух несколько озадаченных и явно смущенных секретарш, работавших в главном управлении "Кендэвис индастриз". Бренда Эдкок, личный секретарь Каллена, буквально вся дрожала, когда отвечала на вопросы Джека Стрикленда о Дэвиде Маккрори и о толстом загадочном конверте, который она заперла по просьбе Дэвиса у него в сейфе. По ее словам, Маккрори впервые появился где-то в начале 1978 года. Она лично разговаривала с ним по телефону несколько раз. Однажды он назвал себя Фрэнком Джонсоном, но это было только раз. В начале августа, сказала свидетельница, Каллен передал ей белый конверт и попросил положить его в сейф. Шифр от сейфа был известен только ей и секретарю Кена Дэвиса Мэри Энн Картер. 19 августа, за день до ареста Каллена, Эдкок уехала отдыхать в Акапулько. Вернувшись через 10 дней на работу, конверта в сейфе она уже не нашла.

Когда начала давать показания Мэри Энн Картер, всем стало ясно, куда клонит Стрикленд: он хотел показать, что именно в этом загадочном конверте были те 25000 долларов.

По словам Мэри Картер, в воскресенье 20 августа примерно в 8 часов утра ее разбудил звонок Каллена Дэвиса. Он интересовался шифром сейфа. Она сказала, что шифр записан на листке, который лежит в ящике ее стола.

Вопрос: Дэвис говорил что-нибудь такое, из чего можно было бы заключить, что он находится у себя в кабинете?

Ответ: Нет.

Вопрос: Он не сказал: «Подождите минутку. Я сейчас попробую его отыскать»?

Ответ: Да, сказал.

Вопрос: Он вернулся к телефону и сказал, что нашел листок?

Ответ: Да.

Вопрос: Значит, в это время он должен был быть у себя в кабинете?

Ответ: Да.

Вопрос: Вы говорили ему еще что-нибудь?

Ответ: Я лишь сказала: если что-то будет нужно – пусть позвонит.

Вопрос: И он позвонил?

Ответ: Нет.

Кроме единственного раза, когда, как показала Бренда Эдкок, Маккрори назвался по телефону Фрэнком Джонсоном, больше он себя так не называл. Маккрори же заявил (а Фил Бэрлсон постарался сейчас об этом напомнить), что звонил Каллену Дэвису часто, называясь при этом Фрэнком Джонсоном. Отвечая на вопросы защиты, обе секретарши показали также, что, когда Маккрори не удавалось поговорить с Калленом по телефону, он очень "огорчался". Это опровергало утверждение Маккрори о том, будто в течение нескольких месяцев до ареста Каллена он легко и просто общался с ним по телефону. И все же показания обеих свидетельниц о пухлом конверте, несомненно, были не в пользу защиты. Покидая зал суда, Бренда Эдкок слабо улыбнулась и нерешительно помахала рукой своему боссу. Выражение лица Каллена было по-прежнему непроницаемым, но желваки его ходили так, словно он пережевывал жесткий кусок мяса.

Последними свидетелями обвинения были следователи прокуратуры, которые рассказали об аресте Каллена Дэвиса и о произведенном ими обыске "кадиллака".

Родни Хинсон, следователь прокуратуры округа Таррент, рассказал, что сразу же после ареста Дэвиса он произвел самый поверхностный обыск в его машине, проследил за тем, чтобы ее отвели в гараж полиции, подождал несколько часов, пока не был выписан ордер на обыск, а потом открыл и тщательно осмотрел багажник. Мур попросил присяжных временно покинуть зал суда, когда Хейнс заявил, что первый, даже поверхностный обыск в машине был незаконным, а это "ставит под сомнение" результаты последующего обыска. Адвокат попросил судью запретить Хинсону давать показания о том, что в "кадиллаке" Каллена был обнаружен "ругер" с глушителем. Мур, однако, отклонил его протест и разрешил Хинсону рассказать присяжным, что тот нашел в машине.

Другой следователь прокуратуры, Моррис Хауэт, детально рассказал суду о том, при каких обстоятельствах 20 августа, через несколько минут после встречи с Маккрори, Каллен был арестован. Сначала Каллен пытался было петлять, стараясь "замести следы" на тот случай, если за ним вдруг окажется "хвост". Но, как пояснил присяжным следователь, за передвижением сине-белого "кадиллака" было установлено наблюдение с борта самолета ФБР, откуда его маршрут передавался по радио агентам на земле. Полиция схватила Каллена в тот момент, когда он выходил из телефонной будки у закусочной "Кентукки фрайд чикен".

"В тот момент, когда мы подъехали к его машине, – сказал Хауэт, – Дэвис выходил из телефонной будки. Увидев нас, он закрыл лицо руками. Вот так. – И следователь, показывая, как тот сделал это, нагнул голову вниз и закрыл часть лица рукой. – Я громко сказал: "Каллен, вы арестованы! Руки на капот!"".

Вслед за этим обвинение представило свое последнее вещественное доказательство – 25000 долларов 100 долларовыми банкнотами – и вызвало своего послед него свидетеля. Им был техасский рейнджер Джон Хогг, который подтвердил показания других полицейских, заявивших, что перед встречей с Калленом Дэвисом сам Маккрори и его машина были тщательно обысканы. Хогг нанес тяжелый удар защите, утверждав шей, будто после этой встречи Маккрори выпал из поля зрения полиции на пять или более минут. Хогг, которые первым увидел конверт с 25000 долларов, сказал что догнал Маккрори уже "через две минуты" после того, как тот расстался с Калленом. Затем он стал описывать состояние, в котором находился Маккрори. При этом его доселе громыхавший голос затих, а на лице появилось выражение сострадания и сочувствия.

"Он явно был потрясен, – сказал Хогг. – По щекам у него текли слезы, а сам он походил на выжатый лимон".

Показания Хогга впервые представили Маккрори в несколько ином свете, поскольку до этого складывалось впечатление, будто тот был хладнокровным и расчетливым человеком. Вот почему слова рейнджера даже растрогали кое-кого из присяжных.

Ричард Хейнс понимал, что рискует, но все же набросился на рейнджера, как бульдог. Он метал громы и молнии, делал крайне саркастические замечания и даже разорвал в клочья письменный рапорт, составленный Хоггом сразу же после ареста Каллена. Не ожидавший такого натиска, рейнджер вынужден был признать, что в его рапорте действительно было много домыслов, ошибок и пропусков. Позже Толли Уилсон заметил, что, если бы ему не довелось присутствовать при этом лично, он никогда бы не поверил, что со свидетелем можно обходиться так грубо, особенно когда в этой роли выступает техасский рейнджер Хогг неоднократно извинялся за очевидную непоследовательность и неточность изложения, но Хейнс всяких раз обрывал его грубым окриком: "Извиняться не надо! Отвечайте на вопрос!".

Когда Хогг покинул место для дачи показаний, обвинение заявило, что на этом оно прекращает вызов своих свидетелей. В ходе перекрестного допроса Хейнс сделал все, что мог. Если не считать вопросов технического порядка, он ни разу даже не упомянул видео– и звукозаписи – самое весомое доказательство обвинения. Его жестокая расправа с Дженнингсом и Хоггом (первым и последним свидетелями обвинения) оставила у всех впечатление, будто полиция проделала свою работу небрежно, кое-как. Что же касается Маккрори, то Хейнс представил его как далеко не образцового гражданина. И все же когда наступила очередь защиты вызывать своих свидетелей, Хейнс понял, что ему придется туго: пленки были настолько серьезной уликой, что будущее Каллена представлялось весьма мрачным.

* * *

То, что первыми двумя свидетелями защиты, вызванными в суд, были Присцилла Дэвис и Пэт Бэрлсон, изумило многих, поскольку и Присцилла Дэвис, и Пэт Бэрлсон были настроены откровенно враждебно по отношению к Каллену Дэвису. Хейнс, конечно, предпочел бы подвергнуть обоих перекрестному допросу, но наученное горьким опытом процесса в Амарилло обвинение не собиралось вызывать Присциллу в качестве собственного свидетеля, а Пэт Бэрлсон, по мнению обвинения, имел лишь косвенное отношение к делу. Поэтому, считало оно, если Хейнс хочет допросить этих людей, пусть вызывает их сам. Хейнса, конечно, раздражала необходимость подчиниться процессуальным правилам, согласно которым он не мог опровергать показания собственных свидетелей. Но иного выхода у него не было: оба эти свидетеля нужны были ему, чтобы подвести базу под версию о наличии заговора. «Мы просто обязаны показать их присяжным», – пояснил Майк Гибсон.

Изложение позиции защиты Хейнс начал с того, что постарался подготовить присяжных к моменту, когда перед ними предстанет Присцилла Дэвис. Сначала он разъяснил им, что Маккрори вовсе не был другом Каллена Дэвиса – он был другом Присциллы, этой алчной интриганки, решившей не останавливаться ни перед чем, лишь бы завладеть состоянием Каллена. Незадолго до того, как, по словам Маккрори, тот получил от Каллена 25000 долларов, Присцилла где-то раздобыла большую сумму наличными. Даже тогда, когда агенты ФБР уже охотились за Калленом, Присцилла тайно встретилась с Маккрори, Пэтом Бэрлсоном и другими. Хейнс напомнил присяжным, что год тому назад Каллен Дэвис сообщил ФБР о том, что автор письма, занимавшийся вымогательством, поставил инициалы "Д. М.", что наводило на мысль, уж не Дэвид ли Маккрори послал его. "То, что нам иногда кажется, не всегда соответствует действительности", – сказал в заключение Хейнс.

После принятия присяги Присцилла начала давать показания. Она признала, что 18 августа (в тот день, когда Маккрори впервые встретился с Пэтом Бэрлсоном) побывала в школе каратэ, которой заведовал Бэрлсон. На следующее утро примерно в то же время, когда Маккрори первый раз встретился с агентами ФБР, она снова увиделась с Бэрлсоном у себя в особняке. В тот момент, когда в воскресенье утром арестовывали Каллена Дэвиса, Присцилла была с Бэрлсоном. Однако она отрицала, что знала о том, что все это время делал Маккрори, и подтвердила его заявление, что по меньшей мере в течение года они друг с другом не виделись. Она сказала, что все ее встречи с Пэтом Бэрлсоном были связаны с обеспечением ее охраны в период бракоразводного процесса. Присцилла и не собиралась отрицать, что в 1978 году действительно взяла в долг 47000 долларов. С Бэрлсоном она встретилась как раз потому, что находилась на грани разорения и была больше не в состоянии оплачивать услуги телохранителей.

"Это был единственный человек, – сказала Присцилла, – к которому я еще могла обратиться за помощью. Мне уже никто не одалживал денег. Развод оказался гораздо более затяжным, чем я предполагала. Но теперь процесс приближался к концу, и суд должен был состояться менее чем через две недели. Я хорошо понимала, что снова нанимать для своей охраны полицейских мне уже было не по средствам".

Хейнс хотел было задать Присцилле несколько вопросов, касавшихся ее взаимоотношений с Бэрлсоном чуть ли не 10-летней давности, но Мур остановил его. Тогда он попытался задать несколько вопросов в связи с бракоразводным процессом, но судья вновь прервал его. Присцилла призналась, что как-то в июле случайно увидела Маккрори в одном из ресторанов Форт-Уэрта, но решительно отказалась признать, что разговаривала с ним или вступала в какие-то иные контакты. Хейнс попытался заставить ее набросать схему расположения столиков в ресторане, но Мур снова остановил его. Защита запросила с телефонной станции сведения о всех телефонных переговорах Присциллы, Билла Дэвиса, Маккрори и некоторых других лиц, но когда Хейнс попытался заняться более подробным их анализом, Мур сказал, что сначала тому придется доказать, что все это относится к делу. Как и в случае с Маккрори, а позже и с Пэтом Бэрлсоном, Хейнс прикрепил к стене гигантские календари и заставил свидетельницу дать почасовой отчет о всех своих действиях, что привело лишь к тому, что один присяжный уснул и проспал всю эту скучнейшую часть допроса, а несколько других еле сдерживали зевоту. Если защита хотела доказать свою версию о заговоре, ей следовало делать это без помощи Присциллы. Хорошо это понимая, Хейнс вызвал в зал суда Дэвида Биньона и спросил у Присциллы, знает ли она его.

"Лично я с ним никогда не встречалась, – сказала Присцилла и улыбнулась. – Я лишь видела его по телевидению, в программе новостей". Присцилла намекала на пресс-конференцию, созванную Биньоном для опровержения заявлений, сделанных в его адрес Хейнсом.

Адвокат понимал, что маленькую победу он все же одержал (ранее Биньон признал, что побывал в особняке), но по одному выражению его лица, когда он проходил мимо свидетеля, уже было ясно, что победа эта весьма незначительна.

Во время перекрестного допроса обвинители воспользовались предоставившейся им возможностью прокружить пленки в пятнадцатый раз. Слушая, как двое Мужчин договаривались о ее убийстве, Присцилла вся дожала, а в глазах у нее стояли слезы.

Когда были прослушаны и просмотрены все пять пленок, Толли Уилсон спросил у Присциллы:

– Вы вступали в сговор с Пэтом Бэрлсоном с целы заставить вашего мужа сказать хоть что-нибудь и записанного на этой пленке?

– Нет, не вступала, – твердо ответила Присцилла.

– Вы вступали в сговор с Дэвидом Маккрори с целью заставить вашего мужа сказать хотя бы что-нибудь из того, что было записано на этой пленке

– Нет, не вступала, – повторила она.

Допрос Присциллы был закончен уже без присяжных. Мур сказал, что защита может внести в протокол свои возражения против его действий, но не разреши; задавать Присцилле вопросы о ее взаимоотношениях с У. Т. Рафнером и другими лицами. Стив Самнер продолжал утверждать, что защита может доказать, что между Бэрлсоном и Присциллой уже давно был роман и что Дэвид Маккрори был "связным" Присциллы по меньшей мере лет десять. Но возможности доказать это защита так и не получила: судья Мур этого не позволил. Самнер раскрыл журналистам еще один существенный момент версии защиты. Он сказал, что его коллеги собираются доказать, что Маккрори использовал свои собственные 25000 долларов для фабрикации дела против Каллена. На вопрос, означает ли это, что защита отказывается от своего первоначального утверждения, будто эти 25000 долларов Маккрори получил от Присциллы, Самнер ответил с улыбкой: "Следите за тем, что мы будем делать дальше".

Защита не надеялась добиться от своего следующего свидетеля Пэта Бэрлсона большего, чем она добилась от Присциллы, – и не ошиблась. С не свойственной ему неловкостью Ричард Хейнс вновь извлек свои гигантские календари и приступил к нуднейшему допросу свидетеля, заставляя его по часам рассказывать обо всем, что он делал до ареста Каллена. К величайшей досаде Хейнса, Пэт Бэрлсон оказался очень толковым и терпеливым свидетелем. Теперь уже Хейнс выглядел упрямым и неуверенным в своих действиях. Он сумел лишь продемонстрировать присяжным, что Бэрлсон не мог точно сказать, когда он встречался с Присциллой и Маккрори. В ходе слушаний об освобождении под залог он заявил, что встреча произошла в 10 часов утра. Теперь же он утверждал, что это было просто "утром". "Ну, – настаивал Хейнс, – когда же все-таки это произошло?" Бэрлсон посмотрел в сторону присяжных, вздохнул и сказал: "Думаю, где-то утром".


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю