355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гарри Картрайт » Обвиняется в убийстве » Текст книги (страница 15)
Обвиняется в убийстве
  • Текст добавлен: 19 марта 2017, 03:00

Текст книги "Обвиняется в убийстве"


Автор книги: Гарри Картрайт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 24 страниц)

Не странно ли, спросил Шэннон, что Хейнс так и не поинтересовался, не был ли встретившийся Уэйну Полку человек Хорасом Коуплендом?

Метнув взгляд на своего знаменитого соперника, сидевшего за столом защиты, Шэннон напомнил присяжным, что "хороший адвокат – мастер мистификации. Мистификация № 1 – У. Т. Рафнер. Он, конечно, мошенник и бродяга, но разве можно только на этом основании заключить, что он способен убить? Нет, нельзя, хотя попытаться взвалить на него всю ответственность за содеянное можно. Мистификация № 2 – Хорас Коупленд. Коупленд и Стэн Фарр действительно были друзьями. Стремясь свалить все на Коупленда, защита вызывает свидетеля Брэдшоу, который показывает, что Фарр боялся Коупленда. Но вы, вероятно, помните, что Брэдшоу сказал также, что Фарр боялся и Каллена Дэвиса. Эта версия особенно привлекательна тем, что, как говорится, "мертвый ничего не скажет". Мистификация № 3 – нет никаких доказательств того, что Фарр задолжал Коупленду какую-то сумму, хотя еще в самом начале процесса защита и обещала представить такие доказательства. Не было также представлено абсолютно никаких доказательств каких-то особых отношений между Бев Басе и Присциллой Дэвис. Сейчас вы уже знаете, что Присцилла оплатила аборт Бев Басе. Давайте называть вещи своими именами: именно об аборте здесь все время и шла речь. Не сомневаюсь, что вы и без меня это уже давно поняли. Разве можно считать мотивом для дачи ложных показаний лишь то, что Бев Басе была в долгу перед Присциллой? Мистификация № 4 – Уэйн Полк".

Направляясь к скамье присяжных с фотографией, прижатой к груди, Шэннон напомнил им о показаниях Полка, в которых тот утверждал, что днем 2 августа он приколол свой счет на 677 долларов к доске для записок на кухне.

Положив фотографию на перегородку перед скамьей присяжных, Шэннон как бы между прочим сказал: "Я хотел бы, чтобы вы взглянули на эту фотографию, зарегистрированную как "вещественное доказательство защиты № 10", и сказали мне, видите ли вы на ней какой-нибудь счет, приколотый к доске". При этом видно было, что он еле сдерживал широкую улыбку. Фотография доски, сделанная всего через несколько часов после убийства, была одним из вещественных доказательств, представленных защитой еще в самом начале процесса. Зачем это было сделано, уже никто, по-видимому, не помнил, но на фотографии было ясно видно, что на доске не было никакого счета. Когда снимок стал передаваться из рук в руки, кое-кто из присяжных обменялся многозначительными взглядами.

"Если бы мы рассматривали здесь дело об убийстве Стэна Фарра, – продолжал Шэннон, – оно не строилось бы на косвенных доказательствах. В нашем же деле имеется одно косвенное доказательство: человек, всадивший четыре пули в Стэна Фарра, является также и убийцей Андрии Уилборн. Если вы признаете, что Стэна Фарра убил Каллен Дэвис, вы должны также признать, что Андрию тоже убил он".

Шэннон напомнил присяжным о том, какого рода свидетели были вызваны в суд. "30 % всех свидетелей давали показания, относившиеся к делу о разводе, – сказал он. – 50 % рассказывали вам о связях Присциллы со всеми этими типами, о которых поведал вам господин Хейнс. Остальные 20 % пытались внести ясность в то, кто же все-таки убил Андрию Уилборн. В сущности, вы можете думать о Присцилле все, что угодно. Но какое это имеет отношение к Андрии Уилборн?"

Защита утверждает, что у Присциллы помутился рассудок от перкодана, но обвинение в таком случае хотело бы напомнить присяжным, что большие дозы этого препарата она стала принимать лишь после убийства. "Вы помните вопрос [заданный д-ру Миллеру]: "Если человек принимает по шесть таблеток перкодана в день и при этом немного выпивает, помутится ли у него рассудок?" Д-р Миллер тогда ответил: "Конечно, нет!" Защита передернула факты, заставив вас подумать, что Присцилла принимала по 35 таблеток перкодана еще до убийства. Возможно, она хотела этим сказать, что с тех пор Присцилла приняла так много таблеток, что уже не могла помнить, что произошло в действительности. Между тем через несколько дней после убийства она слово в слово повторила то, что сказала в первый раз. Защите не удалось опровергнуть ни одного слова в изложении ею событий, происшедших ночью 2 августа".

Важно помнить и о том, продолжал Шэннон, что убийца выстрелил в Гаврела лишь после того, как Бев Басе сказала: "Это Каллен!" В этой связи уместно спросить, отреагировал бы так на это Хорас Коупленд или же продолжал бы спокойно идти дальше? Стрелявший заманивал их обоих в дом, но, услышав имя Каллена Дэвиса, выстрелил.

Тем же тоном уверенного в своей правоте проповедника, в каком выступил его противник, Шэннон напомнил присяжным, что защита пыталась опорочить даже Андрию Уилборн, намекнув, что "у той за дверью есть маленький кустик марихуаны".

Шэннон повернулся к Каллену Дэвису и посмотрел ему прямо в глаза. "То, что происходит у нас в суде, – сказал он, – не что иное, как попытка нейтрализовать и подавить каждого, кто стоит на пути у этого человека, то есть сделать то, что уже было сделано 2 августа. Тех, кто ему тогда мешал, он убрал – да-да, именно это он и сделал. Что же касается защиты, то она руководствовалась одним простым принципом – кто угодно, только не Каллен!"

Шэннон заметил, как судья Доулен стал нетерпеливо поглядывать на часы, и понял – время его истекло. Он уже говорил о вещественных доказательствах, поэтому решил сразу же перейти к главному, на его взгляд, аспекту обвинения – к заявлениям, сделанным двумя женщинами. Обе были охвачены ужасом, сказал он, и бежали в противоположных направлениях. Тем не менее обе сказали одно и то же: это был Каллен. "Когда люди пребывают в крайне возбужденном состоянии и чем-то потрясены, – сказал он присяжным, – они всегда говорят правду. Вот почему их заявления следует считать надежными доказательствами".

Когда обвинитель еще раз потянулся за цветной фотографией тела Андрии Уилборн, то постарался не смотреть в сторону Джека Уилборна. К этому времени все в зале суда уже знали, что всхлипывавший человек был отцом Андрии. Шэннон обратил внимание присяжных на кровь на голове у девочки. "Как могла попасть кровь на голову, если стреляли в грудь? – спросил он. – Я вам скажу как. Девочка упала на живот и лежала в луже собственной крови. Убийца перевернул ее на спину, чтобы убедиться, что та мертва. Так он сам испачкался кровью, а затем оставил кровавые следы на лестнице".

Оставалась еще одна загадка, которую Шэннон хотел объяснить присяжным. В течение всего этого времени всех мучил следующий вопрос: если Каллен пришел убивать Присциллу, почему тогда он не покончил с нею сразу? Если не удалось сделать это одним выстрелом, почему он не сделал второго?

"Я объясню и это, – сказал Шэннон, чуть понизив голос. – У него оставалась еще возможность причинить Присцилле дополнительную боль. Он хотел затащить ее в подвал и показать тело Андрии. Вот тогда он удовлетворился бы вполне. Это было бы его высшей местью".

Шэннон сделал эффектную паузу и закончил речь словами: "Власть! Алчность! Он хотел все сделать так, как решил сам. И в ту ночь именно это он и сделал, став одновременно судьей, присяжным и палачом".

Шэннон поблагодарил присяжных за внимание и долготерпение и вернулся на свое место. Он произнес превосходную речь и знал это. Знали это и все присутствовавшие, включая Ричарда Хейнса и других защитников. Может быть, потому, что он выступал последним, его речь произвела глубокое впечатление и на присяжных. Позже Гибсон признался: "Когда в тот вечер мы вернулись к себе, у всех у нас было несколько подавленное настроение".

17 ноября, в четверг, в 9.20 утра девять мужчин и три женщины, которым выпало решать судьбу Каллена Дэвиса, приступили к обсуждению вердикта, выбрав своим старшиной Гилберта Кеннеди, 41-летнего почтового служащего. Глубоко религиозный человек (его жена впоследствии сказала, что самым тяжким испытанием для него было не посещать все это время церковь), Кеннеди был выбран одиннадцатым по счету присяжным, что означало, что его изоляция длилась 101 день. Мэрилин Кей Хейсли была изолирована на 143 дня (ее выбрали 29 июня). Как бы там ни было, все присяжные стали своего рода рекордсменами – никто до них в Техасе еще не сидел под замком так долго, а Хейсли находилась в изоляции дольше всех. Учитывая это, никто не ожидал, что присяжные будут спешить с вынесением приговора, хотя все считали, что каждый из них для себя уже что-то решил. В баре "Ретт Батлерз" за день до этого пронесся слух, что десять из двенадцати присяжных считали подсудимого невиновным. Этот слух распространили люди Каллена.

Пока присяжные решали его дальнейшую судьбу, Каллен спокойно дожидался вместе со своими адвокатами в зале суда. Кен Дэвис, Карин Мастер, Рэй Хадсон, Рой Риммер и другие его друзья и знакомые тоже ждали в первом ряду в зале. Если кто и говорил что-то, то только шепотом. То и дело к Каллену подходил кто-нибудь из друзей, шептал что-то на ухо и хлопал по плечу. Если обвиняемый и знал что-то заранее о возможном решении присяжных, он этого не показывал.

В течение последующих трех часов присяжные послали Доулену несколько записок с различными просьбами. В первой записке они спрашивали, на какой высоте пробита дверь, через которую был сделан первый выстрел в Фарра. "Пусть хорошенько посмотрят", – сказал судья и приказал вкатить на тележке огромную, чуть ли не трехметровую дверь.

Где-то после часа дня Доулен подозвал всех юристов и серьезным тоном сказал: "Я получил еще одну записку от присяжных. Они хотят еще раз осмотреть место преступления".

Выполнение такой просьбы было связано с огромными трудностями, если не сказать больше. Хейнс с досады чуть не откусил кончик своей любимой трубки.

"Ну, хорошо-хорошо, я пошутил", – сказал Доулен, выдержав небольшую паузу. Затем он прочитал то, что действительно содержалось в записке. В ней говорилось: "Пришлите нам восемь бутылок кока-колы и четыре бутылки лимонада".

В 2.32, когда один из клерков разыскивал какую-то дополнительную информацию, затребованную присяжными, в зал суда неожиданно вошел Доулен в своей судейской мантии и объявил: "Дамы и господа! Присяжные вынесли решение". Публика тут же ринулась на свои места, и Доулен вновь предупредил всех о необходимости сдерживать эмоции. В 2.38 присяжные вошли в зал суда в последний раз. Доулен приказал Каллену Дэвису встать. Хотя тот неоднократно и говорил, что ни капельки не сомневается, что будет признан невиновным, его лицо, и без того осунувшееся за 15 месяцев пребывания в тюрьме, стало мертвенно-бледным.

Доулен зачитал вердикт: "Мы, присяжные, признаем обвиняемого Томаса Каллена Дэвиса невиновным",

Несмотря на предупреждение Доулена, зал разразился аплодисментами и возгласами ликования. В течение последующих нескольких минут почти все обнимали друг друга и целовались. Каллен обнял сразу двоих – Самнера и Хейнса. "Спасибо! Огромное вам спасибо!" – проговорил он. Карин Мастер плакала, Хейнс тоже еле сдерживал слезы.

Джо Шэннон, похудевший на 16 килограммов с тех пор, как приехал в Амарилло, стоял в стороне и машинально считал мелочь в кармане брюк. Когда кто-то спросил его, о чем он сейчас думает, тот натянуто улыбнулся и ответил: "Я подумал, что у меня в кармане ровно 18 центов. Странная эта штука, жизнь! Не так ли, старина?" Несколько месяцев спустя, когда страсти уже улеглись, Шэннон позволил себе еще одно замечание, которое не так-то просто было сделать человеку стойких консервативных убеждений. "Я никогда не думал, что придется когда-нибудь это сказать, – признался обвинитель, – но мне кажется, что у нас действительно существуют две системы правосудия: одна – для богатых, другая – для бедных".

Кое-кому из присяжных, согласившихся дать интервью, был задан вопрос, как это им удалось так быстро вынести решение по сложнейшему делу, длившемуся несколько месяцев. Отвечая на него, каждый из них ссылался на два понятия, фигурировавшие в напутственном слове судьи Доулена. Этими понятиями были: "моральная уверенность" и "разумное сомнение". "Я думаю, что не все из нас считают его невиновным, – сказал Карл Пра, служащий авиакомпании "Бранифф". – Но у многих возникло "разумное сомнение", а нам ведь разъяснили, что его не должно быть". Пра и другие присяжные совершенно недвусмысленно заявили, что источником такого сомнения стали показания Присциллы Дэвис на суде. "Я ей просто не верил", – сказал Пра. Другой присяжный, Джеймс Уоткинс, с этим полностью согласился: "Я не верил многому из того, что она нам здесь говорила. Может быть, она и не лгала, но до конца правдивой тоже не была".

Любопытно отметить, что распространенный за день до этого слух о том, что десять против двух присяжных выступали за вынесение оправдательного приговора, полностью подтвердился. При первом голосовании Кеннеди и Джонс отметили в своих бюллетенях "виновен". Как потом заявил Джонс в интервью корреспонденту "Форт-Уэрт стар телеграм" Гленну Гуццо, он не мог согласиться с выдвинутой защитой теорией о сговоре – ведь показания Присциллы и Бев Басе, данные совершенно независимо друг от друга, оказались почти идентичными. Поэтому он и проголосовал "виновен". "Я просто не мог себе представить, как они могли сговориться и рассказывать абсолютно одно и то же", – сказал Джонс. Когда он отмечал в своем бюллетене "виновен", то подумал, что, видимо, был единственным, принявшим такое решение. Даже когда он узнал, что еще один присяжный проголосовал так же, он все равно чувствовал, что не сможет противостоять большинству. "Когда встают 10 человек и в один голос заявляют: "Невиновен", начинаешь думать, а не забыл ли ты чего-нибудь чрезвычайно важного. Если бы соотношение было относительно равным, мы, наверное, совещались бы там и сейчас". Ни Кеннеди, ни Джонс не разделяли мнения защиты о том, что главной целью убийцы был Стэн Фарр. Их "разумное сомнение" не основывалось также и на предположении, что убийства совершил Хорас Коупленд или кто-то еще. Оки изменили свое первоначальное решение лишь потому, что возникла путаница во времени, а также потому, что в момент убийства два свидетеля видели, как большая дорогая машина (или машины) въезжала на территорию особняка и выезжала оттуда.

Ни один из присяжных не поверил странному рассказу Уэйна Полка, большинство из них очень сильно сомневалось и в правдивости показаний Томми Джордена и Карий Мастер. Все присяжные считали Буббу Гаврела несчастной жертвой, не ведавшей, кто в него стрелял. В то же время все они, казалось, поверили и в искренность Бев Басе. И все же, руководствуясь какой-то совершенно необъяснимой логикой, присяжные не поверили тому, что Басе узнала в преступнике Каллена Дэвиса, как раз потому, что в данном случае ее показания полностью совпадали с показаниями Присциллы.

Через несколько минут после того, как был зачитан вердикт, некоторые присяжные собрались в баре "Серф-рум", где Рэй Хадсон, отец Карин Мастер, угощал всех коктейлями. По приглашению Хадсона четверо присяжных были затем доставлены на автомашине в бар "Ретт Батлерз" на другом конце города, где состоялось празднество по случаю оправдания Каллена Дэвиса. По распоряжению Роя Риммера друзья Каллена сняли на это время самое известное в Амарилло заведение, чтобы устроить там пиршество, о котором еще несколько месяцев будут потом судачить техасцы, причем не всегда вспоминая об этом с восторгом. Поначалу круг участников ограничивался друзьями и родственниками Каллена и его адвокатами, но вскоре к ним присоединились пять присяжных, три судебных пристава, несколько избранных девиц из числа постоянной публики на процессе, с дюжину репортеров и даже сам судья Джордж Доулен.

…Дом № 4200 на Мокингберд был, как всегда теперь, ярко освещен. Залитый огнями и погруженный в тишину, он был похож на корабль-призрак, застывший где-то на горизонте. Помимо Линды Арнольд, сестры Стэна Фарра, в особняке в тот вечер было лишь несколько самых близких друзей Присциллы. Больше она никого не хотела видеть. Джеймс Макдэниелс, ее шофер и телохранитель, уведомил приехавших журналистов, что Присцилла пребывает "в состоянии шока" и не может делать никаких заявлений для прессы. Позже, однако, она все же ответила по телефону двум репортерам, звонившим из Амарилло. "Я знаю правду. Я знаю, что все это сделал он, – сказала она. – Но больше он уже не сможет причинить мне боль. Теперь он будет держать ответ перед богом. А бога ему купить не удастся". После длительной паузы Присцилла добавила: "У меня такое чувство, будто сегодня все в выигрыше, кроме меня. Каллен обрел свою свободу, Хейнс – свой миллион долларов, вы – свои статьи, книги, сценарии. Но какой ценой? Запомните: мне все это стоило ребенка, которого я горячо любила. Но об этом сейчас уже никто не хочет говорить".

…Впервые почти за 16 месяцев Каллен Дэвис лег спать в ту ночь свободным человеком. Формально он все еще обвинялся в убийстве Стэна Фарра, а также в покушении на убийство Присциллы и Гаврела и оставался на свободе под залог на сумму более 1 миллиона долларов, но вероятность того, что он когда-нибудь предстанет перед судом по этим не снятым с него обвинениям, была невелика.

В качестве первого жеста, призванного показать, что жизнь вернулась в свое обычное русло, Каллен и Карин устроили в пятницу небольшой ужин для присяжных и избранных представителей прессы и телевидения. Каллен вел себя вежливо и несколько надменно. На вопрос репортеров, как он воспринял вердикт, Каллен ответил: "Думаю, я всем им показал".

…В воскресенье утром из Амарилло уехали последние участники "представления". Было много грустных прощаний, как это всегда бывает по окончании любого тяжелого испытания. Корреспонденты телевидения отсняли пленку, запечатлевшую последние рукопожатия Каллена и Карин, садившихся в свой "лирджет". Каллен сказал, что на День благодарения они поедут кататься на лыжах в Колорадо. Что же касается его планов на самое ближайшее будущее, то уже в понедельник утром он будет сидеть за своим рабочим столом в "Мид-континент". Ричард Хейнс уже уехал в Бостон, где собирался произнести речь, а многочисленные представители прессы вернулись опять в свои газеты и принялись, как и прежде, описывать автомобильные катастрофы и обыкновенную поножовщину.

Часть III. Спектакль продолжается

Расстояние от Амарилло до заснеженных склонов Аспена (штат Колорадо) не превышало и 400 километров, но полет туда на их «лирджете» показался Карин Мастер бесконечно долгим. После почти 15 месяцев заключения человек, которого она любила, вновь был на свободе. Каллен похудел, а на висках появилась седина, которой не было в августе 1976 года. Месяцы страданий и невзгод остались позади. Они выстояли и, как казалось Карин, стали еще сильнее. Теперь можно было немного отдохнуть и обо всем хорошенько подумать. Сыновей своих Трея и Чесли на то время, пока они с Калленом наконец-то отдохнут, Карин оставила в Форт-Уэрте с их отцом. До самой последней минуты Карин не осмеливалась строить каких-либо планов на будущее. Но это будущее уже наступило. Окончательное слушание дела Кал лена и Присциллы о разводе было назначено на январь, после чего Карин надеялась стать миссис Дэвис. Впереди было столько дел – ведь Каллен был уверен, что особняк останется за ним. «Я так рада, что все наконец позади», – сказала Карин. Но она ошибалась. То, что в течение какого-то времени Карин и Каллен действительно не испытывали горечи, не подвергались обвинениям и не находились в центре внимания прессы, было лишь временной передышкой. В их жизни ничего не изменилось.

Буквально через несколько минут после того, как их "лирджет" приземлился на лётном поле "Мичэм" в Форт-Уэрте, Карин узнала, что ее бывший муж не ограничился присмотром за детьми, а добился права на временную опеку над ними. Пока они отдыхали в Аспене, судья по бракоразводным делам вынес временное постановление, запрещавшее детям Карин "общаться с Калленом Дэвисом". Постановление было подписано судьей Джо Эйдсоном, уже и без того причинившим Каллену столько неприятностей.

Карин была потрясена. Ей всегда казалось, что ее бывший муж Уолтер Мастер совершенно не интересовался детьми, и вдруг неожиданно он пошел в наступление. В своем заявлении судье Эйдсону он утверждал, что его бывшая жена использует мальчиков как "символ статуса" (не объяснив, однако, каким образом воспитание двух умственно и физически неполноценных детей можно квалифицировать как "символ статуса"). Далее в нем говорилось, что Карин – недостойная мать, чье поведение пагубно сказывается на "физическом здоровье, умственном развитии и психологической и эмоциональной уравновешенности" детей. Уолтер Мастер просил суд передать мальчиков под его постоянную опеку, отдать ему дом № 4 по Артур-драйв в Эджклиффе, а Карин Мастер обязать выплачивать алименты на детей.

В конечном итоге Карин выиграла тяжбу, но все это привело к тому, что в течение последующих двух недель дело Каллена Дэвиса вновь получило широкую огласку в прессе.

Окружной прокурор Тим Карри столкнулся с проблемой, которая носила одновременно и правовой, и политический характер. Ему предстояло решить, что делать дальше с тремя незаконченными делами по обвинению Каллена Дэвиса в покушениях на убийство. Проблема заключалась в том, что большинство жителей Форт-Уэрта теперь с симпатией относились к Миллионеру. А в этом году предстояли выборы, и окружной прокурор был уверен, что дальнейшие попытки продолжать судебное преследование Каллена будут иметь самые серьезные (если не катастрофические) последствия для его дальнейшей политической карьеры. Не говоря уже о моральной стороне всей этой истории, расходы, связанные с проведением процесса Л Амарилло, вылились в астрономическую сумму – более 300 тысяч долларов. Процесс над Калленом Дэвисом был не только самым длительным и сенсационным за всю историю Техаса, но и самым дорогостоящим.

Но даже если бы Карри и решился взвалить на налогоплательщиков расходы по проведению еще одного судебного процесса над Калленом Дэвисом, перед ним возникали трудности чисто правового порядка. Законы штата Техас разрешают жене давать показания против собственного мужа лишь в том случае, если тот обвиняется в нападении на нее или на ее несовершеннолетнего ребенка. Если по делу об убийстве Андрии Уилборн Присцилле разрешили дать показания в суде, то по делу об убийстве Стэна Фарра ей этого уже не разрешат, хотя она и была единственной свидетельницей. Запрет будет снят с нее лишь в случае развода. Кроме того, была еще одна причина, побуждавшая окружного прокурора отложить решение вопроса о предании Каллена Дэвиса суду до окончания дела о разводе. Многие юристы, включая Марвина Коллинса, считали, что юридический принцип запрета оспаривания фактов, установленных в ходе предыдущего судебного разбирательства (collateral estoppel), исключал возможность дальнейшего уголовного преследования Каллена Дэвиса. Этот принцип означает примерно то же, что и запрет повторного привлечения к суду за одно и то же преступление. Марвин Коллинс делал отсюда вывод, что в том случае, если по какому-то вопросу в ходе судебного рассмотрения вынесено окончательное решение судом присяжных, то вовлеченные в это дело стороны уже не могут требовать нового судебного разбирательства данного вопроса. Этот принцип был сформулирован после одного процесса в штате Миссури, на котором подсудимый обвинялся в одновременном ограблении всех участников игры в покер. После того как подсудимый был оправдан по обвинению в ограблении одного игрока в покер, он был снова предан суду по обвинению в ограблении другого игрока. На этот раз он был признан виновным, но Верховный суд отменил это решение. С тех пор Верховный суд уже не раз отменял решения судов низшей инстанции в тех случаях, когда дело касалось нескольких жертв и повторного предания суду за одно и то же преступление. В этой связи Марвин Коллинс заметил: "Если Верховный суд так решительно настроек в вопросе о повторном привлечении к суду по другим делам, то и в данной ситуации он, видимо, займет такую же позицию". Карри, однако, был другого мнения и намерен был оставить вопрос открытым, по крайней мере до окончания бракоразводного процесса, который мог вскрыть новые факты.

Адвокаты Присциллы действительно заявили, что в ходе бракоразводного процесса будут выявлены новые сенсационные факты. "Это будет совсем другая игра, – заметил Джерри Лофтин, который вот уже три с половиной года занимался этим делом вместе со своим партнером Рональдом Олтманом. – Я пока не хочу подробно вдаваться в детали, но уже сейчас могу сказать, что будет представлена чрезвычайно важная информация. На процессе в Амарилло обвинение просто не могло ее затрагивать. Мы будем вести дело по другим правилам представления доказательств. А эти правила позволят нам представить свидетельские показания, которые не были бы приняты судом, когда рассматривалось дело об убийстве. Кроме того, мы сумеем заставить Каллена Дэвиса выступить с показаниями лично".

Вопрос о точной дате судебного разбирательства оставался пока открытым. Лишь в середине февраля судья Эйдсон вновь вернулся к нему и назначил суд на 17 апреля 1978 года.

Адвокаты Каллена отреагировали на эту новую отсрочку тщательно сформулированным ходатайством, в котором просили отстранить Эйдсона от дальнейшего ведения дела о разводе. Основанием для такого ходатайства послужило то, что судья выступал с показаниями по делу об убийстве на процессе в Амарилло.

Адвокаты Присциллы немедленно ответили контратакой, не стесняясь при этом в выражениях. Лофтин и Олтман обвинили своих противников в попытке избавиться от судьи, которого не удалось заставить плясать под свою дудку. В своем заявлении они спрашивали: "Может ли во всех судах штата Техас хозяйничать один человек или в них должна соблюдаться законность?"

Эйдсон твердо верил, что никаких норм судейского поведения или правил этики он не нарушал и что поэтому нет никаких оснований для его отстранения от дальнейшего ведения дела о разводе. Тем не менее он все же решил передать этот вопрос административному судье Луису Холланду. На другой же день тот отклонил ходатайство адвокатов Каллена, и Эйдсон продолжил ведение дела. Через четыре дня судья вновь отложил начало бракоразводного процесса, перенеся его с 17 апреля на май. При этом Эйдсон отказался давать какие-либо разъяснения.

Каллен Дэвис уже подумывал над тем, не следует ли ему подключить к делу "тяжелую артиллерию". Почти сразу же после того, как Эйдсон снова отложил суд, Каллен попросил Ричарда Хейнса присоединиться к Сесилу Манну и другим адвокатам, которые занимались его бракоразводным делом. Немедленно была внесена новая серия ходатайств. Через четыре дня Эйдсон признал полномочия Хейнса в качестве одного из адвокатов Каллена и вынес решение по ряду ходатайств. Он отказался удовлетворить просьбу Каллена о сокращении выплачиваемого им пособия с 5000 до 3500 долларов, но постановил, что Дэвис больше не должен оплачивать услуги полицейских, которые во внеслужебное время охраняли Присциллу и особняк. Судья также освободил Каллена от обязанности ежемесячно возмещать 1500 долларов для оплаты услуг личных медицинских сестер Присциллы. Кроме того, Эйдсон разрешил Каллену и его адвокатам посетить особняк для осмотра и инвентаризации имущества.

На этот раз решения судьи Эйдсона вывели из себя уже Присциллу. Она не могла смириться с тем, что судья лишил ее возможности оплачивать услуги ее сиделок и телохранителей. Присцилла надеялась, что Эйдсон предпишет увеличить размер выплачиваемого ей пособия, а вместо этого он возложил на нее повое финансовое бремя. "Я не собираюсь жить здесь без охраны, – сказала она с раздражением. – Неужели кто-то серьезно думает, что Каллен не попытается повторить все снова? Уж кто-кто, а я-то его хорошо знаю – как-никак прожила с ним шесть лет. Он непременно еще раз попытается убить нас всех". Присцилла уже убедилась, что на 5000 долларов в месяц она прожить не сможет. А теперь еще придется самой оплачивать услуги охранников, круглые сутки дежуривших у главного входа в особняк, и как-то обходиться без медицинских сестер. Она отнюдь не преувеличивала: ее финансовое положение, а также физическое и моральное состояние действительно оставляли желать лучшего. В феврале она несколько недель пролежала в больнице. Врачи хотели было сделать ей сложнейшую операцию, чтобы подлечить нервные окончания, поврежденные в результате ранения, но в последнюю минуту передумали и ограничились простой блокадой. Боль, однако, не только не утихла, но усилилась еще больше. Присцилла так сильно похудела, что платья, когда-то плотно облегавшие ее фигуру, теперь висели на ней, как на вешалке. Уже несколько недель как она не делала прическу. Под глазами появились темные круги. "Я вдруг почувствовала себя старой", – пожаловалась Присцилла. И она действительно выглядела постаревшей. С помощью большого количества косметики она еще достигала желаемого эффекта, но и косметика уже не могла скрыть ее боли, страха и возмущения. Хотя суд обязал Каллена выплачивать почти 4000 долларов на ее лечение, финансовое положение Присциллы было крайне тяжелым. Один счет за электричество составлял 1500 долларов ежемесячно. По 500 долларов нужно было платить каждый месяц по счетам загородных клубов. К тому же все время чего-то просила Ди. Присцилла вынуждена была взять крупную ссуду в банке, но и эти деньги были уже почти на исходе.

Более того, один за другим стали исчезать даже ее старые друзья. Рич Сауэр и телохранители, которых она наняла на деньги Билла Дэвиса, были теперь, пожалуй, ее единственными постоянными спутниками.

Через несколько дней Каллен в сопровождении адвокатов и фотографа приехал в особняк, чтобы посмотреть, в каком он теперь состоянии, и сфотографировать ковры, мебель, драпировку на окнах, картины и другие произведения искусства, то есть все, что могло износиться или повредиться. Адвокат Сесил Манн сказал потом репортерам, что Присцилле должно быть стыдно за тот запущенный вид, в котором оказался особняк. Присцилла была уверена, что Каллен обязательно захочет посмотреть на свой любимый шахматный набор из нефрита с золотой инкрустацией. Своей служанке она сказала, что шахматы хранятся в верхнем сейфе, в то время как сама положила их вместе с некоторыми другими ценностями в багажник своего "линкольна" и, плача и проклиная своего бывшего мужа, уехала из дому. Когда Каллен открыл сейф, он увидел там фотографии Андрии Уилборн и Стэна Фарра.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю