Текст книги "Г. Гаррисон, Р. Шекли: Сборник научно–фантастических произведений"
Автор книги: Гарри Гаррисон
Соавторы: Роберт Шекли
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 67 страниц)
И тут (еще чуть–чуть – и стало бы поздно) все ожило в памяти.
Управляемый автопилотом, корабль мчался к Земле. Ворчучело чувствовало себя на борту полновластным хозяином. Оно вышагивало взад» вперед по пустынным коридорам, просачивалось сквозь стальные переборки в каюты и грузовые отсеки, стенало, ворчало и ругалось последними словами, не находя себе ни единой жертвы.
Звездолет достиг Солнечной системы и автоматически вышел на окололунную орбиту.
Грегор осторожно глянул в щелочку, готовый в случае необходимости мгновенно снова нырнуть в укрытие. Однако зловещего шарканья ног не было слышно, и ни под дверцей, ни сквозь переборки не просачивался оголодавший туман.
– Все спокойно, – крикнул он Арнольду. – Ворчучела как не бывало.
Друзья прибегли к самому верному средству против ночных страхов – забрались с головой под одеяла.
– Говорил же я, что водяной пистолет тут ни к чему, – сказал Грегор.
Арнольд одарил его кривой усмешкой и спрятал пистолет в карман.
– Все равно, оставлю на память. Если женюсь да если у меня родится сын, это ему будет первый подарок.
– Нет уж, своему я припасу кое–что получше, – возразил Грегор и с нежностью похлопал по одеялу. – Вот она – самая надежная защита: одеяло над головой.
ОБМЕН РАЗУМОВ
КООРДИНАТЫ ЧУДЕС[26]26
Печатается по изд.: «Химия и жизнь». 1973. № 9–12.
[Закрыть]
День был на редкость бестолковый. Придя в контору, Том Кармоди чуточку пофлиртовал с мисс Гиббон, позволил себе возразить самому мистеру Уэйнбоку и добрых минут пятнадцать обсуждал с Блекуэллом шансы регбистов из команды «Гиганты». В конце дня заспорил с мистером Зейдлицем, заспорил яростно, и совершенно не разбираясь в сути дела, об истощении природных ресурсов страны и бессовестном натиске разрушительных факторов, а именно совместного обучения, армейской инженерной службы, туристов, огненных муравьев и фабрикантов бумаги. Все они, – так он утверждал, – виновны в уничтожении последних милых островков нетронутой природы.
– Ну–ну, Том, – сказал язвительный Зейдлиц. – И вас на самом деле все это волнует? Ведь нет же!
Кого не волнует?.. Его не волнует?!.
А мисс Гиббон, привлекательная, юная, с аккуратненьким подбородком, сказала вдруг:
– О, мистер Кармоди, я считаю, что вы не должны говорить такое!
Что он говорил ей такого и почему не должен был говорить – Кармоди так и не смог припомнить. И грех остался на его душе, неосознанный и неотпущенный.
А его начальник, пухленький и мягкий мистер Уэйнбок, сказал неожиданно:
– Послушайте, Том, а ведь в ваших словах, кажется, что–то есть. Я попробую разобраться.
Кармоди, однако, уже сам понял, что в его словах было так мало смысла, что разбираться в них совсем не стоило.
Высокий насмешливый Джордж Блекуэлл, который умел говорить, не двигая верхней губой, и тот сказал:
– Думаю, что вы правы, Кармоди, честное слово! Если они переведут Босса из полузащитников в трехчетвертные, мы увидим настоящий пас.
А Кармоди, после дальнейших размышлений, пришел к выводу, что это ничего не изменит.
Кармоди был спокойным человеком, с юмором, преимущественно меланхолическим. Рост и самомнение – чуть выше среднего. Убеждения его были шатки, зато намерения – всегда самые лучшие. Пожалуй, у него была склонность к хандре. Впрочем, она легко сменялась вспышками возбуждения, то есть он был циклотимик – рослые остроглазые мужчины, с предками–ирландцами, как правило, циклотимики, особенно после тридцати.
Он прилично играл в бридж, хотя и недооценивал свое мастерство. Считал себя атеистом, но больше по инерции, чем по убеждению.
Он был рожден под знаком Девы при управлении Сатурна, находившегося в Доме Солнца. Преклонялся перед героическим – это показывали звезды в Доме Талантов. Уже одно это говорило о его незаурядности. Общечеловеческое клеймо стояло на нем, он был одновременно предсказуем и неподвластен року. Шаблонное чудо!
Кармоди покинул контору в 5.45 и сел в метро. Там его толкали и мяли другие страдальцы, умом он им сочувствовал, но бока его возмущались.
Он вышел на 96–й улице и прошел несколько кварталов пешком до своей квартиры на Вест–Энд Авеню. Швейцар весело приветствовал его, лифтер одарил дружеским кивком. Кармоди отпер дверь, вошел внутрь и лег на кушетку. Жена его проводила отпуск в Майами, поэтому он мог безнаказанно возложить ноги на мраморный столик.
Мгновение спустя раздался удар грома, и в комнате полыхнула молния. Кармоди сел и зачем–то откашлялся. Гром громыхал несколько секунд, затем вострубили трубы. Кармоди поспешно убрал ноги с мраморного столика. Трубы смолкли, их сменили бравые звуки волынки. Снова вспыхнула молния, и в ее сиянии возник человек.
Человек был среднего роста, коренастый, в золотистом пиджаке и оранжевых брюках. Лицо как лицо, но без ушей. Он сделал два шага вперед, остановился, протянул руку в пустоту и выдернул свиток – так грубо, что изрядно порвал его при этом. Прочистил горло – звук был похож на сильный удар мяча – и сказал:
– Приветствия.
Кармоди не ответил, он онемел.
– Мы пришли, – сказал чужестранец, – как неожиданный ответчик невыразимой жажды. Ваши. Другие люди? Не так! Будет?
Пришелец ждал ответа. Кармоди доказал себе только ему известными способами, что все это происходит именно с ним и на самом деле. И спросил, как полагается, когда все происходит на самом деле:
– Бога ради, что это значит?
Пришелец сказал, улыбаясь:
– Это для вас, Кар–Мо–Ди–и. Из сточной канавы «того, что есть» вам досталась малая, но замечательная порция «того, что может быть». Веселье, нет? Уточняю: ваше имя ведет к остальному. Случайность реабилитирована снова. Розовая неопределенность радует своими целительными губками, а дряхлое Постоянство снова заперто в Пещере Неизбежности. Разве это не причина для? А почему вы нет?
Кармоди встал, совершенно успокоившись. Неведомое перестает быть страшным, когда оно становится назойливым.
– Кто вы? – спросил Кармоди.
Чужестранец понял вопрос, и его улыбка погасла. Он пробормотал, скорее для себя: «Туманно мыслящие извилины! Опять они неверно отработали меня! Я мог уклониться вплоть до смертельного исхода даже! Неужели они не могут прицелиться безошибочно? Ничего, я переработаюсь, я приспособлюсь, я сделаюсь…».
Пришелец прижал пальцы к голове, даже погрузил их вглубь сантиметров на пять. Пальцы его затрепетали, будто он играл на крошечном пианино. И тотчас пришелец превратился в коротышку, лысого, в измятом костюме, с набитым портфелем, зонтиком, тростью, журналом и газетой.
– Так правильно? – спросил он. И сам себе ответил: «Да, вижу. В самом деле, я должен извиниться за неряшливую работу нашего Центра Уподобления. Только на прошлой неделе я появился на Сигме IV в виде гигантской летучей мыши с Уведомлением во рту. И тут же увидел, что мой адресат из породы водяных лилий. А двумя месяцами раньше (я употребляю местные эквиваленты времени, конечно) при миссии на Фагму Старого Мира эти дураки из Уподобления оформили меня в виде четырех дев, тогда как правильная форма, очевидно…»
– Я не понимаю ни единого слова, – прервал Кармоди. – Будьте добры, объясните, что это все значит.
– Конечно, конечно, – сказал пришелец. – Но позвольте мне проверить местные термины. – Он закрыл глаза, потом открыл снова. – Странно, очень странно, – пробормотал он. – Из ваших слов, фигурально говоря, не складывается склад для моей продукции. Но кто я, чтобы осуждать? Неточности могут быть эстетически приятны. Все это дело вкуса.
– Что это значит? – переспросил Кармоди грозным басом.
– Это Интергалактическая Лотерея, конечно. И вы, сэр, выиграли главный приз, конечно. Изложение соответствует моей внешности, разве нет?
– Нет, не соответствует, – сказал Кармоди. – И я не знаю, о чем вы толкуете.
Сомнение скользнуло по лицу чужестранца и тут же исчезло, словно его резинкой стерли.
– Вы не знаете? Ну, конечно! Вы, полагаю, потеряли надежду на выигрыш. И вытеснили понимание, чтобы избежать волнений. Какое несчастье, что я пришел к вам во время умственной спячки! Но никакого вреда вам не намерены причинить, уверяю вас. Документы у вас под рукой? Боюсь, что нет. Тогда я объясню. Вы, мистер Кармоди, выиграли приз в Интергалактической лотерее. Селектор Случайностей для Части IV, класса 32 Жизненных Форм вытянул ваш номер. Ваш Приз, очень красивый приз – уверяю вас, ожидает вас в Галактическом Центре.
Тут Кармоди обнаружил, что рассуждает примерно так: «Либо я спятил, либо не спятил. Если спятил, значит, это бред, и я должен обратиться к психиатру. Но тогда я окажусь в идиотском положении, ибо мне придется во имя смутных доводов рассудка отрицать то, что я вижу и чувствую. А это тяжко. Так можно все запутать и настолько усугубить безумие, что в конце концов моей несчастной жене придется положить меня в больницу. Но с другой стороны, если я сочту этот бред реальностью, я тоже могу кончить больницей.
Если же я не сошел с ума, значит, все это происходит в действительности. И то, что происходит, – удивительная, единственная в своем роде случайность, приключение высшей марки. Очевидно, – если это происходит на самом деле – во Вселенной есть существа, превосходящие людей по разуму. И существа эти устраивают лотереи, где имена выбираются по жребию. (Они сами признались, что делают это. И я не вижу, почему бы лотерея была не совместима с высшим разумом.) И, наконец, в этой предполагаемой лотерее выпало мое имя. Это почетная случайность, возможно, и Землю включили в лотерею впервые. В этой игре приз выиграл я. Такой приз может принести мне богатство или имя, или женщин, или знание, словом, что–нибудь стоящее.
Поэтому в итоге всего мне выгоднее поверить, что я не сошел с ума, пойти с этим джентльменом и получить приз. Если я ошибаюсь, я очнусь в больнице. Тогда я извинюсь перед докторами, докажу им, что все понял, и, возможно, выйду на свободу.
Вот так Кармоди рассуждал и к такому заключению пришел. Вывод не удивительный. Очень мало людей (за исключением безумных) отдадут приоритет гипотезе безумия, а не гипотезе сенсационной новинки.
Конечно, в рассуждениях Кармоди были некоторые погрешности. В дальнейшем они должны были довести до бедствия. Но можно сказать, хорошо еще, что Кармоди вообще рассуждал в таких обстоятельствах.
– Я плохо понимаю, что тут к чему, – сказал он Посланцу. – Есть какие–нибудь особые условия у моего Приза? Надо сделать что–нибудь или оплатить?
– Никаких условий, – сказал Посланец. – По крайней мере ничего достойного упоминания. Чистый Приз. Какой же Приз, если с условиями? Если вы принимаете его, вы должны отправиться со мной в Галактический Центр. Центр сам по себе стоит того, чтоб туда поехать. Там вам вручат Приз. Затем, если захотите, вы можете взять его домой. Если вам понадобится помощь для обратного пути, конечно, мы окажем содействие в полную меру наших возможностей. И вот и все об этом.
– Меня это устраивает, – сказал Кармоди в точности таким же тоном, как Наполеон, когда ему показали диспозицию Нея под Ватерлоо. – И как мы попадем туда?
– Вот таким путем, – сказал Посланец. И ввел Кармоди в закрытый зал, а оттуда с треском – в пространственно–временной континуум.
Все остальное было не труднее. За миг индивидуального времени Кармоди и Посланец, преодолев изрядное расстояние, оказались в Галактическом Центре.
***
Путешествие было кратким, продолжалось не более одного мгновения плюс микросекунду в квадрате; и оно было несобытийным, поскольку никаких фактов нельзя было бы вместить в такой тонюсенький ломтик длительности. Поэтому после перехода, о котором нечего было сказать, Кармоди увидел вокруг себя широкие площади и диковинные строения Галактического Центра.
Он просто стоял и смотрел. Принял к сведению, между прочим, что над головой у него кружат три тусклых карликовых солнца. Он видел деревья, которые бормотали невнятные угрозы зеленоперым птицам. Заметил еще и другие вещи, которые не сумел запомнить из–за недостатка земных аналогий.
– Ну как вам понравился наш Галактический Центр? – спросил Посланец.
– Производит впечатление, – сказал Кармоди.
– И я так считаю, – подтвердил Посланец. – Наш Центр специально выстроен, чтобы производить впечатление. Архитектура, как видите и как вы могли бы ожидать, неоциклопическая, типичный административный стиль, лишенный каких–либо эстетических принципов. Оформление должно подавлять избирателей.
– В этих плавающих в небе лестницах что–то есть, – заметил Кармоди.
– Сценично.
– И эти огромные здания…
– Да, дизайнер довольно удачно применил сочетание вывертывающихся кривых с исчезающими точками в промежутках, – сказал Посланец тоном знатока. – И также использовал искривление края времени, чтобы внушить благоговение. Довольно мило, по–моему. А оформление этой группы зданий там наверху, вам интересно будет узнать, содрано целиком на вашей планете, на выставке «Дженерал Моторс». Оно было признано выдающимся примером примитивного квазимодернизма: причудливость и изнеженность – его основные черты. А эти вспыхивающие огни перед Плавающим Мультинебоскребом – чистейшее галактическое барокко.
– Где же я получу мой Приз? – спросил Кармоди.
– Сюда, направо, – сказал Посланец. И повел его между двумя башенными фантазиями к маленькому, едва заметному, прямоугольному домику.
– Делом мы занимаемся здесь, – продолжал он. – Последние исследования показали, что прямолинейная форма действует успокаивающе на синапсы многих организмов. И я горжусь этим зданием. Дело в том, что это я изобрел прямоугольник.
– Черта с два, – сказал Кармоди. – Мы знаем прямоугольники испокон веков.
– И кто же, как вы полагаете, принес вам самый первый? – язвительно спросил Посланец.
– Мне не кажется, что тут много надо было изобретать.
– Не кажется? – переспросил Посланец. – Это показывает, как мало вы знаете. Вы принимаете сложность за творческое самовыражение. Знаете ли вы, что природа никогда не создавала правильный прямоугольник? Квадрат – очевидная вещь, это ясно. И тому, кто не вникал в суть проблемы, может быть представляется, что прямоугольник естественно вырастает из квадрата. Но нет! На самом деле эволюционное развитие квадрата приводит к кругу.
Глаза Посланца затуманились. Спокойным и отрешенным голосом он сказал:
– Годами я знал, я чувствовал, что возможно некое иное развитие идеи квадрата… Правильность приятна, но не сверх меры. Как же видоизменять это изнуряющее мозг однообразие, сохранив все же явственную периодичность? И однажды снизошло! Это была внезапная вспышка озарения. Менять длину параллельных сторон – вот и все, что требовалось. Так просто и так трудно! Дрожа, я попробовал. И когда это получилось, признаюсь, я сделался просто одержимым. Целыми днями и неделями я конструировал прямоугольники разного размера, разного вида, все правильные, но различные. Поистине я был рогом изобилия прямоугольников. Это были потрясающие дни.
– Представляю себе, – сказал Кармоди. – Ну а позже, когда ваша работа была признана?
– Это тоже было потрясающе, – сказал Посланец. – Но прошли столетия, прежде чем мои прямоугольники начали принимать всерьез. «Это забавно, – говорили мне, – но когда новизна отойдет, что у вас останется? Останется несовершенный квадрат, больше ничего». Я страдал от непонимания. Но в конце концов мои взгляды победили. На сегодняшний день в Галактике имеется более 70 биллионов прямоугольных структур. И каждая из них ведет происхождение от моего первоначального прямоугольника.
– Ну и ну, – сказал Кармоди.
– Так или иначе, но мы на месте, – сказал Посланец. – Идите туда, направо. Сообщите требуемые данные и получите Приз.
– Спасибо, – сказал Кармоди.
Он вошел в комнату. В мгновение ока стальные ленты охватили его руки, ноги, талию, и шею. Высокая мрачная личность с ястребиным носом и шрамом на левой щеке уставилась на Кармоди со странным выражением: убийственное веселье сочеталось в нем с елейной печалью.
***
– Эй, в чем дело? – крикнул Кармоди.
– Итак, – изрекла мрачная личность, – опять преступник сам бежит на плаху. Смотри на меня, Кармоди! Я твой палач. Ты заплатишь теперь за свои преступления против человечества и грехи против себя самого. И позволь добавить, что это – лишь предварительное наказание, которое не будет зачтено при вынесении окончательного приговора.
Палач вытащил из рукава нож. Кармоди проглотил комок, застрявший в горле, и снова обрел членораздельную речь.
– Стойте! – закричал он. – Я здесь не для казни.
– Знаем, знаем, – успокоительно сказал палач, глядя вдоль лезвия на яремную вену Кармоди. – Что ты еще скажешь?
– Но это правда, – выкрикнул Кармоди. – Я думал, что получу Приз.
– Что? – переспросил палач.
– Приз, будьте вы прокляты! Приз! Спросите Посланца. Он привел меня получать приз.
Палач пристально поглядел на него и отвернулся с видом невинной овечки. Он щелкнул выключателем на приборной доске. Стальные ленты превратились в серпантин. Черное палаческое одеяние – в белый костюм Администратора. Нож стал авторучкой. На месте шрама появился жировичок.
– Все в порядке, – сказал без тени сожаления бывший палач, а ныне Администратор. – Я же предупреждал их, чтобы они не объединяли Департамент Мелких Преступлений с Бюро Лотерей. Но нет, меня не слушают. Им на руку, если бы я убил вас. Вот смеху–то было бы, правда?
– Мне было бы не до смеху, – сказал Кармоди, дрожа.
– Ладно, нет смысла плакать из–за непролитой крови, – сказал Администратор. – Если мы примем в расчет все обстоятельства, то мы истощим обстоятельства, чтобы все принять в счет… Что я сказал? Впрочем, это не играет роли. Предложение построено правильно, даже если слова неверны. Ваш Приз где–нибудь здесь.
Он нажал кнопку на той же доске. Немедленно в комнате материализовалась массивная конторка, на миг она повисла в воздухе, на высоте двух футов от пола, затем упала с грохотом. Администратор начал открывать ящики и вытаскивать оттуда бумаги, сэндвичи, листы копирки, регистрационные карточки и огрызки карандашей.
– Приз должен быть где–то тут, – сказал Администратор с оттенком отчаяния. Он нажал другую кнопку на приборной доске. Конторка исчезла и доска тоже.
– Проклятье, я просто комок нервов, – сказал Администратор. Он протянул руку в воздух, что–то нашел и нажал. Очевидно, и это была не та кнопка, поскольку на сей раз с предсмертным стоном исчез сам Администратор. Кармоди остался в одиночестве.
Он ожидал, немузыкально напевая про себя. Затем Администратор возник снова и при этом выглядел не хуже, чем до своего неудачного эксперимента, если не считать синяка на лбу и некоторой грусти в глазах. Под мышкой Администратор держал небольшой пакет в яркой обертке.
– Прошу прощения за задержку, – сказал он. – Ничего не получается как следует и сразу.
– Знаю, – сказал Кармоди. – Но я полагал, что здесь, в Галактическом Центре…
– Вы, провинциалы, все одинаковы, – устало сказал Администратор, – вы переполнены беспочвенными мечтами о порядке и совершенстве, а они – идеализированная проекция вашей собственной неполноценности. Пора бы вам знать, чем выше разум, тем больше сложностей. Может быть, вы слыхали о теореме Холджи: порядок есть самая примитивная и произвольная группировка объектов в хаосе вселенной. И если разум и сила существа приближается к максимуму, то его коэффициент контроля приближается к нулю в соответствии с пагубной геометрической прогрессией от числа объектов, подлежащих осмыслению и контролю, в отличие от арифметической прогрессии понимания…
– Я никогда не думал об этом, – сказал Кармоди вежливо. Но ему уже начала надоедать бойкость гражданских служащих Галактического Центра. На все у них был ответ, а, по существу^они просто не работали как следует, сваливая вину на космические законы.
– Ну да, все это верно, – продолжал Администратор. – Ваша точка зрения (я позволил себе вольность прочесть ваши мысли) хорошо обоснована. Да, мы подчас работаем механически, беспечно и даже неправильно. Важные документы лежат не на месте, машины плохо функционируют, забываются целые планетные системы. Но что было бы без нас? Кто–нибудь должен контролировать Галактику, иначе все улетит к чертям. И кто будет контролировать, если не мы?
– Разве вы не можете построить машины для этого дела? – спросил Кармоди.
– Машины! – воскликнул Администратор презрительно. – Даже лучшие из них похожи на ученых идиотов. Они хороши лишь при томительно прямолинейных заданиях, вроде сооружения звезд или разрушения планет. Но поручите им что–нибудь трудное, например утешить вдову, и они просто разлетятся на куски от натуги, а в этике они понимают меньше, чем новорожденный волчонок. Все–таки наилучший принцип разума – это разумная жизнь.
Администратор улыбнулся самодовольной улыбкой творца афоризмов. Кармоди захотелось щелкнуть его по курносому носику, вздернутому, как у мопса. Но он удержался.
– Если вы закончили лекцию, – сказал он, – я хотел бы получить Приз.
– Как угодно, – сказал Администратор. – Если вы уверены, что хотите получить его.
– Есть какие–нибудь причины, чтобы не хотеть?
– Ничего конкретного, – сказал Администратор. – Но введение нового героя в роман всегда чревато последствиями.
– Я попытаю счастья, – улыбнулся Кармоди. – Пусть будет Приз.
– Ну, хорошо, – сказал Администратор. Он вытащил из заднего кармана большой блокнот и сотворил карандаш. – Итак, мы должны заполнить карточку сначала. Ваше имя Кар–Мо–Ди–и; вы с планеты 73 С, система ВВ454С252 Левый Квадрант, Местная Галактическая система из LK по CD и вы выбраны по жребию примерно из двух биллионов претендентов. Правильно?
– Вам это лучше известно, – сказал Кармоди.
– Я пропущу описание, – продолжал Администратор, – поскольку вы берете Приз на свой страх и риск.
– Конечно, пропускайте, – согласился Кармоди.
– И затем есть еще раздел об Определении Съедобности и параграф о Взаимном Несоответствии Понятий между вами и Бюро Лотерей Галактического Центра и параграф о Безответственной Этике и, конечно, Определитель Предельных Сроков Наследования. Но все это стандартные правила, вероятно, вы им подчиняетесь,.
– Конечно, почему же нет? – сказал Кармоди, чувствуя уже головокружение. Ему не терпелось посмотреть, как выглядит Приз Галактического Центра. Он хотел одного, чтобы закончилась волокита.
– Очень хорошо, – сказал Администратор. – Теперь подпишитесь вот тут под текстом на мыслечувствительной полоске.
Не совсем понимая, что нужно делать, Кармоди подумал: «Да, я принимаю Приз на всех установленных для сего условиях». Низ страницы порозовел.
– Спасибо, – сказал Администратор. – Контракт самолично засвидетельствовал согласие. Примите поздравления, Кармоди, и вот наш Приз
Он вручил коробку в веселенькой обертке. Кармоди пробормотал благодарность и нетерпеливо принялся разворачивать. Но не успел из–за внезапно грубого вторжения. В комнату ворвался безволосый коротышка в сверкающей одежде.
– Ха! – закричал он. – Я застал вас на месте преступления, клянусь клутенами. Вы на самом деле намерены удрать с ним?
Коротышка кинулся к Призу. Но Кармоди поднял коробку над головой.
– Что вам нужно? – закричал он.
– Нужно? Приз нужен мне, что еще? Я Кармоди.
– Нет, вы не Кармоди, – сказал Кармоди. Это я Кармоди.
Маленький человек остановился и поглядел на него внимательно:
– Вы претендуете на то, чтобы называться Кармоди.
– Я не претендую. Я и есть Кармоди.
– Кармоди с планеты 73 С?
– Я не знаю, что такое 73 С, – сказал Кармоди. – Мы называем свою планету Землей.
Коротенький Кармоди уставился на него. Ярость на его лице сменилась сомнением.
– Земля? – переспросил он. – Она член Члзерианской Лиги?
– Нет, насколько мне известно.
– Может быть, она принадлежит Ассоциации Независимых Планетовладельцев? Или Звездному Кооперативу Скэготайн? Или она из числа Амальгамированных Планет–Двойников? Нет? А ваша планета вообще член какой–нибудь надзвездной организации?
– Думаю, что нет.
– Я так и знал, – сказал маленький Кармоди. Он обернулся к Администратору. – Посмотрите на него, вы идиот. Посмотрите на эту тварь, которой вы собираетесь вручить мой Приз. Посмотрите на ее мутные свинячьи глазки, на скотские челюсти, роговые ногти.
– Минутку! – прервал Кармоди. – Вы не имеете права оскорблять меня.
– Да, вижу, – согласился Администратор. – Действительно не рассмотрел раньше. Никак не ожидал, что…
– Проклятие! Почему же? – воскликнул космический Кармоди. – Почему ни один из вас не сказал сразу, что это существо не из 32 класса жизненных форм? Факт налицо: этот тип даже близко не лежал возле 32–го класса. Он даже не дошел до галактического статуса! Вы совершеннейший идиот, вы вручили мой Приз ничтожеству, существу вне класса, парии…
***
– Земля! Земля! – рассуждал коротенький Кармоди. – Теперь я припоминаю такое название. Есть новейшая наука об изолированных мирах и особенностях их развития. Земля упоминается там, как планета, населенная маниакально сверхпродуктивными видами жизни. Манипуляция веществом в самом отсталом варианте. Пытаются выжить за счет реаккумуляции своих собственных отбросов. Короче, Земля это больное место Вселенной. Я думаю, что она выпала из Всегалактического плана из–за хронической Вселенской Несовместимости. В будущем ее реконструируют и превратят в заповедник для нарциссов.
Всем стало ясно, что произошла трагическая ошибка. Обвинили в сквернодействии Посланца – он не отрицал очевидного. Администратор, напротив, стойко отстаивал свою невиновность, ссылаясь на уважительные причины, которые никто, впрочем, не уважил.
А Лотерейный Компьютер, который и совершил–то ошибку, один из всех, вместо того, чтобы извиняться и оправдываться, не только признал ошибку, но даже явно гордился ею.
– Я изготовлен, – сказал Компьютер, – с минимальными допусками. Я запроектирован, чтобы выполнять сложные и точные операции, допускающие не более одной ошибки на пять биллионов действий.
– Ну и что? – спросил Администратор.
– А вывод ясен: я запрограммирован на ошибку, и я выполнил то, на что запрограммирован. Вы должны запомнить, джентльмены, что для машины ошибка имеет этическое значение, да, исключительно этическое. Любая попытка создать идеальную машину была бы богохульством. Во все живое, даже в ограниченно живую машину, обязательно встроена ошибка. Это один из немногих признаков, отличающих живое от неживого. Если бы мы не ошибались никогда, мы были бы безотносительны, отвратительны и бессмертны. И если бы ошибка не была запрограммирована, заложена в нас высшей проектной силой, то мы сквернодейство–вали бы спонтанно, чтобы продемонстрировать ту крошечку свободной воли, которой мы обладаем как существа живые.
Лотерейный Компьютер говорил о священных вещах. Чужак Кармоди смахнул слезу и сказал:
– Не могу возражать, хотя и не соглашаюсь. Право быть неправым – основное в космосе. Машина поступила высоконравственно. Но остальные просто дурака валяли.
– Это наша неотъемлемая привилегия, – напомнил ему Посланец. – Небрежность при выполнении обязанностей – наша религиозная форма ошибки. Форма скромная, но не презренная.
– Будьте так добры, пощадите меня с вашей сладкоречивой религиозностью, – сказал галактический Кармоди. – А ты, – продолжал он, поворачиваясь к земному Кармоди. – Ты слышал, что тут говорили? Улс1вил суть своим первобытным умишком?
– Я понял, – сказал Кармоди четко.
– Тогда ты знаешь, что этот Приз принадлежит мне, он мой по праву. Итак, сэр, я должен просить и прошу вас вручить его мне.
Кармоди был склонен к тому, чтобы согласиться. Он устал уже от своего приключения и не чувствовал непреодолимого желания отстаивать Приз. Ему хотелось домой, хотелось сесть, обдумать все, что случилось, часок соснуть, выпить чашечку кофе и выкурить сигарету. Конечно, приятно было бы и Приз удержать, но, кажется, игра не стоила свеч. И Кармоди был готов уже передать коробку, как вдруг услышал глухой шопот:
– Не делай этого.
Кармоди быстро огляделся и понял, что голос исходит из коробки в веселенькой обертке. Сам Приз говорил.
– Ну, ну, давай же, – сказал тот Кармоди. – Не тяни. У меня неотложные дела.
– И черт с ним, – сказал Приз Кармоди. – Я твой Приз. Нет оснований отдавать меня.
– Приз не ваш, – объявил Кармоди. – Мое имя избрано авторитетным специалистом, а именно Лотерейным Компьютером. Полномочный Посланец принес мне извещение, и Администратор – официальное лицо – вручил мне этот Приз. Итак, все ответственные распорядители, а также сам Приз считают меня законным получателем.
– Ну, детка, ты и сказанул, – шепнул Приз.
– Но, дорогой сэр, вы же слышали сами, что Компьютер признал свою ошибку. И по вашей собственной логике…
– Это обстоятельство нуждается в обсуждении, – сказал Кармоди, – Компьютер не признал ошибку ошибкой, сиречь актом беспечности и недосмотра. Означенная ошибка, по его собственному утверждению, была предусмотрена, тщательно запланирована и скрупулезно рассчитана во имя эстетических и религиозных мотивов, внушающих всяческое уважение.
– Считайте, что машина ошиблась преднамеренно, – пробурчал чужак Кармоди. – Но удерживать Приз – значит усугублять проступок…
– Ха! – воскликнул Кармоди, увлеченный духом спора. – Ошибка существует только в своих последствиях – лишь они и придают ей значение. Неувековеченная ошибка не может рассматриваться как ошибка вообще. Ошибка это же просто знак высшего озарения. И далее я скажу вот что: для меня не такая уже потеря отдать этот Приз, потому что я не знаю его ценности. Но это огромная потеря для благочестивой машины, этого скрупулезно законопослушного компьютера, который, проходя сквозь бесконечный ряд пяти биллионов правильных действий, терпеливо ожидал возможности проявить свое богом данное несовершенство.
– Слушайте! Слушайте! – вскричал Приз. – Браво! Урра! Хорошо сказано! Совершенно правильно и неопровержимо.
Кармоди скрестил руки и поглядел на смущенного противника. Он был очень горд собой. Человеку с Земли трудно в Галактическом Центре без подготовки.
– Ты складно говоришь, – сказал тот Кармоди неохотно. – Но Приз будет моим.
– Не будет.
Глаза чужака сверкнули зловеще. Администратор и Посланец быстро отошли в сторону, а Компьютер выкатился из комнаты, бормоча: «Непреднамеренная ошибка ненаказуема». Кармоди не отступил, поскольку ему отступать было некуда. Приз прошептал: «Смотри в оба!» И сжался в кубик со стороной не более дюйма. Из ушей чужака раздался гул, над головой вспыхнул фиолетовый нимб. Он поднял руки: капли расплавленного свинца полетели с кончиков пальцев. Он был ужасен. Кармоди невольно закрыл глаза.
И ничего не произошло. Кармоди открыл глаза снова.
За это мгновенье тот Кармоди, видимо, передумал – теперь он приветливо улыбался:
– По зрелом размышлении, – сказал он лукаво, – я решил отказаться от своих прав. То, что предвидишь, выполняется не сразу, в особенности в такой неорганизованной Галактике, как наша. Мы можем встретиться, а можем и не встретиться, Кармоди. Не знаю, что для вас лучше. Прощайте, Кармоди, и счастливого вам пути.