Текст книги "К звездам (Клуб Любителей Фантастики — « F»)"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Дебху шагнул назад, рефлекторно вскинув пистолет.

– Убей меня, если хочешь. Убей нас всех. Но кукуруза наша.

Глаза Дебху превратились в гневные щелочки на темном лице.

– Что ты несешь, Кулозик? Мы ведем войну, и нам нужна еда – мы должны получить эту еду! Никто не смеет вставать у нас на пути. Я заберу у тебя жизнь с такой же легкостью, как подарил ее тебе!

– Не надо угрожать мне и кичиться своей войной. Мы тоже ведем войну – против этого чуждого мира. И зерно мы привезли сюда для вас. Если бы мы оставили его там, оно бы превратилось в пепел. Эти люди и так бедны, ради вас они лишились того немногого, что имели. Одежду, мебель, личные вещи – все оставили, чтобы было куда погрузить зерно, которое ты хочешь забрать, словно имеешь на это право. Оно наше, ты понимаешь это?

Когда мы были во втором рейсе, погибли хорошие люди, и я не хочу, чтобы оказалось, что они погибли понапрасну. Ты, разумеется, можешь забрать зерно, но у нас есть определенные условия. Тебе придется принять их – или перестрелять все нас. Зерно в этом случае ты заберешь, но это будет в последний раз. Решение зависит от тебя.

Дебху, сжав кулаки и напружинив мускулы, пристально посмотрел на Яна. Долгое время они стояли, молча гладя друг на друга. Наконец гнев на лице Дебху сменился полуулыбкой. Он хмыкнул, и убрал пистолет.

– Крепкий ты мужик, Кулозик, как я погляжу, – сказал он. – Я ведь и сам собирался с тобой потолковать. Утро сегодня уж очень хлопотное. Думаю, ты имеешь такое же право на плоды восстания, как и любой другой. Хотя их у нас не то чтобы очень уж много. Пойди, разыщи свою жену, она тебя ждет, наверное. Выпьем чего-нибудь, потолкуем.

– Согласен.

Элжбета была сама не своя, все еще не веря в случившееся. Она уткнулась лицом в его плечо и плача, прижала его к себе.

– Все хорошо, – сказал Ян. – Все кончилось. Отныне все будет не так, как прежде, а гораздо лучше. Я объясню почему, а пока завари нашему гостю чай.

Он вытащил бутыль самогона и разлил ее по кружкам, надеясь, что чай улучшит вкус. Дебху хлебнул, и глаза его широко раскрылись.

– Это вполне употребимо, – успокоил Ян. – За что же мы выпьем? За здоровое и мирное будущее.

– Да, за это я выпью. Но я хотел бы также узнать, что означает твой бунт?

– Это не бунт. – Ян осушил кружку. – Это значит – давай и бери. Равенство. Люди здесь больше не рабы экономики. Они будут работать ради своей свободы, и они уже начали. Они будут поставлять все продукты, которые тебе потребуются. Но им нужно что-то взамен.

– Мы не можем дать многое. Повсюду разруха. Больше даже, чем мне хотелось бы признать при всех. Хаос, Нам понадобятся столетия на восстановление.

– Все, что нужно – это простое равенство и то, что из этого вытекает. Правлению Старейшин прядет конец. Не сразу – это единственная здесь система, и ничего не получится без нее. Но она рухнет под собственной тяжестью. Нам нужен полный контакт со всем восставшим Благосостоянием, со всеми планетами. Я хочу, чтобы эти люди видели демократию в действии и сравнивали ее с экономическим рабством. Я хочу, чтобы дети обучались за пределами этого мира. Не все, а самые смышленые. Они привезут обратно идеи и разум, и тогда все изменится к лучшему. Старейшины не могут сопротивляться вечно. – Ты многого просишь…

– Я прошу немногого. Но это должно начаться немедленно. Начнем с нескольких детей. Возможно, нам придется оторвать их от родителей. Но они обучатся, хотят они того или нет, и постепенно поймут, зачем это было нужно. Это будет непросто, потому что я уверен, – образование и информация также зажаты на внешних планетах, как и на Земле. Но факты именно таковы. Они должны будут все открыть и все понять. А мы все должны поделиться наследством Земли, с которой нас изгнали. Постепенный конец балаганной культуры, навязанной этим людям, продукты, которые мы будем поставлять, обеспечат экономическую власть, поэтому мы должны кое-что получать за труды. Будущее может быть всяким. Нельзя играть всю жизнь с людьми в куклы – пусть куклы и похожи на живых, но все же они висят на ниточках, концы от которых у кукольников на Земле. Хрэдил служила инструментом, который гарантировал, что не произойдет отклонений от той роли, которая была предначертания для каждого. Для них мы были ничто, меньше чем машины, всею лишь незначительные и заменимые части огромного и ограниченного механизма, производящего дешевые и безвкусные продукты для убогих людей. Но не более. Мы будем поставлять еду, но взамен нам нужен человеческий статус.

Дебху глотнул крепленого чая, затем кивнул:

– Что ж, почему бы и нет? Ты не требуешь много по части материалов, это надо учесть. Потому что мы можем предложить очень немногое. Но мы заберем детей, подыщем для них школы…

– Нет. Я сам позабочусь об этом. Я полечу с тобой.

– Не надо! – закричала как от боли Элжбета. Он взял ее за руки.

– Это совсем ненадолго. Я вернусь, обещаю тебе. Там, в этой неразберихе, никто о нас как следует на позаботится. Мне придется бороться за все, чего мы добились. Я знаю нужды этой планеты, и я удовлетворю их. Хотя уверен – ни один из сотен тех, кого я оставляю здесь, не одобрит этого. Я заберу у них детей, вызову перемены, вызову беспокойные раздумья. Вряд ли меня за это полюбят.

– Ты уйдешь и никогда не вернешься, – прошептала она так тихо, что он едва расслышал.

– Не верь этому ни на секунду, – сказал Ян. – Моя жизнь здесь, с тобой. На этой странной планете сумерек и огня. Земля в прошлом. Я люблю тебя, и у меня здесь есть друзья. И жизнь – после некоторых перемен – будет вполне приемлемой. Я ухожу только потому, что больше некому поручить это дело. Я постараюсь вернуться раньше, чем родится наш сын, хотя не могу этого обещать. Но я вернусь прежде, чем отправятся поезда, потому что должен привести запчасти и материалы для нового переселения. – Он взглянул в Дебху. – Я уже не смею мечтать, что вы привезли батареи или что-нибудь, что нам нужно.

– Конечно, нет. Там, знаешь ли, разруха. И еда нужна позарез. А большинство вещей, заявленных для этой планеты, производится на Земле.

– Теперь ты понимаешь, Элжбета? Мы должны сами позаботиться о себе. Я собираюсь начать это лично. Все получится, люди всегда находят, что съесть.

Наверху послышался нарастающий рев тормозных дюз. Прибывали корабли. Элжбета встала и поставила чайник на поднос.

– Я еще заварю чай. Прости, что смутила тебя, я поступила глупо. Я знаю, ты вернешься. Ты всегда хотел все здесь изменить. И, может быть, это удастся.

– Удастся, уверен.

– Но после перемен будем ли мы счастливы?

– Очень, – сказала он. И ответом была ее улыбка.

Чашки задрожали на блюдце. Рев нарастал и нарастал, пока им не пришлось прекратить разговор.

Корабли, наконец, пришли.

Книга третья
Возвращение к звездам

1

Когда грузовой корабль пересек орбиту Марса, он перешел на твердое топливо. Он был нацелен на Землю, вернее, в ту точку пространства, где через несколько часов предстояло оказаться Земле, Электронная аппаратура на борту была либо отключена, либо работала с минимальным выходом, да и то под надежным контролем. Чем ближе подходил корабль к Земле, тем серьезнее становилась опасность его обнаружения и мгновенного уничтожения.

– Мы несем им войну, – сказал замполит. До революции он был профессором, читал лекции по экономике в маленьком университете на далекой планете, но революция изменила всю его жизнь.

– Не надо меня убеждать, – проворчал Блэйкни. – Я сам состоял в комитете, который дал приказ о бомбежке. Мне он не по душе.

– Я не убеждаю. Я просто анализирую ситуацию. На Теоранте у меня была семья…

– Ее больше нет. И планеты нет. Ты должен забыть о них.

– Нет. Я не хочу забывать. Я убежден, что эта бомбежка – акт возмездия. За всех, кого столетиями мучила и убивала Земля. Наконец-то мы решились на ответный удар.

– И все же, я считаю, не следует перегибать палку.

– Ты слишком много об этом думаешь. Не волнуйся. Надо бросить одну-единственную бомбу. Австралия – огромный остров, целый континент. Разве можно промахнуться?

– Можно. И я объясню как. Мы выпустим разведкапсулу. Она будет иметь скорость корабля и затем ускорится своими двигателями. Представляешь, какова будет скорость сближения? Не дай Бог, если компьютер ошибается, – времени у нас только на один заход. – Он достал калькулятор и принялся нажимать кнопки.

Капитан поднял руку.

– Хватит. Моя голова – не для математики. Мне достаточно знать, что разведкапсулу подготовили лучшие наши ученые. Вирус на основе ДНК способен погубить любой урожай. Ты сам составил программу автопилота для обнаружения цели и сбрасывания бомбы. Они на своей шкуре узнают, что такое война.

– И все-таки я не уверен, что программа абсолютно надежна. Слишком высока вероятность ошибки. Я хочу «прогнать» ее еще раз.

– Давай. Я совершенно спокоен. Следи за временем, остались считанные часы. Как только мы пройдем через сеть обнаружения, выпустим капсулу и побежим без оглядки.

– Много времени это не займет. – Блэйкни повернулся и покинул рубку.

«Все проверено и перепроверено, – думал он, шагая по пустым корабельным коридорам, – Даже экипаж».

Грузовой корабль, проникший в самый центр Земного Содружества, совершенно безоружен. План, который ему предстоит выполнить, следовало назвать безумным. До орбиты Марса он летел на пространственном двигателе, затем перешел на ракетный и летел с ускорением, чтобы задеть по касательной земную орбиту и скрыться, прежде чем защитники планеты успеют нанести удар. Но перед тем как скрыться, экипаж должен выслать маленькую разведкапсулу с пилотом-компьютером, пришвартованную снаружи к корпусу корабля. Капсула только одна, поэтому, если она не выполнит свое предназначение, экспедиция сорвется.

Крошечный, меньше обычной спасательной шлюпки, космолет, был прикреплен к корпусу корабля-матки стальными обручами со взрывателями в винтах. Кроме обручей, корабли соединяла труба, по которой на борт капсулы поступал воздух для ремонтников. Блэйкни проскользнул по трубе в капсулу и внимательно осмотрел шкалы приборов, вмонтированные в стены тесной кабины. Затем, наморщив лоб, он повернулся к дисплею, вывел на него «инспекционное меню» и приступил к проверке программы.

В рубке раздался сигнал тревоги, и по экрану монитора побежали ряды чисел. Комиссар подошел к вахтенному оператору и заглянул через его плечо.

– Что это значит? – спросил он.

– Проходим сеть обнаружения. Скорее всего – внешнюю, наиболее удаленную от Земли.

– Выходит, они уже знают о нас?

– Не обязательно. Мы на плоскости эклиптики…

– То есть?

– На воображаемой плоскости, по которой двигаются все планеты солнечной системы, а также обломки метеоритов. Мы слишком далеко от Земли, чтобы там могли уловить какое-нибудь излучение нашего корабля. Сейчас мы для них – космический мусор, метеорит, не более того. Но все же сеть потревожена, и в нашу сторону уже направлено больше антенн, чем обычно. Лазеры, радары, что там еще у них есть. Так это или нет, скоро узнаем. Мы записываем все их сигналы. Когда вернемся, расшифруем и узнаем много нового об обороне Земли.

«Не когда, а если вернемся…» – подумал комиссар.

Боевой дух команды был на высоте. Но миссия комиссара не сводилась лишь к поддержанию боевого духа. За успех вирусной атаки тоже отвечал комиссар. Он посмотрел на электронные часы и связался с разведкапсулой.

– Входим в красную зону. До сбрасывания меньше получаса. Как дела?

– Заканчиваю. Как только проверю программу, вернусь.

– Хорошо. Я не хочу, чтобы ты…

– Нас запеленговал импульсный радар! – крикнул вахтенный оператор. – Они знают о нас – Рядом с ним засветился экран вспомогательного монитора. Оператор ткнул в него пальцем. – Включились наши отражатели. Теперь у них на экранах вместо одной метки – десяток, и все они разбегаются в разные стороны.

– А на Земле не знают, какая из них настоящая?

– Пока нет. Но они догадываются о цели нашего визита и проанализируют курс каждой. Скоро они вычислят нас. Но пока их компьютеры будут решать это ребус, мы покажем им новые фокусы. У нас хорошая программа. Ее составили лучшие физики и компьютерщики.

Доводы оператора не до конца убедили политкомиссара. Ему неприятно было думать, что его жизнь зависит от целенаправленного движения магнитных частиц и электронов по целям компьютера. Он посмотрел на экран монитора, на котором сиял растущий диск Земли, и попытался представить сеть пронизывающих пространство световых лучей и радиоволн. Но не смог. Оставалось принять на веру то, что они существуют и передают информацию со скоростью неизмеримо большей, чем скорость корабля, на котором они лежат.

Человеческое существо не в состоянии выиграть космическую битву. Это под силу только машинам. Члены экипажа – не более, чем заложники машины. Пассивные зрители. Он сжал сцепленные за спиной пальцы, подумав, что раньше ему не приходило это в голову.

Внезапно за серией легких ударов, скорее ощутимых, чем слышимых, последовал взрыв, встряхнувший палубу под ногами.

– Попадание?! – встревожился комиссар.

– Еще нет. – Вахтенный оператор посмотрел на экраны. – Включены все отражатели и ловушки. Задание выполнено, пора удирать. Отключаем топливный двигатель и включаем компьютер межзвездного двигателя. Как только позволят гравитационные поля, мы начнем разгоняться.

Внезапно зрачки политкомиссара расширились. Он повернулся кругом.

– Где Блэйкни? – спросил он.

Никто из находившихся в рубке не обратил внимание на его возглас. Все считали секунды, ожидая взрывов снарядов, которые наверняка были выпущены в направлении корабля.

Комиссар был в отчаянии. Он знал, куда исчез Блэйкни.

Блэйкни прав, совершенно прав! И они еще смеют называть себя программистами. Они не могут составить программу даже для игрушечных часов.

Блэйкни, секунду назад смотревший, как на экране монитора появляется уменьшенное изображение Земли, вдруг замер при виде огромной воронки циклона над Австралией. Он нажал несколько кнопок, увеличивая изображение, и коснулся пальцем экрана. Лишь незначительная часть материка не была затянута облаками тропической бури. Переводя на это место светящийся кружок указателя цели, он набрал код «ПОЛОЖИТЕЛЬНАЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ» и оторвал палец от экрана.

Теперь уже скоро – через несколько мгновений… Гул двигателей изменился, свидетельствуя о том, что капсула меняет курс. Вот и прекрасно. Блэйкни не спускал глаз с экрана, следя за выполнением программы. Как только корабль приблизился к верхнему слою атмосферы, он разблокировал переключатель, готовый перейти на ручное управление, если возникнут неполадки.

Они не возникли. В этот момент, когда на экране появился ноль, капсула вздрогнула – сработали взрыватели на крепежных скобках. Корабль уходил по дуге прочь, уходя из внешних слоев атмосферы, а гигантский керамический контейнер мчался, кружась, в сторону Земли. Блэйкни знал, что будет дальше: по крайней мере, хоть эта штука хорошо сделана. Слой за слоем, разогреваясь об уплотняющийся воздух, будет сгорать оболочка. Медленно опускаясь, контейнер раскалится, но замороженные вирусы находятся в криогенном сосуде в полной безопасности. Затем отвалится слой керамики, открывая доступ воздуху к барометрическому взрывателю.

На высоте десяти тысяч метров в центре воздушных течений взорвется заряд, освобождая содержимое сосуда. Ветер разнесет вирус по всей Австралии, а может быть и на Новую Зеландию. Тщательно выведенный вирус способен уничтожить любой из растительных злаков на Земле. Блэйкни улыбнулся при этой мысли, и в этот момент разорвался снаряд, оснащенный атомной боеголовкой. Наблюдателям внизу показалось, что в облаках внезапно вспыхнуло маленькое солнце.

2

Реактивный ТВА покинул Нью-Йорк через несколько часов после заката. Как только ТВА вышел на траекторию постоянного полета, он перешел на сверхзвуковую и с ревом понесся над Соединенными Штатами. Над штатом Канзас небо к западу стало светлеть – они догоняли солнце. Оно вновь оказалось над горизонтом, когда они миновали Аризону. Пассажиры, наблюдавшие в Нью-Йорке один закат, в пустыне Мохава увидели совсем другой, гораздо более красочный.

Сергуд-Смит покосился на сияние, затем затемнил свой иллюминатор. Он просматривал записи чрезвычайного совещания ООН, созванного в спешке, и не имел возможности любоваться закатом или разглядывать технику Спейсконцета внизу. На коленях у него лежал атташе-кейс, из кармашка которого был извлечен видеоэкран. По экрану уверенно маршировали числа, имена, даты, останавливаясь лишь в тех случаях, когда он касался клавиатуры, чтобы исправить ошибки при произношении, сделанные речезаписывающим устройством. Оно было запрограммировано на его голос, но все же довольно часто путало слова. Сергуд-Смит автоматически вносил поправки, все еще поражаясь внезапным переменам и помня о крайней серьезности ситуации. То, что произошло, было неслыханным, невозможным. Но это случилось.

При соприкосновении с землей последовала встряска, затем его толкнуло вперед, натянулись ремни. Экран и клавиатура исчезла; темное окно прояснилось, и он увидел сияющие башни космического центра, омытые солнечной искрой. Он был первым пассажиром, покинувшим самолет.

Его уже поджидали два охранника в форме. Он кивнул в ответ на краткие салюты. Ничего не было сказано, никто не спросил у него удостоверения. Они знали, кто он, знали также, что этот непредвиденный полет произошел из-за него. Клювовидный нос Сергуд-Смита, вытянутые жесткие черты его лица были знакомы репортерам. В сравнении с длинными волосами, бывшими в моде, его коротко остриженные выглядели довольно казенно. Он казался именно таким, каким и был: наделенным полномочиями.

Огост Бланк стоял у высокого, под потолок, окна, спиной к вошедшему Сергуд-Смиту. Будучи директором Спейсконцента, он, разумеется, имел офис на последнем этаже высочайшего административного здания. Вид оттуда был впечатляющ: несравненный закат! Все здания и возвышающиеся, как башни, корабли омывались одной и той же огненной краской. Цвет крови… Словно сбывалось пророчество. Чепуха! Мысли Огоста Бланка прервал чей-то кашель, и он обернулся.

– Надеюсь, полет прошел хорошо, – сказал он, протягивая руку Сергуду-Смиту. Тонкую, деликатную руку, так же прекрасно вылепленную, как и все его черты. У него был титул, старинный французский титул, но он редко им пользовался. Люди, на которых ему хотелось произвести впечатление, – такие, как Сергуд-Смит, не обращали внимания на подобные вещи. Сергуд-Смит резко кивнул, недовольный, что формальности не дают сразу приступить к делу.

– Но все же это утомительно. Желаете отдохнуть? Выпить, расслабиться?

– Нет, спасибо, Огост. Впрочем, погодите. Перье, если можно.

– Это все сухой воздух в самолете, не увлажняется, как у нас в космолетах. Прошу. – Он поднес бутылку к высоким бокалам, сам разлил арманьяк. Не оборачиваясь, словно стыдясь своих слов, он спросил, глядя на бутылки в «коктейль-кабинете»:

– Что, и вправду плохо? Настолько плохо?

– Я не знаю, что вам известно, – Сергуд-Смит сделал большой глоток. – Но могу сказать вам при условии полной секретности…

– Эта комната надежна.

– …что все гораздо хуже, чем мы оба думаем. Разгром.

Он рухнул в кресло и невидящим взглядом уставился в бокал.

– Мы проиграли. Везде. Ни одной планеты не осталось под нашим контролем…

– Этого не может быть! – церемонность исчезла, в голосе Огоста Бланка уже слышался животный ужас – А наши дальние космические базы, как можно их взять?

– О них я не говорю. Они не играют роли. Все эти базы – безвоздушные спутники с малым притяжением, которые не самообеспечиваются и нуждаются в постоянном снабжении. Штурмом их взять нельзя, осадой можно. Мы их все эвакуируем. Это уже не наша точка опоры, не острие клинка возмездий… Это наша Ахиллесова пята, если вам нравятся дурацкие эпитеты. – В голосе Сергуд-Смита не было больше ни тени вежливости, ни следа теплоты. – Нам нужен транспорт, и нам нужны люди. Это приказ. Он исходит от сети Фосколо. Он достал из кейса лист бумаги и протянул дрожащему директору, – Дебаты закончены. Они длились два дня, и это заключительное решение.

Руки Огоста Бланка трусливо дрожали, и потому читать бумагу, которую он судорожно схватил, ему было трудно. Но директор был нужным человеком, спецом в своем деле. По этой причине, и ни по какой другой, Сергуд-Смит заговорил спокойно, вразумительно.

– Решения, конечно, легче выносить, чем выполнить. Я сожалею, Огост. У нас не осталось шансов. Планеты у них, до единой. Они хорошо все продумали. Наши люди в плену или перебиты. Большая часть нашего флота цела, им до него не добраться. Но там нередки случаи саботажа и дезертирства. Мы пятимся назад. Стратегический отход. Перегруппировка.

– Отступление, – прозвучало горько. – Выходит, мы уже проиграли.

– Нет. Ничуть. У нас есть космолеты, и все они приспособлены для военных целей. У врага – грузовозы, буксиры, горстка дезертиров. Большинству захваченных ими планет уже грозит голод, Пока они ломают голову, как бы выжить, мы перестроим свою оборону. И когда они попытаются напасть, они будут разгромлены. Мы вновь захватим планеты одну за другой. Возможно, мы с вами и не увидим победы, но постепенно этот мятеж будет раздавлен и погашен. Вот что требуется сделать.

– А что должен сделать я? – спросил Огост Бланк, все еще сильно взволнованный…

– Отдать приказ. Это секретная команда: всем командирам изменить коды. Я уверен, что старые коды уже известны врагу.

Огост Бланк взглянул на непонятные серии букв и чисел, затем кивнул. Шифрование и дешифрование входили в функции компьютеров, и он никогда не вникал в принцип их действия. Он заложил листок в считывающее устройство и набрал серию команд на клавиатуре. Через несколько секунд из компьютерных динамиков прозвучал ответ:

– Команда передана всем перечисленным корреспондентам. Отчет получен от всех перечисленных корреспондентов. Код связи изменен.

Услышав это, Сергуд-Смит кивнул и положил второй листок на стол Огоста Бланка.

– Вы заметите, что приказы отдаются в очень вежливой форме. Флоту надо отойти на земную орбиту как можно быстрее, все внешние базы вывести из строя, лунные базы эвакуировать. Как только наберется достаточно транспорта, перевести войска в орбитальные колонии. Занять их силой. Я имею надежную информацию, что колонисты симпатизируют мятежникам, а не родному миру, точно так же нужно поступить с орбитальными искусственными станциями. У вас есть вопросы?

– Будет ли ограничение в продуктах? Я слышал, что назревает голод. Я послал жену в большой распределитель за продуктами, но он был неполон. Что это значит?

«Этот человек труслив и глуп, – подумал Сергуд-Смит. – Опасается, что не успеет награбить… Надо думать, его эти события застали врасплох. Да и многих других. Они поймут, что все это значит, когда мы кое-кого из них расстреляем. За укрывательство продуктов и распространение провокационных слухов».

– Я скажу вам правду, – произнес Сергуд-Смит. – Но сначала хочу сделать предупреждение. Мы на войне, а моральный уровень очень важен в военное время. Поэтому люди, распускающие ложные слухи, а также укрывающие продукты, лишая других их пайков, – объявляются врагами и будут наказаны. Карой будут заключение и казнь. Надеюсь, я достаточно ясно выразился?

– Да, я все хорошо понял. Честное слово, мне жаль, я и не представлял…

Он опять дрожал. Сергуд-Смит постарался ничем не выразить свою неприязнь.

– Очень хорошо. На Земле не будет голода, но будут ограничения и пайки. Мы всегда импортировали определенное количество еды, и я не думал, что кого-нибудь из нас всерьез обеспокоит ограничение в питании. Не забывайте, что паразит уничтожил весь урожай в Австралии в этом сезоне.

– Паразит? Весь урожай?.. Я не понимаю.

– Вирус-мутант. Распылен бомбой из космоса. Самоуничтожился через несколько месяцев, но полностью сожрал все злаки.

– Вы должны их всех истребить! Преступные мятежники! Они хотят уморить нас голодом!

– Не совсем. Они всего лишь послали предупреждение. Похоже, энтузиазм отмщения привел к тому, что некоторые наши командиры предприняли самостоятельные действия. По меньшей мере две восставшие планеты были эффективно уничтожены. Повстанцы отреагировали, послав этот корабль с бомбой для Австралии. С таким же успехом можно было уничтожить урожай во всем мире. Это было их предупреждение. Напавший корабль, конечно, от нас не ушел. Но мы дали ответ, соглашаясь на их условия: бомбардировки только военных целей.

– Мы должны их всех истребить, всех до последнего! – хрипло произнес Огост Бланк.

– Так и сделаем. Наш план прост. Мы отводим все свои силы на орбиту Земли, чтобы предотвратить возможность нападения или оккупацию земных колоний и спутников. Затем – выборочный захват планет, одной за другой. Все наши космолеты начинены оружием. У врага всего лишь несколько кораблей пригодны для боя. В отдельных боях, возможно, они и победят. Мы же выиграем в этой войне…

– Срочное сообщение, – донеслось из компьютерного динамика. На поверхности стола появился лист бумаги. Огост Бланк взял его и тут же протянул Сергуд-Смиту.

– Это вам, – сказал он.

Сергуд-Смит быстро прочитал и улыбнулся.

– Я приказал регистрировать и анализировать все перемещения повстанческих кораблей. Пища нужна им более, чем нам. Они отправили множество кораблей на Халвмерк. Это одна из крупнейших продуктовых планет. Я хочу, чтобы эти корабли сели и загрузились. И отбыли…

– Чтобы мы их захватили! – Огост Бланк был в восторге, все недавние страхи тут же оказались забыты. – Гениальный план, Сергуд-Смит, я вас могу поздравить! Они сами развязали войну, и они заплатят за это! Мы заберем еду! Их, а не нас, ждет голод.

– Именно это я и хотел сказать, Огост. Именно.

С удовольствием садистов они улыбнулись друг другу.

– Пусть пеняют только на себя, – сказал Сергуд-Смит. – Мы предлагали им мир, они нам – войну. Теперь пусть узнают, что это такое – высшая цена за решение. Когда мы покончим с ними, мир в галактике воцарится навеки. Они забыли, что они дети Земли, что благополучие их планет было создано нами! Они забыли, чего стоила терраформа всех этих планет, чтобы сделать их удобными для человечества, они забыли цену жизней и денег. Они восстали против нашей мягкой правящей руки. Но мы сожмем эту руку в кулак и покараем их. Они начали этот мятеж, эту войну, но мы ее закончим.

3

– Ты уже уходишь, – сказала Элжбета. Она говорила тихо, почти бесчувственно, но ладони ее сжимали руки Яна. Они стояли в тени корпуса огромного зерновоза, сделанного из таганских металлических цилиндров. Он взглянул на ее нежные черты и не нашел слов для ответа. Он лишь кивнул и отвернулся. Любовь в ее глазах, и годы, проведенные здесь, – этого было слишком много для него.

Ирония судьбы – после долгих лет одиночества на сумеречной планете жениться, зачать ребенка, наслаждаться, наконец, счастьем и покоем – и теперь улетать. Но альтернативы не существовало. Он был единственным, кто мог бороться за право народа этой сельскохозяйственной планеты, кто мог добиться того, чтобы однажды здесь появилось совершенное и порядочное общество. Потому что он – единственный на Халвмерке,[3]3
  Авторский термин. Букв. «Уподобление Земле».


[Закрыть] кто родился за Земле и знал реалии существования здесь и во всей сфере Земного Благосостояния. Халвмерк был безнадежно отсталым миром, а обитатели его – сельскохозяйственными рабами, которые трудились, чтобы кормить другие планеты, ничего не получая взамен, кроме возможности вести скудное существование. Сейчас обитатели восставших планет могут рассчитывать лишь на то, что они будут работать как прежде. Что ж, они будут обслуживать фермы – но только в том случае, если изменят всю общественную систему на своей планете. Если станут причастны к культуре Общего Благосостояния, если смогут давать детям образование – и в конце концов изменят застойное и искусственное общество, навязанное им Землей. Ян знал, что не может рассчитывать на благодарность и любовь за то, что собрался сделать. Но все же делать что-то надо. Это долг перед поколениями, которым предстоит прийти. И в том числе перед своими детьми.

– Да, мы должны улететь, – сказал он.

– Ты нужен здесь. – Она не хотела его умолять, но именно мольба звучала в ее голосе.

– Попытайся понять. Эта планета, пусть она для нас и велика, на самом деле лишь очень маленькая частица Галактики. Когда-то давно я жил на Земле, успешно работал там и был достаточно счастлив, пока не понял вдруг, на что в действительности похожа жизнь большинства людей. За это открытие меня арестовали, лишили всего и отправили сюда рядовым работником. Но пока тянулись медленно годы здесь, движение, в котором я участвовал, добилось успеха. Везде, только не на Земле. На текущий момент моя миссия здесь закончена, зерно собрано и будет отправлено на голодающие планеты.

Но после того, как мы накормим восставших, я хочу получить гарантию, что мы сможем пользоваться плодами победы. Понимаешь? Я должен лететь. И уже пора. Орбиты рассчитаны, корабли стартуют очень скоро.

Когда он говорил, Элжбета заворожено смотрела в его лицо, запоминая эти тонкие, резкие черты. Она оплела руками его худощавое мускулистое тело, крепко прижалась, чтобы ребенок оказался между ними, под защитой теплых тел. Она прижалась изо всех сил, словно чувствовала – отпустит его, и этого никогда больше не повторится. Тревожное предчувствие не покидало ее: где-то среди чужих звезд идет война, и он уходит туда, но он вернется: это единственная мысль, которая могла удержаться у нее в мозгу.

– Возвращайся – прошептала она, затем оторвалась от него и побежала к дому, не оборачиваясь, чтобы не тревожить его больше.

– Десять минут, – раздался из наружного громкоговорителя голос Дебху. – Пора подниматься на Борт и пристегиваться.

Ян повернулся и пошел к трапу. Один из членов команды уже поджидал у воздушного шлюза и задраил наружный люк, как только они оказались внутри.

– Я иду на мостик, – сказал Дебху. – Если ты не был в космосе, лучше пристегнись на палубе.

– Я работал в невесомости, – сказал Ян.

На губах Дебху появился вопрос, но он так и не задал его. Халвмерк – планета-лагерь. Незачем спрашивать, почему тот или иной человек оказался здесь.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я найду тебе дело. Мы потеряли много обученных людей. Большая часть экипажа ни разу прежде не была в космосе. Пошли на мостик.

Ян нашел автоматику очень занятной. Он должно быть, прилетел из Халвмерк на корабле, очень похожем на этот. Но все, что он помнил, – это камера без окон. И еда, начиненная наркотиком, которая делала его вялым и легко контролируемым. Затем пробуждение и открытие, что корабли ушли, а он высажен. Все это случилось слишком давно.