Текст книги "Неравный брак (СИ)"
Автор книги: Галлея Сандер-Лин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
– Снова со мной играешь? – напряжённо спросила она, стараясь не поддаваться наваждению.
– Игры давно закончились, Вероничка… – а дыхание уже не холодит, а почти обжигает шею. – Потому что чувствами нельзя играть, чревато.
– А…
– Простите, Станислав Владимирович, но Владимир Иванович просил напомнить, что у вас совсем скоро важная встреча, – раздался извиняющийся голос Ильи, одного из охранников.
Вероника вздрогнула, как всполошенная птица, и выскользнула из объятий мужа, который ослабил хватку и с силой выдохнул, явно недовольный, что их прервали, и, кажется, намеренно.
В итоге они договорились, что вечером обязательно куда-нибудь выберутся из дома, чтобы никто не мешал, и продолжат разговор.
Честно говоря, Ника была рада, что свёкор вмешался, потому что оказалась совершенно не готова к той лавине эмоций и ощущений, которые только что едва не смели барьеры, которые выстроили здравый смысл и всегдашняя сдержанность. Раньше у неё в душе был дисбаланс, когда притяжение к Святославу боролось с раздражением и неприятием его как человека. Но с тех пор Ковалевский по неясным пока причинам очень изменился, старался не задеть или уколоть, а подружиться, найти общий язык, помочь. И такой Славик, кажется, стал устраивать её по всем пунктам.
Что это? Долгожданная дружба, когда за друга и в огонь, и в воду? Или что-то большее? Что странно, даже к Паше её не тянуло так сильно, а ведь там была любовь. Или ей просто так казалось?
Может, сегодня вечером ситуация хоть немного прояснится? И раз они со Славкой оба будут одетыми, да ещё и в общественном месте, то «опасности», как в бассейне, возникнуть не должно. По идее…
Глава 44
Настроение в офисе царило приподнятое, во время обеда народ активно планировал, где, как и с кем будет отмечать День Влюблённых. Кто-то заказывал букеты из шаров с доставкой на дом, кто-то подтверждал бронь столика в ресторане, кто-то выбирал сладости. У Ники всё было готово ещё с вечера, и сумку оттягивали шоколадное сердце, подписанное «Ты + Я» (это самая скромная надпись, которая имелась в наличии), и большая валентинка со множеством сердечек и лаконичным посланием «Для тебя». Варианты «Любимому зайчику», «Самому любимому», «Для любимого», «Люблю тебя» и прочие она отринула сразу, не те у них со Святом отношения, по крайней мере сейчас.
С работы Вероника постаралась вырваться пораньше, чтобы успеть прикупить себе платье. Хотелось чего-то женственного и романтичного, но не слишком вычурного, а главное, купленного на свои собственные деньги. К торговому центру она подрулила за полтора часа до назначенной встречи с мужем. Для оптимизации пространства (да и вообще, потому что в противном случае для машин посетителей элементарно не хватало места) здесь была трёхуровневая подземная парковка. Но поскольку сегодня наблюдался аншлаг, найти свободное парковочное место оказалось непросто.
Ника спускалась ниже и ниже, но всё было забито, и только в самом конце третьего уровня обнаружилось четыре свободные площадки. Заняв одну из них, она увидела ещё одну машину, которая стала на самый последний свободный участок, и порадовалась, что приехала, можно сказать, вовремя, иначе бы мест точно не хватило и пришлось бы парковаться где-нибудь в переулке.
Она обошла несколько отделов одежды и наконец присмотрела подходящее платье: голубой набивной атлас переливался на свету и обрисовывал фигуру, подчёркивая достоинства, длина до колен и рукав три четверти позволяли надеть его даже сейчас, хотя эта ткань лучше подходила для более тёплого времени года. Цена, конечно, слегка кусалась, но чего не сделаешь ради важного повода.
В итоге Нике срезали бирку и салон она покинула прямо в обновке (благо пальто у неё достаточно тёплое, чтобы не дать замёрзнуть), а вещи, в которых пришла, положила в фирменный пакет. По здравом размышлении решила оставить машину здесь, потому что ресторанчик, в котором они со Святом договорились встретиться, находился неподалёку, а найти парковочное место на переполненных наземных стоянках будет не так легко.
Возвращаясь к машине, чтобы положить вещи и взять подарки для мужа, она размышляла, каким же будет их разговор и чем вообще закончится этот вечер. Поставив пакет на заднее сидение, она достала валентинку и шоколадное сердце, пикнула сигнализацией, но потом приостановилась, включила смартфон и глянула время: до встречи со Славкой ещё целых полчаса, можно не спешить и даже вполне комфортно успеть припудрить себе носик в дамской комнате ресторана, чтобы выглядеть на все сто.
И тут Ника ощутила совсем рядом чьё-то присутствие. Она вздрогнула всем телом, когда рядом раздался вкрадчивый голос Руслана Вершинина:
– Вы тоже здесь, Вероника? Какое чудесное совпадение, не находите?
Но она знала, по тону поняла, что никакое это не совпадение. Он её ждал, караулил или даже следил, чтобы застать вот так, совсем одну. Стало страшно. Экран смартфона ещё не успел погаснуть, и Ника моментально сделала быстрый набор. На единице у неё стоял номер Стаса, на двойке – Ковалевского, на тройке – Паши, с которым уже давненько не общалась, и она нажала цифру один. Вызов пошёл, кажется, кто-то даже снял трубку, но Руслан вырвал телефон из рук и отбросил в сторону. По идее, экрану конец. Или пронесло?
– Он вам сейчас не понадобится, – на лице мужчины появилась улыбка хищника, настигшего добычу.
– Господин Вершинин, что это значит? Вы не думаете, что подземная парковка не лучшее место для романтических встреч? – как можно громче сказала она. Мало ли, вдруг Славка всё ещё на проводе и услышит. Хотя успеет ли прийти? – Возле «Дайлис-центра» всегда много людей, нам вряд ли удастся уединиться, – сдала она место их нахождения, чтобы благоверному было проще их отыскать. Как это ни печально, но сейчас вокруг не было ни души.
Теперь нужно потянуть время. Почему-то она верила, что Святик придёт, хотя, вполне возможно, телефон разбился и связь уже давно разъединилась, а она просто зря надеется на приход помощи? Или, быть может, Вершинин не собирается ничего такого делать, просто пугает. Ну серьёзно, двадцать первый век на дворе, и за противоправные действия ответственность никто не отменял.
Как назло, в этой части парковки нет камер видеонаблюдения, но наверняка хоть в паре-тройке машин имеется видеорегистратор, хоть это ей и не особо поможет. А мужчина стоит слишком близко, обдавая тяжёлым запахом пряного парфюма, от которого голова идёт кругом. Чувство опасности многократно усилилось.
– А что это у нас такое интересное в руках? – спросил насмешливо. Взмах ладони – и подарки для Святика полетели наземь.
– Что вы творите? – страх в Нике смешивался с возмущением.
– Ой! – Руслан намеренно наступил на шоколадное сердце, с явным удовольствием превращая его в бесформенное крошево. И сейчас он топтал не только шоколад, а и что-то гораздо более глубокое и сокровенное в душе Ники. – Какой же я неуклюжий… – ещё одно движение его ноги – и на валентинке отпечатывается след мужского ботинка.
И Вероника не сдержалась, отвесила ему звонкую пощёчину, которую он, казалось, даже не почувствовал. Лишь улыбка стала шире и ещё более гадкой.
– Если что, ты первая начала махать кулаками, – сказал довольным тоном, и стало ясно, что он специально её спровоцировал. И вообще, разговоры тут бесполезны.
«Бежать!» – билась в голове спасительная мысль, но Вершинин не дал ей сделать и нескольких шагов, сжал в стальных объятиях и притиснул к стене.
– Помо… – попыталась закричать Ника, но мужская ладонь зажала рот.
Вероника вырывалась, извивалась, лягалась и пиналась, но ничего не помогало. Предположи она, что этот гад перейдёт от слов к действиям, вела бы себя осмотрительнее и закричала куда раньше, пока ещё была такая возможность.
– Ты любишь боль? Боль может быть очень сладкой, поверь. Я тебя всему научу, тебе понравится… – жарко шептал он. – Мы поедем в одно очень интересное место… Скоро ты забудешь о том, кто ты, кто я и где мы находимся, и будешь только чувствовать…. чувствовать всё то, с чем я хочу тебя познакомить… После этого ты не захочешь возвращаться к прежней жизни, а пожелаешь большего, и я с удовольствием дам тебе это… – и не отводя взгляда, Руслан засунул в рот какую-то таблетку и поцеловал Нику, своим мерзким языком пытаясь впихнуть таблетку в её рот. Она противилась, как могла, и он до крови укусил её за нижнюю губу, но отстраниться не дал, зажал в объятиях, как в тисках, и таки отправил чёртову таблетку ей за щёку.
Вершинин говорил что-то ещё, а её понемногу вело, то ли от боли, то ли от нехватки воздуха. Рёв мотора и визг тормозов были где-то в другой вселенной, от которой Вероника была сейчас далеко-далеко, а потом будто цунами оторвало от неё Руслана и отбросило в сторону. У Ники и так подкашивались ноги, а теперь, без поддержки, она медленно сползла по стеночке и выплюнула остатки таблетки, которая уже начала таять во рту.
Руслан отлетел на несколько шагов и едва не растянулся на асфальте, но чудом удержался и развернулся к новоприбывшему. А в груди Вероники растеклось безумное облегчение от того, что Святик пришёл, нашёл, успел. Хотя радость длилась недолго. Стоило только посмотреть в его лицо, кровь в жилах стыла.
Как там говорил о Славике Паша? «Он как зверь, дикий, беспощадный, когда бьётся за то, что ему дорого». Вот, именно такое впечатление на её наполовину затуманенное сознание сейчас и производил Ковалевский, до дрожи просто. Ника ещё ни разу не видела Славу таким. Да, теперь это действительно был зверь, необузданный, яростный, готовый на всё. Его ноздри раздувались от бешенства, глаза горели ненавистью.
У Вершинина не было шансов, но он высокомерно усмехнулся и всё же попытался атаковать. Стал в боксёрскую стойку и замахнулся раз, другой, третий, и если бы эти удары пришлись в цель, то Славке пришлось бы поцеловать пол, потому что… да, силён, зараза, даже очень, чувствуется, что Руслан умеет орудовать кулаками.
Однако ему не повезло, Ковалевский, пружиня в коленях, увернулся от каждого удара, молниеносно вынес кулак, обходя защиту противника, – и у его соперника из разбитого носа хлынула кровь, после чего он пошатнулся. Потом последовал тот самый удар пяткой с разворота, о котором Ника уже слышала. Он произошёл мгновенно, она даже моргнуть не успела, и впечатал Вершинина в стену, по которой мужчина медленно стёк на бетонный пол.
Славка подошёл к поверженному, схватил за горло, поднял, прижимая к стене, на уровень глаз и зафиксировал, зажимая какие-то точки.
– Любишь причинять боль? – рыкнул Ковалевский. – Тогда попробуй сам, что это такое. Я слышал, что садисты плохо переносят боль, только дарят её другим. Ну как, нравится тебе, ублюдок? – и другой рукой потянувшись к паху, сжал его «колокольчики». – Нравится? Я их сейчас раздавлю, и у семейства Вершининых для продолжения рода останется только дочь. Это будет очень печально. Хочешь? – и придавил ещё сильнее.
На лицо Руслана было страшно смотреть. Из красного оно стало бледным, по вискам градом катился пот, из глаз лились слёзы, из носа продолжала течь кровь. Он сипел, хрипел, подвывал сквозь стиснутые зубы и пытался сопротивляться, но хватка Славки была крепкой.
– Ещё раз… – прошипел Слава. – Если мне только покажется, что ты косо смотришь в сторону Вероники, я тебя кастрирую, засуну твои причиндалы в одно место и скажу, что так и было, понял? И мне за это ничего не будет. Я тебя предупредил! – и разжал руки.
Вершинин тяжело рухнул обратно на пол, пытаясь отдышаться и прижимая ладони к пострадавшим «бубенцам». И его могло бы быть жалко, если бы не было так противно. А ещё хотелось добавить, отпинать ногами, разбить на голове вазу, будь она под рукой, хотя лежачих и не бьют.
– Ты как? – Ковалевский присел на корточки около Вероники и заглянул в лицо, а затем посмотрел на укушенную губу, стиснул челюсти и поднялся. – Я его сейчас грохну.
– С-стой! – просипела Ника. – Стой, – и ухватила ослабевшей рукой за край пальто. – Он того не стоит.
Славка смотрел волком, было видно, с каким трудом он остался на месте и не пошёл добивать постанывающего и ощупывающего лицо Руслана. А Ника пыталась сфокусироваться, хотя картинка стала всё сильнее кружиться, и сохранить остатки сознания, которое норовило нырнуть в темноту.
– Что с тобой? – будто из тумана, донёсся голос мужа.
– Он хотел д-дать мне какую-то т-таблетку. Что-то мне не очень хорошо…
– Я сейчас, – Ковалевский подошёл к Вершинину и, поборов сопротивление и перехватив руку, занесённую для удара, сделал болевой приём, покопался у того в карманах и выудил упаковку с таблетками. – Тварь похотливая! – Слава таки саданул гада носком ботинка под рёбра, вызвав болезненный стон. – Чувствуй боль, которую ты так любишь причинять, чувствуй, привыкай к ней, скотина, – откупорив сразу три таблетки, он затолкал их в рот Руслану и заставил проглотить, хотя во время этой процедуры схлопотал кулаком в плечо. – Всё, что попытаешься сделать с ней, вернётся к тебе в тройном размере, запомни. Меня злить нельзя, я тогда с катушек слетаю, усёк? – и ещё один удар под рёбра.
А Вероника смотрела на Ковалевского и не узнавала. Наверное, она теперь никогда не сможет относиться к Славе по-прежнему. Ей довелось заглянуть за запретную дверь, куда, быть может, не стоило заглядывать. Хотя с другой стороны, сейчас Ника лицезрела ещё одну его грань и портрет мужа стал более полным. Да, он может быть и таким. Принять ли это? Испугаться ли и держаться подальше?
Возникло стойкое ощущение, что она долгое время жила возле спящего вулкана и только сейчас узрела его настоящую мощь и поняла, рядом с какой опасностью всё это время находилась. И очень хорошо, когда эта «опасность» на твоей стороне. А ещё радовало, что на парковке пока так никто и не появился, иначе, вполне возможно, пришлось бы разбираться с полицией относительно подпорченного фейса одного садюги и запретных таблеток. Видимо, народ крепко завис в торговом центре и окрестных развлекательных местечках. Вокруг тишина, только Руслан, постанывая, пытается сесть и, тяжело дыша, одной рукой держится за голову, а другой оттягивает галстук и расстёгивает воротник рубашки. Кажется, таблеточки начали действовать.
Вернувшись к Веронике, Славик подал ей телефон, экран которого пошёл трещинами, а потом, по всей видимости, вознамерился взять жену на руки.
– Не трогай меня, не прикасайся! – вскрикнула она и отшатнулась. – Не сейчас.
– Хорошо-хорошо, не трогаю, – он поднял ладони, мол, «ничего плохого не хочу». – Но ты уверена, что сама сможешь добраться до машины?
– Н-не смогу… – наконец поняла Ника. – Ноги не держат.
– Может, я всё же помогу? – и терпеливо ждёт ответа, не делает попыток схватить. – Испугалась, да? И его, и меня? Меня не бойся, я тебя и пальцем не трону, если будешь против. Так что, едем? Пол бетонный, сидеть, небось, холодно?
– Холодно, – опустила голову она и пробормотала: – Давай, – но всё равно вздрогнула, когда ощутила на себе мужские руки.
– Поедем на моей, а твою потом заберём, – Слава усадил её на переднее пассажирское и пристегнул. – Пора убираться отсюда.
– Пора. Но домой не хочу, только не сейчас, – Ника зябко обхватила себя за плечи и с тоской выглянула в окошко на истоптанную валентинку и шоколадное крошево. – Пожалуйста, отвези меня… куда-нибудь.
– Хорошо. Ты пока поспи.
– Угу, – Вероника расстегнула пальто и, зализав ранку на губе, смежила веки.
Глава 45
Славик вёл машину аккуратно, и Ника могла расслабиться, не беспокоясь о резких стартах и торможениях, и подумать. Недавние события пронеслись перед мысленным взором. Это было так мерзко. Чужие лапы на её теле… И вроде бы Вершинин очень хорош собой и явно пользуется популярностью у женщин, но его прикосновения не приносили ничего, кроме чувства гадливости. Хотелось помыться, счистить с себя его следы, сбросить кожу, чтобы забыть эти неприятные ощущения.
И совсем другое дело Славка… Сначала она думала, что после сегодняшнего отвратительного инцидента ещё долго никого не сможет к себе подпустить, но муж действовал так аккуратно и бережно… У Ники была прекрасная возможность сравнить этих двоих. Когда её обнимал Святик, всё было совсем по-другому. Под его руками хотелось находиться подольше, к нему хотелось прижаться, утонуть в объятиях, потеряться в ощущениях и спастись ото всех бед. Слышать его голос, смотреть в глаза и видеть в них себя. Что же это за чувства? Как называются? И почему она уже и сама не знает, чего желает её сердце?
За этими размышлениями Вероника и заснула, а очнулась в небольшом уютно обставленном помещении. Мягкие диванчики вокруг стола, большой экран, колонки, микрофон… Их со Славой пальто висят на вешалке в углу. Судя по всему, это один из отдельных караоке-кабинетов ресторана, куда Славка уже давно собирался её привезти. Чувствовала она себя гораздо лучше, чем раньше, хотя голова слегка и гудела: кажется, действие таблетки закончилось. Здесь отсутствовали окна, поэтому сложно сказать, сколько прошло времени, но была странная уверенность, что уже глубокая ночь.
На соседнем диванчике сидел Ковалевский и негромко барабанил пальцами по столу, наблюдая за пришедшей в себя женой. На его костяшках виднелись ссадины от потасовки с Русланом.
– Ты как? – Слава пересел поближе.
Вспомнив последние события, Вероника одновременно готова была и расплакаться, и накостылять Руслану ещё сильнее.
– Мне лучше, спасибо, но этот садюга… Он растоптал моё шоколадное сердце… – сказала она, с трудом подавив судорожный вздох. – Вернее, это было твоё сердце, для тебя… И валентинку тоже.
– Да, я знаю. Но, Королёва, неужели ты думаешь, что меня расстроит такая мелочь?
– А, ну да. Тебе же всё это не интересно, я помню, – настроение мгновенно стало ещё хуже.
– Верусь, я не то хотел сказать… – Свят запустил руку в волосы. – Чёрт, почему ты всегда воспринимаешь мои слова в негативном ключе?! Я всего лишь имел в виду, что мне важна не сама эта валентинка (плевать, что там с ней случилось!), а тот факт, что ты решила подарить её мне, именно мне.
– В-вот как.
– Да, именно так, – он погладил её по волосам. – И почему ты думаешь, что мне не интересно? Когда не с кем отмечать, то и праздник не в радость, а когда есть тот, с кем хочешь провести этот день, то совсем другое дело. Я свой выбор сделал, и теперь всё зависит от моей избранницы. Захочет ли она принять скромный презент?
«Скромным» презентом оказался золотой кулончик в виде сердца с маленьким рубином в центре. Лучшего подарка в этот день и не придумаешь, но чтобы Славка решился на подобное…
– Свят, ты…
– Давай помогу надеть? – он расстегнул цепочку и подождал, пока Ника повернётся к нему спиной и поднимет волосы. – Ты же знаешь, я предпочитаю функциональные вещи, а такое сердце никто не растопчет, и оно будет долго напоминать о сегодняшнем дне. А я… Мне было достаточно увидеть, что ты что-то для меня приготовила. Считай, что я всё получил и остался очень доволен.
– Нет, не получил, – упрямо заявила она.
– Верунчик, правда, всё в порядке, не расстраивайся из-за затоптанной валентинки, оно того не стоит, и я не в обиде.
– Не могу не расстраиваться, хочу что-то для тебя сделать. Слав! – она глянула на него вполоборота. – Кажется, из тебя пора вытравливать этот минимализм. Нельзя всё время так себя ограничивать, ты тоже заслуживаешь и подарков, и… эм, всего остального…
– Думаешь? – его пальцы, закончив с замочком цепочки, едва касаясь скользнули по шее, зовя за собой толпы мурашек. – Тогда с огромным удовольствием получу от тебя тот презент, который можешь мне дать только ты… Как насчёт поцелуя? – и ещё одно провокационное касание.
При слове «поцелуй» в памяти Ники всплыло лицо Руслана, его омерзительные прикосновения, противные губы, гадкий язык и попытка впихнуть в рот таблетку. Наверное, на её лице отразилось всё то отвращение, которое сейчас всколыхнулось в душе, потому что игривая улыбка на лице мужа погасла и он отодвинулся.
– Не бери в голову, я пошутил. Давай просто поужинаем, как собирались, – Ковалевский пересел на диванчик с противоположной стороны стола, наверное, чтобы максимально увеличить между ними расстояние.
Кажется, отвращение Славик воспринял на свой счёт. А это неправильно, очень-очень неправильно. Нужно прояснить ситуацию, и прямо сейчас, чтобы он себе ничего не надумывал.
– Свят, дело не в тебе! – начала она, с трудом подбирая слова. – Просто Руслан… он… в общем, силой меня поцеловал, когда давал таблетку… и… это было ужасно… До сих пор мутит от одних только воспоминаний.
– Я понял. Мало я этому ублюдку отвесил, нужно было добавки организовать… – ножка бокала в руке Славки хрустнула, как когда-то ложечка от йогурта.
– Ты что творишь?! – Вероника перегнулась через стол и сцапала ладонь мужа, заставила положить на стол остатки фужера и с облегчением выдохнула, не обнаружив на руке крови, только тёмно-розовую полосу-вмятину. И как только не поранился? Уму непостижимо!
– Да нормально всё, – поморщился он, но потом лицо благоверного прояснилось: – Так всё-таки волнуешься за меня?
– А сам как думаешь? – она осторожно провела по вмятине, а потом прижала его ладонь к своей щеке. – Святик, спасибо тебе, что успел, что пришёл. Я… мне было так страшно, так гадко, так…
– Как я мог не прийти, если дело касалось тебя? – он не двинулся с места, не сделал попыток обнять или ещё что, но глаза… глаза говорили сейчас так много…
– Всё, не могу больше, хочу выпить! – Ника вскочила с дивана и нервно прошлась по кабинету, оглядываясь в поисках телефонной трубки или какого-то переговорного устройства. – Как тут сделать заказ? Мне нужно забыть всё, что сегодня было, выбросить из памяти, отвлечься, расслабиться…
Ковалевский тоже поднялся и нажал кнопочку на стене, которую Вероника поначалу не заметила. Официант явился очень быстро, да и заказ долго ждать не пришлось. Хороший здесь всё-таки сервис.
– Я, кажется, должна была тебе песню? – припомнила Ника, беря в руку микрофон. – Что ж, сегодня ты их услышишь достаточно, выбирай любую, все будут о тебе и для тебя. Знаешь, мне сейчас так плохо, в груди столько всего теснится, что я уже не выдерживаю: мне нужно выговориться, выкричаться, чтобы груз с плеч, чтобы легче дышать стало, чтобы в себе разобраться. И нет, не просто выпить, а напиться хочу! Если не сейчас, то когда?!
От коктейлей Вероника отказалась и выбрала розовое сухое вино. И сейчас, опрокидывая в себя бокал за бокалом, она выплёскивала в микрофон те слова, которые ей и самой жгли язык. О несчастной любви, об обмане и предательстве со стороны самых близких, о новых чувствах, пока неясных, но которые уже нельзя игнорировать… И вишенкой на торте стала песня «Нас бьют, мы летаем», смысл которой, наверное, больше всего сейчас отражался в душе.
Славка смотрел на жену, на то, как она «отрывается», почти бесчинствует, не сдерживаясь, забыв о тормозах, и выливает неистовым потоком всё, что наболело, что накопилось за долгие годы якобы безответной любви. Вот Вероничка запела:
«Пусть врут, что крепчаем от новых предательств.
Подбитый изменой не ждёт доказательств.
Кто крыльев лишился – боится влюбляться,
Но должен над страхом потери подняться, подняться».
И Славка по надрыву в голосе понял, нутром почуял, что это оно, то, что мучает её сейчас больше всего. Страх полюбить снова и обжечься. Ранка от укуса на её губе уже давно открылась и кровоточила, но Вероника этого будто не замечала, просто зализывала её между куплетами и пела дальше, потому что это для неё сейчас было важнее. И Славка с особой остротой понял, что сам себя не простит, если когда-то сделает Нике больно, даже если случайно, хотя от этого никто не застрахован.
На последнем припеве у Веронички брызнули из глаз слёзы, она отложила микрофон и рухнула на диван. Кажется, наконец-то сказалось количество выпитого и нервное перенапряжение. Ника прикрыла лицо ладонью и некоторое время просто лежала, а потом до него донёсся всхлип. Славка тут же подошёл, присел рядом и какое-то время просто молчал. Когда послышался ещё один всхлип, он мягко отвёл руку Вероники в сторону.
Она распахнула влажные глаза, на её ресницах блестели капельки слёз. Сегодня, когда покупал для любимой кулон, Славик видел в ювелирке такие же громадные голубые топазы, которые сияли в свете искусственных огней. А он-то ещё подумал, почему на них засмотрелся? Вот и ответ. Слава застыл, завороженный этой чудесной картиной. Завтра же нужно будет купить те серёжки, они должны принадлежать только Вероничке и никому другому!
– Эй, Принцесса Несмеяна, не плачь, – он осторожно вытер девичьи слёзы. – Принцессы должны радоваться, а не грустить…
– Сказал дракон, заточивший принцессу в башню и фактически насильно взявший её в жёны, – парировала благоверная и сморгнула остатки слёз.
– Драконы очень ценят сокровища, но что поделать, если для одного конкретного дракона Принцесса Несмеяна оказалась дороже всех сокровищ?!
– Тогда ему нужно к психиатру. Тот обязательно ему скажет, что нужно отпустить принцессу восвояси и спокойно продолжать радоваться своим сокровищам.
– Боюсь, этот дракон сделал свой выбор окончательно и бесповоротно, и ему уже не помочь. А сейчас он смертельно ранен ядом её слов и не хочет спасения, – Славка попытался улыбнуться, но вышло как-то невесело. – Очень красивое платье. Я у тебя такого не помню.
– Ты заметил? – она одёрнула слегка задравшуюся юбку.
– Конечно заметил. Когда ты в нём, твои глаза кажутся ещё ярче. А вот я коричневый не люблю, хотя он и оттенял бы глаза.
– Тебе в любом цвете хорошо, и это меня злит, – вдруг сказала ненаглядная. – Ты временами такой вредина, но даже когда был совсем страшным, у меня не получалось тебя игнорировать. Почему так? Что в тебе такого, что я не могу оставаться равнодушной и просто тебя не замечать?
Славка сглотнул:
– Верусь, мне кажется… или это прозвучало как признание? Хочешь сказать, мне можно надеяться?
– Я даже толком не знаю, как ты ко мне относишься, – продолжила она, игнорируя его вопрос. – Ты же ничего не говоришь. Мы ведь поженились лишь потому, что ты пытался избежать брака с Марго и щёлкнуть по носу семейку Красовских? Ну, и помочь мне с отцом хотел по старой дружбе, за это спасибо огромное.
– Как отношусь? – он отвёл прядку, упавшую ей на глаза. – А сама не видишь? Очень хорошо отношусь. Но давай продолжим этот разговор, когда из тебя алкоголь выветрится? А то вдруг мы обсудим что-то важное, а ты потом всё забудешь.
– Нет, мне нужно сейчас! – качнула головой Вероника. – Сколько можно молчать?! Я хочу найти человека, с которым у меня будут нормальные отношения, нормальный брак, понимаешь? Где можно прикасаться не на показ, где появляются дети, где люди становятся одной семьёй не только по документам. Я уже не могу выносить эту игру, эту жалкую комедию. Хочу любить и быть любимой, чтобы всё по-настоящему. А все эти последние месяцы… Я не знаю, что мне думать, что чувствовать. Ничего уже не знаю.
– А у нас и так всё по-настоящему. Разве ты этого ещё не поняла? – Слава заглянул в её удивлённые глаза.
Вот это новости! Ника хоть и была под парами алкоголя, но не могла не видеть, что Ковалевский сейчас абсолютно искренен и серьёзен. Когда он такой, ему хотелось верить на слово, не требуя доказательств.
– И с каких пор всё по-настоящему? – откликнулась она на удивление охрипшим голосом.
– С тех самых, как мы поженились. Хотя нет, ещё раньше. Я сделал всё, чтобы разлучить вас с Пашей… Прости за это, – он покаянно опустил голову.
Вероника не знала, что сказать. Теперь он не кичился своим участием в их расставании, а действительно сожалел. Ну вот почему он раньше не был таким, как сейчас? Тогда бы она, возможно, уже давно…
– Знаешь… – Ника проглотила ком в горле и продолжила, – если бы нам с ним суждено было быть вместе, мы бы так легко не расстались. Настоящее чувство должно преодолеть все препятствия, иначе оно ничего не стоит. Значит, у нас с Пашей было не то, и мы оба виноваты, что ничего не вышло. Он слишком легко сдался и не проявил должной настойчивости и твёрдости духа, я же слишком идеализировала наши возможные отношения. Зато в тебе… в тебе эта твёрдость есть, всегда была. Тот стержень, который не давал тебя сломать и помогал выстоять. Ха-х, я только сейчас поняла, как хорошо, что ты именно такой. Непробиваемый просто. И надёжный. И… Ох, прости, не могу больше. Глаза просто слипаются. Я чуть-чуть подремлю – и продолжим, угу?
Она попыталась прикорнуть на спинке дивана, но когда под щекой оказалось мужское плечо, тёплое, уже ставшее родным, не противилась и, устроившись поудобнее, затихла. Веки наливались свинцом, мерное дыхание мужа успокаивало. Что ещё нужно для хорошего сна?! Конечно рука, которая обняла и прижала потеснее к сильному телу. Да, теперь всё так, как надо, как Ника привыкла за последнее время, поэтому можно заснуть и ни о чём не беспокоиться.
Вероника уже давно сладко спала, положив голову ему на плечо, а Славик всё поглаживал её по волосам, даря ощущение спокойствия и безопасности. Он не он будет, если хоть одна скотина попробует ей навредить и уйдёт безнаказанной. На куски порвёт гадов, но свою Вероничку в обиду не даст! Ни кому-то другому, ни самому себе и собственным желаниям.
Глава 46
Вероничка продолжала спать, прижавшись к его плечу, а Слава откинул голову на спинку дивана и смотрел в потолок. Сегодня, как он когда-то и просил, она пела для него. Нет, не просто пела, а каждым словом выворачивала душу наизнанку. Славка вспомнил их первую встречу и понял, что пропал уже тогда.
Да, ему нравился её голос, ему всё в ней нравилось. С того самого дня, когда впервые увидел эту милую пышечку на Первом звонке в первом классе. Тогда они все считали себя взрослыми, «Здравствуй, школа, прощай, детский сад», кичились новенькой школьной формой, белизной рубашек, размерами бантов и портфелей. Толкали друг друга локтями в бок, наступали на ноги, шептались, тихонько посмеивались, зевали и мечтали, чтобы первая в жизни линейка поскорее закончилась.
И тут на сцену с сольной песней вышла она, эта девчонка с большим белым бантом и сияющими голубыми глазищами. Улыбнулась, взяла первую ноту – и вместе с нотой взяла в плен и его сердце. Будущие одноклассники зашептались, кто-то завистливо сказал, что это она не сама поёт, что всё из магнитофона идёт, а Королёва просто открывает рот. А она стояла на сцене, улыбалась немного смущённо, но так по-настоящему, искренне, и продолжала радовать своим юным голосом его сердце. О нет, он не подделка, это именно её голос, высокий, звонкий, немного дрожащий от волнения на длинных нотах, прерывающийся, когда Вероника брала дыхание и с какой-то странной надеждой оглядывала зал.
