Текст книги "Неравный брак (СИ)"

Автор книги: Галлея Сандер-Лин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Неожиданно запиликал скайп: видеовызов от Паши. М-да, очень вовремя! Ника смотрела на ноутбук как на врага народа, но потом плюнула на отвратное настроение и на то, что была пока не готова общаться с Дроновым, и ответила на вызов. По сравнению с тем, что её ожидает совсем скоро, даже самый неприятный разговор погоды уже не сделает.

– Ник, наконец-то! Как ты? – родное лицо Паши было обеспокоенным. – Боялся, что сегодня снова сбросишь звонок.

– У меня всё хорошо, – пришлось соврать ей. – А у тебя как дела? Как Нидерланды?

Парень был в домашней одежде, за спиной виднелся фрагмент хорошо обустроенной комнаты. Видимо, это его служебная квартира.

– Тут всё чужое и все чужие, – вздохнул он. – Но главное, что тебя рядом нет. Мы с тобой столько лет провели вместе, что я отвык быть один. Но, как видишь, держусь.

И Вероника не стала говорить, что он легко найдёт себе случайную подругу, которая поможет ему скрасить вечер. Не теперь, когда знала его настоящие чувства. Но всё равно осторожно спросила:

– А может, тебе стоит завести серьёзные отношения?

– Знаешь, осточертело мне всё это, – Пашка взлохматил волосы. – Встретил тут пару симпатичных крошек, но, представь себе, вообще нет настроя. Может, я перегорел. Или просто устал и нужно время. Но с тех пор, как мы помолвились на том семейном ужине и я разрешил себе думать о тебе… в ЭТОМ ключе, к другим совсем не тянет, потому что они не ты. Чувствую себя так, будто мне дали в руки, скажем, апельсин, а потом отобрали, – он с силой сжал кулак. – И вот пока я не ощутил ладонью все его поры, то спокойно мог наслаждаться мандаринами. А теперь – нет, потому что апельсин они никогда не заменят. Понимаешь? Я, наверное, не совсем удачное сравнение привёл, но в голову сейчас ничто другое не пришло.

Ника понимала, и очень даже хорошо. Вот также все эти годы никто не мог заменить ей Пашу. Однако их теперешние ситуации кардинально отличались, потому что ей даже не хотелось «пробовать» кого-то ещё, зато Дронов слишком «напробовался».

– Ника, я через неделю приезжаю. Хотел тебя увидеть, и тут мне Ксю говорит, что ты укатила в столицу.

«Определённо, Ксюше нужно повесить на рот замок и выбросить ключ. А через неделю я, очень может статься, буду уже замужем», – подумала Вероника кисло.

– Укатила: повышение предложили, – призналась она. – А не говорила, чтобы не сглазить и чтобы тебя лишний раз не тревожить. Тебе же тоже нужно осваиваться и ни к чему отвлекаться ещё и на меня.

– То есть ты хотела, чтобы я, надеясь на встречу, приехал и фактически поцеловал закрытую дверь?! – обиделся он. – И родители молчали, партизаны.

Ника закатила глаза.

– Уверена, Ксюша с удовольствием скрасила бы твой досуг, – ответила язвительнее, чем собиралась.

– О чём ты? – нахмурился парень.

– А ты у неё при встрече спроси. Как вижу, вы уже начали переписываться и даже созваниваться.

И снова прозвучало резче, чем она хотела.

– Так, Ник, я не знаю чего-то важного? – спросил Дронов напрямик.

– Да, ты не знаешь чего-то очень и очень важного. Не представляю, какой будет твоя реакция, но, если что, не пришиби там мою мелкую, хорошо?

– Она снова тебя чем-то обидела?

– Не только меня, – не стала углубляться Вероника. – В общем, всё, прекращай допрос. Лучше её допроси при встрече, да с пристрастием. Ксю уже давно пора повзрослеть и научиться отвечать за свои поступки.

– Ладно, я выясню, в чём там дело, – кивнул Паша и немного наклонился к монитору: – Ник, слушай, я буду в стране около недели. Может, давай приеду к тебе? Проведаю, посидим где-нибудь…

«Вот только этого для счастья не хватало! Пока у руля Ковалевский, пускать Дронова в столицу ни в коем случае нельзя».

– Паш, пожалуйста, давай в этот раз не будем встречаться, – попросила она. – Я сейчас не готова, это слишком тяжело. Ты ведь ещё приедешь? Уверена, будет какая-нибудь командировка или ещё что. Вот тогда и увидимся.

Паша немного помолчал, буравя её взглядом.

– У тебя там точно всё в порядке? – спросил хмуро.

Ох, чувствует неладное, переживает. От этого на душе стало чуточку теплее.

– Лучше не придумаешь! Ты ведь меня знаешь, я трудяга. Вот только работы и правда очень много.

– А куда это ты в таком виде собралась? Суббота же, да и вечер уже.

«На домашнее интим-шоу!» – рвалось с языка, но она лишь отмахнулась:

– Никуда я не собралась. Наоборот, недавно из банка вернулась и сразу за компьютер села, даже не переоделась: документации выше крыши.

Они перекинулись ещё несколькими фразами и попрощались. Звонок оставил двоякое чувство. С одной стороны, Ника была рада повидать Пашу и услышать его голос (чисто по-дружески, разумеется), но с другой, ей теперь снова нужно настраиваться на вечернюю встречу.

Звонок в дверь раздался минута в минуту, будто вечерний гость уже давно топтался у входа и только того и ждал, чтобы нажать кнопку звонка. Открывая дверь, Ника старалась не смотреть на визитёра, буркнула приветствие и впустила в квартиру, а потом замерла в нерешительности.

– И долго будем стоять на пороге? – хмыкнул Славка и принялся разуваться.

Протиснувшись мимо застывшей соляным столбом хозяйки квартиры, он мельком оглядел комнату, видимо, прикидывая, откуда лучше наблюдать за разоблачением, вставил в музыкальный центр один из дисков (Ника, кстати, ещё не пользовалась этим крупногабаритным агрегатом), взял пульт и принялся переключать инструментальные мелодии. Остановившись на треке с явно выраженными восточными мотивами, Ковалевский поставил композицию на стоп и расположился в кресле.

За всё это время Вероника не проронила ни слова, молча наблюдая, как по-хозяйски он себя ведёт, будто имеет на это право. Сейчас в его поведении и движениях не было былой сдержанности и осторожности, он был похож на птицу, расправившую крылья, которая больше не боялась летать. Шлейф дорогого парфюма стал распространяться по комнате, подчёркивая, что присутствие Славки больше нельзя игнорировать. Раньше он никогда не благоухал так вызывающе и… волнительно, чего уж там.

Сегодня на нём была повседневная одежда: лёгкая светлая приталенная рубашка, полураспахнутая на груди, и джинсы. На загорелой шее виднелась цепочка с небольшим крестиком. На руке часы явно не из дешёвых. На голове фигурный беспорядок, но такие вот «беспорядки» чаще всего являются результатом не одного часа работы стилистов. Несмотря на кажущуюся простоту, он выглядел дорого, «как с картинки», и это было как-то… правильно, что ли. Словно Ковалевский наконец-то занял давно полагающееся ему место.

Слава восседал в кресле, закинув ногу на ногу, с видом победителя. Просторная комната от его присутствия казалась тесной и неуютной, хотелось трусливо сбежать. Но Вероника заставила себя пригвоздить ступни к полу.

– Готова начать? – гость сделал приглашающий жест и включил музыку.

Ника прикрыла глаза и на негнущихся ногах принялась двигаться в неком подобии танца, а дрожащими руками потянулась к пуговицам блузки. Сейчас в груди теснились совсем не те чувства, что тогда, во время восточного танца в Хуторках. Тело было деревянным, душили слёзы, ещё острее захотелось убежать, спрятаться. Так унизительно, так больно стоять сейчас перед ним. Она была ещё полностью одетой, но чувствовала себя голой. Хотя, наверное, заслужила всё это. Теперь Вероника имела возможность в полной мере ощутить весь спектр эмоций, которые, должно быть, в ту ночь на крыше гостиницы испытывал Слава.

Да, возмездие вполне справедливое. Ему, наверное, тоже было некомфортно раздеваться перед ней, да ещё и частично открывать свой секрет, но Ковалевский это сделал, выполнил уговор, даже слишком. И ведь знал, что она снимала. А уж как ему было неприятно увидеть это разоблачение на сайте компании.

«Надо сказать! Пусть это ничего не изменит и я никак не заглажу его публичное унижение, но он должен знать правду!»

Вероника открыла глаза, подошла к музыкальному центру и выключила музыку. Да, скрывать было бы глупо, а покрывать сестру – ещё глупее. И пусть это будет похоже на оправдания, но молчать и дальше нельзя.

– Что такое? – вопросил Славик. – Устала?

– Прости… Да, я сняла твой стриптиз на телефон, – заговорила она быстро, пока хватало решимости. – Сначала от злости, а потом просто была не в силах не снимать, настолько ты был великолепен. Можешь считать меня падкой на внешность, но да, в ту ночь моё к тебе отношение изменилось, как бы я ни пыталась этого отрицать. Хотя, скорее всего, дело было даже не в шикарном теле, а в том, как ты им владел, в движениях, повадках, в той свободе, которой я не чувствовала в тебе раньше. Ты раскрылся, стал настоящим. Наверное, именно это меня подкупило. Хоть внутри и остался всё тем же вредным Мухомором.

Слава не перебивал. Просто слушал и гипнотизировал взглядом.

Вероника стиснула ткань юбки и продолжила:

– Я не знала, что делать с этой записью. И смотреть не решалась, и удалить не находила сил. А Ксюша, моя сестра… Оказалось, что она влюблена в Пашу. Пока я была в ванной, Ксю взяла мой телефон, видимо, чтобы взглянуть на наши с Пашей фотографии, и наткнулась на это видео. Она посчитала его предательством и захотела открыть Паше глаза на то, какая я плохая, развратная и вообще изменщица, которая его не заслуживает, поэтому загрузила ролик на сайт. Можешь мне не верить, но всё было именно так. Я бы никогда не выложила эту запись, не поступила бы с тобой настолько подло и низко.

Выговорившись, Ника снова включила музыку и, прикрыв глаза и кусая губы, продолжила свой жалкий танец. Вот она расстегнула верхнюю пуговку, потом ещё одну, затем рука замерла в нерешительности, но, пересилив себя, Вероника потянулась к третьей, которая как раз наполовину откроет бюстгальтер.

Вдруг музыка смолкла. Ника распахнула глаза и посмотрела на Ковалевского, который изучал её тяжёлым взглядом.

– Достаточно. Когда ты танцуешь с таким лицом, это совсем не интересно, – он отбросил пульт и поднялся.

Она инстинктивно сдвинула края расстёгнутой блузки, вцепившись в ткань мёртвой хваткой.

– За машину ты мне ничего не должна, – Слава пошёл к двери, быстро обулся, однако замер на пороге: – Но суббота приближается… – и вышел.

Вероника еле доплелась до кресла, в котором только что сидел Славка, и с размаху рухнула на сидение. Неужели вот так просто поверил и простил? И нет никакого подвоха?

Глава 32

Славик вернулся в семейный особняк, где временно жил, пока заменял брата, расположился в кресле Стаса и цедил виски, глядя в электрический камин. Ни дать ни взять ленивый скучающий аристократ. Ха, если бы! Так праздно проводить время ему было не свойственно, но сегодня особый случай. Он чуть не перегнул палку, стремясь отплатить за обиду, и едва не сломал ту, кого ломать вовсе не хотел. Вернее, кого хотел вовсе не ломать, так будет правильнее.

Глянув на собственное отражение в бокале, Слава подумал, что внешнее сходство совсем не делает из него брата. Он всегда будет оставаться собой, и тот, кто не принимал его раньше, не примет и сейчас. Для большинства людей очень важна внешность, это факт, но даже два идентичных человека могут быть абсолютно разными внутри, сие тоже нужно принять. Одному никогда в полной мере не влезть в шкуру другого, не заставить свои мысли течь по-иному.

Да, их было двое. Так получилось. Богатый, могущественный и привлекательный Владимир Красовский женился на Дарье Вознесенской, столь же красивой девушке из влиятельной семьи. Идеальный брак, идеальные супруги, да только детей всё не было. Вердикт врача оказался приговором: юная супруга не сможет стать мамой. Хотя крохотный шанс на счастливый исход всё же был. Однако годы шли, но детский крик в доме так и не раздался.

Было решено найти где-нибудь подальше от столицы остро нуждающуюся в деньгах суррогатную мать, которая выносит ребёнка и будет держать рот на замке. Супруга в это время отправилась в один из загородных домов, где якобы и должно было произойти счастливое событие.

И Анна Ковалевская, вчерашняя студентка, которая никак не могла найти постоянную работу и перебивалась с одной подработки на другую, ухаживая за больной матерью, справилась со своей задачей «на ура». Вот только семья Красовских не ожидала, что на свет появятся близнецы. Пришлось выбирать. Дарья была не готова сразу к двоим детям, ей бы хоть с одним справиться.

Владимир посчитал, что именно первенец должен вобрать в себя все лучшие качества родителей, поэтому выбрал активного и пышущего здоровьем Станислава, да и Святослав при рождении был несколько слабее старшего брата и вёл себя тише, спокойнее, что говорило в тот момент не в его пользу.

Регистрировали малышей на разные имена. Старший получил отчество и фамилию отца, а младший – матери, став, как и она, Валентиновичем. Да и дату рождения (за отдельную плату, разумеется) Славику отодвинули на пять дней, с первого апреля на пятое, чтобы уж наверняка. Несколько месяцев, совместно проведённых у материнской груди, – и малышей разлучили. Но Славка помнил, помнил, что с самого начала был не один, нутром чуял брата, которого отобрали, так что скрывать было бесполезно.

Через некоторое время он познакомился с семьёй Красовских. Дарья Андреевна привязалась к приёмному сыну и очень его избаловала, видимо, отдавая Стасу всю свою нерастраченную материнскую любовь. Тогда отчего же Славика, готового идти на контакт, воспринимала в штыки, будто он был сыном любовницы, а Стасик – её плотью и кровью?! Они же, по сути, оба ей чужие, тогда откуда такой перекос?

Маленький Славка отказывался понимать, почему отец выбрал не его, а брата. Он старался быть лучшим, отчаянно надеясь, что отец заметит его успехи, оценит и заберёт их с мамой и бабушкой из скромной квартирки к себе в большой светлый дом, куда увёз Стаса. Слава делал всё, что ему говорил секретарь отца, иногда навещавший их от имени родителя, прятал истинную внешность, не высовывался, слушался маму и окончил первый класс с самыми высокими результатами в школе. Уж теперь-то папа приедет их навестить, он увидит, как Славик старается, и наверняка будет доволен!

Но годы шли, отец всё не приезжал, лишь иногда общался по видеосвязи, хотя Слава блистал на городских и областных олимпиадах, но при этом был невзрачной тенью в старомодной мешковатой одежде и отвратных очках с нулевыми линзами, да ещё и с «гнездом» на голове, в которой никто не признает сходства с блестящим наследником богатого бизнесмена. И чем больше были успехи у Славки, тем, кажется, сильнее проявлял недовольство отец, который, как оказалось, долго не хотел признавать, что ошибся и сделал неправильный выбор, взяв к себе старшего, а не младшего сына.

Да, красивый, ухоженный и одетый с иголочки Стасик был юным прожигателем жизни, перебивающимся с двоек на тройки. Учиться он не любил и не хотел, а когда пытался, то результаты всё равно были плачевными. Ну, отдохнула природа на одном брате, щедро отсыпав таланты другому. Что поделать?! Когда родитель понял, что толку из старшего сына всё равно не будет, а помощь в бизнесе нужна, он обратил взор на младшего, который как раз заканчивал одиннадцатый класс.

Зато мама Славика всегда поддерживала и любила, даже вот таким «страшненьким», и, как он прекрасно видел, всеми силами пыталась заменить обоих родителей. И плевать ему было на досужие разговоры, что она его нагуляла, и на косые взгляды тоже. За мать он готов быть настучать любому!

Жили средне, на зарплату матери и некое подобие неофициальных алиментов, присылаемых отцом (именно этими деньгами Слава оплачивал занятия единоборствами, которые держал в секрете ото всех, кроме мамы и бабушки). Сумму Красовский-старший присылал не очень большую (видимо, за этим вопросом строго следила его жена), но и на том спасибо, что не забыл о них, что не выбросил из жизни бесследно. А те деньги, что были уплачены за Стаса, мама истратила на лечение бабушки, продлившее той жизнь на целых пятнадцать лет.

Мама старательно делала вид, что всё в порядке, что такая жизнь её устраивает, и ни на что не претендовала. Но он-то знал, что она очень скучала по Стасу, и он тоже скучал. Чувствовал, будто у него часть сердца отодрали. Всё-таки нельзя разлучать близнецов, нельзя!

Потом Славкина мама умерла (бабушка ушла ещё раньше), совсем чуть-чуть не дожив до выпускного и не увидев аттестат любимого сына. Это был очень тяжёлый период в жизни Славы. Выпускные экзамены, личное горе, наплевательское отношение отца, даже не приехавшего на похороны и вместо себя вновь приславшего секретаря, который взял на себя все организационные вопросы.

Можно даже сказать, что Кирилл Алексеевич Тонский, который был не только секретарём, но и хорошим другом Красовского, в какой-то мере заменил Славику отца. По крайней мере, его он видел куда чаще, чем родителя. Хотя общение у них было очень сдержанным и достаточно формальным.

А после выпускного сбылась детская мечта Славки: отец забрал его к себе. Да только сейчас ему это было уже даром не нужно! Но выбор оказался невелик, ведь теперь не было мамы и он остался один. У отца имелась собственная семья, и Славу отвезли вовсе не в большой светлый дом, где жили папа, его жена и Стасик, а в отдельную квартиру (но и за это ему большая благодарность), где не было никого. Будучи ещё несовершеннолетним, Слава пока не мог найти официальную работу и полностью себя обеспечивать, а потому готовился к поступлению и помогал отцу в делах. Это и была его подработка в течение учёбы.

Он делала всё то, чего отец ждал от Стаса, но, к сожалению, так и не дождался. Для начала поступил в университет на бюджет (а льготных мест было всего два на группу, остальные – контракт). Затем окончил его с красным дипломом (Стас кое-как перекантовался на тройках и учился на контракте). Параллельно с учёбой он под привычной маскировкой пропадал в офисе компании, постигая азы бизнеса, делал презентации, составлял отчёты и бизнес-планы (в то время как Стас не вылезал из студенческих вечеринок и попоек). На третьем курсе Славу стали брать на выездные встречи, чтобы набирался опыта, а на четвёртом он уже и сам активно влился в работу, заключая самостоятельные сделки.

И всё ждал, наивный дурак, одобрения отца, что его всё же примут в семью. А потом понял, что нет, не примут. Он так и останется тенью избалованного брата, который и носа в компанию не казал, предпочитая тусовки с друзьями и светские рауты. Да и в отцовском особняке, куда несколько раз заезжал по работе, и мачеха, и братец видеть Ковалевского явно не желали.

Славу уже давно тяготило, что он должен прятаться, скрывать настоящую внешность, менять голос, добавляя хрипотцу, чтобы снизить сходство с голосом брата, дабы не случилось скандала и никто не догадался о давнем секрете уважаемой семьи Красовских. А с приходом в компанию Стаса, который как раз готовился занять пост гендиректора, маскироваться предстояло ещё активнее: отец постановил отрастить густую бороду, чтобы уж точно исключить сходство. О да, теперь его превращение в чучело будет полным!

Хотя бизнес-партнёрам было фиолетово, как он выглядел. Да, поначалу они встречали его по одёжке, но провожали уже по уму. Стоило ему открыть рот, как внешность отходила на второй план. В конце концов, не всем же быть писаными красавцами, да и среди бизнесменов немало толстых, лысых, немолодых и очкастых; внешняя мишура не так уж важна, когда есть зубы, когти и цепкая хватка.

Вероника была первой, кому он за долгие годы позволил заглянуть за черту и увидеть настоящего себя. Да, не полностью, но Слава впустил её в свой мир и не ожидал удара в спину. Удара, нанесённого не ею, но оттого не менее болезненного.

Честно говоря, он ещё тогда, во время стриптиза на крыше, видел, какое впечатление произвёл на Вероничку его танец, читал удивление и восхищение в её глазах. Это было действительно здорово. Однако сегодня, когда услышал слова восторга из её уст, ему стало намного приятнее. И плевать, что признание было вытащено буквально клещами, главное, она это сказала. Строптивая Ника сменила гнев на милость, пусть ненадолго, но позволила себе быть искренней с тем, кого, мягко говоря, недолюбливала.

Жалеет ли она об этом? О чём сейчас думает? Примет ли его предложение?

Славик прекрасно знал, какая суматоха поднимется в отцовском доме, если приведёт туда «безродную беднячку» и даже мысленно видел пренебрежительный взгляд мачехи, которым та наверняка окинет невестку. Но он приведёт! Пусть Вероника увидит другую жизнь, полную роскоши, пусть узрит, что деньги не есть синонимом семейного счастья, и пусть станет его союзницей, единственной и оттого самой ценной.

Слава долгие годы платил семье свою цену и отрабатывал собственное существование, пришла пора и отцу заплатить свою. Славик будет жить чужой жизнью столько, сколько потребуется, однако за порог спальни дражайшего родителя пускать не собирается: брак с Марго, фиктивный или настоящий, в его планы точно не входил, как бы отец ни настаивал. Пускай женит Стаса, когда тот очнётся, на ком хочет, а за Славку решать он не будет!

«Да, Вероничка, кто бы что ни говорил (особенно отец или «мать»), мы с тобой можем стать отличной командой! Только будь на моей стороне…» – Слава был полон оптимизма и, отставив бокал, зарылся в ноутбук, пока в голове ещё ясно, просматривая котировки валют и проверяя, как обстоят дела на фондовом рынке.

Глава 33

В понедельник Слава приехал на другой машине, к слову, не менее дорогой и роскошной. Вёл себя невозмутимо, будто между ними в субботу ничего особенного не произошло, да только вечером незаметно для остальных постучал пальцем по наручным часам, яснее ясного намекая, что времени на размышление всё меньше.

А спустя час, когда она, вернувшись домой, переоделась в шёлковый халатик и как раз собралась засесть за детальное изучение клиентской базы, раздался звонок в дверь. Ковалевский по-хозяйски ввалился в квартиру, держа в руках пакет, из которого шёл весьма аппетитный запах.

– Не ужинала ещё? Я тоже не ужинал, – не дав ответить, тут же заявил он и, сбросив обувь, потопал на кухню. М-да, наглость – наше всё. – Иди скорей сюда, а то всё остынет! – крикнул уже оттуда, после чего раздался шум воды в раковине: гость мыл руки.

Вероника, опешив от этого неожиданного вторжения, тоже отправилась на кухню, с подозрением глядя на визитёра. А тот невозмутимо раскрывал судочки с умопомрачительными вкусностями, от одного аромата которых хотелось забыть о приличиях и жадно наброситься на еду. У Ники предательски заурчало в животе, напоминая, что последний раз она ела в обед.

– С чего такая щедрость? – пересилив смущение, настороженно поинтересовалась она.

– Какая ещё щедрость? – быстро глянул Славка, параллельно раскладывая приборы, пластиковые вилки и ножи. – Просто ужин с подчинённой. У нас на вечер полно работы, а я не собираюсь слушать канонады твоего желудка. И своего тоже. Эти первые недели тебе придётся очень много узнавать и запоминать, а кто сможет лучше познакомить со всеми тонкостями, чем я?!

И то правда. Когда он не выпендривается, работать со Славкой одно удовольствие, а сейчас ей действительно нужна помощь знающего человека. Ника глянула на пластиковые приборы, покачала головой и достала из ящика металлические.

– Давай хоть по-людски, не на пикнике же.

– Я только «за»! – Славик схватился за вилку и сделал приглашающий жест.

Ужинали, словно генералы двух противоборствующих армий, временно заключившие перемирие. Ни один из них и словом не упомянул предстоящую субботу, хотя вопрос «времени Х» буквально витал в воздухе. Ковалевский откупорил обе бутылочки с соком и одну подал ей. Казалось бы, мелочь, а сделалось приятно.

Потом они почти два с половиной часа сидели за ноутбуком. Вероника подняла списки клиентов, а Слава комментировал информацию по каждому человеку или компании, давал советы и подсказывал, какие и с кем могут возникнуть проблемы и как этого избежать. Они успели обработать где-то десятую часть списка, но зато по этим конкретным клиентам Ника чувствовала себя уже асом.

– Чаю нальёшь? – попросил Славка, глянув на часы. – Что-то в горле пересохло…

– Угу, дайте водички, а то так есть хочется, что переночевать негде, – усмехнулась она, но отправилась заваривать чай. – Я тут вчера пирог с яблоками испекла, если хочешь…

– Конечно хочу! – Ковалевский был уже на кухне. – Мужчину нужно хорошо кормить, тогда он будет добрым и покладистым.

– Ага, и перестанет шантажировать несчастную женщину, – помимо воли вырвалось у Вероники.

– Очень может быть… – кивнул Славка, вонзая зубы в ломоть пирога.

Чаи гоняли не очень долго. Славик снова глянул на часы и с явным сожалением засобирался.

– Лучше не задерживаться, чтобы не вызвать ненужных подозрений, – пробормотал он себе под нос.

Однако на этом визите всё не закончилось, нет! Следующие три дня Ковалевский продолжал наведываться по вечерам с чем-нибудь вкусненьким и просиживал положенные два с половиной или даже три часа, после чего они пили чай и прощались. И снова ни полслова о браке или приближавшейся субботе, что начинало уже порядком нервировать.

Рабочая неделя проплыла как в тумане. Входя в курс дела, Вероника созванивалась и встречалась с клиентами, а Елена практически стала её правой рукой и неофициальным замом. Иван, один из мужчин-старожилов, был в коллективе неофициальным лидером, опытным и пробивным, но пока не перетягивал одеяло на себя, а работал на благо отдела. Возможно, хотел посмотреть, на что способна новая начальница.

Но работа работой, а своей жизни никто не отменял. Нике удалось выбраться ещё в три банка, но и там ответ был отрицательным. Неужели тут действительно не обошлось без Славки и он заблокировал ей пути отступления? Или просто банки не желают идти на ненужные риски?

Вероника стояла перед серьёзным выбором, а посоветоваться, как ни печально, было не с кем. Отцу и матери она говорила, что всё у неё хорошо, а обеспокоенный голос из-за того, что много работы, да и ответственность большая. Им уж точно нельзя знать подноготную потенциального брака. Если что, придётся притворяться счастливой и всем довольной. Но если так можно спасти папу или хотя бы продлить его дни…

В пятницу вечером Нику традиционно попросили задержаться, а потом по внутренней связи позвонил Ковалевский и пригласил в свой кабинет. Сотрудники уже разошлись, так что свидетелями её путешествия к шефу были только охранники, хотя тем, в сущности, не было дела, кто, к кому и когда ходит. Мало ли, какие рабочие вопросы нужно решить руководству компании.

Славик расслабленно развалился в кресле, прикрыв глаза и откинув голову на спинку. На столе высились горы папок с документами, которые он, видимо, как раз просматривал. Ну да, за ним же последнее слово, всё нужно одобрить, заверить печатью и подписать. Несмотря на их острые отношения, Ника прекрасно видела, как много и с какой самоотдачей Слава работает. Был бы у него характер не таким скверным, они двое могли бы подружиться или даже…

– Присаживайся, – Ковалевский моргнул, встряхнул головой и выпрямился в кресле, снова принимая деловой вид. – Обдумала ли ты моё предложение? Готова заключить тайный союз?

– А если нет? Что станешь делать? Выкинешь меня из компании и найдёшь на роль жены кого-то другого? – гораздо резче, чем собиралась, спросила Вероника, и села на самый краешек стула, проигнорировав удобное кресло для гостей.

По большому счёту, она не должна была разговаривать в таком тоне с тем, от кого сейчас зависит благополучие дорогого ей человека, но накопившееся напряжение и возмущение Славкиными методами взяли верх. За что сейчас можно и поплатиться.

– Буду уговаривать, пока не согласишься, – ответил он и расплылся в улыбке.

– Что, уже не шантажируешь, а пытаешься договориться? – буркнула Ника всё ещё настороженно.

– Не могу больше смотреть на твоё несчастное лицо, – театрально вздохнул Ковалевский. – Да и зол я тогда был на тебя и всю ту ситуацию с видео. Раз мы деловые люди, давай подойдём к этому вопросу с точки зрения взаимовыгодного сотрудничества и заключим соглашение, – теперь его тон стал серьёзнее.

– И всё же… Неужели нельзя обойтись без брака?

– Вероника, ты и правда не понимаешь? – Славик слегка подался вперёд. – Тебе уже известно, что я занимаю сейчас не своё место. Не я наследник огромного состояния и потому не могу распоряжаться отцовскими деньгами направо и налево, как делает Стас. Отвалить кругленькую (нет, очень кругленькую!) сумму на операцию совершенно постороннему для меня человеку в данной ситуации очень проблематично, а дела семейного благотворительного фонда курирует моя мачеха, – на этих словах по его лицу пробежала тень. – Но если страждущий, которому требуются срочные денежные вливания, окажется, скажем, моим обожаемым тестем, то даже отец вынужден будет смириться. Тем более через некоторое время я возмещу ему все затраты, в том числе и на ремонт машины: не хочу быть должен.

Ника села поудобнее и вгляделась в лицо мужчины:

– Слав, я всё ещё не могу понять… Зачем ты это делаешь?

– Считай, что просто не хочу жениться на той, кого выбрал отец. Только чужой женщины в собственной постели мне и не хватало! Посредством брака я хочу приобрести союзницу, а не противницу. А ещё я знаю, как больно терять близкого человека, и не хочу, чтобы ты испытала нечто подобное, – и по глазам было видно, что действительно знает. – Такое объяснение тебя устроит?

– У-устроит, – она и сама не поняла, отчего голос дрогнул. Но Славка был сейчас такой… В общем, почему-то захотелось его обнять и утешить. Ну вот что за глупости в голову лезут?!

– Тогда завтра в десять регистрация брака, а после подпишем брачный контракт, где будет указано, что ты не претендуешь ни на деньги, ни на имущество семьи Красовских, – минутная слабость прошла, и взгляд Ковалевского снова стал твёрдым. – Чем раньше поженимся, тем быстрее твоему отцу сделают операцию. Мы ведь женимся, я правильно понимаю?

– Да, мы женимся, – выдохнула Вероника, бросаясь в омут с головой. – Но… Надеюсь, ты не будешь распускать руки? – она попыталась прощупать, насколько фиктивным будет их брак.

– Поскольку нам нужно изобразить любящих супругов, то, разумеется, я очень даже буду распускать руки, – пожал плечами он. – И целовать тебя тоже буду. Но нам ведь это не впервой, справимся, правда? – и подмигнул. – А остальное… Там видно будет.

Ну что за циничная морда?!

– Тебе нужно, чтобы отец поверил в нашу любовь? – воскликнула Ника. – Хорошо, он поверит! – добавила зло.

Ух как захотелось вцепиться ногтями в ухмыляющуюся физиономию начальства!

– Справедливости ради хочу сказать, что проделывать всё вышеперечисленное я буду только с тобой, – продолжил Слава спокойно, словно не замечал её возмущения. – Поскольку Стас после свадьбы должен остепениться, то у наследника Красовских больше не будет ни любовниц, ни случайных подружек, лишь единственная и неповторимая любимая жёнушка. И, конечно же, от тебя требуется ответная верность. Но за это я спокоен: многолетняя влюблённость в Пашу показала, что твоей преданности могут позавидовать многие.