Текст книги "Печать на устах. Рыцарь (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 30 страниц)

Портал за спиной был холоден и пуст. Небольшой клочок ткани заблокировал его не хуже мощного взрыва, уничтожившего саму беседку. Теперь все сооружение придется разбирать по камешку и возводить заново, чтобы можно было снова воспользоваться этой точкой перехода. А это значит, что никто не узнает, что тут произошло. Во всяком случае, никто из Обители больше не сможет воспользоваться именно этим Порталом.

Вообще-то, нужно еще и позаботиться о теле. Но девушка смогла только раздеть труп бывшей соученицы, переодевшись в ее балахон. Простенькое огненное заклинание – одно из немногих, которые она смогла освоить за годы обучения – спалило ее собственную одежду. К сожалению, магических сил на то, чтобы воспламенить весь труп, не было даже с амулетами. Удалось лишь с помощью ожогов несколько обезобразить лицо, чтобы затруднить опознание. Время и лесные звери позаботятся об остальном. Ей же самое главное – продержаться как можно дольше, чтобы замести следы. Но она это сделает. Это не так уж трудно, как совершить убийство!

Взяв покрепче чужой посох, новая Видящая покинула беседку. «Я смогу! – сказала она себе. – У меня все получится!»

…Не получилось.

Ей поверили отец, тетка и брат. Ей поверили и подчинились слуги в отчем доме. Ей удалось даже справиться со старой Видящей, отправив ее в изгнание. Но та случайная встреча на дороге в первый день могла все испортить. Что он там говорил про Портал? Он там был. И все видел!

Или не видел? Или видел не все, и она по-прежнему в безопасности? Ох, как бы узнать поточнее?

Какого она сваляла гоблина! Надо было остаться и выяснить, что видел этот Преданный. Потом взять с него клятву – если он верен присяге, если он жаждет послужить семье Наместника не на словах, а на деле, пусть и не доверяет словам. Пусть молчанием докажет свою преданность. Но вместо того, чтобы как следует поговорить, девушка предпочла бежать. И теперь вернуться и поговорить с ним у нее нет сил! Да она видеть его не может.

В крепостной стене, вдалеке от ворот, скрытая густыми зарослями, виднелась маленькая низкая дверца. Размеры ее были такими, словно она предназначалась для светлых альфаров, которые, как известно, почти на локоть ниже эльфов. Оставив почетный эскорт позади, у самых ворот, бывшая Хозяйка в полном одиночестве преодолела последние махи. Тут, похоже, давным-давно никто не убирал сухостой, не прореживал молодую поросль, и идти было трудно. Тем более с двумя тяжелыми котомками, доверху наполненными личными вещами и магическими артефактами. Зря она всё-таки не взяла посох. С ним намного легче прокладывать путь – один взмах, и расчищена удобная тропа.

«Я больше не Хозяйка этого Острова, – напомнила себе волшебница. – И не могу рассчитывать на удобства и комфорт.»

Калитку сделали в давние времена – для того, чтобы удобнее было впускать и выпускать разведчиков или отправлять тайных гонцов. Не всегда ведь можно воспользоваться Порталом, ибо каждый Портал может перемещать путешественников только по одному-единственному адресу. Исключение – Порталы в Обители Ордена, но и то каждый из дюжины настроен только на Порталы одного из Островов. Если вы хотите попасть, скажем, на Нефритовый Остров, бессмысленно кидаться в первый попавшийся Портал – нужно выбрать именно тот, который связан со всеми Порталами нужного Острова и задать координаты одного из них.

В поместье-столице Порталов было три. Теперь их осталось два. Один открывался во дворце лорда-Наместника, другой – в часовне Покровителей. Один открывался в заброшенный замок в глубине Острова, другой – мог использоваться для связи с ближайшими Островами и приграничьем. А третий оказался заблокирован. Ни одним из них старая Хозяйка воспользоваться не могла, да и не хотела. Если она сейчас отправится в Обитель и расскажет о преступлении, самозванку, конечно, разоблачат. Сюда отправится несколько боевых магичек. Они сообщат лорда Ровилару о решении Совета наставниц изолировать его дочь и заточить в башню до конца её дней – за убийство Видящей и присвоение чужого звания. Лорд Ровилар будет вынужден подчиниться – в противном случае ему придется распрощаться с креслом Наместника и будет просто неприличной удачей, если при этом он сохранит жизнь и здоровье. Орден легко сместит неугодного правителя, заменив его на другого, удобного и выгодного. Но вот сама бывшая Хозяйка ничего от этого не выиграет. Ей тоже придется остаться в Обители – не пленницей, а почетной гостьей или, возможно, наставницей для молодежи. Но это совсем не то, на что она рассчитывала. Ей совершенно не хотелось покидать Сапфировый Остров. Значит, в Обители пока никто не должен ни о чём знать. Она попробует всё сделать сама.

Калитка тихо подалась под ее рукой. Ею уже давно не пользовались – замок отпирали всего три или четыре раза за века – но встроенная в механизм магия ещё действовала, и волшебница без труда выскользнула вон.

Сразу за стеной начинался лес, такой густой, что в трех шагах ничего нельзя было разглядеть за переплетением листвы и ветвей. Сейчас, весной, когда на деревьях и кустах вовсю раскрывались почки, видно было значительно дальше, и острый глаз мог заметить в стороне от тропы маленький вросший в землю домик.

Тропа к нему давно заросла, он казался ветхим, заброшенным и совсем не пригодным для жилья. Стены вросли в землю, крыша над входом просела, деревянные ставенки сгнили. Пятна мха и лишайников покрывали его сверху донизу. Но магия не давала ему рассыпаться окончательно, и он был намного крепче, чем казался. Старый дом Видящей, сохранившийся от тех времен, когда эльфы только начали возводить поместье-столицу. Именно здесь она когда-то жила до того дня, когда возвели часовню. Настала пора припасть к истокам.

С двумя тяжелыми котомками, цеплявшимися за всё подряд, пробираться через кусты было трудно, и женщина остановилась, тяжело переводя дух. В тот же миг чья-то рука вынырнула из-за плеча и заботливо приоткрыла перед нею двери.

Обернувшись, Видящая наткнулась на спокойный взгляд ярко-зелёных прищуренных глаз.

– Ты? Почему ты отправился за мной?

– Мне так захотелось, – улыбнулся Охтайр. – Нельзя?

– Я бы хотела тебе запретить, – вздохнула женщина, – но, думаю, ты всё равно не послушаешься.

– Правильно думаете. Я вам еще нужен. Как и вы – мне!

Зелёные глаза смотрели зло и весело. Со вздохом кивнув головой, Видящая проскользнула в заботливо приоткрытую дверь и скрылась внутри.

– Возвращайся к своим обязанностям, денщик, – послышался изнутри спокойный голос. – Я потом тебя позову…

– Как скажете, наставница!

Её еще никто так не называл. Удивлённая, волшебница выглянула наружу и встретила наглую улыбку на скуластом смуглом лице:

– Как ты меня назвал?

– Наставница, – улыбка стала ещё шире. – Вы ведь будете моей наставницей и станете учить магии?

– Тебя, – она пошире открыла дверь, но только для того, чтобы окинуть денщика пристальным взглядом с ног до головы. – Мужчину? Высокому искусству, доступному лишь женщинам?

– Меня, – кивнул он. – Мужчину.

– Но почему? Назови хотя бы одну причину!

– Вы её знаете, – зелёные глаза смеялись, но голос был злым. – Это месть!

– Хорошо, – помолчав, произнесла Видящая. – Сможешь приходить сюда раз в три дня на закате?

Он кивнул.

– Тогда жду через три дня… ученик!

Дверь закрылась. Улыбка Охтайра стала ещё шире.

Проводив, наконец, Видящую до ворот и вместе со всеми постояв там немного для приличия, Рави со всех ног устремился к себе. Наследнику необходимо было побыть одному, но, уже переступив порог комнаты, он увидел, что его ждет Дехтирель.

Она сидела в кресле у окна, и, едва Рави показался в дверях, вскочила и со всех ног бросилась навстречу:

– Ты должен мне помочь!

– Сестренка! – наследник Наместника подхватил девушку в объятия. – Ты что тут делаешь? Разве ты не знаешь…

– Знаю, – пылко ответила она. – Но я больше не могу!

Он торопливо оглянулся на двери – не видел ли кто! – и поспешил захлопнуть их. Девушка сразу успокоилась.

– Ты должен мне помочь, – заявила Дехтирель.

– Что случилось?

Молодая волшебница замялась. Сказать прямо? Но поверит ли ей брат? Ведь придется открыть всю тайну, этого ей не хотелось. Подлог – это одно. А вот убийство волшебницы – совсем другое.

– Есть кое-кто, кто мешает мне жить, – осторожно промолвила она.

– «Кое-кто»?

Девушка кивнула.

– Он тебя шантажирует?

– Нет, – Дехтирель нашла в себе силы рассмеяться. – Пока нет… Но он преследует меня! Не дает прохода. Ему наплевать на то, что я – Видящая и не должна отвечать на его чувства.

– А я его знаю?

Мягкий голос принадлежал Охтайру. Денщик неслышно переступил порог и прикрыл за собой дверь.

– Как его зовут? – поинтересовался Рави. – У него есть имя?

– Может быть, это я?

Дехтирель в упор посмотрела на нахального денщика и досадливо поджала губы, отворачиваясь.

Зеленые глаза рассмеялись, но выражение скуластого породистого лица оставалось суровым и даже скучным.

– Может быть, мне уйти?

Голос его чуть дрогнул, и Дехтирель внезапно ясно вспомнила тот поцелуй во мраке. И все то, что она ощутила при этом. Личный Преданный брата пугал молодую волшебницу – и привлекал, как привлекает все тайное и загадочное.

– От Охтайра у меня нет секретов, – быстро сказал Рави, сам того не подозревая, бросив камень на нужную чашу весов. – Ты знаешь его имя?

– Лаэмир, – порывшись в памяти, выдала она.

– Лаэмир из Дома Линнестара? Тот самый новичок, который вчера в схватке принес победу нашей сборной? – припомнил брат.

– Да. Он потом еще вручил мне этот венец… Я не могла его не принять – таков обычай! И мне пришлось надеть его вечером на пир, – на самом деле ей было очень приятно получить его, но опередить соперницу – это одно, а получить подарок от того, кто ей безразличен – совсем другое…– начать было трудно, но потом слова полились сами, сплошным потоком. – А этот Лаэмир возомнил уже, что, взяв венец, я взамен отдала ему сердце! И сегодня днем, когда мы…ну, провожали ту волшебницу… бывшую Хозяйку, он улучил минуту и подошел ко мне. Я шла последней – как-никак, она была моей предшественницей, я понимала, что ей тяжело видеть меня рядом в такой час и нарочно старалась держаться подальше… Я щадила чувства прежней Хозяйки, а он… он воспользовался этим и стал предлагать мне такое…

– Он вас целовал?

Охтайр навис над девушкой, глядя в глаза. «Кто еще, кроме меня, осмелился на это?» – стоял в зеленых зрачках немой вопрос.

– Да как бы он посмел! Если бы он только дотронулся до меня, я бы… Он был бы уже мертв!

– Значит, ему повезло. Только сумасшедший осмелится покуситься на Видящую!

«А я как раз из таких», – снова прозвучали недосказанные слова.

– А что ты от меня-то хочешь? – подал голос Рави, и Дехтирель вздрогнула, словно просыпаясь. Все это время она, оказывается, как зачарованная, таращилась на этого зеленоглазого наглеца!

– Я хочу, чтобы ты его убрал, куда подальше! Чтобы он не попадался мне на глаза!

– Но он же Преданный! Куда я его дену? Разжаловать? Но для этого нужна веская причина. Придумать её на пустом месте не получится – обязательно будет назначена проверка, – заволновался Рави. – Просто уволить? Но по уставу Преданные покидают когорту только в момент смерти. Или ты предлагаешь его убить?

Охтайр заинтересованно склонил голову набок. Этот убьет и не задумается, – подумала Дехтирель. Да и сама она… Но ведь никто ничего не знает! Или знает? Как бы это выяснить, не бросая тени подозрения? Тогда можно было бы решать наверняка. Попытка признания в любви – слишком ничтожный повод для того, чтобы отнять жизнь. Если убивать каждого, кто любит без взаимности, в живых останутся единицы!

– Убивать пока рано, – услышала девушка свой голос. – Просто убрать с глаз долой! Он же Преданный! Значит, должен послушаться любого твоего приказа! Сошли его куда-нибудь.

Рави задумался. Идей было не так уж много, но кое-что сделать он все же мог.

Приказ о переводе пришел Лаэмиру в обед. Праздники – праздниками, увольнительные – увольнительными, а трижды в день все Преданные были обязаны явиться в столовую – если только не получали приглашения на пир и не находились на гауптвахте. Ежедневная поверка как раз и проводилась перед тем, как всем сесть за столы.

Приказ принес Охтайр. Денщик командующего, не глядя ни на кого и не отвечая на редкие приветствия – больше от слуг-альфаров, чем от легионеров-эльфов – прошел между столами и спокойно положил перед юношей свернутый в трубочку пергамент:

– Прочесть и приступить к выполнению!

Его холодное лицо не выражало никаких чувств. Лаэмир развернул послание, потрогал другой свиток, выпавший из первого и скрепленный печатью – и его лицо окаменело точно также.

– Что там? – сидевший рядом Доннар заглянул через плечо. – Оп-па! И как это понимать?

– Приказ командующего, – холодно ответил Охтайр. – Приступить немедленно!

И, чеканя шаг, направился прочь. Столовая провожала его молчанием.

– Что там такое? – Мастер Оружия обедал вместе со всеми, занимая стол командира.

– Приказ о моем переводе, – Лаэмир встал, держа пергамент в руке. – В гарнизон у малых ворот.

– За что? – воскликнул Доннар. – Он же ничего плохого не сделал! Наоборот…

– На какой срок? Там указано?

– Нет, – юноша внимательно прочел несколько строчек. – Просто приступить к несению службы с сегодняшнего дня…

Столовая загудела. Каждый спешил высказаться. Строились самые невероятные предположения – от повышения по службе до закулисных придворных интриг. Дошло до того, что некоторые приписывали это обиде гостей с Изумрудного Острова – мол, что стоило хозяевам поддаться и позволить приезжим отпраздновать победу! Это, дескать, грозит ухудшением внешней политики и тот, кто всё испортил, должен понести наказание.

– Тихо! – Мастеру Оружия пришлось хлопнуть ладонью по столу, чтобы привлечь внимание. – Молчать! Это какая-то ошибка! В Уставе нет пункта о том, на каком основании Преданный может покинуть когорту, за исключением смерти! Лаэмира никто не отправлял в отставку. Он по-прежнему Преданный… и должен повиноваться приказу командира. Но я обещаю расследовать это дело.

– Мы этого так не оставим! – поддержали его Доннар и остальные легионеры, участвовавшие накануне в меле.

– Да, но сейчас он должен повиноваться приказу!

– Пойду собирать вещи, – Лаэмир отнес пергамент к столу Мастера Оружия и направился к выходу, – если позволите, мастер.

– Я провожу, – Доннар сорвался с места, легко перемахнув через скамью, на которой сидели легионеры.

Юноша улыбнулся ветерану. Откровенно говоря, ему было не по себе – этот стремительный перевод его взволновал, и дружеская поддержка пришлась как нельзя кстати.

– И ему нельзя остаться даже до окончания праздников?

– Нет, – Мастер Оружия внимательно перечел написанное. – Тут сказано: «Сразу при получении».

– Жаль, – Доннар тяжело опустил ладонь на плечо Лаэмира. – Ты пропустишь турнир, охоту, пиры и балы…

– Ничего, – пожал плечами юноша. – Это не последнее новогодие в моей жизни. И не последний турнир, я думаю!

Он замолчал, припоминая. На самом деле его волновало и впрямь не это. А то, что малые ворота находились в противоположной стороне от рощи с Порталом. И от часовни.

Дехтирель осторожно переступила порог часовни, неловко, под мышкой, держа свой посох. В другой руке девушка тащила свой баул с вещами. Он стал тяжелее с тех пор, как она покинула Обитель – к прихваченным оттуда запасным балахонам, нижнему белью, книгам и маленьким безделушкам добавились еще два платья, теплая накидка, домашние туфельки и маленький ларчик с украшениями. Конечно, не такими, как у Видящих – камни в ожерелье и сережках были простые – но все равно, расставаться с ними она не хотела.

В часовне было пусто и тихо. Почти двое суток миновало с того дня, как ее порог последний раз переступила старая Хозяйка. И за всё время сюда не заходило ни одно живое существо. Не служили молебнов, не зажигали свечей на алтаре Покровителей, не украшали стены венками первоцветов. Девушка остановилась, озираясь по сторонам, как в первый раз. «Теперь это – мой дом! – напомнила она себе. – Я этого хотела – и это произошло!»

Пройдя мимо колонн и рядов скамей, она обошла алтарь Покровителей и тихо толкнула одну из двух боковых дверей. Эта вела в хранилище, и Дехтирель тихо ахнула, роняя мешок и отставив посох в сторонку.

В центре тесной комнатки стоял большой массивный стол, весь заваленный книгами, какими-то мешочками, цветными лентами, свитками, заставленный ларчиками и сосудами разной формы – от стеклянных крошечных флакончиков до глиняных кувшинов. Вдоль стен от пола до потолка высились полки, где было то же самое. Два стула с высокими спинками занимали часть свободного пространства – один стоял у самого входа, а второй – у дальней стены. Освещалось все это с помощью матового шара, висевшего над столом на позолоченной цепи. В углу обнаружился табурет, на который так удобно вставать, чтобы дотянуться до верхних полок.

Дехтирель тихо опустилась на ближайший стул, переводя дыхание. Было заметно, что в комнате царил беспорядок – опрокинутые сосуды, опустевшие ларцы, рассыпанный по полу мелкий порошок, как попало брошенные книги. Видимо, старая Хозяйка собиралась в страшной спешке, хватая все подряд. И оставила сопернице полный разгром.

Девушка тихо рассмеялась. Да, эта победа далась ей дорогой ценой. Да, впереди много работы, чтобы разобраться тут. Но зато впереди ее ждёт исполнение всех желаний. Она – Хозяйка целого Острова. И Орден ничего не сможет ей сделать. Пусть только попробует.

Дотянувшись до мешка, она порылась в нём и извлекла один из своих носков. Внутри болталось что-то тяжелое, округлое на ощупь. Задержав дыхание, Дехтирель вытряхнула на ладонь небольшой лиловый шарик сделанный, казалось, из матового стекла. Он был совершенно непрозрачный, но было заметно, что внутри него мелькают какие-то искорки. Молодая волшебница покатала шарик на ладони, любуясь игрой теней в его недрах. Внутри что-то было. Но какая магия заключила в стекло ту причудливо изогнутую тень? Спросить было не у кого…

То есть, почти не у кого. На всём белом свете существовала лишь одна волшебница, к которой можно обратиться с вопросом, но беда в том, что она не захочет разговаривать. Мать-настоятельница, глава Ордена Видящих и Совета наставниц, будет очень недовольна, когда узнает, что отчисленная за неуспеваемость послушница осмелилась украсть кое-что из её сокровищницы.

Если разобраться, она сама виновата! Дехтирель пришла только за тем, чтобы еще раз попросить мать-настоятельницу пересмотреть результаты последнего экзамена. Она вовсе не хотела ничего плохого! Отвергнутая просительница и не помышляла о том, чтобы совать нос в чужие дела. Это сама волшебница забыла закрыть потайной ход.

Это был единственный раз, когда отвергнутая послушница осмелилась переступить порог рабочего кабинета главы Ордена. Она прокралась внутрь в надежде на встречу и разговор наедине, но хозяйки кабинета не оказалось на месте. Дехтирель застыла на пороге погруженного в полутьму помещения, и уже совсем решила было повернуть назад, когда взгляд зацепился за черный провал в стене.

Это была небольшая узкая щель, в которую можно было протиснуться только боком, и девушка, повинуясь безотчетному порыву, подобралась поближе. Внутри царил полный мрак, но едва она протянула руку, как встроенные чары среагировали на движение, и потайная комната озарилась мягким светом. Точно также работали светильники в комнатах послушниц – чем активнее вели себя девушки, тем ярче был свет. А, поскольку даже во сне можно пошевелить рукой или ногой или перевернуться на другой бок, в комнатах полной темноты почти не бывало.

Здесь мягкий свет озарил овальную комнату, где в стенах было великое множество неглубоких ниш. В каждой находился ларчик или шкатулка. Одни были приоткрыты и доверху заполнены драгоценными камнями, ограненными особым образом – то были накопители магической энергии, сила и мощь Ордена Видящих. Другие оказались плотно закрыты, и любопытная Дехтирель тут же наугад сунула нос в некоторые из них.

Ужас и восторг одновременно бушевали в ее душе. Ужас от того, что она проникла в личный кабинет главы Ордена, а восторг от открывшейся ей тайны. Сколько здесь было энергии! И четверти могло хватить для того, чтобы разрушить всю Обитель до основания, а потом воздвигнуть новую.

Рассудок говорил, что надо бежать, пока не поздно, но чувства твердили о другом. Она не может уйти отсюда просто так! Раз явилась в сокровищницу, из нее надо что-то унести. Но что? Обычно уносят самое ценное, то, что стоит остальных сокровищ.

Шкатулка в одной из ниш была побольше остальных и выточена из малахита, в то время как остальные оказались деревянными. Девушка без колебаний приоткрыла ее.

Странно, но она подалась легко – видимо, у Матери-настоятельницы до сих пор не было причин опасаться взломщиц. Внутри лежал этот странный лиловый шар из матового стекла. И больше ничего.

Сердце девушки забилось часто-часто. Она слышала, что самые мощные артефакты, как правило, хранят отдельно от остальных. То, что шар был в шкатулке единственным, доказывало его уникальность. А кажущаяся открытость – не под семью замками, а почти на видном месте – только усиливала это впечатление. Дерево лучше прятать в лесу, человека – в толпе, а мощное оружие – среди россыпей накопителей магической энергии.

Ей повезло – за оставшиеся дни никто не хватился пропажи. Взволнованная, каждый миг ждущая разоблачения, Дехтирель, тем не менее, убралась из Обители и теперь её не достать. Придет время, она разберется в этом странном предмете, а пока… пока пусть полежит вот здесь! А если к ней кто-то попробует сунуться, она пригрозит, что уничтожит странный предмет – и тогда посмотрим, кто кого!

И девушка, привстав на цыпочки, сунула лиловый стеклянный шар в одну из шкатулок на верхней полке. Здесь такой беспорядок, что никто ничего не станет искать.

Спектакль еще не успел закончиться – злодей Эрдмарс, которого играл загримированный Крунху, все еще держал в плену прекрасную Каинель, и благородный герой должен был во что бы то ни стало успеть принести Цвет Зари до захода солнца, иначе не спадут черные чары, родные девушки не оживут, и она вынуждена будет стать женой злого колдуна.

На сцене высился наскоро сколоченный помост, задрапированный черной тканью. Прекрасная Каинель стояла там, заламывая руки и со слезами умоляла солнце еще минутку-другую задержаться на небе:

– О солнце, светлое, могучее! Не торопись, не уходи! Беда грозит мне неминучая! На мои слезы погляди! Мой рыцарь Цвет Зари прекрасный спешит в чертоги принести. О, помоги же, солнце ясное, достичь ему конца пути!

А внизу прыгал и кувыркался перепачканный в золе, нарочито грязный злодей Эрдмарс, выкрикивая свое заклинание:

Солнце – прочь!

Цвет Зари погас!

Скоро ночь

Скроет все от глаз!

За кулисами Тиар, игравший благородного рыцаря, торопливо поправлял прическу. Метатель ножей Янсор, у которого в этой пьесе была совсем маленькая роль, и она уже завершилась, сидел рядом на скамеечке, по привычке вертя в пальцах нож.

– Для кого стараешься? – поинтересовался он.

– Для зрителя! – ответил юноша, тряхнув красиво уложенными волосами. Он был уже облачен в скроенный из пергамента доспех.

– Вернее, для одной зрительницы?

– А если и так? Что с того? – леди Миритирель посещала все спектакли труппы и еще дважды приглашала артистов выступить у нее во время званых обедов. За все время, что артисты провели в поместье-столице, не проходило и дня, чтобы благородная дама не посылала своему любовнику какого-нибудь подарка или приглашения в гости.

– Мне все равно.

– Вот и не завидуй!

– Ох, Тиар, допрыгаешься ты, помяни мое слово! – от двери откликнулся мастер Боар, подсматривающий в щелочку за тем, что происходило на сцене. – Скоро твой выход! Они уже заканчивают!

– Знаю. Как там Даррен? Готов?

Фокусник должен был обеспечивать спектакль спецэффектами и старался вовсю.

Ответить мастер Боар не успел – послышались шаги, в дверь постучали.

– Кто?

Янсор встал, невольно стиснув кулаки. Порог переступил светлый альфар в ливрее слуги.

– У меня послание для героя Элиаса, – сказал он.

Тиар, чьего персонажа так звали, шагнул вперед:

– Это я.

– Вот, – альфар достал из-за пазухи свернутый в трубочку пергамент, – это вам. Госпожа велела передать!

Пергамент был перевязан яркой шелковой ленточкой, сквозь которую было продето крупное кольцо с бриллиантом. Не только у Тиара загорелись глаза при виде этой вещицы. Такой камень сам по себе стоил немало, а если еще прибавить стоимость оправы…

– Передай госпоже, что послание доставлено по назначению, – юноша пылко поцеловал изящный бантик, которым завязывалась ленточка.

Слуга ушел как раз вовремя – на сцене пара артистов уже заканчивала свои монологи. Тиар спрятал письмо за ворот рубашки и вприпрыжку поспешил вон из комнатки.

Помост был ярко освещен смоляными факелами, так что кресла для зрителей оказывались в полутьме. Несмотря на то, что был пока еще день, высокие окна были наполовину закрыты ставнями так, что казалось, будто уже наступил вечер. Среди собравшихся яблоку негде было упасть – благородные леди сидели в первых двух рядах в креслах, лорды стояли у них за спиной, а незамужние девушки и придворные дамы, которых тоже пригласили, устроились на подушках у ног знатных дам. Пажи и рыцари рангом пониже лордов теснились вдоль стен. Некоторые даже вскарабкались на подоконники, чтобы лучше видеть.

Рассматривать лица зрителей было некогда, тем более, что он отнюдь не первый раз за спектакль поднимался на сцену, но Тиар все равно потратил несколько секунд, чтобы, сделав шаг к самой рампе, отвесить изящный поклон. Цветом Зари выступал меч – бутафорский, из тщательно обструганной деревяшки, чей клинок был выкрашен в розовый с золотистыми узорами цвет и волнообразно извивался. Рукоять была увита цветами так, что, если его перевернуть яблоком вверх, получался небольшой букетик.

Тиар именно так и сделал, нежно поцеловав искусственные цветы и бросив томный взгляд в зрительный зал. Он успел заметить одну из зрительниц, и свой горячий взор адресовал именно ей. На лорда, стоявшего за спиной благородной дамы, обращать внимание было некогда.

– Я здесь! Скажи же, что меня ждала! Что очи проглядела у окна! Разлука мимолетная прошла. В моей душе отныне ты одна!

Соэль, игравшая прекрасную Каинель, тут же развернулась к нему навстречу, протягивая руки, но ее партнер не спешил поворачиваться к зрительному залу спиной.

– Я дождалась, возлюбленный герой! Смотри – лучи последние горят! Темницы двери поскорей открой! Спаси меня – и буду я твоя! – прозвучал нежный голосок актрисы.

– В моей душе горит огонь любви. Я страстью бесконечно увлечен. Принес сюда с собою Цвет Зари – все зло тотчас же уничтожит он! – воскликнул молодой актер. И здесь ему пришлось-таки отвернуться от зрителей потому, что Крунху-Эрдмарс ринулся ему навстречу, поднимая над головой нечто, долженствующее изображать его собственное оружие.

Яростная битва, состоявшая из кувырков, прыжков и обменов ударами, разразилась под причитания девушки, которая громко считала лучи солнца, гаснущие один за другим. На самом деле это потухали огни факелов, которые успевал гасить фокусник Даррен. Если злодей одолеет благородного героя до того, как погаснет последний, мир погрузится в вечную тьму. Но, когда остался гореть всего один факел, Тиар-Элиас повалил Крунху-Эрдмарса на помост и, наклонившись, ударил его мечом по шее. После чего пинком откатил «труп» и при свете вспыхнувших заново факелов поднял за волосы «отрубленную голову».

За кулисами мастер Неар и Раэна в четыре руки ударили по струнам лютни и арфы, заиграв торжественную мелодию. Убравшийся со сцены Крунху изнутри налег плечом на декорации и «чертоги Зла» стали рушиться. Из-под обломков выбрались родные прекрасной Каинель – ее отец и мать, король и королева захваченной злодеем Эрдмарсом страны. Они тепло приветствовали спасшего их жизни благородного героя, после чего король вручил освободителю руку своей дочери.

Зрители аплодировали от души. Девушки бросали к рампе цветы и шелковые ленты – по негласной традиции, все это составляло часть оплаты актерам за представление. Соэль ловко поймала одну из лент – золотистую, прозрачную, как слюда. Тиар, державший ее за руку, помахал зрителям и нарочно вывернул ладонь так, чтобы был заметен перстень с бриллиантом – леди Миритирель, пославшая ему столь дорогой подарок, должна знать, что он получил ее письмо.

Встреча была назначена в парке на берегу небольшого прудика. Среди деревьев высились два ряда изящных колонн, соединенных перекрытиями наверху так, что получался крытый коридорчик. Плющ обвивал колонны, пространство между ними занимали декоративные кусты, на которых распускались первые золотистые цветочки и молодая листва. Зелень еще не заполонила все вокруг, и внимательный глаз мог обнаружить постороннего эльфа, прогуливавшегося туда-сюда.

Тиар волновался. Леди Миритирель впервые пригласила его на свидание не под покровом ночи – и всего второй раз за минувшее время он оказался возле той же беседки, с которой все и началось. Она не послала слугу, чтобы тот проводил актера в одну из маленьких комнаток в замке, где не горело ни свечи, и лишь звезды за окошком были свидетелями коротких торопливых встреч. Собственно, сегодня впервые возлюбленная увидит своего любовника без слоя грима на лице, без полумаски и при свете дня. Юноша не боялся предстать перед леди в своем настоящим облике – он был слишком красив для этого, – но все равно волновался.

Их предыдущие свидания больше походили на игру – леди Миритирель была неистощима на выдумки. Она то представлялась дриадой, которую герой должен был улестить сладкими речами. То являлась в образе заколдованной принцессы, которую надо было спасти от чар. То перед любовником оказывалась могущественная волшебница, жаждущая славы и поклонения, то робкая пленница, томящаяся взаперти под охраной чудовища. За все две недели леди Миритирель ни разу не повторилась, и Тиару порой приходилось из кожи вон лезть, чтобы соответствовать её капризам. Впрочем, юноша не жаловался – он так привык играть на сцене, что всякий раз с удовольствием поддерживал возлюбленную. Но какую роль ему доведется сыграть на этот раз?

Вечерело. Где-то слышалась музыка. Праздник новогодия подошел к концу. Вчера еще был прощальный пир. Сегодня утром уже поместье-столица простилась с первыми гостями – на свой Остров возвращались лорд и леди Изумрудные. Гости с Нефритового Острова должны были покинуть его послезавтра – хотя, говорят, наследник Наместника, лорд Эльтанар, уже ускакал с немногими приближенными. Сегодня еще веселились. Но уже завтра начнутся будни.