Текст книги "Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Но вы же…

– Это ничего не значит! – напрягся я. – Мало ли, что там тебе пра Михарь наговорил! Это он у нас злобный инквизитор, а я – всего-навсего некромант, с которого он глаз не спускает. Так что не надо лишних почестей!

Томила отстранилась. На хорошеньком личике ее проступило растерянное выражение:

– Но это совсем не то… Вы меня что, не помните?

– Милая, – я пошевелил забинтованной рукой. Левая пострадала больше – ею я прикрывал горло – так что рабочей оставалась лишь правая. – Ты – красавица, каких мало. Тебя не скоро забудешь. Но, видишь ли, дело в том, что я в городе недавно. Я еще просто не успел осмотреться и…Да, мне твое лицо кажется знакомым. Наверное, мы где-то виделись раньше?

– У кладбищенской ограды. Вчера.

– А!

Вытаращил глаза на девушку. Признаться, в то время мне было не до того, чтобы ее рассматривать – ну, девица и девица, спасал я ее машинально, просто потому, что она попалась на пути. В ворота пропихнул больше для того, чтобы не мешалась и под ногами не путалась. И выкинул ее из головы, как досадную мелочь. А вот поди же ты!

– А, – нашелся с трудом, – я просто вчера не предполагал, что ты – такая. Ты так изменилась… похорошела!

– Правда? – она мило покраснела. – Я для вас старалась, господарь! И хочу вам отплатить за то, что вы для меня сделали.

С этими словами она поднялась и начали прибирать в комнате – поправила подушку, подоткнула одеяло, приоткрыла окошко, чтобы больному было лучше дышать, подобрала и красиво расставила на полочках и столе все, что там валялось кое-как. Наблюдать за Томилой было приятно. Какое-никакое, а развлечение.

Впрочем, это было единственным приятным обстоятельством в моей болезни. Ибо удача, похоже, оставила меня в покое.

Как уже было сказано, пострадал я не сильно – несколько царапин и покусов. Ниже пояса, там, где мертвяки пытались кусать за ноги, пострадавшего героя обрабатывал сам пра Михарь, всякий раз демонстративно ворча, что он не сиделка и не лекарь, чтобы этим заниматься. А вот плечи, спину и руки он доверил Томиле.

Девушка очень старалась. Она так мило смущалась и краснела, так морщила носик и от усердия высовывала кончик языка, что наблюдать за нею было одно удовольствие. Другое дело, что ее лечение не приносило результатов. Довольно скоро укусы на ногах, ягодицах и левой руке зажили, а вот спина и плечи оставляли желать лучшего. То ли происходило это от того, что я почти все время лежал и мазь, которую составил местный лекарь, вся вытиралась о постель, то ли там просто раны были глубже. Но миновала седмица, а я продолжал болеть. Более того – у меня, кажется, начало ухудшаться самочувствие.

Первые дни пра Михарь меня не тревожил – он отправил в столицу подробный отчет о последних событиях, где в красках расписал, что произошло, и какую роль во всем этом сыграл лично я. Свои рекомендации относительно моего будущего он держал при себе. И, пока не пришел ответ, мы вынуждены были оставаться в Хочеве, под присмотром местного лекаря и Томилы.

Девушка дневала и ночевала у нас. В тот день на улицу ее вынесла тревога за отца, который ушел сражаться с мертвяками. Она просто хотела выяснить, очистили ли ее переулок от этих тварей – и попалась им на глаза. Томила вообще была отчаянной – известие о том, что пра Михарь инквизитор, ее не испугало. Девушка была уверена, что мне за спасение города положена награда, и было бы прекрасно, чтобы я остался тут навсегда.

– Здесь у нас тихо, уютно, – ворковала она, что-то вечно протирая, поправляя и отчищая. – Вам понравится. Люди тут хорошие. И места тут красивые. Лес, речка…

Лично я не имел ничего против того, чтобы тут задержаться. Не то, чтобы нравилось болеть, просто возвращаться в монастырь не имелось желания. В конце концов, кто я? Провинциальный некромант и хочу им остаться.

А вот пра Михарь день ото дня становился все мрачнее. Как-то раз, улучив минутку, когда Томилы не было – она ушла за водой – иквизитор велел мне задрать рубашку и показать ему плечи. Я повиновался с неохотой – сегодня утром меня слегка знобило, и даже немного кружилась голова, словно я сильно простыл.

– Странно, – пробормотал он, касаясь струпьев кончиками пальцев. – Очень странно.

– Что не так? Крылья, что ли, растут?

– Хуже. Тут язвы. И они, кажется, начали гноиться.

– Что это значит?

– Вот так больно? – он надавил пальцем.

– Ого! – я дернулся. – А полегче нельзя?

– Нельзя. Терпите.

Он надавил еще раз. Я стиснул зубы. Ну, до пыток «кошками», когда со спины железными крючьями сдирают кожу, еще далеко, но все равно неприятно. Потом по спине что-то потекло. Кровь?

– Тряпку подайте!

Еле шевельнув плечом, ухватил со стола полотенце. Промокнув им спину, инквизитор небрежно бросил его обратно. Оно было в желтовато-бурых потеках. Гной? То-то мне в последнее время было больно лежать на спине и тянуло перевернуться на бок! И ясно, откуда этот жар. Неужели, заражение крови?

– Вы совершенно здоровы, брат Груви, – ответил на невысказанный вопрос пра Михарь. – Только вот эти язвы на спине не желают зарастать. У меня есть этому объяснение, но, боюсь, оно никому не понравится.

– В чем дело?

Он не ответил. Резко выпрямился, обернулся на дверь.

В сенях слышались шаги – вернулась Томила. Девушка переступила порог, неся ведро воды, и очень удивилась, когда пра Михарь шагнул ей навстречу и ловко перехватил ношу:

– Вот спасибо! Я как раз хотел тебя посылать. Неси чистую тряпицу, милая!

– А, – она окинула взглядом комнату, засмотрелась на мою голую спину, – а зачем?

– Затем, что теперь я буду лечить нашего больного.

– Но вы же не лекарь! – нахмурилась она.

– Конечно. Лекарь его лечил этими своими мазями и настойками, а я по-простому – чистой ключевой водой, постом и молитвами. Давай-давай, помогать будешь!

Отлив немного воды, он вернулся ко мне, взял поданную Томилой тряпку и стал мыть мою спину.

– Что вы делаете? – воскликнул я, когда он случайно или нарочно надавил со всей силой, едва не сдирая кожу.

– Удаляю всю гадость, что тут скопилась. У вас, брат Груви, явная аллергия на тот состав, которым пользовал вас местный лекарь. Следует, пожалуй, взять немного мази на анализ и заодно написать еще один отчет – чем же таким тут лечат, если больному становится только хуже?

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что у вас тут уже до нагноения дошло. Не чувствуете разве?

Чувствовал, и еще как. Плечи и спина на лопатках словно огнем горели уже третий день. Ни повернуться, ни нормально шевельнуться. Я терпел, сколько мог, ожидая, что вот-вот наступит исцеление. Старался не обращать внимания на слабость и запашок… Ой-ёй! Что же будет?

– Не дергайтесь, Груви. Вы нужны нам живым и здоровым, – бормотал пра Михарь, вычищая раны. – Правда, шрамы могут остаться, но кого это интересует в таком месте? Вы же к женщинам спиной поворачиваться не собираетесь?

– Я вообще ни к кому не хотел бы поворачиваться спиной, если уж на то пошло, – счел нужным уточнить.

– Правильная жизненная установка! Спиной надо поворачиваться только к тому, в ком уверен полностью и до конца. А женщинам – и большинству мужчин! – верить нельзя. Мне – можно. Даже маленькие дети иногда способны на такое… хм… Сойдет на первый раз, – он критически осмотрел результаты своих трудов и кивнул Томиле: – Вот что, милая, вымой тут все и сбегай, надергай крапивы и подмаренника. Знаешь, что это такое? Ну, еще зверобой тоже прихвати, если по пути отыщешь. Зверобой рви с корнями, а от остального – только стебли с листьями. Поняла?

Девушка бросила в мою сторону жалобный взгляд, но перечить не смогла, а молча взялась за тряпку.

– И выкинь остатки мази на помойку, – отдал инквизитор распоряжение. – А вы, брат Груви, рубашку не надевайте пока. Пусть раны немного подсохнут. Я же пока сварю вам кое-что… если рецептик еще не забыл!

Лечение пра Михаря принесло неожиданные плоды. Он ничего не делал, только периодически промывал раны, время от времени накладывая на них паутину, и поил меня какими-то отварами собственного приготовления. Томилу совсем загонял, отправляя ее то искать марьин корень, то петрушку, то копытень, то куриную слепоту. Мои собственные познания в лекарственных травах были ограничены – знал только те, которые опасны для нежити и нечисти – но даже их хватало, чтобы понять: инквизитор явно намеревался испытать на мне всю здешнюю флору. Меня не поили, кажется, только отваром из еловых шишек.

Но раны подживали. На второй день меня даже перестало кидать в жар, а ломота в плечах стала проходить. Теперь уже можно было пытаться полулежать на спине, если под нее подложить что-нибудь мягкое. Еще денек-другой – и смогу лечь на спину и не стану стискивать зубы от боли, пытаясь перевернуться с боку на бок.

На восьмой день мне удалось встать, одеться без посторонней помощи и выбраться на крыльцо.

Начиналось лето. На заброшенном огороде буйным цветом расцветало разнотравье. Лишь кое-где торчали листики одичавшей петрушки, укропа-самосева и земляники. Не то, что в ближайшем огороде. Листва на деревьях распускалась, и сквозь их кроны рассмотреть кладбище было уже трудно.

Пра Михарь обнаружился у покосившегося забора, пытаясь как-то починить его.

– Уже встали, брат Груви? – обернулся он через плечо. – Похвальное рвение. И своевременное, что характерно.

– В самом деле? Вы уже перепробовали на мне все растений округи и боитесь, что начнете повторяться? Хочу вам сообщить, что вы еще не толкли опилки, не использовали жженую кору и упустили из виду грибы. Правда, они не появятся еще месяц. Но ведь остались неисследованными водоросли и всякие камыши-тростники…

– Вот как? – пра оставил работу. – Вам так понравилось болеть, брат Груви?

– Не то слово! Лежишь себе, ничего не делаешь, только со скуки помираешь и ждешь, когда на тебя обратят внимание.

– Вот как, – повторил пра Михарь. – Скука, значит… Ну, этому помочь еще проще, чем кажется. Я вчера поручил письмо от отца-настоятеля. Авторитетно заявляю – скуки больше не будет. Это я вам, как ваш начальник, обещаю…

Что-то в его голосе заставило насторожиться.

– Ну, я же фигурально выражаясь…

– А я вот – нет! Сообщение недвусмысленное. Поскольку следствие по делу о смерти некромантки Дорис Крама зашло в тупик, нам предписано возвращаться в столицу. Составить окончательный отчет, сопоставить найденные факты с теми, что можно отыскать по другим случаям и выявить некую закономерность, по которой некто – или нечто – уничтожает некромантов. И в соответствие с полученными результатами начать действовать. Так что собирайте вещички. Едва я решу, что вы достаточно окрепли, чтобы держаться в седле, как мы сразу возвращаемся. Думаю, день-два у нас еще есть.

День-два! Так мало! Потом еще дня два-три в дороге – и привет, столица! Здравствуй, монастырь Инквизиции, давно не виделись. Небось, соскучился? А я вот нет. Тут такая интересная жизнь шла! Тебе такие события и не снились.

Я окинул взглядом заброшенный двор, запущенный, одичавший, огород, покосившийся штакетник, огороды соседей, клети, конюшню, дом…

– А тут как же?

– А вот так. В Гильдию некромантов был отправлен запрос, после чего они решили послать сюда еще одного некроманта. На замену, так сказать. Кандидат уже выехал, так что, думаю, мы столкнемся с ним на выезде из города.

Глава 11

Отъезд был назначен на третий день поутру. Накануне пра туго-натуго перевязал мне плечи, чтобы я поменьше двигался и дал им шанс зарубцеваться. Вещи были собраны, кони оседланы, мы последний раз окинули взглядом жилище.

Томиле мы сказать «забыли». Сам пра строго-настрого запретил мне говорить что-либо девушке, обещав, что все сделает сам – мол, ему проще найти нужные слова. Я послушался. В конце концов, объясняться с девушками вообще не входило в мои планы.

Собрались мы в самый последний момент – вечером, когда Томила ушла домой, наскоро покидали в вещмешки свои пожитки и отнесли их на конюшню. И вот сейчас пра ушел седлать лошадей, а я остался сидеть на крыльце, вдыхая теплый, напоенный ароматами цветов и трав, воздух.

Томила явилась, как всегда, и сразу почуяла неладное:

– Господарь Груви, что это? Вы уезжаете?

– Ну…

– Почему вы мне ничего не сказали? – она всплеснула руками.

– А что бы это дало? Только лишние слезы… Их и так сейчас тут будет море разливанное.

Томила заплакала самым натуральным образом и метнулась ко мне:

– Возьмите меня с собой!

– Ого! – она упала на колени, и пришлось резво отпрыгнуть в сторонку. – Ты чего?

– Возьмите, – она на коленях поползла ко мне, ловя за руки. – Вы мне так нравитесь! Я вас люблю!

– Э-э… – который раз за свою относительно недолгую жизнь я слышал эти слова, но ни разу не мог придумать достойного ответа. – Ну, понимаешь ли, Томила, я в некотором роде себе не принадлежу… Кроме того, этот дом не наш. Тут жила некромантка, и в скором времени гильдия пришлет сюда нового специалиста.

– То есть, это не твой дом?

– Нет. Я просто сторож до возвращения истинного хозяина. Новый некромант должен приехать послезавтра. Мы к тому времени должны освободить помещение.

– А как же я? Я хочу поехать с вами!

Она опять бухнулась передо мной, на сей раз распростершись ниц, и я попятился. Нет, конечно, нервы у меня крепкие, но не настолько…

– Но я не… мы не…

– Ах, вы мне так нравитесь! Так нравитесь!

В самом деле? А вот мне эта ситуация вдруг резко разонравилась. И не то, что я так уж не любил девчонок, которые сами вешаются на шею. Просто…

– Ну и что?

– Останьтесь! Не уезжайте! Ну, куда вы торопитесь?

– Работа, – я бросил взгляд за угол. И где носит этого пра Михаря? То стоит над душой, то провалился куда-то. Хм… может, и правда провалился? Лежит где-нибудь… пойти, поискать, что ли?

– А здесь вам что, нет работы? – Томила сделала попытку преградить путь.

Девица сама не заметила, как наступила на больную мозоль. Работа… тут я мог бы задержаться надолго. Но если решу все бросить и удрать, получу такие проблемы с законом, что лучше самому и сразу на костер. На этом свете Инквизиция достанет меня отовсюду. Вот если бы отец-настоятель решил отпустить вашего покорного слугу добровольно… Эх, как его заставить? В сказках и легендах есть упоминание о том, как ловкий парень обманывал нечисть, добиваясь своей цели. Попробовать разве?

– Нет для него тут работы, – послышался мрачный голос пра Михаря. – И места тоже нет. Не тот масштаб. Так что задерживать его тут смысла не имеет!

Клянусь, в тот момент я был даже рад слышать его голос.

– Ну, почему же не имеет? – заспорил скорее из чувства противоречия. – Я, если хотите знать, всю жизнь мечтал…

– О чем? Умереть молодым от банального заражения крови?

– А… с чего вы взяли? – весьма натурально удивилась Томила.

– Провел небольшое расследование, – инквизитор подошел к девушке, смерил ее взглядом исподлобья. – Навестил я лекаря. Обоих лекарей, его самого и помощника. Какое счастье эти маленькие городки – один лекарь на всю округу! – добавил он с усмешкой. – Так вот, не признавался он, что вы, милая, пользовались его услугами. А вот его помощник, стоило чуть припугнуть, сразу раскололся – мол, продавал на сторону лекарства. Но, если можно так сказать, недоделанные. Дескать, так оно дешевле, и мэтр не хватится…

Я посмотрел на Томилу. Девушка побледнела, но держалась твердо.

– Что вы этим хотите сказать?

– То и хочу, – пожал плечами пра Михарь. – Ну, здесь, в провинции, народу простительно не знать, но вы-то, брат Груви, должны понимать, чем может грозить покушение на жизнь инквизитора для покушавшегося?

Я все еще ничего не понимал, но где-то в глубине разума шевелилась мыслишка.

– Вас хотели убить, – просто пояснил инквизитор.

– Кто?

– Она, – инквизитор кивнул в сторону девушки с таким видом, словно на сегодня это был уже пятый случай. Томила покачнулась, и пра ловко подхватил ее под локоток: – Что с вами? Вам плохо?

– Это не я! – она дернулась, пытаясь вырваться. – Я не хотела! Я только…

– Вы, дорогая моя, только подмешивали что-то в мазь, которую из-под полы продавал вам помощник лекаря. «Из-под полы» потому, что услугами настоящего лекаря вы не хотели пользоваться. Во-первых, дорого – мало купить мазь, надо оплатить и сам визит, и повторные посещения, когда лекарь контролирует течение болезни. А во-вторых, лекарь мог заметить, что его препарат действует не так и вывести вас на чистую воду. Укусы на руках и ногах нашего дорогого Згаша Груви я помогал ему обрабатывать сам, в эту половину смеси вы ничего не добавляли, но вот на спине… Что ты туда подсыпала, ведьма? – гаркнул он.

Переход от отечески-задушевного до злобно-обвиняющего тона был таким разительным, что перепугался даже ни в чем не повинный я, а Томила расплакалась.

– Я не хотела… – всхлипывала она, – я не думала… я просто…

– Отвечай на вопрос! Или мы устроим показательный процесс прямо тут! Что подмешивала?

– Пыль, – скрипнула она зубами. – Дорожную пыль…

Вот теперь я все понял.

– И растравляла ваши раны, Груви, вместо того, чтобы их залечивать, – прокурорским тоном изрек пра Михарь, добивая меня. – Ваше счастье, что я…хм…

Он оборвал сам себя, но и ежу понятно – инквизитор не может быть целителем. Как у него когда-то отобрали знак гильдии, исключив из ее рядов за то, что он осмелился еще и подработать некромантом – обвинение, скорее всего, выдвигали сами некроманты, как пострадавшая от «конкурента» сторона – буквально вынудив надеть инквизиторскую рясу, так подобная история грозила повториться со мной. Хорошая, однако, мы парочка! Оба бывшие. Теперь, по крайней мере, понятно его странное внимание ко мне. Чует родственную душу, чтоб его…

– Ваше счастье, что я заподозрил неладное и проконсультировался с нужными людьми, – буркнул пра Михарь. – И ваше счастье, что у нас действительно мало времени для показательного процесса. Кроме того, брат Груви вас вроде как спас, а отнимать спасенную жизнь – это плохой тон. Но вот спасенная могла из самых лучших побуждений попытаться убить спасителя… Зачем?

Я прикусил губу и тихонько прислонился к стене. Воображение подсказывало один ответ за другим. Во-первых, кто-то или что-то целенаправленно уничтожает некромантов, причем некромантов молодых, большею частью неопытных. Я закончил Колледж четыре года назад, неопытным могу считаться с натяжкой – два года не работал и потерял квалификацию – так что теоретически могу попасть в этот список. То, что я – супруг Смерти, лишь объясняет то, почему первая попытка провалилась. Но ведь могут быть и другие, удачные. Или это – предупреждение, что мы на верном пути, и имела место попытка помешать расследованию. В том и другом случае, Томила может быть лишь слепым орудием в чьих-то руках. Но чьих?

«В руках того, кто отравил Дорис-Марджет Крама! – появилась четкая мысль. – В руках того, кто знал или догадывался, что Згаш Груви был когда-то связан с этой девушкой и не мог остаться в стороне. А это значит…»

Это значило так много, что думать сейчас не хотелось. Было просто страшно от размера открывающихся перспектив. Это значило, что целью изначально был я. И все эти смерти нужны были только для того, чтобы привлечь мое внимание…к чему? К этому маленькому городку или к расследованию? Или есть что-то, чего я пока не вижу и потому не понимаю?

– В глаза смотреть! – инквизитор склонялся над Томилой. – На вопросы отвечать! И лучше здесь, чем перед особой комиссией! Покушение на инквизитора – это преступление. Это кнут, рваные ноздри и в лучшем случае монастырская тюрьма где-нибудь в глуши!

– Я, – напуганная поворотом дела, Томила плакала, не таясь, – ничего такого не… я просто хотела, чтобы он остался… Чтобы он заболел, и вы уехали один, а его оставили мне. Я бы его вылечила…

– От заражения крови? Сомневаюсь! Кроме того, для того, чтобы я решил бросить собрата по ордену в провинции и отправиться в путь один, он должен быть настолько болен, что не в состоянии держаться в седле. То есть, когда станет лечить его уже поздно! И без квалифицированной помощи столичных лекарей тебе не удалось бы поднять его на ноги! Это я как врач говорю! Из этого дома он должен был отправиться на кладбище, но никак не под венец!

– Но я же не знала! – запуганная девчонка явно пропустила мимо ушей признание пра Михаря, вырвавшееся у него.

– Все так говорят, – отрезал инквизитор. – Когда понимают, что натворили. Только поздно.

– Но я не… Простите! – с надрывом выпалила она, снова падая на колени. – Всеми богами заклинаю! Во имя Лада и Дивы*! Я люблю его!

(*Дива – богиня жизни, считается сестрой Мары-Смерти. Да-да, мою жену на самом деле зовут Марой. Красивое имя, правда? – Прим. Згаша Груви)

Я невольно покосился в сторону кладбища, где высился храм Смерти. Ау, дорогая! Пока ты там делами занимаешься, на твоего мужа опять девушки вешаются. Я, конечно, готов хранить тебе верность, но…

– Люблю, а потому убью, – безжалостно констатировал инквизитор. – Все вы, женщины, одинаковые. Всем вам надо получить желаемое любой ценой. Не любит он тебя! И никогда не любил! Уж мне-то этого не знать!

Томила вся сжалась и бросила в мою сторону затравленный взгляд. От этого стало немного больно. Получается, я только пешка, некий неодушевленный предмет, чье мнение никого не интересует. Одна решает, что должна заполучить предмет своих вожделений и не останавливается перед убийством, другой за меня решает, какие чувства я могу и должен испытывать… А я? Чего хочу я сам?

– Кто? – вопрос сам сорвался с губ. – Кто тебе это посоветовал?

Спросил – и поймал одобрительный взгляд пра Михаря. Томила испуганно захлопала глазами:

– Н-никто…

– Врешь.

– Я правду говорю, – всхлипнула девушка. – Просто…… Он мне обещал…

– Кто? Брат Груви? – мой куратор окинул меня пристальным взглядом. – Он обещал что? Жениться на вас? Милая девушка, вы разве не знаете…

– Да не он! Другой! Он мне дал совет и…

– Так, – цепкие пальцы инквизитора сдавили локоть Томилы так, что несчастная запищала от боли. – А вот с этого места поподробнее!

Сопротивляться, когда твердые ногти впиваются в болевую точку, получается не у всех, и уже через несколько минут мы знали горькую правду.

С незнакомцем девушка повстречалась на другой день после того, как начала работать у нас. Она возвращалась домой такая задумчивая, что не сразу заметила, как к ней присоединился незнакомый бродяга. Слово за слово – и он вытянул у нее все относительно состояния здоровья некоего болезного некроманта. После чего просто наклонился, зачерпнул дорожную пыль и протянул девушке, советуя добавлять ее в смесь – мол, тогда он освободится от опеки и обета и будет полностью принадлежать ей.

– Как он выглядел?

– Н-никак, – Томила бросила взгляд на пра Михаря, видимо, решая, кто из нас опаснее – тот, кто кричит и запугивает или тот, кто задает вопросы равнодушно и как бы мимоходом. – То есть, я не знаю…

– Какой-то чужак? Незнакомец?

– Д-да.

Девушка помотала головой. То ли не запомнила, то ли пыталась успокоиться.

– Как бродяга, – наконец, вымолвила она. – В лохмотьях. Загорелый. Нос такой… крупный. И зубы…тоже.

Мы с инквизитором переглянулись.

– А разговаривал как? Словно пришепетывая?

– Да-а-а, – она медленно кивнула головой. – А вы его знаете?

Еще бы! Если не ошибаюсь – а судя по выражению лица пра Михаря, стою на верном пути – то это происки того самого тролля, которого прогнал мой куратор. Типичное поведение нелюдя – месть. Или он выполнял чей-то приказ? Но кто настолько силен, что может приказывать троллям?

– Ты понимаешь, что натворила? – зашипел пра Михарь, выкручивая девушке руку. – Ты не просто подняла руку на инквизитора при исполнении, ты еще и связалась с нелюдями! Уже одного этого хватит, чтобы отдать тебя под суд, как ведьму!

– Простите, – заскулила девушка.

Я отвернулся, окинул все взглядом. Странно, но вот не чувствую ничего – ни страха, ни гнева, ни азарта. Просто нет желания тут задерживаться.

– Я не могу тут оставаться, – услышал свой голос.

– И правильно, брат Груви! – локоть крепко стиснули пальцы инквизитора. – Пора домой. Кони застоялись.

Томила, оставшись без поддержки, села на землю – ее не держали ноги. Мы обошли девушку, как пустое место, направляясь к коновязи.

– А что будет со мной? – долетел в спину дрожащий голос.

– Ничего, – оборвал пра Михарь, не оборачиваясь. – Мы слишком спешим, чтобы устраивать показательный процесс. Но если – и когда! – он наставительно поднял палец, – тут опять что-то случится с приезжим некромантом, мы уже будем знать, кого первого хватать и тащить на допрос. Так что советую держаться от того, кто приедет на днях, подальше.

Томила торопливо закивала головой. Она не пыталась подняться, и мы объехали ее. Поравнявшись, не выдержал и кинул на девушку взгляд. Она снизу вверх посмотрела на меня заплаканными глазами, в которых светились тоска и обожание. Может быть, она действительно не ведала, что творила? И та злая воля, что толкнула ее на этот шаг, просто обманула доверчивую девчонку?

Первое время молчали. В молчании проехали весь Хочев, в молчании углубились в поля и перелески. В молчании поравнялись с мостом, под которым должен был ждать тролль.

– Между прочим, могли бы сказать «спасибо», – нарушил молчание пра Михарь. – Я все-таки спас вам жизнь.

– Между прочим, я этого не забуду, – буркнул в ответ.

Не хотелось признаваться, что после этого случая к пра Михарю я испытывал двойственное чувство. С одной стороны, он – инквизитор, и с него начались все мои несчастья. А с другой – где бы я был, если бы не он?

Проезжая через мост, где виделся с троллем, невольно бросил взгляд в ту сторону. В тени под опорами не было никаких признаков жизни. Нелюдь хотел меня убить, хотя изначально собирался предложить помощь. Его что-то заставило переметнуться на другую сторону. Кто или что? Где найти ответ на этот вопрос? Ясновидение никогда не было моей сильной стороной – если честно, лишь раз или два пришлось испытать что-то вроде приступа, когда перед внутренним взором открывались картины будущего. И видения эти были нерадостными. Нет, лучше не рисковать. Всему, как говорится, свое время.

Столица встретила плохой погодой – начало лета выдалось прохладным, ветреным и дождливым, и с небес что-то накрапывало. По пути сюда мы видели, как в огородах буйно пошли в рост сорняки, но в садах осыпалась завязь. Не будет по осени урожая яблок, груш и вишен. Значит, подскочит в цене вино. Казалось бы, мелочь, но в мире все взаимосвязано, и, как знать, чем это отзовется в дальнейшем.

Пока пробирались по улицам города, ливень припустил с такой силой, что до ворот мы добрались мокрыми до нитки. Как ни в чем не бывало, пра Михарь спешился у конюшни, вручил повод жеребца послушнику.

– Идите к себе, обсушитесь и передохните, – распорядился он. – А я на ковер к начальству – узнать, какие новости. Да, заодно отметьте нас у отца-эконома, а то забудет отдать распоряжение, и мы останемся без обеда!

До трапезной и смежной с нею кладовой, где в это время суток чаще всего можно было застать отца-эконома, идти было ближе. Кроме того, в трапезной можно хоть немного обсушиться у огня, так что поручение я выполнил беспрекословно.

Там меня и нашел пра Михарь полчаса спустя.

– Я таки знал, – скривился он, показавшись на пороге. – Чем вы его разжалобили, брат?

Я торопливо протянул ему остатки булки с маслом, которой торопливо закусывал от щедрот отца-эконома:

– Угощайтесь!

Инквизитор без зазрения совести отобрал мой обед, остановил проходящего мимо послушника и снял с его подноса одну из кружек со сбитнем.

– Горяченький! То, что надо по такой погоде!.. Вы молодец, Груви. Сами о себе и обо мне позаботились, значит, не будем терять времени. Пошли!

– Куда?

– В архивы.

Архивы! Прямо сейчас, когда за окном и не думает стихать ливень, а из кухни тянет соблазнительными ароматами? После так называемой стряпни моего «напарника» любая снедь, сготовленная профессионалами, вызывала обильное слюноотделение. Хлеб с маслом и глоток травяного чая только раззадорили аппетит. Я разморился у огня и выходить под дождь не хотелось. Тем более, что в архивах явно не топят, опасаясь пожаров.

– Не упрямьтесь, брат, – железная рука ухватила за шиворот, мягко и ненавязчиво проводя прием на удушение и заодно «слегка» касаясь болевой точки за ухом. – Немного потерпеть – зато поужинаем у отца-настоятеля. Один достойный прихожанин пожертвовал оленину!

– Так ведь…ну…э-э… пост? – рискнул прошептать я. «Рискнул» в первую очередь потому, что воротник давил на шею, и дышать, не то, что разговаривать, получалось с трудом.

– Пост, Груви, пост. Так мы и на посту!

Архивы были пристроены ко второму этажу библиотеки уже после завершения строительства и по хитрому плану архитектора располагались на крыше… кухни. Оттуда теплый воздух из дымовых труб поднимался в комнаты, слегка обогревая их. Именно что слегка – воздух был сухой и чуть теплый. То, что надо для хранения редких рукописей. Однако, зимой переписчики тут работали в теплых накидках и получали дополнительно по два стакана горячего грога с травами – для профилактики простуды и чтобы согреться. Чтобы попасть в архивы, надо было выйти, обойти трапезную, кухню и через монастырский садик, где выращивались пряности, добраться до библиотеки.

Брат-библиотекарь столовался отдельно – он был приглашен к столу отца-настоятеля и во время обеда сидел в одиночестве. Крупные капли дождя стучали по крыше и окнам, плотно закрытым во избежание сырости, что отнюдь не добавляло хорошего настроения.

– Явились, не запылились! – проворчал он. – Мы ждали вас еще вчера.

– Непредвиденные обстоятельства, – не моргнув глазом, ответил инквизитор. – Что заставляет спешить еще больше. Вам передавали распоряжение сверху?

– Передавали, но я еще не успел ничего подготовить.

– Мы подождем, – пра Михарь сел на лавку, чинно сложив руки на коленях. – И, если хотите, можем вам помочь. Конечно, подниматься в архивы нам нельзя, но, думаю, брат Груви сможет донести нужные книги и ничего не уронить по дороге.

– Хм, – меня смерили таким взглядом, словно пытались на глазок определить, сколько из меня получится котлет.

– Это было бы печально, – сообщил он. – Для брата Груви.

– Вы бы не выдали нам нужных книг?

– Я бы сделал из вашей кожи переплет, – совершенно серьезно ответил библиотекарь. – Следуйте за мной!

– В переплетную?

– Не сегодня.

На этой жизнерадостной ноте мы углубились в лабиринт стеллажей.

Люблю библиотеки. Даже несмотря на то, что большинство хранителей их – люди весьма мрачные. Взять хотя бы нашу библиотекаршу из Колледжа Некромагии, которую боялись все – от ректора до уборщицы, не говоря уже о студентах. Но даже ее можно потерпеть ради удовольствия побродить между стеллажами, покопаться в старинных книгах и свитках, просто посидеть в тишине и одиночестве.