Текст книги "Мемуары рядового инквизитора. Экзамен для недоучки (СИ)"

Автор книги: Галина Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 27 страниц)

Да, надо признать, что на сей раз влип ты, Згашик, по-крупному. Нет, и прежде бывало, что ты оказывался на краю гибели. И раньше сидел в тюрьме и дрожал за свое будущее. И даже всерьез был уверен, что впереди ждет костер Инквизиции. И вроде бы пора привыкнуть, но нет. Не получается. К таким резким переменам в судьбе человек просто не может быть готов. Если слишком часто все терять, рано или поздно потеряешь рассудок.

Усталость навалилась внезапно, как снежный ком. Не прошло и десяти минут после того, как в замке проскрежетал ключ, а веки уже налились свинцовой тяжестью. Свечечка тускло освещала мрачные каменные стены в потеках слизи, грязи и чего-то, смахивающего на содержимое той самой дырки в полу, только уже засохшее. На некоторых камнях виднелись какие-то знаки. Нет, не надписи типа: «В этой камере страдал и помер благородный лорд из древнего рода. Незнакомец, если ты прочтешь это послание – знай…» – и далее по тексту. Это были картинки, причем часто непристойного содержания. Естественно – большинство заключенных читать-то не умеют, образованием не испорчены, вот и корябали от скуки то, о чем думали. Мне присоединять свои художества к этим не хотелось. Спать хотелось немилосердно. Если бы имелось хоть малейшее подозрение – подумал бы, что отравили или подсыпали сонного порошка. А так – просто навалилась усталость. И гори оно все зеленым пламенем! Завтра меня ждут проблемы, завтра моя жизнь повиснет на волоске. По уму надо бы хоть немного времени посвятить планам на будущее, но сейчас ничего в голову не лезло. Что толку мучить себя и растравлять бесполезными мечтаниями? Ничего путного в таком состоянии придумать не получится, а на рассвете мне понадобятся силы – хотя бы для того, чтобы бороться. Так что, думайте, что хотите, а я – спать!

С этими мыслями откинулся на солому, уже представляя, как на несколько блаженных часов вырвусь из реальности и…

Не удалось.

Шорох.

Не помню, удалось задремать или нет. Помню, что шорох возник как-то внезапно, ворвавшись в уши подозрительным шуршанием. Как будто мелкая крупа сыплется из мешка. Но в камере никаких мешков. Только я и тень.

– Ты кто?

– Хоз-сяин… – тень придвинулась ближе. Расплывчатый силуэт. Не поймешь, кем был при жизни – мужчиной или женщиной, молодым или стариком. Да и был ли человеком вообще? Иногда потусторонние сущности, просачиваясь в наш мир, задерживаются здесь надолго, постепенно утрачивая прежний облик. Они, как правило, ничего не помнят о прошлом, живут одной минутой.

– Чего надо?

Страха не было – только безмерное удивление.

– Я з-сдесь хоз-сяин…

– Ага, понятно. А я гость. Принимай гостей, хозяин!

– Ты к-хто?

– Здрассьте, приехали! Мы тут… спим… – поскольку тень больше не двигалась с места, устроился на соломе поудобнее, взбил ее кулаком наподобие подушки. – Отдыхаем после трудов праведных. А хозяева, между прочим, гостям не должны мешать вкушать их законный отдых. Ночь на дворе, между прочим!

– Время мне не указ-с…

– А мне очень даже указ. Говори, чем отплатить за гостеприимство, мы поторгуемся, а потом я – уж извини! – должен выспаться. В полусонном состоянии работник из меня никакой.

По уму, надо было хотя бы заподозрить неладное и ни в коем случае не вступать в сомнительные сделки с подобными существами. Дескать, этому некромантов еще на первом курсе учат, двоечник! Но я же сказал, что страха больше не было. Мне действительно слишком хотелось спать, будущее действительно было слишком туманным, чтобы придавать значение таким «мелочам».

– Работник-х…

– А ты как хотел? Я на твоей территории, значит, должен заплатить за право пребывать тут. Чем расплачиваться? Душой не могу – на нее Инквизиция лапу наложила. Жизнью? Ну, это у моей жены сначала надо разрешение спросить. Сам я тоже не могу ею распоряжаться… Разве что работенку какую-то справить? Так и тут я слегка ограничен в средствах. Во-первых, сижу тут взаперти, а во-вторых, работник я узкого профиля. Профессия у меня редкая и вообще…весьма специфическая.

– З-снаю.

Мне удалось подавить изумление. Знает он! Откуда? То ли черной магией от меня разит за версту, то ли я сам по себе широко известная в узких кругах личность.

– А раз знаешь, то давай, действуй! Загадывай желание или что там у тебя! И побыстрее. Я спать хочу.

Страха все еще не было. Или он затаился где-то очень глубоко и вылезать не спешил. В конце концов, сколько можно бояться? Однажды наступает равнодушие, и вместо страха в душе рождается пустота. А может, все дело действительно было в усталости и плохом настроении – мол, потом все, что угодно, а сейчас дайте поспать! А утро, как говорится, вечера мудренее.

– С-спи…

– Интересная форма работы. Может, мне еще и заплатят за то, что я тут дрыхнуть буду?

– З-саплачу я…

А вот это стало уже интересно. Сон как рукой сняло:

– Чем?

Тень некоторое время колыхалась, словно дымок от свечки на сквозняке. Потом придвинулась ближе:

– С-службой.

– Ну… коли так, – в мозгу заворочались мысли, постепенно просыпаясь, – коли так, то, будь другом, отыщи мою жену и скажи, что я… ну, в общем, у нее опять есть шансы стать вдовой. Она поймет.

– К-хто ж-шена? Как з-совут?

– Смерть ее зовут. Моя жена – Смерть. Та самая. Единственная и неповторимая.

Тень качнулась из стороны в сторону с такой амплитудой, которую живой человек повторить просто не в состоянии. Потом ее «повело» вокруг своей оси, наконец, несколько раз дернуло, словно в судорогах. Да, догадывался, что имя моей супруги у некоторых вызывает панику, но чтобы настолько… Видимо, у этой тени со Смертью в прошлом были натянутые отношения.

– Что встал? Выполнить и доложить!

– С-слушаю. А ты – с-спи!

Тень дернулась в мою сторону – словно сгусток мрака отделился от основного «пятна» – и голова тут же упала на подушку из соломы.

Глава 10

Не помню, сколько точно прошло времени. Минута или десять – но пробудился я от скрежета ключа в замке. Резко сел, испытывая двойственные чувства. С одной стороны, спать хочется просто зверски – голова болит, тело как деревянное, мыслей нет вообще. А с другой – чем скорее мое дело сдвинется с мертвой точки, тем быстрее узнаю, что происходит.

– Что происходит? – были мои первые слова.

– Нет, это вы мне скажите, что происходит? – парировал пра Михарь, переступив порог. – Что, бесы меня задери, тут творится?

– Я…мы тут спим…спали, пока не разбудили!

– Спал он! Сном младенца, – скривился инквизитор. – Дрыхнул самым бессовестным образом, наплевав на то, что творится в округе!

– Но-но! – я сел прямее.

– Он еще и возмущается, – несколько наигранно возмутился пра. – Он ни о чем не догадывается! У него память отшибло! Только вот когда? С лошади не падал, по голове не получал… Может быть, он с рождения такой, на всю голову ушибленный?

– Эй, я вас не оскорблял! Что происходит?

– Это я у вас должен спросить – что!

Кажется, допрос пошел по второму кругу.

– Я ничего не понимаю.

– Да все вы понимаете, некромант-недоучка, – скривился инквизитор. – Только вряд ли отдаете себе отчет в своих действиях. Ну, ладно бы вчерашний выпускник, первый день на рабочем месте, и от волнения перепутал заклинания. Такое случается. Но чтобы человек с вашим опытом работы…Да еще предположительно сам супруг Смерти…

– Почему «предположительно»? Мы не в разводе!

– Ладно-ладно, действительный супруг Смерти… Но остальное правильно сказано?

Я мысленно воспроизвел в голове все, сказанное пра Михарем:

– Я не недоучка. У меня есть диплом, есть гильдейский амулет… то есть, был. А что до опыта работы, то, если бы не вы, я бы уже четыре года работал некромантом. А так вы сами, инквизиторы, заставили меня бросить профессию, которую я любил!

– И к которой вы вернулись при первой же возможности…

– Да!

Еще миг назад лицо инквизитора было мрачным и сосредоточенным, но вдруг он расслабился и улыбнулся:

– Вот за что я люблю вас, Згаш, так это за то, что вас пытать не надо, в отличие от ваших бывших коллег по цеху. Чуть-чуть разозлить – и вы сами во всем признаетесь! Но с другой стороны, это плохо, – он опять посерьезнел, – вы только что сами подписали себе смертный приговор. Пусть признание сделано без свидетелей, – он бросил взгляд на полуоткрытую дверь, за которой наверняка стоял стражник, – это мало, что меняет.

У меня тоже настроение испортилось:

– Какой приговор? Я что, совершил преступление?

– Вы не просто «работали по специальности», не имея на то разрешения, – сухо вымолвил мой собеседник. – Хотя и этого довольно для вынесения сурового приговора, что, учитывая рецидив, только усугубляет вашу вину…

Да, каюсь, такое было два года назад, когда мне пришлось не просто назваться чужим именем, но и под этим именем незаконно заниматься целительством. Этим я перешел дорогу гильдии лекарей, и они потребовали сурового наказания для самозванца, ибо сие роняло престиж профессии. А сейчас я, будучи лишенным знака некромантом, который по бумагам вообще является учеником инквизитора, вздумал работать…

– Но вы же сами мне, – от возмущения не нашлось слов.

– Велел, – кивнул пра Михарь. – Приказывал. Не спорю. Ибо сие было в интересах следствия. Я был готов даже «прикрыть» вас и в отчетах ни словом не намекнуть на то, что вы все-таки работали некромантом. Я бы даже написал, что мы воспользовались услугами проезжего бродяги, предварительно проверив у него документы и дав человеку шанс заработать пару злотых. Но вы… вы сами все испортили. Этого я никак не могу замолчать.

Смысл сказанного стал медленно доходить:

– А что случилось?

– Вы не знаете?

– Откуда? Я тут спал!

– Наконец-то нашелся во всем Хочеве хоть один человек, который этой ночью действительно спал, – невесело усмехнулся пра. – А вот остальные горожане глаз не сомкнули. И я в том числе.

Он кивнул куда-то мне за спину. Оглянувшись, заметил, что в окошко пробивается яркий свет. Уже не утро.

– Что случилось? – собственный голос показался чужим.

– Мертвецы. Встало все кладбище. Даже отдельные кости полезли, а те трупы, кто сохранил возможность перемещения…

Дальше он мог не продолжать. Не надо обладать развитым воображением, чтобы представить жуткую картину – по городу ходят полуразложившиеся покойники и стучатся в двери к своим родным.

– Упыри?

– По счастью, нет…

Уже хорошо. Значит, нет убитых. Или они есть, но их меньше, чем ожидается, ибо, переступив порог дома, упырь не остановится, пока не уничтожит всю семью.

– Однако, есть кое-кто еще, – безжалостно продолжал инквизитор. – Скотина. Дохлые собаки и кошки, павшие коровы и кони…

Вот это действительно нехорошо. Ибо такие ожившие мертвецы всегда отличаются крайней агрессией и бросаются на все, что движется. А уничтожить их из-за их ловкости и силы сложнее, чем кажется.

– Люди…

Люди? Вот сейчас действительно все плохо.

– Семеро, Груви! Семь жертв, не считая раненых, – гремел над моей головой голос пра. – И вот это я замалчивать не стану, как ни просите. Вы понимаете, что это значит в вашем положении?

– Это не я! Я ничего не сделал, – попробовал было защищаться.

– Не верю. Если не вы, то кто? Приезжий Руно Бест? Он поднял всю эту ораву, а вы стояли и смотрели? Столь сложное действо не дело пяти минут. Его минимум полчаса готовить надо, а если учитывать отсутствие помощников и масштабы – ведь еще и скотомогильник зацепило! – то и целый час. А вы все это время где были? Стояли и смотрели? Или активно помогали?

– Я не знаю. Но уж точно я не…

Мысли заработали ясно и четко – как погребенные под завалом люди, пытающиеся расчистить себе выход наружу. Идея свалить все на Руно Беста была заманчивой – он идеально подходил на роль обиженного судьбой мстителя. Еще бы – ему перешли дорогу, не дали обосноваться в теплом тихом местечке, прибрав к рукам выморочный* городок. Что мешало ему, дождавшись удобного момента, отомстить? Ночь длинная, он мог целый час стараться.

(*Выморочный – оставшийся после чьей-либо смерти. В данном случае – городок, оставшийся без надзора после смерти местного некроманта. Прим. авт.)

…Вот только кладбище начало светиться еще до того, как он, по самым скромным подсчетам, сделал половину дела. А это, как ни крути, указывало на мое участие или соучастие в преступлении.

– Но я правда ничего такого не делал! Я что, самоубийца?

– Да кто вас знает, Груви! Может, вы спите и видите, чтобы покончить с этой жизнью! Кто вас, разжалованных некромантов, знает?

– Вы, – буркнул хмуро.

– Я? Должен вас огорчить, милый брат, бывших некромантов среди инквизиторов – раз-два и обчелся! Не идут в эту профессию люди с вашим образованием. Я лично знал о существовании четверых. Все они явились по идейным соображениям, совершенно добровольно, практически на склоне лет, замаливать, так сказать, грехи молодости. Вы на моей памяти пятый. Может, есть где-то шестой и даже седьмой, но лично мне о нем ничего не известно. Когда начинал работать с вами, я озаботился о том, чтобы просмотреть архивы и большинство личных дел своих коллег – по крайней мере, тех, у кого в прошлом могло быть нечто подобное. Так что кто знает, каковы вы, бывшие некроманты, в душе.

– А я, значит, редкий экземпляр. Этот, как его, раритет?

– Раритет, – серьезно кивнул пра. – И тем больнее будет отправить этот раритет на костер.

– Так-таки сразу на костер? – изумился я.

– А куда еще? Работа без лицензии – рецидив. Само по себе уже плохо. Раз… Потом провал расследования – вы отпустили подозреваемого, не проверив его полностью. Два… Поднятое кладбище – мелочь, но в совокупности – три… И семь трупов. Семь, Груви! Причем из раненых половина либо не выживет, либо останется калеками до конца дней. Это четыре. А то, что за всем этим стоит инквизитор…

Дальше он мог не продолжать. И так ясно, что мне грозит.

– Что мне делать? Писать явку с повинной или…

– Работать. Исправлять то, что натворили! Немедленно!

Не понял. Это он, что, сейчас так шутит?

– Что стоите, глазами хлопаете? Кладбище за вас я упокаивать буду? Марш на работу!

Он действительно не шутит? На работу? Нет, кажется, шутки кончились. Ибо даже в шутку нельзя схватить человека за шиворот и буквально вышвырнуть за порог. Стражники – а как же без них! – не увернулись, и тормозить пришлось об их кирасы. Носом, блин! Кровища так и хлынула. А уж боли-то было… Нет, я, конечно, привычный – и ребра ломал, и падал отовсюду, и упыри меня кусали, и в Добринской тюрьме профессионально избивали так, что самому пра Михарю пришлось нарушать закон, чтобы исцелить переломы, но чтобы это… По носу! За что?

Пра Михарь мигом оказался рядом, развернул за плечо, двумя пальцами ухватил за пострадавший орган:

– Де дадо!

– «Дадо», Груви, очень даже «дадо»! Вы его сломали.

Я?

– Ё-оу-у-у…

Этот ненормальный без лишних слов рванул кисть от себя и вбок, и от нового приступа боли в глазах на миг потемнело, хотя и не настолько, чтобы не возникло желания укусить обидчика.

– Хорош. То, что надо! – он ловко отдернул руку. – Перелом срастется так, что красоту не попортите. А лишняя капля крови… Что такое кровь для некроманта на работе? Пошел-пошел! Время не ждет.

Время действительно поджимало – судя по высоте солнца, уже приближался полдень. Но кое для кого часы словно остановились.

По улицам Хочева бродили мертвецы. Полуразложившиеся трупы разной степени свежести еле-еле таскали конечности. Тут и там валялись остатки тел – большею частью скелеты с ошметками гнилой плоти. Многие шевелились – те, у кого сохранились конечности. Но, вопреки мнению обывателей, отрубленные руки и ноги не пытались ползти, а валялись рядом. И черепа, отделенные от тел, не старались ухватить вас за палец остатками зубов, если бы вы вдруг вознамерились взять их в руки. Походя, я даже пнул ногой один труп без ног, пытавшийся подтягиваться на остатках рук. Меткий удар сапога сломал что-то в позвоночнике, и череп откатился в сторону. Тело упало навзничь и вслепую продолжало шарить костями по земле.

Кровь все текла из носа, хотя, надо сказать, он уже почти не болел. Если дышать через рот и не обращать внимания на вкус крови на губах, очень даже ничего. Как будто схватил жуткий насморк.

Впрочем, для работы это оказалось действительно хорошим вариантов. Ибо запах свежей крови притягивал оживших мертвецов, как дудочка – Гаммельнских крыс. Я шагал по городу, а за мной тянулся шлейф из трупов разной степени свежести. Они брели, покачиваясь, хромая, оступаясь, падая, но снова поднимаясь. Некоторые ползли. С каждым шагом их становилось все больше и больше, и кое-кто уже начал выказывать неуместную прыть. Пришлось отгонять самых ретивых примитивным способом – подхватив с земли какую-то палку, отмахивался от них, как от стаи бродячих собак. Надо было читать какие-то заклинания, но в голову лезли только матерные выражения. Ну, пра Михарь, ну, удружил! Хоть бы какую-нибудь колдовскую штучку дал! У Марджет их было полным-полно, пусть и не на все случаи жизни. Нарочно, что ли, решил поставить меня в такое положение? Если выживу – отомщу. А если не выживу – тем более отомщу. С того света достану. У меня там связи! Жена и практически всё семейство графов Масов.

Плохо было то, что не все жители сидели по домам. Многие не придумали ничего лучшего, как кинуться в храм под защиту богов, и их страх привлекал внимание оживших мертвецов. Сейчас под сводами слишком маленького и тесного храма набилось столько народа, что всем не хватило места. И стража градоправителя вместе с десятком-другим мужиком оборонялись, стоя на ступенях. Ожившие мертвецы лезли в атаку тупо, как и положено упырям, но они существенно превосходили людей как силой, так и количеством. Да и боли они не чувствовали и напирали снова и снова. Собственно, как удалось выяснить впоследствии, именно среди городской стражи и было больше всего жертв. Среди мирного населения пострадали единицы – несколько опоздавших беглецов.

– Вон он! Вон! – послышались крики, когда я приблизился к побоищу.

Радуетесь? Веселитесь! А вот пришел злобный некромансер, и всему вашему веселью сейчас настанет конец!

Провел ладонью по лицу, стирая и размазывая кровь. Сделал глубокий вдох и…

…высморкался. Прямо на землю. От души.

– А ну, кто тут желает некромантской кровушки?

Желали, как выяснилось, все. Свежая кровь, да еще и «приправленная» наличием особого дара – слишком лакомый кусочек, чтобы от него отказываться. Ожившие мертвецы мигом забыли про остальных людей и развернулись в мою сторону с неожиданной для их состояния прытью. Учитывая, что за моей спиной к месту побоища подтягивалась остальная часть «армии», что оставалось делать?

Правильно, делать ноги!

И я побежал.

Давно мне не приходилось сдавать кросс по пересеченной местности! В Колледже нас гоняли три раза в неделю, не считая занятий по фехтованию и рукопашному бою, но за два года работы регулярные занятия спортом пришлось отложить. А в монастыре и вовсе не разгонишься. Инквизиторы – они в большей степени кабинетные работники. Это некроманта, как волка, ноги кормят. То есть, спасают.

Именно, что спасают. Причем не только себя.

Как уже упоминалось, большинство жителей сидели по домам, боясь нос высунуть. Но повезло добраться до дома не всем. Кого-то погнало любопытство, кто-то слишком спешил узнать, все ли в порядке с родичами на соседней улице, кто-то просто оказался не в том месте не в то время и спешил вернуться домой – или найти приют в том же храме. Увы, закрыв окна и двери, люди редко спешили отворить их на отчаянное: «Пустите, за мной гонятся!»

За девчонкой гнались. Она не пыталась уже найти приют у соседей или прорваться на площадь, а просто бежала, ничего не видя перед собой от слез и страха. И налетела на выскочившего из-за угла некроманта, едва не сбив его с ног.

– Ай!

Очень хотелось высказать этой дурехе все, что думаю, о таких вот девицах. В любой подобной ситуации обязательно найдется хоть одна девчонка, которую надо спасать. Медом им, что ли, намазано – появляться там, где существует опасность для жизни? Они лезут, куда не надо, а ты спасай, изображая из себя героя. Но не бросать же!

Схватил за руку, дернул за собой:

– Бежим!

Мчаться налегке и бежать, таща за собой поминутно спотыкающуюся и еле держащуюся на ногах девчонку – это разные вещи. Это как бег по пересеченной местности «с отягощением». Мы на занятиях по очереди таскали за собой друг друга. Нас заставляли бегать по-разному – и вот так, держась за руки, и когда один почти висит на другом, и когда приходилось нести «раненого» на себе. Однако, старые навыки не забылись, и оторваться от преследователей удалось. Более того, пришлось даже немного сдержать темп, чтобы, лишившись стимула догнать неуловимого меня, ожившие мертвецы не вздумали опять начать охоту на местных жителей, а заодно дать немного перевести дух и девчонке. Мне – кровь из носу! – надо было доставить их всех на место в целости и сохранности.

Когда весь смысл мелькнувшей в голове фразы дошел до сознания, меня пробило на нервный смех, так что последние сажени до кладбища пришлось одолевать, давясь от хохота. Но смех оборвался, когда я заметил запертые ворота. Причем запертые изнутри.

С разбегу налетев, ударился всем телом, замолотил кулаками:

– Отворяйте, мать вашу!

Внутри зашебуршались, зашаркали ногами по земле, и чей-то голос с опаской вопросил:

– Кто там?

– Свои.

– Какие-такие «свои»?

– Такие! Я некромант при исполнении. Не мешайте работать! – бросил взгляд через плечо. Мертвяки уже были близко.

– А мы разве мешаем? – донеслось изнутри. – Работайте себе спокойно…

– Да мне внутрь надо! Мне ж мертвяков в могилы загонять! Отворяйте, пока я добрый! – заколотил в створки руками и ногами.

– Все вы так говорите! А потом…

Ну, держитесь у меня! Спорить дальше с перепуганными настолько, что отказались адекватно оценивать ситуацию, монахами-«смертниками» – а кто еще мог затвориться на кладбище изнутри? – не хотелось. Если выживу, устрою им веселую жизнь. Они должны первыми встать на борьбу с мертвяками, так нет же – позволили им уйти, а сами заперлись, чтобы переждать опасность.

– Девчонку хоть впустите! – грохнул кулаком в последний раз. – Она ни в чем не виновата!

Та цеплялась за меня изо всех сил, явно решив, что я – самое безобидное существо в мире, и только помотала головой, когда я попытался оторвать ее от себя. Ну, мешала она мне, что поделаешь! Не смогу я защищать еще и ее! Мне бы самому…

На счастье, что-то человеческое все же шевельнулось в душах монахов. Воротина приотворилась ровно настолько, чтобы протиснуться бочком и втянув живот, одному человеку. Девчонка заверещала, как раненый заяц, отказываясь покидать опасную зону, и пришлось поступить с нею также, как пра Михарь поступил со мной – взять за шкирку, как кошку, и швырнуть в щель.

Ворота захлопнулись, и я едва успел отдернуть руку, разворачиваясь и оценивая обстановку.

А опасность действительно была, и серьезная. Мертвяки были уже так близко, что счет шел на секунды. А у меня при себе, как назло, ничего, кроме…

Кроме меня самого.

Вот он и настал, тот самый крайний случай, про который любят разглагольствовать профессора на экзаменах, когда ловят студентов со шпаргалками. Дескать, а упырей и беспокойников вы нейтрализовывать тоже будете, сверяясь с записями? Мол, постойте минуточку, господин упырь, я нужную страницу в справочнике отыщу и… Ведь нежить ждать не станет. И ситуация может сложиться любая – как у меня сейчас. Ни оружия, ни амулетов, ни справочников – только знания и сила. И твердое желание выжить и надавать кое-кому по шее.

Я выпрямился. Сжал кулаки. Сосредоточился.

Читать заклинание, чтобы придать силе определенную форму, времени не было. И, дождавшись, пока мертвяки приблизятся, я вскинул руки, словно отталкивая что-то от себя, и ударил в передних сгустком «сырой» энергии.

Наш инструктор по фехтованию, старый боевой маг, умел взмахом руки гасить свечу, стоявшую в трех аршинах от него. Причем выбирал из трех любую, на выбор – среднюю, правую или левую. Кое-кто из наших пытался повторить его фокус, толкая воздух в нужном направлении. У кого-то получалось, у кого-то нет.

Я ощутил горячую волну, родившуюся где-то в плечах, прокатившуюся до кистей и словно взорвавшуюся в пальцах. Не удивился бы, если б ногти оторвало взрывной волной. Той самой, которая в тот же миг накрыла первые ряды.

Мертвяков смело. Они попадали, как доски, заваливаясь на тех, кто шагал позади. Возникла заминка. Образовалась настоящая куча-мала, где перепутались руки, ноги, головы. Задние карабкались через передних, шаря вокруг себя. Они хватали друг друга, кое-кто даже пробовал кусаться, но быстро выпускал свои жертвы. Все жаждали моей крови. А я мог только стоять, прижавшись к воротам, и смотреть. У меня получилось остановить толпу, но ненадолго.

Снова взмах рук, снова волна – на сей раз слабее и причинившая больше боли. Показалось, что я коснулся пальцами раскаленного железа. Зато и мертвяков раскидало в стороны.

Пока они возились, я прислонился к воротам. От напряжения звенело в ушах. Но, стараясь не обращать на этот противный писк внимания, я начал громко и четко начитывать заклинание подчинения. Пальцы же правой руки сложились для последнего удара.

«Крест-отрицание» – формула простая, доступная даже третьекурснику, но крайне действенная. Проходят ее на последнем курсе именно потому, что хотят показать – не стоит использовать такое мощное орудие направо и налево, пока не использованы и другие способы. Как говорится, за комаром не бегают с топором. Но, если никаких средств защиты не осталось, спасет только «крест-отрицание».

– Слушайте меня! Внемлите мне! Повинуйтесь мне! – этот рефрен следовало повторить трижды, чтобы оно начало действовать. Мне удалось проговорить его дважды, когда мертвякам удалось «распутаться», и они полезли вперед.

Я напрягся. Заклинание надо было дочитать, во что бы то ни стало. Даже если меня схватят.

– Слушайте меня!..

Даже если будут рвать на части.

– Внемлите мне!

Сгруппироваться, подтянув колени к животу и защищая одной рукой лицо и горло. Вторая поднята над головой для последнего замаха. Только бы удалось!

– Пови-ну-тесь мне…

Больно! Но осталось…

– Повелеваю – идите туда, где вам и место, – проорал, срываясь на визг, потому что зубы, впивающиеся в тело – это действительно очень больно. Взмах получился неловким, не на всю ширину, и пропущенной через пальцы энергии было – кот наплакал, но…

Но руки разжались! Разжались! Удалось.

Облегчение и радость – у меня получилось! – были такими, что я ненадолго отключился.

Как стража вместе с осмелевшими жителями и пытающимися оправдаться монахами-«смертниками» очищала улицы, как трупы сваливали в общие могилы и наскоро закапывали, как подвергали очистительному огню разрозненные остатки тел и трупы животных, этого я уже не видел. Раненого героя монахи-«смертники» на руках отнесли в город и «сдали» на попечение местным жителям.

Болел я с комфортом, хотя это – понятие относительное. Прежде мне приходилось отлеживаться и в тюремной камере, приходя в себя после избиений стражников, и в ратуше на попечении Анджелина Маса, и под крылышком Рубана Куббика – последнее чаще всего. Случалось и самому выступать в роли народного целителя, но чтобы за мной ухаживали так – этого не припомню.

Многочисленные укусы мертвяков болели немилосердно. Меня спасли две вещи – то, что я не додумался скинуть куртку, и то, что у многих челюсти все-таки были не слишком сильными – мышцы размякли, часть зубов выпала. Это тебе не упыри, которые сохраняют силу за счет потребляемой жизненной энергии своих жертв! Мертвяки опасны толпой, а по одиночке не так страшны, как любят фантазировать обыватели.

Но все-таки меня покусали. И поэтому пришлось полежать в постели. Пра Михарь сначала пользовал меня сам – как-никак, когда-то он был лекарем. Инквизитор довольно профессионально обработал все укусы, самостоятельно сварганив какую-то едкую мазь, от которой чесалось даже там, где ею не мазали. После чего дал выпить настойку, от которой перебинтованный вдоль и поперек герой уснул, как убитый.

А когда проснулся – на другое утро, как выяснилось – у постели стояли двое. Сам пра Михарь и незнакомая девушка.

– Вот, – инквизитор слегка подтолкнул незнакомку ближе. – Это Томила. Она будет за вами ухаживать, потому что мне некогда исполнять обязанности сиделки. И без того дел по городу полно, а мне еще отчеты и докладные писать… Повязки менять каждые два часа, – это уже относилось к девушке. – Поить вот этим отваром из кувшина, разбавляя водой. Вставать не разрешать. Если что-то срочное – разрешаю позвать меня. Если меня нет – пусть терпит до моего прихода. Ясно?

Она несколько раз кивнула головой и прошептала:

– Понимаю, господарь.

– Я пошел!

Хлопнула дверь. Мы с незнакомкой остались одни. Я лежал на лавке, перебинтованный так, словно на мне живого места не было, до груди укрытый тонким одеялом. Девушка топталась рядом, явно не зная, с чего начать. То ли обязанности сиделки ей были внове, то ли знала, что будет ухаживать за некромантом, и робела.

– Я не кусаюсь, – сказал тихо. – Присядь.

Она повиновалась, но пристроилась на краешек моей постели. Ничего так девушка. Русая коса, пятнышки веснушек на гладких щечках, слегка курносый носик, маленький ротик. Красивая. И лицо смутно знакомо. Только вот откуда? Или я в мужском монастыре настолько отвык от женского общества, что теперь готов кинуться на любую смазливую девчонку? А как же моя жена? Смерть крайне ревнива. С ее точки зрения просто идеально – запереть супруга там, где он при всем желании не сможет найти, с кем ей изменить.

Девушка тоже рассматривала меня со странным выражением лица. Тоже пытается вспомнить, где мы могли встречаться?

– Как тебя зовут?

– Томила. Как вы… все хорошо?

– Ну, почти. Жить буду, – промолвил с уверенностью. У супругов Смерти есть одно преимущество перед простыми смертными – они легче и быстрее других восстанавливаются от ран, дольше сопротивляются любой болезни, от простуды до чумы, и в сложных ситуациях им чаще сопутствует удача. Например, я больше, чем уверен – любому другому некроманту, окруженному толпой мертвяков, просто не удалось бы завершить «крест-отрицание».

– Это хорошо! Спасибо вам!

– Не за что. Ну, подумаешь – мертвяков разогнал! В конце концов, это моя работа…

Ага, убирать то, что сам же и насвинячил. Но кто же знал, что моя попытка переговорить с духами умерших и отпустить их даст такой побочный эффект?

– И все равно… – девушка поколебалась и вдруг взяла мою руку и прижалась к ней губами.

– Ты что? Что? – я вырвался самым непочтительным образом. – Я не священник и не принадлежу к королевскому роду. Не надо мне руки целовать!