Текст книги "Раскаянье дьявола"

Автор книги: Фруде Гранхус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава 6

– Твои доводы – дерьмо. Как и ты сам.

Мужчина по другую сторону стола сидел, опустив глаза. Верхняя губа раздулась, словно земля дождливой осенью, и как только он открывал рот, сразу же чувствовался кислый запах снюса.

– Я не избивал мальчика, – повторил он.

Рино слегка повернул кресло и положил ногу на край стола.

– Один раз ударил – ударишь снова, – сказал он сухо.

Взгляд над раздувшейся губой помрачнел. Примитивный рефлекс передавал сигналы из средневековья: сделка с дьяволом.

– Я вам все объяснил.

– И то правда. – Рино поднял вторую ногу на край стола. – Есть только одна проблемка. Этого недостаточно.

Его собеседник демонстративно пожал плечами. Его лицо было похоже на героя мультипликационных фильмов Иво Каприно. Нос-шнобель и одутловатые щеки. Может, именно поэтому он испытывал непреодолимую тягу к самоутверждению.

– У твоего сына…

– Пасынка, – перебил мужчина.

– Ладно, пасынка. – Рино махнул рукой. – Так, сколько лет твоему пасынку?

– Четырнадцать?

– Ты меня спрашиваешь?

– Я думал, это вы меня спрашиваете.

– Именно так, но ты вроде бы не уверен. И давно ты его отчим?

– Два года.

– Пожалуй, отцовским чувствам уже пора бы проявиться. Неважно… У твоего пасынка ожог кожи головы второй степени. И, что еще хуже для четырнадцатилетнего подростка, сгорела большая часть волос. Речь идет о нанесении тяжких телесных повреждений.

– Я этого не делал, говорю же.

– А кто сделал – его мать?

Снова опущенный взгляд.

– Вот какая проблема… Точнее, две. Во-первых, я тебе не верю. А во-вторых, когда речь заходит о насилии над детьми, я не сдаюсь. Мы просто никогда не закроем это дело.

– Я этого и не хочу, я желаю мальчику только самого…

– Свободен. – Рино махнул рукой.

Его собеседник еще какое-то время посидел, а потом встал и вышел из кабинета.

Рино мог бы поклясться, что разглядел торжествующую ухмылку в отражении в оконном стекле. Он сжал кулаки и досчитал до двух, а потом с силой ударил ими по столу. В этот момент дверь снова открылась.

– Плохой день? – Иоаким улыбался, словно поймал отца с поличным при совершении служебного преступления.

– День нормальный, люди не очень.

– Ты про того типа из коридора?

Взгляд Рино подтвердил сыну то, что он и так знал: о работе отец распространяться не собирался.

– Ну да, отчим Видара. Кстати, у тебя тут воняет.

– Тот самый отчим. Запихал себе под губу полкило снюса.

Сын пожал плечами. Год назад он объявил, что ненавидит сигареты и снюс. Подобное яростное отношение не обещало ничего хорошего.

– Это он Видара поджарил?

– Мы не знаем.

– А что бывает за такое?

Рино встал и открыл окно. Из-за высокого атмосферного давления разница между воздухом внутри и снаружи почти не ощущалась.

– По-разному.

– Ну примерно.

– Если нам удастся посадить его на полгода, я буду доволен.

– Да ты что!

– Мало?

– Лично для меня полгода – это долго и под домашним арестом, – очевидно, Иоаким представил себе подобное ограничение свободы и сглотнул.

– И кто же это тебя впустил? – лишь несколько сотрудников полиции проводили субботу, работая над документами и допрашивая пострадавших.

– Волка все знают.

А Рино-то считал, что его сын – обезьяна.

– Но мне пора, Рене меня ждет.

Рино указал жестом на дверь:

– Скатертью дорога.

– У него депрессуха. Слушает только Селин Дион. Все плохо.

– Звучит неважно.

– У него кошка умерла. – Иоаким уже почти вышел за дверь, но обернулся. – Да, чуть не забыл, – сказал он в стиле капитана Коломбо. – Можно у тебя разжиться парочкой крон?

Через полминуты в дверях кабинета показался непризнанный король гигиены в участке Томас. За ним, как всегда, следовал шлейф шампуня и мыла, Рино подумал, что сейчас это как нельзя кстати.

– Совершил прорыв? – Томас присел в кресло посетителя.

Рино допрашивал отчима Видара уже в третий раз, и тот все так же настаивал на собственной невиновности. Но Рино чувствовал, что дело нечисто. За плечами у этого любителя снюса было два приговора за нанесение телесных повреждений, а его пасынок и жена выглядели подавленными и забитыми.

– Рано или поздно я его сломаю.

– Думаешь, парень что-то скрывает?

– Необязательно. Он был в стельку пьян, когда все случилось.

Томас провел рукой по свежеуложенным волосам.

– Кстати, встретил в коридоре Сельму. Я спросил, что она делает здесь в субботу, а она ответила, что в районе Будёшёен похищена девочка.

– Похищена? Кто-то видел, как ее увезли?

– Понятия не имею. Как только приедет Сельмерсен, будет срочное совещание. И что-то мне подсказывает, что я буду в числе избранных.

– Томас… – Рино откинулся на стуле и предупредительно погрозил указательным пальцем. – Мы все знаем, назначат Гюру. И надеюсь, ты не рвешься в ее напарники.

Томас хлопнул в ладоши:

– Дело о взломе супермаркета «Рими» закрыто, обвинение ветеринару выдвинуто. Очень даже вовремя.

– Если ты согласишься ей помогать, обещаю, я заявлюсь к тебе сегодня прямо посреди вечернего киносеанса и подробно расскажу, как ты истекаешь слюной, словно голодный сенбернар, каждый раз, когда Гюру появляется на горизонте.

О личной жизни Томаса в стиле йо-йо в участке знали все. Пару раз в год возлюбленная бросала его, чтобы через пару месяцев прибежать обратно.

Томас расплылся в улыбке:

– Что, не можешь смириться с отказом?

– Каким?

– Рино, Гюру на пятнадцать лет моложе тебя!

Рино пожал плечами.

– И в пятнадцать раз симпатичнее. Она – Лига чемпионов, а ты – всего лишь первый дивизион.

Рино перегнулся через стол:

– У меня на носу повышение, и ты мне его не испортишь.

В этот момент дверь открылась, Сельма – мастер-на-все-руки-участка – просунула внутрь голову:

– Совещание через две минуты.

Ленсман[3]3
  Ленсман – исполнительный полицейский чин в сельских местностях Финляндии, Норвегии и Швеции. — Прим. ред.


[Закрыть] Дагфинн Сельмерсен нервно ходил вперед и назад перед доской на стене. Его срочно вызвали в участок, так что одет он был в гражданское.

– Пропал ребенок. – ленсман посмотрел на нового сотрудника Гюру Хаммер, специализировавшуюся на преступлениях против детей.

Она переехала в Будё весной, и уже на первой неделе ее работы Сельма заметила, что лосьоном для бритья в участке стало пахнуть сильнее, чем во все предыдущие годы.

– Я поговорил с матерью девочки, – продолжил ленсман. – Разумеется, мы все надеемся, что у этого исчезновения есть естественные причины, но действовать мы должны исходя из предположения, что имеем дело с похитителем. До тех пор пока у нас не будет более четкой картины происходящего, все должны быть готовы отложить другие дела и заняться этим. Мы начинаем поисковую операцию, к нам присоединится отряд Красного Креста, но прежде всего необходимо создать группу, которая установит контакт с матерью. В группе будет два человека, и Гюру, обладающая необходимыми компетенциями, разумеется, ее возглавит.

Он снова посмотрел на самого младшего сотрудника в участке, но в этот раз Гюру Хаммер не подняла на него взгляд.

Ленсман кашлянул.

– Томас?

Томас потер переносицу.

– У меня встреча с владельцем «Рими» в половине четвертого, могу перенести.

– Я думал, дело закрыто.

– Открылись новые обстоятельства.

– Я могу взять это дело. – Рино отодвинул стул, чтобы подчеркнуть, что готов безотлагательно приступить к расследованию. – Похищение, – уточнил он.

Ленсман пронзительно посмотрел на Томаса, а потом кивнул:

– Хорошо. Гюру и Рино, сразу же направляйтесь к матери.

Рино встал, Гюру Хаммер нерешительно последовала за ним.

– И вот еще… – ленсман почесался через плотно сидящую рубашку, которая из-за больших пятен пота напоминала безвкусный купальный костюм. – Помимо того, что похищение само по себе страшное преступление, девочка страдает сильнейшей аллергией. Она ест только специально приготовленную еду. Если ей в рот попадет что-то, что мы или похититель считаем обычными продуктами, она может умереть в течение нескольких минут.

Глава 7

Корабль мягко скользил по зеркальной поверхности моря. Вдалеке величественной крепостью поднималась горная гряда. В отсутствие тяжелых дождевых облаков колоссы казались ближе, чем были на самом деле. Через час судно пристанет к причалу. Через час наступит самый сложный этап плана – нужно будет незаметно выбраться на берег.

Он обдумал несколько вариантов и пришел к выводу, что вызовет наименьшее подозрение, если просто последует за людским потоком.

Он снова зашел в каюту, чтобы проведать девочку. Она все так же лежала у стены, свернувшись клубком. Платье задралось и собралось на животе. Он осторожно натянул гладкую ткань так, чтобы она закрыла трусики. Девочка вздрогнула во сне, но не проснулась. Вдруг испугавшись, что она заболела, он был вынужден положить руку на ее бедро. Не горячая ли? Он стоял, ощущая шелковистость ее кожи. Сердце бешено колотилось в груди. Оно не переставало стучать с того самого момента, как он забрал ее, но сейчас ритм ускорился, голову заполнила тяжелая пульсация. Платье изменилось, девочка стала другой, остался только красный цвет.

Голое тело под красным платьицем, сморщившаяся от прикосновения кожа. Осознание того, что происходит что-то неправильное и неизбежное. Аромат, превратившийся в кисловатый запах зверя. Руки взрослого на детской коже, звуки подавляемого сопротивления. Настигший стыд и ставшее обычным обещание больше никогда этого не делать.

Глава 8

Эмилия Санде включила прогноз погоды. Возможен кратковременный дождь – в отдельных районах. Через десять минут она снова включила радио, чтобы перепроверить информацию. В глубине души она чувствовала, что с ней меряются силой. Тот бог, от которого она отвернулась, наслал на страну засуху, которая будет длиться до тех пор, пока она не упадет на колени, моля о пощаде. Ну что ж, Ему придется подождать. В любом случае дождь Сару не вернет.

Эмилия позавтракала, не обращая никакого внимания на политические новости. Но насторожилась, когда метеоролог снова зачитал прогноз безоблачной погоды. Перед ее внутренним взглядом предстало вытянутой формы озеро, которое постепенно высыхало. От этой картины ей стало не по себе, несколько минут она металась по комнате, не находя себе места, а потом поднялась на чердак. Далеко не каждый день ей хватало решимости зайти в комнату Сары, но сегодня она чувствовала в себе силы.

Открывающаяся дверь знакомо скрипнула. Маленькая белая детская кровать, шкаф у стены. В одном из углов деревянный ящик с игрушками, в другом стол, засыпанный плюшевыми мишками, куклами и другими мягкими игрушками. На стене висели детские рисунки и вышитая крестиком дорожка ее работы. Все было так, как в тот день, когда Сара пропала. Эмилия только подняла с пола некоторые игрушки. Нахлынули воспоминания. Маленькое тельце, подрагивающее от нетерпения, маленькие ручки, упрямо пытающиеся переодеть куклу. Комнату заполнили звуки – мурлыканье, песенки, бесконечная болтовня.

Эмилия глубоко вздохнула и повернулась. На короткой стене висело вырезанное из дерева распятие, когда-то воплощавшее собой главную основу ее жизни, а теперь символизирующее самое большое предательство, которое можно себе представить. Сразу же после исчезновения девочки Эмилия в ярости сорвала его со стены. Потом вернула на место – и ухватилась за надежду. И все же она не смогла смириться с тем, что произошедшее случилось по Его непостижимой воле.

– Что за циничная чушь… любое трагическое событие – часть Твоего плана заботы о нас. На самом деле никакого человеколюбия в Тебе нет, не так ли? Ты забрал у матери единственное дитя. Ни один добрый бог так бы не поступил, ни один добрый бог!

Взгляд распятого поник от стыда. Он позволил себе поверить в ложь отца о том, что его страдание – это проявление любви. Жестокое предательство. Она закрыла глаза и сосредоточилась на том, чтобы дышать ровно. Она не вернется туда, в яму своего нервного срыва.

Глава 9

Руки были не просто сложены, они были связаны, и девочка подумала, что от этого молитва станет еще сильнее. Именно так она обычно молилась, когда речь шла о чем-то особенно важном, – сжимая руки так сильно, что белели костяшки пальцев. Она должна была уповать на Спасителя. Именно это она говорила себе, свернувшись в клубок в рюкзаке, – с ней не случилось ничего такого, чего бы не желал Создатель. Поэтому ей было стыдно, что она описалась. Не потому, что она была уже слишком взрослой для подобных происшествий, а потому, что описалась она от страха. От страха и отчаянья. Сначала она молилась о том, чтобы мама пришла и забрала ее, но корабль находился уже достаточно далеко в море, так что эта мольба точно не могла быть исполнена. Просить о невозможном значит хулить Спасителя, поэтому она стала молиться о том, чтобы похититель раскаялся и отпустил ее, это все еще было возможно.

Вопреки указаниям матери она поднялась по тропинке к дороге, колокольчики и ромашки, покачиваясь, ждали, когда она их соберет. И вдруг прямо перед собой увидела сидящего мужчину. Если бы она не бросила коляску и осталась возле дома, как говорила мама, ничего бы не случилось. Поэтому она решила, что все обязательно закончится хорошо.

Ради мамы.

От работы мотора стены каюты вибрировали. И хотя она пообещала себе, что будет сильной, слезы все равно потекли по щекам. Она подумала о школьных собеседованиях, о которых рассказывал отец, а мать тихонько шепнула на ушко, что ей не стоит беспокоиться. Просто будь доброй и хорошей, вот и все, что нужно.

Мужчина входил и выходил, и когда она снова услышала, как открылась дверь каюты, то сразу же притворилась спящей. Он немного постоял, наклонившись над ней, а потом снова вышел.

Она подумала о завтраках дома, о куклах, которые обычно сидели рядом с ней. Когда отец был дома, куклам приходилось подождать, пока она позавтракает, от этого завтрак становился гораздо менее приятным.

Ворчание двигателя стало тише. Девочка поняла, что они пристают к причалу. Она попыталась встать, но руки и ноги затекли, и ей удалось только сесть на диван. Ей хотелось пить, ужасно хотелось пить. А еще ей казалось, что она сидит в гамаке, ведь стены каюты покачивались. Круглое окошко размером вряд ли превосходило тарелку, и все, что ей удалось увидеть, – голубое небо. Она встала на ноги, но пришлось ухватиться за стол, чтобы не упасть. От вида конфет ее затошнило. В этот момент она услышала резкий звук – видимо, они причалили. Девочка не знала, радоваться или расстраиваться. Возможно, это означало, что он скоро освободит ей руки и снимет ремни. Но с другой стороны, она еще никогда не была так далеко от мамы – наверное, она улетела от нее почти на Луну.

Девочка встала на носочки, пытаясь разглядеть что-то за окном, но ничего не увидела. Тогда она постаралась забраться обратно на диван, но потеряла равновесие и упала на пол. Ударилась не сильно, но все же заплакала. Она рыдала как никогда прежде, от злости и ярости, хотя из-за кляпа во рту была вынуждена глотать свои слезы. Барахтаться на чужом постельном белье было очень неприятно, но она все-таки решилась на вторую попытку и вскоре смогла разглядеть пристань и людей на ней. Многие улыбались и махали, но лишь одна женщина, примерно возраста ее матери, посмотрела на окошко ее каюты. Девочка попыталась помахать связанными руками, но снова потеряла равновесие и упала на пол. В этот раз у нее не было времени на слезы, она сразу же снова забралась на диван, чтобы попробовать еще раз привлечь внимание женщины. В этот момент снаружи послышались шаги, и она снова свернулась в клубок на диване.

Осторожно ступая, он подошел к ней и что-то достал. Все это время она думала о женщине на причале. Она ведь увидела ее? Заметила кляп во рту? Девочка начала молиться, чтобы кто-нибудь пришел и спас ее, представила себе, что люди на причале толпятся, чтобы увидеть похищенного ребенка. От этой картины ей стало страшно, ведь если они все сейчас стояли и смотрели в окошко… Нет, пусть лучше женщина с пристани поднимется на борт корабля и расскажет кому-нибудь о том, что увидела.

Шаги теперь слышались повсюду, но никто не останавливался перед дверью и не спешил ее спасать. Голоса стали громче – радостные голоса, иногда даже смех. Как они могут смеяться, когда она лежит здесь связанная и напуганная? Она почувствовала, как он коснулся руками ее плеч и коленей, а затем осторожно взял ее на руки. Она приоткрыла один глаз и похолодела от страха. В отчаянии она попыталась освободиться, но он лишь сдавил ее крепче. Сразу после этого она оказалась в кромешной темноте и тесноте. Она услышала его голос:

– Темно будет недолго, дружочек. Но проснешься ты в фантастическом мире. В собственной сказочной стране.

Глава 10

Дело было не в безоговорочной красоте Гюру Хаммер, Рино даже не был уверен в том, что она ему нравится. К тому же в ней было что-то отстраненное, что-то такое, из-за чего рядом с ней он постоянно ощущал неловкость. Он замечал, что рядом с ней ведет себя совсем не так развязно и спонтанно, как хотелось бы. Если она не улыбалась его шуткам, они начинали казаться ему пошлыми, и он даже начал тщательнее подбирать слова. Никогда раньше ему не доводилось играть роль охотника, не будучи уверенным в том, что добыча с большим удовольствием попадется в его сети. А сейчас было именно так. От этого он охотился с усердием, поражавшим его самого.

– Скорее всего, мы застанем женщину в состоянии острого горя. – Гюру Хаммер выехала с парковки.

Он думал, что сам поведет машину, именно он всегда был за рулем, но Гюру села в кресло водителя, даже не поведя бровью. «Да пожалуйста!»

– За ним обычно следует апатия, ощущение пустоты. То есть нам, вероятно, достанется и то и другое. – она говорила, не удостоив его даже взглядом. Либо Гюру очень серьезно относилась к управлению автомобилем, либо хотела подчеркнуть, что его чары на нее не действуют.

Поездка заняла не более пары минут, но ощущались они как вечность. Он снова принялся анализировать себя – как он сидит, что говорит, как постоянно посматривает в боковое окно. Результаты самообследования не порадовали.

Они подъехали к ухоженному отдельно стоящему дому, на деревянной террасе которого аккуратно стояла игрушечная детская коляска. Входная дверь была распахнута: возможно, родители надеялись, что дочка вернется домой, словно ничего не случилось. А может быть, потому, что на улице было очень жарко – удушающе жарко.

В коридоре пахло как-то странно. Рино не мог уловить, чем именно пахло, только понимал, что запах необычный. Но сильнее всего ощущалась тишина. Он ожидал, что рыдающая женщина встретит их прямо на лестнице, но никого видно не было. Переглянувшись с Гюру Хаммер, Рино понял, что и она считает подобную тишину весьма необычной. Не успел он подумать, что дом кажется ему нагим и каким-то стерильным, как вдруг перед ними появилась она.

Ребекка Халворсен была маленькой худощавой женщиной с по-зимнему бледным лицом несмотря на лето на дворе. Волосы собраны в бесформенный пучок, потерявшая цвет широкая одежда свисала с плеч. «Раннее старение», – подумал Рино, пожимая ей руку. Никаких слез, никаких обнаженных нервов и мольбы о том, чтобы они нашли ее дочь.

– Давайте сядем на кухне, – прошептала она.

Кухня была просторной, столовая группа обставлена удивительно одинаковой садовой мебелью. Стены, как сначала показалось Рино, были украшены написанными от руки стихами. Присмотревшись, он понял, что это рецепты разных блюд – от хлеба и пирогов до ужинов и лимонадов.

– Поисковые отряды прибудут примерно через десять минут. – Гюру старалась говорить как можно более мягко.

Женщина приглашающим жестом указала на деревянные скамейки, потом села сама.

– Искать мы начнем отсюда, потом метр за метром будем двигаться по окрестности.

– Иды здесь больше нет.

– Мы исходим из того, что это похищение, но все-таки проверим каждый квадратный метр.

– Кто-то украл ее.

Рино взглянул на напарницу. Именно это она изучала. Именно в этом была настоящим профессионалом. Однако он чувствовал зарождающуюся в ней неуверенность.

– Мы исходим именно из этого. Считайте поиск простой предосторожностью.

Рино осталось лишь молча признать, что Гюру – умница. Говорила она четко, без экивоков.

Женщина кивнула, медленно, едва заметно. По покрасневшим опухшим глазам было очевидно, что отчаянье, к которому они готовились, все-таки захватило ее.

– Расскажите, пожалуйста, как вы обнаружили, что Ида пропала.

Это была первая фраза, произнесенная Рино, и Гюру поспешила уточнить вопрос:

– Начните примерно за полчаса до того, как вы это поняли. – Она достала блокнот. – Звонок в полицию зарегистрирован в 14:50. Звонил Рольф Абрахамсен. Кто-то из соседей, да?

Женщина кивнула.

– К тому времени вы уже успели ее поискать?

– Мы живем у моря. Эта мысль первой пришла мне в голову.

Гюру кивнула, подчеркивая, что она и сама предположила бы то же самое.

– Потом я побежала к соседям, подумав, что она могла пойти к ним.

– Она так часто делает? – вмешался Рино.

– Нет, никогда. И к морю не спускается.

– Давайте вернемся назад… Она пошла на улицу поиграть? – Гюру снова заговорила о том, что происходило за полчаса до исчезновения девочки.

Снова кивок.

– Вы заметили, сколько было времени?

Женщина взглянула на часы над дверью.

– Не очень точно, но до того, как я пошла ее искать, прошло не больше четверти часа. Ида никогда никуда не уходит, так что я не волновалась, когда она играла на улице.

– И все-таки сегодня вы пошли за ней?

Какое-то время женщина молча смотрела на поверхность стола, а потом ответила:

– Я что-то почувствовала.

Рино и Гюру переглянулись.

– Из-за чего? – голос Гюру стал еще мягче.

– Хотите что-нибудь выпить? – Ребекка Халворсен вдруг засуетилась, словно до этого находилась в состоянии транса.

Гюру вежливо отказалась от напитков за них обоих, а потом повторила вопрос.

Женщина снова уставилась в стол.

– Она помахала мне на прощание, – наконец выдавила она.

– Помахала?

– Она обернулась к окну, возле которого я стояла, и помахала мне. Никогда раньше так не делала.

Рино почувствовал холодок в сердце.

– И из-за этого ощущения вы пошли за ней?

– Я дошла только до подъездной дорожки во двор, потом вернулась домой.

– Вы ее увидели?

– Нет.

– Что случилось дальше?

– Мне было беспокойно. Поэтому я вышла еще раз. – Ребекка Халворсен обвела комнату отсутствующим взглядом. – Я увидела брошенную игрушечную коляску и позвала ее.

Рино ждал, что его коллега вмешается, заставит женщину отвечать более понятно и быстро, но казалось, у Гюру Хаммер впереди была вечность.

– Я нашла ее заколку в траве и поняла, что с ней что-то случилось.

– Как я уже говорила, сообщение о пропаже поступило в 14:50. Как вы думаете, когда примерно она ушла гулять?

– Около двух, наверное.

Гюру Хаммер явно приняла какое-то решение.

– Мы осмотрим берег. На всякий случай.

Ребекка Халворсен подняла на нее удивленный взгляд:

– Ида не утонула. Кто-то ее украл.

– Мы тоже так думаем.

Мать Иды съежилась, и Рино подумал, что сейчас наружу хлынут все те чувства и эмоции, которые она так тщательно сдерживала. Но женщина взглянула на Гюру, осторожно улыбаясь:

– Она вернется, вы ведь знаете это.

– Мы все на это надеемся, – сказала Гюру.

– Вернется. – и снова на окаменевшем лице проступила осторожная улыбка. – Какое-то время я думала, что Ида погибла, и была раздавлена отчаяньем, но потом я поговорила с Эйнаром… – она наклонилась над столом и прошептала: – Все будет хорошо.

Казалось, Ребекка Халворсен утешает их. «Абсолютно абсурдная ситуация», – подумал Рино.

– Эйнар – ваш муж?

Мягкая улыбка стала лучшим ответом.

– Он дома?

– Он в командировке.

Рино подумал, что сейчас супруг на всех парах летит домой.

– У него дар Божий.

Несмотря на то, что столбик термометра стремился к двадцати пяти градусам, Рино второй раз за день почувствовал холодок.

– Как это? – спросила Гюру.

Ребекка Халворсен сложила руки перед собой.

– Он видит.

– Видит?

– Видит события. Прошлое и будущее. Он видит все.

– Ваш муж далеко? – Рино демонстративно кивнул на дверь на кухню.

– Эйнар посвятил жизнь тому, чтобы дарить свой дар людям, он постоянно в разъездах. Он будет дома сегодня вечером.

– Нам нужно узнать побольше об Иде. – В голосе Гюру послышались нотки нетерпения.

– Ида вернется во вторник. Эйнар увидел, что это произойдет на третий день. То есть во вторник.

– Мне кажется, люди чаще говорят о них, чем с ними. – Рольфу Абрахамсену было слегка за семьдесят. Они сидели у него на кухне втроем и смотрели на дом семьи Халворсен, до него было не больше двухсот метров.

– Почему? – спросил Рино.

– Ну, потому что… В том, что кто-то не общается с соседями, в общем-то, нет ничего удивительного, я так думаю. – Абрахамсен нервно провел пальцем по воротнику рубашки. – Хозяин дома, как я понимаю, какой-то проповедник. Как я слышал, они постоянно переезжают. Может быть, поэтому и не общаются с соседями. Зачем заводить связи, если всегда есть шанс, что их придется разорвать?

– Что вы знаете о религиозной общине, к которой они относятся?

– Ничего. Но я весьма скептически отношусь к новым религиозным течениям. Как мне кажется, отступничество всегда сопровождается религиозным экстремизмом.

Рольф Абрахамсен меньше всего был похож на отступника. В нем чувствовались солидность и жизнестойкость, Рино подумал, что недаром именно он позвонил в полицию.

– Но вы же видели девочку? – Гюру повторила свой вопрос, словно надеясь, что сидящий перед ней мужчина вспомнит что-то еще и дополнит свой рассказ пятиминутной давности.

– Конечно, не могу гарантировать, что это была именно она, но я видел маленькую девочку.

– Которая шла в сторону шоссе?

Абрахамсен кивнул.

Водолазы должны были скоро приехать, первые поисковые команды уже обыскали побережье, но следователи все больше убеждались в том, что девочку действительно похитили.

– Сколько времени прошло с момента, когда вы ее видели, до тех пор, пока мать не начала ее искать?

Абрахамсен положил на стол большие натруженные руки.

– Не знаю, – сказал он, пожимая плечами. – Может, полчаса? Не помню.

– Кроме девочки, вы никого не видели?

– К сожалению, нет… бедная мать была раздавлена. Что может быть хуже, чем потерять ребенка?

– Как мы знаем, в подобных делах… – Гюру мельком взглянула на Рино, подчеркивая, что то, что она собиралась сказать, предназначалось и для него. – Преступник либо действует спонтанно, либо долго выслеживает жертву. По словам матери, Ида часто тут играла…

– Да, я говорил с матерью. О том, что девочка в основном гуляла одна. Детям нужно общаться с ровесниками.

– То есть, возможно, преступник знал, что она часто гуляет одна. Если похищение было спланировано заранее, он должен был какое-то время за ней следить. Подумайте, пожалуйста, не замечали ли вы за последние несколько недель что-нибудь такое, что в свете случившегося показалось бы подозрительным? Например, кто-то рыбачил на камнях? Кто-то такой, у кого, возможно, были совсем иные намерения?

Абрахамсен вздохнул.

– Извините… – проговорил он.

– Вы отвели мать домой…

– После того как позвонил вам.

– Она не говорила и не делала ничего странного?

Было похоже, что Абрахамсена удивила сама постановка вопроса.

– Она была в шоке, разумеется, и постоянно звала дочь.

– Но ничего необычного вы не заметили?

Абрахамсен пожал плечами.

– Тогда, пожалуй, на сегодня мы закончим. – Гюру закрыла блокнот, как бы подразумевая, что у Рино вопросов нет.

– Единственное, что показалось странным, так это то, что она принялась спокойно поливать цветы всего через полчаса после того, как рыдала от отчаянья у меня на руках.

– Первая поисковая команда ничего не нашла. – Гюру только что поговорила с водолазами. Они с Рино вернулись в участок и пытались собрать воедино впечатления и факты. Одна группа обходила побережье, с минуты на минуту должны были поступить результаты предварительного опроса соседей.

Сообщения о розыске были направлены во все аэропорты, на все корабли, пристани и паромы, все уходящие на юг от Будё поезда перед отправлением осматривали.

– Если Ида пропала примерно в два часа дня, у него фора в три с половиной часа.

– Тридцать миль машиной, если хорошенько выжимать газ. – Гюру Хаммер хорошо считала в уме, но мыслили они одинаково – конечно, преступник увез девочку на автомобиле.

– Божий дар… – Рино покачал головой.

– Да, мне это тоже не нравится, но нельзя поддаваться эмоциям.

Рино напрягся. Ему показалось, или в ее голосе прозвучала надменность?

– Я подумал о том, что станет с Ребеккой Халворсен, если дочь не вернется во вторник.

Гюру пожала плечами:

– Проповедники Судного дня обычно просто переносят дату конца света, когда их пророчество не сбывается.

– Но как ей удалось заменить полнейшее отчаянье на улыбку всего за четверть часа?!

– У каждого своя стратегия выживания.

Рино понимал, что стоящая перед ними задача абсолютно безнадежна, если только в самое ближайшее время не появится какая-нибудь зацепка. Просто найти Иду Халворсен – вовсе не то же самое, что найти ее живой.

– Мы не можем ждать, пока отец вернется домой. Нам нужно поговорить с ним прямо сейчас, – сказал он.

– Будет лучше, если я ему позвоню.

Рино вопросительно посмотрел на нее, а потом резким движением вытащил из кипы лежащих перед ним документов открытку.

– Мне кажется, ты немного предвзят.

Ему оставалось только признать ее правоту. Рино казалось, что божий дар, которым наделил себя отец девочки, – не более чем мания величия в упаковке духовности. И уж от кого он предпочел бы держаться подальше, так это от спасителей-любителей с раздутым эго.

– Красивая картинка, – сказал он, поднося открытку поближе к глазам. На ней была изображена морская гладь, купающаяся в закатном свете. Фигура, снятая против солнца, стояла на мелководье. Спасибо – Адам, – было написано чернилами на обороте. На секунду ему показалось, что в ее взгляде мелькнуло раздражение.

– Не помню никакого Адама, – сказала она, выхватывая открытку у него из рук. – Но во время учебы у меня случались провалы в памяти.

Рино не мог себе представить Гюру Хаммер беззаботной студенткой, любившей потусоваться. Скорее она была главной всезнайкой класса, ведь именно эту роль она так старательно играла сейчас.

– Начнем с отца?

Гюру закусила губу. Ей совсем не хотелось с ним разговаривать.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – Рино встретился с ней взглядом. – Это касается другого дела, над которым я сейчас работаю. Про мальчика, у которого ожог на полголовы.

– Да, я слышала.

– Он напился с друзьями. Они лежали в палатке, то есть его друзья ночевали в палатке, а он спал возле нее. Все вроде шло хорошо. Но когда он проснулся на следующее утро, оказалось, что кто-то спалил ему половину волос. У него ожог кожи головы второй степени. Мать и отчим отпустили его в поход с палатками, об алкоголе речь не шла. Ему четырнадцать. – на год младше Иоакима, который довольно часто оставался на ночевку у Рене, и Рино даже в голову не приходило, что они не просто смотрели кино, попивая кока-колу. – Они ночевали в поле примерно в километре от дома. Отчим утром пошел их проведать. У него две судимости за нанесение побоев, да и с парнем явно натянутые отношения. Я говорил с ним трижды, но он не признается.