Текст книги "Вампир без клыков (СИ)"

Автор книги: Фрол Мищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

Глава пятьдесят третья, в которой говорят о коже

У кровати подо мной был немного странный запах. Непривычный. Не потому что какой-то особенный… скорее, было необычно спать не на земле. За последнее время трава была лучшей подушкой.

Потолок в полумраке выглядел довольно странно. Кривоватые доски, погруженные в паутину и тени. Похоже на мою старую жизнь. Потому что это обычный пейзаж для спящего в трактире. А я спал в них очень много.

– Что ты здесь делаешь? – спросил я у Адель, заметив, что она вошла.

– Иду к тебе в постель.

– Вдвоем тут будет тесно. Да и ты хотела спать отдельно, нет?

Вампиресса стянула с себя рубаху. Расстегнула пояс. Осторожно села на край кровати, стягивая сапоги, затем и штаны. Легла рядом.

– Считай это частью супружеских обязательств, – прошептала она, запуская руку под мою одежду, проводя пальцами по животу и укладываясь щекой на моем плече.

– Считаю это посягательством на мою манеру одеваться, – буркнул я, перехватывая руку девушки и заставляя ее остановиться на груди. – Видимо, мне придется разжиться еще парой-тройкой слоев ткани, чтобы ты не могла так легко добраться до кожи.

– Неужели тебе так мешают мои прикосновения?

– Змей всегда лучше держать подальше от голого тела, – тихо ответил я и тут же, почувствовав, как Адель попробовала отстраниться, прижал к себе. – Шучу, глупая. Неужели поверила?

Она растерялась, не зная, что сказать, и я хмыкнул.

– Трогай что хочешь. Но не тогда, когда я сплю. Даже самым сильным мужчинам нужен отдых, сестрен…

– Я не сестренка тебе, болван, – прорычала вампиресса и заткнула мне рот поцелуем.

«Ошибку признаю, миледи…»

***

Она быстро сомкнула глаза. В отличие от меня.

Не хотел погружаться в собственные мысли. Не хотел «спать». Насколько это слово применимо к вампирам.

Я понимал, что кошмары мешают мне сильнее, чем я могу признать.

Выбравшись из объятий Адель, я оделся. Настолько тихо, насколько мог. Вышел на улицу. Зрелище опустевшего города успокаивало. Это то, что было нужно. Покой. Пусть даже мертвый.

Прошелся вперед, дальше по улице, смакуя прохладный воздух. Хотя, скорее, даже холодный. Готов поклясться: будь я человеком, тело пробрало бы дрожью.

Оглядывал недвижимые двери, плотно сомкнутые ставни. Понемногу все приходило к должному – заброшенности.

Небо тоже было заброшенным. Я смотрел на облака, окутанные мягким светом луны, и увидел, как среди них проскользнула огромная черная тень.

Монстры всегда рядом. Просто иногда ты им не интересен.

Я выдохнул. Страшно. Не верилось в то, что над моей головой парит нечто… нечто большее, чем я сам.

Справа донесся шорох, заставляя вздрогнуть. Отпрянул, поворачиваясь к узкому проулку меж домов.

Он стоял там. Тощий до ужаса, настолько, что я сказал бы – мертвый. Если бы он не скалился. Я шагнул ближе. Темные глаза, всклокоченная шерсть. И отличные, мощные клыки.

– Тише, братик, – прошептал я, присаживаясь на корточки и протягивая руку к нему. – Что, вампиров никогда не видел? Не боись, мелкий, пью людскую кровь. Твоя мне ни к чему.

Пес смотрел на меня злобно и явно не собирался успокаиваться. Я усмехнулся.

– Ну чего ты? Весь город подох, а ты потрепать себя не дашь только из-за моих клыков? Смотри, так ты одичаешь скоро. Ну, – я поднялся и развел руками, – дело-то твое, чего таить?

Мне хотелось прогуляться еще немного. Перед тем, как я вернусь к Адель и начну серьезно думать над планами.

Продолжая печатать следы на пыльной дороге, я слышал, как пес топчется следом, не переставая ворчать.

Развернулся.

– Эй, браток. Ты чего удумал? – спросил я, заметив, что пес остановился вместе со мной и продолжает щериться, но никуда не уходит. – Неужто решил, что я труп ходячий? Э, нет, меня на корм не заберешь. Я должен закончить сначала пару дел.

Мне стало интересно, что в голове у этой собаки. И я, плюнув на все, подошел к животному, почти сразу умостив ладонь на его макушке.

– Укусишь за лицо – я тебя размажу по земле, понял? – предупредил я, глядя в озлобленные песьи глаза и одновременно с этим массируя кончиками пальцев затылок.

Собака тяфкнула, но не злобно, а как-то по щенячьи. Ее хвост затрепетал, постепенно разгоняясь, двигаясь словно кулак умелого бойца – быстро и вальяжно. Я ухмыльнулся.

– Эй, ты, придурок! Не вздумай так легко доверять чужим рукам. Иначе сдохнешь раньше времени.

Похлопав раздобрившегося пса по морде, разогнулся, и – пес тут же рванул с места куда-то прочь, в проулки. Меня позабавило.

– Гуляй, малыш, и живи долго, – попрощался я, разворачиваясь и собираясь продолжить идти своей дорогой.

В этот момент меня пошатнуло. Мысль в голове: «Меня ударили?», и осознание, что меня никто не собирался и пальцем тронуть. Я согнулся, пытаясь восстановить дыхание, хотя грудь будто камнем придавило. Дышать было не столько тяжело, сколько больно, и я с удивлением посмотрел вперед.

«Что это за сила?..» – спросил себя, кое-как делая шаг вперед.

От земли шел странный жар. Мне стало душно. Сам не заметил, как сбросил с плеч в пыль плащ. Стянул с шеи шарф, оставив его позади. Мне было не по себе, но почувствовав что-то настолько невероятное, я вдруг понял, что жажду стать свидетелем.

Потому шел, дальше и дальше, пытаясь продираться сквозь липкий воздух, сквозь собственные деревенеющие мышцы. Двигался одной лишь волей. Тело во всю молило остановиться, а лучше – уйти прочь.

– Ну-ка, ну-ка, кто там такой дебошир?.. – кряхтел я, пытаясь любыми способами не вырубиться. – Такие драки без меня не проводятся…

Остановился лишь тогда, когда увидел труп. Мужчина лежал в свежей луже крови, прислонившись к стене дома. В его губах была зажата папироса, точь-в-точь как те, что курил я. А в одной из рук – трутница.

Добравшись до него, рухнул рядом.

– Бедняга, даже не покурил перед смертью…

Слова давались с трудом, и внутри было стойкое ощущение, что я сам скоро копыта откину.

– Я еще не кончился, – ответили мне на моем же языке.

И я с удивлением посмотрел на мужчину, открывшего глаза и приподнявшего руку с трутницей.

– Помоги закурить, дружище, – попросил едва живой. – Не знаю, когда помру, но без табака не то…

– Давай сюда, – потребовал я, забирая мешочек с огнивом и трутом.

В таких жарких условиях зажигать что-либо не слишком хотелось. Но воля умирающего – закон для любого, хоть вора, хоть воина.

Отобрав папироску, я подкурил от разгоревшегося трута и вернул хозяину.

– Благодарен, – буркнул тот, затягиваясь.

– Неслабо потрепало тебя, ага? – криво усмехнулся, кивая на одежду.

Изорванная, пропитанная кровью. Парню явно немного осталось. Но он, казалось, не придавал этому никакого значения. Только поправил прядь волос, убирая ее со лба и обнажая выжженое распятие.

– Такова воля Бога, меня спрашивать не надо, – ответил он, глядя мне в лицо. – Ты вампир, я вижу?

– А то. Еще какой, – вяло отвечал, пытаясь двигать пересохшим языком. – Такой вампир, что сейчас всех перекусаю, а потом улечу в закат на летучих мышах.

– Там твои друзья устроили настоящий Ад. Скоро сами в нем и сгорят.

– Молодцы они, – пробормотал я, прикрывая глаза. – А ты довольно болтливый как для того, кому живот почти вспороли.

– Скоро моя душа вознесется. Хочу поболтать перед этим.

– Ты так уверен, что сдохнешь? – спросил я, поглядев в честные голубые глаза.

– Не знаю, видел ли ты, но мне вырвали несколько ребер.

– Видел. Потому, кажись, ты плод моей фантазии.

– Может и так. А может, ты – плод моей фантазии, – буркнул парень, выдыхая дым.

Я сплюнул. Это получилось весьма жалко – слюны во рту кот наплакал.

Инквизитор закряхтел, пытаясь сесть так, чтобы не соскальзывать со стены на землю.

– Почему не с ними? – спросил парень.

– Я отдельно. Вообще не знаю, что тут творится.

– Рассказать?

– Валяй.

– В той части города засели последние вампиры. Маги. Очень сильные. Наверное, сильнее всех, о ком я слышал в Холиврите. Вместе с этими магами – варвары. У них что-то вроде культа на нечисть. Нас об этом не предупреждали…

– Неприятное открытие?

– Мы приплыли, думая, что сможем сразу найти безопасное место. Но у этих дикарей куда ни сунься – везде держат какого-нибудь клыкастого упыря. Полное безумие.

– Переговоры провалились?

– Переговоры? С нечистью? – голубые глаза вновь посмотрели на меня, на этот раз с осуждением. – Зло должно пасть. Пока история не повторилась и не началась новая Священная война.

– Вы ее уже начали, вырезав жителей города.

– Просто делаем свое дело. Нам надо где-то жить. А церковь не может сосуществовать с антихристовыми детьми. Еретики должны гореть. Так мир станет чище и ближе к Богу.

Я кивнул. Обычные слова. Когда-то, может, даже мог бы с ними согласиться. Хоть никогда и не интересовался делами церковными.

– Ты не жалеешь? – спросил инквизитор. – О том, что стал нечистью.

– Сейчас я жив, а ты почти мертв. Тут не о чем жалеть.

– Меня примет Рай, ты же сгниешь в этом Аду.

– Да, может, это и Ад, – тихо сказал я. – Зато без решеток вашей грязной веры.

– Ты это к чему?

Мог бы сказать, что инквизитор разозлился, но он был уже слишком слаб. Так что не злость. Лишь тень. Скромный налет… И все же, выбесило.

Вытащил папиросу, почти докуренную, изо рта инквизитора. Убрал его челку.

– Некоторым людям лучше не иметь кожи, которую можно запачкать чужой кровью.

Тлеющий уголек воткнулся в самую середину клейма. И распятие, выжженное на лбу когда-то, потеряло былую форму.

Я отбросил окурок. Поднялся, отряхнувшись. Вокруг все еще было жарко, но я начал привыкать.

Не сказать, что ненавижу Церковь. Явных причин нет. Кроме той, что однажды именно ее последователи сломали мою жизнь.

Люди, верившие в собственную святость. В непогрешимость помыслов. Они ворвались в дом моего отца, мужчины, который занимался изучением магии и никогда не использовал ее во зло. Они отрезали ему пальцы, жарили их на глазах у него и его жены, а потом перерезали обоим глотки. Тела не похоронили. Распяли обоих на одном кресте.

К несчастью, церковники не знали, что есть еще один член семьи. Мальчик с огненно-рыжими волосами и незапятнанными руками. Его часто навещали кошмары. И ему до ужаса хотелось найти лекарство.

Вина за то, что не смог спасти родителей. Страх того, что его однажды найдут…

И, конечно же, никто не знал, как именно этот мальчик попытался вылечиться. Из свидетелей остался лишь он сам.

Глава пятьдесят четвертая, в которой пес защищает

Постепенно, с каждым шагом, жар отступал. Казалось, будто кто-то намеренно окружил место битвы горячим воздухом, чтобы отпугивать посторонних. Мне лишь было интересно, чьих это рук дело – Инквизиции или вампиров?

И все же, казалось, что ранее огонь пронесся по улицам: я замечал на стенах домов следы пламени, обугленные деревяшки и сажу на камнях. Чувствуя, что неподалеку все еще идет бой, я недоумевал, кто мог выжить после такого буйства стихии.

Трупы, что попадались, были слишком обезображены. В них едва удавалось различать человека или вампира – последние были лишь немногим больше изуродованы сильнее. В силу того, что наша плоть чувствительна к огню и священному металлу.

Дома были будто вывернуты наизнанку. И вскоре, вместо унылого топтания пыли, мне пришлось переступать обломки.

Бой продолжался, я знал это. Слышал приглушенные взрывы, крики. И не понимал, где именно сражаются. Звуки доносились со всех сторон, я будто был окружен ими. Словно находился в эпицентре. Но в то же время, вокруг – безлюдно.

Я огляделся. Ни одной подсказки. Это было странно, и я хотел уйти, но вдруг услышал позади шум.

Внутри будто пружину разжало. Я отскочил, оборачиваясь и группируясь, готовясь к бою… которого не случится. Передо мной лежал скорее куль с костьми, чем достойный враг. Пустые, кровоточащие глазницы, стойкий запах крови.

Это человек. Был им когда-то. Сейчас – почти мертвый кусок мяса. Едва ли от его личности осталось хоть что-то, кроме клейма на лбу. Помечен, словно скот, чтобы и враг, и друг знали, кто такой.

Подняв взгляд, увидел: над головой мерцают дивные огни. Протяни руку – будто коснешься солнца. Только вряд ли обожжет. И взрывы, что я слышал, вторили вспышкам.

Это и логично. Они сражаются, но не в нашем мире. И не в чужом. В пародии, в жалкой карикатуре, лишенной действительности, но не избавленной от нее. Будто укрывшись в чьем-то кармане, копошатся живые, выбрасывая прочь мертвых. Я уже видел такое. Та девушка с фиолетовыми глазами, желающая отомстить за убитого хозяина дома… Создавала нечто похожее.

Я вздохнул. Опустив взгляд, заметил уже знакомого пса.

– Что, братик, не дадут нам приглашение? – спросил я, спускаясь по обломкам и наклоняясь к собаке. – Ну ничего, нам же лучше. Сбережем свои шкуры.

Потрепав его по холке, оглянулся. Еще один труп рухнул на камни и сполз по ним на землю, так и не зацепившись ни за что омертвевшими пальцами. Я хмыкнул.

– Как думаешь, малыш, у них есть деньги при себе? – спросил я у пса и, не дождавшись ответа, подошел к ближайшему мертвецу, наклоняясь над ним. – Это мы сейчас выясним.

Стоило моей руке коснуться ворота одежды, как ее перехватили.

– Помоги… – прохрипел мужчина, который еще секунду назад выглядел как труп.

Я попробовал высвободиться из цепких пальцев, но безуспешно. Испачканные кровью, они все же держали крепко.

– Чего надо? – зашипел я. – Тебе недостаточно настучали по башке? Еще хочешь?!

– Моей жене… – едва давил из себя мужчина, затаскивая мою руку к себе под ворот.

Я почувствовал холодок металла. И только пальцы умирающего отпустили – достал украшение. Медальон. Золотой.

– Мать твою, упырь, – пробормотал я. – Я не буду выполнять твои просьбы.

– Прошу… передай!..

Как для умирающего, этот инквизитор был достаточно требователен. Я, покачав головой, усмехнулся и мягко вложил ему в ладонь амулет.

– Я не беру то, что несет с собой обещания. Покойся с миром.

На секунду наши глаза встретились. Я задержал взгляд и… почувствовал, будто меня утягивает куда-то. Мир вокруг рассыпается и строится заново. Вижу все то же – обломки вокруг, следы огня, сильный жар… и голову в своих руках. И слышу хруст шейных позвонков.

Я моргнул. Мужчина был все еще жив, смотрел на меня. И шептал:

– Столэф…

– Хм. Ты слышал об этом? – мои пальцы коснулись лица мужчины. – Звиняй, мужичок. Не время для этого.

Его шея с хрустом свернулась. Знакомый звук. Не только потому, что я слышал его много раз. Но и потому, что я заранее узнал, как будет звучать смерть этого мужчины.

Столэф… Это название города, в котором я долгое время жил. Там же была и шайка воров, с которой я водился. У нас был принцип – забирая вещи, мы не берем то, что несет с собой обещания. Памятные подарки, обереги, талисманы… Это все оставалось нетронутым. Таков наш закон. Этим мы отличались от обычного ворья.

Странно, что кто-то еще знает об этой традиции. Может, наследие моих старых знакомых до сих пор живет…

Пес как-то необычно на меня смотрел. Будто с четким пониманием того, что я только что убил. Его взгляд будто подчеркивал это, и не совсем ясно: то ли укоряя, то ли поощряя.

– А, да, ты ведь не видел такого от меня? – я отряхнул руки и присел, уложив ладонь на голову собаке. – Еще и не такое можешь увидеть. Но не переживай, мы с тобой в хороших отношениях.

И пес тяфкнул. Будто довольный.

– Посидим, подождем, братик, – усмехнулся я, усаживаясь на землю и опираясь спиной на обломок балки. – Вряд ли это продлится долго…

***

Наверное, я задремал. В какой-то момент мне открылась поляна, вся цветущая и пахнущая. Ощущался запах роз. Летали насекомые, щебетали птицы.

Перед лицом кружила особенно крупная мошка. Выписывала причудливые узоры в воздухе, будто стараясь привлечь внимание. Я стоял, недвижим, и смотрел на назойливое насекомое.

– Чего тебе? – спросил, когда мошка пролетела совсем близко от глаз.

– За мной! – неожиданно раздался голос, и крылатый рванулся вперед, едва не скрывшись в потоках воздуха.

Я пошел следом. Недовольно вышагивал меж розовых кустов, шуршал сапогами в траве, стараясь успеть за насекомым.

– Стой!

Но оно не торопилось останавливаться. Летело дальше, минуя цветы и кусты, оставляя без внимания трупы.

Чем дальше я шел, тем больше вокруг было мертвецов. Я не вглядывался в них, но казалось, что они наблюдают за мной. Лежат неподвижно, пристально глядя вслед.

От этого пошел мороз по коже. Мошка летела все дальше.

Не знаю, сколько времени я шел. Наконец, мой «проводник» остановился.

– Это здесь, – сообщил мне неизвестный голос, который я никак не хотел связывать с насекомым.

Передо мной был мертвец. Похожий на всех, что я видел до этого, но с новой деталью. Он стоял на коленях, запрокинув голову, а в рот его был просунут клинок меча. Огромный двуручный меч, упираясь гардой в щеки, пронзает тело и входит в землю, не давая покойнику осесть.

Я почувствовал отвращение. Подойдя ближе, коснулся рукояти меча.

– Ты не должен так стоять, – сказал я, сжимая пальцы и вытягивая меч, с трудом освобождая мертвеца.

Отбросив железку, я увидел, что убитый все еще стоит на коленях. Только теперь его шея ровная, а глаза устремлены на меня.

– Джордан?..

Мой голос упал до шепота, я сам не мог сказать, почему. Будто что-то сжало горло.

– Защити дитя. Насекомое покажет тебе верный путь. Следуй ему, – прохрипел мужчина, лишь после этого упав в густую траву.

Я открыл глаза, обнаружив вокруг себя незнакомцев. Они все выглядели странно: бледная кожа; разные глаза, насыщенные красками; просторные одеяния, без следов боевого снаряжения. Лишь у одного на поясе висели ножны с коротким клинком.

– Кто ты? – спросили на языке Файльга, выражая явное презрение.

Я сказал, что вампир, и меня пнули. Я вскочил. И пес, до того сидевший смирно, вдруг зарычал, скалясь на незнакомцев.

– Кто вы? – с той же интонацией спросил я.

– Владыки, – ответил мне один-единственный голос.

Это была знакомая мне девушка. Ее глаза все так же затянуты молочной дымкой, а на ней – старое золото. Она заговорила вновь, изъясняясь по-холивритски.

– А иное имя – Рампивы. Это старое слово. Переводится как «хозяева». Я ведь говорила, что ты вскоре легко ошибешься.

– Вот оно как. Владыки… – пробормотал я.

– Ты такой же, как и мы. Просто не доказал пока для них, – и девушка обвела руками своих товарищей. – Докажи. И мы поможем тебе научиться всему, что захочешь. Только объясни сначала, почему этот пес с тобой?

Глава пятьдесят пятая, в которой цветок увядает

Новые знакомые были… не слишком радушными. Но всяко лучше инквизиторов, бродяг на дорогах и лесных чудовищ.

Нам с Адель пришлось покинуть наше уютное гнездо в опустевшем трактире. С сожалением глядя на бутылки, я не удержался и сунул пару себе в сумку. Чтобы было чем залиться.

Вампиры… точнее, Владыки, едва ли не впихнули меня в какую-то тесную лачугу. Адель недовольно морщилась, пиная запылившиеся кувшины, чьи осколки мерзко скрипели под подошвами.

– Тут и жить? – спросил я, изогнув бровь.

– Да, – с каким-то то ли смирением, то ли издевкой сообщила колдунья-вампиресса, первая из встреченных мною.

– Прямо дворец, – буркнула Адель, брезгливо сметая ладонью пыль с едва стоящей лавки, но так и не решаясь усесться.

Колдунья вышла, так ничего и не ответив. Предполагаю, ей было плевать на жалобы. В конце концов, им не до обустройства каких-то двух пришлых вампирюг. Им предстоит еще один бой с Инквизицией. Я сомневался, что он доставит много проблем, но…

Но домик и правда был весьма дерьмовеньким. Ущербный, кривой, запыленный, с мышиными трупами по углам. Хотя я в Файльге как-то и позабыл о вездесущих грызунах. Мои мертвые соседи – первые, что я встретил в этой стране.

С интересом опустившись на корточки, я вгляделся в один из трупиков.

– Нда, дружище, что-то тебе не свезло, – я почесал подбородок, глядя на изувеченную мышь. – Адель, чем тут крыс выводят?

– Да черт его знает… – она подошла и бесцеремонно оперлась на мои плечи. – А что, хочешь предложить свои услуги?

– Типун тебе… – вяло отмахнулся я, поднимаясь и вынуждая вампирессу отпрянуть.

«Лишь бы не увидеть ту падлу, что за мышами гоняется в этих краях», – подумал я про себя. На теле грызуна остались рваные раны, но его явно не пытались есть. Скорее, ловили и убивали… но каким-то слишком странным образом.

Файльг давно уже показал, что даже несмотря на недавнее открытие Лесов Силы, монстров тут хватает, самых разнообразных. Чего стоят Собирающие Кровь…

Из того, что мне рассказали Владыки, моим обучением они собираются заняться «позже». Слишком неопределенное слово, так что его примерный перевод мог звучать так: «Захотим – займемся, но скорее всего забудем о тебе через пару дней».

Так что, видимо, придется напоминать о себе без устали.

– Что это за дворняга? – с очередной порцией отвращения поинтересовалась Адель, указывая на прицепившегося ко мне пса носком сапога.

– Хм, хороший вопрос. Не знаю.

– Поясни?.. – она обернулась, и теперь с презрением смотрела уже на меня. – За тобой увязался пес, а ты даже не знаешь, что он хочет?

– Да обычный пес, – я пожал плечами. – Чего прицепилась? Эй, приятель, – я похлопал по коленям, обращаясь уже к псу, – ко мне!

Пес посмотрел на меня как на слабоумного и ушел в угол лачуги, свернувшись там клубком и уткнувшись мордой в один из мышиных трупов. Я перехватил скептический взгляд Адель.

– Ну, он пока еще учится. Не суди строго, – я пожал плечами и побрел на улицу.

Дышать пылью не слишком хотелось.

***

Та часть города, в которой устроились «Владыки», «рампивы» – я же их все еще называю «вампиры» – выглядела довольно скучно и серо. Что днем, что ночью вряд ли встретишь одного из Владык. Я был без понятия, чем они занимались, как коротали время. Но коль желал пройтись – мне было гарантировано одиночество.

Если я все верно понял из напыщенных рассказов этих высокомерных снобов, Владыками они именуются исключительно из-за того, что могут колдовать, чего лишены очень многие вампиры. Их общество живет отдельно от остальных клыкастых, которые предпочитают жить большими кланами и общинами.

Я так и не понял причину, по которой рампивы решили поселиться именно в этом городе, в который радостно въехала Инквизиция… сразу после того, как Холиврит заполонили полчища тварей. Мне всегда казалось, что существа навроде Владык должны селиться в непролазной глуши и там познавать собственную мудрость. Но, видимо, мозгу вора не понять глубокой мысли «Высших Существ».

Место, где нас с Адель поселили, было будто отдельно от домов рампивов. Мне было несложно догадаться, почему именно так, но все равно чувствовал, что от нас скорее хотят избавиться.

Как я понял из слов колдуньи с черными волосами, я тоже вхожу в их братство «древних», только почему-то это не прибавило уважения ко мне – ни от других, ни от меня самого. Просто теперь можно назваться иначе. «Я – Владыка, и я умею творить целое одно заклятье, полностью бесполезное против кого-то достаточно умного. Трепещите!»

Что-то такое… Впрочем, магия довольно сложная вещь. Так что нет смысла сопли пускать.

Мне было, откровенно говоря, скучно. С одной стороны, было приятно, что я нашел безопасный уголок для Адель и ее внутриутробного малыша. С другой стороны, хотелось заняться хоть чем-то, что в нынешних условиях не представлялось возможным.

Так что я шатался, слонялся, позволял Хатшь опустошать ману так часто, как то было нужно.

Пес перестал за мной ходить хвостом. Довольно часто он просто спал в лачуге. Адель понемногу приводила ее в порядок, но достаточно неторопливо для того, чтобы пауки не успевали переплетать свои сети, снова и снова стараясь поймать наши лица.

Жизнь потекла достаточно скучным ручейком грязноватой воды. Ни напиться, ни разглядеть хоть что-то.

***

Стоило мне сомкнуть глаза – амулет становился горячее. Неприятно жег ногу через карман, не оставляя при этом ни единого следа. И вместе с этим я видел сны.

Передо мной были ряды виселиц. Одинокие петли, вокруг – песок. Шелестел ветер, и веревки качались из стороны в сторону. Я шел по дороге, окруженный безлюдным пространством. Не было страшно, но чувствовал себя как-то не так. Точно знал, зачем иду. Но не знал, хочу ли.

Путь был долгим. И лишь когда я решил, что это никогда не кончится, я дошел до цели. Ноги ныли, едва дышал. Но вот он – долгожданный конец пути. Передо мной, в конце дороги, вытоптанной до меня кем-то еще, был еще один помост. Я поднялся на него. Взошел, стараясь не сутулиться. Коснулся петли. Вдел в нее голову. Затянул потуже. И, подняв взгляд, увидел.

За то время, что я шел, виселицы нашли своих жертв. И перед тем, как резкая боль обрубила мое сознание, я встретил взгляды повешенных.

***

– Твою… – я распахнул глаза, невольно щупая шею, – …мать.

Приподнявшись на кровати… вернее, на куче соломы, которая была застелена одеждой, я выдохнул. Воздух прошел спокойно. И это немного утешило.

– Что за херь мне снится?.. – пробормотал я. – Разве вампиры видят сны?

Знал, что не видят. Знал, что я – вижу. Потому что ношу с собой этот странный амулет, доставшийся от демона. Того самого. Ян его звал Джорданом. Весь мир – Спящим. Спящим и Плачущим.

Я потер глаза и уставился в полумрак. И оттуда на меня посмотрели.

Сердце сжимает холодом.

Ребенок. Его лицо… Приближается. Мрак выпускает чудище. Искривленное тело. Торчащие кости. Мне трудно дышать. Немигающие глаза… все ближе ко мне. И я чувствую дыхание на своем лице. Оно усмехается. Скалится. Тупые зубы касаются моего носа. Вонь. Невыносимый смрад. Я не в силах. Не могу. Руки не слушаются.

– Ебливая ты дрянь! – рявкнули со стороны.

Секунда – и наваждение спадает. Я чувствую, как холодная кровь вновь течет во мне, а дыхание дается уже не с таким трудом. Невольно отползаю. Пытаясь понять, что произошло только что. Вижу перед собой руку Адель и невольно отбиваю ее.

– Успокойся, Вангр… – вампиресса опускается рядом со мной. – Это просто домовой был. Впервые видишь?

– Домо… кто, блядь?

– Ох, глупенький, – Адель приобняла меня с тенью издевки, но я не стал отстраняться.

Только сейчас, когда сердце перестало сжимать, я вспомнил мелькнувший удар, отбросивший от меня тварь. Видимо… этого ублюдка пнула Адель?..

– Домовые. Маленькие и не очень опасные существа. Не слышал, да? Когда рождается ребенок и умирает, часто становится домовым, охраняя жилище родителей от грызунов, незваных гостей и неприятностей. Так было, когда в мире было много магии. Сейчас она вернулась, так что…

– Никогда, мать вашу, я не видел этих уродцев раньше, – пробормотал я, нервно проводя ладонью по лицу. – Значит, эти суки и мышей грызут, и жильцов?

– Кто знает?.. – усмехнулась Адель, усаживаясь рядом со мной на «кровать». – В любом случае, нужно быть осторожнее. Их взгляд очень завораживает. Не смотри в глаза, и все будет в порядке. Они не нападают на тех, кто не поддался гипнозу.

Я со стоном откинулся на сено.

– Ебать, вы серьезно? Сначала стрела в заднице, потом гребаный, мать вашу, циклоп, а теперь сраные домовые? Можно я хотя бы раз окажусь там, где нет дряни?

– Забыл? Стрелу в задницу ты поймал не из-за чудища.

– Вообще-то я поймал ее из-за тебя, – буркнул я.

Адель некоторое время смотрела на меня достаточно серьезно. Лишь потом, усмехнувшись, зарычала: «Я тебе сейчас покажу чудище, засранец!» После этого… после этого было что-то привычное, но все же, достаточно утешающее мое тело и разум.

Хотя бог свидетель – трахаться при домовых не самое приятное занятие.

***

Пес смотрел на меня с недоумением.

– Чего хочешь, дружок? У меня нет для тебя еды, – я развел руками, и собака заскулила. – Поди, найди себе чего-то. Это не сложно.

Недовольно махнув хвостом, пес вышагал из лачуги, до последнего заглушая голодное урчание в животе звуками собственной гордости.

Я усмехнулся и отсалютовал ему вслед.

– Когда ты дашь ему имя? – Адель недовольно ткнула меня кулачком в плечо.

Повернувшись, озадаченно пожал плечами.

– Когда-нибудь он сам себе его даст. Когда начнет заниматься чем-то кроме отлеживания боков и постоянного нытья.

– Так назови его «Нытиком». Или «Лежебокой».

– «Ко мне, мой верный Нытик, лови этого вора!» – сымпровизировал я и поморщился. – Не звучит.

– У тебя раньше были собаки?

– Я бродяга – не аристократочка в пышном платье на диванчике. У бродяг нет псов.

– Сейчас же есть…

– Он сам увязался. Не думаю, что он мой. Собака – это ответственность. Я не собираюсь ее брать.

– Ты просто ворчун. Признай, что ты не хочешь его прогонять.

– Обычно прогоняют меня. Так что да, заниматься таким же не собираюсь.

Адель вздохнула. Положив ей руку на худое плечо, я спросил:

– Ты сама-то не хочешь есть?

– А? – вампиресса подняла взгляд, посмотрев на меня со странным выражением. – Не знаю… кажется, нет.

– Ты давно не пила кровь.

– Вроде бы… не помню, признаться. Да и нечего тут пить. Не начну же я кусать тебя. Как-то мерзко.

– Как знаешь.

Я закурил. Последняя щепотка табака. Самая, мать его, последняя. Можно было выйти в город и порыскать по домам, но было немного лень.

Глаз болел уже второй день, но я все не решался обратиться к Адель. Не хотелось ее тревожить, особенно с учетом того, что она сама голодает.

Тем более, что боль я чувствовал только когда прислушивался к ощущениям. Тогда… было так, словно у меня в глазнице небольшой пожар. И вот-вот все содержимое просто вывалится наружу.

Джордан говорил, что это глаз грифона, ему нужна кровь, похожая на мою, чтобы существовать полноценно. Не знаю точно, как это работает, но понимал, что если не выпью ничего в ближайшее время – видеть стану меньше. Вполовину.

– Что-то мне плохо, – вздохнула Адель, падая обратно на «кровать».

– А? – я глянул на нее, но ничего особенного не заметил. – Болит что-то?

– Нет… просто ничего не чувствую.

Ответ вызвал растерянность. «Ничего не чувствую? В каком смысле?» – хотел спросить, но воздержался. Только прилег рядом, внимательнее вглядевшись в ее лицо.

– Значит, ничего?

– Ничего.

Черты лица, сохранившиеся от Алисы; и те, что были присущи самой Адель. Розовые глаза, мягкий и глубокий цвет. Я вглядывался, пытаясь понять, что может быть не так.

– Кстати, Адель. Что с теми душами? Айви. Валькирия. Помнишь? Ян просил их сохранить.

– Они все еще во мне, – вяло ответила вампиресса, прикрывая глаза.

Я заметил.

Когда веки смыкались, ресницы плавно ложились друг на друга… Я заметил, как тонкий виток розового цвета скользнул вверх.

– Адель… – пробормотал я.

– Что, Вангр?.. – ответила она и слегка улыбнулась, двинув лишь кончиками губ.

– Ты это чувствуешь, да?

– Я ничего не чувствую… но это знакомо. Когда-то… когда-то…

Резко поднявшись, я коснулся ее рук. Оглядел ее. Навис, вглядываясь, пытаясь обнаружить малейшие следы чего-то похожего на рану.

– Адель… что происходит? – спрашивал я, ощупывая ее, и чувствуя, что…